Текст книги "Телепат"

«Не иначе, как Ирочка самостоятельно вал рассчитать не может», – мысленно усмехнулся я.

– Да, заварила нам кашу эта чертова кран-балка, заварила, – продолжал со вздохом Виталий Андреевич. – Надо же было такому случиться, чтобы она именно на тебя упала. Лучше бы она на Орлова, начальника девятого цеха, свалилась. Он ведь за этой кран-балкой недоглядел. Кстати, он тебе привет передавал. Так мне и сказал: лучше бы, говорит, эта кран-балка на меня упала, чем на такого хорошего парня как Илюха. На Орлова сейчас смотреть страшно. Ходит, как в воду опущенный. Расстроен. Ему уже из инспекции по труду звонили. Проверку делать собираются. Загрызут, уж поверь, как пить дать. А если тебе инвалидность присвоят – без прокуратуры не обойдется. Жалко Орлова. Хороший мужик. Двое детей. Вот так, ни за что, ни про что пропасть может.

Виталий Андреевич картинно вздохнул и посмотрел на меня, явно ожидая предложения замять инцидент с кран-балкой. Но я сидел и молчал, не проявляя абсолютно никаких эмоций.

– М-да, – крякнул он, не дождавшись от меня какой-либо реплики, при этом мысленно обругав меня нехорошим словом. – Ты знаешь Орлова? Знаком с ним?

– Знаю, – спокойно ответил я. – Ну и что?

– Тебе его не жалко?

Виталий Андреевич взял меня за локоть, что, видимо, означало проявление высшей степени дружелюбия.

– Ты же понимаешь, что это случайность. Столько лет уже на заводе вместе работаем. Мы единый сплоченный коллектив. Ведь так? Зачем нам друг друга топить? Согласен?

– С чем? – невозмутимо спросил я.

Начальник по ТБ снова мысленно обругал меня нехорошим словом, но на его лице не дрогнул ни один мускул.

– С тем, что Орлова тебе топить не надо, – терпеливо пояснил он. – Хороший мужик. Двое детей. Как знать, может он тебе еще пригодится.

– А вы? – спросил я, выразительно глядя ему в глаза.

– Что я?

– Вы мне тоже пригодитесь? За техническую безопасность на заводе в первую очередь отвечаете вы, а не Орлов. Это не Орлов недоглядел. Это вы недоглядели. Отвечать придется в первую очередь вам, а не Орлову.

И я улыбнулся лучезарной улыбкой, чтобы несколько смягчить жесткость произнесенного.

Виталий Андреевич внимательно посмотрел на меня.

«Э-э-э, – подумал он, – а ты не такой уж простой, каким казался вначале».

«Да, представь себе, – подумал я в ответ. – Одной тушеной курицей не обойдешься».

Виталий Андреевич вздохнул и решил предпринять еще одну попытку уломать меня «малой кровью».

– Илья, – сказал он, – ну, посуди сам. Если из-за тебя на заводе кто-то пострадает, как к тебе будут относиться остальные?

– А мне это безразлично, – ответил я, решив сблефовать. – Я решил уйти с завода. Я не хочу работать на предприятии, на котором на работников сверху сваливаются кран-балки. Вот так в заявлении и напишу, что прошу меня уволить в связи с тем, что на заводе не соблюдаются элементарные правила безопасности труда, в результате чего люди получают производственные травмы. И в инспекции по труду это скажу. А если понадобится, и в прокуратуре.

В глазах Виталия Андреевича блеснул испуг, и я понял, что мой блеф достиг цели.

– Ну, ты не кипятись, не кипятись, – пробормотал он. – Зачем тебе с завода уходить? Столько лет уже работаешь. Всех знаешь, и тебя все знают.

– А что я теряю? – возразил я. – Я работаю на рядовой должности, у меня мизерная зарплата. А некоторые шестидесятилетние тети, которым уже давно пора быть на пенсии, до сих пор сидят на стуле главного специалиста и разносят обо мне по заводу всякие сплетни и несуразицы.

