Текст книги "Россия не для русских? Косовский сценарий в Москве"

И тут началось такое, что тогда еще немногословная печать все же была вынуждена как-то рассказать. Дело в том, что кавказцы сразу же захватили в бригаде власть. Тех, кто им не подчинялся, избивали. Командиры и не думали препятствовать беззаконию. Они просто боялись.

Лишь когда все это выплеснулось в прессу, высшее начальство рассортировало кавказцев по разным частям.

Но урок не пошел впрок. Вскоре в Московском военном округе группу чеченцев направили служить в спорт-роту. И вновь скандал. Чеченцы-спортсмены вообще не желали надевать форму и хоть как-то реагировать на приказы командиров.

Могут возразить: все это было в прошлом. Сейчас в Чечне совсем другой настрой. Президент Рамзан Кадыров заявил, что в новом году устоявшиеся в регионе старые стереотипы должны быть сломлены и созданы новые, исключительно положительные. Но слова должны быть подкреплены делами.

А дела в межнациональных отношениях в армии, как говорится, оставляют желать лучшего, и понятие «дедовщина» пока не ушло совсем из армейской жизни, но оно все чаще заменяется другим понятием – «землячество».

В этой связи хочется привести цитату из лекции, прочитанной в одном из военных вузов:

«Особенностью причин и условий, связанных с противоречиями в области национальных отношений в армии, до недавнего времени являлось расслоение военнослужащих по национальным, территориальным признакам, образование устойчивых «землячеств», «национальных группировок», добивающихся лидерства за счет различных форм криминального воздействия. Происходило это из-за насильственного смешения укладов жизни военнослужащих, языков, культур, привычек, особенностей народов. Если рассматривать правонарушения в сфере межличностных отношений в армии, то, по исследованиям военных психологов, «землячество» не подменяло «дедовщину». Защита «земляка» старослужащим имела свои пределы – социальную градацию и негативные армейские традиции не позволено ломать никому.

Межнационально-этнические противоречия иногда выплескивались в резко отрицательное отношение к новобранцам определенной национальности. И чем больше военнослужащих одной национальности скапливалось в части, тем жестче становились их претензии к солдатам других национальностей. Характерной чертой при этом является то обстоятельство, что если представители кавказских национальностей объединяются с целью своего господства, то среднеазиаты объединяются прежде всего в интересах собственной безопасности. Славяне, традиционно составляющие основной костяк личного состава, никаких особых групп не образуют. Также можно отметить, что кавказцы и представители национальностей, исповедующих мусульманство, внутри своих групп стараются не притеснять друг друга. В отношении славянских народов этого сказать нельзя».

Вот и выходит, что факт драки в Алейской дивизии не случаен, а скорее закономерен. И выводы из него надо делать не только прокурорским работникам: кого и как наказать. Солдаты любой национальности в конце концов уйдут на гражданку. Но что принесут те же дагестанцы в свою среду? Ответ однозначен: ненависть к русским. Да и русские вряд ли после случившегося будут «крепче любить» представителей кавказских да и других южных национальностей. О какой толерантности тогда вести разговор. Вопрос: почему такое случилось и как подобного не допустить – к высшим чинам Минобороны и другим отвечающим за сплоченность российской нации.

Вопросы, кстати, не очень сложные, но, к сожалению, до сих пор не решаемые. Первое: почему призывников, как дагестанцев, так и других кавказских национальностей, никогда не распределяют на службу в воинские части поодиночке, а только группами. Ответ, впрочем, я знаю: кавказские юноши и люди, их опекающие, устраивают буквально забастовки, если их пытаются отправить поодиночке. Спрашивается, государство у нас совсем ослабло, если не может решить такую проблему.

Однако, насколько известно, в военкоматы не поступало никаких указаний по поводу условий отправки кавказских юношей. Видимо, в Минобороны не хотят осложнять военкоматам жизнь. Но в таком случае «землячество» есть и будет. Чрезвычайные происшествия на этой почве будут по-прежнему взрывать тишину армейских казарм.

