Текст книги "Невиновные под следствием"

В целом методы фальсификации типичны. Наиболее распространенный – подброс, классическое «вмонтирование».

Николай (имя изменено), в прошлом оперуполномоченный Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН): «Чаще всего это делается, когда срочно нужны показатели, не хватает, например, храняги[2]2
  Имеется в виду статья 228 УК РФ – «Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные приобретение, хранение, перевозка растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества».


[Закрыть]. Это проще всего, тут берешь потребителя и кладешь ему в карман. Можно понятых на улице найти, он все равно ничего не поймет, можно своих привезти. Сложнее, когда нужен сбыт[3]3
  Статья 228.1 УК РФ – «Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные сбыт или пересылка растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества».


[Закрыть]. Тут надо думать. Варианты разные. Самое простое – взять потребителя, он укажет, у кого брал. Если знает. Если не знает, можно подсказать. Остальное – дело техники. Можно взять сбытчика и «вмонтировать» ему в карман или сумку «товар», а можно отработать «проверочную закупку», например, потребитель вернет ему долг помеченными купюрами, а показания даст, что купил наркоту, которую нам выдаст. Не спрашивай, откуда у опера наркотики. Никто и никогда не контролирует, как уничтожается изъятое. У хорошего опера всегда есть все, что нужно».

Важно, что практика выработала комплексные пути обхода требований закона, оперативный сотрудник не усложняет процесс поиском сторонних и незаинтересованных понятых, участвующих в досмотре. Всегда есть свои, которые зафиксируют все, что будет указано в протоколе, даже если подброс будет явным и очевидным.

Активно задействуют сотрудники оперативных служб и более сложные формы использования агентурного аппарата, когда привлеченный к конфиденциальному сотрудничеству человек участвует в провокации, инициативно склоняя выбранную жертву либо к сбыту, либо к приобретению наркотика.

Организация мнимой «проверочной закупки» – комплекс негласных процедур. Это оперативно-розыскное мероприятие, казалось бы, строго регламентировано, однако в действительности проконтролировать добросовестность оперативного сотрудника невозможно.

Использование заинтересованных лиц, завуалированно оказывающих услуги правоохранительным органам, в качестве понятых, представителей общественности и участников оперативно-розыскных мероприятий, проведение негласных мероприятий в отсутствие оснований, провокация преступлений – вот главные нарушения закона, которыми пестрят уголовные дела о сбыте наркотиков.

Как и в примере с понятыми, сторонних «закупщиков» – людей, которые фигурируют в этом мероприятии как покупатели наркотика, никто не ищет. «Закупщики» у каждого оперативного уполномоченного свои, проверенные, кочуют из дела в дело, судьи и прокуроры на это старательно не обращают внимания.

Часто используются в качестве «закупщиков» потребители, задержанные с наркотиками и готовые на все ради облегчения своей участи.

Так «проверочная закупка» становится герметично закупоренной, неподверженной любому внешнему контролю. Все участники негласной операции в подобных случаях в широком смысле сотрудники правоохранительных органов: оперативные уполномоченные, конфиденциальные сотрудники (агенты) на постоянной основе, частные лица, привлеченные в разовом порядке для оказания услуг государственному органу.

Важно, что ЕСПЧ неоднократно указывал на необходимость обоснования проведения негласных мероприятий, в том числе «проверочной закупки», равно как и на необходимость обеспечения участия в ней частных лиц, не оказывающих услуги государству, однако никаких мер по изменению ситуации ни ведомственного характера, ни в виде закрепления этих положений в судебной практике Россией принято не было.

Надлежащими основаниями осуществления оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ) признаются конкретные и достаточные фактические данные, указывающие на возможное совершение лицом преступления. В принципе, такого рода данные могут быть предоставлены сотрудникам правоохранительных органов частным лицом, считающим, что в отношении него совершается преступление (см., например, Milinienė v. Lithuania, № 74355/01, § 37–38, 24 June 2008).

Однако лицо не может считаться «частным» в указанном выше смысле, если оно, пусть формально и не являясь работником соответствующего правоохранительного органа, тем не менее сотрудничает с ним по причинам, не связанным непосредственно с его сообщением о совершении преступления, на проверку информации о котором нацелено негласное мероприятие. Так, применительно к выявлению преступлений в сфере оборота наркотиков не является основанием для проведения негласного мероприятия то обстоятельство, что органы государства выходят на лицо, в отношении которого данное мероприятие проводится, через другого человека, который, как им стало известно, несколько раз приобретал наркотические средства для собственного употребления, через оперативную разработку его знакомых, наконец, через посредника, задержанного органами государства и рассказавшего о своем «поставщике» наркотиков, если соответствующая информация не проверяется дополнительно и не находит в результате этого свое подтверждение (см., например, Teixeira de Castro v. Portugal, 9 June 1998, § 37–38, Reports of Judgments and Decisions 1998-IV; Shannon v. the United Kingdom (dec.), № 67537/01, ECHR 2004-IV; Vanyan v. Russia, № 53203/99, § 49, 15 December 2005; Khudobin v. Russia, № 59696/00, § 134, ECHR 2006-XII (extracts); V. v. Finland, § 70).

