Текст книги "Путин. Наши ценности"

От программы к концепции

Программа «Материнский капитал» стала уникальной для России. Важен здесь не только финансовый, но и символический аспект поддержки государством молодых семей. В 2006 году Владимир Путин ярко показал всей стране, что государство готово заботиться о народе и выделять для этого солидные денежные средства. Более того, именно с материнского капитала можно отсчитывать веху нового патернализма в российской политике. А также официальное начало политического курса на «традиционалистский гуманизм». Путин и до этого говорил о важности традиционных ценностей, в парадигму которых входит и традиционная многодетная семья, но именно на примере материнского капитала общество впервые увидело, что государство готово бороться за эти ценности, защищать их и инвестировать в них.

Проректор РАНХиГС Александр Сафонов охарактеризовал эту программу так: «Материнский капитал – уникальный проект не только для России, но и для СССР, так как именно в 1980-е годы были начаты разработки основных мер поддержки матерей. Основной прирост рождаемости даёт именно рождение вторых детей, а для многих семей второй ребёнок невозможен именно по экономическим причинам». При этом программа опровергла пессимистичные выкладки демографов и социологов. По прогнозам Росстата, с 2006 года в нашей стране должно было начаться лавинообразное сокращение населения. Однако уже в 2013 году наметился скромный, но рост, который продолжился и в 2014 году.

В мае 2016 года демограф Владимир Тимаков отмечал, что «по данным соцопросов, материнский капитал повлиял или частично повлиял на решения 6 % всех российских семей. Это по опросам 2013 года. То есть за семь лет на свет дополнительно появились 2 миллиона детей».

Также эксперт отметил ещё одну, уже глобальную демографическую особенность: «В 1999 году суммарный коэффициент рождаемости в России (итоговое количество детей на одну женщину) был 1,14. Это самый низкий показатель рождаемости в нашей истории. А у этнически русских женщин коэффициент был ещё ниже, чем в среднем по стране, – всего 1,08. Сейчас он уже 1,80. Этнические русские тогда были у самой низкой отметки, а сейчас смотрятся вполне прилично».

Но самое главное – за эти годы снизилась рождаемость у соседей. Если взять континентальную Европу, то только французы впереди нас. У них суммарный коэффициент рождаемости примерно 2. А у тех, кого мы привыкли считать лидерами – итальянцы, португальцы, испанцы, греки, поляки, албанцы и боснийцы, – рождаемость ниже, чем у россиян.

Это ещё одно подтверждение тому, что Европа теряет свою традиционную европейскую идентичность, и эта потеря дает свои негативные результаты: происходит фактически вымирание европейцев. Россия же в демографическом вопросе и вписывается в исконный российский культурный код, и следует европейским, христианским ценностям, стимулируя появление многодетных семей, показывая, что несколько детей в семье – это благо и для общества, и для государства.

Впоследствии идея материнского капитала и иные социальные и политические меры по укреплению демографии и здоровья нации легли в основу концепции «сбережения народа». И стали одной из основ национальной политики Путина. В интервью 2011 года, когда Путин занимал должность премьер-министра, он охарактеризовал этот политический курс так: «Я позволю себе повториться и процитировать Александра Солженицына, который однажды назвал нашей национальной идеей «сбережение народа». В этой фразе, собственно, и заключена главная цель современной России, всех преобразований, которые происходят в экономике, социальной сфере, общественной и политической жизни».

Суть же концепции сохранения народа по Путину не только в собственно сохранении и сбережении уже имеющегося, но и в постоянном развитии: «Быть конкурентоспособными во всём – будь то технологии или человеческий капитал, промышленное производство или искусство. И при этом общество, власть, бизнес должны выступать единой командой. Только так можно добиться того самого качественного прорыва».

То есть политический курс Владимира Путина ставит во главу угла человека. Но не человека авторизированного, а как базовую часть чего-то большего: семьи, коллектива, нации. В этом отношении идеология Путина пронизана гуманизмом, но не новым, а традиционным, в том числе и для Европы, которой она была до недавнего времени.