Примеры избиения кавказцами славян все чаще стали прорываться через частокол замалчивания. По словам кавказоведа, доктора исторических наук полковника Владимира Попова, мало кому известно, что сейчас при формировании воинских частей в Чечне Генштаб установил негласную планку набора туда контрактников-кавказцев в соотношении один к двадцати. «Это сделано на основании опыта прошлых лет, когда в 2007–2008 годах каждый третий контрактник был из Дагестана. В некоторых воинских частях они, как говорится, правили бал, фактически отказывались подчиняться командирам». Эксперт считает, что в связи с ухудшением демографической ситуации и ростом рождаемости на Северном Кавказе призывники-мусульмане из этого региона в скором будущем составят более половины всего контингента Российской армии. С одной стороны, лучше было бы, чтобы все они служили в одной части и ими командовали их земляки-офицеры. Но такой принцип комплектования чреват проблемами. «А вдруг в день икс целые батальоны откажутся подчиняться руководству Минобороны, как это случилось в июне 1941 года, когда началась война с фашистской Германией?» – задается вопросом Попов. И не просто откажутся подчиняться, но и перейдут на сторону врага.

Из-за издевательств кавказцев сбежали из части в Самаре русский Станислав Андреев и казах Азамат Алгазиев. В их роте служили полтора десятка южан – дагестанцев, аварцев, даргинцев, ингушей, кумыков. Они устроили в роте так называемый «джамаат» – общину на криминальный лад. Этот «джамаат» облагал каждого некавказца данью от 50 до 1000 рублей. Кто не платил, того избивали до полусмерти. Верховодил Аслан Даудов. Этот «пахан» мог запросто послать матом офицера, если тот делал замечание. Когда военная прокуратура начала дело о «джамаате», то прокурорские работники были удивлены: солдаты тряслись от страха и не хотели давать показания.

А в полку, что дислоцируется на дальневосточном острове Кунашир, почти полторы сотни солдат-дагестанцев учинили бунт из-за того, что дежурный по части сорвал им пьянку в казарме. Дагестанцы отказались подчиняться офицерам, избили их. Затем с оружием в руках заперлись в казарме и обещали пустить оружие в ход, если кто-то им будет мешать.

По данным правоохранительных органов, в том же Дальневосточном округе десять лет назад преступления на этнической почве составляли восемь процентов от общей массы преступлений. Сегодня почти в три раза больше. Такая же динамика межнациональных конфликтов в Северо-Кавказском, Приволжско-Уральском, Сибирском военных округах, на Тихоокеанском и Балтийском флотах.

Межнациональные стычки перешагнули сухопутные границы и дошли до морских рубежей. Один такой конфликт произошел в воинской части Балтийского флота, дислоцированной в Калининградской области. Кавказцы создали на большом десантном корабле столь невыносимую обстановку, что командование вынуждено было переформировать экипаж.

Что же случилось на корабле? Отчего он, образно говоря, пошел ко дну? Причина все та же. Несколько уроженцев Дагестана издевались над сослуживцами славянами. «Даги» постоянно отбирали у них деньги, мобильные телефоны, заставляли русских исполнять национальные горские песни и танцы.

«Дагестанцы командовали в кубрике, – сообщил один из матросов. – А старослужащие на это никак не реагировали. Они сами кавказцам подчиняются». Да что там старослужащие! Дело дошло до того, что офицеры боялись подниматься на борт корабля.

Наверно, и эти факты были бы скрыты, если бы не разразился скандал. Чтобы покуражиться, показать свою силу и неуязвимость, уроженцы южной республики сложили из тел славянских сослуживцев слово «Кавказ» в латинской транскрипции.

Возможно, этот дополнительный вопиющий факт человеконенавистничества и не следовало приводить, других уже достаточно. Но дело в том, что именно на этот факт отреагировал главный военный прокурор Сергей Николаевич Фридинский.

По его мнению, межэтнические конфликты в армии – явление редкое. Как правило, речь идет о межличностных конфликтах. «У нас же как принято: если славянин дает по физиономии другому славянину, то это будет просто драка. А если то же самое произойдет с участием кавказца, то тут появляется другая окраска, хотя в основе стычки, как правило, обычная бытовая ситуация. Но с учетом менталитета южан, склонных к сплочению, драка двух забияк перерастает в групповую, и возникает видимость межэтнического конфликта… Когда дело доходит до уголовной ответственности за неуставные отношения, национальный мотив не фигурирует».

