Текст книги "Очерки Петровича об охоте и рыбалке"

Алексей Дзюбчук
Очерки Петровича об охоте и рыбалке

© Дзюбчук А. П., 2022

* * *

Автор и издательство выражают свою благодарность и признательность тем, кто помог издать настоящую книгу.

Это спортивно-стрелковый клуб «Калибр» и персонально:

Гончарову Александру Михайловичу,

Дроздову Владимиру Викторовичу,

Яковлевой Елене Владимировне,

Дзюбчук Светлане Алексеевне,

и всем друзьям, сослуживцам, кто помог в работе над книгой.

I. Очерки об охотничьих птицах

Мой первый выход

Моя первая весенняя охота на крякового селезня отложила в памяти яркие воспоминания. Я человек основательный, серьёзный, ничего спустя рукава не делаю, ко всякому делу отношусь с душой и подходом. Начинаю с изучения теории – и далее, конечно же, практическая часть. Охота увлекла меня давно. Подаренный лет семь назад одним знакомым охотником профиль кряковой утки и зародил ещё тогда чувство любви к охоте. Во всём многообразии видов и способов разобраться непросто, а охота на птицу с манком – эта наука особая. Правила весенней охоты с подсадной уткой я знал, но не знал, как это всё это применить на практике. В этом сезоне в силу своей занятости подошёл к моменту открытия весенней охоты не очень подготовленным. Теоретически я всё знал, а попрактиковаться не успел. То есть не успел оглянуться, как открылся весенний охотничий сезон, и поскольку пропустить его не хотелось, сборы получились скомканными. За день до открытия купленный утиный манок «Эхомань», остатки патронов с осени, резиновый профиль и давно ожидающая выхода ИЖ-54 – это всё, что имелось у меня тогда для весенней охоты. В начале своего увлечения я и не предполагал, что подготовка является основополагающей частью начатого серьёзного занятия под названием «охота». Всё мне было удивительно и интересно и казалось, что сложного в этом ничего нет. Но я ошибался, как и большинство начинающих охотников, и учился на своих ошибках. А тогда мною было принято решение совместить тренировку с настоящим охотничьим выходом, так как учиться манить, даже в спешке, времени у меня не было. Вот так я и отправился в свой первый выход на птицу с манком.

Итак, приехав ранним утром на одно из болот в охотничьих угодьях, я первым делом начал сооружать укрытие, потратив на всю стройку два часа. Солнце уже обогревало замёрзшую ночью землю, а я только пытался выставить единственный профиль кряковой утки в удобное для обзора место. В тот момент мне показалось, что я приложил все необходимые усилия для результативной охоты. Оказалось, не совсем так.

Усевшись в своём примитивном укрытии, я стал манить селезней. Какие звуки надо выдувать из манка, я слышал в различных видео, но учиться пришлось уже в реальной обстановке. В течение часа ни один селезень не подсел к моей резиновой утке и не пролетела ни одна стайка. Да я и сам заметил, имея начальное музыкальное образование, что в отдельных моментах фальшивил, но продолжал упорно манить. В литературе рекомендовалось, что манок должен извлекать звуки, близкие к реальным, включая ноты высокие, низкие, хрипотцу, резонирование, резкость, гулкость и вариации, – в общем, глубокую, сочную, богатую палитру. У меня получалось как-то не так. Зато я заметил, что у меня появились внимательные слушатели – лягушки! В начале моего «творчества» они замолчали, притихли и прислушались, затем поквакали в перерывах моих «трелей», а потом и вовсе решили поучаствовать в концерте. Начали в такт моим звукам выдавать свои, да так громко, что иногда я не слышал сам себя. Потом я понял, что они, наверное, смеются надо мной. Но я продолжал манить! В итоге, видимо, немыслимыми звуками я распугал всех летающих в округе птиц, потому что рядом ничего не было видно и слышно.

