Текст книги "Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование"

* * *

Совсем скоро после полного переформирования национальных частей Красной армии политическая конъюнктура заставила обратиться к их опыту во вновь присоединенных к СССР государствах Балтии. После вхождения Эстонии, Латвии и Литвы в состав Советского Союза 21–22 июля 1940 г. во вновь образованный Особый Прибалтийский военный округ помимо советских частей были включены и части прибалтийских национальных вооруженных сил, переименованных в «народные армии». Начался курс на «постепенную реорганизацию и последовательную демократизацию» национальных армий, заключавшуюся в смене генералитета, чистке офицерского и рядового составов от «реакционных элементов» – приверженцев прежнего строя (советские политорганы констатировали «большую засоренность частей классово чуждыми советской власти буржуазно-кулацкими и буржуазно-националистическими элементами»[706]706
  Документальная коллекция фундаментальной военно-исторической библиотеки НИИВИ ВАГШ ВС РФ.


[Закрыть]), разоружении и роспуске военизированных организаций, создании института политических руководителей и развертывании советской политической и культурно-просветительской работы[707]707
  Манг К.Х. Создание народной армии в ходе социалистической революции 1940 года в Эстонии: автореф. дисс. … канд. ист. наук. Таллин, 1971. С. 18.


[Закрыть].

Забегая вперед, отметим, что, хотя чистке подверглось немало генералов и офицеров бывших национальных армий[708]708
  К середине мая 1941 г. было уволено почти 1,5 тыс. человек (Документальная коллекция фундаментальной военно-исторической библиотеки НИИВИ ВАГШ ВС РФ), а 16 мая 1941 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР санкционировал новую чистку в трех республиках «бывших офицеров польской, литовской, латвийской, эстонской и белой армий, на которых имеются компрометирующие материалы» (Цит. по: Дюков А. Июньская депортация 1941 года. Версия эстонских историков // Журнал «Скепсис» https://scepsis.net/library/id_1897.html#a50 (дата обращения 20.05.2020).


[Закрыть], в годы Великой Отечественной войны наличие готового контингента командного состава высшего, старшего, среднего и младшего звеньев, имевшего достаточно высокий образовательный ценз (у первых двух категорий нередко – европейские военные академии) и опыт военной службы, – это особенность прибалтийских формирований, ни в коей мере не характерная для всех остальных национальных частей, где острейшая нехватка командных кадров нередко становилась фатальным препятствием для самого их существования.

14 августа 1940 г. постановлением № 1462-570сс ЦК ВКП(б) и СНК СССР на основе народных прибалтийских армий были созданы три территориальных стрелковых корпуса (29-й – в Литве, 24-й – в Латвии и 22-й – в Эстонии) двухдивизионного состава, по 6 тыс. человек в каждой дивизии (в корпусе – 15 142 человека; в трех корпусах – 45 426 человек), которые через один год предстояло перевести на экстерриториальный способ комплектования личным составом, единый для всей Красной армии. За это же время надлежало очистить корпуса от «неблагонадежных элементов». Также предполагалось, что «комсостав закончит за этот срок усвоение русского языка и военную переподготовку»[709]709
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 29. Д. 31. Л. 125.


[Закрыть]. Любопытно, что на переходный период в корпусах сохранялась национальная военная форма одежды, но без погон и со знаками различия Красной армии.

Этим же постановлением от 14 августа 1940 г. «для осуществления учета военнообязанных и разрешения вопросов прохождения обязательной военной службы» образовывалась сеть республиканских, городских и уездных военкоматов[710]710
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 29. Д. 31. Л. 127.


[Закрыть].

Утвержденный Генеральным штабом штатный состав прибалтийских корпусов отображен в таблице 13. Следует обратить внимание на то, что в источниках (постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР, сообщении начальника Оргуправления Генштаба КА генерал-майора Н.И. Четверикова главному интенданту Красной армии генерал-лейтенанту интендантской службы А.В. Хрулеву) корпуса именуются «национальными», хотя национальные части были упразднены уже полтора года назад.

Таблица 13. Штатная численность национальных частей Прибалтийского особого военного округа на 1 ноября 1940 г., чел.

Источник: ЦАМО. Ф. 7. Оп. 25. Д. 179. Л. 144.

23 февраля 1941 г. личный состав корпусов был приведен к военной присяге Красной армии[711]711
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 25. Д. 179. Л. 144.


