Текст книги "Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения"

Особый ряд документов составляют материалы фондов управления внутренних войск НКВД, управления войск НКВД по охране тыла Черноморской группы войск Закавказского фронта, затем Северо-Кавказского фронта и управления внутренними войсками НКВД Северо-Кавказского округа, хранящиеся в РГВА²⁷⁴. Они содержат информацию об оперативной обстановке на Северном Кавказе в годы войны, развитии бандитизма в регионе и борьбе с ним, а также о действиях войск НКВД по наведению порядка в прифронтовой полосе, пресечении антисоветских выступлений, борьбе с дезертирством, мародерством и другими негативными явлениями. Кроме того, РГВА – главное хранилище документов по истории РККА с 1918 г. до начала Великой Отечественной войны. Обращение к его фондам позволяет оценить довоенный опыт привлечения горских контингентов к военной службе.

Особенно следует выделить документы 115-й Кабардино-Балкарской кавалерийской дивизии, 255-го отдельного Чечено-Ингушского кавалерийского полка, 40-го гвардейского Кубанского кавалерийского казачьего полка и других воинских частей и соединений, созданных на территории автономий Северного Кавказа. Они представляют собой приказы по боевой подготовке, ведению боевых действий, организационным вопросам, а также деловую переписку, доклады, оперативные сводки, боевые донесения, раскрывающие процесс создания данных формирований и их участие в боевых действиях. Особую разновидность документов указанной группы составляют исторические формуляры, журналы боевых действий, справки, представляющие собой различные формы итоговых отчетов о боевом пути данных частей. Наиболее полный комплекс указанных материалов хранится в соответствующих фондах ЦАМО РФ, отдельные документы – в фондах местных архивов и музеев.

Следует отметить также документы политических органов, партийных и комсомольских организаций, а также наградные документы, реляции, в которых изложены боевые подвиги, заслуги лиц, представленных к наградам, наконец, списки безвозвратных потерь рядового, сержантского и офицерского состава в фондах политуправлений частей и соединений в ЦАМО РФ. Частично они также находятся в фондах местных архивов и музеев. Данные источники характеризуют работу по формированию морально-политического духа советских солдат, их чувства и настроения.

Массив документации Третьего рейха и учреждений, созданных оккупантами на захваченной территории Северного Кавказа, в количественном отношении уступает комплексу официальных советских документов по данной теме, что, впрочем, не снижает его значимости. По происхождению и характеру данные источники целесообразно разделить на две большие группы. Первую из них составляют директивные и делопроизводственные документы органов власти Третьего рейха: приказы и инструкции германского гражданского и военного руководства, стенограммы заседаний штаба «Ост» и другие материалы, характеризующие общие принципы оккупационной политики на советских территориях, а также проекты административно-территориальных, экономических и политических преобразований германского руководства на Северном Кавказе.

Основная часть данных документов хранится в фондах центральных архивов, в том числе в фонде Нюрнбергского судебного процесса в ГАРФ. Многие опубликованы и широко используются исследователями, другие лишь частично введены в научный оборот. К последним относятся материалы «Коричневой папки» Розенберга. Подготовленные в канцелярии рейхсминистра по делам восточных оккупированных областей в 1942 г., они обосновывали необходимость изменений германской политики на Кавказе. Отдельные документы органов власти Третьего рейха встречаются и в других архивных фондах.

Вторую группу составляет нормативно-распорядительная и иная делопроизводственная документация оккупационной администрации, действовавшей на захваченной территории Северного Кавказа в 1942–1943 гг. Наиболее полно данные документы представлены в фондах городских и районных управ, отдельных предприятий и учреждений, специальных документальных коллекциях в архивах субъектов Российской Федерации, отдельные материалы содержатся в фондах и экспозициях региональных музеев. Это указания и инструкции германского командования, воззвания к жителям Северного Кавказа, приказы, объявления, распоряжения немецких комендантов и бургомистров, деловая переписка, списки сотрудников гражданской администрации и полиции, заявления граждан и другие материалы. Значительную часть указанных фондов составляют административно-хозяйственные и бухгалтерские документы, традиционно считавшиеся малоинформативными для историков: прейскуранты цен, акты, ведомости о поставках вермахту продуктов, по учету трудодней, выдаче продуктов и заработной платы, об изъятии скота и птицы у жителей, уплате штрафов, гибели скота и посевов, приходно-расходные документы, кассовые книги, корешки квитанций, ордера. Однако и их использование позволяет получить определенное представление о жизни населения, взаимодействии отдельных органов власти и управления на оккупированной территории Северного Кавказа.

