Текст книги "Я – детектив. Весёлые приключения сыщиков-непрофессионалов в пяти историях"

– Не в Латинской Америке? – спросил Игорёк.

– Нет, именно в Армении. Взяли мы его там тихонько, хорошенько допросили, и сознался наш хитрец во всём содеянном. Рассказал в том числе и о том, что в своём гробу спрятал большой запас героина, а ключ от замка замуровал в стене своей бывшей квартиры. Той самой, в которой сейчас ваша знакомая Наташа проживает. Подумали мы, подумали, и возникла у нас идея, как всю его компанию накрыть с поличным. Они же народ скользкий, засудить их непросто. Нам удалось запустить в криминальные круги всё то, о чём нам поведал Хачатрян. Расчёт был на жадность бандитов. На то, что они не упустят возможность подзаработать. Он оправдался. Рыбка клюнула. Подельники Хачатряна вышли из тени и себя засветили. Теперь нашей задачей было осторожно за ними наблюдать, чтобы в нужный момент сцапать. Мы знали, что бандиты собираются тайно проникнуть в бывшую квартиру своего авторитета и найти в ней ключ. Я, в интересах операции, познакомился с дочерью хозяйки квартиры, что дало мне возможность легально приходить к ней в гости и установить в квартире скрытые видеокамеры. Так что всё, что там происходило, мы видели. Но тут случилось непредвиденное. Появились вы со своим идиотским энтузиазмом.

– А почему вы не захотели просто договориться с хозяйкой квартиры? – спросил Игорёк. – Она бы тогда к нам не обращалась.

– Почему вы задаёте вопрос, на который знаете ответ? – усмехнулся капитан. – Вы же эту хозяйку знаете. Вы её видели, вы с ней общались. Особа она, деликатно говоря, своеобразная. Предугадать её реакцию бывает просто невозможно. Она могла бы испортить всё дело. А нам было важно сохранить его в тайне. Мы знали, что, почуяв какую-то возню вокруг себя, она обратилась к вам, думая, что вы опытные частные сыщики. Мы решили не мешать вам в ваших игрушках, чтобы не обнаружить себя. Но мы никак не ожидали от вас такой прыти. Когда вы нашли тайник, ваша участь у бандитов была предрешена. Они дали вам возможность раскопать могилу, не утруждая себя, таким образом, черновой работой, и появились на всё готовенькое.

– А как они узнали, что мы собираемся в ту ночь раскопать могилу? – спросил Игорёк.

– Догадались. Они же за вами следили. Они поняли, что вы подослали своего знакомого к их Вадиму неспроста. И когда вы ночью приехали на кладбище с лопатами и рюкзаками, они уже были там. Мы, кстати, тоже. Они следили за вами, а мы за ними. Мы проследили, куда они вас повезут, и накрыли их компанию с поличным. Теперь им не отвертеться. Ну, что, ожили? Чай будете? – спросил «зелёный мотоциклист», выключая вскипевший чайник.

Мы вежливо отказались. Нам было не до чаепития. Нам было грустно, что вся наша работа проделана впустую. Все наши мечты разбогатеть рухнули, как карточный домик. Оставалось утешаться только обговоренным с Наташей гонораром. Уж его-то мы заработали честно.

Мы ещё немного поговорили с капитаном о том да сём, затем попрощались и отправились по домам, клятвенно ему пообещав, что больше путаться под ногами у милиции не будем.

Подходя к подъезду, я увидел стайку подростков. В её центре важно восседал Женька Сыр. Имея в кармане полученные от меня накануне двести рублей, он чувствовал себя Абрамовичем.

Женька Сыр держал себя подчёркнуто солидно, гордо взирал на окружающих и неторопливо о чём-то разглагольствовал. Прервавшись, он небрежно вытащил из кармана сторублёвку и снисходительно протянул её стоявшему рядом пацанёнку:

– Ладно, иди купи ещё пива.

Пацанёнок схватил купюру и послушно побежал к ларьку.