[Закрыть]. Однако еще за месяц до начала войны политорганами отмечалось значительное число антисоветских настроений и контрреволюционных преступлений. «Решительное очищение» частей предлагалось продолжить. При этом делался принципиальный вывод о том, что сам по себе национальный характер прибалтийских территориальных корпусов не только «не дает никаких преимуществ для укрепления их боеспособности, а, наоборот, задерживает процесс освобождения от буржуазной идеологии красноармейцев и командного состава…»[712]712
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 25. Д. 15. Л. 62.


[Закрыть]. Однако начавшаяся вой на нарушила все планы и прибалтийские корпуса не окончили переформирования[713]713
  Ларин П.А. Эстонский народ в Великой Отечественной войне Советского Союза (1941–1945 гг.): Автореф. дисс. … д-ра ист. наук. Таллин, 1972. С. 37.


[Закрыть].

* * *

Итак, во второй половине 1920-х гг. реализация пятилетней программы национальных формирований столкнулась с проблемами материального и кадрового характера, что стало причиной коррекции плана национальных формирований. Особенностью принятого в июне 1927 г. обновленного пятилетнего плана нацформирований стал акцент на уже готовые славянские и закавказские соединения, доформирование остальных нацформирований, доведение их до среднего по РККА уровня боеготовности и прекращение приема ходатайств из национальных регионов о новых формированиях.

С развертыванием в 1930-х гг. форсированного перевооружения, организационной перестройкой, многократным ростом численности войск, переходом к массовому призыву и экстерриториальному комплектованию войск определилось несоответствие национальных формирований современным требованиям развития вооруженных сил. Низкая штатная емкость не позволяла выполнять задачу подготовки массового обученного резерва в национальных регионах страны, а комплектование нацчастей в условиях широкомасштабной войны представлялось все более сложной задачей.

В 1930-х гг. изменились идеологические и политические условия, прежде благоприятствовавшие развитию этого сегмента Красной армии: затухание надежд на скорую мировую революцию лишило национальные формирования их внешнеполитической актуальности, а поворот идеологического курса страны к строительству автономного социалистического государства, сворачивание политики коренизации национальных кадров деактуализировало их внутриполитическую функцию. Развернувшиеся во второй половине 1930-х гг. политические репрессии, прямо и целенаправленно коснувшиеся целого ряда этнических групп в СССР, дискредитация национальных коммунистических элит коснулись и самих национальных воинских формирований как «рассадников местного национализма».

На этом фоне удельный вес нацформирований в структуре РККА становился все меньше (без учета концентраций он сократился с 5,6 % в 1930 г. до 2,2 % в 1938 г.), а их развитие – все более децентрализованным и хаотичным за счет концентраций, масштаб которых к середине 1930-х гг. с трудом могло оценить даже военное ведомство. Часть формирований, созданных в порядке концентраций, получили национальный статус, в то время как славянские (украинские и белорусские) формирования их, напротив, лишились. Последней нишей, которую в середине 1930-х гг. заняли национальные формирования, прежде всего в САВО и ЗакВО, стал их перевод на горную организацию, позволявшую в полной мере использовать культурно-бытовые особенности контингентов, которыми они комплектовались.

Утрата особой политической субъектности нацформирований и отсутствие у руководства военного ведомства твердого взгляда на их место в рядах Красной армии, готовившейся к большой войне, фактическое выравнивание уровня боеспособности многих нацформирований с номерными частями Красной армии в конце 1930-х гг. привели политическое и военное руководство страны к убеждению в избыточности их дальнейшего содержания и переформированию в обычные соединения.

Несмотря на издержки, национальные формирования РККА в межвоенный период сыграли свою положительную историческую роль, подготовив сотни тысяч обученных военнообязанных и послужив школой для тысяч командиров нерусской национальности. Опыт в комплектовании войск нерусским личным составом, полученный в межвоенный период, в полной мере был применен в годы Великой Отечественной войны.

5.4. Национальные соединения периода Великой Отечественной войны: особенности формирования и комплектования

В первые месяцы Великой Отечественной войны части и соединения всех родов войск Красной армии комплектовались личным составом без учета национальности бойцов и командиров. На это указывают выявленные архивные документы о формировании и комплектовании новых воинских частей военных округов, располагавшихся на территориях национальных регионов (СКВО, ЗакВО, САВО), и Главного управления формирований Красной армии за период с августа по ноябрь 1941 г.[714]714
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 108. Л. 1–237; Д. 133 в. Л. 1–189; Ф. 144. Оп. 13189. Д. 54. Л. 1–14.