Солнечная погода и чистый весенний воздух стали постепенно меня усыплять. Через полузакрытые тяжёлые веки я увидел, как напротив в камышах что-то похожее на крысу прыгало с кочки на кочку. Сон как рукой сняло. Прицелившись, я стал наблюдать за зверьком. Оказалось, что это ондатра. Зверёк за считанные секунды перебрался от одного края болота на другой, затем прыгнул в воду и поплыл к профилю. Я не выдержал такой наглости, прицелился и хотел было нажать на спусковой крючок, напрягся так, что стул, стоящий подо мной, сложился, и я с грохотом упал на пятую точку. Падение сопровождалось настолько шумным шорохом и звяканьем, что зверька я больше не видел. Стул как будто тоже посмеялся надо мной. Собравшись с духом, я снова занял своё место в шалаше, но, обдумав всё происходящее, решил позавтракать. Достал термос, налил чая, взял бутерброд и, наслаждаясь звуками дикой природы, стал трапезничать.

Вдруг прямо с неба как на голову (заметьте – в отсутствие моих трелей!) приземлилась стайка чирков – и совсем близко от моей утки. А я с набитым ртом и с занятыми руками сижу и смотрю на происходящее. Не насмешка ли? Ружьё, как назло, оказалось у ближайшего дерева. Чирки, заметив меня, от неожиданности замерли. Что делать в этот момент, я не знал, и они, видимо, тоже. Лишь только лягушки, барахтаясь на мелководье, с пронзительным кваканьем на мгновенье отвлекли нас. Мы сидели неподвижно, гипнотизируя друг друга взглядами. Пытаясь сесть удобнее на стуле, я начал переставлять ноги. Сделать это тихо не удалось, хруст сухой веточки поднял очнувшихся чирков в воздух. Мне оставалось лишь проводить их взглядом.

– Картина маслом, – сказал я себе в отчаянии.

Время подходило к обеду, и желание добыть селезня на сегодня практически угасло, но я продолжал манить! Издавать правильные и чистые звуки уже получалось лучше, а селезней как не было, так и нет. Устав морально от неудач, я сдался, перестал манить. Не выходя из шалаша, разрядил ружьё. Разобрав его, хотел уложить в чехол, но за спиной услышал странный звук, напоминавший трещотку. Треск, сопровождаемый противным кряканьем, усиливался. Я медленно, из полулежачего положения, развернулся в сторону звука, но на воде сначала никого не заметил. Трещание продолжилось. Вычислив чирка, который умело спрятался за моим профилем, стал наблюдать. Руки собрали ружьё так быстро и тихо, что я даже не понял, как его зарядил. В неудобном положении мне пришлось прицелиться и держать чирка на мушке. Отплыв от профиля, он остановился и пристально смотрел в мою сторону, продолжая трещать. Передо мной появился красавец с тёмно-коричневым клювом, белой полосой, от глаза разделяющей чёрный верх головы и коричнево-белое оперение до шеи. Свисающие узкие тёмно-зелёные перья на серых крыльях переливались в солнечных лучах, как радуга после дождя. По всем признакам, это был чирок-трескунок.

И снова я замешкался с выстрелом, а чирок, воспользовавшись моей нерасторопностью, успел спрятаться за ближайшую кочку. Устав от неудобного положения, я встал. Взглядом нашёл ту кочку, за которой спряталась птица, и продолжил наблюдать. Дождавшись, когда чирок выплыл из-за укрытия, я прицелился и хотел было выстрелить, как он шмыгнул за соседнюю кочку и снова затаился. Его замысел я понял сразу. Он упорно пытался уйти в камыши. То поднимая голову, то пряча её за кочки, чирок осторожно высматривал меня. Поймав момент, когда птица выглянула из-за укрытия, я сделал выстрел в надежде (наконец-то!) добыть долгожданный трофей. Весь пучок дроби пришёлся в кочку. Чирок демонстративно стал перебегать от одного укрытия к другому. Выждав, когда мушка без помех легла на чирка, я сделал второй выстрел. И снова мимо. После второго выстрела чирок поднялся над водой и, зайдя на круг, стал покидать поле боя. Я судорожно переломил ружьё, извлёк гильзы и сразу перезарядил. Вдогон навскидку сделал ещё один выстрел, который и поразил улетающую птицу. Чирок шлёпнулся в заросли лесного болота.

