Текст книги "Таверна с дурной репутацией"

Алексей Бессонов
Таверна с дурной репутацией

Хоть и известно, что в нашем славном герцогстве царит вечная весна, но и весной случаются дожди, порою потрясающие своим невыразимым коварством. Вряд ли, думается, найдется на свете такая метеослужба, что предскажет заранее, какой из дождей будет теплым и ласковым, пробуждающим в душе светлые воспоминания детства, а какой принесет с собой мало что грозу, так еще и страшный, до костей пронизывающий ветер, способный иногда наделать немало бед на курятниках и свинарниках. Уж чего-чего, а свинарников в герцогстве хватает!

Однажды такой вот пренеприятный ливень застал наших старых друзей – достопочтенного барона Кирфельда и его соратников, возвращавшихся из Пеймара, где они с пользою для себя провели время на местной ярмарке. Собственно, несчастья их начались с того, что узкое асфальтированное шоссе, ведущее в сторону имения Кирфельд, оказалось разрыто подлецами-ремонтниками, и им пришлось, слегка вернувшись назад, сворачивать на проселок. Крюк получался немаленьким, однако выхода не было – ни коновоз, в котором путешествовал дракон Шон, ни, тем паче, фургончик со скромным багажом, перебраться через ров не могли, а объезда не было, ибо на том участке шоссе идет через болота. Шон предложил было барону продолжить путь самостоятельно, так как его могучий боевой конь Пупырь, вне всякого сомнения, одолел бы препятствие без проблем, но Кирфельд и слышать не хотел о том, чтобы оставить своих друзей и близких на волю провидения: ведь помимо Шона, которому, понятно, что ров, что завал – все едино, с бароном ехали его зять Ромуальд Шизелло, пара могучих котов – Жирохвост и Толстопузик, да еще и главный бухгалтер семьи месье Дрызгалли, человек нервный и несколько даже пугливый.

Итак, благородный барон отказался. Свернув на проселок, колонна пошла совсем уж медленно, так как старенький тягач, тащивший коновоз, оказался не способен развить на грунте сколько-нибудь приличную скорость. Видя это, Шон выбрался на воздух и пошел рядом с конем своего друга и повелителя.

– Боюсь, таким манером нам в имение и к ужину не успеть. А желудок, меж тем, подводит, – заметил он, доставая из жилетного кармана пачку «Шахтерских».

– По-моему, у нас должно было что-то оставаться из дорожных припасов, – ответил барон.

– Увы, мы все сожрали в обед. Кроме самогона, у нас нет решительно ничего. Дай бог, чтобы через пару часов нам все же удалось выбраться на трассу. Тогда, может, приедем ближе к полуночи.

Барон посмотрел на свой хронометр и вздохнул. Перед путешественниками расстилалась цветущая степь, там и сям украшенная небольшими рощицами: желтая дорога петляла меж невысоких холмов. В небе пели птицы. Дымя папиросой, Шон вздохнул и украдкой смахнул слезу, до того все это напоминало ему пейзажи далекой родины.

– Должен сказать вам, что в этот раз ярмарка произвела на меня довольно слабое впечатление, – заговорил дракон, чтобы как-то скоротать время в пути. – По зерновым, как вы помните, не было ни одной серьезной сделки.

– Да, все куда-то катится, – с охотой поддержал беседу барон, всегда любивший вспомнить о старых временах. – Вот раньше, помню – в те годы, когда я еще служил при дворе его светлости герцога нашего Херцога – мы, бывало…

Но договорить барон не успел, так как его воспоминания были беспардонно прерваны оглушительным раскатом грома, ударившего, казалось, прямо над головой. Пупырь раздраженно дернулся и задрал морду в небо.

– Как бы ливень не засадил, – озабоченно произнес Шон, последовав примеру верного коня. – Тучи-то какие тянет! И быстро!

– Точно-точно, – высунулся из окна фургона месье Дрызгалли. – Как бы непогода не застала нас в этих глухих местах!

– Надеюсь, вы не расклеитесь, – язвительно ответил барон и, отвернувшись в сторону, незаметно сплюнул: главбух уже порядком надоел ему со своими страхами и ужасами.

