Текст книги "Цвет крови. Заглянувшие в Бездну"

Глава 14
Соломон

Вера сажала цветы перед домом, когда со стороны калитки послышался негромкий стук и голос:

– Хозяюшка! Разрешите войти?

Вера настороженно вскинула голову.

За последние несколько дней в поселке у нее появились знакомые, но этот голос был ей незнаком.

За забором стоял мужчина лет пятидесяти. Высокого роста, статный, с широким размахом плеч. Лицо у него было тоже широкое с крупными чертами. Густые светло-русые с проседью волосы зачесаны назад. Борода и усы той же масти не делали его старше и не придавали солидности, скорее даже наоборот, было в этом что-то от мальчишеского стремления выглядеть постарше. На мужчине были широкие голубые джинсы, местами вылинявшие до белого, и светло-коричневая рубашка навыпуск с вышитыми цветными узорами. На ногах – резиновые вьетнамки.

– Меня зовут Соломон Юрьевич Шток, – представился мужчина. – Я… ну, как бы глава этой колонии, – при этих словах он по-девичьи смущенно потупил взор. – Я все ждал, что вы ко мне заглянете. Но, не дождавшись, решил сам нанести визит.

– Я собиралась… Честное слово, собиралась… Но… Все как-то…

Вера показала перепачканные землей руки.

– Я понимаю, – улыбнулся Соломон Юрьевич. – Обживаетесь на новом месте.

– Да! – с готовностью кивнул Вера. – Я уже на работу устроилась. В два разных места! В библиотеку и в магазин.

– Замечательно, – все так же с улыбкой произнес Соломон Юрьевич. – Так вы позволите? – Он постучал пальцами по калитке.

– Да! Конечно! Проходите!

Вера отметила, что начала суетиться, что обычно было ей не свойственно. Она переставляла с места на место горшки с цветами, которые еще не успела высадить в землю, хотя в этом не было никакой необходимости, собирала садовые инструменты, роняла и снова собирала.

Вероятно, все дело было в том, что она не знала, чего ждать от визита Соломона Юрьевича.

Димон, помнится, сказал, что Соломон все объяснит.

Все!

Это слово угнетало Веру своей безысходной определенностью. Когда она будет знать Все, то уже не сможет укрыться за стеной неведения и жить, делая вид, будто не происходит ничего выходящего за рамки того, что принято называть естественным ходом вещей. Или, еще лучше, обыденностью.

Ну да, она попала в этот поселок не совсем по своей воле. Да, поселок был необычный. Или, лучше сказать, не похожий на то, что Вере доводилось видеть прежде. Но на все эти странности, постаравшись, можно было закрыть глаза. И у Веры это почти получилось. Потому, что она не знала истинную причину происходящего.

Когда же ей станет известно Все, она будет поставлена перед необходимостью принять некое решение. Окончательное и пересмотру не подлежащее.

После всего, что произошло, Вере хотелось просто тишины и покоя. Если бы была такая возможность, она бы захлопнулась в раковине, как устрица, и даже не выглядывала из нее. Какое-то время.

Соломон Юрьевич распахнул калитку и не спеша пошел по выложенной плиткой дорожке.

– Землю облагораживаете?

– Цветы сажаю, – Вера в очередной раз выронила садовые инструменты и снова принялась их собирать. – Я вообще-то не любительница ковыряться в земле…

– Для не любительницы у вас неплохо получается, – Соломон Юрьевич остановился возле сидящей на корточках девушки. – Да оставьте вы свои инструменты. Никуда они не денутся.

Он протянул Вере руку.

Но Вера все же побросала инструменты в синее пластиковое ведерко и сама поднялась на ноги.

– Извините, у меня руки в земле.

– Это хорошо, – коротко кивнул Соломон Юрьевич. – Если вы начали что-то сажать, значит, рассчитываете задержаться здесь надолго. Верно?

Столь прямой вопрос поверг Веру в растерянность.

Какой ответ он хочет от нее услышать?

Или это вежливый намек на то, что пора убираться?

Выходит, они с Андрейкой им не подходят?..

Им – это кому?..

