Текст книги "424. Историко-фантастическая повесть"

– Давайте мы сами чай приготовим, сидите, пожалуйста! – предложил Денис и, не дожидаясь ответа, помчался на кухню, а за ним и Костик.

Погремев пару минут столовыми приборами и дверцами шкафчиков, ребята вернулись. Разливая чай по стаканам в мельхиоровых подстаканниках с выгравированным военным кораблём, Денис начал рассказ о ледовом походе.

– А мы на фортах были.

– Вот это уже интересно! Ну-ка, подробнее!

Перебивая друг друга, прихлёбывая горячий чай и заедая его конфетами, друзья в подробностях описали всё, что они видели на первых трёх фортах. Александр Иванович заинтересованно их слушал, уточняя иногда детали и дополняя рассказ историческими фактами.

– Молодцы, ребята. Я так понял, что понравилось вам?

– Ага! – ответил Костя. – Я бы ещё на другие форты сходил. Вот друг наш на «Шанец» зовёт летом.

– Александр Иванович, а мы у вас узнать хотели про один форт, – обратился Денис к учителю.

– Я к вашим услугам! Достань, пожалуйста, карту вон там, на полке.

Отодвинув в сторону стаканы и конфеты, учитель разложил на столе подробную карту Финского залива, на которой были даже морские глубины отмечены.

– Показывайте, о котором идёт речь?

– Вот здесь, – ткнул пальцем Денис в отмеченную на карте отмель севернее прохода между третьим фортом и фортом «Павел Первый».

– Здесь нет форта, – мгновенно изменившимся голосом резко отреагировал Иваныч, – с чего вы взяли, что там вообще что-то есть?

– Ну-у, мы видели, вроде, строения там какие-то…

– При каких обстоятельствах и в какое время дня?

– Примерно в обед. В той стороне появился солнечный луч, он и высветил эти сооружения.

– Нет там ничего, – учитель резко сложил карту. – А вам, молодые люди я категорически не рекомендую ходить по льду Финского залива. Это крайне опасно. Лёд коварен, можно запросто попасть в неприятности. Прошу меня извинить, я очень плохо себя чувствую.

И Александр Иванович указал в сторону коридора, не поднимаясь со стула. Друзья удивлённо переглянулись, оделись, сбивчиво попрощались и вышли, тихонько притворив дверь.

– Ну теперь я совсем ничего не понимаю. В одном только уверен – нужно идти! – Денис посмотрел на энергично и одобрительно кивающего друга и зашагал в сторону дома, уверенный в завтрашнем дне.

4. Четвёртый

Как и условились, Денис затемно стоял у подъезда. Кости не было. Прождав битых полчаса, он поднялся и тихонько постучал в дверь. Она тут же распахнулась. Запыхавшийся друг стоял в одном валенке, натягивая свитер.

– Заходи. Понимаешь, проспал. Батя не разбудил…

– Батя, батя… Сам-то уж лоб здоровый, мог бы и будильник поставить. Да тише ты, мать разбудишь. Носки не забудь, – из комнаты выглянул Костин отец.

– Ах да, носки…

Через минуту ребята уже гремели в подъезде рыбацкими принадлежностями, а ещё через полчаса сидели в автобусе, где Костя с виноватым видом выслушивал друга по поводу бессмысленного времяпрепровождения возле подъезда.

Вот и «Кошкин дом», камыши, лёд. Погода гораздо хуже, чем в прошлый раз. Задувает неприятный, довольно сильный, морской ветер, поднимая пригоршни снега и внезапно меняя направление. Свинцово-тёмное небо угрюмо нависло над заливом. Несмотря на то, что утро давно наступило, светлее от этого не стало.

– Чё-то зря пришли, похоже, – Костя с сомнением посмотрел в сторону залива, закрытого почти непроглядной мглой.

– И чё? Назад, что ли? Вернуться всегда успеем. А вдруг погода улучшится?

Косте ничего не оставалось, как согласиться. Весь путь занял больше трёх часов. Мало того, что погода противная, так ещё и Костя через каждые минут пятнадцать нудил: «Давай передохнём, посидим». Да и ориентиры были видны только в перерывах между снежными зарядами. Но, как бы то ни было, ребята наконец остановились перед знакомым фасадом главного здания третьего форта. Отдышавшись, Костян взглянул на друга.

– Хорошо, что ветер успокоился немного хоть к концу пути, а то не дошли бы. Давай оставим вот это всё в оружейке? – Костя показал на рыболовный ящик с ледобуром.