[Закрыть] Утвердившийся в предвоенные годы экстерриториальный принцип комплектования воинских частей неукоснительно соблюдался и в первые месяцы войны. Так, Закавказский военный округ[715]715
  Закавказский военный округ в конце августа 1941 г. преобразован в Закавказский фронт, в январе 1942 г. – снова в Закавказский округ (II формирования), в апреле 1942 г. – в Закавказский фронт (II формирования).


[Закрыть] из своих ресурсов формировал 13 новых стрелковых дивизий (директивы НКО № орг/2/539001 – орг/2/539013 от 11 августа 1941 г.)[716]716
  402-я и 408-я – к 15 сентября, 398, 400, 404, 406-я – к 15 октября, 409, 390, 392, 394, 396-я – к 15 ноября, 386-я и 388-я дивизии – к 15 декабря 1941 г.


[Закрыть]; еще 5 дивизий были сформированы отдельными директивами НКО[717]717
  61, 89, 151, 223-я и 224-я.


[Закрыть]. Их комплектование личным составом велось на общих основаниях, вследствие чего контингенты основных национальностей (русские, украинцы, армяне, грузины, азербайджанцы) относительно равномерно распределялись по соединениям. Этот порядок был предписан специальным постановлением Военного совета округа от 15 августа[718]718
  ЦАМО. Ф. 209. Оп. 1085. Д. 1. Л. 185.


[Закрыть].

Между тем уже с первых недель войны из союзных и автономных республик в войска поступали мобилизованные военнообязанные старших возрастов, многие из которых не прошли в мирное время срочной службы, имели низкий уровень общего образования и слабо владели русским языком. Это снижало эффективность военного обучения.

С объявлением мобилизации эти люди одновременно оказались в формируемых частях и соединениях. Так, в сформированной в начале августа 1941 г. 390-й стрелковой дивизии Закавказского военного округа из 10 252 военнослужащих 8979 человек никогда не держали в руках оружия, в 392-й стрелковой дивизии того же округа – из 10 447 рядовых таковых было 9194 человека и т. д. Огромная масса красноармейцев не знала русского языка. В 392-й дивизии 4204 человека не говорили по-русски, а 2415 человек владели русским языком плохо. В некоторых соединениях ситуация была еще хуже[719]719
  ЦАМО. Ф. 209. Оп. 1091. Д. 145. Л. 31, 73, 115, 124, 189, 320–329.


[Закрыть]. Как отмечалось в одном из постановлений Военного совета ЗакВО, «округ не учитывал особенностей местных условий мобилизации по национальному… признаку»[720]720
  ЦАМО. Ф. 209. Оп. 1085. Д. 1. Л. 218.


[Закрыть]. Аналогичное положение отмечалось и в Среднеазиатском военном округе. 67 % контингентов военнообязанных запаса в САВО не были обучены военному делу, и значительное их число не владело русским языком[721]721
  Сухарь М.Я. Военно-мобилизационная работа Средне-Азиатского военного округа, республик Средней Азии и Казахстана по подготовке мобилизационных резервов в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.): Дисс. … д-ра ист. наук. Ашхабад, 1981. С. 94.


[Закрыть].

Источники зафиксировали немало прямых ходатайств от высших руководителей видов и родов войск перед начальником Главупраформа КА армейским комиссаром 1-го ранга Е.А. Щаденко о категорической невозможности использования нерусских контингентов в своих войсках. С такими заявлениями, например, выступали нарком военно-морского флота Н.Г. Кузнецов, начальник штаба командующего кавалерией Красной армии генерал-майор А.А. Мартьянов и др.[722]722
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 65. Л. 64–65; Д. 190. Л. 2.


[Закрыть]

Отдельной проблемой стала переброска новобранцев из южных военных округов в Центральную Россию и на Урал. Военные условия и аномальные холода зимы 1941/42 г. значительно усложнили логистику экстерриториального комплектования. Переброска людских ресурсов из ЗакВО и САВО нередко сопровождалась трагедиями. Поезда с пополнениями продвигались к пункту назначения с большими опозданиями, находились в дороге неделями. За это время легко одетые люди в плохо отапливаемых вагонах заболевали. Питание и медицинское обслуживание в пути новобранцев было организовано плохо. Например, из 570 человек, отправленных из ЗакВО в Южно-Уральский военный округ в январе 1942 г., несколько человек умерло в пути, еще 23 были в крайней степени истощения, остальные нуждались в немедленной медицинской помощи и усиленном питании[723]723
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 65.