– Простите, мне надо помыть руки.

– А вот это уже совершенно лишнее, – недовольно сдвинул брови Соломон Юрьевич.

– Простите?

– То, что вы все время извиняетесь. Вы у себя дома и вольны делать здесь все, что захотите. Это я пришел к вам в гости.

Вера могла бы сказать, что она сильно сомневается в том, что она у себя дом. Ей нравился этот дом, но он ей не принадлежал. Они с Андрейкой всего лишь жили в нем. До тех пор, пока позволял хозяин. А хозяином, судя по всему, был как раз Шток.

Но она не стала ничего этого говорить, а молча пошла в дом.

Открыв на кухне кран, она взяла мыло и начала мыть руки.

Она мыла руки тщательно и неспешно, неосознанно оттягивая разговор со Штоком, избежать которого было уже невозможно.

– Брат в школе?

– Да.

Вера выключила воду и взяла полотенце.

– Вы ничего не стали переделывать? – повел руками по сторонам Соломон Юрьевич.

– Боюсь, хозяева будут недовольны, – не сдержавшись, резко ответила Вера.

– Вера Викторовна, вы здесь хозяйка. Димон вам этого не сказал?

– Сказал. Но мне не очень-то в это верится.

Соломон Юрьевич засунул руки в широкие карманы, качнулся с пяток на носки и с интересом посмотрел на Веру.

– Почему?

– Потому, что никогда прежде мне дома не дарили.

– Что ж, все когда-нибудь случается в первый раз.

– Банально.

– А что не банально? То, что за вашим братом явились ловчие? То, что Димон спас вас? То, что он привез вас сюда, в единственное место, где вы можете чувствовать себя в безопасности?

– Я благодарна вам за это.

– При чем тут я? – Соломон Юрьевич пожал плечами. – Это все Димон. Вам повезло, что в вашей поликлинике у него есть осведомитель.

Вера прижала пальцы к вискам и затрясла головой.

– Я ничего не понимаю!.. Простите.

– Вы слишком часто извиняетесь, – Соломон Юрьевич взял стул и пододвинул его к обеденному столу. – Вы разрешите?

– Разумеется, садитесь. Хотите чаю?

– Нет, – Соломон Юрьевич присел на краешек стула и положил локоть на стол.

– Извините, но кофе у нас нет.

Соломон Юрьевич усмехнулся.

«Ему смешно, что я снова извинилась», – догадалась Вера.

– Я пришел за тем, чтобы поговорить, – сказал Соломон Юрьевич. – Чай я могу и дома попить.

– Хорошо, – Вера взяла стул и села напротив, по другую сторону стола. – Давайте говорить.

Соломон Юрьевич положил обе руки на стол перед собой.

– Вы понимаете, почему вы тут оказались?

– Потому, что мой брат – альтер.

– Верно. Альтер. А что это значит?

– Он болен.

– Андрей кажется вам больным?

– Это заболевание проявляется не сразу. Долгое время оно может протекать в скрытой, почти незаметной форме.

– Это информация из телевизора.

– Об этом всюду говорят и пишут.

– Ну хорошо. А почему забирать вашего больного брата приехали дюжие молодцы с автоматами?

– Это делается в целях безопасности. Бывали случаи, когда напуганные соседи нападали на альтеров.

– А вот, значит, как, – Соломон Юрьевич усмехнулся и покачал головой. – Вы сами-то этому верите?

– У меня нет причин не верить.

– Кому?

– Простите?

– Кому вы верите?

Вера растерялась.

– Я не понимаю, куда вы клоните.

– Да никуда я не клоню, – устало вздохнул Соломон Юрьевич. – Пытаюсь понять, почему вы верите тем, кому верить нельзя?

Вера пожала плечами. Ей был непонятен вопрос, поэтому она не собиралась на него отвечать.

– Ну хорошо. – Соломон Юрьевич провел ладонями над столом, словно разглаживал скатерть. – Вы уверены, что ваш брат серьезно болен. Вы уверены, что люди, пришедшие за ним, собирались ему помочь. Почему в таком случае вы не дождались их, а бросили все и ушли с Димоном?