Было бы странно, если бы он фигурировал, когда сам главный военный прокурор, похоже, уподобился страусу, спрятавшему голову в песок: ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу. Армия дошла до того, что командиры от бессилия шлют руководителям кавказских республик слезные письма с просьбой повлиять на своих «непослушных» земляков. В южных республиках, надо полагать, устраивают громкие читки таких писем с одобрительными возгласами в адрес своих земляков.

Но это, так сказать, лирика. А как решить один из главных русских вопросов: что делать? Конечно, деловые и точные ответы даст лишь детальный разбор случившегося компетентной комиссией. Но, во-первых, ясно одно: нив коем случае в части не может служить больше двух-трех представителей южан. Во-вторых, межнациональные конфликты, как и случаи «дедовщины», должны не просто тотчас выноситься на всеобщее обозрение, но и представители командования, прокуратуры просто обязаны сообщать людям, кто, за что и как наказан. В том числе в уголовном порядке. Если все оставлять без последствий, то вторая чеченская или дагестанская война разгорится уже в армии. Здесь у южан добротное оружие, а владеть им их научили.

Считают, что опыт – положительный или отрицательный – чему-то учит. Увы, жизнь часто опровергает эту аксиому. По данным источника из военного руководства, в скором времени в армии будет проведен эксперимент по формированию в некоторых воинских частях объединенных стратегических командований моноэтнических и моноконфессиональных подразделений наподобие действующих батальонов «Восток» и «Запад» в Чечне. По существу это возврат к формированию «диких дивизий», которые существовали в царское время и какой-то период в советских войсках.

Некоторые высокопоставленные военные считают формирование таких дивизий выходом из создавшегося положения, ликвидацией межнациональных конфликтов. Однако с таким мнением трудно согласиться. Во-первых, откуда набрать такое количество неславян-офицеров, которые командовали бы подразделениями, возглавляли штабы.

Во-вторых, о том, что собой представляли «дикие дивизии», рассказывается в воспоминаниях офицера-кавалериста царской армии Анатолия Маркова, написавшего книгу «В Ингушском конном полку»: «Личный состав «дикой дивизии» отличался низкой дисциплиной… За первые два года войны было очень трудно выветрить чисто азиатский взгляд на войну как на поход за добычей… Всякого жителя неприятельской территории они считали врагом со всеми вытекающими отсюда последствиями, а его имущество своей законной добычей… Долгое время в полку не могли добиться того, чтобы всадники не считали оружие предметом купли и продажи».

Вот какими были «дикие дивизии» в царские времена. В советские, как бы плохо о них сейчас ни отзывались, межнациональные распри приутихли. Мысль о единстве народов втолковывали солдатам замполиты. И достаточно умело втолковывали. А сейчас замполитов нет. Сократили 20 тысяч офицеров-воспитателей. Зачем, мол, они нужны при новой супертехнике? А оказывается, ох как нужны.

Высшее военное руководство, правда, задумывается над тем, чтобы призвать их обратно и сформировать из них военную полицию. Не бесспорный выход, конечно, но все-таки лучше, чем «моночасти».

О бедном священнике замолвите слово

Цифры – вещь упрямая, поэтому с них и начнем. В 80-е годы прошлого века доля лиц неславянской национальности в нашей армии достигала почти трети. После развала СССР, несмотря на то что от России отсоединились пять азиатских, три закавказских и столько же прибалтийских республик, доля неславян в вооруженных силах не сократилась.

К 2000 году эти показатели выросли почти до 36 % и сегодня неуклонно продолжают увеличиваться. Ссылаясь на выводы демографов, некоторые эксперты утверждают, что лет через 10–20 Российская армия может наполовину состоять из лиц не славянской национальности, подавляющее большинство из которых будут мусульмане.