[Закрыть]. Другой эшелон прибыл к месту назначения, растеряв по пути 46 человек. Еще 36 человек оказались обмороженными. Принимающая сторона сообщала, что «большинство прибывших совершенно раздетые, босые, без головных уборов, грязные, завшивленные»[724]724
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 66.


[Закрыть]. Отмечалась непривычность и неприспособленность жителей южных республик к сильным морозам. По докладу командующего ЮжУрВО генерал-лейтенанта Ф.Н. Ремезова была организована специальная проверка комиссии, возглавленной членом ГКО Маршалом Советского Союза К.Е. Ворошиловым, курировавшим новые формирования. Ворошилов подтвердил приведенные Ремезовым факты и представил соответствующий доклад И.В. Сталину[725]725
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 66.


[Закрыть]. Позднее, в октябре 1942 г. тот же маршал Ворошилов, проверявший состояние и боеготовность готовившейся из Московского военного округа к отправке на фронт 87-й отдельной туркменской стрелковой бригады, в докладе Сталину также подчеркивал негативное влияние климатического фактора: «Люди бригады плохо переносят здешний климат и мерзнут. Следовало бы бригаду передвинуть к южным участкам фронта»[726]726
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 220.


[Закрыть]. 90-я отдельная узбекская бригада во время учебного похода со станции Лось (Москва) в город Коломну в ноябре 1942 г. потеряла 9 человек умершими «по причине резкого похолодания, заставшего в походе»[727]727
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 317.


[Закрыть].

Значительные по численности пополнения уроженцами Кавказа и Средней Азии получали с первых месяцев войны войска, защищавшие Москву, и особенно фронты, сражавшиеся на южном крыле советско-германского фронта. Наиболее выпукло слабые стороны соединений, укомплектованных смешанным неславянским составом, проявились в конце 1941 – начале 1942 г. во время операции по освобождению Крыма. Здесь в бою массово использовались военнослужащие кавказских национальностей. По состоянию на февраль 1942 г. в составе 12 сформированных в Закавказье стрелковых дивизий[728]728
  63, 77, 138-я горнострелковые, 224, 227, 386, 388, 390, 396, 398, 400, 404-я стрелковые дивизии.


[Закрыть] Крымского фронта числилось около 48 тыс. воинов закавказских национальностей (35 % от всего личного состава фронта)[729]729
  Подсчитано по: ЦАМО. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 18. Л. 8.


[Закрыть]. Тяжелые природно-климатические условия, базирование тыловых служб фронта на Таманский полуостров и связанное с этим недостаточное снабжение продовольствием и боеприпасами войск, действовавших на полуострове, способствовали быстрой дезорганизации частей под воздействием ударов противника, что приводило к чрезмерно высоким потерям[730]730
  ЦАМО. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 44. Л. 528–530.


[Закрыть]. Большинство закавказских дивизий, действовавших в Крыму (224, 227, 396, 398, 400, 404-я), были полностью разгромлены, прекратили свое существование и более не переформировывались.

Таким образом, на повестку дня встала проблема низкой боеспособности воинских формирований с большой прослойкой представителей разных национальности. В боевой обстановке это выливалось в случаи «отрицательных явлений» среди бойцов нерусской национальности, диапазон которых колебался от обособления внутри подразделения и возникновения земляческих сообществ до тяжких воинских преступлений – членовредительств, дезертирств, случаев добровольной сдачи в плен и измены Родине[731]731
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 85. Л. 55–66.


[Закрыть].

Поэтому уже в первые месяцы войны возникла острая необходимость в изменении подхода в комплектовании действующей армии представителями нерусских народов, поднятии их боевой выучки и политико-морального состояния до общего в Красной армии уровня. Анализ документов позволяет утверждать, что руководство страны рассматривало два варианта решения этой проблемы. Первый – радикально изменить организацию их военной службы, с тем чтобы ускорить адаптацию представителей нерусских народов к армейской повседневности, поднять их боевую выучку и политико-моральное состояние. На практике это означало возврат к упраздненному за несколько лет до начала войны мононациональному комплектованию частей и соединений. Второй способ – вернуться к проверенной, в прямом смысле слова, веками практике этнического квотирования при комплектовании воинских частей, в том числе – к ограничениям или отмене приема в армию по этническому признаку. Во втором случае главное бремя войны возлагалось на славян и иные, исторически интегрированные в российскую культуру народы. Оба варианта в той или иной степени были реализованы в годы Великой Отечественной войны и показаны в данном исследовании[732]732
  Первому из них посвящен данный параграф, а второму – параграфы 6.3, 6.4, 6.5.


