Текст книги "Рождение магии. Хранитель мира"

– Не смешно, – отрезала Стася. – Как быть, если собственная мать начинает тебя раздражать до невероятной степени, сестра вызывать отвращение, отец – бесит, а в обществе подруг ты едва сдерживаешься, чтобы не придушить этих идиоток? И это при том, что где-то в глубине души ты продолжаешь любить и уважать этих людей и вполне осознаешь, что ни они, ни их отношение к тебе не менялось, они все те же любящие тебя родичи… Зато что-то изменилось в тебе самой. Что-то стало… нехорошим. А что уж говорить про отношение к другим, совершенно чужим людям? Последнее время я вынуждена избегать даже общественного транспорта, чтоб не бояться, что не выдержу и наброшусь на кого-нибудь.

– Гм… – Артур вновь пожал плечами. – Я, конечно, не специалист, но, может быть, тебе стоило обратиться не к барду, а к психиатру? Описанные симптомы сильно напоминают шизофрению.

Стася горько рассмеялась:

– Если бы. Скажи, «не специалист», часто ли люди, особенно сильно не понравившиеся шизофреникам, вскоре сходят с ума и начинают гоняться за ними с ножом, крича: «Уйди из моих снов, ведьма!»? Или пытаются затащить его в какой-нибудь подвал? Или с приторной улыбкой предлагают зайти в гости, обещая много чего хорошего? Или угощают компотом в школьной столовой, а после того, как ты незаметно поменяешь стаканы, их увозят с острым отравлением? Хорошо, что к тому времени я стала немного параноиком, иначе увезли бы уже меня. А учитывая, что Машка куда постарше и весила намного больше, чем я, сомневаюсь, что мы бы сейчас беседовали, выпей я этот компотик!

– Так… – В глубокой задумчивости Артур начал поглаживать гриф своей неразлучной гитары. – А я? Я тебя как, раздражаю? Сильно или нет?

– Знаешь… – Девочка наморщила лоб и ненадолго призадумалась. – Вроде нет, – с глубоким изумлением констатировала она, поднимая на него глаза. – Я как-то даже и внимания не обратила… И знаешь, кажется, и не только ты…

Она решительно встала с дивана и, быстрым шагом пройдя к двери, резко распахнула ее. Стоя в дверном проеме, она осмотрела соседнюю комнату, после чего вновь закрыла дверь и бросилась к окну. Внимательно осмотрев улицу, она повернулась к барду лицом и резко, торжествующе взмахнула рукой.

– Да!!! – Глаза ее сияли. – Как ты это сделал? Это надолго?

– Что именно? – с индифферентным видом поинтересовался Артур, не вставая со стула. Он пребывал в глубокой задумчивости, пытаясь разгадать загадку, поставленную перед ним этой странной девочкой.

– Убрал злобность? Я сейчас посмотрела на Ирку с Аленкой, потом – на прохожих, и ничего подобного прошлой злобе. А к тебе и вообще какая-то странная привязанность. Ладно бы как к парню… хоть ты, на мой вкус, и староват немного, – она окинула его пристальным взглядом, – так ведь нет. Какого черта мне тебя защищать и оберегать охота? Ты, когда это свое внушение делал, ничего не перепутал?

– Внушение? – Артур усмехнулся. – И какое же я, по-твоему, внушение сделал?

– Как какое? Вернул мне нормальное отношение к людям, ну и заодно – симпатию к себе в голову засунул. Только с последним, похоже, чего-то напортачил маленько… – Она вновь осмотрела его уже откровенно критичным взглядом.

– И ты так спокойно говоришь о том, что какой-то мужик, которого ты в первый раз видишь, внушил тебе нечто подобное? – с любопытством поинтересовался Артур, разглядывая ее, словно какую-то диковинку.

– Знаешь, – запрыгивая на диван и принимая вычурную и странную, видимо подсмотренную в каком-то из «мужских» журналов позу, ответила ему девочка, – я в общем-то не планировала расставаться с девственностью столь рано, но если это твоя цена за возможность жить нормальной, человеческой жизнью и просто любить своих родных, то я согласна. Особенно если ты свое внушение поправишь – может, даже удовольствие получить удастся. Только будь помягче, ладно? А то страшно немного все-таки.

