Текст книги "Метро 2033: Крысиный король"

Дорога, упирающаяся в павильон, была забита ржавыми автомобилями. Не уместившись на проезжей части, машины заполонили обочину. Они бы, наверное, и внутрь вестибюля попытались заехать, если бы не несколько бронеавтомобилей цвета хаки, перегородивших путь.

– Правильно, – удовлетворенно кивнул Якорь, – суть уловил. Сделали, потому что остальные им это позволили. Сами не решили, куда будет крутиться их шестеренка, и позволили другим решать за них. Так проще. Но стоит позволить кому-нибудь покрутить твою шестеренку за тебя, как вскоре разучишься делать это сам. Прав твой батя. Катастрофа случилась, когда большинство шестеренок, не имея своего направления, стали вращаться в указанном.

– А что заставляет двигаться твою шестеренку? – с интересом спросил Штык.

Дед замолчал. Надолго. Николай уже и не ждал ответа. Якорь запалил вторую самокрутку и выкурил ее до середины. Затем послюнявил пальцы, притушил огонек, спрятал недокуренную сигарету и только тогда ответил.

– Ну ладно, раз уж разговор зашел. Я всегда хотел что-то оставить после себя. Вот, значит, куда вертится моя. Хотел быть полезным.

Дед поднялся и подошел к краю балкона. Оперся на бетонную плиту.

– С самого дня Катастрофы. Я тогда не должен был выжить. Не успел я на станцию пробиться, когда герму закрыли. Через служебный вход еще пускали, но до меня очередь так и не дошла. Народу в вестибюле осталось человек пятьсот. И поток не прекращался. Не должен я был выжить.

– Как же ты…

– Вояки, которые «Тигры» подогнали, оцепили вход. Порядок, значит, обеспечивали. Стали народ от гермы отгонять. Паника поднялась, люди поняли, что места на всех не хватит. Одного офицера чуть не затоптали. Я его из-под ног у людей еле выдернул – и в уголок. А он меня в благодарность к герме отвел и через служебный вход пустил. Последним, значит. За мной его и опечатали. Никогда не забуду взгляд паренька, вместо которого меня на станцию пропихнули. Внизу, отдышавшись, офицер чехол с карабином заприметил, спросил, чем по жизни занимаюсь. Я честно сказал, что егерь. Он сначала не поверил. Спрашивал, что я, егерь, в Питере забыл? Ну, я в двух словах – так, мол, и так. Сам с Дальнего Востока. К сослуживцу в гости приезжал. Перед отъездом хотел ему подарок сделать, карабин купил. Но тут тревога обломала мне все планы. До сих пор помню, что мне тот офицер напоследок сказал.

– Что? – коротко спросил Штык, словно боясь спугнуть нахлынувшие воспоминания неосторожным словом.

– Что я буду полезен в метро. Его слова, наверное, и вертят мою шестеренку до сих пор. Как и взгляд оставшегося за гермой паренька. Лет двадцать ему было. Смешной такой. В очках и с книжкой. Кажись, учебник по физике. Студент, наверное. Хотя не помню, может, учебник я и придумал. Или была все-таки книжка?

Николай, казалось, потерял интерес к беседе. Привстав с табуретки, он упер в плечо приклад охотничьего карабина, который Якорь выделил для дежурства. Положил ствол «Лося» на ограду балкона и припал к оптическому прицелу.

– Ты тот самый карабин сейчас в руках и держишь. Я его после службы в Альянсе Шаху оставил в подарок. Как думаешь, что полезнее в метро – мой «Лось» или учебник по физике? – попытался привлечь внимание собеседника Волков.

– Дед, там человек. Блин, да его сейчас макаки догонят. Кто-то из наших?

– Хрен его разберешь в таком прикиде! – Якорь прищурился.

– Надо выручать. – Штык произнес это так, будто ожидал услышать отказ. – По-любому, из наших. От метро бежит. Не отобьется, безоружный.

– Может быть, приманка.

– Какая еще приманка?

– Хитрая. Веганцы могли кого-то из наших впереди себя погнать, дорогу расчищая, как на минном поле. Сталкивался я с такой практикой. Впрочем, они тогда рабу оружие дали.

– Нельзя просто смотреть! – Палец Николая поглаживал спусковой крючок.

