Текст книги "Международный порядок"

2.2. Понятие «международная структура»

Важнейшим свойством любой системы, оказывающим решающее влияние на ее природу, является «структура», определение которой, по замечанию К. Уолтца, «должно абстрагироваться от характеристик элементов, их поведения и взаимодействий»[72]72
  Waltz К. Op. cit. Р. 79.


[Закрыть]. Для понимания и адекватного описания структуры, по мнению ученого, необходимо сконцентрировать внимание не на характере и способах взаимодействия компонентов системы, а на том, как они расположены по отношению друг к другу, т. е. на способе их взаимного позиционирования[73]73
  Ibid. Р. 80.


[Закрыть]. С этой точки зрения место государства в международной структуре (т. е. его позиция по отношению к другим государствам) определяется, в первую очередь, его положением в мировой экономике, уровнем социально-экономического развития и военной мощью.

Вместе с тем перечисленные факторы не предопределяют способ, посредством которого государство взаимодействует с другими элементами международной системы, а также не коррелируют с индивидуальными характеристиками конкретного социального актора. Как следствие, свойства составных частей и особенности их взаимоотношений должны быть отнесены к характеристикам элементов и рассматриваться на отдельном уровне анализа (unit-level analysis). Исследование же структуры, напротив, должно опираться на анализ системных факторов и прежде всего характера распределения материальной мощи (distribution of power) между государствами системы. В результате можно будет дать ответ на вопрос о том, как элементы международной системы соотносятся между собой или, иными словами, какова структура этой системы. При этом, однако, важно иметь в виду, что всякая силовая конфигурация в рамках любой из когда-либо существовавших международных систем является результатом взаимодействия составных частей этих систем. Например, борьба великих держав за гегемонию может привести к доминированию одной из них (Римская империя после победы над Карфагеном в Пунических войнах, США после завершения холодной войны), упадку гегемонии одного государства и усилению другого (Швеция и Россия после Северной войны) или, напротив, к формированию относительного силового равновесия (Вестфальская система после Тридцатилетней войны, Венская система после завершения наполеоновских войн, биполярное равновесие между США и СССР после Второй мировой войны). В каждом из названных примеров та или иная структура международной системы формировалась в результате более или менее длительного взаимодействия великих держав, каждая из которых стремилась максимально нарастить свою материальную мощь относительно основных конкурентов.

Международная структура – способ расположения государств (главным образом, «великих держав») относительно друг друга в зависимости от характера распределения материальной мощи между ними.

В своем фундаментальном исследовании международной политики К. Уолтц разделил все политические структуры на анархические и иерархические. Для первых характерно относительно равномерное распределение материальной мощи между государствами и, как следствие, преобладание отношений координации (например, формирование союзов, коалиций, «концертов великих держав» и т. д.). Для вторых, напротив, свойственно неравномерное распределение власти (одно или два государства в системе обладают значительным силовым превосходством над другими) и, как результат, преобладание отношений субординации[74]74
  Waltz К. Op. cit. Р. 93.


[Закрыть] (например, отношения метрополии и периферии в рамках имперских систем). Важно иметь в виду, что понятия «анархия» и «иерархия» не только характеризуют способ распределения материальных ресурсов внутри международной системы, но также определяют то, каким образом составные компоненты последней взаимодействуют между собой. Так, анархическая структура, как правило, провоцирует государства к борьбе за власть, объединяя свои усилия и ресурсы для предотвращения чрезмерного усиления любого из них (политика баланса сил). Иерархическая структура, напротив, ограничивает анархию и сдерживает конкуренцию между государствами, составляющими международную систему, побуждая отказываться от политики «уравновешивания» (balancing) в пользу стратегии «примыкания» (bandwagoning)[75]75
  Ibid. Р. 126.


[Закрыть] к доминирующему государству в расчете получить покровительство и иные привилегии в обмен на свою лояльность.