Это был вопрос, который Вера и сама постоянно себе задавала. По всей видимости, она приняла решение импульсивно, не задумываясь о последствиях. Она просто не хотела отдавать Андрейку в чужие руки. Но теперь она сильно сомневалась в том, что поступила правильно. Андрейка был с ней. Но он был болен. И пока она не знала, сможет ли он здесь получить необходимую медицинскую помощь.

– Вы не слышали про сайт «Альтер. нет»?

– Он заблокирован по решению правоохранительных органов за распространение материалов, подрывающих государственные устои.

– Достаточно проявить совсем немного сообразительности для того, чтобы открыть заблокированный сайт.

– Я не хакер и не компьютерный гений. Да и вообще мне это не надо. Информации о альтерах и без того полно.

– Полно-то, может, и полно. Да только все это вранье.

– Вы так считаете?

– Да, я считаю, что власти намеренно дезинформируют своих граждан. Это происходит не только у нас в стране, а по всему миру. И тянется это не год и не десять лет, а столетия.

– Ага, – многозначительно произнесла Вера. – Масонский заговор?

– Что-то вроде того. Только посерьезнее.

– И кому это нужно?

– Власть имущим и денежным мешкам.

– Зачем?

– Чтобы вечно жить и править.

– То есть альтеры представляют для них угрозу?

– Скорее, наоборот, спасение.

– Я ничего не понимаю, – честно призналась Вера.

– Альтер – это не болезнь. Это всего лишь незначительная генетическая мутация, передающаяся через митохондриальную ДНК по материнской линии и крайне редко проявляющаяся. Условно говоря, альтеры – это что-то вроде альбиносов. В целом обычные люди. Но немножко отличающиеся от остальных. Само собой, никакой угрозы для общества они не представляют. Даже дети у них почти никогда не рождаются альтерами. Более того, ребенок, родившийся потенциальным альтером, совсем не обязательно должен становиться истинным альтером. Достаточно какое-то время придерживаться не очень строгой диеты, чтобы все признаки и проявления альтера исчезли раз и навсегда. И потенциальный альтер становится нормальным человеком.

– Почему же врачи этого не делают?

– Потому что им нужны именно альтеры.

Вера откинулась на спинку стула.

– Откуда вы все это знаете?

– Ну, начнем с того, что я сам альтер. Мне семьдесят шесть лет. Можете не говорить, я и сам знаю, что выгляжу моложе. Это одно из свойств истинного альтера. Я никогда не лежал ни в каких клиниках, меня никто не лечил, но, тем не менее, чувствую я себя превосходно. Как и другие альтеры, живущие в нашем поселке. Можете поговорить с любым. Ни у кого из нас нет никаких проблем со здоровьем.

– Откуда мне знать, что это правда?

– А какой смысл мне вам лгать? Какой смысл лгать вам всем остальным жителям поселка?

В этом Соломон Юрьевич был прав. Если у него и имелись причины водить Веру за нос, то запрятаны они были так глубоко, что понять их было решительно невозможно.

Вере очень хотелось бы поверить в то, что говорил собеседник. Но как не было оснований для недоверия, так не было их и для веры.

Если Соломон Юрьевич прав, почему тогда по всему миру идет тотальная охота на альтеров? Почему везде и всюду с утра и до ночи твердят, что болезнь альтеров – это угроза человечеству?

Вера обвела взглядом комнату.

Подвесной шкаф для посуды. Письменный стол со стопкой книг и ноутбуком. Книжные полки. Открытый стеллаж. Еще один стол, за которым Андрейка делает уроки…

Стены, выкрашенные в бледно-голубой цвет.

Если бы она сама выбирала краску для стен, то выбрала бы ту же самую.

Это была случайностью или здесь про нее все знали?

– У меня складывается впечатление, что я говорю что-то не то, – Соломон Юрьевич вновь сделал движение открытыми ладонями над столом. – Я говорю, а вы меня как будто не слышите. Как будто вам все это неинтересно. Тогда, может быть, вы сами меня о чем-то спросите?

– Вы сказали, что с помощью простой диеты можно вернуть альтера в нормальное состояние.

