Текст книги "Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование"

5.5. Национальные соединения периода Великой Отечественной войны: особенности боевого пути

Исходя из особенностей боевого пути национальных формирований, принявших участие в боевых действиях, можно разделить их на три группы. Первые, оказавшись на фронте в суровом 1942 г. и пробыв на передовой от двух до шести месяцев, понесли тяжелые потери, вследствие чего утратили боеспособность, были расформированы и более не восстанавливались. К таковым относятся: три закавказские национальные дивизии Крымского фронта (224, 388 и 396-я), разбитые вместе с остальными частями фронта в мае 1942 г. и в дальнейшем в качестве национальных не восстанавливавшиеся; 225-й чечено-ингушский кавалерийский полк и 115-я кабардино-балкарская кавалерийская дивизия, принявшие бой на донском рубеже обороны в самом начале оборонительного сражения на Кавказском и Сталинградском направлениях; 408-я армянская стрелковая дивизия, действовавшая осенью 1942 г. на Туапсинском направлении; 90-я и 94-я отдельные узбекские стрелковые бригады, принявшие участие в операциях 3-й армии Брянского фронта в ноябре 1942 г. – январе 1943 г., после чего были расформированы в один день – 26 января 1943 г.[798]798
  Перечень № 7 управлений бригад всех родов войск, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941–1945. М., 1956. С. 19–21.


[Закрыть]; 110-я калмыцкая кавалерийская дивизия, действовавшая с июля 1942 г. на Дону, а затем – на Северном Кавказе и расформированная в январе 1943 г.; а также 87-я отдельная туркменская стрелковая бригада, с конца ноября 1942 г. воевавшая в составе 27-й армии Северо-Западного фронта в районе Рамушево и в конце апреля 1943 г. переформированная в 76-ю стрелковую дивизию.

Ко второй группе относится большинство закавказских национальных стрелковых соединений, 112-я башкирская кавалерийская дивизия, а также 100-я и 101-я казахские стрелковые бригады; к третьей – все прибалтийские национальные соединения. Вторую и третью группы объединяет то принципиально важное обстоятельство, что, в отличие от национальных соединений, отнесенных к первой группе, они прошли длительный боевой путь, часть из них – до Дня Победы в Великой Отечественной войне. В то же время отношение органов государственного и военного управления к национальному статусу этих соединений, укомплектованию их представителями титульного этноса было различным, что и потребовало их разделения.

Закавказские национальные стрелковые дивизии в 1942 г. по боевым качествам стояли незначительно выше среднеазиатских; их формирование и боевое слаживание также сильно затянулись, а качество боевой подготовки вызывало острую критику высшего командования[799]799
  Так, проверка представителями командования 44-й армии Северной группы войск Закавказского фронта оборонительного участка 1037-го стрелкового полка 223-й азербайджанской стрелковой дивизии, проведенная в октябре 1942 г., выявила вопиющую картину развала воинского коллектива: «Вся территория расположения захламлена, засорена, отдельные сооружения развалились, рассыпались, окопы превращены в уборные… Бойцами окопы не заняты. В день поверки в 13.00 бойцы находились в ближайшем тылу, около своих палаток – кипятили чай, варили кушанье… Никаких занятий в батальоне не велось… Поднятые по тревоге красноармейцы 4-й роты 2-го батальона 1037 СП очень медленно заняли свои места в обороне, при этом многие красноармейцы оставили в палатках патроны, гранаты, противогазы, лопаты и другие предметы…» (ЦАМО. Ф. 273. Оп. 875. Д. 2. Л. 108–108 об.). См. также: ЦАМО. Ф. 209. Оп. 989. Д. 3. Л. 46.


[Закрыть]. Будучи в 1941 г. и в первой половине 1942 г. недействующим фронтом, Закавказский фронт (до марта 1942 г. – Закавказский военный округ) выступал донором действующих войск, в том числе потерпевшего катастрофу в мае 1942 г. Крымского фронта. По этой причине к лету 1942 г., когда развернулась битва за Кавказ, Закфронт располагал лишь незначительным числом готовых соединений (20 стрелковых дивизий и бригад, 3 кавалерийские дивизии, 3 танковые бригады), прикрывавших по периметру все Закавказье, а также выделял из своих сил контингент советских войск в Иране[800]800
  Русский архив. Т. 16 (5–2). С. 69–70.


[Закрыть]. Поэтому, несмотря на очевидные недостатки, Генеральный штаб считал национальные соединения Закфронта «основным костяком» (выделено мной. – Авт.) его войск[801]801
  Русский архив. Т. 23 (12–2). С. 65.


[Закрыть]. А в период стремительного наступления немецко-фашистских войск на Кавказ летом и осенью 1942 г. командованию Закавказского фронта, отрезанного врагом от центральной части страны, приходилось рассчитывать в основном на собственные силы.