Структурные изменения, в отличие от системных трансформаций, практически всегда являются следствием перераспределения материальных ресурсов и власти между составными компонентами международной системы. При этом переход от одного типа структуры к другому предполагает прежде всего движение в направлении либо анархии (многополярная структура), либо иерархии (биполярная и однополярная структуры). Если борьба за власть и ресурсы внутри системы приводит к относительному равновесию, то имеет место многополярная структура, в которой преобладают частые конфликты и возникают временные, неустойчивые коалиции, направленные на недопущение доминирования любого из участников системы (политика баланса сил). В том случае, если конкуренция между великими державами приводит к установлению гегемонии одной из них и международная структура приобретает черты иерархии (например, США после завершения холодной войны или СССР и США в рамках соответственно ОВД и НАТО), то уровень конфликтности снижается и менее могущественные государства в большей степени ориентируются на сотрудничество с гегемоном, стремясь извлечь максимальную выгоду, даже если последнее предполагает частичное ограничение их суверенитета. Важно иметь в виду, что многополярная (анархическая) структура поддерживается за счет постоянно меняющихся антигегемонистских коалиций, не допускающих доминирования любого из участников международной системы, благодаря чему сохраняется относительное силовое равновесие и обеспечивается системная стабильность.

Что касается иерархических структур, то их устойчивость зависит от способности доминирующих держав, во-первых, поддерживать свое материальное превосходство и идеологическое лидерство и, во-вторых, обеспечивать международную систему общественными благами (международная безопасность, свободная торговля, доступ к рынкам и т. д.). Упадок материального превосходства этой могущественной державы, ослабление ее идеологического лидерства, а также утрата способности предоставлять общественные блага выступают основными факторами кризиса иерархических структур. В случае такого развития событий существенно возрастает вероятность появления держав-конкурентов, бросающих вызов системному доминированию слабеющего гегемона, что неминуемо возвращает систему в состояние анархии. В результате политика баланса сил вновь становится актуальным трендом международной политики и система постепенно начинает возвращаться к анархическому состоянию, если только новый гегемон, оказавшийся победителем в борьбе за власть, не сформирует новый иерархический порядок, принимая на себя бремя системного лидерства.

2.3. Понятие «международный порядок»

Стремление обеспечить предсказуемость и относительную бесконфликтность международных отношений свойственно (в той или иной степени) всем государствам в международной системе. Прежде всего это обусловлено необходимостью сохранить целостность системы, а также гарантировать выживание составляющих ее компонентов посредством некоторого ограничения свободы каждого из них. В этом заключается суть политического порядка, который, если пользоваться определением российского ученого Э. Баталова, «можно охарактеризовать как структуру общественных отношений (материализующихся в разного рода институтах, принципах, правилах), которые должны сохранять целостность той или иной социальной системы»[76]76
  Баталов Э. «Новый мировой порядок»: к методологии анализа // ПОЛИС. 2003. № 5. С. 29.


[Закрыть]. Порядок, таким образом, предполагает желание и готовность социальных акторов (индивидов, общественных групп, государств и т. д.) подчинить свои действия разделяемым нормам общепринятого поведения ради поддержания целостности и единства своей социальной общности. Порядок может указывать на любой устойчивый или часто наблюдаемый образец отношений, сохраняющий стабильность в течение времени, а также может относиться к условиям, которые позволяют достигать определенных целей.

Под мировым порядком, в самом широком смысле, могут пониматься принципы, нормы и институты, регулирующие поведение международных акторов (государств, межгосударственных объединений, международных организаций, транснациональных корпораций)[77]77
  Сирота Н. Новый мировой порядок: тенденции и перспективы становления. Мегатренды глобального социума. Saarbriiken: Palamarium Academic Publishing, 2015. С. 10.


[Закрыть]. При этом международный порядок как менее универсальная категория предполагает наличие относительно устойчивых образцов поведения государств, а также признаваемых правил, регулирующих действия последних. Его элементы могут включать такие понятия, как «суверенитет», «дипломатия», «международное право», институт «великих держав» и «правила», регламентирующие применение силы, а также разделяемые ценности и условия стабильности и предсказуемости в отношениях государств[78]78
  The Globalization of World Politics: An Introduction to International Relations / eds J. Baylis, S. Smith. 3rd ed. New York: Oxford University Press, 2005. P. 775, 777.


[Закрыть]. М. Панченко определяет международный порядок как «состояние международной системы и ее подсистем, которое проявляется в подчиненности отношений между их элементами (государствами, регионами, межправительственными и неправительственными организациями и др.) определенным принципам, нормам и правилам, что обусловливает их организованность и предсказуемость»[79]79
  Панченко M. Региональное измерение международного порядка. М.: МАКС ПРЕСС, 2010. С. 75.


[Закрыть].