Всё-таки, великая это вещь – деньги!…

История вторая
Призрак общежития

Она стояла напротив меня и улыбалась. Её длинные волосы, развивавшиеся на ветру и сверкавшие на солнце золотистым блеском, небесно голубые глаза, смотревшие на меня с кокетливым прищуром, тонкие правильные черты лица не могли не волновать. Её взгляд недвусмысленно говорил: а почему бы нам ни познакомиться. Я был не против. Мне нравились блондинки. Я улыбнулся и протянул ей руку, намереваясь произнести пару дежурных фраз, с которых начинается любое знакомство. Но тут вдруг зазвонил мой мобильник, и блондинка мгновенно испарилась.

Какой сволочи приспичило позвонить мне ни свет, ни заря, и прервать такой великолепный сон на самом интересном месте?!

– Аллё, это детективное агентство?

Что могло случиться у этой дамочки, если ей взбрело в голову звонить в семь утра?

– Да, – ответил я, с трудом подавляя атаковавшую меня зевоту.

– Здравствуйте. Мне порекомендовала вас моя подруга Наташа. Помните такую?

Помню ли я Наташу?! Помню ли я эту особу, из-за которой мы с моим напарником Игорьком едва не отправились на тот свет?! Да конечно помню, чёрт бы её побрал! Я даже если и захочу её забыть – вряд ли забуду.

Но вслух я этого, конечно, не сказал.

– Наташу? – переспросил я. – У нас достаточно много клиентов. Наташ среди них тоже хватает. Но это не важно. Что у вас случилось?

– Вы знаете, у меня дома творится что-то странное. Вы только не смейтесь, но мне кажется, что меня хотят убить.

Я и не смеялся. Мне хотелось плакать. Подруги друг друга стоили. Той чудилось, что её хотят отправить на тот свет, и эта туда же.

А, впрочем, чего я нервничаю? Чем больше будет у Наташи подруг, которых хотят убить, тем больше будет у нас работы, а, следовательно, и дохода. Да на таких, как Наташа, мы, частные детективы, должны не ругаться, а молиться. Не будь их, на ком бы мы тогда зарабатывали?

Телефонная трубка тем временем тараторила про какую-то ворожбу. Ворожба – это, конечно, более, чем серьёзно. Спасайся, кто может! Я с трудом удержался от соблазна дать звонившей номер ближайшей психиатрической клиники.

– Минуточку, – перебил её я. – Это не телефонный разговор. Давайте встретимся где-нибудь в удобное для вас время, и вы нам всё расскажете.

Звонившая решительно предложила встретиться немедля. Мне с трудом удалось её уговорить перенести встречу хотя бы на одиннадцать часов.

Закончив разговор, я снова уткнулся в подушку, надеясь досмотреть сон. Но блондинка больше не появлялась.…

Детективной деятельностью мы с Игорьком занимались уже третий месяц.

Назвать эту деятельность детективной можно было, конечно, только с очень большой натяжкой. Если только для солидности. А так, если честно, занимались мы всякой ерундой. Чудаков на свете хватает, поэтому без дела мы не оставались.

Одна бабуся потеряла любимого кота. И вот мы искали этого кота по всем окрестностям целых два дня, пока не обнаружили его в одном закоулке в обществе очаровательной белой пушистой кошки (коту, видать, как и мне, тоже нравились блондинки). Он явно был недоволен, когда мы вернули его хозяйке. Кот смотрел на нас с таким негодованием, словно хотел сказать: ну что же вы, мужики, делаете? Неужто мужика не понимаете? И мне под его взглядом даже стало стыдно. Что же мы, действительно, наделали! Где гарантия, что эта старуха не решит предотвратить будущие побеги своего питомца самым, что ни на есть, хирургическим образом?

Затем один неординарный субъект попросил проследить за своей женой: правда ли, что она по вечерам ходит в гости к своей подруге, а не к кому-то ещё? Мы проследили – правда. Как правда и то, что этому забулдыге следует быть бесконечно благодарным своей супруге за то, что она от него ещё не ушла, а не нанимать за ней слежку.

Вот, собственно, и всё, что у нас было после той истории, когда мы познакомились с милейшей Наташей.

Я набрал своего напарника, поведал ему об утреннем звонке и подчеркнул, что в назначенное время он должен быть, как штык, на встрече с новой кандидаткой в покойницы.