– Какой оружейке? – не понял Денис.

– Ну та, что с ящиками…

Пройдя через казематы и тоннели, ребята оказались в полутёмной комнатке. Наскоро соорудив из досок импровизированный столик, они перекусили бутербродами с чаем из термоса. В дальнем углу аккуратно сложили своё имущество, прикрыв его ящиками. Тулуп Костя тоже снял, оставшись в батином свитере, который был ему и длинноват, и широковат. Прикрыв, насколько это было возможно, кривую дверь, путешественники выбрались наружу и поднялись наверх. Оглядев округу и вспомнив направление, в котором они видели загадочный остров, ребята двинулись в путь.

Шли минут двадцать – толку нет. Окружающая обстановка совершенно не изменилась, всё тот же лёд, тот же ветерок, то же тёмное, нависающее над головой, небо. Только фарватер стало лучше видно – до него было уже рукой подать. Друзья остановились и посмотрели по сторонам.

– Похоже Серёга был прав, нет тут ничего, – Костя внимательно смотрел в сторону открытого моря.

– Ну да… Только я вот понять не могу, почему у Иваныча такая странная реакция была на наш рассказ? Чего это он вдруг так резко изменился? И времени спросил сколько было… – ответил Денис.

– А кстати, сейчас сколько?

– Почти двенадцать, – посмотрел друг на наручную «Электронику».

– Во-от. Всякий раз двенадцать было когда солнце здесь появлялось. Не находишь это подозрительным?

– Действительно. Тогда, по твоей логике, нужно ещё пару минут подождать, – улыбнувшись, сказал Денис.

Он был практически уверен в бесполезности предпринятой экспедиции, как вдруг, совсем рядом с ними, тучи стали расступаться, небо светлеть и появился солнечный луч, высветивший небольшой участок льда. Не веря своим глазам, ребята безотрывно глядели в его сторону. Одев предусмотрительно взятые с собой солнечные очки, они начали различать очертания какого-то строения и фигуры снующих возле него людей. Повинуясь природному любопытству, друзья двинулись вперёд.

Чем ближе они подходили, тем отчётливее видели довольно высокое сооружение, раза в полтора выше третьего форта, но гораздо меньшее. Светило яркое, отражающееся от гладкой поверхности льда, слепящее солнце. Вокруг суетились люди, человек тридцать, в явно рабочей одежде. Стали слышны команды и ругань. Ребята остановились позади высокого, длинноволосого мужчины в полушубке. Чтобы получше рассмотреть происходящее, они сняли очки и с интересом поглядывали вокруг.

– Кино, что ли, снимают? – предположил Денис.

Впереди, на свежеотсыпанном камнями островке были установлены восемь высоких, с трёхэтажный дом, колонн, в форме правильного квадрата. Сверху них уложен настил из толстых брёвен. На льду лежала огромная каменная плита с полметра толщиной. Она была обмотана канатами, которые поднимались на бревенчатую конструкцию, схожую с опорой электропередач, установленную на небольшом расстоянии от колонн, и возвышавшуюся над ними метров на пять. От неё канаты тянулись на другую сторону острова, к группе лошадей, возле которых суетились конюхи. В округе стоял невообразимый гвалт мужских голосов.

Длинноволосый мужик обернулся. На его лице, с огромной бородой и усами, отразилась крайняя степень неудовольствия, густые брови нахмурились.

– Пошто колобродим? А ну, вон тот канат бери и ташши к упряжке!

Растерявшись, друзья с вытянутыми лицами смотрели на собеседника, не понимая, чего это он к ним пристал, пока тот не поднял палку, которую до этого держал в руке, постукивая ею о ладонь.

– А ну, пошевеливайся!

Растерянность мгновенно исчезла. Пацаны схватили толстенный канат и потянули куда мужик показал. Канат был до такой степени тяжёл, что им пришлось приложить все свои мальчишеские усилия. А ещё и проскальзывал через рукавицы, обшитые дерматином, пока ребята не догадались их снять и не взялись за него голыми руками. Так дело пошло проворнее. Бросив канат возле лошадей, ребята встали, уперев руки в колени, восстанавливая дыхание.

– Что происходит? – вытирая пот, тихонько спросил Костя у друга.

– Понятия не имею, – так же тихо ответил Денис, – давай-ка сматывать отсюда, пока не поздно.