Виталий Андреевич еще раз внимательно посмотрел на меня.

– А если тебя переведут на должность главного специалиста, останешься? – спросил он.

– Подумаю, – уклончиво ответил я.

– Решим, – сказал Виталий Андреевич, после чего мы тепло попрощались.

Этот разговор вызвал во мне двойственные чувства. С одной стороны, я повел себя, может быть, не совсем красиво. А с другой, давать себя в обиду тоже нельзя. Виталий Андреевич, как и многие другие, относился к той категории людей, которые не понимали таких слов, как порядочность и бескорыстность. Бескорыстный человек воспринимался им как дурак. Прост, как валенок – ведь именно так он меня охарактеризовал. Что ж, я сыграл с ним по тем правилам, которые он сам же и установил. Что касается Клавдии Трофимовны, то по отношению к ней никаких угрызений совести я не испытывал. Она достаточно попила у меня крови. Не всегда же мне терпеть от нее подлости в свой адрес. Когда-нибудь нужно и сдачи дать.

– Эй, паря, иди сюда! – окликнул меня кто-то.

Я обернулся. В противоположном углу сидел тот самый детина с царапиной на лбу, которого я уже встречал сегодня в коридоре. Рядом с ним сидела женщина, являвшаяся, судя по всему, его женой. Детина бесцеремонно протягивал мне наполненный чем-то пакет.

– Отнеси ко мне в палату, – произнес он тоном, не терпящим возражений.

У меня внутри снова все забурлило, и мне понадобилось некоторое усилие воли, чтобы удержать себя в руках и не сорваться. С так называемой прагматичной категорией населения я только что общался. Ее представитель уже ушел. Но у населения есть и другие категории, одна из которых хамы. И ее типичный представитель сейчас сидел передо мной. Хамы берут напористостью, рассчитывая на скромность собеседника и его неуверенность в собственных силах. В другой момент я ответил бы ему тем же. Просто говоря, послал бы. Но сейчас, когда я стал обладать гораздо более мощным оружием, чем оружие заурядного хама, зачем устраивать перепалку? Я счел излишним вступать с ним в диалог и вежливо обратился к его жене.

– Когда вы придете домой, – сказал я ей, – загляните, пожалуйста, в кладовку и найдите зимние ботинки вашего супруга. Очень может быть, что в одном из них лежит свернутая в трубочку тысячерублевка.

У детины отвисла челюсть. Насладившись растерянностью, вспыхнувшей в его глазах, я вышел из «приемного покоя».

– 3 —

Как и обещал Иван Иванович, в больнице я долго не задержался. Ровно через неделю мне выдали закрытый бюллетень для предоставления по месту работы, пожелали здоровья, успехов и отпустили на все четыре стороны.

Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью, наслаждаясь весенним ароматом, и пошел домой. Настроение у меня было прекрасное. Я предвкушал, какая у меня теперь начнется интересная жизнь. За эту неделю я уже успел привыкнуть к своим новым возможностям. Посторонние шумы в голове больше не доставляли мне такого дискомфорта, как поначалу. Я научился их регулировать, а то и попросту не замечать. Осознание того, что я способен читать чужие мысли, внушало мне уверенность в своих силах и даже некоторое чувство превосходства.

Дома меня ожидала трогательная встреча с Маркизом. Когда я подошел к двери своей квартиры, мой кот лежал рядом с ней на коврике и смотрел перед собой грустными глазами. Он поднял голову, чтобы взглянуть, кто это нарушил его покой, и после этого коридор огласился восторженным «мяу».

Маркиз был котом с характером. Радость от того, что я вернулся, и что он снова сможет зажить привычной домашней жизнью, не помешала ему выразить свое недовольство неделей, проведенной на улице, обычным для котов способом. Вечером я обнаружил, что мой ненаглядный Маркиз нагадил мне в ботинок.

Наступило утро следующего дня. Я позавтракал, оделся и отправился на работу.