– Убери палец, спуск сухой, – предупредил Волков. – Ладно, я – вниз, отсюда с «Канарейки» бить – только маслята тратить. Ты прикрываешь. Целься в торс. Не уверен – не стреляй. Дыши ровно, бей на паузе между выдохом и вдохом. Под тебя не пристрелян, но прицел хороший, не промажешь. К глазу не прижимай! И солнце не лови, не сверкай оптикой на всю округу!

Дед закинул автомат за спину и, натягивая противогаз, выскочил с балкона в единственную комнату. Мимоходом пнул Леонида по ботинку и весело сообщил: «Диггер, подъем! К бою! На тебе – сбор рюкзаков». Прежде чем Чита очнулся и сообразил, где он находится, Якорь выбежал из квартиры.

Штык никогда не стрелял на дальние расстояния. В метро в этом не было смысла. Да что уж там! До вчерашней ночи он вообще не стрелял по живым целям. Дед некоторое время учил их с Леонидом обращаться с оружием – короткоствольным «Ублюдком» и вертикалкой. Но Якорь обходился выявлением и устранением слабых мест стрелков, а не настрелом, который называл пустой тратой патронов.

Работая с Николаем, Дед заметил, что тот в последний момент перед выстрелом на долю секунды зажмуривается и прекращает целиться, сбивая наводку оружия. Якорь заставил упорно жмурящегося при выстреле ученика стрелять тренировочными патронами с песком вместо пороха, чтобы тому в момент ложного выстрела стал очевиден собственный недостаток. Затем, незаметно для стрелка, среди тренировочных патронов стали появляться боевые. Так как отличить пересыпающийся в патроне песок от пороха на звук не представлялось возможным, Штыку оставалось бросить эту затею и методично отстреливать патроны. Вскоре методика дала положительные результаты, и он перестал бояться выстрела.

– Что происходит? – Леонид вышел на балкон, протирая заспанные глаза.

– Ты рюкзаки собрал? – спросил Николай вместо ответа.

– Нет. Кто внизу?

– Чита, рюкзаки! Выгреби заначку Шаха. Фильтров побольше возьми. На своем противогазе сразу поменяй. Не мешай!

Леонид, ощутив напряжение, без дальнейших разговоров юркнул в квартиру. Штык уткнулся в прицел, рассматривая улицу, замер в неудобной позе, отчего шея начала затекать. Не смея оторваться от прицела, Николай кое-как устроился поудобнее. Забрался с ногами на табуретку, прижался грудью к бетонной ограде балкона, подался вперед, разглядывая сквозь оптику утреннюю идиллию.

Утро было пасмурное, но красивое. Далеко-далеко за домами можно было разглядеть краешек солнца. Небо пестрело багровыми тонами. Ветра не было, но откуда-то потихоньку сползались пепельно-серые тучи.

Некоторую суету в идиллическую картину вносил человек, бегущий между ржавыми остовами автомобилей. Окончательно портила вид стая мутантов, преследующая его. Прыгая по крышам автомобилей, те поравнялись с человеком довольно быстро. Однако, по всей видимости, непосредственная опасность беглецу пока не грозила.

Мутанты не нападали, следуя по сторонам от человека, и даже не проявляли к нему активного интереса. Стая собак Павлова, вышедшая из подворотни, привлекла куда больше внимания, чем беглец. Гориллы засуетились, скучились, собравшись на крышах соседних машин, и принялись закидывать собак камнями. Самая крупная особь соскочила с машины, схватила одного из псов и швырнула своим соплеменникам.

Собаки заклацали зубами, пытаясь укусить напавшего мутанта, но, получив несколько ударов по головам пудовым кулаком, скуля, бросились наутек. Победители кинулись было в погоню, но вожак, прогнавший псов, громким ревом заставил сородичей вернуться и продолжить преследование человека, успевшего за время схватки отбежать подальше.

Штык разглядел в прицел Якоря, тайком подошедшего к дороге и затаившегося между автомобилями. Когда бегущий человек поравнялся с местом, где Дед устроил засаду, мутанты замедлились, будто почуяв старого диггера. Один из них пересек дорогу и забрался на дерево. Достигнув верхних веток, мутант перепрыгнул на соседнее, все еще оставаясь невидимым для человека внизу.

Николай живо представил, как мутант вот-вот обрушится на голову Якоря. Мешкать было нельзя. Карабин громко кашлянул, вздрагивая, отрыгивая пороховой газ и отхаркивая свинец.