Меж тем ветер свое дело знал, и вот на головы наших героев упали первые, пусть и тяжелые, но пока еще довольно безобидные, капли.

– Как бы он не оказался прав, – процедил, щурясь, дракон. – Однако же, друзья, мне кажется, я вижу впереди мельницу!

И точно: желтая колея, обогнув очередную рощицу, открыла для взора наших путешественников довольно высокий холм, на котором медленно вращала крыльями огромная, кажущаяся даже зловещей, старая мельница, сложенная из массивных каменных блоков, поросших от старости мхом. Рядом с мельницей виднелось какое-то приземистое строение под соломенной крышей.

– Ливень сейчас вдарит всерьез, – заговорил Шон, – это я говорю как метеоролог. Может быть, нам стоит попросить у добрых хозяев гостеприимства, тем более, что это здание возле мельницы, кажись, ни больше ни меньше как таверна?

Барон нахмурился, не желая пасовать перед слепой стихией, но все же должен был признать разумность аргументов своего друга и наперсника. Тягач, а следом за ним фургончик, втащились на холм и встали на небольшой площадке перед таверной. Над входом помигивали неоном газоразрядные трубки, выводящие претенциозное название «Мулен Нуар».

– Ох, что-то не нравится мне это место, – прошептал месье Дрызгалли, выбираясь на воздух. – И кругом-то ни души…

– Да бросьте вы ныть, – отозвался Ромуальд Шизелло, покинувший уже место водителя. – И то вам не так, и это не эдак. Радуйтесь, что есть где укрыться от дождя, и точка!

Услышав шум подъехавших автомобилей, из таверны высунулся хозяин. Был он, как и полагается, весьма тучен, лыс и красен рожей, а в руке держал изрядных размеров мясницкий тесак.

– Прошу располагаться, ваши милости! – залебезил хозяин заведения. – Сейчас как есть дождь пойдет, а у меня при случае и заночевать можно, а уж насчет ужина не беспокойтесь, все случится в самом лучшем, что ни говори, виде!

– Будем надеяться, любезнейший, – кивнул барон и спрыгнул с коня.

Пупырь был водворен в теплую конюшню, где немедленно получил изрядную порцию овса, а остальные прошли в залу и расселись за длинным полированным столом. Прехорошенькая, как и бывает в таких случаях, девушка, облаченная в расшитый передник, принесла меню и, испуганно косясь на золотистого дракона в теплой клетчатой жилетке, из карманов которой высовывались любопытные морды двух котов, исчезла за стойкой.

– Странно, учитель, здесь не шибко пахнет мышами, – пропищал младший из них, юный полосатый Толстопузик.

– Это верно, – с задумчивостью отозвался его наставник, мудрый Жирохвост. – А должно бы… как это вдруг мельница да без мышей? И никого из наших собратьев я тоже не чую. Что ж это за таверна, в которой нет ни единого кошачьего?

– Я, пожалуй, возьму лососину в кляре, да икорки впридачу, – решил наконец барон, передавая меню дракону. – Эй, хозяин, неси коньяк! И чтоб без безобразий у меня – питьевой, а не технический! А то знаю я вашего брата: накрутят всякой дряни, а с утра от бодуна спасенья нет.

В это момент за окнами уютной таверны вдруг потемнело, и в стекла с грохотом ударил град. Подав к столу трехлитровый графин коньяку, хозяин поспешил включить небольшие желтые бра на стенах, отчего все в зале почувствовали себя в полной безопасности.

– С ужасом думаю, что ждало бы нас, не найди мы эту мельницу, – озираясь кругом, пробормотал главбух Дрызгалли.

– Ну вот, а вы еще жаловались, – рассмеялся Ромуальд, щедро наливая ему в стакан. – Пейте, мой дорогой! Утром, как рассветет, мы продолжим наш путь и не далее чем к обеду будем уже дома.

Бухгалтер недоверчиво покачал головой, но от коньяка отказываться не стал.