Таким образом, комплекс официальных документов традиционно представляет собой основу источниковой базы для изучения истории Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны. Содержащиеся в федеральных, субъектов Российской Федерации, муниципальных и ведомственных архивах и музеях документы достаточно разнообразны в видовом и тематическом отношении, что позволяет раскрыть различные аспекты рассматриваемой темы. При этом наиболее значительная часть документов отражает события, происходившие в 1943–1945 гг., после освобождения региона от немецкой оккупации. Многие документы, характеризующие события начального периода войны и немецкой оккупации, погибли или были уничтожены. Тем не менее имеющиеся в архивных и музейных фондах документы предоставляют достаточные возможности для характеристики различных событий на Северном Кавказе на протяжении всей Великой Отечественной войны, при условии их более полного вовлечения в научный оборот, а также соответствующего источниковедческого анализа.

3
Другие виды исторических источников и перспективы их использования в исторических исследованиях

В качестве отдельных, наиболее значимых видов источников по истории горцев Северного Кавказа военного времени выделяются материалы периодической печати, листовки, а также различные источники личного происхождения. Данным видам источников историки не всегда уделяли должное внимание. Между тем каждый из них содержит по-своему уникальную историческую информацию, не нашедшую отражения в других источниках и способствующую освещению различных аспектов рассматриваемой проблемы.

Периодическую печать как вид исторических источников отличает оперативность реагирования на общественно значимые события, ярко выраженный идеологический, агитационно-пропагандистский характер. Она содержит разнообразную по форме и содержанию информацию: официальные документы, беллетристику, письма, статьи, очерки, обзоры печати, фельетоны. Наряду с этим здесь публикуется хроника событий, отчеты, репортажи, интервью, объявления. Подобная многоплановость затрудняет классификацию представленной в периодических изданиях информации.

Все периодические издания военного времени можно разделить на две большие группы. Первую, наиболее крупную, составляют советские периодические издания. В свою очередь, среди них можно выделить несколько наиболее значительных групп. Прежде всего это центральные партийные, советские, общественные, ведомственные газеты, освещавшие различные события на Северном Кавказе во время Великой Отечественной войны: «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Красная звезда» и другие печатные издания. Наиболее часто они публиковали материалы о регионе в период его освобождения от немецкой оккупации и восстановления народного хозяйства, а также в связи с различными патриотическими инициативами жителей республик и областей Северного Кавказа.

Наиболее полную и систематизированную информацию о развитии автономий Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны содержат республиканские и областные газеты. Это печатные органы Адыгейского, Дагестанского, Кабардино-Балкарского, Карачаевского, Северо-Осетинского, Черкесского и Чечено-Ингушского обкомов ВКП(б), верховных и областных Советов – «Адыгейская правда», «Дагестанская правда», «Красный Карачай», «Социалистическая Осетия», «Кабардино-Балкарская правда», «Красная Черкесия» и «Грозненский рабочий». Почти все они выходили в течение всей войны, с перерывами во время немецкой оккупации. После выселения карачаевцев, балкарцев, ингушей и чеченцев и ликвидации их автономных образований часть указанных периодических изданий изменила свой статус и наименования. Выпуск «Красного Карачая» в октябре 1943 г. вообще прекратился, вместо него с 6 января 1944 г. стала выходить газета «Гантиади» в качестве печатного органа Клухорского райкома партии и оргкомитета Президиума Верховного Совета Грузинской ССР по Клухорскому району. «Грозненский рабочий» продолжал выходить, но уже в качестве органа Грозненского обкома и горкома ВКП(б) и областного Совета депутатов трудящихся, а «Кабардино-Балкарская правда» в 1944 г. была переименована в «Кабардинскую правду» – орган Кабардинского обкома ВКП(б) и Верховного Совета Кабардинской АССР.

