Текст книги "Путин. Наши ценности"

Право на историю и идентичность

В рамках событий «крымской весны» многими публицистами и политологами были подняты темы идентичности, права на историю нашего общества, вопросы о том, кто же такие «мы», поддержавшие словом и делом воссоединение Крыма и России, как со стороны полуострова, так и всей остальной страны.

В середине марта 2017 года я уже высказывался по поводу идентичности и изменения позиции и внутренней логики государства в связи с «крымской весной». Стоит здесь повторить мои выводы, поскольку и сейчас они более чем актуальны.

Формулировка «Крым наш» предполагает уже случившееся переосмысление того, кто такие «мы».

Потому что если «мы» – это только лишь Российская Федерация, страна, которой, как выражался один из её руководителей не так уж и давно, «всего лишь чуть более двадцати лет», – то Крым, конечно, ни разу не наш и никогда не был. А вот если «мы» – это та самая тысячелетняя Россия, полноправная и полномочная наследница и царской, и советской, – тогда да, наш, но тогда…

Тогда встает слишком много вопросов, начиная с самого простого: как так, ведь вы же уже дважды за последнюю сотню лет капитулировали и самораспускались, и что, всё это и в 17-м, и в 91-м было для отвода глаз? Уловка? Нельзя упускать из виду, что все те силы, которые с «той» Россией боролись и победили (или, как сейчас выходит, думали, что победили), живы и вполне дееспособны. И никто ничего не забыл.

Формулировка «Крым наш» предполагает уже случившееся переосмысление того, кто такие «мы».

Одиннадцать лет назад в книге «Путин. Его идеология» я писал: «В истории существуют два типа отношения к ценностям. Сильный собственник готов всем предъявить то, чем он обладает. Сильные народы всегда строили для своих святынь огромные храмы на самой главной площади на холме, предъявляя всем свои ценности. Они могли их защитить: приди и возьми! Ведь любой ценностью, признаваемой в этом качестве, хочется обладать. Если возможности защитить ценность нет, делают по-другому. Ценность, которой обладает слабый собственник, скрываема. О том, что же именно является ценностью, где она спрятана и как туда добраться, знают только несколько посвященных. В этом случае главной защитой ценности является тайна. Путин вынужден использовать стратегию слабого. Оказывается, что любой сильный тезис, высказанный публично, гораздо труднее защитить, чем тот, который замаскирован общими словами».

Теперь всё иначе. Присоединив Крым, Россия отошла от стратегии слабого. И теперь – в чём нет ничего удивительного – нашу силу испытывают на прочность. А она, эта прочность, не так уж и велика. Но ставки сделаны, пути назад нет. И я не вижу, чему тут так уж радоваться, – хотя, впрочем, не вижу и чему скорбеть. Скорее, это повод для того, чтобы в очередной раз вспомнить обо всей серьёзности ситуации.

Действительно, присоединение Крыма поставило вопрос и о выборе исторического пути, и о поколенческой связи, и о действительном статусе нашей страны в мировом сообществе. О том, имеем ли мы право на практике продвигать свою концепцию мироустройства. Это вызов мировому сообществу, и понятно, что нам оказывают противодействие. Но смелые, кардинальные шаги никогда не остаются без ответа. Такой вызов, который бросили мы, требует напряжения сил, мобилизации, определённой перестройки в мировоззрении. Но, кажется, российское общество готово к этой ответственности и к этим шагам. Подтверждением тому служат и общая социальная мобилизация, и увеличение сторонников политического курса, сформулированного Владимиром Путиным.

Эту спокойную убеждённость российского большинства в верном направлении развития страны показало опубликованное в марте 2017 года исследование Всероссийского центра изучения общественного мнения. По данным ВЦИОМ, «всероссийская эйфория от «Крымнаш-2014» спустя три года после исторического воссоединения перешла в осознанное убеждение: решение было принято верное». При этом, согласно данным опроса, 97 % населения России считают Крым только и исключительно российским.