Таким образом, установление порядка позволяет защитить права и свободы участников общественных отношений, ограничить использование физического насилия, подчинив действия людей и социальных групп правилам, воплощающим всеобщие интересы и сдерживающим эгоистические устремления. Учреждение любого социального порядка предполагает преодоление, пользуясь терминологией Т. Гоббса, «естественного состояния», в котором идет «война всех против всех». Такое изменение происходит путем добровольного ограничения собственной свободы членами сообщества, признающими верховенство закона (или «суверена»). Поскольку в международной политике царит анархия (отсутствует центральная власть, а государства обладают суверенитетом в рамках своих границ) и появление «мирового суверена» не представляется возможным, постольку относительно устойчивый порядок может быть установлен лишь в результате коллективного принятия норм, правил и ценностей, регулирующих взаимоотношения между государствами в ключевых сферах (безопасность, разрешение конфликтов, торговля и т. д.). В итоге, следование разделяемым нормам позволит ограничить «эгоизм» национальных государств и облегчить реализацию всеобщих интересов.

Международный порядок – стабильное свойство отношений международных акторов (прежде всего национальных государств), поддерживающее достижение общих целей[80]80
  International Relations. The Key Concepts / eds M. Griffiths, T. O'Callaghan. New York; London: Rutledge, 2002. P. 223.


[Закрыть].

Исходя из приведенного определения, можно сделать вывод о том, что порядок в международной политике достигается благодаря стремлению ключевых акторов (великих держав) сохранить сложившуюся систему взаимодействий (международную систему), а также если не исключить насилие из отношений между государствами, то по крайней мере сделать его контролируемым и предсказуемым. Такое понимание позволило известному британскому ученому X. Буллу в конце 1970-х гг. сформулировать понятие «первичных» (elementary) целей, приверженность которым большинства государств системы делает международный порядок возможным. В частности, к первичным целям исследователь относил стремление сохранить существующую международную систему, а также независимость ключевых держав, поддержание мира, ограничение насилия, соблюдение соглашений, неприкосновенность территории, незыблемость границ и т. д.[81]81
  Bull H. Op. cit. P. 16–18.


[Закрыть]

С этой точки зрения стабильность международного порядка напрямую зависит от наличия системы правил, регулирующих поведение государств, а также готовности государств следовать им. Правила, таким образом, играют ключевую роль в поддержании порядка в международной политике, предписывая желательный тип поведения и предусматривая санкции для государств-нарушителей. Правила призваны обеспечивать точное следование поведению, соответствующему первичным целям, получая воплощение в виде международного права, моральных принципов, традиций или просто сложившейся практики. Также это могут быть просто правила игры, выработанные без формального соглашения[82]82
  Ibid. P. 64.


[Закрыть].

Важно также отметить, что эффективность применения правил оказывает решающее воздействие на устойчивость международного порядка. X. Булл перечисляет целый ряд условий, от соблюдения которых напрямую зависит способность правил и норм международного поведения поддерживать следование государствами «первичным целям общественной жизни». В частности, правила должны исполняться (неминуемость санкций в случае нарушения), обладать легитимностью в глазах тех, к кому они применяются, верно интерпретироваться (единое понимание смысла правил). Кроме того, правила должны быть адаптивными, т. е. необходимо предусмотреть механизмы модификации старых правил и замены их новыми[83]83
  Ibid. Р. 54.


[Закрыть]. В случае несоблюдения перечисленных условий устойчивость международного порядка может оказаться под угрозой. Так, кризис Версальско-Вашингтонского порядка в 1930-е гг. во многом был обусловлен тем, что целый ряд ведущих держав того времени (СССР, Германия, Япония, Италия) полностью или частично отвергли его легитимность, т. е. соответствие всеобщим интересам. В результате усиление ревизионистских настроений сначала вызвало к жизни лозунги о необходимости «нового порядка», а затем спровоцировало масштабный кризис ключевых институтов безопасности (Лига Наций, многочисленные союзы и пакты межвоенного периода), завершившийся крушением территориального порядка в Европе (конец 1930-х гг.) и Второй мировой войной.