– Ну, во-первых, в состоянии альтера ничего ненормального нет. А во-вторых, да, если альтер находится в процессе своего становления и не стал еще истинным альтером, этот процесс можно довольно просто остановить.

– Я хочу, чтобы Андрейка стал нормальным человеком.

Соломон Юрьевич недовольно поморщился.

– Когда вы так говорите, то создается впечатление, что альтеров вы считаете ненормальными.

– Хорошо, пусть Андрей станет обычным человеком. Это возможно сделать?

– Вполне, – Соломон Юрьевич взмахнул кистью руки, будто прогоняя надоедливую муху. – Собственно, я потому и пришел, что, если судить по изменениям биохимии крови, процесс инициации вашего брата начнется очень скоро.

– Вы брали у Андрея кровь?

– Я видел результаты анализов из поликлиники, которые прихватил Димон. Хотя сдать анализ крови – идея неплохая. Наш врач довольно точно скажет, когда начнется инициация. И к этому моменту мы уже должны будем принять окончательное решение, быть ли Андрею альтером или, как вы говорите, – Соломон Юрьевич усмехнулся в усы, – обычным человеком.

– Я уже все решила.

– Увы, одного вашего решения мало. Решение должен принять сам Андрей.

– Он же еще ребенок.

– Он – потенциальный альтер.

– Я его старшая сестра, и я приняла решение!..

– Секундочку, – Соломон Юрьевич чуть приподнял лежащую на столе ладонь. – Как я понимаю, вы считаете, что, если Андрей станет обычным человеком, то вы сможете вернуться к своей обычной жизни?

– У вас тут все очень здорово, – быстро, будто оправдываясь, заговорила Вера. – Просто замечательно. Но у нас есть свой дом и своя жизнь.

– Забудьте, – коротко махнул рукой Соломон Юрьевич. – У вас больше нет ни дома, ни прежней жизни. Даже при том, что ваш брат станет, как вы это называете, обычным человеком, вас все равно не оставят в покое.

– Кто?

– Отдел «О». Слышали про такой?

– Нет.

– И не мудрено. Вас с братом изолируют от общества. Не знаю, как именно, но они непременно сделают это. Может быть, посадят вас в один из так называемых «пансионатов», в которых они держат захваченных альтеров. Вы, как говорят в фильмах про шпионов, слишком много знаете. Например, вам известно, как сделать из потенциального альтера обычного человека. А отделу «О» нужны истинные альтеры. Обычных людей и без того полным-полно. Более того, в вашем разуме уже зародился червь сомнения. И с каждым днем он будет становиться все больше и больше. Системе нужны люди, которые верят. Те же, кто сомневается, представляют для нее угрозу.

– Постойте! О какой системе вы говорите?

– О той самой, которая поставила альтеров вне закона. И вы с братом уже выпали из этой системы. Вас будут держать в изоляции только потому, что на вас больше нельзя полагаться. А полагаться на вас нельзя, потому что вы теперь знаете, что в основе этой системы лежит тотальная ложь. Разумеется, от вас будут пытаться получить информацию о тех, кто вам помогал. Но у нас есть методики, с помощью которых мы можем защитить себя. Вы даже под гипнозом не сможете вспомнить ни одного имени, ни одного лица. При всем вашем желании вам не удастся дать сколько-нибудь вразумительное описание этого поселка, позволяющее выяснить, где он находится. Но, вернувшись домой, вы сами себя подставите под очень серьезный удар.

– Ничего бы этого не было, если бы мы не оказались здесь! – в сердцах выпалила Вера.

– Да, – не стал возражать Соломон Юрьевич. – И брата вашего с вами уже не было бы. Но вы продолжали бы жить, теша себя мыслями о том, что сейчас ваш брат в каком-то очень хорошем пансионате, где о нем заботятся высококлассные специалисты. Быть может, порой вас посещали бы мысли о том, что, наверное, ваш брат мог бы позвонить по телефону или написать имейл. Ведь не существует такой инфекции, которая может передаваться по телефонным проводам. Однако с вашей способностью верить во всяческую чушь, вы, скорее всего, и этому нашли бы какое-нибудь идиотское объяснение.