[Закрыть].

Возвращаясь к практике национальных воинских формирований, советское политическое и военное руководство рассчитывало на то, что однородная языковая и культурно-ментальная среда в них будет способствовать ускорению боевой подготовки бойцов нерусской национальности, повышению ее качества, укреплению дисциплины в подразделениях и стойкости личного состава, особенно устранению языкового барьера. Бывший командующий войсками Закавказского фронта генерал армии И.В. Тюленев отмечал вставшую в полный рост в начале войны языковую проблему как главную в принятии руководством страны решения о воссоздании национальных частей[733]733
  Тюленев И.В. Через три войны. М., 1972. С. 123.


[Закрыть].

Хронологически первыми национальными формированиями периода Великой Отечественной войны стали соединения не из уроженцев Кавказа или Средней Азии, а укомплектованные жителями Прибалтики. Решения о национальных формированиях Красной армии в прибалтийских республиках принимались советским правительством вне связи с формированием несколько позднее кавказских, среднеазиатских и иных национальных частей.

Основой для формирования прибалтийских национальных частей послужили описанные выше двухдивизионные территориальные стрелковые корпуса, созданные в сентябре 1940 г. на основе «народных армий». Фактически это были уже готовые соединения численностью около 6 тыс. человек на дивизию, укомплектованные профессиональным командным и обученным рядовым составом местных национальностей[734]734
  Ларин П.А. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть]. Советское руководство предпринимало усилия по чистке командного состава от нелояльных советской власти кадров[735]735
  Документальная коллекция фундаментальной военно-исторической библиотеки НИИВИ ВАГШ ВС РФ.


[Закрыть] и организации в частях партполитаппарата[736]736
  Манг К.Х. Указ. соч. С. 18.


[Закрыть]. С началом войны все три прибалтийских корпуса приняли участие в боевых действиях, понесли тяжелые потери и утратили единую организацию.

В августе – октябре 1941 г. эвакуированное в Москву партийное и советское руководство всех трех прибалтийских республик по очереди (независимо друг от друга) обратилось к руководству страны с предложениями о сформировании национальных частей Красной армии, организационную основу которых должны были составить остатки территориальных корпусов.

При рассмотрении истории прибалтийских дивизий необходимо иметь в виду, что населявшие регион народы не считались политически благонадежными и в начале войны не призывались в Красную армию в общем порядке. На зловещие признаки «вредной и ничем не оправданной латышебоязни», выражавшейся в «резком сокращении количества бойцов из латышей», уже 14 июля 1941 г. – через три недели после начала войны – секретарь ЦК КП(б) Латвии Я.Э. Калнберзин обращал внимание партийного руководства страны[737]737
  ЦК ВКП(б) и национальный вопрос. Кн. 2: 1933–1945. М., 2009. С. 655.


[Закрыть]. В это катастрофическое время 24-й латвийский территориальный корпус был выведен во второй эшелон, а его командный состав принудительно увольнялся из Красной армии![738]738
  ЦК ВКП(б) и национальный вопрос. Кн. 2: 1933–1945. М., 2009. С. 655.


[Закрыть] Нетрудно догадаться, что могло последовать после этого. «Прелести» фактически каторжного труда в рабочих колоннах на лесоповалах и строительстве дорог осенью и зимой 1941 г. успели испытать на себе военнообязанные эстонцы, формирование национальных соединений для которых задержалось дольше всех. Так что, активно лоббируя национальные формирования, прибалтийские коммунисты не только доказывали свою лояльность, но и фактически спасали мужское население от участи советских немцев, румын и прочих народов, считавшихся «родственными» врагу.

Уже 3 августа 1941 г. по предложению ЦК КП(б) Латвии Государственный Комитет Обороны постановлением № 383сс разрешил сформировать латышскую стрелковую дивизию (впоследствии получившую номер 201), на укомплектование которой следовало обратить «социально близкий» советскому строю контингент: «бойцов бывшей рабочей гвардии, милиции, партийно-советских работников и других граждан Латвийской ССР, эвакуированных на территории РСФСР»[739]739
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 5. Л. 182.