Пуля сбила гориллу с дерева. Тяжелая туша, обломав ветки, ударилась оземь, оставшись лежать неподвижно. Сородичи убитого как по команде бросились на спрятавшегося за автомобилем Деда, решив, что именно он является источником опасности. Лишь крупная особь с выдающимся овальным животом подбежала к убитому сородичу и завыла, вскинув морду. Затем, совсем по-человечески, села около него на землю и прижала его голову к груди, будто бы убаюкивая.

«Канарейка» в руках Волкова застрекотала негромко и ритмично. Ее поддержал карабин Николая. Старый диггер крутился как угорелый под самым носом мутантов, щедро угощая их пулями. Оставив двоих мертвых соплеменников распластанными на асфальте, гориллы отступили.

Якорь ворвался в квартиру, все еще тяжело дыша – ноги чуть согнуты, чтобы снять напряжение с колен, грудь бурно вздымается, автомат в напряженных руках слегка подрагивает, прищуренные глаза под стеклами противогаза моментально фиксируют каждую деталь обстановки.

– Чита, хватит спать! В темпе! – Дед с ходу принялся раздавать указания. – Маски на хера? Только фильтры бери, больше влезет. Галеты тоже на хер, в труху сотрешь.

Вслед за диггером в комнату, настороженно осматриваясь, вошла несостоявшаяся жертва. Оценив обстановку, она заметно расслабилась, дошла на дрожащих ногах до древнего дивана с остатками прогнившей обшивки и рухнула на него кулем. Якорь прошел на балкон, где Штык, не отрываясь от прицела, продолжал высматривать затаившихся мутантов.

– Сколько раз стрелял? – поинтересовался командир.

– Три.

– Всего троих уложили. Один – точно мой. Два из трех, значит. Неплохо, если учесть, что без пристрелки.

– Не-е, я три раза попал, – запротестовал Николай. – Последнему – в плечо.

– Подранок – это плохо, хотя не зверя бьем. Остальных не видать?

– Там, за автобусом. Не достану. Добить бы их, Дед, чтобы гнездо зачистить.

– С одной стороны, вестибюль зачистить надо, – согласился Якорь. – С другой – мы и так кучу патронов потратили. Через Выборгскую все равно вернуться не выйдет. Теперь уж точно. Угадай, кого мы с тобой спасли?

Штык оторвался от прицела, бросил пытливый взгляд на Деда, затем заглянул через окно в комнату.

– Сбежала невестушка, – сообщил Якорь, – вот молодежь пошла. И дня семейной жизни не вынесла. Я со своей бабкой тридцать лет прожил. Всякое бывало, конечно…

– Дед, смотри, по ходу, зеленые!

На дороге показались семеро. Каждый был облачен в темно-зеленый костюм химической защиты, под которым угадывались очертания бронежилета. Поверх капюшонов химзы надеты черные тактические шлемы. За спиной – рюкзаки в чехлах-непромокашках, с которых скатывались дождевые капли.

– Точно, зеленые! Тот высокий – Власов. – Николай разглядывал отряд в прицел.

– Вижу, не стрелять. Они настороже, похоже, нашу пальбу слышали.

– Власов тоже в бронике. Только у этой дылды бронь не по росту. Дед, ты бы ему в живот отсюда попал?

– Остынь, у нас задание. Вычислят, откуда выстрел – в два счета найдут и в расход пустят.

– Рюкзаки уже собраны, – произнес Штык после долгой паузы. – Можно Читу с Кристиной вниз отправить, во дворе спрячутся. Ты Власова уберешь, и удерем. Точно успеем.

– Палец с крючка убери. – Командир, аккуратно приблизившись, положил тяжелую руку Николаю на плечо.

– Они ведь не Кристину ищут, – озвучил Штык свой последний аргумент, – смотри, как уверенно идут. Торопятся. Дед, какое у нас задание? Кажись, у зеленых и Шаха на Выборгской один интерес был.

– Вот и пусть идут вперед. – Якорь сжал ладонь так, что плечо Николая захрустело. – Дорогу нам расчистят. А мы – за ними потихоньку.

– Сука зеленая, ненавижу, – процедил Штык, морщась от боли.

– За что?

– За все… – Николай замолчал, подбирая слова. – За то, что у него все есть. Оружие, деньги, власть. За то, что может по чужим станциям шастать и свои порядки наводить.