Казалось бы, позиции ясны: орган, получивший от частного лица сведения о сбыте наркотиков, должен проверить их оперативно-розыскным путем, получить подтверждение и обосновать производство негласных мероприятий. Однако это будет означать радикальное изменение подходов к организации оперативной работы, а главное – уход от статистических показателей как главного маркера деятельности.

Практика инициативного склонения оперативными сотрудниками человека к реализации наркотика исключительно с целью фиксации этого факта, что фактически и есть провокация преступления, используется повсеместно. Суды, как правило, закрывают на это глаза, поскольку иное означало бы необходимость массового вынесения оправдательных приговоров, чего правоохранительная система допустить не может. Тем не менее ЕСПЧ проблемой озабочен и дела этой категории рассматривает списочно, на потоке.

Провокация преступления: сотрудники правоохранительных органов самостоятельно или посредством лиц, действующих под их руководством, пусть таковые формально и являются частными, не ограничиваются преимущественно пассивным установлением обстоятельств возможного совершения лицом преступления с целью сбора соответствующих доказательств и, при наличии на то оснований, привлечения его к ответственности, а подстрекают это лицо к совершению преступления (см., например, Ramanauskas v. Lithuania, § 55).

При определении того, ограничились ли сотрудники правоохранительных органов при осуществлении негласных мероприятий преимущественно пассивным установлением обстоятельств возможного совершения преступления, имеют значение два фактора: наличие оснований для проведения данных мероприятий и роль сотрудников правоохранительных органов в совершении преступления (см., например, Bannikova v. Russia, № 18757/06, § 38, 4 November 2010).

О роли сотрудников правоохранительных органов в совершении преступления. Важно установить момент начала осуществления ими соответствующего негласного мероприятия, чтобы определить, «присоединились» ли они к преступлению, которое лицо уже начало совершать без какого-либо участия с их стороны (см., например, Sequeira v. Portugal (dec.), № 73557/01, ECHR 2003-VI), либо же, напротив, склонили лицо к совершению преступления (см., например, Teixeira de Castro v. Portugal, 9 June 1998, § 38).

Речь не идет о склонении в указанном выше смысле, если сотрудники правоохранительных органов инициировали лишь очередной эпизод объединенного умыслом продолжаемого преступления, что может иметь место только при наличии конкретных, достаточных и проверяемых данных о совершении этим же лицом предшествующих эпизодов (см., например, Eurofinacom v. France (dec.), № 58753/00, ECHR 2004-VII (extracts)).

Бремя доказывания того, что провокация не имела места, лежит на стороне обвинения (см., например, Ramanauskas v. Lithuania, § 70).

Очевидно, что соблюдение прав человека и обеспечение высоких стандартов оперативно-розыскной деятельности несовместимо с погоней за показателями. Но при существующей системе координат приоритет всегда будет за статистикой.

Складывается уникальная ситуация: при всей декларируемой независимости судов уголовное правоприменение в России диктуется не судебной властью, а следственными и даже оперативными органами. Следователи формируют обвинение и доказательства исходя из материалов дел оперативного учета, а инфантильность судов привела к тому, что приговоры стали копипастами обвинительных заключений следователей – даже технические ошибки, допущенные последними, кочуют из досудебных документов в итоговые процессуальные решения по делу.

Примитивизация судебных подходов неминуемо привела к тому, что негласный запрос оперативных и следственных служб на снижение требовательности к процессу доказывания нашел отклик в регламентационной деятельности Верховного суда и правительства России.

Постепенно были изменены методы определения веса наркотика в смеси с иными веществами, кроме того, сам по себе значительный объем наркотического вещества, принадлежащего обвиняемому, стал считаться признаком покушения на сбыт, а не хранением либо приготовлением к сбыту.