Радости от поражения цели было не очень много, так как появилась проблема достать трофей. Настоящий охотник (это я усвоил из литературы) не оставит его в воде. Поэтому я разделся и, сломав молодую берёзку и зайдя в ледяную воду по пояс, приступил к вытаскиванию добытого чирка. От низкой температуры не только волосы на теле, но сама кожа встала дыбом. Также в несколько раз уменьшились в размерах все члены моего организма. Вода, казалось, состоит из миллиона острых мелких иголок, которые впились в моё тело, а в висках звучали слова знакомого бывалого охотника: «Не уверен, что сможешь достать, – не стреляй!»

В момент, когда птица была у меня в руках, я не понимал, чему радоваться – добытому трофею или окончанию охоты? Да, я так и не добыл тогда крякового селезня, но добыл селезня чирковой утки. Пусть и с большим трудом, но получилось.

В общем, этот выход научил меня, что ко всему, в том числе и к стрельбе, нужно подходить обстоятельно и ничего не делать бездумно. «Прекрасно, что есть на плечах голова, она пригодится не раз и не два!»

Эти события и издевательство, казалось, самой природы могут напрочь отбить желание заниматься охотой в дальнейшем у случайных людей, пришедших в охотники за компанию или отдавая дань моде. А настоящие любители преодолеют трудности, научатся и станут знатоками.

Сколько я совершил всяких академических ошибок, сейчас опытный охотник может легко подсчитать. Теперь, по прошествии лет и многих сезонов охоты, я понимаю всю важность подготовки, правильность работы манка, грамотное расположение укрытия и согласованность собственных действий – а особенно терпения в вопросах ожидаемого чуда природы.

Мы за ценой не постоим

Пролетающая над высотками Подмосковья стайка гусей привлекла моё внимание и напомнила о долгожданном открытии весенней охоты. Крики кряковых уток и огариков, переполняющих пруды в городских парках, заставляли мою душу трепетать всё сильнее и сильнее. Она жаждала выхода на природу!

И вот наконец-то я на вечерней зорьке в надежде добыть весеннего красавца – крякового селезня. Охота проходила на небольшой реке во Владимирской области. Подсадной уткой мы ещё не обзавелись, но профиль спящей кряковой имелся. Ожидание селезня было недолгим. Пару минут работы манком приземлили изумрудно-зеленоголового красавца неподалёку от нашего профиля. Спрятавшись за высокий пень, укрытый маскировочной сетью, мы с братом Максимом внимательно наблюдали за действиями нашего гостя. Кряковый глухо пожвякивал, отзываясь на манок. Приближаться он не спешил. Повернув голову в сторону и застыв на месте на достаточно быстрой воде, он внимательно смотрел в нашу сторону. Расстояние до него составляло метров пятьдесят. Деревья и кустарники, растущие вдоль берега, не позволяли сделать результативный выстрел.

Мы продолжали манить. Селезень, поворачиваясь то левым, то правым боком, хоть медленно и очень осторожно, но плыл в нашу сторону. Вдруг он снова остановился и замер. Знакомый звук, издаваемый крыльями, разрезающими воздух, отвёл взгляды на летящего над нами ещё одного селезня. Сделав облёт нашей засидки, он зашёл на посадку. Как военный истребитель на взлётно-посадочной полосе, ровно посередине реки весенний красавец стал снижаться. На бреющем полёте расправил крылья и выставил ярко-оранжевые лапки вперёд. Как на водных лыжах, лишь касаясь поверхности воды, проскользив пару метров, приземлился, издавая знакомое жвякание. И быстро, не дожидаясь своего предшественника, по течению поплыл к профилю. «Вот и счастье привалило», – сказал я брату, выбирая, в кого стрелять. «Надо брать двух», – ответил Макс, от переизбытка чувств не находивший себе места.