«Крымская весна» во многом воспринималась именно как «деоккупация», освобождение полуострова от незаконной, нелегитимной власти Украины и шире – от власти Запада, власти «нового мирового порядка».

Учитывая постоянный вооружённый конфликт на востоке Украины и общее состояние украинской государственности – её де-факто колониальное положение, россияне всё более убеждаются в верности принятого решения и в элементарной большей безопасности и Крыма, и остальной российской территории после «крымской весны».

Интересно, что одним из косвенных последствий воссоединения с полуостровом, помимо живой, практической консолидации большинства российских общественных и политических сил, стал и спад межэтнической напряжённости. Не на основе неких лекал западной толерантности, но в рамках проснувшейся исторической памяти об общем мирном прошлом.

«Крымский консенсус» в нашем обществе зафиксировало и проведенное в апреле 2016 года исследование социологического центра Юрия Левады. По данным этого исследования, «россияне понемногу «отходят» от Украины – их интерес к событиям в соседнем государстве находится на минимальном уровне, сопоставимом с началом 2014 года. Но, несмотря на это, представления россиян о дальнейшей судьбе Крыма в последние два года остаются неизменными – 87 % уверены, что полуостров должен оставаться частью России». При этом главный аргумент, который использовали респонденты, объясняя, почему, собственно, «Крым – наш», это: «Крым всегда был российским». Такое заключение сделали 67 % опрошенных.

Современный российский ценностный ряд вбирает в себя все лучшее, что было наработано за долгую историю страны – от призвания Рюрика и до настоящего времени.

Это ещё одно подтверждение и отхода от первой эйфории, и спокойного понимания своей роли в истории российским обществом. Мы действительно ощутили на себе груз исторической, длиной в тысячелетие, ответственности и оказались к нему готовы. Важным аспектом является также и то, что «идея не продается». За продолжение выбранного курса россияне, в том числе и крымчане, готовы понести и многие материальные неудобства.

Ярчайшим примером в этом отношении стала история с поставками электроэнергии на полуостров со стороны Украины. Стоит напомнить, что 31 декабря 2015 года Украина согласилась поставлять электричество в Крым, если в документах контракта на эти поставки полуостров будет обозначен как территория Украины. Владимир Путин тогда снова дал высказаться крымчанам. Был проведён социологический опрос; оказалось, что 93 % жителей готовы подождать, когда Россия проложит линии электроснабжения с материка, только бы не считаться Украиной даже в локальных экономических документах.

Аналогичное отношение, только уже к глобальным экономическим санкциям, продемонстрировали россияне. В марте этого года ВЦИОМ провел соответствующее исследование, по его итогам выступил глава Центра Валерий Фёдоров, который заявил: «Россияне и сегодня уверены в правильности решения о воссоединении с Крымом и считают, что так следовало бы поступить и сегодня в подобной ситуации. При этом россияне полагают, что Россия наказана санкциями незаслуженно, что говорит о несоответствии истине заявлений Запада о стремлении к строительству демократического транспарентного мира».

Все эти социологические и исторические отступления с пространными цитатами важны, чтобы понять, насколько Крым интегрирован не только в Россию, но и в само массовое сознание, в глубинную ментальность российского общества. За цифрами и процентами в данном случае открывается понимание того, что наконец-то россияне почувствовали себя естественно и комфортно именно в контексте мировой истории и политики. Благодаря «крымской весне» мы укрепились в самоощущении великой страны и единого народа, которые только для российского народа и были естественны. И поэтому снова стоит сказать, что решение Путина о реализации «крымского плана» привело к последствиям таких длительности и масштаба, что об их окончательных итогах можно будет говорить лишь многие годы спустя. Тем не менее уже сейчас можно выделить ключевые политические особенности и перемены, которые случились в России за прошедшие с «крымской весны» три года.