Насколько это хорошо или плохо, рассуждать бессмысленно, поскольку данный процесс для России – объективная реальность. Подобные количественные изменения обусловлены создавшейся этнической картиной. За последнюю четверть века рождаемость в европейской части страны упала. А в Татарстане, Башкортостане и на Северном Кавказе эти показатели по сравнению с советскими временами почти не изменились. Значительно увеличилась и доля мигрантов в населении России за счет притока населения с южных рубежей СНГ, охваченных различными катаклизмами…

В этих условиях институт штатных военных духовников стал реальностью. Самое время поговорить о том, какой религии следует уделять большее внимание. Расслоение армии по религиозному принципу – фактор весьма значительный. Помимо того, что почти все вооруженные конфликты последнего времени, в которых участвует Российская армия, имеют религиозное измерение, не считаться с тем, что количество мусульман в ней неизбежно растет, – нельзя. А значит, и работу в войсках и на флотах нужно строить по-другому.

Есть, правда, мнение, что религиозный фактор в армии можно снять, формируя ее на профессиональной основе. Мол, человек, идущий служить добровольно, заранее согласен с предлагаемыми ему «правилами игры». Но и в этом случае, господа теоретики, учитывать конфессиональную принадлежность солдат все равно придется. Кроме того, вряд ли в ближайшие 10–20 лет нам суждено будет увидеть полностью контрактную армию. А значит, количественный рост мусульман до прогнозируемых 50 % выглядит гораздо реальнее, чем продуктивность армейских реформ.

И поэтому недавнее заявление верховного муфтия России Талгата Таджуддина о том, что в нашей армии вскоре появятся не только православные, но и исламские священники, следует воспринимать как шаг в ногу со временем. Подготовку духовенства для российских войск начинает Российский исламский университет (г. Казань); пока речь идет лишь о нескольких десятках священнослужителей. Но ни о какой исламизации речь не идет. Лучше загодя позаботиться о создании и реализации имиджевой программы, убеждающей мусульманскую молодежь, что армия готова учитывать ее особенности, нежели потом «окучивать» проблемы, когда выяснится, что одним «равняйсь-смирно» какая-то возникшая напряженность в воинском подразделении не снимается.

Никто не собирается превозносить роль армейского муллы выше командирской, но кто знаком со спецификой военной службы, знает, как иногда не хватает связующего звена между разнорелигиозными взглядами на, казалось бы, очевидные вещи. Мне вспоминается один эпизод из июня 2000-го, о котором даже тогда знали очень немногие. В небе над военным аэродромом в Астрахани случилась катастрофа. Транспортный «Ил-76», перевозивший призывников из Дагестана в Сибирь, загорелся в воздухе. Все 230 человек спаслись чудом (командир экипажа летчиков подполковник Андрей Зеленко за тот подвиг был удостоен звания Героя России), но после этого молодые люди отказались садиться в другой самолет. И сделали это лишь после того, когда специально приехавший представитель мусульманского дагестанского духовенства сказал, что полетит вместе с ними.

Напрашивается, правда, вопрос: как мусульмане будут служить в армии, в которой нет соответствующих условий для соблюдения их религиозных культов? Нет мечетей, не выделяется специальное время для молитв, солдатский рацион не учитывает нормы исламского питания и т. д. Вопрос на самом деле не праздный. Особенно если вспомнить историю 1857 года, когда поводом к восстанию сипаев (наемников, служащих в колониальных британских частях в Индии) против британской администрации стал тот факт, что пропитка картонных патронов, которые, прежде чем зарядить, нужно было надкусить, содержала в себе животные жиры коров и свиней. Для индуистов и мусульман перспектива такого осквернения своей веры оказалась невозможной. В Красной и Советской армиях подобных конфликтов не возникало – командиры и политруки всегда находили нужные выходы из подобных ситуаций. Поэтому можно не сомневаться: в Российской армии тоже справятся с проблемой. И военные муллы в этом помогут.