Приведенные аргументы позволяют сделать вывод о том, что именно экстремально тяжелое положение на фронте в ходе весенне-летних сражений на южном крыле советско-германского фронта стало главным фактором сохранения закавказских национальных соединений как боевых единиц в составе действующих войск. Эти стрелковые дивизии (392, 406, 414-я грузинские, 89, 408, 409-я армянские, 223, 402, 416-я азербайджанские) не только не были расформированы, но приняли самое активное участие в событиях битвы за Кавказ (25 июля 1942 г. – 9 октября 1943 г.). Некоторые объединения (например, 44-я и 58-я армии Северной группы войск Закавказского фронта) и вовсе в значительной мере были укомплектованы уроженцами Кавказа. По данным советского историка Э. Мамукелашвили, удельный вес представителей нерусских народов в войсках Северной группы (по составу она приближалась к фронтовому объединению войск[802]802
  В ноябре – декабре 1942 г. в состав Северной группы войск Закавказского фронта входило четыре общевойсковые армии (9, 37, 44, 58-я), одна воздушная (4-я), два отдельных гвардейских кавалерийских корпуса и другие части и соединения.


[Закрыть]) достигал 42,5 %[803]803
  Мамукелашвили Э. Военно-организаторская и идеологическая деятельность КПСС в битве за Кавказ (1942–1943 гг.). Тбилиси, 1982. С. 88.


[Закрыть]. В контрнаступлении войск Северной группы на северном берегу реки Терек в направлении Моздока, начавшемся 11 декабря 1942 г., одновременно принимало участие шесть национальных дивизий (223, 402, 416-я азербайджанские, 89, 409-я армянские, 414-я грузинская), не считая целого ряда соединений с преимущественно нерусским составом, но не имевших официального статуса национальных (151, 271, 320-я стрелковые дивизии, 9-й стрелковый корпус и др.).

В тяжелых условиях оборонительных боев не все национальные формирования проявили высокие боевые качества. Особенности менталитета бойцов, трудности фронтовой обстановки, недостатки в управлении и материально-бытовом обеспечении стали причиной более низкой боеспособности национальных соединений по сравнению с преимущественно славянскими по составу соединениями. Стрелковые части несли тяжелейшие потери, большинство из них к 1 января 1943 г. лишились 50–70 % своего личного состава. Так, в частях 9-го стрелкового корпуса, в значительной мере укомплектованных азербайджанцами, на 26 декабря 1942 г. оставалось лишь 246 активных штыков – 130 в одной бригаде и 116 в другой[804]804
  ЦАМО. Ф. 827. Оп. 1. Д. 5. Л. 147.


[Закрыть]. Некоторые дивизии (402-я и 320-я) попали в окружение и были смяты немецкими танками. Стрелковые подразделения легко поддавались пресловутой «танкобоязни». Потери частей 44-й армии оказались самыми высокими в декабре среди всех армий Закавказского фронта. Согласно донесению командарма-44 генерал-майора В.А. Хоменко, к концу месяца армия была фактически небоеспособной[805]805
  ЦАМО. Ф. 209. Оп. 1063. Д. 432. Л. 157.


[Закрыть].

Часть высшего командного состава была склонна возлагать ответственность за неудачи на фронте именно на нерусский состав, придавая своим обвинениям политический оттенок. Так, командование Северной группы войск (СГВ) Закавказского фронта дважды напрямую обращалось к Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину, настойчиво предлагая расформировать ряд армянских и азербайджанских национальных стрелковых дивизий как «неустойчивые» и «небоеспособные» или же переформировать их в стрелковые бригады сокращенного штата (по 4356 человек в каждой), предварительно отсеяв из них «неустойчивый элемент»[806]806
  ЦАМО. Ф. 273. Оп. 879. Д. 1. Л. 161–165; Ф. 209. Оп. 1063. Д. 166. Л. 29.


[Закрыть]. В донесении Военному совету фронта и начальнику Генерального штаба 23 декабря 1942 г. командующий группой войск генерал-лейтенант И.И. Масленников охарактеризовал 416, 402, 223-ю азербайджанские и 409-ю армянскую стрелковые дивизии как «слабоманевренные, не стойкие и не способные к наступательным действиям»[807]807
  ЦАМО. Ф. 827. Оп. 1. Д. 5. Л. 509–513.


[Закрыть]. По его словам, «целые подразделения дивизий ложатся перед первым разрывом мины или снаряда. Поднять такие подразделения… тяжело», даже несмотря на массовые репрессии[808]808
  ЦАМО. Ф. 827. Оп. 1. Д. 5. Л. 509–513.


[Закрыть]. Далее Масленников недвусмысленно намекал на чрезмерное распространение воинских преступлений в национальных дивизиях, заявив, что «до 60 % ранений падает на ранения в левую руку»[809]809
  ЦАМО. Ф. 827. Оп. 1. Д. 5. Л. 509–513.