[Закрыть]. Формирование дивизии было поручено ЦК КП(б) Латвии и СНК Латвийской ССР совместно со штабом Северо-Западного фронта. Фактически на формирование латышской дивизии были обращены остатки 24-го стрелкового корпуса, контингенты военнообязанных, выведенных из республики, а также выпуск Рижского пехотного училища, эвакуированного в город Стерлитамак.

Поскольку в оригинале постановления ГКО не раскрывались мотивы руководства страны, решившего сформировать первой именно латышскую дивизию, исходя из совокупности фактов можно предположить, что оно принималось ситуативно, под влиянием ряда частных событий и субъективных суждений, например: под впечатлением относительно активного (на фоне других населяющих Прибалтийский регион народов) участия латышей в первых боях против немецко-фашистских войск[740]740
  В первые недели войны были сформированы и участвовали в ожесточенных оборонительных боях в составе 8-й армии несколько рабочих батальонов, переформированных позднее в два латышских стрелковых полка (Савченко В.И. Гвардейская Латышская. Рига, 1961. С. 18–30).


[Закрыть]; наличия готового кадра комсостава и обученного рядового состава; инициативности и высоких организаторских способностей местных органов власти; исторического опыта латышских частей, первыми оказавших действенную вооруженную поддержку советской власти в период ее становления в начале 1918 г.[741]741
  Уже 13 апреля 1918 г. объединенных в Латышскую стрелковую советскую дивизию, ставшую одним из старейших соединений Красной армии, активно участвовавшую в Гражданской войне (Сводка инструкций, положений и проектов по формированию резервных частей. М., 1918. С. 212; РГВА. Ф. 33087. Оп. 1. Д. 5. Л. 32).


[Закрыть] Возможно, принимался во внимание достаточно успешный исторический опыт службы латышей в Русской императорской армии и самый низкий среди христианских народов империи удельный вес уклонений от призыва[742]742
  Антонович А. Русский народ и главнейшие народности России перед воинской повинностью // Военный сборник. 1909. № 11. С. 274.


[Закрыть].

Особенностью 201-й латышской дивизии была низкая гомогенность национального состава (только 51 % военнослужащих являлись этническими латышами), поскольку при ее комплектовании учитывалась прежде всего гражданская, а не национальная принадлежность. Значительную массу личного состава представляли русские, евреи, украинцы из числа уроженцев Латвии[743]743
  Борьба латышского народа в годы Великой Отечественной войны 1941-1945. Рига, 1970. C. 171.


[Закрыть]. Уже в декабре 1941 г. 201-я латышская дивизия первой из национальных формирований Красной армии была введена в бой. В составе 33-й армии она участвовала в контрнаступлении советских войск на Клинском направлении под Москвой. В тяжелых боях у села Елагино и разъезда 75-й километр части дивизии потеряли до 55 % личного состава, и уже в январе 1942 г. соединение было выведено на доукомплектование.

Вслед за латвийскими властями уже 28 августа 1941 г. в Государственный Комитет Обороны обратились секретарь ЦК КП(б) Литовской ССР А. Снечкус и Уполномоченный ЦК ВКП(б) и СНК СССР по Литовской ССР Н.Г. Поздняков, предложив сформировать добровольческую стрелковую дивизию из коммунистов, сотрудников НКВД, остатков частей 29-го литовского стрелкового корпуса. Важно подчеркнуть, что основной мотив, выдвинутый Снечкусом и Поздняковым, заключался в возможности использовать дивизию «в основном для действий на подступах к Литве и на территории Литвы». Очевидно, имелись в виду казавшиеся еще возможными в эти дни контрнаступление Красной армии и разгром агрессора. Впрочем, допускалось, что «если военная обстановка сложится иначе, то дивизию можно использовать на любом участке фронта»[744]744
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 7. Л. 33.


[Закрыть]. На бланке письма литовских руководителей И.В. Сталин оставил визу: «Т[оварищ] Берия, погов[орите] с т[оварищем] Щаденко»[745]745
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 7. Л. 33.


[Закрыть]. Нельзя исключать, что этот же мотив – возможность перехода в контрнаступление и возвращения на территорию Латвии – сыграл свою роль в срочном сформировании 201-й латвийской дивизии.