– Сядь, – грустно вздохнул Артур и почесал затылок. Головоломка начинала складываться. Правда, ответ был совершенно невероятен, однако ничего другого в голову не приходило. – Я не делал тебе никаких внушений. Я просто не умею ничего подобного, а даже если бы умел, то все равно не мог бы сделать. Для бардов подобные воздействия запрещены в принципе, наравне с убийствами, изнасилованиями, избиениями, кражами и ложью.

Сильная симпатия вкупе с желанием «охранять и защищать» – обычная реакция любого фейри на находящегося рядом барда. А постоянная терзающая и мучающая злоба на весь людской (и нелюдской, впрочем, тоже) род, на время исчезающая после получения некоторого количества Чистоты, – обычное состояние фейри из Неблагого Двора. Хочу уточнить, что во время поединка с вашим Владиславом я выплеснул столько Чистоты, что хватило бы на неделю успокоить целую роту вампиров, будь они где-нибудь поблизости. В связи с этим у меня имеется к тебе такой вопрос. Насколько вероятно, что твои родители – это именно твои биологические родители? Особенно отец?

– Мимо. – Стася улыбнулась. – Мы с сестрой очень похожи на отца. Он наполовину кореец, так что признаки, как говорится, налицо. – Она демонстративным жестом отбросила в сторону длинные черные волосы. – Если учесть, что мы с сестрой похожи не только на него, но и друг на друга, и то, что у них с мамой прекрасные отношения, то о своей родословной я могу судить с абсолютной точностью. И никаких «неблагих фейри» в ближайших трех-четырех поколениях моих предков однозначно не было.

– Тогда не знаю. – Артур развел руками. Его версия разбилась вдребезги под весом приведенных девочкой аргументов.

– А что говорит твое чутье? – сосредоточенно что-то обдумывая, спросила Стася, рассеянно покусывая прядку волос. – Я сейчас не нервничаю, не волнуюсь и даже не злюсь.

– Ничего оно не говорит, – неохотно признался Артур. – Внешние эмоции еще кое-как ловит, а вот чтобы поглубже что-нибудь… Увы. Кажется, ты для него почему-то непроницаема. В первый раз такое, между прочим.

– Говорят, в каждой настоящей женщине должно быть загадка. – Стася горько усмехнулась. – Я, получается, вся такая настоящая, что прямо-таки роковая… И почему меня это совсем не радует? – Она печально вздохнула. – Как ты думаешь, надолго мне этой твоей Чистоты хватит? С родителями-то хоть по-человечески побеседовать успею?

– Не знаю. Вообще-то вампиру такого запаса на неделю за глаза хватило бы. Трау – на две, две с половиной. Бегги – и вовсе на пару-тройку месяцев. Демону – дня на четыре, архидемону – на сутки или двое, в зависимости от направленности. Очень сомневаюсь, что по степени злобности ты превосходишь повелителей демонов, так что на двое суток можешь рассчитывать однозначно. Скорее всего – намного больше.

– Значит, два дня с гарантией… – задумчиво произнесла она. – А потом все снова… Злись на весь мир да жди, пока какой-нибудь придурок до тебя не доберется. – Она печально и со значением посмотрела на барда.

– И почему у меня такое впечатление, что кто-то сейчас пытается мной манипулировать? – не глядя на нее, в пространство произнес Артур. – Кстати, абсолютно напрасно. Я все равно так и так хотел тебе предложить периодически заглядывать ко мне в гости.

– Да? Зачем?

– Ну как же? Может, я, как одинокий благородный кавалер, хочу поухаживать за красивой девушкой? Пообщаться, погулять под ручку, сходить в кино, попеть ей песни… Впрочем, за неимением у меня времени и учитывая не совсем подходящий возраст юной дамы, – Артур вернул ей ее же скептичный взгляд, – я думаю, что мы ограничимся только последним пунктом. Так сказать, регулярные индивидуальные концерты самодеятельной песни в качестве профилактики излишней вредности.