Вера вспыхнула, как спичка, чиркнувшая о коробок.

– Даже не пытайтесь спорить со мной, – легко осадил ее Соломон Юрьевич. – Вы не знаете и тысячной доли того, что известно мне. А голова у вас забита пропагандистским бредом. Просто сядьте и успокойтесь.

Вера попыталась последовать совету.

– Сделайте глубокий вдох и на несколько секунд задержите дыхание.

Вера глубоко вдохнула, сосчитала до пятнадцати, после чего медленно произнесла:

– Я вам не верю.

Соломон Юрьевич будто не услышал этих слов.

– Налить вам чаю? – спросил он.

– Вообще-то, это вы у меня в гостях.

– И что с того? Я не могу за вами поухаживать?

Соломон Юрьевич встал, набрал в чайник воду из-под крана, поставил чайник на плиту и включил ее.

– Где у вас заварка?

Вера молча указала на полку, где стояли разноцветные банки с чаем.

– Вы пьете зеленый или черный?

– Красный.

Соломон Юрьевич удивленно вскинул бровь.

– Приятно иметь дело со знатоком.

Открыв одну из банок, он понюхал насыпанный в нее чай, закрыл и поставил на место. Чаем во второй банке он тоже остался недоволен. И только изучив содержимое третьей банки, Соломон Юрьевич удовлетворенно кивнул.

– У нас в магазине очень неплохой выбор чая, – сказал он.

За тем, как Соломон заваривал чай, приятно было наблюдать. Он не совершал ни одного лишнего движения. Как будто проделывал все это уже тысячу раз. Причем именно в этом месте, с этой посудой и в точно такой же последовательности.

Залив заварку кипятком, он, как фокусник, сделал над чайником магический пасс растопыренной пятерней. Затем взял из шкафчика чашку и блюдце и поставил их перед Верой.

– Пока чай заваривается, у вас есть три минуты, чтобы задать мне самый главный вопрос, – сказал он.

– О чем? – растерялась Вера.

– Это плохой вопрос. Попытайтесь снова.

Вера задумалась. Она чувствовала, что помимо воли попала под обаяние этого удивительного человека. Быть может, все дело было в его умении вести беседу. Соломон Юрьевич Шток ни с чем не спорил и ничего не пытался доказать. Он просто говорил, давал собеседнику возможность самому делать выводы из услышанного. Но при этом он виртуозно манипулировал чувственно составляющей разговора. Он будто дергал за невидимые ниточки, тянущиеся к самому сердцу и таким образом направлял эмоции собеседника в нужное ему направление.

– Кто такие альтеры? – спросила Вера.

Соломон Юрьевич щелкнул пальцами и направил указательный палец на девушку.

– Великолепно! В яблочко! – кончиками пальцев он выбил из поверхности стола отрывистую дробь. – Название «альтер» появилось в самом начале двадцатых годов прошлого столетия. Его ввел в обиход немецкий оккультист Рудольф Штайнер. Его теория относительно происхождения альтеров и их места в мире не выдерживает никакой критики. Однако термин прижился. В немалой степени потому, что звучит не столь устрашающе, как тот, что использовался до него.

– И как же называли альтеров прежде?

Соломон Юрьевич чуть прищурился.

– Даже не догадываетесь?

– Нет.

– Вампирами.

Глава 15
Димон

Выйдя из электрички, Димон обеими руками поправил на голове бандану с разноцветным пацификом и быстро, из-под локтей, бросил настороженный взгляд по сторонам.

Ранние осенние сумерки уже сгустились настолько, что на платформе зажгли фонари. Недавно прошел короткий дождь – асфальт под ногами мокрый, но луж нет. Небо успело избавиться от туч. Летом дождь порой начинает лить с чистого, голубого неба, когда солнце блещет как ненормальное. Осенью такого не бывает.

Из электрички вместе с Димоном вышли двенадцать человек. Трое направились к переходу. Остальные дружно двинули в сторону выхода на привокзальную площадь, где останавливались автобусы.