[Закрыть]. По свидетельству занимавшего в тот период должность председателя СНК ДАССР А.Д. Даниялова, подобное мнение было широко распространено среди комсостава и в беседах с ним «военные товарищи» часто «упорно доказывали неспособность к войне национальных формирований из народностей Кавказа и азербайджанцев»[810]810
  ЦАМО. Ф. 209. Оп. 989. Д. 8. Л. 356–360.


[Закрыть].

Такая точка зрения имела под собой определенные основания. Немецкие источники часто отмечают, что перебежчиками в этих боях становились в основном уроженцы Кавказа[811]811
  Tieke W. Der Kaukasus und das Öl: Der deutsch-sowjetische Krieg in Kaukasien 1942/43. Osnabrück, 1967. S. 200.


[Закрыть]. В дневнике командира одного из подразделений 111-й немецкой пехотной дивизии, действовавшего на северном берегу реки Терек, отмечалось, что в его расположение «при каждой возможности приходят перебежчики, главным образом, представители кавказских народов, не говорящие по-русски»[812]812
  Muskulus F. Geschichte der 111. Infanterie Division 1940–1944. Hamburg, 1980. S. 160.


[Закрыть]. Части Красной армии, укомплектованные кавказцами, немцы считали «явно неустойчивыми»[813]813
  Geschichte der 3. Panzer-Division. S. 344.


[Закрыть], «имеющими невысокую боевую ценность по сравнению с „русскими“» частями[814]814
  Geschichte der 3. Panzer-Division. S. 344, 340.


[Закрыть]. В специальной справке германского Генерального штаба кавказские соединения не признавались «полноценными войсками» ни в плане материального оснащения, ни по качественным характеристикам личного состава[815]815
  Boog H., Rahn W., Stumpt R., Wegner B. Der Globale Kriege. Die Ausweitung zum Weltkrieg und der Weckel der Initiatiwe 1941–1943. Stuttgard, 1990. S. 934–935.


[Закрыть]. Немецкие авторы отмечают, что группировка вермахта на северном берегу Терека (части 40-го танкового корпуса и особого корпуса «Ф») была незначительна по силам и потрепана предыдущими боями, однако выстояла натиск многократно превосходивших советских войск[816]816
  Geschichte der 3. Panzer-Division. Berlin-Brandenburg 1935–1945. Berlin, 1967. S. 350.


[Закрыть].

В то же время анализ обстоятельств боевых действий и методов руководства ими позволяет отчасти объяснить поведение части бойцов кавказских национальностей спешкой и шаблонностью в организации и осуществлении атак, недостаточной подготовкой и обеспечением боя, оборачивавшихся большими и ненужными потерями[817]817
  Например, 409-я армянская стрелковая дивизия, которая была введена в бой 15 декабря 1942 г., уже к 20 декабря потеряла половину своего состава: из 10 146 человек выбыло 5216 бойцов и командиров (542 человека убитыми, 3186 – ранеными, 488 – пропавшими без вести) (ЦАМО. Ф. 209. Оп. 989. Д. 29. Л. 17–18).


[Закрыть]. Так, в переговорах с командармом-44 генерал-майором В.А. Хоменко командующий группой войск генерал-лейтенант И.И. Масленников непрерывно гнал войска вперед, требуя наступать, «не оглядываясь на свой фланг и на тыл»; «Любыми средствами, не останавливаясь ни перед чем в репрессивных мерах, за ставить войска наступать…»; «Говорить об усталости [войск] и о необходимости смены новыми вредно…»; «Частям, не выполнившим свою дневную задачу, выполнять эту задачу ночью…» и т. п.[818]818
  ЦАМО. Ф. 399. Оп. 9385. Д. 20. Л. 353.


[Закрыть]

Доминирование подобных установок подтверждают ветераны-участники тех боев. Б.Г. Тартаковский, бывший работник политотдела 7-й гвардейской стрелковой бригады 10-го гвардейского стрелкового корпуса, наступавшего вместе с национальными дивизиями 44-й армии, вспоминал следовавшие одну за одной неподготовленные атаки неразведанных позиций врага, приносившие огромные потери, но месяцами не дававшие результата. Бои на левом берегу Терека осенью и зимой 1942 г. их участники, прошедшие затем всю войну, вспоминали как «символ кровопролитнейших боев, бессмысленных ночных атак и тяжелейших потерь», «олицетворение самой сущности войны со всеми ее ужасами и бесчеловечностью»[819]819
  Тартаковский Б.Г. Из дневников военных лет. М., 2005. С. 54–97, 99.