Пацаны, стараясь не попасть под взгляд бородатого мужика, двинулись туда, откуда пришли. На них никто особо внимания и не обращал. Основная масса рабочих суетилась вокруг деревянной конструкции и плиты, поправляя канаты, а бородатый неустанно покрикивал. Посматривая в его сторону, ребята чуть не уткнулись в тощего мужичонку, стоящего в стороне, который зябко кутался в тонкое серое пальтишко, потирая уши, торчащие из-под фуражки, и согревал дыханием замёрзшие пальцы. Казалось, он совершенно не интересовался происходящим, только изредка поглядывал то на бородатого мужика, то в сторону Кронштадта.

– Гляди, куды прёшь! – остановил он мальчишек. – Чего прохлаждаемся, а?

– Да мы канат вон притащили…

– А. Ну дык идите, работайте. Чего здесь-то?

– А мы это, спросить хотели… – набрался смелости Денис.

Тощему, видимо, скучно было мёрзнуть в одиночку, а тут хоть какое-то развлечение.

– Ну спроси, коли смелый.

– А это что? – показал Денис на деревянную опору.

– Это? Стрела-то? Приспособление специальное для подъёма тяжёлых конструкций. Упряжки потянут канаты, которые через неё плиту-то и подымут. А далее уж потянем на крышу её. А стрела упадет потом. Потому как падающей называется. Это наш директор инженерный придумал, генерал Тотлебен, Эдуард Иванович. Впрочем, форты тоже он придумал и спроектировал.

– А-а. Так как же лошади смогут такую плиту затащить?

– Как-как. Да вот так и смогут. Учиться нужно, чтоб знать такие вещи. Это вам не канаты таскать, бестолочи. Вы вообще откуда здесь? Что-то я вас раньше здесь не примечал. Да и говор какой-то странный, и одёжа не нашенска. Не шпиёны-ли часом? А?

– Не-не, какие шпиёны, – почувствовав угрозу, попробовал успокоить собеседника Денис, – свои мы, с Ораниенбаума, работаем тута.

Под недоверчивым безотрывным взглядом они подошли к бородатому, встали рядом, ожидая указаний, поминутно озираясь на тщедушного и надеясь улучить момент чтобы навсегда скрыться из этого странного места. Бородатый на них не обратил никакого внимания. Он указывал палкой то в одно, то в другое место, отдавая команды: «Подтяни! Поправь! Убери! Поставь!» Рабочие бегали, поправляли, подтягивали и убирали.

– Эй! – вдруг раздался голос тощего.

Бородатый взглянул на него. Тот показывал рукой в сторону Кронштадта. Ребята проследили взглядом в направлении руки и остолбенели. Прямо к ним мчался конный экипаж. Две вороные лошади, подгоняемые кучером, тянули сани, в которых, откинувшись, сидел грузный представительный мужчина.

– Принесла нелёгкая, – проговорил негромко бородатый и тут же крикнул, – Васька! Васька, чёрт глухой! Иди-кось подпору проверь на средней!

Сани остановились между тощим и бородатым. Тощий тут же к ним подскочил и протянул руку:

– Прошу вас, господин генерал!

Генерал был в форменной шинели с двумя рядами золотистых пуговиц и отложным каракулевым воротником. За её отворотами был виден форменный китель и четырёхлучевой крест на шее. На голове – фуражка с небольшими полями, на околыше которой красовалась овальная кокарда. Он вышел из саней, не заметив протянутой руки, опираясь на чёрную трость с позолоченной ручкой. Оглядев фронт работ, генерал спросил, ни к кому не обращаясь:

– Подъём почему не начали?

– Так точно-с, тотчас же приступаем-с! – ответил тощий.

Он замахал руками, привлекая внимание бородатого криком:

– Подымай!

Бородатый усмехнулся в усы и скомандовал:

– Бойся!

Рабочие отбежали, собравшись группой неподалёку. Часть присела, а часть внимательно наблюдала за происходящим. Бородатый перекрестился. Сказав тихонько: «Ну, с Богом», он взмахнул палкой, и конюхи начали отчаянно стегать лошадей. Те двинулись вперёд, натянув канаты. Вдруг бородатый забеспокоился и внимательно глянул в сторону колонн.

– Васька! Васька, чёрт глухой! Берегись, зашибёт!

Васька, подросток возрастом ничуть не старше Дениса с Костиком, в кожаной шапке мехом внутрь и бушлате, изодранном на спине, подбежал к бородатому.