И непосредственно демография – это только один из элементов работы государства и общества по сохранению и укреплению нации. Путин неоднократно говорил и повторяет, что главное достояние страны – это люди. Именно на людей, на российское общество делает ставку глава государства. Ровно потому, что без общества, без уникальных носителей нашего культурного и исторического кода, без сообщества, которое называется русским народом, всякая политическая и социальная деятельность попросту теряет смысл. Если не будет общества, полноценного, развитого и устремлённого вперёд, общества, пронизанного обоснованным чувством собственного достоинства, уверенного в будущем, но при этом готового переносить и трудности, то не будет и нашей страны. Как минимум такой, какой мы её знаем и какой готовы видеть.

Важно также понимать, что это знание того, что собой представляет российское общество и какой путь развития оно предпочитает, основано у Путина в том числе и на личном опыте. Уникальность Владимира Путина как политика состоит в том, что он не абстрагируется от российского общества, он действительно знает его и живёт в той же ценностной и нравственной парадигме, что и российское большинство. И в этом смысле «консерватизм Путина» – это не только пресловутый «поиск корней» и опора на прошлое, но и пробуждение актуальных, но «дремлющих» ценностных установок в российской ментальности.

Наш ценностный ряд был захламлён оголтелым либерализмом 90-х, верой и слепым принятием западного ценностного ряда или тем, что мы под этими ценностями понимали. Путин же просто «расчищает завалы» в нашей, пока ещё покалеченной, ментальности. Он освобождает то, что и так было в сознании россиян, просто было слишком глубоко и практически не проявляло себя. И многодетная полноценная семья – это не некий «возврат в прошлое», а формирование гармоничного нашему сознанию настоящего. И как показывает текущее демографическое положение в Европе, западному сообществу тоже неплохо бы актуализировать такую вневременную ценность, как многодетная и полноценная семейственность.

Демографическая история

В истории нашей страны «демографический провал» 90-х – не первый. Если посмотреть на период XX века, то Россия неоднократно подвергалась колоссальным испытаниям, которые уносили миллионы человеческих жизней. Через эту историю проходит, что важно, и биография Владимира Путина и его семьи. Родители Путина и родители его родителей прошли и через революционные потрясения, и через сталинскую программу коллективизации и индустриализации, три революции и две мировые войны. Это было время великих свершений, кардинальных переломов в самих основах российской общественной жизни. Время великих поражений и не менее великих побед. Но за все это наша страна в буквальном смысле платила кровью, людьми.

Если обратиться к сухой статистике в разные исторические периоды, то можно увидеть жуткие цифры. Так, в статистическом сборнике «Россия в Мировой войне 1914–1918 годов (в цифрах)» написано: «Заведующий отделом Военной статистики ЦСУ Вениамин Павлович Ефремов приводит в списке боевых потерь на 1 сентября 1917 г. цифру убитых русских воинов в 775 400 человек».

На страницах просветительского проекта «Отечество» даны потери в Гражданской войне: «Потери красных в ходе Гражданской войны колеблются от 663 тысяч человек до 702. Белые же потеряли от 127 тысяч до 229. Отметим, что за белыми считаются все некоммунистические силы. Крестьянских повстанцев тяжело отличить от мирного населения, поэтому никаких более-менее точных цифр нет».

Согласно сравнительным данным между переписями населения в 1939 и 1959 годах, общие потери СССР (вместе с мирным населением) составили 40–41 миллион человек. Есть и иные статистические данные по потерям в Великой Отечественной, но все они колеблются в диапазоне от 20 до 40 миллионов погибших. Так или иначе, речь идёт о великом множестве смертей, о кровавой плате за шанс на будущее для всей нашей страны.

В 90-е годы с крушением СССР пришла, как эхо той войны, сверхсмертность. Специалист по истории демографии Владимир Тимаков приводит следующие данные по тому относительно недавнему периоду истории нашей страны: «Сверхсмертность за 90-е и нулевые годы составила около 7 миллионов человек. Она возникла из-за резкого изменения уровня жизни и ухудшения медицинского снабжения. Например, была разрушена система прививок. По сведениям к. м.н. Мясникова, только из-за дифтерии в 1992–1994 годах у нас умерло 5 тысяч детей, чего раньше невозможно было представить. Дифтерия казалась забытой болезнью.