Различные сведения о событиях в регионе во время войны содержали газеты Краснодарского и Ставропольского крайкомов ВКП(б) и краевых Советов депутатов трудящихся «Большевик» (с 1943 г. – «Советская Кубань») и «Орджоникидзевская правда» (с 1943 г. – «Ставропольская правда»), а также городских и районных комитетов партии и исполкомов автономий Северного Кавказа. Помимо официальной информации, сообщений ТАСС, а также перепечатки материалов центральных изданий, региональные газеты публиковали сведения, характеризующие различные направления советской политики на Северном Кавказе, участие горцев в Великой Отечественной войне.

В период немецкой оккупации выпуск ряда газет прекратился, другие стали органами партизанских отрядов и соединений. Материалы, опубликованные в газетах Северного Кавказа непосредственно во время оккупации, раскрывали жестокость захватчиков, народное сопротивление противнику, сообщали об успехах советских войск на фронте. К событиям оккупации газеты региона продолжали обращаться и после освобождения его территории от захватчиков. В период оккупации, вместо имен и фамилий авторов и персонажей газетных материалов, обычно указывались их псевдонимы или инициалы, за исключением погибших партизан или руководителей региона. Наиболее полные комплекты центральных и местных советских газет военных лет содержатся в Российской государственной библиотеке, а также в региональных библиотеках, архивах и музеях. Отдельные экземпляры встречаются в личных фондах участников войны, других архивных и музейных фондах и экспозициях.

Отдельной группой данного вида источников являются газеты воинских формирований, созданных из жителей Северного Кавказа, и воинских частей, в составе которых они воевали. Это печатные органы Северо-Кавказского и Закавказского фронтов – «Вперед за Родину!» и «Боец РККА» и другие газеты. Они содержат немало информации о боевом пути данных воинских формирований, политической работе в них, подвигах солдат и командиров – жителей Северного Кавказа.

Значительное количество сведений о событиях, происходивших на захваченной территории Северного Кавказа, содержат газеты, издававшиеся оккупационными властями для местных жителей – «Майкопская жизнь» (Майкоп), «Новая жизнь» (Черкесск), «Свободный Карачай» (Микоян-Шахар) и др. Наряду с официальной информацией немецкого командования и местных властей оккупационная пресса перепечатывала материалы германской печати, публиковала материалы, прославлявшие жизнь в Третьем рейхе, успехи вермахта на фронте, «новый порядок» на захваченных территориях Северного Кавказа, призывала жителей к сотрудничеству с оккупационной администрацией. Особое внимание уделялось критике советских порядков, разоблачению ужасов коллективизации, голоду и массовым репрессиям, другим негативным явлениям советской жизни. Нередко публиковались материалы антисемитского характера, в то же время газеты подчеркивали поддержку, оказывавшуюся Германией горцам и казакам.

Отдельный вид источников по истории горцев Северного Кавказа во время войны представляют листовки. В настоящее время в распоряжении исследователей находится сравнительно небольшой по объему, но достаточно разнообразный комплекс листовок, имеющих отношение к рассматриваемой теме, включающий, во-первых, советские листовки, во-вторых, листовки немецкого командования и оккупационной администрации.

Значительная часть советских листовок содержала различные призывы, лозунги, обращения к трудящимся, молодежи, женщинам, бывшим партизанам и красногвардейцам, другим слоям и категориям населения. В специальных листовках руководители региона обращались к бойцам, командирам и политработникам частей, сформированных в автономиях Северного Кавказа, передавали им горячие приветы от трудящихся краев и областей. Отдельные листовки выпускались в помощь агитаторам, для пропагандистского обеспечения тех или иных кампаний – например, во время весеннего сева или уборки урожая.