Крым как фактор актуальной российской политики

Через три года после «крымской весны» стал очевидным тот факт, что сегодня в России нет ни одного сколько-нибудь влиятельного общественного и политического объединения, которое бы не соглашалось с условиями «крымского консенсуса». Крым сегодня даже не рассматривается как «предмет торговли» с Западом. Поскольку общество адекватно восприняло и санкции, и прочее внешнее давление, осознавая, что наша страна вполне может справиться с этими трудностями и, более того, выйти и из этой «войны» победителем, с более развитыми ключевыми отраслями промышленности и экономики.

Что интересно, многие лидеры несистемной оппозиции, которые в 2013–2014 годах безоговорочно приняли сторону «Евромайдана», а потом называли воссоединение с Крымом «аннексией», постепенно стали куда менее радикальны в заявлениях. Например, уже в октябре 2014 года Алексей Навальный в интервью высказал мысль весьма скандальную для своего окружения и либеральной российской среды вообще. Отвечая на вопрос, чей же Крым, он заявил, что «Крым – тех людей, кто живет в Крыму». Но те, «кто живет в Крыму», свой выбор сделали весьма недвусмысленно в рамках референдума. Эта фраза в итоге стала поводом к ещё одному скандалу и очередному дроблению российской несистемной оппозиции.

Сейчас протестные политические и общественные группы старательно обходят тему Крыма, не затрагивают её, поскольку однозначный ответ на вопрос «чей Крым?» может привести к вполне предсказуемым последствиям. Если Крым российский, то это порождает обструкцию со стороны либеральной среды, а также обвинения в предательстве идеалов демократии. Если же дается однозначный ответ о том, что Крым украинский, это автоматически сужает электоральную базу и рейтинг популярности любого субъекта политики, будь то человек или организация.

При этом в связи с возвращением Крыма в Россию именно оттуда стали исходить ультраконсервативные идеи, например, о восстановлении монархии. Во многом это популистские идеи, которые обычно воспринимаются с юмором, и естественно, что практически никто серьёзно не думает о возврате к дооктябрьской политической системе с полным набором базовых признаков монархического строя.

По опросу того же ВЦИОМ, проведённому в марте этого года, «28 % наших сограждан в принципе не против монархии, в большей степени этот подход разделяют молодые респонденты. Главное для «голосующих» за монархию – порядок и преемственность». Но важно понимать, что это своеобразное оформление лояльности к курсу Владимира Путина и его роли в руководстве страной. Именно потому определяющие факторы тут преемственность и порядок, а по сути – та самая пресловутая стабильность.

Думается, что свою роль здесь сыграла и символика прошлого, связанная с полуостровом. И не только тот факт, что Крым – это одна из последних императорских резиденций, но парадоксальным образом и то, что в Крыму в своё время состоялась Ялтинская конференция победителей во Второй мировой войне, когда именно наша страна принимала у себя союзников.

Таким образом, важны не политический строй и система, а значимость и Крыма, и всей России в мировой истории. Но в текущем историческом моменте эта идеология находится ещё в процессе облачения в конкретные политические формы. И на этом пути может пройти и стадию монархизма, и стадию «империализма», особо в них не задерживаясь. Поскольку, хоть и с упором на прошлое, но «крымский консенсус», охвативший всю страну, – это в первую очередь идеология будущего, грядущего укрепления России и планомерного изменения роли и места нашего народа и нашей страны в мире. Подходящих, законченных политических форм для этой идеологии пока нет.

В разговоре о «единовластии» и монархии необходимо указать, что думает по этому поводу сам Владимир Путин. Ещё в 2015 году на заседании Генеральной Ассамблеи ООН Президент России ясно высказал свою позицию, когда заявил, что «ключевые решения о принципах взаимодействия государств, решения о создании ООН принимались в нашей стране на Ялтинской встрече лидеров антигитлеровской коалиции. Ялтинская система была действительно выстрадана, оплачена жизнью десятков миллионов людей, двумя мировыми войнами, которые прокатились по планете в XX веке, и, будем объективны, она помогла человечеству пройти через бурные, порой драматические события последних семи десятилетий, уберегла мир от масштабных потрясений».