За время, проведенное в больнице, я успел уже порядком соскучиться как по своему дому, так и по окружавшей меня обстановке. Меня вдруг охватила сентиментальность. Я радостно смотрел на наш двор, на растущие в нем деревья, кусты, на детский городок, на знакомых мне людей, как будто не видел их уже много лет. Даже местная шпана, которая, невзирая на ранний утренний час, уже сидела за дворовым столиком и, потягивая пиво из бутылок, глушила похмелье, не вызывала во мне обычного раздражения.

Пока я шел по улице к автобусной остановке, я невольно узнавал тайны, замыслы и проблемы обгонявших меня, или идущих мне навстречу людей. Это было забавно и интересно. Девочка в синей куртке по пути в школу мысленно повторяла отрывок из «Евгения Онегина». Шедший позади нее подросток был полон похабных мыслей, а также озабоченностью, у кого бы списать домашнее задание по алгебре. Модно одетая женщина крыла на чем свет стоит какую-то Клаву, из-за которой у нее недостача. Очевидно, она работала в магазине.

Ехать в автобусе было не менее интересно. Стоявший рядом со мной студент повторял тему по «сопромату». Сидевший у окна дикого вида гражданин переживал о том, что накануне вечером они с каким-то Колей купили вскладчину бутылку портвейна, но мерзавец Коля выпил на целый стакан больше. Женщина, стоявшая сзади меня, мысленно душила опостылевшую ей свекровь и получала от этого удовольствие. Я с трудом удержался, чтобы не обернуться и не посмотреть на столь кровожадную особу.

Приехав на завод, я убедил искренне беспокоившуюся о моем разуме и здоровье контролершу тетю Олю, что со мной все в порядке, прошел через проходную и направился в свой планово-экономический отдел.

В отделе меня встретили перемены. Они были заметны невооруженным глазом. Клавдия Трофимовна поменяла дислокацию. Она теперь сидела за моим столом. А ее стол, который по размерам превосходил мой в два раза, был свободен. На нем стояла моя чашка, лежали мой ежедневник и калькулятор. По этим признакам я догадался, что стол главного специалиста освободили для меня.

– Ой, Илюшенька, здравствуй! – фальшиво обрадовалась Клавдия Трофимовна, скрипя от ярости зубами. – Мы так о тебе беспокоились! Слава богу, что все обошлось!

«Жалко, что эта кран-балка тебя не прикончила», – тем временем думала она.

«Явился – не запылился», – прочел я в мыслях Ирочки, которая также, как и Клавдия Трофимовна, лицемерно мне улыбалась.

Я поблагодарил Клавдию Трофимовну за то, что она все эти дни так обо мне «беспокоилась», и спросил, не удержавшись от ноток издевки.

– А почему это вы сидите не на своем месте, Клавдия Трофимовна? Вам там, что, дует?

– А это теперь твое место, Илюшенька, – пропела ангельским голоском Клавдия Трофимовна, мысленно желая, чтобы меня разорвали черти. – Старая я стала. Пора давать дорогу молодым. А мы, ветераны, будем вам помогать.

«Ты даже не представляешь, как мы тебе поможем», – одновременно подумала она.

«Спасибо за предупреждение», – подумал я в ответ и усмехнулся.

В отдел заглянула наша заведующая Татьяна Петровна.

– О, пришел, наконец-то! – воскликнула она, увидев меня. – Тебе Клавдия Трофимовна уже сказала, что мы перевели тебя на должность главного специалиста?

– Сказала, – ответил я.

– Вот и прекрасно. Петр Филиппович об этом лично распорядился, – пояснила со значением Татьяна Петровна. – Кстати, он просил, чтобы ты к нему зашел.

– Хорошо, зайду, – сказал я и придал своему лицу озабоченное выражение. – Перед Клавдией Трофимовной как-то неудобно получается. Она сделала столько полезного, сидя за этим столом. Выходит, что я ее подсидел.