Меж тем Жирохвост, обуреваемый одному ему известными сомнениями, незаметно выбрался из кармана на жилетке Шона и, прошмыгнув под столом, отправился на разведку. Первым делом он обследовал углы просторного, с низким потолком, зала. Мыши здесь явно были – еще совсем недавно. Но странное дело, что-то заставило их уйти, а ведь Жирохвост готов был покляться, что ни один из представителей его кошачьего племени не переступал порога заведения уже лет так двадцать. Сделанные им открытия наводили на очень нехорошие размышления. Завершив обследование зала, мудрый кот незамеченным пробрался за стойку и оказался на кухне. Здесь все было точно так же, более того, ему даже удалось обнаружить относительно свежий, суточной давности, мышиный кал. Что могло заставить мышей покинуть уютный дом, в котором они являлись полновластными хозяевами? Погруженный в размышления, Жирохвост вернулся за стол и принялся меланхолично жевать заказанную им кильку. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше.

– Слышал я как-то историю, – заговорил, желая подразвлечь своих спутников, барон, – в те, конечно, времена, когда мне довелось служить при дворе… Так вот: ехали по полю два рыцаря. Да-да, вы наливайте, дорогой Ромуальд, не стесняйтесь. Так вот же, друзья мои: ехали, говорю, по полю два рыцаря. И были они, надобно вам знать, побратимами, но речь сейчас не об этом. И вот точно так же, как и у нас с вами, ни с того ни с сего начался ливень. Рыцари уже думали было заночевать подле своих коней, прикрывшись одной на двоих попоной, – так, знаете ли, теплее, – да тут видят, впереди мельница. Подъезжают они ближе – а рядом с мельницей старое кладбище. Ну, что ж им, рыцарям-то, кладбища пугаться – в конце концов, все там будем, не так ли? Заходят, они, значитца, на мельницу. А там мельник – старый, как черт, седой весь. Я, говорит, пущу вас, конечно, на постой, но если что – не взыщите. Да еще и, говорит, дочка у меня совсем молоденькая, так что вы уж смотрите мне. Ну, поклялись ему рыцари, что дочку не тронут. Сели ужинать. А дочки-то и не видать. Один из рыцарей – тот, что помоложе был, терпел-терпел, а потом у мельника и спрашивает: а где ж, говорит, почтенный, дочка-то твоя? А тот ему в ответ: погоди, говорит, сейчас буря разыграется, как следует, тогда и узнаешь. Ничего ему на это рыцари не ответили, поели, накрылись попоной да и легли. А ночью, как буря разошлась во весь свист, слышат, на кладбище один крест скрипит…

– Господи, вы такие ужасы рассказываете, ваша милость, что аж дурно становится, – простонал бухгалтер и потянулся за коньяком. – А тут еще на улице – слышите? Слышите?

– Ну, по крайней мере кладбища у нас у в окрестностях не наблюдается, – захохотал весьма довольный собой, барон. – Так вы дальше слушать будете или как?

– Расскажите лучше что-нибудь из охотничьих историй, – попросил, морщась, Шизелло. – А то кладбищенские сейчас действительно не ко времени.

– Охотничьих? – расправил усы барон. – Что ж, слушайте. Помнится, как раз напротив герцоговой псарни находилось пятиэтажное общежитие швейной фабрики…

– Историю про красную нить мы слышали уже раз двадцать, – тактично напомнил Шон.

– Правда? – опечалился барон. – А я-то думал… ладно, тогда я расскажу вам, как однажды на охоте с этим кретином маркизом де Билли, я собственноручно остановил за рога бешеного лося. Эти, рога, кстати, я потом подарил маркизу – было, знаете ли, за что.

– А лось что? – поинтересовался Ромуальд Шизелло.

– Лось? А что лось? Лося мы отпустили… то есть, тьфу, черт, вы уже совсем заморочили меня, дорогой зять! Лося мы, конечно же, съели. Но суть не в нем, а в этом идиоте маркизе. Говорил я ему, что на крупную дичь со спаниелями не ходят, но слушать он меня не хотел, хоть ты тресни. В итоге…

Прикончивши графин коньяку, господин барон затребовал еще, после чего пришел в самое благостное расположение духа. Вечер, таким образом, наши друзья провели наилучшим образом: за окнами бесновалась буря, а теплом уютном зале таверны неспешно текла приятельская беседа, так объединяющая застигнутых непогодой путников.

Ближе к полуночи, сытые и порядком уставшие, гости отправились спать в отведенные им комнаты. Коты, как им и полагалось, расположились у постели своего господина, и вскоре барон захрапел богатырским храпом.