Особую группу составляют советские листовки, выпущенные в период немецкой оккупации Северного Кавказа. Большинство из них были обращены к населению захваченных районов, излагали сводки Совинформбюро, опровергали сообщения немецкой пропаганды о взятии войсками вермахта советских городов, рассказывали о зверствах оккупантов, разоблачали их мероприятия, например угон жителей на работу в Германию, призывали население участвовать в борьбе против захватчиков, вступать в партизанские отряды, уничтожать живую силу и технику врага. В форме листовок также распространялись клятвы и памятки партизан.

Самостоятельный комплекс составляют листовки, выпускавшиеся и легально распространявшиеся немецким командованием и оккупационной администрацией на захваченной территории Северного Кавказа. С первых дней оккупации печатались приказы, постановления и другие нормативно-распорядительные документы немецких комендантов и бургомистров, определяющие правила поведения местного населения и полномочия самих местных руководителей. Например, в фондах разных архивов региона обнаружены полностью или почти идентичные по содержанию тексты наставлений бургомистру и старосте, положения о «новом порядке землепользования» и другие материалы, отражающие деятельность оккупационной администрации на Северном Кавказе. Широко публиковались сообщения Верховного командования вермахта о событиях на фронте. Специальные обращения и воззвания выпускались в адрес гражданского населения региона и его отдельных слоев, горцев и казаков, евреев. Отдельные листовки выпускались и для партизан, в которых оккупанты предлагали им сдаться в плен в обмен на жизнь и материальную награду, в ином случае угрожали смертью.

Значительное место в комплексе источников по истории горцев Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны занимают различные источники личного происхождения: письма, воспоминания, дневники, а также устные рассказы участников и очевидцев событий военных лет.

В настоящее время основными местами хранения источников личного происхождения по истории горцев Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны являются специальные коллекции и личные фонды архивов и музеев, которые продолжают пополняться данными материалами, а также частные и семейные коллекции и фонды. Эти источники представлены и в фондах федеральных архивов и музеев. Например, крупная коллекция фронтовых писем имеется в Хранилище документов молодежных организаций РГАСПИ. В ее основе лежат письма, собранные в результате специальной акции, предпринятой в 1980 г. ЦК ВЛКСМ совместно с журналом «Юность», а также переданные журналом «Огонек» и поступившие непосредственно от бывших фронтовиков²⁷⁵.

Во всех мемуарных источниках, включая и воспоминания, и дневники, события осмысливаются на основе собственного, личного опыта автора. При этом воспоминания излагают авторские впечатления об уже завершившихся событиях, а в дневниках они фиксируются в самом ходе их свершения. Поэтому воспоминания и дневники несколько различаются по отбору фактов, способам их изложения, характеру обобщений. Если воспоминания обычно рассчитаны на публикацию, то дневники являются записями более интимного характера. В целом считается, что дневники обладают более высокой степенью достоверности, чем воспоминания. В то же время жанровую принадлежность отдельных произведений порой трудно однозначно определить, грань между ними достаточно подвижна: «Фиксируя настоящее, дневниковые записи возникают как ближайшее, непосредственное отражение и осмысление событий сегодняшнего дня, и в то же время они всегда в какой-то степени воспоминание о них, уже ушедших в прошлое»²⁷⁶.

Воспоминания и дневники, являющиеся источниками по истории горцев Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны, можно разделить на группы, во-первых, по их принадлежности и содержанию: мемуары фронтовиков, жителей тыла, партизан и подпольщиков, очевидцев немецкой оккупации региона, военнопленных и «восточных рабочих». Во-вторых, по обстоятельствам создания и фиксации источника: мемуары, записанные самими авторами, и устные рассказы о войне, собранные и записанные исследователями по специальным программам.

Большинство авторов воспоминаний и дневников, относящихся к истории региона военных лет, являются участниками боевых действий. Немало воспоминаний фронтовиков опубликовано, но содержащиеся в них информация, темы и сюжеты, способы отбора фактов и их интерпретации достаточно типичны. В основном они описывают фрагменты боевого пути отдельных подразделений, боевые эпизоды, сохранившиеся в памяти фронтовиков, а не личные переживания авторов, которые считались менее значимыми для потомков. На издании мемуаров значительное влияние оказывала и конъюнктура. Лишь в последние годы стали выходить воспоминания, в большей степени передающие личные впечатления участников войны и более свободные в своих оценках, что повышает их информативную значимость для исследователей.