– Ну что ты, Илюшенька, что ты! – картинно всплеснула руками Клавдия Трофимовна. – Выбрось эти глупости из головы.

– Клавдия Трофимовна всячески поддержала твой перевод на должность главного специалиста, – сказала Татьяна Петровна. – Так мне и заявила: мол, что-то засиделся наш Илюша на рядовой должности. Пора бы его и продвинуть. Заслужил.

Произнося эти слова, Татьяна Петровна невольно вспомнила, что на самом деле заявила ей Клавдия Трофимовна, когда ей предложили освободить для меня стол, и какой она при этом устроила визг. Ее воспоминания меня весьма позабавили.

– Ну, ты идешь к Петру Филипповичу? – спросила Татьяна Петровна.

– Иду, – ответил я.

– Пойдем, я тебя провожу.

– Передайте ему от меня привет! – воскликнула Клавдия Трофимовна. – Обязательно передайте!

Можно было подумать, что ее привета наш генеральный директор ждет, как манны небесной.

Кстати, несколько слов о Петре Филипповиче. Вид у него был по-настоящему директорский, то бишь, важный. Чувство важности особенно подчеркивал его могучий живот. У тех, кому довелось слышать его голос, громкий и грубый, а также его манеру изъясняться, – мат через каждые два-три слова, – не оставалось никаких сомнений, что перед ними настоящий руководитель.

Татьяна Петровна завела меня в директорский кабинет буквально за руку.

– Петр Филиппович, я его привела. Знакомьтесь, Воробьев Илья Сергеевич, собственной персоной. Цел и невредим.

Генеральный директор посмотрел на меня.

– А-а-а, это наш пострадавший, – протянул он. – Ну, садись.

Я сел. Петр Филиппович посмотрел на Татьяну Петровну.

– Тань, ты иди. Мы тут сами поговорим.

– Зайди потом ко мне, – бросила мне Татьяна Петровна и послушно удалилась. Петр Филиппович положил развернутые локти на стол, чуть наклонился вперед и приветливо мне улыбнулся. Меня обдало перегаром.

– Ну, как самочувствие?

Я сказал, что хорошее.

– Может, коньячку? – предложил он.

Я поблагодарил, но отказался.

– А что так? – удивился Генеральный Директор.

– Да я не любитель, – честно ответил я. – И мне еще работать весь день. Нужна ясная голова.

– Правильно, – сказал Петр Филиппович. – Работа прежде всего. Люблю таких сотрудников. Кстати, о работе. Освоился на новом месте?

– Да, честно говоря, пока еще не успел. Только пришел, как Татьяна Петровна сразу к вам повела.

– Освоишься, – сказал Петр Филиппович. – Скажи мне честно, ты от этой кран-балки сильно пострадал?

– Да как сказать, – ответил я, поняв, куда он клонит.

– А вот так и скажи. Ты жив?

– Жив.

– Здоров?

– Здоров.

– Работать можешь?

– Могу.

– Вот и замечательно. Понимаешь, эта чертова кран-балка может навлечь на нас серьезные проблемы. Проверки, объяснения, штрафы. В общем, не приведи господь. Наших ротозеев я уже выдрал так, что им мало не показалось, будь уверен. И выговоры получили, и премий лишились. Наказал я их хорошо. Но если бы дело было только в них. Дело ведь здесь во всем заводе и во мне лично. Понимаешь?

Я кивнул головой.

– Просьба к тебе есть, – вздохнул Петр Филиппович. – Давай это как-нибудь замнем, а? Не против?

Я пожал плечами, давая понять, что я не против.

– Вот и замечательно! – обрадовался Петр Филиппович. – Мысль, как это сделать, у меня есть. Смотри. На днях сюда придут из инспекции по труду с проверкой. Давай им скажем, что в цехе шли работы по ремонту кран-балки, что ты, проходя через цех, задумался, не увидел предупреждающих знаков. И именно поэтому под кран-балку и попал. То-есть, по собственной неосторожности. Идет?