Наконец, 24 октября 1941 г. к Сталину обратилось руководство Эстонии (секретарь ЦК КП(б) Н.Г. Каротамм и заместитель председателя СНК О. Сепре). Эстонские лидеры сообщали о значительном мобилизационном ресурсе, выведенном из республики (35-40 тыс. человек), которые не принимались в армию, и при этом «подавляющее большинство» не владело русским языком. Также они напоминали о богатой традиции участия эстонцев в боях с немецкими захватчиками, положительной роли эстонских частей в Гражданской войне[746]746
  ЦК ВКП(б) и национальный вопрос. Кн. 2. 1933–1945. М., 2009. С. 658.


[Закрыть].

По мере ухудшения обстановки на фронте надежды на скорое контрнаступление и использование уроженцев Прибалтики для освобождения своей родины быстро таяли. Поэтому, в отличие от латвийской дивизии, решение о формировании литовского и эстонского соединений затянулось. В начале октября заместителем наркома обороны и начальником Главупраформа КА Е.А. Щаденко на имя члена ГКО Г.М. Маленкова был направлен проект постановления Государственного Комитета Обороны о сформировании Литовской стрелковой дивизии из числа эвакуированных из Литовской ССР партийных, советских, комсомольских, профсоюзных работников (добровольцев), курсантов-литовцев школы НКВД и Вильнюсской школы политруков, а также командиров, политработников и красноармейцев 29-го стрелкового корпуса, владевших литовским языком[747]747
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 108. Л. 217.


[Закрыть]. Однако соответствующее постановление ГКО было издано только 18 декабря 1941 г.: в этот день решения о создании национальных дивизий были приняты по ходатайствам ЦК компартий не только Литвы, но и Эстонии (постановления ГКО № 1041сс и 1042сс соответственно)[748]748
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 16. Л. 120–121.


[Закрыть]. В первом случае формирование было поручено штабу Московского военного округа (16-я литовская стрелковая дивизия), во втором – Уральского военного округа (7-я эстонская стрелковая дивизия). Каждой дивизии был определен штат в 10 647 человек. Декабрьские решения во многом повторяли текст постановления ГКО от 3 августа 1941 г. о сформировании 201-й латышской дивизии, но в отношении 7-й эстонской дивизии он был дополнен существенным положением о том, что при подборе личного состава, особенно командно-начальствующего, надлежало не допустить «просачивания политически неустойчивых, классово чуждых и морально разложившихся элементов»[749]749
  РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 16. Л. 120–121.


[Закрыть].

Для укомплектования прибалтийских соединений активно пересматривались контингенты трудпоселенцев и рабочих колонн, укомплектованных бывшими военнослужащими прибалтийских национальных армий, выселенными в отдаленные районы СССР в 1940–1941 гг. (таковых насчитывалось несколько десятков тысяч человек). Особенно это характерно для эстонского соединения, формирование которого опиралось на многочисленных рабочих-эстонцев, а также военнослужащих, находившихся в частях Красной армии (для аккумуляции людских ресурсов в штабы всех фронтов и округов были разосланы специальные циркуляры)[750]750
  Великая Отечественная война 1941–1945. Документы и материалы. Т. III. Национальные формирования Красной армии. М., 2015. С. 130.


[Закрыть]. К апрелю 1942 г. было выявлено и отправлено в район формирования дивизии 29,5 тыс. лиц эстонской национальности[751]751
  Ларин П.А. Указ. соч. С. 40.


[Закрыть]. Скоро стало ясно, что сосредотачиваемый в месте формирования (город Чебаркуль Челябинской области) контингент рядовых военнообязанных и командиров эстонской национальности намного превосходит штатную потребность одной стрелковой дивизии. 4 февраля 1942 г. второй секретарь КП(б) Эстонии и председатель республиканского Комитета обороны Н.Г. Каротамм сообщал Сталину о больших излишках выявленного контингента эстонцев для формируемой 7-й стрелковой дивизии (около 14,5 тыс. человек). В связи с этим он просил разрешения сформировать запасный стрелковый батальон и, возможно, «еще одну эстонскую воинскую часть»[752]752
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 106.


[Закрыть]. Собственноручная резолюция Сталина на документе, адресованная начальнику Главупраформа Красной армии генерал-полковнику Е.А. Щаденко, значительно превзошла запрос эстонских властей: «Нужно удовлетворить эстонцев: дать запасный батальон и разрешить заложить еще одну дивизию»[753]753
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 106.


[Закрыть]. Уже через несколько дней – 10 февраля 1942 г. – началось формирование 423-й (позднее – 249-й) эстонской стрелковой дивизии[754]754
  Петренко А.И. Прибалтийские дивизии Сталина. М., 2010. С. 25.