Прицелившись в нашего нежданного гостя, я второпях сделал выстрел. Дробь фонтанной дорожкой разрезала водную гладь, никого не задев. Селезни, поднявшись на крыло, стали уходить ввысь. Второй выстрел оказался успешнее первого. Поражённая птица камнем упала на противоположный берег. Селезень находился в пределах нашей видимости, но достать его не представлялось возможным. Собаки не было, на лодку ещё не накопили, а брат под любым предлогом отказывался лезть в воду, несмотря на моё старшинство. Идти вдоль реки в поисках брода или моста на незнакомой местности в сумерки – затея не очень хорошая. Детская считалка «камень, ножницы, бумага» призвана была определить пловца за трофеем. Как в русской рулетке, напряжение нарастало. Жребий выпал мне! В порыве страсти я мгновенно снял с себя всю одежду, оставшись только в нижнем белье. Опустив пальцы ног в воду, я весь покрылся мурашками. Желание плыть за селезнем мгновенно улетучилось. Я так же быстро снова оделся.

«У меня дома в холодильнике пиво теплее, чем вода в реке», – сказал я Максу с отчаянием в голосе. Но потом (не знаю, какие силы сподвигли меня на такой безрассудный поступок) я снова разделся. Воздух вокруг стал ещё холоднее, а сырая земля просто ледяной. Стремительный прыжок в воду – и моё тело обожгла холодная вешняя вода. Руки и ноги включились в работу с такой силой, что я не успел почувствовать холод, как оказался на противоположном берегу. Выйдя из воды, почувствовал, будто меня ошпарили кипятком. Но когда, добежав на носочках до сбитого селезня, я взял его в руки, о холоде сразу позабыл. Всё-таки он был красавчик! Перекинув добычу Максу, я выполнил лишь половину задачи. Выжав мокрое бельё и надев его на раскалённое тело, я от безысходности вновь прыгнул в воду. В этот раз тело уже полностью ощутило все прелести ледяной воды и сильный натиск холода.

Вернувшись на берег и укутавшись в тёплые сухие вещи, я отходил в течение получаса. Зато сколько было радости и переживаний! Добытый мною огромными усилиями и с риском для здоровья трофей находился с нами. Таких заплывов у меня больше не было, но купальный сезон я периодически открывал.

Кот в мешке

Как и у всех заядлых охотников, подготовка к открытию весенней охоты стартовала задолго до её начала. После окончания мартовских праздников и пламенных поздравлений наших любимых женщин я и мой давний товарищ Владимирыч начали подготовку. В первую очередь проверялась экипировка, чинились порванные осенью маскировочные костюмы, производилась подкраска кряковых профилей. Боеприпасы, оставшиеся с осенней охоты, снаряжались в патронташ в первую очередь и доукомплектовывались уже свежей партией. Узнав о начале и сроках проведения весенней охоты, на что в этот раз законом было определено десять дней, мы с товарищем немного огорчились, однако выхода из этой ситуации не видели. Дело оставалось за самым главным – подсадной уткой, помощницей всех любителей весенней охоты. В связи с загруженными рабочими буднями, городской суетой, не имея возможности содержать подсадную утку, Владимирыч решил воспользоваться помощью старых знакомых, которые проживали в частном секторе города Ногинск. Вопрос о приобретении подсадной был решён. Почистив свою двустволку, от которой ещё шёл запах сгоревшего пороха, вспомнив последние выходы зимнего сезона, я мыслями уже находился на весенних разливах, под пригревающими лучами солнца. Загрузив машину всем необходимым, выехал за товарищем.

Пятница, вторая половина дня, дачники медленно, но уверенно движутся по направлению к своим хозяйствам, не уступая друг другу полосы движения и создавая тем самым пробку. Привычная пробка заставляет вспомнить, а всё ли ты взял? или что-то забыл? Вроде бы всё – успокаивая себя, движешься к заданной цели. Забрав Владимирыча, двинулись во владимирские угодья с заездом в город Ногинск: забрать подсадную утку. Добрались как раз вовремя, мужчина лет пятидесяти встретил нас приветливо. Всё произошло очень быстро: перекинулись парой фраз об охоте, нам пожелали удачи и передали мешок с уткой. Мне показалось, что там находилось нечто большее, чем подсадная утка, так как шевеление казалось очень сильным. Почему владельцы не похвалились работой утки и не пересадили её в корзину, я понял уже позже, по прибытии на базу. У меня закрадывалось сомнение, что у нас рабочая подсадная утка. И вообще, утка ли там? Когда я поделился сомнениями с товарищем, он убедительно меня успокоил, и мы стали размышлять о предстоящих завтрашних делах. На базе мы были не первыми приехавшими охотниками. Нас встретил егерь Владислав Владимирович, очень грамотный и опытный охотник со стажем. Выдал соответствующие документы, провёл инструктаж о порядке применения оружия и правилах охоты. Перекинув утку из мешка в корзину и посмотрев в щель между прутьев корзины, я замер – там было что-то, о чём я и подумать не мог. Виднелась лысая наполовину утиная голова и слышалось грубое шипение.