Иными словами, воссоединение Крыма также является актом, согласованным в рамках международного права и права на самоопределение наций. И в этом смысле Путин остаётся демократом и приверженцем нормативного решения глобальных вопросов.

Само по себе возвращение Крыма было продиктовано логикой защиты этого региона от незаконной, во многом неонацистской власти, захватавшей Киев в рамках государственного переворота. Отсюда, кстати, и образ Путина-миротворца и защитника, который тесно сопрягается с идеей монархии.

Но всё же, говоря об идеологии «крымского консенсуса», нужно понимать, что она куда шире рамок монархической системы. Он про образ будущего, про новое место России в мире, про «русский мир».

Глава 4. Сбережение народа

Ценность: ЖИЗНЬ

Одним из абсолютных приоритетов политики Владимира Путина выступает концепция «сбережения народа». Это комплекс решений, так или иначе направленных на рост населения в стране, на увеличение продолжительности жизни россиян, на многодетную семейственность и на укрепление здоровья нации.

Вполне понятно, почему такой упор делается именно на демографию. В девяностые годы, с развалом СССР, Россия провалилась в «демографическую яму». Несколько миллионов человек просто умерли или погибли по тем или иным причинам. Но самое главное, что общая социальная и экономическая ситуация в стране была такова, что ни о каком рождении и воспитании детей, а часто и одного ребёнка, в семье не могло быть и речи. С сугубо социальной точки зрения девяностые – это время распада семьи. Это время рождения и воспитания поколения с одним родителем. И данное положение в перспективе куда опаснее, чем просто физическая смерть многих и многих граждан страны. Поскольку детям, которые росли в 90-е годы, на психологическом уровне массово закладывалась модель разрушенной, деформированной семейной жизни, которая также не предполагала в будущем традиционной многодетной семейственности.

Стоит отметить, что в условиях «первоначального накопления капитала» и либеральных реформ о какой-то социальной политике речи практически не шло. И уж тем более в первые годы «новой демократической России» никто не думал о семейных ценностях. Так или иначе, но к моменту прихода Владимира Путина к власти в 2000 году эксперты уже говорили о проблеме «русского креста» и серьёзно рассуждали о том, что русские как этнос могут исчезнуть к 2050 году. При этом каких-то перспектив для восстановления и сохранения нации практически никто из них не видел и, кажется, видеть не очень хотел.

Что касается цифр, то на 1 января 2001 года население России насчитывало 145 185 000 человек. По сравнению с предыдущей переписью населения, которая проводилась в 1989 году, численность сократилась на 2 216 000 человек, или на 1,5 %. Причём только за 1999 год число россиян уменьшилось на 768 000 человек, за 2000 год – ещё на 740 000 человек, или на 0,5 % в год. Не компенсировала убыль населения даже внешняя миграция.

Детям, которые росли в 90-е годы, на психологическом уровне массово закладывалась модель разрушенной, деформированной семейной жизни.

До сих пор популярен миф о фразе Маргарет Тэтчер, что «нам необходимо 15 миллионов русских для работы в шахтах и на нефтепромыслах, остальные нас не интересуют». Полумифическая фраза служит иллюстрацией того, в каком положении с точки зрения демографии оказалась нация и куда она в общем-то шла. Понимал масштабы и остроту проблемы и Владимир Путин, инициировавший и продолжающий развивать комплекс мер, которые условно можно назвать концепцией «сбережения народа».

Путин о естественном приросте населения

Владимир Путин стал заниматься проблемой российской демографии практически с самого начала своего президентства. И эта работа не прекращается и сейчас, когда демографическая катастрофа, нависавшая над страной, кажется, окончательно миновала.