Ничего подозрительного Димон не заметил. Да и не должно было ничего случиться. Но осторожность никогда не бывает излишней. Это он давно уяснил.

Димон поднял воротник кожаной куртки, сунул руки в карманы и бодро зашагал к выходу с платформы.

Он пропустил первый автобус, на котором уехала большая часть тех, кто приехал на одной с ним электричке, и сел во второй, даже не взглянув на номер. Ему было все равно, куда ехать. До встречи с Рушаном оставалось три с половиной часа. А нужный им объект Димон нашел бы с закрытыми глазами, хотя впервые оказался в этом городе. Одной из присущих ему уникальных способностей, которую путем долгих тренировок Димон довел почти до совершенства, было умение ориентироваться на местности. Ему достаточно было только взглянуть на карту любой незнакомой территории, чтобы почувствовать себя так, будто он там родился и вырос, знал любой двор и каждую подворотню. Очень полезный навык, когда уходишь от погони.

Проехав шесть остановок, на седьмой Димон вышел.

Перейдя дорогу, он оказался у входа в старый парк с огромными, развесистыми деревьями, посыпанной гравием центральной аллеей, деревянными скамейками с изогнутыми спинками и декорированными под газовые фонарями. На первой же скамейке сидели две бабули в вязаных кофточках и ситцевых платочках. Быстро взглянув на Димона, они склонили друг к другу седые головы и принялись шепотом обсуждать незнакомца. Проходя мимо них, Димон учтиво поклонился. Бабули ответили ему вежливыми, полными достоинства наклонами голов. Вежливость, некогда присущая и столицам, ныне сохранилась только в маленьких уездных городках.

Неторопливо шествуя по аллее, Димон пересек парк и вышел на улицу с другого его конца. У него не было никакой цели. Он просто гулял. Шел по узким улочкам, то поднимающимся вверх, на вершину холма, то крутым зигзагом сбегающим вниз. Рассматривал деревянные и полудеревянные одно– и двухэтажные домишки и дома. Одни стояли завалившись на сторону, с заколоченными окнами, просевшими крышами и обвалившимся крыльцом. То ли их покинули, потому что они стали непригодными для жилья, то ли они обветшали и начали рассыпаться, потому что их бросили. Другие гордо поглядывали по сторонам сверкающими стеклами, обрамленными резными наличниками, и выпячивали свежевыкрашенные бока. В этих домах жизнь продолжалась.

К вящей радости Димона, кошмарики современной цивилизации в виде торговых центров, сетевых супермаркетов, круглосуточных магазинов, разноцветных киосков, торгующих всем чем угодно, и фитнес-центров, хотя и проникли на улицы города, но не заполонили их. Захватив лишь отдельные небольшие сектора, все остальное они оставили почти нетронутым. Со стороны все эти блестящие новшества смотрелись как стеклянные глаза, которые, как бы они ни были хороши, все равно не заменят настоящих. Когда-нибудь бульдозеры, взревев, примутся ломать старые дома, не думая о том, что вместе с ними срывают саму историю, о которой на словах так пекутся те, кому это положено по долгу службы. На освобожденных площадях поднимутся безликие, многоэтажные офисные центры. И вот тогда уже город окончательно потеряет свое лицо, превратившись в одну большую искусственную челюсть, способную только рвать и кусать, кусать и рвать. Димону очень хотелось верить в то, что время это придет нескоро. А может быть, и вовсе не придет, заплутав где-нибудь по дороге.

Город назывался Кунгур. Находился он в Пермской области. Димон специально взял билет на самолет не до Перми, а до Екатеринбурга. Там он сел на поезд. А на подъезде к Кунгуру пересел на электричку. Он всегда выбирал сложные маршруты с несколькими пересадками, чтобы быть уверенным, что за ним не наблюдают. Работа, которой Димон занимался, сделала из него параноика. Хотя, конечно, лучше быть параноиком, чем оказаться в пансионате для альтеров.

Рушан летел до Ижевска. Дальше – поездом до Перми. Оттуда до Кунгура часа три на машине. С Димоном он должен был встретиться в двадцать три тридцать неподалеку от места, где им предстояло работать.