Часы в глубине коридора гулко пробили полночь. Задремавший уже Жирохвост тревожно приподнял правое ухо, но, не уловивши ничего подозрительного, свернулся поудобнее и вновь погрузился в чуткий сон охотника. Толстопузику, однако, не спалось. Он ерзал с боку на бок, то придремывая, то вновь открывая глаза. В какой-то момент ему почудились хорошо знакомые шорохи, но он, зная, что мудрый учитель тщательно обследовал территорию, не придал им значения, решив, что то работа злого холодного ветра, бушевавшего снаружи. Однако минутой позже шорох повторился. Толстопузик вскочил на лапы и прислушался.

– Какая, однако, страшная буря, – прошептал он, снова укладываясь.

– Тут что-то не то, – услышал он шепот наставника, который лежал в прежней своей позе, не торопясь открывать глаз.

– Что вы имеете в виду, учитель? – спросил, прижимая к голове уши, юный Толстопузик.

– Пока не знаю, – ответил Жирохвост. – Лежи, но не спи. В доме что-то происходит.

Шорохи стихли. Исполняя приказ учителя, Толстопузик лежал навострив уши, но пока не слышал решительно ничего подозрительного. Он не мог сказать, сколько времени пролежал не двигаясь, как вдруг где-то наверху раздался совершенно отчетливый скрежет. Хрусть, хрусть… еще хрусть.

– Это мыши, учитель! – дергая от возбуждения хвостом, зашипел юноша. – Это точно мыши!

– Тихо! – услышал он голос Жирохвоста. – Странные какие-то мыши… странные.

Не понимая, отчего его наставник медлит идти в атаку, Толстопузик тем не менее смолк, и лишь хвост его продолжал мелко подергиваться из стороны в сторону. И вдруг тишину спящей таверны разорвал отчаянный вопль.

Оба кота тотчас же вскочили на ноги, а господин барон на несколько мгновений прекратил храпеть.

– Кто это?! – пискнул Толстопузик.

– По-моему, Дрызгалли, – прищурился Жирохвост.

Шерсть на его загривке стояла дыбом, что свидетельствовало о нешуточной тревоге.

Мудрый кот оказался прав: не прошло и минуты, как дальше по коридору скрипнула дверь, и все услышали торопливый топот босых ног.

– Господин барон! – завопил почтенный бухгалтер, что было сил дергая ручку запертой на ночь двери. – Господин барон, у нас беда! Дом полон привидений!

– Што такое? – подорвался на постели барон Кирфельд. – Враги у стен! Седлать коня! Где мой меч?

– Откройте же, господин барон! – надрывался за дверью Дрызгалли.

– Какого черта вас тут колотит? – барон засветил ночник и, слезши с кровати, отпер наконец дверь. – С ума вы что ли спятили, месье главбух? Времени сколько?

– В доме привидения! – вращая белыми от ужаса глазами, горячо засопел Дрызгалли, норовя прижаться к широкой груди своего господина.

– Какие привидения? Что вы городите в три часа ночи?! Коньяк был весьма недурен и никаких глюков у вас быть не должно!

– Клянусь Пречистой девой, – заскулил бухгалтер, – там, у меня в нумере, происходит черт знает что! Кто-то грызет потолочную балку, и она вот-вот рухнет мне на голову! Их там тысячи, господин барон, тысячи!

– О таких галлюцинациях я еще не слышал, – согласился барон. – Странно, право слово. Ну что ж, если вам так страшно, то я могу пойти и проверить… но не дай же бог мне увидеть, что в номере у вас все в полном порядке – завтра же к наркологу отправлю!

Кряхтя, барон облачился в теплый халат и, прихвативши с собой походную фляжку, отправился в номер Дрызгалли. Бухгалтер семенил за ним следом, то и дело осеняя себя крестным знамением. Рядом же спешили и оба кота.

Барон Кирфельд вошел в скромный одноместный номер, отведенный главбуху, и вдруг застыл как вкопанный.

– Оп-па, – сказал он и машинально поднес ко рту заветную флягу. – Такого я еще, на хрен, и не видел…

Две добротные, мореного дуба потолочные балки, идущие над головой барона, таяли буквально на глазах. Ковер на полу устилали тысячи мелких опилок, вдобавок ко всему номер и впрямь был наполнен омерзительным мелким скрежетом.

