Текст книги "Цвет крови. Заглянувшие в Бездну"

– Расскажи анекдот.

– Какой еще анекдот?

– Любой. Чтобы переключиться на что-то другое.

– Не получится, – уверенно качнул головой Рушан.

– Ты же даже не пробовал.

– Ну хорошо. – Рушан поправил мятую шляпу на голове и глубоко вздохнул: – Однажды шах Бадур-Аль-Бадин велел своему старшему евнуху Ильшасу привести всех его жен. А было их у шаха по одной на каждый день года. То есть ровно триста шестьдесят пять…

– Это точно анекдот? – перебил Димон.

– Ну да… А в чем проблема?

– Нет, все нормально, – мотнул головой Димон. – Продолжай.

– А сделал он это потому, что случайно услышал, как визирь Турхан-Ибн-Улла шепнул главному военачальнику Ильсуру-Тах-Да-Беку, что самая красивая жена у шаха та, у которой родинка в форме сливы на левой ляжке. Шаху, разумеется, стало интересно, откуда визирь знает про родинку? Но при этом он оказался еще и немало озадачен, поскольку понял, что понятия не имеет, у какой из его жен на левой ляжке родинка в виде спелой сливы. Нужно было со всем этим разобраться. И вот Ильшас по приказу шаха ввел в его покои первую жену. Звали ее Гюзель. У нее были огромные, как у серны, глаза цвета темного меда, волнистые волосы, ниспадающие до пояса, а талия у Гюзель была такой, что шах, если бы захотел, смог бы обхватить ее, соединив кончики пальцев рук…

– Вот такая? – Димон показал Рушану руки, соединив средние и указательные пальцы.

– Ну да, – кивнул тот.

– Явное преувеличение… Или… – Димон в задумчивости потянул за свисающий кончик банданы. – Или все же преуменьшение?

– Это просто метафора.

– То есть на самом деле шах не мог обхватить талию Гюзель ладонями?

– Скорее всего, нет. Если, конечно, цапалки у него не были похожи на клешни лобстера.

– Хорошо, – кивнул Димон. – Продолжай.

– Когда Ильшас ввел Гюзель в покои шаха и удалился, Бадур-Аль-Бадин обратился к жене, вежливо и почтительно: «Скажи, о жена моя! Нет ли у тебя на левой ляжке родинки в форме зрелой сливы?»

Димон хлопнул Рушана по коленке.

– Классная история.

– Но я ведь только начал, – озадаченно посмотрел на него Рушан.

– Ну, я уже примерно представляю, что будет дальше. Шах будет поочередно обследовать все триста шестьдесят пять своих жен на предмет обнаружения родинки. И, надо полагать, ни у кого ее не найдет. Суть же истории в том, что не нужно слушать чужую болтовню.

– Не совсем так, – возразил Рушан. – Бадур-Аль-Бадин обнаружил родинку в форме спелой сливы на левой ляжке двести восемьдесят седьмой жены.

– Вот же незадача, – цокнул языком Димон. – А я-то полагал, что все хорошо закончится.

– Все действительно закончится хорошо.

– Шах разве не прикажет удавить жену, а вместе с ней и главного военачальника?

– Ты бы так поступил?

– Я не шах. И у меня нет ни одной жены. Поэтому мне трудно представить себя на его месте.

– Тогда послушай, что было дальше.

Димон демонстративно посмотрел на часы.

– Время!

Они разом поднялись на ноги.

– Подгоняй машину к входу через десять минут, – сказал Димон.

– Что так долго? – удивленно приподнял тонкую бровь Рушан.

– Боюсь, родителей придется уговаривать, – Димон недовольно дернул щекой. – Провинция.

Рушан с пониманием кивнул.

– Если, когда подъедешь, дверь все еще будет закрыта, сделаешь круг по кварталу. Если снова закрыта…

– Делаю еще один круг.

Димон улыбнулся и хлопнул Рушана по плечу. Рушану ничего не надо было объяснять. Он и сам отлично знал, что нужно делать.

Рушан подтянул пояс плаща, засунул руки поглубже в карманы и пошел в сторону дороги.

– Постой, – окликнул его Димон.

Рушан обернулся.

– К чему ты начал рассказывать мне эту историю про шахский гарем?

– Ты попросил рассказать анекдот.

– Да. Но почему именно этот?