– Фёдорыч, так я того, подпору-то глянул, а её нету. Забыли, видать…

– От, ети ж его… – проговорил Фёдорович и махнул рукой, посмотрев на генерала, – авось пронесёт.

Под удары хлыстов и конское ржание плита начала медленно подниматься. Как только она встала в вертикальное положение, удерживаемая канатами, падающая стрела наклонилась вперёд и опёрлась о первое из толстых брёвен, настеленных поверх колонн. Бородатый махнул рабочим, и они схватились всем скопом за канаты, привязанные с обратной стороны плиты, таким образом её придерживая. Конюхи умерили свой пыл, но лошади продолжали тянуть. Плита медленно опустилась на стрелу, рабочие отпустили канаты, и она начала подниматься по стреле, наползая на настил. Все присутствующие затаив дыхание смотрели на процесс. Медленно плита поднялась до половины и опустилась на настил под своим весом. Бородатый выдохнул и перекрестился.

И тут средняя колонна подломилась и рухнула с невообразимым грохотом, подняв тучу пыли. Плита пошла назад, потянув за собой лошадей. Канаты по одному начали лопаться с громкими хлопками, и она встала торцом на землю. Постояв так несколько секунд, раскачиваясь в разные стороны, словно раздумывая куда бы упасть, плита начала медленно клониться в сторону льда. Рабочие с криками стали разбегаться кто куда. Через секунду плита грохнулась. По всей округе разлетелись куски льда, некоторые из которых были столь велики, что запросто могли свалить любого наповал. На месте падения плиты образовалась большая полынья, из которой хлынула вода, окатив не успевших убежать рабочих и увлекая их вслед за тонущей плитой. От полыньи в разные стороны побежали широкие трещины. Несколько человек лежали на льду, придавленные ледяными глыбами, а несколько барахтались в ледяной воде, истошно крича.

Фёдорыч стоял, безучастно глядя на эту картину, сжимая палку так, что побелели костяшки пальцев. Тощий бегал взад-вперёд по льду, грозя кулаками в сторону бородатого. Генерал, не произнеся ни слова, сел в сани и махнул рукой кучеру.

Костя дёрнул Дениса, стоящего в оцепенении, и побежал. Сзади раздавались крики ужаса, конское ржание и отчаянная ругань тощего: «Да я вас! Да вы у меня! Сгниёте здесь пока не достроите!»

Впереди, прямо на глазах, по льду расходилась трещина. Она уже достигла почти метра, когда Костя с ходу, не раздумывая, прыгнул. Приземлившись на другой стороне, он упал, перекувыркнулся и посмотрел назад, на друга, который затормозил у воды. Трещина уже была не меньше полутора метров. Денис попятился назад для разгона, Костя истошно закричал: «Стой! Не прыгай!», но Денис его не слышал. Он разогнался что было мочи и сиганул. Но не допрыгнул, только голыми руками смог зацепиться за острые края, да лицом приложился так, что из раны под глазом потекла алая кровь. Ледяная морская вода быстро пропитала одежду и обожгла тело. Валенки на ногах стали такими тяжёлыми, как будто в них бетон залили. Денис, силясь выбраться из воды, подтянулся и облокотился о льдину. Однако дальше сил уже не хватило. Костя упал на лёд и ползком подобрался к другу. Он схватил его за телогрейку и попытался вытащить, но вместо этого сам стал соскальзывать в трещину. Тогда он развернулся и снова попытался спасти друга, упершись пятками в ледяной покров. Мокрый от напряжения, Костя, перебирая руками за телогрейку, тащил Дениса, который изо всех сил пытался вылезти, опираясь о лёд локтями. Это продолжалось пару минут, которые показались ребятам целой вечностью. Наконец, Денис был на льду.

Оба тяжело дышали, не в силах подняться. Денис перевернулся на спину и пытался отогреть дыханием скрюченные пальцы.

– Нужно идти. А лучше – бежать. Снимай валенки. Помнишь, дядя Миша рассказывал? – хрипя, проговорил Костя.

С огромным трудом стянув обувку с друга, он взял валенки в одну руку, а другой подхватил его самого. Как можно скорее ребята двинулись в сторону третьего форта. Бежать, сколько они ни пытались, не получалось – не давала тяжёлая мокрая Денискина одежда.