– Что ж это за хрень? – обалдело глядя в потолок, произнес барон.

– Вон они! – завопил тем временем Жирохвост, уже оказавшийся в помещении. – Вон они, я так и знал!

– Что ты видишь, старина? – наклонился к нему барон.

– Мыши, господин! Это мыши-привидения! Вы ведь их не видите, не так ли?

– Точно, не вижу… я вижу только, что дерево прямо рассыпается на глазах… черт бы меня побрал.

– Совершенно верно, для людей они невидимы. Мы же, коты, способны видеть не только во тьме, нам доступны еще и некоторые порождения потустороннего мира. Толстопуз! Ты сможешь добраться по шторе до ближайшей к окну балки?

– Постараюсь, учитель! – выкрикнул юный охотник и одним прыжком достиг карниза, к которому крепилась на кольцах тяжелая темная штора.

Зацепиться на балке ему не удалось, но и близкого пролета с парой ударов лапами хватило: комнатка заполнилась отвратным мышиным писком, послышались мягкие шлепки о ковер, и Жирохвост тотчас же пошел в атаку. Как правило, за один бросок ему удавалось перекусить минимум по три мышиных тельца. Глядя на скачущих по комнате котов, барон посторонился.

С мышами было покончено менее чем за минуту: некотороя их часть погибла под клыками и когтями полосатых бойцов, остальные же, видя неминуемую гибель, поспешили убраться восовяси.

Не успел барон вытереть пот и прокомментировать случившееся, как в соседнем номере грохнуло, и таверна буквально зашаталась от страшного мата.

– Вашу в бога душу мать, недоноски сраные! – кричал за тонкой стенкой дракон Шон. – И кто, сука, такие хлипкие кровати делает, а?

– Там что-то не то, – навострил уши Жирохвост. – Толстопуз, за мной!

Шон уже вышел в коридор, желая сорвать на хозяине свою злость, но дорогу ему заступили коты.

– Скребутся? – кратко спросил его Жирохвост.

– Хто? – не сразу понял дракон. – У меня, зараза такая, ножка кровати пополам хрустнула – и кто только такие кровати делает? Щас с хозяина шкуру спущу на хрен!

– Вероятно, там то же самое, господин, – обернулся к барону кот. – Идемте, проверим.

Едва войдя в номер дракона, Жирохвост издал боевой мяв и бросился вперед. Одна из ножек двуспальной кровати, на которой недавно еще спал добрейший Шон, была перегрызена почти напопоплам, отчего, разумеется, и треснула под его немаленьким весом. Снова раздался отчаянный многоголосый писк.

– Да это просто чертовщина какая-то, – сверкнул глазами барон. – Нужно поднимать этого пройдоху хозяина: хотел бы я знать, как это все называется. Если тут какая-то подстава, то клянусь, он заплатит мне за все. Дрызгалли! Ступайте в мой номер, принесите мне кирасу и меч, а также разбудите моего зятя: он человек ученый и должен прояснить ситуацию. Много их там еще, Жирохвост?

– Пока не очень, – тяжело дыша после боя, ответил верный кот. – Большая часть, конечно, удрала, но знать бы, откуда они тут берутся? Насколько я понял, еще день-два назад в таверне было полно нормальных человеческих мышей, но они все куда-то ушли. Почему, спрашивается?

– Байда какая-то нездоровая, – прогудел из коридора Шон. – Слушай, Жирохвост, а может мыши просто стали невидимыми? Ну, и оборзели по такому поводу. Может, тут заклинание какое, а?

– Нет, – помотал головой кот. – Это, безусловно, привидения, причем какие-то странные. Поведение у них словно у сумасшедших – видели б вы, друзья! Удирали-то ведь не все, некоторые даже на меня бросались! Разве нормальная мышь станет так себя вести?

– Одна меня даже укусила, – пожаловался Толстопузик.

– Ну так и молчи об этом! – рявкнул на него учитель. – Нашел чем хвастаться, – мышь его укусила! Позор на мою голову – моих учеников уже мыши кусают!