Поприветствовав всех охотников, послушав разные воспоминания и истории коллег о проведённых охотах, мы начали демонстрацию новых ружей и пояснение их технических характеристик, а также показ подсадных. Дело дошло и до нас.

– А мы до начала открытия показывать никого не будем, – сказал я и добавил: – Сглазите. – И замер, ожидая в ответ недовольство.

– Нет так нет, – ответили охотники задумчиво и немного посмеиваясь.

– Владимирыч, у нас что-то страшное в корзине, лысая голова и шипит, – сказал я, показывая рукой на корзину.

– Наверное, с дороги «устала», – предположил Владимирыч, не придавая этому большого значения, и добавил тихо: – Рабочая, видно, голос тренирует.

Расположившись в охотничьем домике в полутора километрах от базы, решились заняться нашим добром. Взяли корзину и пошли на речку подготавливать утку. По дороге к реке, вдыхая пронзительный весенний воздух, наслаждались весенними запахами природы, щебетанием птиц и быстрым таянием снега под тёплыми солнечными лучами. И вот момент истины – открываем корзину, а там, как жар-птица, чёрная с хохолком голова с залысинами, шипит и кивает. Вот это подарок, вот это сюрприз! Минутное молчание.

– Индоутка, – сказал я Владимирычу, – а ты всё: «Голос тренирует, рабочая»…

Несмотря на наши разочарования и обдумывания, что делать, утка принялась прихорашиваться, чистить перья, купаться. Вот номер, одно радует: перед охотниками не опозорились, повезло. Перебрав все мысли, которые только могут прийти в этом случае, вспоминаю разговор Владимирыча по мобильнику в момент договора о приобретении утки. Проскочила фраза: «Нам бы утку для охоты. Да, любую». Пока вспоминал, товарищ мой уже прогуливался с нашей уткой вдоль берега, удерживая её за поводок, как настоящий горожанин на выгуле собаки, разговаривал с ней о чём-то своём.

Наступил долгожданный вечер, после ужина легли отдыхать с привычными для нас поговорками: «Утро вечера мудренее», «Что Бог ни делает, всё к лучшему». «К какому тут лучшему», – подумал я и от усталости уснул.

Крепкий сон нарушил звонок будильника, сигнализируя о подъёме и подготовке к выходу. Темнота не мешала расставлять профили, только холодная вода, обжигая руки, напоминала о ранней весне. Высадили наше чудо, ничего не поделаешь, выхода нет. Укрылись в шалаше и в ожидании долгожданного начала наблюдали, как восход зажигал ярко-красными цветами раскатистые волны реки. Шипение нарушило утреннюю тишину, смех разбирал, просто не удержаться, начинаем понимать, что наша уточка замерзает, трясётся, купается и тонет. Свист крыльев чирка-свистунка заставил приготовиться, однако расстояние, куда подсел селезень, было метров пятьдесят. Смотрим на утку, а у неё уже одна голова из-под воды торчит, плавает вокруг кружка, как подлодка с перископом. Чирок не выдержал, снялся с места и приблизился к утке на расстояние верного выстрела. Громкий раскат выстрела прервал его движение. Владимирыч поздравил меня с полем и сказал: «Надо утку спасать, тонет, зараза». Приблизившись на лодке к нашей подсадной, смеха не сдержали. Наша помощница самостоятельно забралась на корму лодки, как в песне у Владимира Высоцкого «Скалолазка», цепляясь лапами, словно по скалам, затем нырнула в ноги Владимировичу, трясясь от холода. «Признала хозяина», – сказал я, рассмеявшись. Мы подобрали селезня, поплыли к берегу. Укрыли маскировочной сетью утку, рассматривали трофей.