– Злопамятный ты, – констатировал Дед. – Если разобраться, что он лично тебе сделал? Это вы с Читой их первые обстреляли.

– Я не злопамятный, – ответил Штык, – я просто злой.

– Злой, – согласился командир, ослабив хватку и как-то неловко потрепав Николая по плечу, – эта злость как раз и вертит твою шестеренку. Я знал некоторых диггеров, которые на такой же злости многого добились. Могли через полгорода пройти и живыми вернуться. На одной только злости. На катастрофу, на мутантов, на собственную слабость, на что угодно. И из тебя получился бы отличный диггер в иных обстоятельствах. Злость, Штык, хороша, только когда ты – одиночка. Потому что всех вокруг твоя злость погубит. Шаха она уже погубила.

Голос Деда дрогнул и смолк. Николай, не дождавшись продолжения, убрал оптику от лица, обернулся. Якорь стоял к нему спиной, собираясь выйти с балкона.

– Мы с Читой уходим. У нас задание. Твой должок Шаху возвращать будем. Еще и Кристинка на нас. Дай нам фору и попробуй убить Власова. Только после этого ты – сам по себе.

Дед вышел. Из-за приоткрытой двери донеслись голоса. Громкий и обвиняющий – Кристины, оправдывающийся – Читы. Штык нежным движением погладил спусковой крючок, навел прицел в пах Власову. При стрельбе по мутантам он заметил, что либо прицел сбит, либо он сам во время выстрела чуть вздергивает ствол, но пуля ложится немного выше места прицеливания.

Не подозревающий о своей судьбе веганец мелкой трусцой двигался в самом центре отряда. Уверенный в собственной безопасности, он практически не озирался по сторонам, в то время как его сопровождающие то и дело вертели головами и стволами автоматов в разные стороны. Даже когда из-за ржавого остова автобуса выпрыгнули две гориллы, которых отряд встретил шквальным огнем, Власов, не произведший ни единого выстрела, выпрямился в полный рост, разглядывая сцену боя, будто бы издеваясь над притаившимся снайпером.

– Чтоб тебя! – Штык, державший веганца на прицеле, заметил последнего мутанта. Того самого, с набухшим животом – видимо, беременную самку. Горилла незаметно зашла за спину Власова. – Давай, макака, ну давай!

Мутант в нерешительности застыл на месте, словно раздумывая, напасть ли на людей, или дать деру. В какой-то момент, как показалось Николаю, самка решилась напасть. Однако в этот самый миг последний из ее соплеменников, скошенный очередью из автомата, замертво рухнул к ногам веганцев. Самка, опустившись на все четыре лапы, лавируя между машин, бросилась к станции, так и оставшись незамеченной.

– Свидимся еще, – пообещал Штык удаляющемуся Власову.

Войдя в комнату, он встретил встревоженные взгляды.

– Зеленые макак добили, – сообщил Николай. – Уходят дальше, в сторону Лесной.

Командир вдруг ласково улыбнулся и удовлетворенно кивнул. Подошел и хлопнул его по плечу. Тихо, чтобы услышал только Штык, произнес:

– Молодец, диггер. Верный выбор. – Затем, развернувшись к Кристине, заявил: – Кажется, нам есть что обсудить.

– Я не вернусь на станцию! – Девушка попятилась к дивану, будто бы опасаясь, что Якорь схватит ее и без промедления потащит на Выборгскую.

– Нам туда тоже нельзя. Леня тебе уже поведал, что они отчебучили?

– Да. – Беглянка посмотрела на Николая. Как показалось тому – благодарно. Затем – на Леонида, демонстративно скривив губы.

– Этого не пришлось бы делать, если бы Чита дал мне сбежать.

– Не время выяснять отношения, – оборвал Волков, – мы теперь в одной связке. На станцию не вернемся. Во всяком случае, не сейчас. У нас есть неотложное дело. И связано оно напрямую с веганцами. Они ведь не тебя ищут, просто дожидались утра, чтобы вылезти.

– Что им надо? – поинтересовался Леонид.

– Мне кажется, их интересует то же, что и нас. А нас интересует научно-исследовательский институт цитологии рядом с Политехнической.

– Мы должны успеть раньше них, – выпалила Кристина и тут же смутилась.

– Так, и ты туда же, – произнес командир после паузы. – Рассказывай.