[Закрыть]. В то же время даже в штабе СГВ Закфронта признавали, что на национальную пехоту выпало очень тяжелое испытание. «Пехота у нас золотая, и все беды терпит она, – отмечал в одном из докладов начальник штаба Северной группы генерал-майор А.А. Забалуев. – Пехотинцы азербайджанской национальности смело шли вперед и не отступали перед танковыми атаками, но зачастую, без поддержки огня бронебойщиков, не умея должным образом применять противотанковые гранаты и бутылки, несли большие потери»[820]820
  ЦАМО. Ф. 273. Оп. 879. Д. 39. Л. 34.


[Закрыть].

Оценивая позицию Военного совета Северной группы войск в отношении национальных дивизий, Военный совет Закавказского фронта (командующий – генерал армии И.В. Тюленев, члены Военного совета – Л.М. Каганович, П.И. Ефимов), в состав которого также входили все руководители ЦК компартий закавказских союзных республик (Г.А. Арутюнов, К.П. Чарквиани, М.-Д.А. Багиров), квалифицировал ее как «грубую политическую ошибку»[821]821
  ЦАМО. Ф. 399. Оп. 9385. Д. 27. Л. 8–10.


[Закрыть] и «по сути фашистскую»[822]822
  ЦАМО. Ф. 209. Оп. 989. Д. 8. Л. 358.


[Закрыть]. И.В. Сталин в конце концов встал на сторону Военного совета Закавказского фронта, в резкой форме потребовав от Масленникова: «Прекратите пререкания с Тюленевым и выполняйте его директивы»[823]823
  Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК: Док-ты и мат-лы: 1943. Т. 16 (5–3). М., 1999. С. 466.


[Закрыть].

Участие в тяжелых боях не прошло для бойцов кавказских национальностей бесследно. С приобретением ими боевого опыта их политико-моральное состояние становилось более устойчивым. Оставшиеся в строю бойцы-националы, прошедшие суровую школу оборонительных боев 1942 г., постепенно возмужали, освоили русский язык и могли сражаться на равных с красноармейцами-славянами[824]824
  Артемьев А.П. Братский боевой союз народов СССР в годы Великой Отечественной войны. М., 1975. С. 43.


[Закрыть]. Документы фиксируют положительные качественные изменения личного состава национальных формирований. По выражению командира 276-й стрелковой дивизии генерал-майора И.А. Севастьянова, укомплектованной в основном грузинами, его люди «посуровели»[825]825
  ЦАМО. Ф. 1572. Оп. 1. Д. 8. Л. 31.


[Закрыть]. После коренного перелома в Великой Отечественной войне сохранившиеся закавказские национальные соединения и по национальному составу, и по боевым характеристикам фактически стали в один ряд с прочими соединениями Красной армии. С середины 1943 г., когда кавказские национальные дивизии интенсивно пополнялись личным составом, документы нередко отмечали ситуацию, обратную той, которая наблюдалась в 1941-1942 гг. Бойцы кавказских национальностей в положении ветеранов своих подразделений теперь становились авторитетами для нового пополнения разных национальностей, являлись кадровым ядром подразделений[826]826
  ЦАМО. Ф… 1495. Оп. 1. Д. 6. Л. 51.


[Закрыть]. Они уже редко бывали нарушителями дисциплины. Сами национальные соединения приобрели богатый боевой опыт и использовались на важных участках фронта. Так, 223-я азербайджанская стрелковая дивизия в 1943 г. участвовала в прорыве вражеской обороны под Харьковом, захвате плацдарма в районе Аулы при форсировании Днепра. Весной 1944 г. дивизия участвовала в тяжелых боях за плацдарм на правом берегу реки Днестр, а в августе – в знаменитой операции по уничтожению ясско-кишиневской группировки врага, в ходе которой пленила 3327 немецких солдат и офицеров[827]827
  ЦАМО. Ф… 1495. Оп. 1. Д. 4. Л. 1–4.


[Закрыть].

Вместе с тем уже в начале 1943 г. угроза оккупации Кавказского региона миновала, положение на фронтах улучшилось. Отпала необходимость в поддержании идеологемы о защите своего дома, своего народа. Трудоемкое и затратное поддержание этнического баланса национальных соединений перестало быть актуальным, и постепенно, потоком новых пополнений состав национальных соединений размывался представителями других национальностей.

* * *

Схожая с закавказскими соединениями боевая судьба постигла остававшиеся в строю действующей армии две казахские стрелковые бригады (100-ю и 101-ю). Они оказались на фронте в конце октября 1942 г. и находились в составе действующей армии дольше всех других национальных соединений, сформированных САВО. В ноябре-декабре 1942 г. в составе 39-й армии Калининского фронта они приняли участие во 2-й Ржевско-Сычевской наступательной операции (операция «Марс»), понеся в ней тяжелые потери, и после доукомплектования в значительной мере утратили свой национальный статус. В дальнейшем при пополнениях удельный вес титульной национальности неизменно падал (таблица 14). 100-я бригада была обращена на комплектование 1-й стрелковой дивизии 9 декабря 1943 г., а 101-я бригада расформирована 5 июля 1944 г.