Димон всегда называл работой то, чем он занимался. Некоторые относились к этому с непониманием. Другие – с насмешкой. Ну а что это было, если не работа?

Приметив по пути вывеску «Кунгурская керамика», Димон заглянул в лавку. Это была именно лавка, в старом купеческом стиле, а никакой не магазин. Прежде чем попасть в нее, нужно было подняться по крутой деревянной лестнице и пригнуться, чтобы не ушибить голову о низкую притолоку. Товары были выставлены на открытых полках, тянущихся вдоль стен. То, что интересовало, можно было взять в руки и посмотреть. Даже кассовый аппарат, стоявший рядом с улыбающейся продавщицей, не смазывал впечатления путешествия во времени примерно на полтора века назад.

Горшки, кувшины, чашки, штофы, блюда, тарелки, фигурки животных.

Димону приглянулась пузатая свинья-копилка, ярко-розовая, с васильками на боках. Он едва не купил ее, тем более что и цена по московским меркам была смешная. Но, прикинув, Димон решил, что не довезет свинью до Москвы. Непременно расколотит. И будет жалко.

Поставив свинью на место, Димон улыбнулся продавщице, пожал плечами и вышел на улицу.

Осень в этом году радовала как никогда. Середина сентября, а на улице будто весной пахнет. Вот только темнеет рано, как и полагается осенью.

Димон зашел в следующую лавку, называвшуюся «Малахитовая шкатулка». Выбор изделий из уральских самоцветов был настолько велик, что Димон растерялся. Заметив это, на помощь ему тут же пришла молодая симпатичная продавщица со светлым хвостиком на затылке и россыпью веселых веснушек на носу и щеках. Следуя ее советам, Димон просмотрел множество бус, браслетов, колец и шкатулок. И в конце концов выбрал небольшое ожерелье из черного агата. Ему понравился глубокий, насыщенный черный цвет камня, поглощающего всю видимую часть спектра падающего на него света. Продавщица его выбор одобрила и упаковала ожерелье в прозрачный пакетик. А Димон спрятал его во внутренний карман куртки.

Часовая стрелка миновала цифру «десять» и пора было двигаться в сторону места встречи.

Димон с Рушаном приехали в Кунгур для того, чтобы помочь еще одному потенциальному альтеру скрыться от ловчих. Лаборант из местной поликлиники, делавший анализ крови четырнадцатилетнему пареньку, которого родители привели к врачу с характерными жалобами на потерю аппетита, тошноту и головные боли, был связан с альтерами. Он придержал результаты анализа на пару дней и передал их врачу только вчера. Сегодня альтера должны забрать ловчие. Которые всегда работают по ночам. Своего пансионата в Кунгуре нет – слишком мал для этого городок. Значит, за альтером явится команда ловчих из Москвы или Питера. Чтобы туда же его и переправить. Но Димон с Рушаном их опередят.

Сейчас альтер находится в поликлинике под присмотром местных полицаев. Родственникам уже сообщили, что их сын тяжело болен и его следует немедленно отправить в специализированную клинику в столице. Пока все они ждут людей, которые займутся транспортировкой «больного», у родственников есть время попрощаться с сыном, которого они уже никогда больше не увидят.

Как и ловчие, Димон предпочитал работать ночью. Меньше свидетелей. А снимки на камерах наблюдения проще «замазать». Димон не знал, когда точно заявятся в поликлинику ловчие, но полагал, что никак не раньше полуночи. Так у них было заведено.

Приблизившись к месту встречи с Рушаном, Димон для начала описал широкий круг, в центре которого находилась нужная им поликлиника. Затем описал круг поменьше, внимательно высматривая все, что могло вызвать хотя бы малейшее подозрение. На улице было уже совсем темно, фонари горели через три на четвертый, но Димон превосходно видел в темноте. Так же как и Рушан, который уже сидел на краю скамейки в тени высокого и густого куста, высаженного возле двухметрового гранитного прямоугольника, на вершине которого стоял чей-то бюст.