Игорёк не выказал бурного восторга. Искать пропавших котов ему нравилось гораздо больше, чем спасать от гибели полоумных тёток. Впрочем, это не мешало ему заливать своей подружке Ирке, что он занимается розыском особо опасных террористов. Ирка, конечно, не верила, но виду не подавала и молча использовала его для того, для чего он был ей нужен.

В Кольцовском сквере мы появились ровно в одиннадцать ноль-ноль. Похоже, у нас становится традицией принимать клиентов именно здесь. А что? Место удобное, находится в центре города, и как-то само собой приходит на ум, когда нужно назначить кому-нибудь встречу.

В октябре Кольцовский сквер был, конечно, уже не тот. В смысле, по сравнению с летом. Вокруг было пустынно. Не играла музыка, не бил фонтан. Лишь одна полная дама в сером пальто прогуливалась возле ограды. Это и была наша новая клиентка. Звали её Марина.

Марина оказалась женщиной деловой. Высказав для приличия комплимент, что считает нас детективами чуть ли не мирового уровня, и что её подруга Наташа просто страсть как нам благодарна, она сразу приступила к изложению своей проблемы:

– Мы с дочкой живём в общежитии. С недавних пор у нас стали происходить какие-то странные вещи. На нас кто-то стал ворожить. В замочную скважину пихают собачью шерсть, в дверь втыкают иголки. И, причём, втыкают не абы как, а строго в виде креста. Кроме этого, возле двери, на полу, мы несколько раз по утрам находили следы воска. Получается, что возле нашей комнаты по ночам ставят и зажигают свечи.

– А почему вы решили, что это ворожба, а не просто какое-нибудь хулиганство? – поинтересовался Игорёк. – Может, это просто дети балуются.

– Да я тоже сначала так подумала, – ответила Марина. – Но у нас на работе есть одна женщина, которая увлекается магией и всякими оккультными науками. Она мне и объяснила, что всё это – следы ворожбы. Причём, обряд какой-то нехороший. Этим обрядом, обычно, на кого-нибудь навлекают нечистую силу.

Я был в восторге. С нечистой силой нам доселе встречаться ещё не приходилось. Что ж, замечательно! Появился повод познакомиться.

– Скажите, а эту вашу знакомую, часом, не хотят убить? – не сдержался я.

– Нет, – резко ответила Марина. – И вы, молодой человек, напрасно иронизируете.

– Ну что вы, – возразил я. – Почему вы решили, что я иронизирую? Просто, понимаете… м-м-м… В общем, вам не приходило в голову, что вся эта ворожба – самый настоящий бред?

– Приходило, – обиженно парировала клиентка. – Вот вы и разберитесь. Я для этого к вам и обратилась. Выясните, что такое у нас там происходит. Что за призрак у нас там объявился.

– Призрак общежития! – задумчиво протянул я.

– Дочка у вас большая? – поинтересовался Игорёк.

– Большая. Шестнадцать лет. В этом году школу закончила. Сейчас в училище учится. А что? – Марина подозрительно посмотрела на Игорька.

– Да так, ничего, – пожал плечами Игорёк, и покраснел.

Мы задали нашей новой знакомой ещё несколько вопросов, затем попрощались, пообещав зайти к ней сегодня вечером, чтобы осмотреть место происшествия.

Общежитие встретило нас грозным окриком:

– Стоять! Кто такие? К кому?

Ох, вахта, вахта! Как же ты всегда раздражаешь!

Окрик исходил от внушительного вида бабищи, которая своей комплекцией могла дать фору любому борцу сумо. Её заплывшая жиром физиономия взирала на нас властно и грозно. Прямо как армейский прапорщик взирает на салаг-новобранцев. Мне на какой-то момент даже показалось, что мы, по ошибке, вместо общежития, забрели на некий сверхсекретный военный объект. Но, принюхавшись, я убедился, что мы попали по адресу. Чарующий аромат туалета в сочетании с возвышенными благоуханиями дешёвого стирального порошка, жареной рыбы и отварной требухи, создавали такую неповторимую по своей привлекательности атмосферу, которая бывает свойственна только общежитиям. Мой желудок грозно предупредил, что может взбунтоваться.