Согласно разъяснениям Пленума ВС РФ, содержащимся в Постановлении от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» (далее – Постановление № 14), при решении вопроса о наличии значительного, крупного или особо крупного размера наркотических средств или психотропных веществ следует исходить из размеров, установленных Постановлением Правительства РФ от 1 октября 2012 г. № 1002 «Об утверждении значительного, крупного и особо крупного размеров наркотических средств и психотропных веществ, а также значительного, крупного и особо крупного размеров для растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, для целей статей 228, 228.1, 229 и 229.1 Уголовного кодекса Российской Федерации» (далее – Постановление № 1002) для каждого конкретного наркотического средства или психотропного вещества (абзац 1 пункта 4 Постановления № 14).

В соответствии с Постановлением № 1002 к наркотическим средствам и психотропным веществам, включенным в список I, относятся «все смеси, в состав которых входят наркотические средства и психотропные вещества данного списка независимо от их количества». В примечании 2 к Постановлению № 1002 также указано, что размеры наркотических средств и психотропных веществ, выделенных сноской (**), распространяются на смеси (препараты) такого наркотического средства или психотропного вещества. К подобным наркотическим средствам и психотропным веществам отнесены карфентанил, кокаин, тропакокаин (список II) и гамма-бутиролактон (список III).

В тех случаях, когда наркотическое средство или психотропное вещество, включенное в списки II и III (за исключением средств, веществ, выделенных сноской), находится в смеси с каким-либо нейтральным веществом (наполнителем), определение размера наркотического средства или психотропного вещества производится без учета количества нейтрального вещества (наполнителя), содержащегося в смеси (абзац 2 пункта 4 Постановления № 14).

Размер наркотического средства или психотропного вещества, находящегося в смеси с нейтральным веществом (наполнителем), определяется по чистому весу наркотического средства (вес нейтрального вещества в смеси не учитывается).

Однако данное правило применяется для определения размера только тех наркотических средств и психотропных веществ, которые включены в списки II и III, за исключением карфентанила, кокаина, тропакокаина и гамма-бутиролактона, так как они выделены сноской. Оно также не применяется для определения размера наркотических средств и психотропных веществ из списка I.

При этом, если наркотическое средство или психотропное вещество, включенное в список I (или в списки II и III, если средство, вещество выделено сноской), входит в состав смеси (препарата), содержащей одно наркотическое средство или психотропное вещество, его размер определяется весом всей смеси (абзац 3 пункта 4 Постановления № 14).

Именно вследствие подобного упрощения и ужесточения подходов правоприменения стало возможным определять размер наркотического средства, к примеру в смеси табака с маслом каннабиса, исходя из общего веса, так как масло каннабиса (гашишное масло) входит в пресловутый список I.

Так родилось знаменитое «брянское маковое дело» [5] и тысячи других, в которых вес наркотиков определялся по весу всей смеси, несмотря на то что остальные компоненты нейтральны и не являются ни наркотическими, ни психотропными веществами. Кстати, именно опираясь на эти данные, МВД рапортует о тоннах изъятых и уничтоженных наркотиков. Однако, по оценкам многих экспертов, удельный вес, к примеру, героина в продаваемых на улицах смесях составляет не более 10 %.

По своей материально-правовой сути все эти дела сфальсифицированы, и осужденные отбывают наказание за преступления, связанные с наркотическими средствами, вес которых значительно, порой в разы, завышен, а следовательно, завышены сроки наказания. В итоге – лишение свободы за несовершенные преступления, годы, отобранные у людей.

Аналогична ситуация с прекурсорами[4]4
  Прекурсор – химический элемент (или смесь), который может выступать в качестве исходного компонента для синтеза какого-либо сложного вещества.


[Закрыть] наркотических и психотропных средств. Эксперты МВД руководствуются ведомственными методическими пособиями, позволяющими причислять вещества к прекурсорам практически произвольно, что создает неопределенность толкования уголовно-правовой нормы и формирует порочную судебную практику.

Ситуацию не исправило и Постановление Правительства Российской Федерации от 19 ноября 2012 г. № 1178 «О внесении изменения в перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации». Постановление, основанное на объективном мнении специалистов, так называемом взгляде химиков, попросту не применяется следственными органами и судом.

Из кассационной жалобы: «Экспертом нарушены требования Постановления Правительства Российской Федерации от 19 ноября 2012 г. № 1178 „О внесении изменения в перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации“ и правила проведения аналитических методов исследований. Указанное привело к тому, что эксперт ошибочно посчитал α-пирролидинопентиофенон C₁₅H₂₁NO производным наркотического вещества N-метилэфедрон C₁₁H₁₅NO.

На основании выводов эксперта Н. привлечен к уголовной ответственности за сбыт вещества, не относящегося к производным наркотических средств из списка I.