Монумент возвышался в центре ровной квадратной площадки, устроенной на склоне холма. Поликлиника располагалась в двухстах метрах от него, в низине. Это была длинная одноэтажная постройка с башенкой над входом. Стены ее были выкрашены в ярко-желтый цвет, а забранные решетками оконные рамы – в грязно-белый.

Димон поражался беспечности полицаев. Они считали, что для того, чтобы обеспечить полную безопасность, достаточно приставить к альтеру пару чудил с автоматами. Еще не было случая, чтобы они выставили посты вокруг здания, в котором проводилась операция. Димону даже интересно было, что тому причиной, глупость, лень или же клинический пофигизм? Хотя, конечно, первое не исключало как второго, так и третьего. И наоборот.

Сделав еще один круг и не заметив ничего подозрительного, Димон подошел к Рушану и сел на другом конце скамейки.

Рушан сидел вытянув ноги, обутые в черные, узконосые штиблеты, и засунув руки в карманы длиннополого серого плаща, из-под которого едва виднелись края отутюженных черных брюк. На голове у Рушана была такая же серая шляпа с высокой тульей и широкими, будто мятыми полями. Рушан был модником. Димон в моде не разбирался, но считал, что в такой одежде, которую выбирает Рушан, работать неудобно. Однако Рушан всегда четко выполнял свою часть работы. Не подкопаешься. Поэтому и по поводу одежды Димон к нему не придирался.

– Кому памятник? – спросил Димон.

На карте, по которой они выбирали место для встречи, оно было обозначено просто как смотровая площадка. И с нее действительно открывался неплохой вид на расположенную в низине часть города.

– Откуда я знаю? – не меняя положения, пожал плечами Рушан.

– На постаменте должно быть написано. Мог бы полюбопытствовать, – с укоризной заметил Димон.

С того места, где он сидел, куст закрывал постамент.

– Там только чей-то неразборчивый автограф.

– А в лицо не узнал?

– Не-а, – мотнул головой Рушан.

– Лысый?

– Не-а.

– Значит, не Ленин, – сделал вывод Димон. – Пускай будет Пржевальский!

Рушан покосился на него из-под жеваных полей чудной шляпы.

– А что бы тебе самому не встать да не посмотреть?

– Так неинтересно, – улыбнулся Димон. – Пока я точно не знаю, чей это памятник, он все равно что кот Шредингера. Даже лучше. Потому что может быть памятником кому угодно. Сейчас я хочу, чтобы это был памятник Пржевальскому. А потом, может быть, пожелаю, чтобы он стал памятником Бонч-Бруевичу.

– А это еще что за мерин? – недовольно скривил губы Рушан.

– Средневековый автор детских страшилок.

– Ну и на кой ляд он тебе сдался?

– Я просто к примеру сказал.

– Странные у тебя фантазии, Димон.

– Это не фантазии, а образ жизни.

– Ну да, – уныло клюнул длинным носом Рушан и больше ничего не сказал.

– Как добрался? – сменил тему разговора Димон.

– Отлично. В самолете вздремнул. В поезде вздремнул. В машине поспал основательно.

Рушан любил поспать. Это было, пожалуй, единственной его слабостью. Которая отчасти компенсировалась способностью просыпаться в точно назначенное время и сразу, без потягиваний и зевков, приниматься за дело.

– Машину присмотрел?

– В двух кварталах отсюда стоит неплохой «мерс» с полным баком.

Димон посмотрел на часы.

– Пора? – спросил Рушан.

– Пять минут.

Не вынимая рук из карманов плаща, Рушан повел плечами, как будто ему вдруг сделалось зябко.

– Что? – непонимающе посмотрел на него Димон.

– У тебя как на космодроме.

– Это плохо?

– Это странно.

– Почему?

– Ну, не знаю, – пожал плечами Рушан. – Просто мне это кажется странным.

– Что именно? – не отставал от него Димон.

– Сидеть пять минут и считать про себя секунды.

– Зачем?

– За тем, что ты сказал, что осталось пять минут. И я теперь не могу выкинуть эту мысль из головы. Только и думаю: пять минут ровно, четыре пятьдесят девять, четыре пятьдесят восемь, четыре пятьдесят семь…