– Не знаю, – пожал плечами Рушан. – Случайно в голову пришло.

– Точно? – прищурился Димон.

– А ты что подумал?

– Ничего.

Димон махнул рукой и, обогнув памятник неизвестно кому, который в данный момент, по его хотению, был памятником Пржевальскому, побежал вниз по тропинке, ведущей прямо к входу в поликлинику.

Глава 16
Соломон

Вера порывисто поднялась на ноги.

Ножки стула скрипнули по ламинату.

Стоявшая перед ней на столе пустая чайная чашка опрокинулась.

– Вы… Вы – сумасшедший! – бросила она в лицо Соломону Юрьевичу.

Возможно, это было не самое умное, зато самое простое объяснение из тех, что пришли ей в голову.

Шток даже с места не двинулся. Он сидел, положив руки перед собой и почти неслышно постукивая пальцами по столу. Череда коротких и длинных ударов была похожа на морзянку.

– Уходите! – Вера рукой указала на дверь. – Уходите немедленно!

– А как же чай? – спокойно, как ни в чем не бывало спросил Соломон Юрьевич.

– Чего вы добиваетесь? – в отчаянии взмахнула руками девушка. – Что вам от нас нужно?

А в голове будто заноза свербила мысль: «Куда подевался Димон? Почему его нет, когда он так нужен?» Непонятным образом именно Димон представлялся Вере тем самым человеком, который мог спасти ее от падения в безумие.

– Быть может, вам это покажется странным, но абсолютно ничего. Мы просто помогаем людям, которые, как и мы сами, попали в беду не по своей вине.

– То есть у вас тут колония вампиров? – криво усмехнулась Вера.

– Как я сказал, этот термин давно уже не употребляется. Но, в принципе, да, можно и так сказать. – Соломон Юрьевич протянул руку через стол и, взяв двумя пальцами за края, поставил чашку на блюдце. – Сядьте, Вера Викторовна. Сядьте. Вам все равно придется выслушать меня до конца. Недопустимо принимать решение, не имея всей информации. Я просто не могу вам такое позволить.

Вера не имела ни малейшего желания слушать весь тот бред, что нес Соломон Юрьевич. Она не могла взять в толк, зачем он все это ей рассказывает? И по этой причине чувствовала себя пред ним будто голой. Не понимая истинных намерений собеседника, она не знала, что делать и как себя вести.

Поскольку Соломон Юрьевич не выказывал намерения покинуть дом, первым желанием Веры было уйти самой. Просто уйти, оставив его одного. Пускай пьет чай и рассказывает самому себе сказки про вампиров и оборотней. А она пойдет в магазин. Скажет Марте, что дома ей совершенно нечего делать. А в магазине всегда найдется чем заняться.

Вера даже сделала шаг в сторону двери. Но все же успела подумать о том, что это, пожалуй, самое глупое решение. Если уж Соломон Юрьевич Шток, глава поселка, захочет с ней поговорить, он найдет способ сделать это. А если так, может быть, лучше не оттягивать неизбежное, а дать ему высказаться прямо сейчас? Пускай Соломон Юрьевич поделится с ней своей бредовой конспирологической теорией о всемирном заговоре власть имущих против группы благородных вампиров, к каковым он, судя по всему, и себя причислял. Можно даже подыграть, сделав вид, что она готова ему поверить. Но потом, как только он уйдет, нужно собираться, хватать Андрейку и бежать отсюда немедленно. Оставаться в поселке, которым руководит безумец, уверенный, что живет в мире «Сумерек», было бы еще большим безумием. Соломон Юрьевич прав на счет одного – возвращаться домой нельзя. Там их не оставят в покое. Но у Веры была двоюродная сестра Марина в Самаре. Они редко виделись, но Вера была почти уверена в том, что Марина приютит их с Андрейкой на какое-то время. Денег, что у нее имелись, должно было хватить на дорогу в один конец. Ну а дальше… Дальше будет видно.

Кроме того, Веру задели за живое слова Соломона о том, что можно предотвратить развитие альтера и даже сделать из него обычного человека с помощью какой-то очень простой диеты. Кто знает, а вдруг такое средство действительно существует? Что-то из народной медицины? То, что отказываются признать медики с дипломами. Пусть даже это средство помогает не каждому, пусть одному из десяти, все равно, если способ справиться с болезнью альтера существует, значит, у них с Андрейкой есть шанс.