Лицо Стаси озарилось пониманием.

– То есть… а тебе сил хватит? – тут же озабоченно поинтересовалась она. – После поединка с Владиславом выглядел ты, признаться, краше в гроб кладут.

– Не волнуйся, – безмятежно отмахнулся Артур. – Вот если бы для твоего лечения требовалась Сила, то тут могли бы быть проблемы. Силы у меня не так много, и восстанавливается она медленно. А Чистота… Ее запасы у любого барда достаточно большие, да и восстанавливается она быстро. Так что никаких проблем. Даже если весь резерв вылью – на следующий день буду в полном порядке.

– То есть получается… – Стася на мгновение призадумалась. – Если треть резерва – это два дня с гарантией, то весь резерв – это шесть дней? Почти неделя гарантированно спокойной жизни, а то и больше? Королев! Я тебя люблю и с тобой дружу! – радостно подскочила девочка.

– Не путай. Ты меня не любишь, а относишься ко мне с симпатией и желанием помогать и защищать. Для любви молода еще, – шутливо погрозил ей пальцем Артур. – А вот дружить – дружить это можно. Дружить – это хорошо. Хоть поболтать смогу вволю. Знала бы ты, как это чертово «проклятие бардов» иногда злит. Хочешь не хочешь, а молчишь как сыч, только с парой-тройкой людей языком зацепиться получается. И расширение круга доступных ушей на одну дополнительную, к тому же вполне симпатичную пару дело весьма достойное, полезное и вполне стоящее пары-тройки дополнительных выбросов Чистоты в месяц.

– Знал бы ты, как иногда злит эта чертова злобность! – в тон ему откликнулась Стася. – Так что мои уши в твоем полном распоряжении – хоть лапшу вешай, хоть на трубе играй, главное, Чистоту гони. Да побольше, побольше!

– Может, не стоит? Я насчет «побольше», – внезапно озаботился Артур. – Может, лучше почаще, но мелкими порциями? Мне не жалко, но как бы оно тебе не повредило. Видела ведь, что со Славой всего после трети резерва было? А что с тобой будет, если я весь вылью?

– Что, хочешь, чтоб свидания почаще были? – усмехнулась Стася. – А вообще, разберемся, думаю. Главное, чтоб помогало, а так я хоть каждый вечер ездить готова.

– Договорились, – кивнул Артур. – В общем, как почувствуешь, что опять на весь мир злишься, звони. Помогу чем смогу. Вроде все.

– Ага, – встав с кровати и открыв дверь, ответила девочка. – Знаешь, это такое облегчение, смотреть на мир как прежде и знать, что выход есть и лекарство имеется. Спасибо тебе огромное! – от всего сердца, и Артур это почувствовал, сказала она.

– Рад помочь, – коротко ответил он, вставая со стула, чтоб проводить гостей.

«Интересно, насколько сейчас вырос мой резерв Чистоты?» – мельком подумалось ему. Запрет для бардов творить зло имел и оборотную сторону. Искренняя и глубокая благодарность тех, кому они помогали, самым благотворным образом сказывалась на самочувствии и возможностях бардов, давая им дополнительные силы и энергию. Судя по тому, какой прилив сил он сейчас ощущал, Стася и впрямь чрезвычайно высоко оценила обещанную ей помощь.

Прощаясь с подругами, Аленка втайне гордилась собой. Все прошло довольно-таки удачно. Правда, предстояло еще получить грандиозный втык от братишки и целых две недели мыть посуду, но что поделать, с такой ценой вполне можно было смириться. Главное – дело было сделано. Артур наконец-то обретет хоть еще одну дополнительную привязку к миру людей, кроме них с мамой. А это важно. Очень, очень важно. Ведь она и впрямь любила его, и ей категорически не хотелось, чтоб он «ушел», как рано или поздно, чаще – рано, уходили все его коллеги.