Самым критическим был 1994 год. Он сравним по сверхсмертности с послевоенным 1946 годом. Вроде бы в 1946-м люди реально от голода падали, а в 94-м голодных смертей не наблюдалось, но от общего ухудшения социально-экономического положения мы потеряли за этот год на 600 с лишним тысяч человек больше. Плюс резкое падение рождаемости. Тут по сравнению с 80-ми потери за 90-е и нулевые составили 12 миллионов человек. Самый сильный спад по сравнению со стабильным прогнозом был в 1999 году: мы не досчитались 820 тысяч детей.

В итоге цена либеральных реформ для России: 12 миллионов неродившихся детей и 7 миллионов сверхсмертность. Каждый день наше население сокращалось больше чем на 2 тысячи человек».

Эти данные по 90-м в силу в том числе и особенностей биографии и семейной истории главы государства стали для него не просто абстрактной, а личной проблемой. Тем более что в начале 2000-х спад демографии и отрицательный прирост населения продолжались, хоть и не в масштабах 90-х. Эта ситуация стала для Путина прямым и глубоко личным руководством к действию. По сути, в 90-е страна снова платила жизнями. Но за что? Не за некие сверхценности, не за победу в Великой Отечественной войне. И для Путина жизненно важным стало дать эту цель и эту ценность, чтобы эти смерти тоже были не зря. Более того, нужно было ликвидировать феномен сверхсмертности. В символическом и метафизическом смысле Путин вышел на войну со смертью. И, что самое главное, эта война приносит победы и ему, и всей нашей стране.

Во многом осторожность Путина, его часто выжидательная позиция связаны с таким восприятием истории страны. Реформы, какие бы благие цели они ни преследовали, не должны быть оплачены человеческими жизнями. Страна и так принесла слишком много жертв во имя реформ и глобальных побед. Многие критики политики Путина отмечают этот принцип «ограниченности реформ» и видят в этом излишнюю медлительность и негативную сторону консерватизма политической системы страны. На самом же деле во главу угла всей политической жизни страны Президент поставил принципы «сохранения народа». Это и цель, и главная особенность всех российских политических манёвров.

Часто такая позиция видится сторонним наблюдателям как принцип «работает – не трогай!». Но, по факту, главным ограничителем любой реформаторской и, шире, политической и экономической деятельности Путина является забота о жизни и здоровье граждан. Ровно потому, что Путин своими глазами видел, к чему в России приводит на практике реализация принципа «цель оправдывает средства», и ещё проще – «умри, но сделай». В этом смысле Президент прекрасно знает, что если задать такие условия для народа, то народ пойдёт и делать, и умирать. Но именно этого режима Путин стремится избежать всеми силами.

Основной ограничитель реформаторского пыла для Путина и для всей государственной системы в целом – это ценность человеческой жизни, а цель любых реформ и глобальных проектов – это «сохранение народа» и его дальнейшее развитие.

Как уже говорилось выше, критики Путина указывают на момент «половинчатости» политических реформ в нашей стране. Например, Андрей Колесников, руководитель программы Московского центра Карнеги в монографии «Российская внутренняя политика и политические институты» писал: «Ограничения реформ – политические, идеологические и аппаратные – непременные спутники российских преобразований. В перестройку этими ограничениями, флажками, за которые боялись выйти, стали границы социалистического выбора». И это, кстати, вполне логично, поскольку для российского общества социальная справедливость является одной из базовых ценностей. Более того, российское общество уже научено горьким историческим опытом горбачёвских реформ, которые были весьма популярны, равно как и радикальный реформаторский курс команды Ельцина после крушения СССР.

Об этом в том же докладе говорит и Колесников: «Идеальная реформа должна быть выгодна всем. В идеале же она может поддерживаться большинством граждан, что, впрочем, не гарантирует успеха, как это произошло с поначалу гиперпопулярной горбачёвской перестройкой». Во многом и с этими опасностями связан поступательный, кажущийся слишком медленным курс российских глобальных преобразований. Но, зная особенности российской истории, нашего менталитета и примера политических больших прорывов, можно только порадоваться такой неспешности. Как говорится, «сапёры не торопятся, но и их не торопятся обгонять». При этом нужно постоянно помнить, что основной ограничитель реформаторского пыла для Путина и для всей государственной системы в целом – это ценность человеческой жизни, а цель любых реформ и глобальных проектов – это «сохранение народа» и его дальнейшее развитие.