Воинственная вахтёрша, упиваясь собственной значимостью, долго изучала наши паспорта. Затем переписала содержащиеся в них данные в свой журнал, швырнула нам их обратно и рявкнула:

– Проходите.

Мы поднялись на третий этаж.

Должен с прискорбием признаться, что своего напарника Игорька мне иногда хочется убить, ибо он порой бывает просто невыносим. Когда мы встречаемся с клиентами в первый раз, он всегда рисуется перед ними, как всем известный Дон Жуан рисовался в своё время перед светскими вдовушками. Он напускает на себя важный вид, надувает щёки, всячески показывая, что из нас двоих главный он, а на меня смотрит так, словно я даже не доктор Ватсон, а всего-навсего миссис Хадсон. Но вот когда доходит до дела, то участь лезть на вражескую амбразуру почему-то всегда выпадает мне. Игорёк при этом каким-то образом постоянно умудряется спрятаться в кусты.

Хватит! В этот раз я твёрдо решил дать ему бой.

Осмотр места таинственной ворожбы нам практически ничего не дал. Марина показала нам клочки собачьей шерсти, которые ей регулярно приходится вытаскивать из замочной скважины. Мы их потрогали, пощупали. Игорёк даже понюхал, – он, как обычно, изображал из себя гения сыска. Осмотрели мы и следы иголок на двери. Действительно, иголки втыкались не абы как, а строго в форме креста. Но никакой разгадки это не дало. Стало ясно, что без слежки здесь не обойтись. Нужно было либо ставить скрытые видеокамеры, либо садиться в засаду и наблюдать.

Портативных видеокамер в нашем арсенале пока ещё не было, – средства не позволяли, – поэтому оставалось второе. Но как эту засаду организовать? Коридор общежития – это не улица, где спрятался в кустах, и следи себе, сколько хочешь. Здесь спрятаться негде. Здесь всё на виду.

Способ нам подсказала Марина.

– У нас в конце коридора, где окно, у батареи по ночам часто пьяные валяются, которых жёны домой не пустили. Они здесь ночуют, а утром, протрезвев, уходят. На них здесь никто внимания не обращает. Привыкли.

– Прекрасно! – воскликнул Игорёк. – Просто замечательный вариант! Его и используем. Сегодня ночью один из нас у вас тут подежурит.

С этими словами он посмотрел на меня, естественно полагая, что этим дураком буду я. Ну, уж нет. Дудки! При Марине я ему, разумеется, ничего не сказал. Но когда мы вышли на улицу, я наехал на него с такой решительностью, что он от неожиданности оторопел. Он, ведь, привык, что я на все его хитрости не реагирую. Всё! Хватит ездить на моём горбу! Валяться ночью в коридоре общежития, пусть даже и возле батареи, я не собираюсь. Теперь его очередь рисковать своей жизнью. Кстати, он для этого валяния очень даже хорошо подойдёт. Ему это не впервой. В студенческие годы он достаточно навалялся в общежитейских коридорах, так что ему не привыкать.

Игорёк похлопал глазами, попробовал что-то возразить, но я был непреклонен, и он сдался.…

Мой сосед по этажу Женька Сыр, как обычно, сидел на корточках у подъезда. Сегодня на нём были новые, шикарные, ослепительно белые штаны. Он с важным видом поглядывал по сторонам, явно полагая, что он неотразим.

– Олежик, привет! – заорал он, едва завидев меня. – Тебе не нужно сегодня кого-нибудь споить?

Надо сказать, что в последнее время его преследовала горькая ностальгия по тому памятному летнему дню, когда ему посчастливилось наклюкаться за мой счет, да ещё на этом заработать. Женьке так понравился этот калым, что он каждый день встречал меня взглядом, полным надежды, и провожал – полным разочарования. Так было и в этот раз. Я отрицательно помотал головой и развёл руками. Женька тяжело вздохнул.

– Олежик, ну ты, если что, обращайся, – жалобно протянул он.

Ночное дежурство моего напарника в коридоре общежития закончилось скандальным фиаско.

Мой мобильник затрезвонил ранним утром следующего дня. Это был Игорёк. Голос у него был глухой и подавленный. Я сразу почувствовал, что произошло что-то нехорошее.