Нет, но все же как интересно-то! Кто бы мог подумать, что у этой нелюдимой Стаськи такие проблемы. Ведь молчала как партизанка! Алена, конечно, подметила изменившееся поведение своей школьной знакомой, однако как-то не обращала на это большого внимания. Мало ли… Может, у нее любовь неудачная приключилась, может, в семье какие беды… Зачем к человеку под кожу лезть? Захочет – сама поделится. А тут такие страсти бушуют.

Да, она, разумеется, подслушивала беседу своего брата с подругой. А что такого? Нужно же было знать, удался ли ее план. Так что на кухне воду посильней включить, чтоб на посуду в раковине бежала, бегом в свою комнату, словно забыла что-то, стакан к стене и внимательно слушать. Все гениальное – просто. Между прочим, много интересных вещей узнать можно! Например – о Стаськиных проблемах. Интересно же! И очень полезно.

Только сейчас Алена в полной мере могла оценить все восхитительное изящество осуществленного ею плана.

Брат с настороженностью относится к девушкам? Значит, надо предложить ту, которую он не воспримет как угрозу. Например – по возрасту.

Ему трудно общаться? Только не с ней.

Он вечно занят и без нужды не высунет и носа из своей конуры? Значит, у нее есть острейшая и хорошо понятная для него необходимость в регулярных встречах.

Он боится допускать в свою душу кого бы то ни было? Значит, первый шаг сделает она. В конце концов, это так естественно для девушки – влюбиться в настоящего джентльмена, регулярно спасающего ее от серьезных проблем, чье участие в ее жизни для нее столь необходимо. А возраст… а что возраст? В эти годы девочки взрослеют быстро – это Аленка знала и по себе. Гениальный, просто гениальный план. Жаль, что не ее собственный.

Впрочем, чего жалеть. Аленка отлично понимала, что подобный сверхсложный план, целиком зависящий от совпадения огромного количества мельчайших случайностей, не по силам не только ей, но и вообще никому из представителей вида Homo sapiens, включая и многочисленных постоянно ошивающихся рядом с ее братом безопасников. Интересно, сколько раз те пытались подвести к нему женщину? Судя по кое-каким высказываниям Артура – не один и не два раза. А вот она – с первой же попытки! Ну ладно, пусть не с первой, но с первой настоящей!

«Интересно все же, эти фейри – они что, и впрямь считают нас, людей, такими глупыми и невнимательными? Я, конечно, не бард, чутьем не обладаю, но элементарная-то внимательность у меня есть!

Ладно, допустим, я полная блондинка. – При этой мысли Аленка сдула со лба ярко-рыжую, почти апельсиновую прядь волос и довольно улыбнулась. – Итак, я полная блондинка и не обращаю внимания, что подсевшая ко мне в столовой незнакомая девчонка старательно завязывает разговор и выводит его на тему моего брата.

Также, как блондинка, я не обращаю внимания на то, что, несмотря на ее красоту, вижу я ее у нас в школе впервые. Хотя уж кого-кого, а такую я бы запомнила. Таких соперниц надо знать в лицо! Также я, будучи абсолютной растяпой, не замечаю, что ее коса иногда шевелится ну совершенно не в такт движениям тела и что все, кроме меня, смотрят куда угодно, только не на нее. Но, блин, не заметить ее глаза? Синяя, абсолютно синяя радужка при полном отсутствии зрачков – это же кем надо быть, чтоб не заметить подобного! И после этого она пыталась уверить меня, что всего лишь еще одна ученица, проникшаяся моими проблемами и решившая помочь советом?

Пришлось подыгрывать. Если фейри хочет притвориться человеком – людям лучше сделать вид, что это ей удалось. Напасть она, конечно, вряд ли бы напала – я все же сестра Артура, а бардов фейри стараются не огорчать, но все же береженого Бог бережет. Так что лучше поберечься. Впрочем, как бы то ни было, совет-то и впрямь оказался хорош. Интересно, правда, зачем надо было устраивать все это представление, звать Славку и прочих, когда можно было просто свести Стаську с братиком? Наверно, зачем-то все же надо…

Эх, поговорить бы с этой Мариной по-нормальному, без этого ее притворства, – может, еще чего полезного бы посоветовала… Любопытно, а зачем она вообще притворялась? Чтоб не испугать? Так я и так первым делом хотела к брату бежать, предупредить… Перепугалась тогда жутко. Хорошо, вовремя вспомнила, что фейри никогда не навредят барду, а вот помочь могут. И вправду ведь помогла! Еще любопытно: откуда она знала, что все так и будет? Впрочем, какая разница… Со Стаськой я все равно особо не дружила, а если это поможет братишке – да пусть хоть сотню таких Стасек заколдует. Хоть всю школу! А может, она и не заколдовывала, просто как-то вычислила. Какая мне разница. Главное, помогло!