Только сейчас Костя обратил внимание на то, что погода резко испортилась. Солнца уже не было видно, небо снова всё в свинцовых тучах, а крепкий ветер поднимает со льда снежинки и бросает их в лицо. Он обернулся и встал как вкопанный. Позади не было видно ни форта, ни людей, ни лошадей, ни солнца, ни трещины. Только серая мгла и ровный лёд. Однако времени на раздумья не было. Денис замерз до такой степени, что только машинально передвигал ноги. Его плечи и нижняя челюсть дрожали крупной дрожью, а из раны под глазом сочилась кровь, на которую он не обращал внимания.

Собрав в кулак всю свою волю, Костя потащил друга к видневшимся впереди сооружениям. И сам не понял, откуда только силы взялись? Буквально минут через пятнадцать он расстелил в оружейке свой тулуп, усадил на него Дениса, укрыв получше, наколол щепок и развёл костерок. Сухие доски горели хорошо, и небольшое помещение быстро начало наполняться теплом. Костя поставил с обеих сторон костра по большому ящику, подвинул друга насколько возможно было к огню, а сам побежал в каземат. Там он попытался выломать железную решётку из одного оконного проёма. Но не тут-то было. Надёжно строили подчинённые Эдуарда Ивановича в девятнадцатом веке. Тогда Костик взял большой осколок камня, валявшийся поблизости, и изо всех сил начал колошматить им по упорной решётке, стараясь попасть в место крепления к стене. И это принесло успех. Сначала она зашаталась, потом отвалился кусок штукатурки с одной стороны, а потом уж и вся железяка оказалась в его руках. С видом победителя он появился в оружейке и водрузил решётку над огнём. Поставив на неё Денисовы валенки, он помог другу, который с трудом стягивал мокрую одежду, разложил её, чтобы сохла, и подкинул досок в костёр. Потом подошёл к выходу и прикрыл, насколько смог, дверь. Едкий дым тут же заполнил всё помещение. Друзья закашлялись, слёзы покатились из глаз, Костя бросился к двери и распахнул её. Входящий поток воздуха мгновенно вытянул дым через окошко под потолком.

– Да, не стоит дверь закрывать, задохнёмся, – откашлявшись и вытерев глаза, проговорил Денис.

Он сидел, придвинувшись насколько возможно к костру, почти полностью раздевшись и укутавшись в Костин тулуп.

– Говорил же тебе, не прыгай. А ты… – посмотрел на него укоризненно Костя.

– Ну а что, я там должен был остаться, что ли? Что-то нет желания в девятнадцатом веке прозябать.

– Да… Неужели мы действительно в том времени побывали? Фантастика. Никто не поверит.

– Да и не стоит никому рассказывать – тут же в дурку упекут. Меня не покидает ощущение, что всё было как во сне. А посмотрю на мокрую одежду – да нет, на самом деле.

– Одежда просохнет – пойдём?

– С ума сошёл? Не успеем до темноты, заплутаем. Вон, в прошлый раз еле дорогу нашли. Давай утра ждать.

– Ох и попадёт же нам. Наверное, родители уже всех на уши подняли… – Костя взглянул на друга. – У тебя кровь так и идёт, кстати. Подожди-ка.

Он подобрал валявшуюся на полу картонку, вышел, а через несколько минут вернулся с горкой снега на ней.

– Протри рану аккуратно, и умойся. Потом посмотрим, может повязку какую сделать.

Денис нехотя взял пригоршню снега и вытер кровь. Костя осмотрел рану и протянул подсохшую рубашку.

– Приложи и подержи, остановится. А сам ложись, кстати.

Он взял свитер Дениса и начал интенсивно растирать им его ноги. Денис подчинился с явным неудовольствием. К ногам и так-то было не прикоснуться, а тут ещё и растирания. Но, как ни удивительно, стало гораздо легче. Сначала миллионы иголок пробежались по ногам, а потом они начали гореть огнём. Денис довольно посмотрел на друга.

– Ну, это другое дело! Спасибо. Ты откуда знаешь, что растираться нужно?

– Батя научил. А спасибо дядь Мише скажешь. Если бы валенки не сняли там, возле трещины, я бы тебя не дотащил.

– Выходит, спас ты меня. Спасибо, друг!

– Да ладно. Как рана?

Денис убрал рубашку от лица. Кровь почти не сочилась.

– До свадьбы заживёт, – сказал Костя, взглянув на него, – ты укройся хорошенько и ближе к костру садись.