– Что случилось? – спросил я. – Ты сейчас где?

– В милиции, – вздохнул Игорёк.

У меня отвисла челюсть. Наскоро одевшись, я помчался в отделение.

Выходя из подъезда, я опять наткнулся на Женьку Сыра. Он был не один. Рядом с ним сидел на корточках его младший брат Серёжка. На Серёжке красовались белые штаны, в которых накануне щеголял Женька Сыр. Похоже, эти штаны были у них одни на двоих, и они носили их по очереди. Братья явно были чем-то расстроены.

– Ты представляешь, Олежик, какая несправедливость, – начал в сердцах выговаривать Женька Сыр, когда я спросил его, что случилось. – Мать пообещала Серёге купить мобильный телефон, если он закончит четверть без троек. Ну, он и закончил без троек. А она, вместо того, чтобы выполнить своё обещание, всыпала ему по первое число.

Я остолбенел. Сырков – хорошист?! Пусть даже и младший. Это было что-то невероятное! И что же это за мать, которая, вместо того, чтобы наградить сына за такие успехи в учёбе, наоборот, его наказывает?

Я изумлённо переспросил:

– Серёж, у тебя в дневнике, что, одни четверки и пятёрки?

– Нет, – ответил он.

– А что? – не понял я.

– Двойки, – невозмутимо ответил Серёжка Сыр.

Я немного постоял, переваривая услышанное, а затем, поняв, в чём дело, дико расхохотался. Ну и комики!

Оба Сыра недоумённо смотрели на меня, явно не разделяя моего веселья.

– Олежик, чего ты смеёшься? – накинулся на меня Женька Сыр. – Она ведь не сказала, что Серёга должен закончить четверть на одни четвёрки и пятёрки. Она просто сказала, что без троек. Ну, он и закончил без троек. Он выполнил её условия. А она взяла и кинула его по полной программе.

Я пожелал Сырковым успешного разрешения этого недоразумения и побежал к остановке.

Когда я приехал в отделение, Игорёк, вместе с другими правонарушителями, задержанными в эту ночь, находился на «разборе полётов». Дежурный со значением сообщил, что воспитательную работу сегодня проводит лично начальник отделения. Я не знал, радоваться этому или огорчаться.

Что могло случиться? Моя голова раскалывалась от различных предположений, одно из которых было оригинальнее другого. Я уговаривал себя не накручиваться раньше времени и дождаться Игорька. С ним всё прояснится.

Наконец, мой напарник появился. Вид у него был жалкий: физиономия имела цвет перезрелого помидора, под глазами сверкали «фонари», от былой гордой осанки не осталось и следа, и только пузо осталось без изменений. Игорёк не был расположен к разговорам, и подробности прошедшей ночи мне удалось вытянуть из него лишь ценой огромных усилий.

Короче, случилось вот что.

Лежал наш Игорёк себе в коридоре общежития. Лежал, никого не трогал. Сам он тоже никого не интересовал. Наслаждался теплом от батареи, изображал упившегося колдыря, и краешком глаза наблюдал, не появится ли тот зловредный призрак, который систематически оскорбляет достоинство двери комнаты нашей новой клиентки Марины. Казалось, лежи себе, наблюдай, и ни во что не ввязывайся. Ан нет. Нашему Игорьку приспичило выяснить, что за шум да дикие крики доносятся из одной из комнат.

А в этой комнате проживали супруги Решёткины, которые своим нетрезвым нравом были знамениты на весь район. К их пьяным домашним ссорам уже давно все привыкли, и никто на них внимания не обращал. Но наш Игорёк этого не знал, и, возомнив себя поборником общественного порядка, решил сунуть к ним свой нос.