Таким образом, история горцев Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны нашла широкое отражение в различных документах и материалах. Значительная часть материалов содержится в государственных, федеральных архивах и архивах субъектов Российской Федерации, а также муниципальных и ведомственных архивах и музеях. Немало документов опубликовано. В то же время многие документы под влиянием различных обстоятельств безнадежно утрачены, далеко не все имеющиеся в наличии материалы вовлечены в научный оборот, в том числе в связи с сохраняющимися ограничениями в доступе к архивным фондам.

Корпус источников позволяет проанализировать структуру и деятельность органов власти и управления, общественных организаций, депортацию части народов и административно-территориальные изменения в регионе, развитие различных отраслей хозяйства, социальной и культурной сферы, духовную жизнь и массовое общественное сознание и другие проблемы истории автономий Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны.

Перспективы в развитии источниковой базы тесно связаны не только с вовлечением в научный оборот все новых документов, но и с использованием иных исследовательских подходов, современных методик анализа и поиска источников. В числе других перспективных методов изучения источников официального и личного характера следует указать, наряду с традиционным источниковедческим анализом, контент-анализ, количественные методы обработки исторической информации, которые пока еще недостаточно используются региональными исследователями.

Часть третья
Прием горцев в ряды РККА: политика и практика

1
Демографические ресурсы горских автономий и призыв горцев в армию накануне и в начальный период войны

В предвоенные десятилетия горцы Северного Кавказа в массовом порядке не привлекались к службе в рядах Красной армии. Тяжелое экономическое положение Советского государства в первые годы после Гражданской войны заставляло непрерывно сокращать численность РККА. И хотя развитие национальных формирований в составе РККА по инициативе наркомвоенмора М.В. Фрунзе в начале 1920-х гг. было признано приоритетным, должно было способствовать подлинному объединению советских народов в единую братскую семью, на деле далеко не все замыслы пятилетней программы (с 1925 по 1929 г.) строительства национальных формирований были реализованы. Первоначально на Северном Кавказе планировалось сформировать территориальный кавалерийский полк горских национальностей²⁷⁷. В дальнейшем на базе территориального (то есть сокращенного состава) кавалерийского полка было решено развернуть территориальную кавалерийскую дивизию в составе Дагестанского дивизиона, Северо-Осетинского, Чеченского, Ингушского, Карачаево-Черкесского, Кабардино-Балкарского, Адыге-Черкесского отдельных кавалерийских взводов²⁷⁸. Однако проект не был реализован. Некоторое время просуществовала лишь Кавалерийская школа горских национальностей, готовившая командный состав из числа горцев, но и она в конце 1920-х гг. была расформирована. Постепенное свертывание программы национального военного строительства объяснялось политикой жесткой экономии на содержание армии. После смерти вдохновителя этой программы М.В. Фрунзе она развивалась в значительной степени по инерции. Кроме того, на перспективы национального военного строительства не могли не влиять более общие политические причины: постепенный отказ от политики коренизации в национальном вопросе и переход в 1930-х гг. к строительству унитарного государства с артикулированной русско-славянской идеологией.

Обязательного призыва горцев в ряды РККА (как и очень многих окраинных народов СССР) в довоенный период не существовало, хотя законодательно вопрос об обязательной военной службе уроженцев Кавказа был решен еще в 1920 г.²⁷⁹ Горская молодежь поступала на военную службу в добровольном порядке и в незначительных количествах. Скромные масштабы довоенной армии позволяли пренебречь этими контингентами.