Современное состояние демографии

Несмотря на все меры, принимаемые государством, и политику сохранения и укрепления нации, в демографии нашей страны имеют место застарелые проблемы. Первая из них – это возрастной и гендерный дисбаланс. В количественном отношении у нас больше женщин, чем мужчин, к тому же из-за глобального проседания по рождаемости в 1990-е годы пока значительно меньше молодёжи, чем старшего поколения. В монографии «Социальное измерение государственной экономической политики» 2007 года эти проблемы охарактеризованы следующим образом: «Если в 2005 году на каждые 100 получателей трудовых пенсий приходилось 198 человек, занятых трудовой деятельностью, то в 2020 году их в инерционном прогнозе будет всего 156 человек. Структура населения и демографическая динамика дают возможность сделать вывод о том, что рост масштабов старения может получить для России характер устойчивой и необратимой тенденции, в случае если не предпринимать особых усилий. Следует отметить, что в России значительно сильнее, чем в Западной Европе, выражен гендерный дисбаланс возрастной структуры: в 2002 году в группе от 60 лет и старше на 1000 женщин приходилось 529 мужчин. Поэтому и значения таких показателей, как доля лиц в возрасте 60+ в общей численности населения и демографическая нагрузка за счёт пожилых, для женского населения у нас в стране почти в два раза выше, чем для мужского».

Однако социальная динамика с момента принятия комплекса мер по сохранению народа и выплате материнского капитала кардинально изменилась. И теперь речь может идти об осторожном оптимизме.

В идеологическом же плане важно то, что такое балансирование на краю демографической пропасти диктует и стиль управленческих решений. В российском политическом лексиконе более нет понятия «приемлемые человеческие жертвы». Каждая жизнь в нашей стране на уровне официальной идеологии обладает уникальной неизмеримой ценностью. И отдельно происходит сакрализация детства, поскольку, как бы банально это ни звучало, дети – будущее нашей нации и страны, залог её дальнейшего существования.

Эта ценность детства находит своё отражение и в законодательных инициативах. Например, резонансным стал в своё время закон «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации», более известный как «Закон Димы Яковлева». Этот закон был принят после того, как усыновлённый американской семьёй мальчик Дима Яковлев погиб, забытый в закрытой машине своим приёмным отцом 8 июля 2008 года. При этом приёмный отец был полностью оправдан американским судом, хотя по законам штата ему грозило до десяти лет лишения свободы за непредумышленное убийство. Этот случай оказался самым громким, но и до того усыновленные российские дети фигурировали в международной криминальной сводке.

Либеральной общественностью «Закон Димы Яковлева» был встречен крайне негативно, при этом «общим местом» стала информация, по которой якобы запрещены все иностранные усыновления детей-сирот из России. Хотя это не так. Усыновление иностранцами наших сирот возможно, но только через сеть агентств, у которых есть аккредитация Минобрнауки РФ. Отдельный запрет налагается на усыновление наших детей гражданами США. Также запрещено усыновление российских сирот гражданами стран, в которых легализованы однополые браки, за исключением Франции и Италии, с ними заключены специальные двусторонние соглашения об усыновлении.

При этом приоритет отдается российским усыновителям, и только если данные о ребёнке находятся в базе данных больше года, сведения о нём могут получить граждане других стран. Также иностранцы должны собрать так называемое досье на усыновителей.

Важен ещё и тот момент, что, принимая «Закон Димы Яковлева», Россия действовала в логике такой организации, как ООН. То есть это снова меры, которые принимались в духе и русле международного права. Спецдокладчик ООН по проблеме продажи детей, детской проституции и порнографии Мод де Бер-Букиккио в марте 2017 года заявила: «Существующие механизмы международного усыновления оставляют возможность для серьёзнейших нарушений прав детей. Наличие платных услуг, связанных с усыновлением, в том числе международным, создает мотивацию для противозаконных действий».

Но важно также понимать, что сам феномен сиротства – это свидетельство нездоровья нашего общества. Всё те же пережитки 1990-х годов. И наличие приоритета усыновления детей именно российскими родителями – это показатель не только политической воли государства, но и того, что наше общество выздоравливает. И в этом решении усыновлять брошенных детей существенным подспорьем вновь оказывается программа «Материнский капитал». Так на практике проявляется концепция «сохранения народа». Наши дети – это не просто будущее, но именно наше будущее, будущее России.