А все же, когда брат успокоится и немного подзабудет, надо будет уточнить у него невзначай, что это за фейри такие – с синими глазами без зрачков и самостоятельно шевелящимися волосами. Любопытно же, с кем мне поболтать довелось!

О, все ушли. Ну вот… Посуда, посуда… Ох. И насвинячили же эти гости. И накурено… Ну зачем было именно их звать, зачем?! Мама мне все уши оборвет, это не считая той лекции, что закатит братишка, и двухнедельного мытья посуды. Ох, тяжела ты, участь современной сводницы для барда! Ухи мои ухи, я вам заранее сочувствую! Вот почему все так несправедливо – план придумывает какая-то фейри, а уши драть будут мне?»

Глава третья
Возвращение в деревню, или Оборотень для полного счастья

Всей своей жизнью Пушкин учит нас тому, что талантливому человеку нужно сначала научиться стрелять.

Башорг

– Спишь, зараза?! – В чрезвычайно приятный, хотя и немного нескромный сон Артура, в котором принимали участие его вчерашние знакомые, несколько светлых эльфиек, тройка суккубов и почему-то молодая Анжелина Джоли, ворвался трубный голос Пилипенко. – А ну-ка, армейский подъем! Тревога первой степени! Мир горит, и дом пылает, пока бард наш отдыхает!

– А? Что? Где? Какого…? – вскакивая с дивана и очумело озираясь, переспросил Артур и тут же трагически сморщился. Произнесенное спросонья нецензурное слово ударило по мозгам, прогоняя сон ничуть не хуже ледяной воды. – Серж, ты что, больной? – немного придя в себя, сердито спросил он у агента.

– И больной, и усталый, и не выспавшийся. Это ты тут себе отдых устроил – с пьянкой, девочками и даже дракой, а я носился как подстреленный по кабинетам, доказывая каждой высокосидящей заднице, что кидать тролля на бабки крайне чревато, причем с немалой вероятностью не только для кресла, в которое эта задница умостилась, но и для самого ее обладателя. А знаешь, что самое противное?

– Что? – усиленно протирая глаза, равнодушно переспросил Артур, поглядывая в сторону дивана.

– Когда я это им все же доказал, заслуженный отдых вильнул пушистым белым песцовым хвостом и накрылся большим медным тазом. Собирайся быстрее, у нас срочный вызов в Шалю.

– Мы ж только что оттуда! – справедливо возмутился Артур, от негодования даже забывая о любимом диване. – Договор заключен, Туата де Данаан оплату приняли и всем довольны, обещались беречь и защищать… А свое слово они держат. Что там в этой Шале еще приключилось?

– Оборотень у них. Или несколько. Причем злющие. Три семьи уже порвал… или порвали. Количество этих самых оборотней, как ты понимаешь, никто выяснить даже и не пытался. Все сидят запершись по домам, дрожат и шлют панические вызовы.

– И правильно делают, – судорожно озираясь в поисках своего любимого камуфляжа, машинально ответил Артур.

Камуфляжа не наблюдалось. На том месте, где он обычно лежал – на стуле рядом с компьютерным столом, – просматривался только изрядно помятый и слегка испачканный после вчерашнего джинсовый костюм. Наконец Артур догадался поискать любимую одежду в шкафу и только тогда осознал все сказанное.