– Идет, – согласился я.

– Вот и отлично, – улыбнулся Петр Филиппович. – Ты умный человек, Илья Сергеевич. Я это ценю.

Мы пожали друг другу руки, и я вышел из директорского кабинета. Что и говорить, мне действительно грех было сетовать на этот несчастный случай. Ведь я имел от него только пользу, как не эклектичны по отношению друг к другу были эти два понятия. Даже двойную пользу. Получил повышение по службе – раз. Стал телепатом – два. На что тут жаловаться?

Я усмехнулся, прокручивая в мыслях разговор с Петром Филипповичем. Хорошо хоть, что он не предложил мне признаться в том, что я своими руками свалил эту кран-балку себе на голову.

После визита к Генеральному Директору я зашел к Татьяне Петровне, чтобы получить наставления касательно объема работ и моих первоочередных задач в качестве главного специалиста. Как я и ожидал, весь объем работ нашего отдела по-прежнему состоял из расчета того самого вала, с которым Ирочка безуспешно билась уже целую неделю. А моей единственной первоочередной задачей являлось сдать этот расчет сегодня, ибо сегодняшний день был отведен как последний срок.

– Ну, что, все решили с Петром Филипповичем? – спросила напоследок Татьяна Петровна.

Я угукнул и вышел из кабинета.

В отделе меня буквально на пороге встретил вопрос Клавдии Трофимовны.

– Ну как, передали от меня привет Петру Филипповичу?

– Передали, – соврал я.

– И как он отреагировал?

– С недоумением, – ответил я и добавил. – Спросил: а кто это такая?

Лицо Клавдии Трофимовны буквально позеленело от злости. Ее явно задело, что после более чем внушительного количества добросовестных доносов, генеральный директор отреагировал на ее привет столь прохладно.

– Кстати, как у нас с расчетом вала? – спросил я.

– Работаем, Илюшенька, работаем, – протянула Клавдия Трофимовна. – Ирочка в поте лица уже целую неделю сидит.

– Неделю?! – картинно воскликнул я. – Здесь работы на один день.

– Ну, мы же не такие умные, как вы, Илья Сергеевич, – кокетливо улыбнулась Ирочка.

– Чтобы сегодня расчет был закончен, – сказал я.

– Есть! – отрапортовала Ирочка с еще бóльшим кокетством.

Едва я уселся на свое новое рабочее место, намереваясь разложить все бумаги удобным для себя образом, как дверь приоткрылась, и в отдел просунулась ушлая физиономия Валерия Семеновича.

– О, Илюха, привет! – воскликнул он. – Как дела?

– Нормально, – сдержанно ответил я.

– Выздоровел?

– Выздоровел.

– Ну, давай!

Валерий Семенович исчез, но от меня не ускользнуло, что перед тем, как закрыть дверь, он хитро переглянулся с Клавдией Трофимовной. Это меня насторожило. Я не сомневался, что отставная главная специалистка уже придумала какую-нибудь подставу для меня и, по всей видимости, подстава эта заключалась в неправильном расчете стоимости вала. Сделав вид, что я полностью поглощен раскладыванием бумаг на столе, я тщательно настроился на размышления Клавдии Трофимовны и получил подтверждение своих подозрений. К счастью, все ее мысли в тот день были заняты не очередным женским романом, а вынашиванием хитроумных планов, как свести со мной счеты и вернуть себе утраченную должность. Пока я лежал в больнице, она договорилась с Валерием Семеновичем, что обеспечит завышенную стоимость вала. То, что Валерию Семеновичу как раз и было нужно для его аферы, и с чем он первоначально подходил ко мне. Обеспечить неверный расчет было нетрудно. Пользуясь технической безграмотностью Ирочки, она дала ей ошибочную методику, и сейчас у Ирочки стоимость вала получалась чуть ли не наполовину выше, чем должна была быть. Замысел Клавдии Трофимовны был прост. Я подписываю расчет, отдаю его заведующей, та несет его руководству. Через некоторое время бдительная Клавдия Трофимовна обнаруживает ошибку, устраивает вселенский скандал, выливает на меня ведро помоев и убеждает руководство, что на руководящих должностях должны работать старые проверенные кадры.