Если такое средство существует, о нем должны знать все жители поселка. Значит, та же Марта может ей о нем рассказать. Или Лиза, вместе с которой Вера работала в библиотеке. Но раз уж Соломон Юрьевич все равно был здесь и имел серьезное намерение поговорить, так почему не выслушать его? И не узнать заодно то, что ей было нужно.

Вера сделала шаг назад, взяла стул за спинку, пододвинула его к столу и села. Она старалась сохранять спокойствие. И даже попыталась придать лицу заинтересованное выражение. Надо сказать, большого труда ей это не стоило – теперь она понимала, ради чего должна выслушать то, чем собирался поделиться с ней Шток.

– Вот почему всегда так? – с улыбкой спросил Соломон Юрьевич. – Услышав что-то, не укладывающееся в привычный для них образ мира, женщина сначала возмущается, кричит, размахивает руками. Как будто это может все вернуть на свои места. И только вволю накричавшись, она готова слушать.

– Мужчины ведут себя иначе?

– С точностью до наоборот. Мужчины сначала слушают, а потом возмущаются и даже лезут в драку.

– Наверное, дело в том, что женщины более эмоциональны.

– У меня имеется иное мнение на сей счет. Но я, пожалуй, не стану его озвучивать.

– Почему?

– Боюсь, вы снова укажете мне на дверь.

Соломон Юрьевич встал, взял заварочный чайник и наполнил стоявшую перед Верой чашку.

– Ну вот, – удрученно произнес он, вдохнув поднимающийся над чашкой пар. – Чай перестоял.

– Я люблю такой, – сухо ответила Вера.

– Вы пьете чай без сахара? – поинтересовался Соломон Юрьевич.

– Да.

– Замечательно, – одобрительно кивнул Шток. – Именно так и следует пить чай. Без сахара, лимона и прочих вкусовых добавок. Хороший чай хорош сам по себе.

Вера рассчитывала, что Соломон Юрьевич снова сядет напротив нее. Но вместо этого он отошел в сторону и начал изучать книги на полке. Которых там было не так уж и много. Помимо томика Элюара в мягкой обложке, который Вера прихватила из дома, там стояли еще пять или шесть книг, что она позаимствовала в библиотеке, потому что не представляла себе дом без книг. Кэрролл, Шекспир, Довлатов, Борхес, Набоков, Эко… В поселковой библиотеке, надо сказать, был великолепный выбор книг. Единственная книга, которую Вера так и не смогла в ней найти, была «Поминки по Финнегану». Да и где ее сыщешь на русском-то? Хотя надежда у Веры все же была. Уж очень не похож был этот поселок на те места, где доводилось бывать ей прежде. Наверно, здесь и чудеса могли случаться.

– Так с чего мы начнем? – Вера пригубила чашку с чаем. – С графа Дракулы?

– Дракула не был альтером, – не оборачиваясь, ответил Соломон Юрьевич. – Он был человеком своего времени.

– Обычно все истории про вампиров начинаются с Дракулы.

Соломон Юрьевич через плечо недоумевающе посмотрел на Веру.

– Я не собираюсь рассказывать вам историю про вампиров.

– Но вы же сами сказали, что альтеры – это те же вампиры.

– Все зависит от того, что вы понимаете под этим словом.

– Вампир?

– Да.

– Нежить, высасывающая кровь у живых людей.

– Разве это похоже на альтеров?

– Мне трудно судить – у меня не было знакомых альтеров.

– Я, Димон, ваш брат наконец…

Вера скептически улыбнулась и помахала в воздухе кончиками пальцев.

– Я не уверена.

Соломон Юрьевич повернулся к Вере лицом.

– В чем вы не уверены?

– В том, что все вы на самом деле альтеры. Где гарантия?

– Мне нет смысла обманывать вас.

– Не знаю.

– За вашим братом пришли ловчие.

– Это могла быть ошибка. Да, я почти уверена, что это была ошибка!

– Вы видели, на что способен Димон.

– Ловкие трюки. Может быть, он раньше в цирке выступал. Прыгал под куполом с трапеции на трапецию.

Соломон Юрьевич улыбнулся и погрозил Вере пальцем.

– Вы меня провоцируете!

– Верно, – не стала отрицать Вера.

– Зачем?

– Не знаю. Может быть, потому, что вы делаете то же самое?