Девушка молчала. Лишь умоляюще обвела присутствующих взглядом, потом присела на край дивана и закрыла лицо ладонями.

– Мы с парнями не торопимся, – сообщил Дед. – Чита, открой-ка паштет. Галеты жаль оставлять. Ну-ка, молодежь, позавтракаем.

Леонид в нерешительности замер. Командир, не дожидаясь его, полез в рюкзак, всем своим видом показывая, что намерен расположиться на завтрак с комфортом, никуда не спеша.

– Пожалуйста, надо опередить Власова. – Кристина посмотрела на Николая, однако тот отрицательно покачал головой, и, тяжело вздохнув, отошел за спину Деда.

Чита вдруг приосанился, подхватил вертикалку и шагнул к девушке, но на этот раз уже она сама помотала головой, окинув парня взглядом с ног до головы и горько усмехнувшись.

– В институте живут люди, ученые, – сдалась Кристина, – там есть бомбоубежище.

– Со времен Катастрофы? – удивился Штык.

– Нет, что ты, – улыбнулась она, – они спаслись в метро. Но в институте сохранилось оборудование, необходимое для работы. Даже электричество есть. От генератора. Мощность небольшая, но им хватает. Они работают над проектом. Не знаю точно, над каким, но очень важным. Проект «Прометей».

– Звучит и впрямь как что-то важное, – прокомментировал Волков. – Прометей – герой древних легенд, подаривший людям огонь.

– Да, – согласно закивала Кристина, – Олег так и говорил. Огонь в легендах – это символ надежды. Прометей помог людям выжить в очень тяжелое время.

– Олег Вавилов? Он там главный?

– Дед, откуда ты знаешь? – Девушка встала с дивана. – Власов про него что-то говорил?

– Я с Власовым ничего не обсуждал, но думаю, он очень даже в курсе, где твой приятель Вавилов устроился для научных изысканий.

– Олег – очень талантливый ученый. Он раньше работал на зеленых, когда жил в метро. Ему пришлось. – Кристина обвела взглядом собравшихся, будто бы извиняясь. – У веганцев есть ресурсы. Потом Олег убежал от них и даже из метро ушел, чтобы зеленые его не нашли. Он сказал, что ему пришлось изобрести для них оружие. Страшное оружие, которое может погубить метро.

Повисла зловещая пауза. Девушка, чувствуя общее напряжение, хотела добавить что-то еще, но никак не могла подобрать нужные слова. Николай тихо и неуверенно прокашлялся, будто привлекая внимание и собираясь что-то сказать, но так и не заговорил. За окном зашумел дождь, в считаные секунды набирая силу, превращаясь в тягучий ливень, скрывший улицу за непроницаемой стеной из длинных, косых капель.

– Прометей дал людям надежду, – нарушил тишину голос командира, – вряд ли это название для смертоносного вируса.

– Вируса? – насупился Штык. – Вирус – это очень погано.

– Ты даже не представляешь, насколько, – вздохнул Дед. – В условиях метро биологическое оружие может истребить куда больше народу, чем, к примеру, огнеметы, а ведь и их запретили. Шах не успел рассказать мне много. Вавилов изобрел что-то биологическое и опасное, но не довел разработку до ума. Поэтому он и нужен зеленым. Мне кажется, ученый изобрел для веганцев вирус. Или газ. Короче, какую-то ядовитую дрянь.

– «Прометей» – это не оружие. – Кристина задумчиво смотрела на Якоря. – Олег говорил, что «Прометей» должен исправить его ошибку.

– Где ты познакомилась с ним?

– На Площади Ленина, у него там живут друзья. Он приходил к ним за припасами. Мы… я… я люблю его. Дед, мы должны предупредить его о Власове. Прошу.

Девушка подошла к диггеру и взяла его за руку.

– Веганцы идут за ним?

– Да, Олег предупреждал, что рано или поздно его найдут. Наверное, Власов знает, что мы встречались, и я была нужна, чтобы шантажировать Олега и заставить его отправиться за мной в Империю.

– Хреновый расклад, – констатировал командир. – Шах успел шепнуть, что Альянс и Империя – на грани войны. Выходит, у веганцев есть биологическое оружие, и они идут за человеком, который наверняка знает, как это оружие обезвредить. Мы должны перехватить Вавилова.

– Успеем? – с надеждой спросила Кристина.