Время подходило к полудню. Собрав профили и усадив утку в корзину, пришли на базу. Спустя некоторое время позвонили Владиславу Владимировичу, похвалились добытым трофеем и после небольшого отдыха поехали домой. По пути завезли индоутку хозяевам, сказав, что подсадная работает отменно, улыбнувшись друг другу, расстались. Этот урок нам запомнился надолго, как говорится, доверяй, но проверяй.

Хитрый селезень

Как-то в середине осени я позвонил брату Максиму, заядлому охотнику по птице, и пригласил его пройтись по знакомым местам. Договорившись о встрече, я собрал всё необходимое. Ещё раз созвонился с ним, предлагая свой план завтрашней охоты, рассказывая в цветах и красках наши действия. Выезд был ранним, с расчётом, чтобы успеть на утреннюю зорьку. В дороге спать не хотелось, а увидев сидевшую на обочине лисицу с горящими от отблеска фар глазами, мы оживились. К месту прибыли по темноте. Звёзды и полная луна освещали нам дорогу до реки. Пытаясь перейти на противоположный берег через упавшее дерево, подсвечивали путь фонарём. Шаг за шагом страхуемся шестом, продвигаемся вперёд. Со стороны мы были похожи на канатоходцев под куполом цирка, боявшихся сорваться вниз.

Добравшись до берега, аккуратно поднялись наверх, ощутив свежесть наступающего утра, росы и небольшого тумана. Пришли к знакомой нам старице. Ждали недолго, с появлением рассвета пара уток, как сверхзвуковые истребители, оставляя свист от крыльев, пролетели над нами, не дав шанса на выстрел. В сумерках разглядеть уток оказалось трудно, но, по-видимому, это были чирки. Спустя пять минут услышали отчётливое кряканье летящего с небольшой стайкой уток селезня. Увидев летящих прямо на нас уток, мы приложились к своим ружьям, прицелились и по моей команде дуплетами произвели выстрелы.

Громкие выстрелы нарушили утреннюю тишину, испугав возвращавшихся с кормёжки бобров, которые с грохотом нырнули в воду и поплыли к своим хаткам. Результат стрельбы был не лучшим, однако добыли одну уточку, которая замертво упала в небольшую заводь реки. Лодки на тот момент у нас не было, и я взглянул на Макса. «На меня не рассчитывай, ты у нас спортсмен», – сказал он как отрезал. Рассвет приближался очень быстро, ярко-оранжевое солнце немного пригревало замёрзшие от росы руки. Медлить нельзя. Неохотно, но в душе заставляя себя, сняв всю амуницию, я поплыл за трофеем. «Ты как стоящий пёс», – подкалывая с берега, говорил Макс. «Не завидуй», – отвечал я, выходя из воды с уткой в руках, с огромными мурашками, покрывшими всё тело. Переодев мокрое бельё и выпив по глотку горячего чая, мы стали возвращаться. Шли очень осторожно, с небольшими остановками, прислушиваясь к утренним звукам природы. Вдруг брат поднял руку вверх и остановился, но ружьё не снимал. Подойдя к нему, я увидел лежащего на воде за небольшим кустом селезня. Крылья прижаты, голова вытянута вперёд, видны лапки, сам неподвижен. «Вот это номер», – сказал я в полный голос. – Наверное, такие же охотники, как мы, не смогли достать из воды. Может, подранком ушёл, а потом не выжил? Ладно, сейчас достану», – передавая Максу своё ружьё, я снял рюкзак. Не успел сделать и шага к лежащей птице, как селезень неожиданно поднялся с воды и взлетел, испугав нас так, что мы отпрыгнули в сторону. «Вот это актёр», – с досадой разводя руки в стороны, крикнул я от испуга. Повесив за спину уже зачехлённые ружья, мы собрались переходить на другой берег, как вдруг с того же места вылетела утка. «Какой-то облом сегодня», – взбираясь на бревно, сказал Макс. «Зато какая выдержка, жить захочешь – и не так замаскируешься», – ответил я. – Победа за ними, молодцы!»