Заложив руки за спину, Соломон Юрьевич прошелся по комнате.

– Я предполагал, что наш разговор окажется непростым. Вы не первая, кому мне приходится доказывать очевидное.

– Я была бы полной дурой, если бы поверила в то, что мой брат вампир.

– Я тоже вампир, – Соломон Юрьевич положил ладони себе на грудь. – И что с того?

– Вампиры сгорают на солнечном свете.

– Чушь! – недовольно скривился Соломон Юрьевич. – Расхожий киношный штамп! Так же как крест, святая вода и чеснок. Я люблю чеснок! Хотя у некоторых альтеров на него аллергия. Но это уже строго индивидуально.

– Ну тогда покажите клыки.

– У меня их нет.

– Превратитесь в летучую мышь.

– Ну нельзя же всерьез воспринимать подобные бредни, Вера! – возмущенно всплеснул руками Соломон Юрьевич. – Вы же разумная девушка!

– Тогда как вы докажите, что вы вампир?

– Вот поэтому мы и предпочитаем называть себя альтерами, – Соломон Юрьевич протянул вперед руку с выставленным указательным пальцем. – Слово «вампир» сразу сбивает с толку, задает неверный императив. Чувствуете? Достаточно произнести слово «вампир», и перед вашим внутренним взором уже встает образ бледного существа с горящими глазами и оскаленными клыками, с которых капает кровь. Клаус Кински или Макс Шрек – вам кто больше нравится? Точно так же довольно услышать слово «лимон», чтобы рот наполнился слюной. Слово «альтер» не вызывает никаких предопределенных эмоций. Ну, кроме тех, что были вколочены в вашу голову средствами массовой информации. «Альтеры – это угроза для человечества! Альтеры – носители неизлечимой, смертельно опасной болезни!..» И тому подобная чушь. Подумайте сами, Вера, что бы должна была делать Всемирная организация здравоохранения, если бы на самом деле существовала угроза эпидемии?

– В первую очередь необходимо изолировать всех больных и зараженных. А так же тех, кто имел с ними контакты.

– Верно! – щелкнул пальцами Соломон Юрьевич. – Однако ловчие должны были забрать только вашего брата. До вас же им никакого дела не было. Так ведь? В поликлинике вас предупредили, что приедут только за Андреем?

– Да, – вынуждена была признаться Вера.

– Точно так же никого не интересовали те, кто имели постоянный контакт с Андреем. Например, его одноклассники. Более того, никто не позаботился выяснить источник заражения. От кого мог заразиться Андрей? Вас об этом, наверное, даже не спрашивали.

– Нет, – едва заметно качнула головой Вера.

– Пейте чай, – пальцем указал на чашку с чаем Соломон Юрьевич. – А то остынет – невкусный будет.

Вера послушно отпила из чашки.

– Если бы речь шла об инфекционной болезни, население необходимо было бы предупредить о мерах безопасности. То бишь каким образом передается инфекция и что нужно делать, чтобы свести риск заражения к минимуму. Однако об этом тоже нигде ни слова. Кроме банальностей вроде «мойте руки перед едой». То есть становится очевидным, что речь идет не об инфекционном заболевании. И никакого риска глобальной пандемии нет. А значит, власти всех стран во всем мире – что делают?..

Соломон Юрьевич протянул вперед руку с открытой ладонью, предлагая Вере самой сделать вполне очевидный вывод.

Но Вера угрюмо молчала, плотно сжав губы, словно боялась, что нужное слово само может выскользнуть у нее изо рта.

– Врут! – закончил сам Соломон Юрьевич. – Причем в других странах врут более изобретательно, чем у нас. Так, например, японцы предлагают своим гражданам не выходить на улицу без бактерицидной маски. А специальные бригады демонстративно протирают салфетками поручни в метро.

– А что, если это наследственная болезнь? – робко предположила Вера.

– В таком случае альтеры не представляют собой никакой опасности. А ваш вопрос, милочка, свидетельствует о том, что вы ничего о альтерах не знаете.

Вера хотела было возразить. Но желание пропало в тот же миг, как появилось. Слова Соломона Юрьевича не то чтобы вызывали у нее доверие, но заставляли задуматься. Основательно задуматься обо всем том, что прежде казалось непреложной истиной. Казалось только потому, что думать об этом не хотелось.