– Как – оборотень?! – возмущенно возопил он, потрясая наконец-то обнаруженными штанами. – Да скорее небо упадет на землю, а Сталин восстанет из мертвых и начнет проповедовать христианское смирение и любовь к ближнему, чем Туата де Данаан допустят на свою территорию кого-нибудь из Неблагого Двора! А тем более – оборотня! У них же вражда похлеще, чем у фашистов с евреями! Быть того не может!

– Может не может – это не мне судить, – флегматично откликнулся Пилипенко. – Ты – специалист, тебе и разбираться. На данный момент погибли одиннадцать человек. Все – разодраны в клочья, кости со следами характерных погрызов. Несколько раз люди видели какую-то тварь, напоминающую очень крупного волка, размером со среднюю корову. Один раз в нее стреляли. Стрелок, охотник с двадцатилетним стажем, клянется, что видел попадания, а тварь даже не почесалась. Кстати, промежду прочим, Сталин в юности обучался в семинарии, и, если б его с пятого курса не выгнали, кто знает, может, и проповедовал бы… Да и у фашистов, бывало, евреи не только среди солдат, но и даже среди высшего командования нет-нет да попадались. Так что слабоваты твои аргументы, получается, – откровенно ухмыльнулся бывший гаишник. – Ну что замер, одевайся быстрее! Самолет уже ждет. Твоя сестрица тебя ни в какую будить не хотела, так что пришлось мне ехать.

– Секунду. Дай хоть в себя прийти от таких известий. – В противоположность сказанному скорость, с которой Артур напяливал на себя камуфляж, только увеличилась. – Все. Я готов, – быстро зашнуровав берцы и слегка притопнув, заявил он из коридора через какую-то минуту. – Зубы почистить пару минут найдется? – с какой-то безнадежной интонацией поинтересовался он у своего компаньона.

– Пошли. Ничего с твоими зубами не случится, если один разок не почистишь, – полностью оправдал его худшие ожидания Пилипенко. – Машина уже ждет, самолет под парами…

– Эх, если бы один раз, – печально вздохнул Артур, тем не менее быстро сбегая вниз по лестнице.

Шаля. Небольшой поселок, нечто среднее между разросшейся деревней и мелким городишкой, расположенный в самом глухом закоулке Среднего Урала. Если бы не открывшийся неподалеку от него сид, о существовании данного местечка Артур так никогда бы и не узнал. И совершенно не жалел бы о подобном обстоятельстве. Говорят, что в Шале прекрасные рыбалка и охота, но увы. Из всех достопримечательностей данного места лично ему познакомиться довелось лишь со здоровенными, наглыми и чрезвычайно злобными комарами. Причем в отличие от нормальных вампиров эти кровососущие пикировщики никакого пиетета перед бардами не испытывали, со злобной радостью впиваясь в незакрытые одеждой места и жужжа над ухом самым зловещим образом.

Так что навещать данную местность вторично у Артура не было ровным счетом никакого желания. Он потер до сих пор чешущийся укус на шее и, повернувшись к не отводящему глаз от иллюминатора Пилипенко, поинтересовался со слабой надеждой в голосе:

– Ты хоть какой-нибудь репеллент прихватил, а?

– Там купим, – разбил все его надежды бывший гаишник.

– Угу. Купим. Как же… – недовольно пробурчал бард. – Если время будет. Ты-то купишь. Это ж не тебе по всяким болотам с комарами таскаться… Ты в уютном гостиничном номере с фумитоксом и ноутом сидеть будешь. Это я с гитарой наперевес в прошлый раз по холмам да лугам скакал.

– Да ладно тебе… У людей беда, а ты каких-то комаров боишься, – отмахнулся от его проблем приятель.

– Если все, у кого беда, с меня по столько крови высасывать будут, то я вскоре сам в какую-нибудь мумию превращусь. А мумии петь не могут. Голос у них не под то настроен. Вот и не будет у вас барда. Падет смертью глупых под жалами комаров… Тебе меня не жаль?

– Вас всех жалеть – никакой жалости не напасешься, – выглядывая в окно уазика, который, подпрыгивая на неровностях разбитой грунтовой дороги, вез их от местного армейского аэродрома к городку, недовольно пробурчал Пилипенко. – Кстати, о рыбках. Когда вернемся, не вздумай протесты устраивать. К тебе прикрепили дополнительную охрану. Вчера вечером погибли еще двое бардов.