Таблица 14. Динамика удельного веса представителей титульных национальностей в закавказских и среднеазиатских национальных стрелковых соединениях, принявших участие в боях, в 1943–1945 гг. (в процентах ко всему личному составу)

¹* По состоянию на 1 апреля 1943 г.

²* В действующей армии с 26.10.1942 по 9.12.1943. Переформирована в 1-ю стрелковую дивизию II формирования (Перечень № 7 управлений бригад всех родов войск, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941–1945. М., 1956. С. 19–21).

³* В действующей армии с 23.10.1942 по 5.07.1944. Расформирована (Перечень № 7… С. 19–21).

Составлено по: ЦАМО. Ф. 1222. Оп. 1. Д. 2. Л. 51–55 об.; Д. 94. Л. 21, 81–83; Ф. 1495. Оп. 1. Д. 1. Л. 34; Ф. 1720. Оп. 1. Д. 99. Л. 6; Ф. 1733. Оп. 1. Д. 2. Л. 250; Д. 4. Л. 38–41 об.; Ф. 1736. Оп. 1. Д. 1. Л. 11 об. – 12; Д. 36. Л. 34, 35, 78, 90; Ф. 1738. Оп. 1. Д. 1. Л. 10–13 об.; Ф. 1918. Оп. 1. Д. 2. Л. 3–4; Ф. 1919. Оп. 1. Д. 1. Л. 24.

Несколько особняком стоит 112-я башкирская кавалерийская дивизия, которой довелось участвовать в нескольких глубоких рейдах по тылам противника. Она использовалась именно так, как и предусматривала современная тактика кавалерии. В июле 1942 г. начальник Главупраформа Е.А. Щаденко, характеризуя состояние конницы в целом, докладывал И.В. Сталину: «112-я башкирская кавалерийская дивизия находится на Брянском фронте (в составе 8-го кавкорпуса) и, по отзывам командования, дерется храбро»[828]828
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 123. Л. 351.


[Закрыть]. За выдающиеся боевые заслуги и успешный рейд по тылам противника в районе Ворошиловграда (Луганска) в составе всего 8-го кавалерийского корпуса 14 февраля 1943 г. башкирская дивизия была преобразована в 16-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию 7-го гвардейского кавалерийского корпуса.

В составе корпуса эта дивизия воевала до Дня Победы, став соединением-рекордсменом в Красной армии по числу Героев Советского Союза – 78 человек, а ее командиру генерал-майору М.М. Шаймуратову в 2020 г. было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

Строго говоря, 16-я гвардейская кавалерийская дивизия не являлась национальной (в приказе НКО № 78 от 14 февраля 1943 г. о преобразовании 8-го кавалерийского корпуса в гвардейский упоминание этнонима отсутствует[829]829
  ЦАМО. Ф. 2. Оп. 920266. Д. 6. Л. 191.


[Закрыть]). Однако сохранившийся фрагментарно архивный фонд свидетельствует о том, что дивизия продолжала пополняться коренными народами Башкирской АССР – башкирами и татарами, хотя уже не достигала высокой этнической гомогенности, как при формировании. Так, если по окончании формирования в декабре 1941 г. 81,4 % личного состава являлась башкирами, а 14,5 % – татарами, то в конце июня 1943 г. в ее составе было лишь 16,6 % башкир и 12,9 % татар[830]830
  ЦАМО. Ф. 3552. Оп. 1. Д. 2. Л. 4; Д. 80. Л. 90.


[Закрыть].

С 1943 г. сохранение этнически однородного состава в национальных соединениях стало в основном инициативной заботой ЦК компартий союзных республик. Процесс начинался, как правило, с того, что комдивы и начальники политотделов дивизий сигнализировали об ослаблении национального ядра своих соединений в два адреса: вышестоящему командованию и в центральные комитеты партии своих республик. После этого первые секретари национальных компартий использовали официальные и личные связи с руководством страны и Наркомата обороны вплоть до И.В. Сталина для адресной отправки маршевого пополнения в «свои» национальные соединения. Нередко советские и партийные элиты союзных республик обращались напрямую к заместителю наркома обороны – начальнику Главного управления формирования и укомплектования Красной армии генерал-полковнику[831]831
  6 декабря 1942 г. в связи с упразднением специальных воинских званий для военно-политического состава армейский комиссар 1-го ранга Е.А. Щаденко был переаттестован и получил общевойсковое звание генерал-полковник.