– Не кипятись, – прервал его барон. – Толстопуз дрался с достойным тебя мужеством, я сам это видел. А что ж, мыши и впрямь могут быть сумасшедшими? Что скажешь, мудрец?

– Про сумасшедших привидениев я еще не слыхал, – почесался, успокоясь, Жирохвост. – Но нам от того не легче, господин: сдается мне, это только начало.

– Так, значит, я беру командование на себя, – решил барон, видя в коридоре своего зятя и водителя коновоза старика Джимми с кочергой в руке. – Главное – никакой капитуляции. Мы сломим им головы! Капитулянты будут расстреляны на месте!

– Что-то я ни хрена со слов Дрызгалли не понял, – завил Ромуальд Шизелло, протирая кулаками глаза. – Что у вас тут за привидения?

– Мыши, – коротко ответил ему тесть. – Джимми, иди вниз и немедленно приведи нам хозяина. Вы же, дорогой зять, подумайте вот над чем: какие вам известны способы борьбы с мышами-привидениями?

– Чего?! – поразился Шизелло. – Привидения мышей? Да где вы такое видели? Хотя, конечно, если вспомнить теорию, то, пожалуй, можно согласиться и с такой постановкой вопроса. Безусловно, мыши-привидения вполне имеют право на существование. Ведь существуют же, в конце концов, псы-привидения?..

– Если я не ошибаюсь, вы, дорогой зять, кончали в университете, – начал закипать барон.

– Ну… да. Было дело, – покраснел Ромуальд.

– Так вот и разберитесь в ситуации как ученый! Вспомните пару заклинаний, что ли!

– Я, если вы помните, не маг, но естествоиспытатель. Однако и теорию магии нам, конечно, читали. Жаль только, что вместо факультатива по некромантии я в основном…

– Сидел в сортире, – закончил за него Шон. – Дружище, сосредоточьтесь, молю вас. Мы не без труда пережили первую атаку, а что будет дальше – знать никто не знает. Что меня лично несколько нервирует.

– Ох, лучше б нам сделать ноги, – прошептал Дрызгалли и бочком отправился в темный конец коридора, где располагалась пожарная лестница.

Снизу поднялись старик Джимми и бледный до синевы хозяин с шахтерским фонарем в руке – батарея висела на ремне через плечо. Одного взгляда на хозяина Шону хватило, чтобы понять – во-первых, он ни в чем не виноват, а во-вторых дело обстоит куда хуже, чем они думали сначала. На всякий случай Шон проверил свой старый папин ППШ, лежащий в жилетном кармане.

– Ну, отвечайте нам, любезнейший, – насупил брови барон, – что все сие может означать? Откуда в вашем заведении эти невидимые мыши, не дающие покоя мирным постояльцам? Если вы решили таким образом кинуть нас, то могу сказать сразу…

– Ай, нет ваша милость! – застонал хозяин и рухнул барону в ноги. – И как вы могли такое подумать на бедного человека! Разве плохой коньяк я подал вам за ужином?

– Коньяк был питьевой, – не мог не признать барон. – Но мыши, мыши-то откуда?

– Позвольте мне рассказать вам всю правду, ваша милость, и тогда вы поймете, что в происходящем нет и капли моей вины!

– Говори! И не дай тебе бог соврать хоть в малом!