Впрочем, предоставим слово самому Игорьку. Вот дословно его письменное объяснение, которое он накатал в милиции:

«… Войдя в комнату, я обнаружил гражданина Решёткина, сидящим на обломках мебели, который нецензурно удивился моему появлению. Гражданка Решёткина была обнаружена мною вверху, сидящей на шифоньере и держащейся за люстру. На моё замечание, что его поведение можно квалифицировать как мелкое хулиганство, и что мелкое хулиганство наказывается в соответствии с Административным кодексом, гражданин Решёткин категорически заявил, что его нельзя называть мелким хулиганом, поскольку он человек с высшим образованием, после чего в знак протеста перебил всю оставшуюся посуду во главе с кастрюлей. На факт перебития посуды сидящая на шифоньере гражданка Решёткина отреагировала оскорблениями в адрес гражданина Решёткина в виде непозволительных приёмов рук и языка, сопровождая их оскорбительной мимикой лица. При попытке успокоить гражданина Решёткина, последний оказал мне сопротивление пустой бутылкой по голове и подбитием обоих глаз. Придя к выводу, что гражданин Решёткин умалишённый, я решил провести с ним воспитательную беседу. В ходе воспитательной беседы гражданин Решёткин сообщил, что конфликт с гражданкой Решёткиной у него начался с того, что он встретился с ней в «рюмочной», и теперь она ни в какую не желает расходиться. И что за два года сожительства он ни разу не был счастлив с ней ни в лотерее, ни по облигациям. Дальнейшая история сожительства Решёткиных осталась мне неизвестна, потому что в нашу беседу самым неожиданным образом вмешались люстра и гражданка Решёткина. Вмешательство в нашу беседу посторонних было воспринято гражданином Решёткиным очень критически, поскольку всё это упало на него. Между Решёткиными завязалась драка, которую я пытался разнять, в результате чего был избит обеими сторонами. После этого мы выпили бутылку водки, и я обнаружил себя на улице, одетым в незнакомое женское пальто. Проходящий мимо патруль милиции забрал меня в отделение.

Товарищ начальник милиции! Убедительно прошу не применять ко мне никаких мер воздействия и учесть, что я являюсь частным детективом, и пил водку без всякой задней мысли и исключительно по служебной необходимости…»

Говорят, что над этой объяснительной вся милиция ржала, как припадочная. Что касается начальника милиции, то когда он услышал от Игорька, что тот – частный детектив, то посоветовал ему больше на глаза не попадаться, иначе вся его детективная деятельность закончится весьма плачевно.

Наша клиентка Марина этим ночным инцидентом была страшно возмущена.

– Это что же такое получается? – гневно вопила она в телефонную трубку. – Я к вам за помощью обратилась, а вы с этими придурками Решёткиными выпивоны разводите! Всему этажу ночью спать не давали!

От её крика мой мобильник чуть не взорвался. Пока она кричала, я лихорадочно соображал, как бы нам «отмазаться». И придумал вот что. Когда она, наконец, затихла, я спокойно, но твёрдо сказал, что нас не надо учить работать, что мы знаем, что делаем, и что Игорёк не просто так выпивал с Решёткиными, а проводил оперативную разработку, и, кстати, серьёзно пострадал.

Марина немного помолчала, а затем упавшим голосом принялась извиняться за то, что она ничего не поняла, что она такая дура, и умолять нас не бросать начатое дело. Я для вида немного поломался, побрюзжал, а затем великодушно её простил. Марина была счастлива.

Моя хитрость сработала. Но мне от этого было не легче. К разгадке тайны мы ни то, что не приблизились ни на шаг, а напротив, создали себе дополнительные проблемы.

Кому же так досадила Маринина дверь? Ответ на этот вопрос мне, по всей видимости, придётся искать одному. Во всяком случае, пока. Игорёк, после ночи, проведённой в милиции, явно был не трудоспособен. Ему потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя от пережитого шока, и погасить под глазами «фонари», которыми его щедро наградили супруги Решёткины.

Что ж, ночного дежурства в коридоре мне, похоже, не миновать.

Чёрт бы побрал этого Игорька!…

В общежитие я отправился в тот же вечер.

Проник на «объект» я легко. Вахтёрша, правда, как обычно стала кричать из своей будки про документы, и про то, что после одиннадцати к ним вход воспрещён. Но я, ни слова не говоря, невозмутимо прошествовал мимо. Она ещё немного поверещала, но потом затихла. Я поднялся на третий этаж, прошёл в конец коридора и рухнул на пол.