[Закрыть]. В сентябре 1942 г. обсуждался вопрос о формировании третьей эстонской дивизии, однако он не был решен положительно. Вместо нее 25 сентября 1942 г. был сформирован 8-й эстонский стрелковый корпус, объединивший 7-ю и 249-ю дивизии, а также запасный полк.

Особенности укомплектования эстонских частей сказались на их дальнейшей подготовке. Если для 7-й дивизии отобрали лучший состав, то в 249-ю дивизию попало немало лиц, «явно враждебных советской власти», благодаря чему в расположении частей дивизии (лагеря Чебаркуль в УрВО) в течение 1942 г. отмечались «антисоветские выступления», выражавшиеся в «неверии в силы Красной армии», «восхвалении немецкой армии и ее техники», пораженческие, дезертирские и изменнические настроения, национализм и т. п. Кроме открытых «антисоветских высказываний», отмечались коллективные настроения «за Эстонию вообще, безразлично, какая будет власть» или же настроения «за буржуазную Эстонию»[755]755
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 349–350.


[Закрыть]. Приведенный перечень говорит об укорененности и осмысленности антисоветских настроений среди военнослужащих. А тот факт, что командование и органы контрразведки изъяли более 500 человек из рядов дивизии и готовились изъять еще около 400 человек[756]756
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 350.


[Закрыть], свидетельствует о том, что такими настроениями была охвачена значительная часть личного состава дивизии. Опыт изучения источников позволяет нам со всей ответственностью утверждать, что инциденты антигосударственного характера (дезертирство, измена Родине, распространение слухов) масштабом даже на порядок ниже воспринимались гражданской властью, органами военного управления и контр разведкой как чрезвычайное происшествие и влекли за собой серьезные организационные и дисциплинарные меры, вплоть до расформирования воинской части. Но, очевидно, поскольку решение о формировании эстонских частей принимал лично И.В. Сталин, 249-я дивизия продолжила боевую подготовку. Тем более что общая боеготовность соединения считалась удовлетворительной, по крайней мере, «не хуже уже направленных на фронт дивизий»[757]757
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 350.


[Закрыть].

В новых соединениях был достигнут высокий уровень представительства военнослужащих титульных национальностей. В частности, в 7-й эстонской дивизии числился 8651 эстонец (85,8 %), а в 249-й эстонской – 9422 эстонца (91,2 %). Чуть более 2 тыс. человек на две дивизии являлись участниками боев[758]758
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12214. Д. 648. Л. 54–57 об.


[Закрыть].

Вслед за прибалтийскими соединениями в конце 1941 г. развернулось широкое строительство нацчастей в других регионах СССР. Основная их масса была сформирована в короткий период с ноября 1941 по февраль 1942 г. Их создание было санкционировано несколькими постановлениями Государственного Комитета Обороны и приказами наркома обороны.

В постановлении ГКО от 13 ноября 1941 г. № 894сс «О национальных войсковых соединениях» было объявлено о сформировании в СКВО, САВО, УрВО, ЗакВО сразу 20 национальных кавалерийских дивизий (со штатной численностью 4403 человека) и 15 отдельных стрелковых бригад (со штатной численностью 4333 человека) из представителей народов Средней Азии, Северного Кавказа и Приуралья. Были сформированы: 96, 105, 106-я казахские; 97-я и 98-я туркменские; 99, 100, 101, 102, 103-я узбекские; 104-я таджикская; 107, 108, 109-я киргизские; 110-я и 111-я калмыцкие; 112-я и 113-я башкирские; 114-я чечено-ингушская; 115-я кабардино-балкарская кавалерийские дивизии; 87-я и 88-я отдельные туркменские; 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97-я отдельные узбекские; 98-я и 99-я отдельные таджикские; 100-я и 101-я отдельные казахские стрелковые бригады.

В постановлении были сформулированы общие требования к национальным соединениям:

– укомплектовать здоровым и крепким личным составом местных национальностей возрастом не старше 40 лет, причем за счет внеплановых призывов;

– командно-начальствующий состав обеспечить по возможности также из местных национальностей, а недостающих пополнить русскими;

– обмундирование, людское и конское снаряжение, седла, продфуражное довольствие, конский состав, холодное и частично огнестрельное оружие обеспечить за счет ресурсов союзных и автономных республик;