– Кто? – дрогнувшим голосом спросил Артур, нервно оглядываясь по сторонам.

Как и любой бард, он не слишком боялся смерти – скованная многочисленными ограничениями жизнь не представлялась ему настолько большой ценностью, чтоб за нее стоило всерьез опасаться. Однако простейший и примитивный, ничего не понимающий в высоких материях и философии животный инстинкт самосохранения заставил его сердце при этом известии забиться куда резвее. Хочешь ты там жить или не очень – это дело разума. Дело же тела – максимально подготовиться к возможной опасности.

– Олег Усманов и Макс О’Келли, – коротко ответил Пилипенко. – Первым О’Келли – взрыв в доме. Ни от дома, ни от него почти ничего не осталось. На взрывчатке, похоже, не экономили. Потом – Олег. Выстрел из «мухи» по машине. Он как раз возвращался с вызова. И по-прежнему – никаких следов. Как призраки какие-то работают. Было решено обеспечить бардам максимальную охрану и держать их место жительства и перемещения в строжайшей тайне.

– Но кому могло понадобиться нас убивать? – в недоумении вопросил Артур. – Зачем это?

– Церкви, к примеру? – с подковыркой поинтересовался Пилипенко.

– А церковь что, не люди? – перевел на него непонимающий взгляд Королев. – Пусть нас там и не любят, но жить-то им хочется? Фейри вообще-то глубоко безразлично, что рушить – церкви и монастыри или жилые дома и офисные небоскребы. Да и цвет кишок обычного человека, монаха или священника отличается очень ненамного, и агония у них у всех, с точки зрения какого-либо трау, одинаково забавная. Мы прикрываем все человечество. В том числе и их. И в случае нашего исчезновения плохо опять-таки придется именно всем без исключения.

– Многие иерархи так не считают. И аргументы у них довольно убедительные, – пожал плечами Пилипенко, видимо окончательно решивший принять роль «адвоката дьявола». – В Смутные годы церкви практически не пострадали. С десяток разрушенных храмов на всю страну по сравнению с тысячами рухнувших жилых и административных зданий – это крайне немного.

– Простая статистика, – махнул рукой бард. – Каково соотношение количества церквей в городах и общего количества зданий? Да и постройка у храмов попрочнее будет. Для любителей подобных развлечений обычно более близкие и легкие цели находились. К тому же большинство мародерских банд обычно храмы обходили сторонкой – охрану себе святые отцы сразу же поставили весьма неплохо. Обычных людей грабить было куда легче и веселее. Вот этим их малые потери и объясня…

– …! – Королев на полуслове был прерван громким и крайне нецензурным восклицанием, вырвавшимся у водителя. – Какого…?! – яростно выругался тот, выкручивая руль.

Но было поздно. Перед лобовым стеклом мелькнула неясная рыжеватая тень. Старенький, но прочный и довольно бодрый уазик, на котором они, собственно, и добирались до городка из армейской части, где приземлился доставивший их самолет, сотряс короткий удар. Автомобиль подпрыгнул. Затем еще раз, когда мощные колеса главного российского внедорожника сокрушили кости попавшего под машину тела. И только отъехав от места столкновения метров на тридцать, сержант-водитель остановил машину.

– Вот…! Что за… такая? – выбравшись на дорогу и поправляя ремень автомата, проговорил он, сплевывая и рассматривая огромное, размером с крупного теленка, тело странной, напоминающей волка твари, поросшей клочковатой, с многочисленными пролысинами рыжей шерстью.

Следом выбрались Артур с Пилипенко и сопровождающие их в качестве охранников пара бойцов.

– Пожалуйста, без мата, – привычно попросил Артур, прикладывая руку ко лбу, в котором после тирады водителя стрельнуло острой болью. Затем он вгляделся в лежащее на дороге невероятно худое и костистое тело твари и тут же забыл о своей собственной просьбе. – …! Валим отсюда на…! Немедленно! – заорал он. В экстремальных ситуациях «второй командный» язык был слишком важен, важен настолько, что неминуемой расплатой стоило пренебречь.