Коренной перелом в области призыва представителей горских национальностей на военную службу произошел в конце 1930-х гг., когда в ходе военной реформы советское правительство отказалось от территориальных и национальных формирований и перешло к экстерриториальному принципу комплектования частей, предполагавшего отправку призванных контингентов для прохождения службы вне регионов их проживания. В результате молодой человек проходил действительную срочную службу в местах дислокации части, а не кратковременные сборы по месту жительства. Этим существенно повышалась выучка личного состава частей, обеспечивалось полноценное овладение военнослужащими новыми сложными видами вооружения.

Одновременно была проведена реорганизация местных органов военного управления, сеть военкоматов была существенно расширена, усовершенствована система учета военнообязанных и призывников. В этот же период быстро (в 3,5 раза с 1930 по 1939 г. и в 2 раза с 1939 по 22 июня 1941 г.²⁸⁰) росла численность Красной армии мирного времени. Назревавший международный конфликт в связи с укреплением нацистского режима в Германии и фашистского в Италии требовал от советского правительства создания мощного мобилизационного резерва за счет лиц, отслуживших в рядах Красной армии.

Военная реформа конца 1930-х гг. отражала возросшие экономические и политические возможности Советского государства и имела целью ликвидировать существовавшую разнотипность войсковых формирований, усилить мобилизационную готовность кадровых дивизий, обеспечить равномерный подъем между округами и военнообязанных запаса при мобилизации и сократить сроки мобилизационного развертывания войск.

1 сентября 1939 г. на втором совместном заседании Совета Союза и Совета Национальностей Внеочередной Четвертой Сессии Верховного Совета СССР был принят Закон о всеобщей воинской обязанности²⁸¹. Были сняты все ограничения на призыв в армию, существовавшие ранее. «Все мужчины-граждане СССР, – гласил новый закон, – без различия расы, национальности, вероисповедания, образовательного ценза, социального происхождения и положения обязаны отбывать воинскую службу в составе Вооруженных Сил СССР». В сравнении с аналогичным законом 1925 г. здесь не содержалось оговорок об особых формах прохождения службы для отдельных народов.

В 1939 г. впервые в истории на Северном Кавказе и в Закавказье был проведен призыв молодежи местных национальностей. Итоги призыва показали его своевременность, поскольку кавказская молодежь обладала относительно высоким общеобразовательным уровнем и хорошей физической формой. Ее быстрой адаптации в рядах Красной армии способствовал и общий подъем советского народного хозяйства во второй половине 1930-х гг., сопровождавшийся интенсивным развитием культуры и образования, которое особенно положительно сказалось на положении советской молодежи. Она являлась основным творцом и потребителем материальных и духовных продуктов окрепшего социализма. Северокавказские автономии не остались в стороне от этих процессов. По ряду показателей они превосходили другие республики Советского Союза.

В то же время уровень грамотности и культурно-образовательные характеристики горцев оказывались очень неравномерными, причиной чему был ряд исторических, демографических, хозяйственных факторов, рассмотрение которых не входит в задачи данного исследования. Согласно данным Всесоюзной переписи 1939 г., по уровню грамотности в лучшую сторону выделялись осетины (90 % мужского населения в возрасте от 9 до 49 лет были грамотными) и некоторые крупные народности Дагестана – лакцы и аварцы (92,6 и 90,5 %). У прочих народов Северного Кавказа уровень грамотности мужского населения достигал 80–85 %, у чеченцев и ингушей составлял лишь 68–70 %. Аналогичный показатель у славянского населения СССР к 1939 г. приближался к 100 %. Похожим было распределение лиц со средним и высшим образованием. Если на 1000 русских таковых приходилось 76,8 и 5,8 соответственно, то у осетин эти показатели превосходили аналогичные цифры у русских – 99,1 чел. из 1000 имели среднее образование и 9,3 – высшее²⁸². В то же время аналогичные показатели для 1000 адыгейцев и черкесов составляли 53,9 чел. и 2,1 чел., карачаевцев – 31,2 и 1,1, кабардинцев – 29,8 и 1,0, дагестанцев – 20,8 и 0,9, чеченцев – 8,1 и 0,3.