[Закрыть] Е.А. Щаденко, прося его перенаправить имевшиеся в их республиках людские ресурсы в национальные дивизии. В случае с закавказскими национальными соединениями возможны были только неформальные механизмы принятия решений, поскольку, как отмечалось выше, для закавказских соединений специальных запасных частей не создавалось и они пополнялись общим порядком, в одном ряду с прочими соединениями армий и фронтов, в состав которых они входили.

Для национальных элит идеологический смысл продолжения существования национальных формирований был исключительно важным. Как было сказано об одной из азербайджанских дивизий, она есть «еще одно неопровержимое доказательство (курсив мой. – Авт.) верности азербайджанцев советскому народу и И.В. Сталину»[832]832
  Бакинский рабочий. 1943. 5 октября.


[Закрыть]. То есть национальная дивизия понималась как зримое, материальное воплощение национального вклада в дело вооруженной борьбы с немецко-фашистскими захватчиками.

Инициатива республиканских властей порой заходила столь далеко, что в первой половине 1943 г. наблюдалось даже возрождение старых национальных дивизий, ведущих свою историю со времен Гражданской войны, но в ходе военной реформы конца 1930-х гг. утерявших национальный статус. Так, 77-я стрелковая дивизия после переформирования в конце 1942 г. была пополнена большим количеством красноармейцев, командиров и политработников азербайджанской национальности и неформально вновь стала именоваться национальной, хотя с 1938 г., после упразднения национальных формирований, таковой не считалась. В 1943–1945 гг. при распределении национальных пополнений 77-й дивизии отдавался явный приоритет перед другими соединениями, даже теми, которые официально формировались как азербайджанские национальные.

Аналогичным образом власти Казахстана стремились поддерживать высокий удельный вес воинов казахской национальности в знаменитой на всю страну 8-й гвардейской стрелковой дивизии, которая под командованием бывшего военкома КССР генерал-майора И.В. Панфилова отличилась в оборонительном сражении под Москвой. Дивизия формировалась в Казахстане и насчитывала в своем составе относительно немного казахов (после сформирования – 14,4 %)[833]833
  Сухарь М.Я. Указ. соч. С. 229.


[Закрыть]. В боях она несла тяжелые потери (с 19 августа 1941 г. по 1 июля 1942 г. только безвозвратные потери составили 11 754 человека[834]834
  ЦАМО. Ф. 1063. Оп. 1. Д. 17. Л. 58.


[Закрыть]). Дивизия никогда официально не считалась национальной. Тем не менее по ходатайствам советских и партийных властей республики она несколько раз пополнялась тысячами казахов, в том числе за счет формируемых в Казахстане национальных соединений. Так, 100-я казахская стрелковая бригада выделяла маршевое пополнение казахами для 8-й гвардейской стрелковой дивизии как минимум трижды: 4 декабря 1941 г. – 1700 бойцов и младших командиров, 23 декабря 1941 г. – 1460 человек[835]835
  Рассекреченная война: «особые папки» ЦК КП(б) Казахстана, 1941-1945 гг.: Сб. док-тов. Алматы, 2010. С. 160.


[Закрыть], 18 апреля 1942 г. – еще 594 человека[836]836
  ЦАМО. Ф. 1918. Оп. 1. Д. 3. Л. 2.


[Закрыть]. Из 101-й бригады 23 декабря 1941 г. было отправлено 600 человек[837]837
  Рассекреченная война… С. 160.


[Закрыть]. Еще 540 казахов было призвано из запаса. В июле 1943 г. из состава 3-й и 32-й запасных бригад было выделено 2500 обученных казахов и киргизов[838]838
  Рассекреченная война… С. 436–438.


[Закрыть]. Все эти меры способствовали поддержанию в дивизии определенного удельного веса казахов и киргизов. Эти факты широко тиражировались в республиканском публичном пространстве. Налицо стремление республиканских властей «национализировать» прославленное на всю страну соединение.

Явочная национализация воинских соединений происходила в 1943–1944 гг. и в других республиках. Например, неофициально стала считаться национальной грузинской 296-я стрелковая дивизия 45-й армии недействующего Закавказского фронта. Как отмечалось в историческом формуляре соединения, «личный состав дивизии на 70 % состоял из грузин, дивизия в целом являлась национально-грузинской»[839]839
  Великая Отечественная война: документы и материалы. Т. III: Национальные формирования Красной армии… С. 354.


[Закрыть]. 349-я стрелковая дивизия, с 1943 г. дислоцировавшаяся на приграничной с Турцией территории Грузии, была укомплектована в основном грузинами и постепенно стала именоваться «грузинской». Партийный лидер Грузии К.Н. Чарквиани уделял большое внимание этой дивизии. 261-я дивизия той же армии, не принимавшая участия в боях с середины 1942 г., с 1943 г. носила неофициальное наименование «армянская» и т. д. Осенью 1943 г. в составе Закфронта фактически шесть из семи стрелковых дивизий были национальными (296, 349, 406, 392-я – грузинские, 402-я – азербайджанская, 261-я – армянская), хотя официально как национальные формировались только 392-я и 402-я дивизии. В этих дивизиях на 57 259 человек личного состава 39 223 человека (68,6 %) представляли одну из трех закавказских титульных наций[840]840
  ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26. Д. 155. Л. 306–319.