Фактически каждое послание Федеральному собранию третьего президентского срока Путина несет в себе «демографический блок», который не только описывает текущее положение, но и намечает дальнейшие перспективы. Так, в послании 2015 года глава государства говорил: «У нас есть долгосрочная повестка, которая не должна зависеть ни от избирательных циклов, ни от текущей конъюнктуры. И понятно, что это сбережение нации, воспитание детей и раскрытие их талантов – то, что определяет силу и будущее любой страны, в том числе и нашей». То есть речь идёт не только о повышении прироста населения экономическими, социальными и политическими методами, но и о воспитании детей, о перспективе жизни и развития страны вне зависимости от актуальной политической повестки и текущих особенностей политического режима. Путин, говоря о детях, смотрит в будущее, которое будет и после него, но в котором будет всё та же страна и всё тот же народ.

Далее в своем послании Президент обратился непосредственно к демографии: «Вот уже три года подряд в России отмечается естественный прирост населения. Да, он небольшой пока, но он есть. Что хочу подчеркнуть? По всем прогнозам, мы уже должны были бы сползти в новую демографическую яму, через поколение прозвучало бы эхо 90-х, о чём нам говорили и что предрекали специалисты-демографы, в том числе на уровне Организации Объединённых Наций. Но этого не происходит. И прежде всего потому, что половина новорождённых сегодня – это вторые, третьи и последующие дети. Семьи хотят растить детей, верят в их будущее, верят в свою страну, рассчитывают на поддержку государства».

И здесь снова видно обращение не только к материальным аспектам демографической политики в России, вроде «поддержки государства», но и апелляция к таким категориям, как уверенность людей в своей стране и своем будущем. С 90-х изменилось не только отношение государства к социальной политике, но и ментальность людей. Им есть ради чего продолжать жить и давать новую жизнь. Эта уверенность в будущем и в силах своей страны и государства, пожалуй, основной прорыв в путинской демографической политике. Без этой «новой традиционной ментальности» никакие материальные меры в сфере демографии просто не помогли бы.

В послании 2016 года Владимир Путин продолжил говорить о сохранении народа: «Смысл всей нашей политики – это сбережение людей, умножение человеческого капитала как главного богатства России. Поэтому наши усилия направлены на поддержку традиционных ценностей и семьи, на демографические программы, улучшение экологии, здоровья людей, развитие образования и культуры». Стоит отметить, что это послание многими экспертами было оценено как наиболее «человечное». Фактически всё оно было пронизано пафосом уважения к человеку в России и той мыслью, что народ в нашей стране вновь взрастил в себе обоснованное чувство собственного достоинства. И с этим чувством необходимо считаться и работать на уровне государства.

Показательно и то, что послание Путина в 2016 году было озвучено на фоне ужесточающихся санкций, колебаний цен на нефть и валютного курса, на фоне возрастающей напряжённости во внешней политике. Вопреки этому Путин говорил с людьми именно о внутренних проблемах, о гражданах страны как о «главном ресурсе и капитале» государства. То есть снова смотрел на стратегические перспективы, определяя приоритетной политику сохранения нации даже в самых сложных геополитических условиях.

При этом снова концепция сбережения народа была очерчена максимально широко. В неё помимо демографических программ вошли и вопросы экологии, и здоровья, и образования с культурой. То есть в рамках идеологии Путина сохранение нации – это не только количественный её рост и даже не только улучшение качества жизни, но и идентичность, которая закладывается культурой и образованием. То есть как раз та вещь, которая превращает простое атомизированное человеческое сообщество в единый народ и нацию.

Однако это не значит, что материальная поддержка, комплекс социальных мер, инициированных государством в демографической политике России, носят второстепенный характер. Одним из самых заметных и кардинальных решений по форсированию решения проблемы демографии здесь стала программа «Материнский капитал».