Я лежал у батареи, закрыв лицо руками, и сквозь щёлочку наблюдал за происходящим.

Пейзаж вокруг особым изяществом не отличался. Обычный общаговский коридор, с общим умывальником и общей кухней. С одной стороны – окно, с другой – стена, исписанная вдоль и поперёк названиями популярных в здешней подростковой среде рок-групп, по бокам – двери комнат.

Время было позднее. Жильцы разошлись по своим комнатам. В коридор практически никто не выходил. А те немногие, кто выходили, на меня никакого внимания не обращали. Это были две дамы. Первую из них звали Маша. Она была очень толстая, и имела весьма своеобразный голос. Её говор походил на кудахтанье курицы, извещающей общественность, что она успешно снесла очередное яйцо. Вторую – Оля. Оля держалась очень уверенно, очень властно, и с очень большим достоинством. Сначала она ругалась с Машей, затем с Пашей. Пашей являлся её несчастный супруг.

– Вот он, явился, посмотрите на него! – гневно воскликнула она, когда в коридор с лестничной клетки вошёл маленький, худенький, сгорбленный, забитый мужичонка. Голос у этой Оли был – дай боже! С таким громовым голосом ей бы ротой командовать, и никакой мегафон не нужен. Когда она в другом конце коридора говорила что-то шёпотом, я ясно различал все её слова. А уж как она терроризировала Пашу, слышал, наверное, весь микрорайон.

– Где ты шляешься? Я просто с ног валюсь! – закричала она на мужа, властно уперев руки в бока.

Паша втянул голову в плечи и, как пришибленный, суетливо засеменил домой.

– Быстро переодевайся и марш на кухню чистить картошку! – скомандовала Оля ему вслед.

Паша исчез в комнате, затем вышел оттуда в домашнем трико и направился на кухню.

– Что ты делаешь? – донёсся через некоторое время недовольный возглас Оли. – Зачем ты чистишь картошку? Ступай лучше помоги дочери решить задачу. Она не виновата, что она бестолковая. Она не выбирала себе отца.

Паша послушно вернулся обратно.

– Господи, когда же кто-нибудь починит кран? – продолжала разоряться Оля. – Сколько можно затыкать его тампонами!

Она ещё немного повозилась на кухне, затем отправилась в свою комнату.

– Что ты пристал к ребёнку? – донеслось оттуда. – Дай ей спокойно решить задачу! Иди на кухню чистить картошку.

Паша вышел из комнаты и безропотно направился на кухню. Спустя две минуты туда снова влетела Оля.

– Что ты путаешься под ногами? Зачем ты чистишь картошку? Я и так вижу, что ты ничего не делаешь. Удели хоть немного внимания своей дочери. Помоги ей похудеть. Ты знаешь, что сегодня на уроке физкультуры она сорвалась с перекладины? Перекладина не выдержала.

Бедный Паша снова вернулся в комнату. Но Оля ненадолго оставила его в покое.

– Что ты прицепился к дочери? – снова донеслось из-за их двери. – Чтобы картошку не чистить? Иди готовить ужин.…

Оля перестала гонять своего Пашу только к часу ночи.…

Общежитие спало. Я был в коридоре в полном одиночестве. Единственной моей собеседницей была невесть откуда приблудившаяся кошка, да и та дремала на батарее. Лежать на грязном полу было неприятно. И дело здесь не в том, что пол был грязный. Даже если бы он был вычищен и вылизан до блеска, удовольствия от этого мне бы не прибавилось. Есть, всё-таки, такая штука, как осознание собственного человеческого достоинства. И если ты чувствуешь себя человеком, а не свиньёй, то лежать среди шелухи от семечек, сигаретных окурков и прочего мусора радости не доставляет. Во всяком случае, на трезвую голову. Хотя, кому как. Игорьку, например, всё это было бы до лампочки, будь он хоть пьяный, хоть трезвый.

Я лежал и с тоской вспоминал свою комнату, свой удобный диван, свою мягкую подушку, своё тёплое пуховое одеяло. Воистину, всю прелесть домашнего уюта начинаешь ценить только тогда, когда волей случая оказываешься в таких вот походных условиях.