Так и провели ребята всю ночь, изредка переговариваясь и прикемаривая, один в тулупе, а другой на ящике рядом, периодически подбрасывая в костёр обломки досок.

К утру валенки и ватник полностью просохли. Денис оделся, поприседал, попрыгал и поотжимался от грязного пола.

– Ну что? Идём?

Затушив догорающие угольки, ребята вышли. Рассвет только-только занимался. Ветра практически не было, надо льдом висела ничем не потревоженная утренняя дымка, но очертаний второго форта она не закрывала. Следуя этому ориентиру, ребята и двинулись в путь. Зарядка придала Денису бодрости. Настроение улучшилось. Рана на лице почти не беспокоила. Ноги вообще никак не напоминали о вчерашнем происшествии. Только мысль о грядущем нагоняе портила всю картину.

– Чего родителям-то скажем? – спросил он у друга.

– На рыбалке были. Ветер поднялся, побоялись идти, на первом переночевали.

– Ну да, можно и так. Стой! Ледобур-то забыли! – остановился Денис и посмотрел в сторону третьего форта, от которого они уже отошли на приличное расстояние. – Ладно. Придётся ещё раз сходить.

– Ещё раз? Да ни в жизнь!

На подходе к дому пацаны заметили какую-то суету. Возле Костиного подъезда стояли родители, окружённые соседями. Все громко разговаривали и жестикулировали.

– Да вот же они, голубчики! – обратил внимание на подошедших ребят сосед с первого этажа.

Мать Дениса тут же подскочила к сыну.

– Вы где были? Мы уже в милицию сообщили, вот ждём, сейчас приедут. Все больницы обзвонили! Всю ночь не спали!

– На рыбалке, говорили ведь… Ветер поднялся, ничего не видно, на первом форте переночевали. Да что вы беспокоитесь, не дети же мы…

– Не дети? А ну, быстро домой! Я кому-то сейчас покажу кто дети, а кто не дети! Мать не спит, понимаешь, беспокоится, все глаза выплакала, а он – «не дети»! Из дома ни ногой больше! Батюшки! Что с лицом?

– Ударился в темноте о железяку, – ответил Денис, потрогав затянувшуюся рану и заплывший глаз фиолетового цвета.

– Ударился он, видишь-ли…

Под материны причитания вперемешку с реальными угрозами, Денис, махнув Косте на прощание, направился в подъезд. Костя, в ожидании чего-то подобного, стоял, изучая взглядом носки валенок, и ждал. Но дождался только лёгкого шлепка ниже поясницы.

– Пошли уже домой. Носки-то пригодились? – неожиданно спросил отец.

– Да, конечно. Ноги вообще не натёр!

Костя посмотрел на отца с благодарностью. У того был свой взгляд на воспитание сына, который частенько отличался от общепринятых норм. Он был немногословным, прямым и честным человеком, который всегда готов прийти на выручку любому, даже незнакомцу. А кроме того, батя терпеть не мог проявлений несправедливости или неуважения, как к себе, так и к другим людям. В этом случае он мгновенно мог дать отпор, чему, видимо, его научила служба в ВДВ. Правда, про неё он не любил распространяться. Только иногда показывал разные приёмы борьбы, да пару фоток Костя видел, где он в форме стоит у самолёта какой-то странной конструкции.

Человеческие качества, которые отец считал незыблемыми, он прививал сыну своими методами. Как-то раз, ещё в начальной школе, Костик повздорил с одноклассником на перемене. А после уроков тот ждал его на улице с группой поддержки. Как Костян ни старался, а всё же получил пару раз в лицо. Но и оппонент не отделался лёгким испугом – убежал изрядно поколоченным. Батя в тот день был дома, увидел отметины на лице сына, но промолчал. А через несколько минут раздался звонок в дверь. На пороге стояла мать одноклассника. Она довольно эмоционально выговорила бате всё, что думала о его сыне – какой он хулиган и как избил до полусмерти её скромного сынка, и потребовала немедленно наказать безобразника. Отец согласно кивнул и закрыл за ней дверь. Костя сидел на диване в комнате, в ожидании неминуемой кары, потому как, конечно, всё прекрасно слышал. Не дожидаясь вопросов, он начал оправдываться: «Да их несколько человек было, мне пришлось…» А батя подошёл и сказал: «Я сейчас пару приёмов покажу и тебе будет без разницы, сколько человек против тебя».

С этими воспоминаниями Костя вошёл в квартиру, разделся и завалился на любимый диван.