– Попробуем, дорога одна – по Лесному, потом через Политехническую улицу – на Тихорецкий. Пойдем быстро, очень. Зеленые дорогу нам расчистят. Если повезет, Вавилов продержится до нашего прихода. – Дед поднялся на ноги. – Я бы оставил тебя здесь, будь моя воля…

– Нет! Я с вами! – встрепенулась девушка. – Олег не поверит, что вы от меня.

– Ишь, умная какая, – хмыкнул Якорь.

– Может, всем остаться? – робко подал голос Чита. – Устроим засаду и отобьем Вавилова, когда веганцы будут возвращаться.

– Не пойдут они через Выборгскую, – ответил командир. – Если ученый для них так важен, то через метро они его не потащат. Пойдут прямиком в Империю, чтобы с агентами Альянса не пересечься. Может, Власов и не смекнул, что к чему, но после смерти Шаха как минимум будет настороже. Если Вавилова отобьем, пойдем на Адмиралтейскую. Генерал Мемов у них там главный. Отдадимся в его распоряжение. Меня в Альянсе еще помнят, да и от Шаха весточку передадим. Крис, раздевайся.

– Что?!

– Да не бойся, приставать не буду, ты мне во внучки годишься. Вышел мой срок, когда за молодухами гонялся, сейчас уже здоровье не то. Этих тоже не пугайся: тронут – вмиг лапы оборву. Химзу мою наденешь.

– А ты как? – Кристина начала снимать дождевик, но тут же замерла в нерешительности.

– Снимай, снимай. Мне бояться нечего. Говорю же, за молодухами уже не побегать, а больше мужику беречь и нечего.

Она смутилась, помотала головой. Решительным движением накинула плащ обратно на плечи, принялась застегивать пуговицы. Руки скользнули по животу, замерли. Девушка опустила взгляд и снова стала расстегивать пуговицы.

– О, а я и забыл, что ты прямиком из-под венца!

Свадебное платье приковало к себе взгляды. Кристина стала пунцовой, дыхание сбилось. Отлегло, лишь когда она оглядела себя и не обнаружила на платье пятен крови. Волков воспринял ее смущение по-своему.

– Не страдай, штанами моими и свитером не побрезгуешь? Вот и отлично.

Отойдя в угол комнаты, он стал стягивать химзу.

– Колян, подсоби. Не смущайте девушку.

Штык, тайком разглядывавший Кристину, подошел. Чита поспешно отвернулся и вышел в коридор.

– Дед, думаешь, вытащим этого Вавилова у зеленых из-под носа?

– Придется, надо бы еще разобраться, что там за «Прометей». Если это средство против изобретенного оружия, надо и его прихватить, – ответил Якорь. – Как тебе «Лось»? Приноровился?

– Убойная штука. – Николай протянул карабин.

– С ним и пойдешь. Автомат Чите отдай. Вертикалку Кристинка возьмет, чтобы не с пустыми руками идти. Если с зелеными столкнемся, помни: главное – чтобы Вавилов не достался Власову. Зеленые явно не просто счеты свести хотят. Эти по мелочам не размениваются. Видать, оружие их еще не готово. Иначе не стали бы комбинацию с Кристиной и шантажом разыгрывать. Отправили бы наемника-одиночку и убрали бы Вавилова в два счета. Он им зачем-то живым нужен.

Командир передал костюм Кристине, взял карабин в руки, проверил движение затвора и добавил шепотом, обращаясь к Николаю:

– И не вздумай в ущерб заданию счеты сводить. Ты сделал выбор, диггер. Ты выбрал. Меня, Читу, Кристину. Ты уже не сам по себе, а как тот крысиный король. Каждое твое движение скажется и на нас. Твоя злость еще придет и будет проверять тебя на прочность раз за разом. От этого никуда не деться. Да и не надо. Эта злость и есть твоя шестеренка, но у тебя всегда есть возможность выбрать, в какую сторону ее крутить. Понимаешь?

Тот кивнул, принял карабин.

– Спасибо, Дед. Знаешь, карабин, может, и не полезнее учебника, но для метро польза не в вещах, а в людях измеряется. Я рад, что с нами именно ты.

Якорь на несколько секунд напрягся, словно его ткнули в старую, но так и не зарубцевавшуюся рану, затем расслабился, будто боль отступила.

– Все, хорош языком молоть, выходим.