[Закрыть]. При этом повсеместно (кроме азербайджанской дивизии) среди офицерского состава резко преобладали представители местных национальностей, что создавало почву для конфликтов с русскими офицерами. Последние жаловались на ущемления по службе и кумовство. Русский офицер этой дивизии сообщал, что грузинский национализм в дивизии достиг таких масштабов, что «довоенные национальные дивизии – это еще цветочки»[841]841
  ЦАМО. Ф. 209. Оп. 989. Д. 46. Л. 23.


[Закрыть].

Столь непривычная ситуация вызвала внимание Генерального штаба, затребовавшего у штаба Закавказского фронта подробных сведений о национальном составе частей и соединений. Тем более что к концу войны все шире входила в оборот пропаганда «ведущей роли русского народа в Отечественной войне»[842]842
  Русский архив. Т. 17 (6). С. 266–267.


[Закрыть].

Сам национальный статус кавказских дивизий для некоторых руководящих работников в конце войны стал раздражающим фактором. Так, в феврале 1945 г. начальнику штаба 13-го стрелкового корпуса из штаба 45-й армии было заявлено: «Вторично сообщаю, что в составе 13 с[трелкового] к[орпуса] национальных соединений нет. Если 392-я стрелковая дивизия в преобладающем большинстве укомплектована сержантским и рядовым составом грузинами, то это не значит, что она должна считаться национальным формированием»[843]843
  Русский архив. Т. 17 (6). С. 53.


[Закрыть]. Трудно представить, какими еще основополагающими критериями должны были обладать национальные формирования, чтобы считаться таковыми. Тем более что 392-я стрелковая дивизия была сформирована по приказу НКО от 3 февраля 1942 г. именно как грузинская национальная.

* * *

В общем массиве национальных формирований особое место занимают прибалтийские национальные соединения, чей национальный статус оставался незыблемым до конца войны. Прибалтийские стрелковые дивизии прошли и самый долгий и насыщенный боевой путь. Исследование документальной базы требует искать причину этого в политико-идеологической сфере: на последнем этапе войны из всех национальных формирований Красной армии только им одним предстояло освобождать родной край.

Для прочих национальных формирований эта задача перестала быть актуальной достаточно скоро. Идеологический концепт защиты или же освобождения родного края следует понимать как важный фактор поддержания национального статуса воинских формирований в годы Великой Отечественной войны. Защищая свою малую родину, воины-«националы» самым убедительным и наглядным образом опровергали нацистскую пропаганду, пытавшуюся вбить клин в единство советских народов и иногда имевшую определенный успех на этом поприще. Если в случае с прибалтийскими национальными воинскими формированиями сохранение национального статуса было актуально для власти фактически до конца войны, то для кавказских он потерял важность сразу после окончания оборонительного сражения на Северном Кавказе (то есть к началу 1943 г.), а для башкирской кавдивизии и среднеазиатских формирований этот фактор и вовсе не актуализировался никогда. В связи с этим не возникало политической необходимости поддерживать существование таких соединений в качестве национальных ценой неизбежного усложнения процесса их комплектования людскими ресурсами. Поэтому в случае потери боеспособности они без лишних колебаний расформировывались или переформировывались в обычные воинские части.

Выше уже приводились примеры активной роли республиканских партийно-советских лидеров в поддержании этнического баланса национальных формирований. Изучение документальной базы позволяет утверждать, что прибалтийские правительства и коммунистическая партийная элита, как это ни парадоксально звучит, оказались в особо выгодном положении по сравнению со своими коллегами из других республик. Хотя подведомственные им территории оказались полностью оккупированными врагом, ситуация «правительств в изгнании» избавляла их от повседневных хозяйственных и социальных забот, позволив сосредоточиться на проблемах национальных воинских формирований. Первые секретари прибалтийских компартий постоянно вмешивались в повседневную жизнь своих частей, вплоть до отстаивания интересов и прав отдельных командиров и курсантов. Постоянное местопребывание в Москве облегчало им оперативный доступ к государственному и военному руководству Советского Союза. В места формирования национальных дивизий или пункты сбора назначенных контингентов из строительных частей командировались высокопоставленные республиканские чиновники, оперативно докладывавшие о текущих трудностях, связанных чаще всего с волокитой при откомандировании уроженцев Прибалтики из строительных частей и рабочих колонн[844]844
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 71а. Л. 3–4.


[Закрыть].