В целом легитимность правил и норм, лежащих в основе любого общественного порядка, выступает ключевым фактором стабильности последнего. Поскольку всякий порядок (в том числе международный) отражает прежде всего интересы его создателей и, как следствие, фиксирует определенные властные отношения, убедительное объяснение того, почему существующее положение дел является объективным и справедливым, приобретает огромное значение. В особенности это касается иерархических международных порядков, в рамках которых доминирующее государство претендует на роль выразителя и защитника «всеобщих интересов» (СССР и США в границах своих сфер влияния в эпоху биполярности, США в рамках НАТО, особенно после завершения холодной войны). Ключевую роль в таких случаях приобретает идеология, оправдывающая существующую асимметрию власти в терминах безопасности, процветания и прогресса, которые государство-гегемон дарует своим союзникам и сателлитам. Поэтому перспективы кризиса такого рода международных порядков необходимо оценивать в первую очередь с точки зрения способности доминирующей державы обеспечивать добровольное согласие менее могущественных государств с существующим статус-кво. Например, военная интервенция США в Ирак в 2003 г. воспринималась как угроза международному порядку не только потому, что была нарушена одна из ключевых норм (невмешательство во внутренние дела суверенного государства), но и потому, что «нарушитель» не понес никакого наказания. Это вызвало, пожалуй, самый серьезный нормативный кризис в международной политике со времен краха Лиги Наций, поскольку была подорвана легитимность как одного из важнейших принципов современного порядка и действий единственной сверхдержавы, претендовавшей на роль «мирового шерифа», так и всей системы глобального управления во главе с Советом Безопасности ООН.

Помимо легитимности устойчивость международного порядка во многом зависит от того, насколько его основополагающие нормы отражают соотношение сил внутри существующей международной системы. Относительно равномерное распределение материальной мощи и влияния способствует укреплению норм национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела государств. В этом случае следование национальным интересам становится безусловным императивом для всех участников системы, получая безусловное моральное одобрение внутри сообщества. В результате обязательства перед союзниками рассматриваются в качестве строгих нормативных предписаний лишь до тех пор, пока это соответствует национальным интересам или пока не произошли изменения в системном балансе сил.

Если одно из государств оказывается победителем в борьбе за гегемонию (на региональном или на глобальном уровнях), то необходимость оправдания асимметричных властных отношений способствует усилению норм, апеллирующих к всеобщим и универсальным интересам и ценностям.

Многосторонние режимы и институты, в которых участвует доминирующая держава, начинают выступать не только в качестве механизмов эффективного разрешения общих проблем, но и в роли инструментов легитимации ее лидерства, с акцентом на ее готовности добровольно принимать на себя соответствующие издержки и ограничения.

Формирующиеся союзы (и двухсторонние и многосторонние) рассматриваются как долговременные, основанные на общих ценностях и подчиненные в первую очередь общим целям и лишь во вторую – национальным интересам. Разделяемые государствами ожидания в отношении поведения друг друга опираются на представления об общем благе, коллективных вызовах и общей идентичности. Как следствие, поведение государств в условиях иерархического порядка становится ориентированным на более долгосрочные цели, что существенно повышает предсказуемость действий всех участников общественных отношений и международного порядка в целом (табл. 1).

Таблица 1. Структура и порядок в международной системе

Контрольные вопросы

1. Каковы признаки, характерные для международных систем?

2. Что такое международная структура?

3. Что представляет собой анархия как политическая структура?

4. Что представляет собой иерархия как политическая структура?

5. Каким образом разные виды международных структур влияют на поведение государств?

6. Что такое международный порядок? В чем заключаются принципиальные различия между порядком, структурой и системой?

7. Каким образом структура международной системы влияет на международный порядок?

8. Каковы причины формирования и кризиса международных порядков?

Литература

Барановский В. Трансформация мировой системы в 2000-х годах // Международные процессы. 2010. № 1.

Баталов Э. О категориях философии международных отношений // Мировая политика: проблемы теоретической идентификации и современного развития. Ежегодник-2005. М.: РОССПЭН, 2006.

Белл Д. Мировой порядок в XXI веке // Свободная мысль. 2007. № 11.

Богатуров А. Брюссельско-вашингтонский порядок // Очерки теории и методологии политического анализа международных отношений / под ред. А. Д. Богатурова, М. А. Хрусталева, Н. А. Косолапова. М.: НОФМО, 2002.

Богатуров А. Кризис миросистемного регулирования // Международная жизнь. 1993. № 7.

Брутенц К. Великая геополитическая революция // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 10.

Войтоловский Ф. Единство и разобщенность Запада. Идеологическое отражение в сознании элит США и Западной Европы трансформаций политического миропорядка 1940-е – 2000-е годы. М.: Крафт+, 2007.

Воронов К. Глобальная интерсистема: эволюция, структура, перспективы // Мировая экономика и международные отношения. 2007. № 1.