Постановлением Правительства Российской Федерации от 19 ноября 2012 г. № 1178 "О внесении изменения в перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации" Примечание к перечню наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, утвержденному Постановлением Правительства Российской Федерации от 30 июня 1998 г. № 681, дополнено пунктом 6 следующего содержания: "Производные наркотических средств и психотропных веществ являются веществами синтетического или естественного происхождения, которые не включены самостоятельными позициями в государственный реестр лекарственных средств или в настоящий перечень, химическая структура которых образована заменой (формальным замещением) одного или нескольких атомов водорода, галогенов и (или) гидроксильных групп в химической структуре соответствующего наркотического средства или психотропного вещества на иные одновалентные и (или) двухвалентные атомы или заместители (за исключением гидроксильной и карбоксильной групп), суммарное количество атомов углерода в которых не должно превышать количество атомов углерода в исходной химической структуре соответствующего наркотического средства или психотропного вещества[5]5
  Выделения внутри всех встречающихся в книге цитат принадлежат автору.


[Закрыть]". Тем самым установлена правовая определенность в понятии «производные наркотических средств».

Исходя из определения, приведенного в Постановлении Правительства РФ от 19 ноября 2012 г. № 1178, вещество α-пирролидинопентиофенон C₁₅H₂₁NO, представленное в формуле 1, не может являться производным вещества N-метилэфедрон C₁₁H₁₅NO, представленного в формуле 2, так как отличается от него на три гомологические разницы, соответственно вещества не имеют одинакового суммарного количества атомов углерода в своей структуре. Количество атомов углерода α-пирролидинопентиофенона пятнадцать, а у N-метилэфедрона меньше – одиннадцать, что исключает возможность признания C₁₅H₂₁NO производным от C₁₁H₁₅NO».

Изменил Верховный суд и подходы к квалификации деяния в случаях, если у обвиняемого обнаружено значительное количество наркотического вещества. Для этого оказалось достаточным внести в формулировку постановления пленума некоторую неясность, которую, безусловно, оперативные и следственные органы стали трактовать обвинительно, а суды их поддержали.

Пункт 13.2 Постановления Пленума от 15 июня 2006 г. № 14 (введен Постановлением Пленума Верховного суда РФ от 30 июня 2015 г. № 30): «Если лицо в целях осуществления умысла на незаконный сбыт наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, незаконно приобретает, хранит, перевозит, изготавливает, перерабатывает эти средства, вещества, растения, тем самым совершает действия, направленные на их последующую реализацию и составляющие часть объективной стороны сбыта, однако по не зависящим от него обстоятельствам не передает указанные средства, вещества, растения приобретателю, то такое лицо несет уголовную ответственность за покушение на незаконный сбыт этих средств, веществ, растений».

Пленум игнорирует приготовление как стадию преступления, несмотря на то что часть 1 статьи 30 УК РФ предусматривает в качестве такового приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам. Признаки приготовления определяются двумя неразрывными компонентами: намерение лица совершить преступление и действия, создающие условия для последующего совершения преступления.

Постановление пленума раскрывает перечисленные признаки в их правовой сути, но квалифицирует их как покушение на сбыт, но не приготовление к нему. Это не прямые указания, но их оказалось достаточно, чтобы при обнаружении, к примеру, в квартире человека наркотиков в существенных размерах органы обвинения уверенно вменяли ему покушение на их сбыт.

Доводы обвиняемых и подсудимых, которые, надеясь на снижение квалификации, решают признать вину в приготовлении к сбыту и дают показания о том, что хранили наркотики, но не приняли никаких мер к приисканию путей сбыта, привычно разбиваются ссылками на приведенные выше положения постановления пленума.

Это обстоятельство существенно, пленум Верховного суда взял на себя законодательную функцию и настолько вольно трактовал положения уголовного закона, что фактически исключил из правоприменения квалификацию действий виновного как приготовления к сбыту наркотических веществ, несмотря на полное соответствие объективной стороны состава преступления именно этой его стадии.

В результате незаконно ужесточается наказание: с одной второй максимального срока, что предел за приготовление к преступлению, до трех четвертых за покушение на его совершение (части 2 и 3 статьи 66 УК РФ).

Да и само по себе хранение наркотиков для собственного потребления стало чревато обвинением в покушении на сбыт, и тому немало примеров. Потребитель теперь практически не может доказать, что он хранит для себя 20–30 г героина, равно как и объяснить, что весы, обнаруженные в его доме, используются им для измерения разовых доз для себя. Обвинителям же ничего доказывать в этих случаях не надо – «руководящие разъяснения» пленума гарантируют судам условия, комфортные для вынесения обвинительных приговоров, презюмируя виновность потребителей наркотиков.