Что касается только призывных контингентов предвоенных лет (1940–1941 гг.), то здесь уровень грамотности в среднем по стране был значительно выше. Так, 11,2 % призывников 1941 г. (1922 г. рождения) являлись студентами вузов, 25,8 % имели среднее и незаконченное среднее образование, 45,9 % имели образование 4–7 классов и только 14,9 и 2,2 % соответственно числились малограмотными и неграмотными²⁸³. Аналогичными были цифры 1940 г.²⁸⁴ Число малограмотных и неграмотных было заметно больше в национальных республиках. Причем интересно, что наибольшее их число пришлось на западные области Белоруссии и Украины, присоединенные к СССР накануне войны. Например, в Пинской области число малограмотных и неграмотных достигало 70 %. На этом фоне призывники из наиболее слабой в этом отношении республики – Чечено-Ингушетии – выглядели совсем неплохо (20,8 % неграмотных и малограмотных)²⁸⁵. Значительная часть призывников страны состояла в комсомоле (36,2 % в 1941 г.) или коммунистической партии (0,3 %), имела значки ГТО, ПХВО, ГСО, ворошиловского стрелка (около 20 %)²⁸⁶. 83,4 % призывников при проведении приписки в январе 1941 г. было признано годными к строевой службе²⁸⁷.

Все малограмотные, неграмотные и не владевшие русским языком подлежали обязательному обучению до проведения призыва. Однако по самым различным причинам объективного и субъективного характера (нехватка преподавателей и учебных пособий, срывы занятий из-за сельхозработ, низкой посещаемости занятий и проч.) обучению уделялось остаточное внимание; должного контроля за его ходом не было. Так, в Чечено-Ингушской и Дагестанской АССР обучением грамоте и русскому языку было охвачено не более 15–18 % от общего числа подлежавших учебе²⁸⁸.

Но в целом горцы добились несомненного прогресса, если сравнить их культурно-образовательный уровень с царскими временами, когда многие из горских народов даже не имели своей письменности. Прежде всего эти позитивные изменения отражались на молодежи призывных возрастов. Начальник политуправления Северо-Кавказского военного округа в донесении в Главное политуправление РККА отмечал: «Рост материального благосостояния советского народа из года в год улучшает призывной состав. На призывные пункты пришла в основном здоровая, грамотная, политически развитая молодежь, до конца преданная партии, правительству и вождю трудящихся всего мира товарищу Сталину»²⁸⁹. Следует добавить, что физическое состояние горской молодежи в целом было удовлетворительным. В среднем по северокавказским республикам в 1940 г. годными к строевой службе были признаны 87 % молодых людей²⁹⁰.

После введения всеобщего призыва и экстерриториального распределения контингентов, призывные возраста 1917–1920 гг. рождения из Северо-Кавказского округа, призванные в 1938–1940 гг., направлялись, главным образом, в западные военные округа. Им было суждено принять на себя первые удары немецко-фашистских войск и разделить трагическую судьбу Красной армии 1941 г.

По сравнению с горской молодежью, физическая и военная подготовка, а также образовательный уровень основной массы взрослого мужского населения Северного Кавказа – главного мобилизационного ресурса – были значительно ниже.

Невысокий уровень военной подготовки и образования военнообязанных объяснялся тем, что жизнь сельского, особенно высокогорного, взрослого населения Северного Кавказа лишь в незначительной степени была затронута советской культурной революцией, оставалась по сути своей патриархальной. Армейская реформа конца 1930-х гг. также почти не коснулась больших масс военнообязанных. Под всеобщий призыв, впервые объявленный в 1938 г., они не подпадали. Занимавший в те годы должность председателя СНК ДАССР А.Д. Даниялов вспоминал: «К 1941 г. взрослое население гор мало владело русским языком. Исторически сложившийся уклад жизни, когда горцы без крайней нужды не выходили дальше своего аула, в лучшем случае района, являлся громадной трудностью при мобилизации горцев в действующую армию… Беда состояла в том, что, кроме тех, кто прошел службу в армии до войны, горцы не умели обращаться даже с винтовкой. Что касается автомата, пулемета, миномета или гранаты, то они их просто не видели»²⁹¹.