Восток/Запад. Региональные подсистемы и региональные проблемы международных отношений: учеб. пособие / под ред. А. Воскресенского. М.: РОССПЭН, 2002.

Гаджиев К. К полицентрическому миропорядку // ПОЛИС. 2007. № 4.

Гаджиев К. Миропорядок сквозь призму синергетики // Международные процессы. 2005. № 3.

Громыко Ал. Становление нового мирового порядка // США – Канада: экономика, политика, культура. 2002. № 1.

Зуйков Р. Вестфальская система межгосударственных отношений: критерии и трансформация // Мировая экономика и международные отношения. 2010. № 3.

Косолапое Н. Политико-психологический анализ социально-территориальных систем. М.: Аспект Пресс, 1994.

Лидерство и конкуренция в мировой системе / отв. ред. А. Д. Богатуров, Т. А. Шаклеина. М.: КРАСАНД, 2010.

Международный порядок: политико-правовые аспекты / под ред. Ю. М. Батурина, И. С. Андреевой. М.: Наука, 1986.

Пляйс Я. Трансформация систем международных отношений в XX веке // Мировая политика: проблемы теоретической идентификации и современного развития / отв. ред. А. И. Соловьев. Ежегодник-2005. М.: РОССПЭН, 2006.

Уткин А. Новый мировой порядок. М.: Алгоритм-ЭКСМО. 2006.

Bleiker R. Order and Disorder in World Politics // International Society and its Critics / ed. by A. Bellamy. New York: Oxford University Press, 2007.

Buzan В., Little R. International Systems in World History. Remaking the Study of International Relations. New York: Oxford University Press, 2000.

Cooley A. Logics of Hierarchy. The Organization of Empires, States, and Military Occupations. Ithaca; London: Cornell University Press, 2008.

Donnelly J. Elements of the Structures of International Systems // International Organization. 2012. N 4. P. 609–643.

Kang D. Hierarchy, Balancing, and Empirical Puzzles in Asian International Relations // International Security. 2003/04. N 3.

Kaufman S. The Fragmentation and Consolidation of International Systems // International Organization. 1997. N 2.

Kegley Ch., Raymond G. Preventive War and Permissive Normative Order // International Studies Perspectives. 2003. N 4.

Keene E. A Case Study of the Constructing of International Hierarchy: British Treaty-Making against the Slave Trade in the Early Nineteenth Century // International Organization. 2007. N 2.

MacDonald P., Lake D. The Role of Hierarchy in International Relations // International Security. 2008. N 4.

OnufN. Structure? What Structure? // International Relations. 2009. N 2.

Press-Barnathan G. The War against Iraq and International Order: from Bull to Bush // International Studies Quarterly. 2004. N 2.

Great Powers and Regional Orders. The United States and the Persian Gulf / ed. by M. Kaim. Aldershot; Hampshire: Ashgate. 2008.

Riggs F. International Relations as a Prismatic System // World Politics. 1961. N 1. P. 144–181.

Roth A. Structure and Stability Reconsidered // European Journal of International Relations. 2010. N 3.

Schmidt G. Primacy and Other Forms of Shaping World Order // Imbalance of Power. U S. Hegemony and International Order / ed. by W Zartman. Boulder, Colorado: Lienner Publisher, 2009.

Shannon V. Norms are What States Make of Them: the Political Psychology of Norm Violation // International Studies Quarterly. 2000. N 2.

Viotti P., Kauppi M. International Relations and World Politics. Security, Economy, Identity. 2nd ed. New Jersey: Prentice Hall, 2001.

Volgy Т., Sabic Z., Roter P., Fausett and Rodgers S. In Search of the Post-Cold War World Order: Questions, Issues and Perspectives // Volgy Т., Sabic Z., Roter P., Gerlak A. Mapping the New World Order. Oxford: Blackwell Publishing, 2009.

War, Peace, and World Orders in European History / eds A. Hartman, B. Heuser. London: Routledge, 2001.

Weber K. Hierarchy Amidst Anarchy: A Transaction Costs Approach to International Security Cooperation // International Studies Quarterly. 1997. N 2.

Wendt A. Anarchy is What States Make of It: the Social Construction of Power Politics // International Organization. 1992. N 2.

Wight C. Agents, Structures and International Relations. Politics as Ontology. New York: Cambridge University Press, 2006.

Zacher M. The Territorial Integrity Norm: International Boundaries and the Use of Force // International Organization. 2001. N 2.