Что ж, Клавдия Трофимовна была профессоршей по части коварства. Интриги, подставы всегда считались ее коньком. Но она рано торжествовала. Она даже не представляла, какое жестокое поражение ждет ее в конечном итоге. Во мне проснулось дремавшее много лет честолюбие.

Ближе к концу дня Татьяна Петровна влетела в наш отдел, как ошпаренная, и возмущенно выдохнула.

– Вы хоть о чем-нибудь думаете? Уже четвертый час. Где расчет вала?

– Расчет уже готов, Татьяна Петровна, – защебетала Клавдия Трофимовна, не дав ни мне, ни Ирочке даже рта открыть. – Илья Сергеевич сейчас вам его занесет.

– Давайте быстрее, – бросила заведующая и вылетела из отдела.

Клавдия Трофимовна по-молодецки подскочила к Ирочке, забрала у нее расчет и поднесла ко мне.

– Возьми, Илюшенька, – заботливо пропела она. – Подписывай и неси быстрее, не гневи начальство. Здесь все правильно, можешь не сомневаться. Я проверила.

– Спасибо, Клавдия Трофимовна, спасибо, – ласково улыбнулся я ей в ответ, но подписывать расчет не стал, а просто взял бумаги и вышел из отдела.

– Подписать не забудь! – крикнула Клавдия Трофимовна мне вдогонку.

Подойдя к кабинету заведующей, я собрался с мыслями и распахнул дверь.

– Татьяна Петровна, – сказал я. – Я не могу подписывать неправильный расчет. Похоже, кроме меня в этом отделе определить стоимость вала никто не может. Ирина насчитала на сорок процентов больше, чем он действительно стоит.

Татьяна Петровна нахмурила лоб, взяла у меня бумаги, изучила, затем придвинула к себе калькулятор, постучала по нему, и в ее глазах вспыхнула ярость.

– Зови ее сюда.

Ирочка вошла в кабинет заведующей без тени страха в глазах.

– Ты делала расчет? – спросила Татьяна Петровна.

– Я, – ответила Ирочка.

– Почему стоимость завышена на сорок процентов?

Глаза Ирочки округлились от удивления.

– Я все делала так, как объяснила Клавдия Трофимовна, – заявила она.

– У тебя своя голова на плечах есть? – повысила голос заведующая.

Я понял, что настал момент для решающего удара.

– Татьяна Петровна, – произнес я, – можно два слова наедине? Ирина, выйди, пожалуйста.

Ирочка недоуменно пожала плечами и вышла. Я присел напротив заведующей.

– Татьяна Петровна, – сказал я, доверительно глядя ей в глаза, – Ирочка здесь не причем.

– Как это не причем? – раздраженно бросила заведующая.

– Все дело в Клавдии Трофимовне, – ответил я. – Видимо, ее очень обидело, что вы отправили ее в отставку, и она решила вам отомстить. Я не сомневаюсь, что она намеренно подсказала Ирине неправильную методику расчета, чтобы подставить вас как заведующую отделом. Это счастье, что я сегодня вышел на работу и все проверил. Вы представляете, какой бы случился прокол, отнеси вы этот расчет на второй этаж? Не сочтите меня за стукача, но я…

– Это не стукачество, – оборвала меня Татьяна Петровна. – Это правильное информирование руководства о неблагонадежности сотрудника. Иди в отдел, особо ничего не болтай, а с Клавдией Трофимовной я разберусь сама.

Татьяна Петровна сдержала свое слово. На следующее утро она вызвала Клавдию Трофимовну к себе и положила перед ней приказ, подписанный генеральным директором. В приказе значилось: «Уволить в связи с достижением предельного возраста».

Но это было только на следующий день. А в тот день мне предстояло пережить еще одно приключение.