Усилиями руководства Наркомата обороны был предпринят комплекс мер для регулярного комплектования прибалтийских национальных формирований маршевыми пополнениями. Развивалась сеть запасных частей: 9 февраля 1941 г. сформирован эстонский запасный батальон, 14 февраля 1942 г. развернутый в 1-й отдельный эстонский запасный полк; в этот же день сформирован 1-й отдельный латышский запасный полк[845]845
  Латышский и эстонский запасные стрелковые полки имели по штату 617 человек постоянного состава и 6000 человек переменного состава (ЦАМО. Ф. 7. Оп. 30. Д. 708. Л. 39).


[Закрыть]. Для литовских частей 23 мая 1942 г. был сформирован Отдельный литовский запасный стрелковый батальон. Прибалтийские запасные части выполняли не только свою прямую функцию подготовки маршевых рот для своих национальных дивизий, но и являлись сборными пунктами для сосредоточения национальных контингентов, рассеянных по всей стране[846]846
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12236. Д. 86. Л. 149, 181; Ф. 1-го отдельного латышского запасного стрелкового полка. Оп. 597946. Д. 2. Л. 6; Ф. 7. Оп. 30. Д. 708. Л. 43.


[Закрыть]. В них готовили бойцов и командиров широкого перечня специальностей. Полки являлись своеобразными комплексными учебными центрами, комплектуемыми личным составом по национальному принципу. Мобилизуемые и призываемые в Красную армию эстонцы передавались в 1-й отдельный эстонский запасный стрелковый полк, а затем на укомплектование 8-го эстонского стрелкового корпуса. Латыши направлялись в 1-й отдельный латышский запасный стрелковый полк, а после его расформирования в июле 1944 г. (в связи с обращением большей части его личного состава на формирование новой 308-й латышской стрелковой дивизии) – во вновь сформированный Латышский запасный стрелковый батальон 359-го запасного стрелкового полка 14-й запасной стрелковой дивизии. Если не удавалось набрать контингент нужной национальности, его заменяли славянами, евреями и иными национальностями, однако старались подбирать лиц, связанных происхождением с прибалтийскими республиками.

Весьма необычна штатная структура прибалтийских запасных частей. Так, сформированный 14 февраля 1942 г. в Московском военном округе 1-й отдельный латышский запасный стрелковый полк состоял из семи батальонов: учебного (готовил младший командный состав), четырех стрелковых, пулеметного и минометного, а также трех отдельных спецрот (автоматчиков, саперов и связистов), артиллерийского дивизиона, отдельной батареи 45-мм пушек, курсов младших лейтенантов, взвода выздоравливающих. С 1944 г. при полку также содержалась группа резерва Латвийского штаба партизанского движения (150 человек)[847]847
  ЦАМО. Ф. 1-го отдельного латышского запасного стрелкового полка. Оп. 597942. Д. 3. Л. 185, 206.


[Закрыть]. Наиболее подготовленные и перспективные офицеры полка направлялись на курсы усовершенствования командного состава «Выстрел» для подготовки на должности командиров рот и батальонов. Аналогичную многопрофильную структуру имели и другие прибалтийские запасные части. Для подготовки офицеров-специалистов (инженеров, связистов, артиллеристов и др.) в военных училищах Московского военного округа выделялись квоты.

В связи со вступлением советских войск на территорию прибалтийских советских республик и развертыванием там военного призыва формировались целые запасные соединения. 23 июля 1944 г., в первые же дни после вступления советских войск на территорию Литвы, для обучения литовских контингентов в Белорусском военном округе директивой Генерального штаба Красной армии № орг/2/614 была сформирована 50-я запасная литовская стрелковая дивизия в составе четырех запасных стрелковых полков и одного запасного артиллерийского полка[848]848
  ЦАМО. Ф. 8259. Оп. 116526. Д. 3. Л. 1–2.


[Закрыть]. К 20 сентября 1944 г. в составе дивизии насчитывалось 22,5 тыс. человек, из которых 17,1 тыс. человек были литовцами[849]849
  ЦАМО. Ф. 8259. Оп. 116526. Д. 4. Л. 21–22.


[Закрыть].

Кроме национальных запасных частей, было определено, что раненые и больные бойцы и командиры лечились в специально отведенных для них госпиталях, с тем чтобы затем возвращаться в свои части. Так, для эстонцев был выделен эвакогоспиталь № 1079 в городе Иваново[850]850
  ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12234. Д. 199. Л. 70–76.


[Закрыть]. Здесь же располагалось Подольское пехотное училище, с 1942 г. готовившее средний командный состав для всех прибалтийских частей. Другие национальные соединения не имели в годы войны постоянно закрепленных за ними запасных частей, госпиталей и военно-учебных заведений, и поэтому все они неизбежно теряли ядро национального состава.