В пресс-службе Минобороны нам подтвердили, что специальное Положение о работе с верующими солдатами и офицерами и директива начальника Генштаба, регламентирующая порядок набора военных священнослужителей, существуют уже более полутора лет. И в обоих документах нет ни слова о том, что армейский священник должен быть какой-то определенной веры. Поэтому должность помощника командира по работе с верующими военнослужащими теоретически может занять любой: православный священник, мулла, раввин, лама и т. д. Правда, сомнений нет, что командирский разум окажется выше теории. И в тот воинский коллектив, где будут преобладать лица славянской национальности, муллу не назначат. Так же как и наоборот.

В Положении подчеркивается, что в религиозные дела комсостав вмешиваться не должен. Вера солдат и офицеров – дело сугубо личное, и принуждать к совершению каких-либо обрядов военнослужащих запрещено. Погоны помощники командира по работе с верующими носить не будут, но участвовать в жизни подразделений им придется почти по полной программе. Они будут выезжать на стрельбища и полигоны, выходить в море, участвовать в походах и учениях. Им даже можно взять в руки оружие, если этого не запрещает их религия. Отдельно в документе записано, что священнослужители должны участвовать в укреплении правопорядка и воинской дисциплины, профилактике правонарушений и суицидов. Кстати, в отделе внешних церковных связей Московского патриархата нам подсказали, что на протяжении последних 15 лет не менее тысячи православных священников уже занимаются в воинских частях всем вышеперечисленным на добровольной основе.

Документами определено, что назначение кандидатов в военное духовенство обязательно должно проводиться по рекомендации соответствующего религиозного объединения. Но священнослужитель обязательно должен отвечать нескольким требованиям, предъявляемым Минобороны. Будущий «капеллан» должен иметь стаж не менее пяти лет пастырской деятельности, как минимум – среднее образование, а также быть годным по состоянию здоровья. Только после этого командирам разрешат заключить с ним трудовой договор или контракт. Иными словами – военные священники станут гражданскими служащими Российской армии.

Комментируя, как это будет выглядеть на практике, председатель синодального отдела по взаимодействию церкви и общества Московского патриархата Всеволод Чаплин сказал, что в Российской армии появятся 240 штатных священников. При этом он добавил, что присутствие в армии представителей основных религиозных конфессий – общемировая практика. С ним согласен и генеральный секретарь Конференции католических епископов России Игорь Ковалевский, который высказал пожелание от имени католической церкви, что она бы тоже хотела иметь возможность направлять в войска своих представителей…

Как тут не упомянуть главного военного раввина Аарона Гуревича, который исполняет эту должность уже более трех лет? Ему разрешено посещать все воинские подразделения, и это, если верить его словам, довольно успешно помогает солдатам и офицерам, скрывающим свою принадлежность к нации, почувствовать себя евреями. Первый зампред думского Комитета по обороне Юрий Савенко тоже считает, что в Российской армии должны быть представители всех основных религий. По его мнению, это уменьшит число конфликтов на межнациональной и межрелигиозной почве.

Таким образом, хотим мы того или нет, процесс дальнейшего вхождения религии в армейскую среду будет набирать обороты. И высказываниям в отношении того, что религиозным деятелям не следует вмешиваться в проблемы военной службы (такого мнения, в частности, придерживается Комитет солдатских матерей), по-видимому, суждено остаться на уровне чувств. Когда подавляющее большинство населения страны – люди верующие или как минимум придерживающиеся каких-то убеждений своей веры, армейская среда не может быть носителем других настроений.

Военные священники (капелланы) существуют в абсолютном большинстве зарубежных армий. Законодательно их присутствие запрещено только в Китае и Северной Корее. Правовой статус капеллана закреплен не только во внутригосударственных, но и в международных законах. Согласно Женевской конвенции 1949 года, священнослужители не считаются лицами, принимающими участие в боевых действиях, и сохраняют свой статус даже в случае пленения – им должно быть предоставлено право продолжать служение среди пленных.

В вооруженных силах США, например, нет офицеров по работе с личным составом и все вопросы психологической и воспитательной работы возложены на капелланов. У них представлены практически все существующие на данный момент культы, в том числе и масса сект.

И хотя в целом ответственность за духовное воспитание военнослужащих лежит на командире, капеллан непосредственно организует эту работу.