Лежащее на дороге существо было отнюдь не мертво. Даже с такого расстояния Артур видел, как встают на место и соединяются раздробленные кости твари, с невероятной скоростью восстанавливаются поврежденные органы и затягиваются страшные раны. А еще была видна странная, буквально переполненная злобой на все живое и неживое, искалеченная и перекрученная каким-то странным магическим воздействием аура этого создания. Аура, ясно и однозначно показывающая, что ни к оборотням, ни к бегги, ни вообще к каким бы то ни было разумным или неразумным созданиям Феерии эта тварь не имеет никакого отношения. А значит, ей совершенно все равно, кого убивать. Простого человека, солдата, барда или даже кого-нибудь из фейри, которые оказались бы в пределах досягаемости ее клыков.

Точнее, нет. Далеко не все равно. Похоже, крик Артура привлек внимание не только его спутников. Тварь повела головой, ее глаза открылись, и два кровавых бельма уставились точно на барда. Затем она вскочила и, не дожидаясь полного восстановления, прихрамывая, вихляющим полушагом-полубегом рванула к стоящим чуть в стороне от солдат Артуру с Пилипенко.

Длинными очередями затрещали автоматы, тут же возникшие в руках сопровождающих. Несколько мгновений тварь продолжала бежать к барду, не обращая внимания на терзающие тело пули, но потом ноги ее подкосились. В многочисленных ранах, возникших на невероятно худом теле, мелькнули белесые осколки перебитых костей, и она упала, ткнувшись оскаленной мордой в неглубокую лужу, оставшуюся на разбитой машинами проселочной дороге.

На лицах солдат мелькнули довольные улыбки. Похоже, что, даже пострадавшая, тварь обладала каким-то странным гипнотическим влиянием, потому что опытные и умелые бойцы (что показала точность их выстрелов), окончив стрельбу, все так же стояли, с интересом рассматривая упавшее на дорогу тело и не предпринимая никаких действий.

– Какого…?!!.. на… в душу! Эта… сейчас восстановится! В машину. Живо! – раненым медведем взревел Артур, вкладывая в свои слова немного Силы. На мгновение голова словно взорвалась от охватившей ее боли – мат в сочетании с добавленной в него бардом Силой оказался чересчур уж опасным средством. Опасным, но эффективным.

Замершие столбом люди забегали, навевая какие-то странные ассоциации относительно тараканов и тапок. Впрочем, бежали они недалеко. Всего лишь до машины. Двигатель взревел и, выплюнув клуб черного дыма из выхлопной трубы, рванул вперед.

Облегченно вздохнув и, видимо, только сейчас окончательно сбросив остатки навеянного тварью гипноза, солдаты защелкали оружием, перезаряжая автоматы. На мгновение показалось, что все кончено… Но тут взглянувший в зеркало заднего вида водитель побледнел.

– Она бежит за нами! – коротко выдохнул он, добавляя газу.

– Разумеется, – устало отозвался Артур, откинувшись на спинку сиденья и прижимая ко лбу странного вида деревянный браслет с непонятно как держащимся в нем большим, мягко переливающимся всеми цветами радуги камнем. – Мы причинили ему сильную боль. Так что теперь он хоть сотню лет по нашим следам бежать будет, до тех пор пока не растерзает.

При этих словах Пилипенко кинул быстрый, острый взгляд на барда. За время своей карьеры агента он научился весьма точно определять моменты, когда бард… нет, конечно же не врал, ложь была для них запретна в принципе, но скажем так – недоговаривал. И сейчас всем своим нюхом он ощущал подобную недоговоренность, причем весьма солидных размеров.

Впрочем, Артур этот взгляд полностью проигнорировал, продолжая свою речь:

– Надеюсь, никто из здесь присутствующих не намеревается больше ехать в город? Думаю, что их «оборотня» мы уже обнаружили… И в населенном пункте эта тварь, которая теперь от нас не отвяжется, совершенно нежелательна.