– Что вы, ваша милость, никогда в жизни. Так знайте же: эту таверну вместе с мельницей я таки купил пять лет назад. Никогда бы я не сделал столь опрометчивого шага, кабы не покойница моя жена – уж больно падкой она была до всякого рода халявы, и едва увидела объявление с очень низкой ценой, так прямо стала есть меня поедом, никакого спасу от ней не было. Сперва, должен я вам сказать, все шло просто отлично. Посетителей тут не так что бы много, но местные пейзане обычно заезжают какждый вечер, так что и доход верный. На ночь остаются разве что коммивояжеры, торгующие сенокосилками да комбайнами в рассрочку, но и то хлеб. И все было бы хорошо, но где-то на исходе первого года с тех пор, как мы тут обосновались, зашел к нам как-то один старик. Смешной такой старичок, городского вида – пиджак в полосочку, шляпа соломенная, тросточка. Я еще удивился – это что же он, от автобуса столько пешком топал? Но мне-то что? Пришел клиент, потребовал себе водки да и сидит весь вечер – и пусть себе сидит. Вот так он и сидел до самого закрытия. А потом отзывает меня да и говорит: мне, дескать, кое-что тебе сказать надо, парень. Ну, говорю, что? Еще что ли, рюмочку? Да какая там рюмочка. Я, говорит, дядя прежнего хозяина. Так вот, говорит, слушай – у тебя прямо под таверной, в Четвертом Квадрате, дурдом находится. Да не просто дурдом, а дурдом для спятивших привидений. И народу там этого – видимо-невидимо. Все бы ничего, да только раз в несколько лет – тут уж не подгадаешь, – как буря в степи разыграется, так они и прут оттуда. Иногда поиграются да и уйдут. А вот двадцать лет назад троих постояльцев прямо как бритвами кто порезал. Следователи, прокуратура там – все без толку. И самое-то страшное что: они, дурики эти, когда вылазят, из дому до рассвета выйти не возможно, двери все будто подперты чем снаружи. И окна не открыть-не вышибить. Так вот.

– Какая ерунда, – начал было барон, но зять перебил его на полуслове:

– Боюсь, что вовсе не ерунда. Если здесь, под нами, действительно Четвертый Квадрат загробного мира, то как раз там могут располагаться полости с домами скорби. Это не удивительно… сейчас я попытаюсь вспомнить, при помощи каких методик можно установить номер Квадрата! Гм!

– Ой, мамочки! – донесся откуда-то жалобный стон главбуха Дрызгалли, и вскоре он и сам появился в полутемном коридоре второго этажа таверны. – Господин барон, а из дома-то не выйти! Все двери словно вросли, и окон не открыть, а стекла не бьются, пружинят прямо! Ой, что ж это будет-то, а?

Барон посмотрел на хронометр.

– Полвторого, – произнес он, хмурясь. – Рассвет у нас не раньше пяти, значит, нам нужно продержаться совсем немного времени. Значит, и продержимся! Джимми, ты уже с кочергой? Превосходно! Хозяин, бери лопаты для себя и дочки! Мы будем сражаться! Где ваша шпага, дорогой зять?

– А что, если поджечь стены? – прошептал бухгалтер. Они ведь деревянные… или крышу распотрошить?

– И задохнуться в дыму? Уймитесь, малодушный! Если вам так уж страшно, так запритесь в сортире и ждите позорной смерти от медвежьей болезни. Отчего это у вас столь задумчивый вид, Ромуальд? Вы тоже думаете о капитуляции?

– Ни в коем случае, уважаемый тесть. Я пытаюсь вспомнить кое-какие заклинания, но честно сказать, в голове крутится как раз то, при помощи которого привидений и вызывают, а никак не наоборот.

– Этого нам только не хватало! – вздохнул Шон. – Слушайте, друзья мои, а может нам пока выпить? Может, наши могучие коты испугали этих тварей так, что больше они и не полезут?

– Это отличная идея, – согласился хозяин. – Дрызгалли, бегите ко мне в номер и найдите там седельную флягу с перцовой. Там должно оставаться еще литров так пять – для начала нам хватит.

– Тем более что время работает на нас, – поддакнул осмелевший хозяин таверны.

– Ох, боюсь, они уже идут, – едва слышно прошептал Жирохвост, прижимая в ярости уши.

Мудрый кот оказался прав. Не успел барон Кирфельд сподобиться и на пару глотков, как со всех сторон зашуршало, и даже ковер под ногами пошел мелкой рябью. Вслед за шуршанием последовал знакомый уже скрежет: дверь номера барона стала медленно, но неумолимо превращаться в труху. Жирохвост бросился вперед, однако был остановлен рыком Шона:

– А ну-ка ша! Прячьтесь все за мою спину!

И едва его распоряжение было исполнено, Шон дохнул на полчища призрачных грызунов коньячно-чесночным перегаром. И скрежет, и шорохи прекратились вмиг, лишь таял где-то вдали жалобный мышиный писк. Дракон горделиво повел плечами, и тут что-то шлепнулось с потолка прямо ему в раскрытую пасть. От неожиданности Шон содрогнулся и вскрикнул.

– Тьфу! – выхаркнул он. – Кажись, одна обнаглела до того, что решила закусить не дверью, а мной!