Фактически президентское послание Федеральному собранию от 2006 года, где и была предложена эта мера, стало первым системным и программным заявлением о начале политики сбережения нации. Путин тогда заявил: «Но если мы действительно хотим сделать для граждан что-то полезное и нужное – предлагаю вам, отодвинув в сторону политические амбиции и не распыляя ресурсы, сосредоточиться на решении важнейших для страны проблем. И одна из них – демографическая, или, как точно выразился Александр Солженицын, это в широком смысле «сбережение народа». Тем более что в обществе есть консенсус в понимании того, что мы должны в первую очередь решить именно эту ключевую для всей страны проблему».

При этом Путин говорит о народе как о субъекте политики, о том, что государство может и должно вести полноценный диалог с гражданами, и люди ответят: «Убеждён, что при таком подходе вы заслужите слова благодарности миллионов матерей, молодых семей, всех граждан нашей страны». И далее Президент выдвинул следующую инициативу: «Предлагаю программу стимулирования рождаемости, а именно: меры поддержки молодых семей, поддержки женщин, принимающих решение родить и поднять на ноги ребёнка. Во всяком случае, сегодня мы должны стимулировать рождение хотя бы второго ребёнка.

Что мешает молодой семье, женщине принять такое решение – особенно если речь идет о втором или третьем ребёнке?

Ответы здесь очевидны и известны: это – низкие доходы, отсутствие нормальных жилищных условий. Это – сомнение в собственных возможностях обеспечить будущему ребёнку достойный уровень медицинских услуг, качественное образование. А иногда и сомнение, что греха таить, и просто в том, сможет ли она его прокормить.

Женщина при планировании ребёнка вынуждена выбирать: либо родить, но лишиться работы, либо отказаться от рождения ребёнка.

Это – очень тяжёлый выбор.

Стимулирование рождаемости должно включать целый комплекс мер административной, финансовой и социальной поддержки молодой семьи. Подчеркну, из перечисленных мною мер – всё важно, но без материального обеспечения ничего не сработает».

Далее Президентом было высказано уже конкретное предложение: «Государство, если оно действительно заинтересовано в повышении рождаемости, обязано поддержать женщину, принявшую решение родить второго ребёнка. Должно предоставить в её распоряжение, так сказать, первичный, базовый, материнский капитал который реально повысил бы её социальный статус, помог бы решать будущие проблемы. И которым она могла бы распорядиться следующим образом: либо для решения жилищного вопроса, вложив его в приобретение жилья с использованием ипотеки или других схем кредитования по достижении ребёнком трёхлетнего возраста, либо направить эти средства на образование детей или, если захочет, положить деньги в накопительную часть своей собственной пенсии».

Программа «Материнский капитал» стартовала в 2007 году, спустя полгода после слов Путина о необходимости материального стимулирования молодых семей и рождаемости. Был принят соответствующий федеральный закон, по которому матери, родившие или усыновившие второго ребёнка, имеют право на получение финансового сертификата. Потратить эти деньги они могут, как и говорил в своём послании Президент, на выплату ипотеки, обучение детей или финансирование накопительной части пенсии. Изначальный размер материнского капитала был определён в 250 тысяч рублей. Однако он индексировался каждый год относительно уровня фактической инфляции. К 2015 году размер капитала составил 453 тысячи рублей.

В 2016 году в программе произошёл ряд кардинальных изменений. Она стала ещё более социально ориентированной. Теперь помимо ипотеки, образования и пенсии деньги можно вкладывать в социальную реабилитацию детей-инвалидов. Помимо этого в 2016 году можно было подать заявление на единовременную выплату из материнского капитала на сумму 25 тысяч рублей. Действие программы было продлено до 31 декабря 2018 года. Впрочем, более чем очевидно, что программа будет продлена и далее. Только за 2016–2017 годы в программе поучаствовали почти два миллиона человек. Всего за 10 лет существования программы получили сертификаты 7,8 миллиона граждан, и их число продолжает расти. Это свидетельствует о том, что демографическая ситуация продолжает улучшаться, а значит, программа оказалась успешной.