Стремясь сгладить тоску, я пытался думать о чём-нибудь приятном. Глаза мои стали слипаться, сознание всё больше и больше затуманивалось дремотой. Вдруг до меня донёсся какой-то шум. Я вздрогнул и повернул голову. В центре коридора стояла какая-то болонка, и подозрительно попеременно смотрела то на меня, то на кошку, которая, выгнув спину, страшно шипела на неё с батареи.

Я не знаю, что уж такого оскорбительного прошипела она болонке на своём кошачьем языке, но та взбеленилась не на шутку и подняла жуткий скандал, защищая своё оскорблённое собачье достоинство.

Она же перебудит весь коридор! Болонку нужно было срочно прогнать.

– Брысь! – цыкнул на неё я.

Но болонка вместо того, чтобы испугаться, рассвирепела ещё больше. Тогда я размахнулся, делая вид, что собираюсь в неё что-то швырнуть. Моя хитрость попала в цель: болонка с визгом бросилась прочь. Я облегчённо вздохнул и снова свернулся калачиком возле батареи. Благодарная кошка спрыгнула вниз, устроилась возле меня и замурлыкала.

Я полагал, что инцидент с болонкой исчерпан. Но не тут-то было. Минут через пятнадцать она появилась снова. И не одна. Вместе с ней прибежал какой-то субтильный мопс. Вдвоём с этим тинэйджером они закатили такой визг, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Я в бешенстве вскочил с пола и сделал в их направлении несколько угрожающих шагов. Это подействовало. Болонка и мопс с жалобным визгом бросились прочь. Я снова улёгся у батареи. Кошка смотрела на меня восхищённым взглядом и замурлыкала ещё сексуальнее.

Я полагал, что в этот раз инцидент уж точно исчерпан, и что собаки больше здесь не появятся. Но не тут-то было. Где-то ещё через пятнадцать минут эта сумасшедшая парочка вернулась снова. И не одна. Вместе с ними в коридор влетели какие-то две забулдыжные дворняжки. Где они их только откопали? Четверо на двоих – это уже серьёзно.

Кошка перепугалась и предательски удрала. Вопреки всем законам природы, собаки за ней не погнались. Весь свой гнев они переключили на меня. Хай стоял неимоверный. Из комнат стали доноситься недовольные возгласы. Я лихорадочно соображал, что мне следует делать, и, опасаясь, что в коридор могут высунуться жильцы, не нашёл ничего более умного, как упасть на пол и притвориться спящим. Собаки расценили это как свою победу и радостно накинулись на меня. Они, наверное, съели бы меня живьём. Но меня спасла толстая Маша. Выйдя в коридор, она яростно набросилась на собак:

– Ну что вы к нему прицепились? Пьяного никогда не видели? Чем он вам мешает? Пусть себе лежит на здоровье.

Собаки оторопели. Они, видимо, не ожидали, что за меня кто-то посмеет заступиться. Придя в себя от неожиданности, они развернулись и дружно набросились на толстую Машу:

– Гав – гав – гав!

Толстая Маша не стерпела такого оскорбления и вступила с собаками в яростную перепалку:

– Кто вы такие есть, чтобы меня тут облаивать?!

– Гав – гав – гав!

– Сами туда идите!…

Толстая Маша сражалась, как могла. Но силы были неравны. Собак было больше, и они толстую Машу уверенно перелаивали. Голос её становился всё слабее и слабее. Она отступала всё дальше и дальше, и уже почти прижалась к стене, как неожиданно грянула тяжёлая артиллерия. В коридор высунулась громогласная Оля. Громогласная Оля гавкнула так, что с потолка посыпалась штукатурка.

– Что тут такое? А ну марш по домам! Щас всех поубиваю к чёртовой матери!

Толстая Маша вздрогнула. Все её сто пятьдесят сантиметров в длину и сто пятьдесят в ширину мгновенно испарились из коридора. Собаки, поджав хвосты, пулей бросились прочь. В коридоре стало тихо. Громогласная Оля, уперев по-хозяйски руки в бока, ещё немного постояла, воинственно поглядывая по сторонам. Затем, убедившись, что общественный порядок восстановлен, торжественно вернулась в свою комнату.