Добавить что-либо еще он не успел. Сонмища мышей-привидений неожиданно посыпались на него прямиком из иных измерений, враз облепив дракона с ног до головы. Жирохвост и Толстопузик немедленно пришли на помощь другу, свою лепту также внесли хозяин с лопатой и старик Джимми с кочергой, но все же Шон получил некоторое количество укусов. Осатанев от бешенства, он принялся размахивать крыльями, сбил со стен пару гобеленов работы старых мастеров, и без того еле светящееся бра и огромный огнетушитель, который от соприкосновения с полом сперва выпустил довольно жидкую струю белесой пены, а потом, войдя в раж, стал вертеться, как юла, обливая пеной все и всех вокруг.

– Шаз я им огоньку поддам! – заорал озверевший дракон. – А ну, разойдись!

– Не сметь! – завопил барон. – Тогда мы точно загоримся! Идите ко мне, сволочи, я дам вам вкусить моего меча! Все вассалы герцога Херцога живы и готовы к бою! Ну же, я жду вас, мерзкие твари!

И словно отвечая ему, мыши поперли буквально со всех сторон. Никогда еще Жирохвост, при всей своей мудрости и немалом жизненном опыте, не встречал такого количества проклятых серых тварей. Впрочем, среди них попадались не только серые, а еще и полевые, с желто-коричневой полоской вдоль спинки. Этих, вредителей посевов, он ненавидел особо – но сейчас разбирать было некогда. Жирохвост и Толстопузик, стоя среди неумолимо давящего на них серого шевелящегося покрывала, рвали врагов когтями, перекусывали им позвоночники мощными своими челюстями, – но на место канувшей в никуда мертвой мыши тут же приходила живая, и конца им, казалось, не будет никогда.

Весь облепленный врагами, дул вдоль коридора замерший на переднем краю Шон. Ловко орудовали лопатами хозяин с раскрасневшейся от битвы дочкой, неутомимо шерудил кочергой старик Джимми. Подбадривая себя боевым кличем времен молодости, неустрашимо рубил мечом барон, мел перед собой шпагой по-прежнему задумчивый Ромаульд Шизелло. Одни лишь главбух Дрызгалли, взвизгивая от ужаса, висел под потолком, неведомым образом зацепившись всеми четырьмя конечностями за дубовую балку, пока еще держащуюся под натиском шизоидных привидений.

– Чую, не выстоять нам, малыш! – выкрикнул Жирохвост, обращаясь к своему ученику.

– Что вы говорите, учитель! – изумился тот. – Разве не вы учили меня держаться до конца?

– Мужайся, Толстопуз! Держи оборону! Мне кажется, я знаю, кто сможет нам помочь! Жаль, я не догадался сразу, ну тут уж ничего не поделаешь. Держись!

И отступив, он приблизился к Ромуальду Шизелло.

– Как звучит то заклинание, что вызывает привидений? – завопил он, несколькими ударами лап расчищая перед ученым относительно свободную площадку.

– Заклинание? – изумился Шизелло. – Тебе-то зачем?

– Я знаю, зачем! Говорите быстрей, а то нас сожрут – неужели вы не видите?

Ромуальд нервно огляделся по сторонам и пришел к выводу, что силы обороняющихся тают на глазах. До рассвета, пожалуй, можно и не продержаться – и впрямь сожрут. Махнув на все рукой, он наклонился к шатающемуся от усталости коту:

– Не знаю, что ты там задумал, но хуже уже точно не будет. Запоминай: Спал – не знал, а знал бы так встал. Козел не пришел, а как пришел, так точно козел. Приди и послушай. Морковки покушай!

– Я понял! – взмахнул лапой Жирохвост и, прыгая на кипящем мышином ковре, ринулся вниз.

Пробежав через кухню, он нашел подвальный люк – к счастью, приоткрытый для вентиляции. Не утруждаясь спуститься по лестнице, отважный кот спрыгнул вниз и замер на земляном полу, прислушиваясь. Вокруг него, так, словно бы он находился в некоей ожившей колбе, стены подвала шуршали, скрипели и пищали на тысячи голосов. Жирохвост тяжело вздохнул и потер обеими лапами мордочку.