Ещё одним комплексом законодательных мер стал законодательный запрет на гей-пропаганду среди несовершеннолетних. В этом законе крайне важно видеть ту смысловую и идеологическую нагрузку, которую формировали Владимир Путин и государственная власть в целом. Так, в 2007 году, отвечая на вопрос об отношении к геям, Путин подчеркнул, что его «отношение к гей-парадам и сексуальным меньшинствам связано с исполнением им служебных обязанностей. Одна из главных проблем России – демографическая. Вместе с тем он с уважением относится к человеческим свободам во всех их проявлениях».

В 2013 году, когда пошла волна по поводу закона о запрете гей-пропаганды в России, Президенту снова задали аналогичный вопрос, и он снова ответил, что «происходящее является попыткой дискредитировать Олимпиаду в Сочи, гомосексуалисты в России – полноценные и равные в правах граждане, поэтому за ношение гей-символики во время Игр в Сочи карать никого не будут. Авторы закона боролись прежде всего за демографию и не собирались никого ущемлять в правах».

Важно и то, что этот закон выражает не только заботу о традиционной семейственности в России, но и является важным сигналом окружающему миру. Всё тому же западному сообществу, что есть человеческие права и свободы, на которые никто не покушается, но есть и опасность информационного инфицирования целых наций. Это инфицирование сейчас поражает Европу, и, судя по европейским демографическим показателям, поражает серьёзно.

Спасти и сохранить

История всё расставит на свои места, но уже сейчас можно предположить, что в учебниках одной из главных заслуг Владимиру Путину поставят именно сбережение народа. Президент не только делает всё для демографического роста в стране, он поставил во главу всей политической логики государства человека и человеческую жизнь. Без жертв и перегибов, без потрясений, которые могут унести жизни на пути к очередной великой цели. Великая цель в рамках идеологии Путина – это и есть сам человек и его жизнь. Это и определённый патернализм, и предоставление людям возможностей для развития. Для продолжения рода и для того, чтобы каждый гражданин нашей страны имел возможность войти в историю через своих детей и свои достижения. Государство не только не мешает, но и помогает в этом гражданам, постоянно оглядываясь на запросы общества.

Жизнь без потрясений – одна из целей путинской политики. Потрясений в истории нашей страны и так было немало. По историческим меркам последние из них, обернувшиеся сверхсмертностью и демографической ямой, были буквально «вчера». Но благодаря систематической работе и постоянному удержанию в сфере абсолютных приоритетов человеческой жизни уже сейчас можно увидеть главный показатель успешности такой политики. Демографический рост.

Жизнь без потрясений – одна из целей путинской политики.

Даже либеральные эксперты отмечают успешность этой политики. По словам Евгения Гонтмахера, «концепция демографической политики, утвержденная Президентом Путиным в октябре 2007 года, предполагала «стабилизацию численности населения к 2015 году на уровне 142–143 миллиона человек и создание условий для её роста к 2025 году до 145 миллионов человек». С тех пор прошло почти шесть лет. Чего удалось добиться? 1 января 2008 года россиян было 142,8 миллиона. На начало 2013 года их стало больше – уже 143,3 миллиона. Неплохой результат».

В свое время Пётр Столыпин сказал: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Путин фактически и обеспечивает это двадцатилетие стабильности без резких потрясений. Критики видят в этом медлительность и неповоротливость системы, «половинчатость реформ». Однако итоги правления Путина нужно и можно будет рассматривать только в исторической перспективе. Через несколько десятилетий. При этом уже сейчас видно, что стабильность, поэтапное развитие дали обществу главное – чувство защищённости и уверенности в будущем. Это доверие выражается и в виде демографического роста. Люди доверяют государству и своему будущему в нём настолько, что дают этому миру детей.

И то, что демографическую ситуацию удалось переломить за столь короткое время, говорит ещё и о том, что «человек, как цель политики Путина» – это не только декларативная, но и фактическая цель государственной системы. По росту количества населения об этом можно судить уже сейчас.