До тех пор пока беда не коснулась ее саму, Веру мало интересовала проблема альтеров. Она слышала о ней, поскольку не слышать было невозможно. Она была примерно из той же категории, что и угроза инопланетного вторжения. То есть ужасно, конечно, если вдруг зеленые пучеглазые чудища захватят Землю и обратят всех людей в рабство. Но серьезно относиться к подобному сценарию было не просто наивно, а откровенно глупо. То же и с альтерами. В возможность заразиться верится с трудом. До тех пор пока тебе не скажут, что твой брат – альтер.

Соломон Юрьевич прошел к кухонному столу, взял чайник и долил в Верину чашку чаю.

– Пейте, – сказал он. – А я тем временем расскажу вам про альтеров.

Он вышел на центр комнаты, бросил взгляд по сторонам и задал совершенно неожиданный вопрос:

– Почему у вас дома нет цветов?

– Не люблю, – ответила Вера, не вдаваясь в детали.

Но Соломона такой ответ не устроил.

– Почему? – снова спросил он.

– Цветы в горшках похожи на пленников.

Соломон Юрьевич удовлетворенно кивнул.

Вера взяла чашку за ручку, подняла ее и сделала глоток.

Настоявшись, чай стал более терпким и горьким. Быть может, это и портило его первозданный вкус, но Вере так даже больше нравилось.

– Трудно сказать, когда появились первые альтеры, – сложив руки на груди, начал свой рассказ Соломон Юрьевич. – Но случилось это не вчера и не год назад. Быть может, они существовали еще в доисторические времена. Как бы там ни было, уже самые древние письменные источники содержат рассказы о вампирах. А также о героях, наделенных невероятной силой и ловкостью. Это и русские богатыри, и скандинавские берсеркеры, и греческие полубоги. По всей видимости, все это рассказы о альтерах.

– Герои не пили кровь.

– Разумеется, – усмехнулся Соломон Юрьевич. – Это было бы недостойно героев! Однако почти все они перед тем, как отправиться совершать подвиги, выпивали какой-нибудь чудодейственный напиток. Илья Муромец сидел на печи до тех пор, пока к нему не пришли волхвы и не дали испить воды из колодца. Тридцать три года – это, конечно, художественный вымысел. Но, тем не менее, в былине описан процесс инициации, в результате которого на свет появляется истинный альтер. Хотя, для того чтобы стать героем, альтер должен стать воплощенным.

– Истинный, воплощенный… В чем разница? Что это значит?

Соломон Юрьевич вновь показал Вере указательный палец.

– К этому мы еще вернемся. А пока у нас, так сказать, исторический экскурс. Итак, нам известно, что альтер – это не болезнь, а незначительная генетическая мутация. Которая начинает проявлять себя в период полового созревания. В организме альтера происходят значительно более серьезные изменения, нежели у обычных людей. В основном на биохимическом уровне. Сначала альтер начинает чувствовать себя странно. Это действительно похоже на проявление некой болезни. Он испытывает головокружение, тошноту. Иногда ему кажется, что его подводит зрение – он видит все вокруг как будто через кривое мутное стекло. Вместе с этим появляются слуховые и обонятельные галлюцинации – так он сам думает. Альтер слышит звуки и голоса, которые не слышат другие, чувствует запахи, которых на самом деле вроде бы нет. Вы повели Андрея к врачу с одним из этих симптомов. Так ведь?

– Да, – вынуждена была согласиться Вера. – Он начал жаловаться на тошноту, на то, что еда безвкусная, даже голубцы, которые он всегда любил, и все время говорил, что ругань соседей за стеной мешает ему делать уроки. Хотя я ничего не слышала.

– Могу успокоить вас, с Андреем все в порядке. Он не шизофреник, и у него нет опухоли в мозгу. Он действительно слышал соседей за стеной. Дело в том, что у альтеров резко обостряются все органы чувств. Ну а тошнота и потеря аппетита связаны с изменениями в биохимии. Затем альтер начинает испытывать неодолимую тягу к одному-единственному продукту питания – ему требуется кровь. В какой-то момент эта тяга может стать неодолимой, и человек начинает вести себя, подобно дикому зверю. То есть его разум не контролирует его инстинкты. В таком состоянии он думает только о том, как добыть столь необходимую ему кровь. В лучшем случае он может убить какое-нибудь животное. В худшем – может напасть на человека. Разумеется, в древние времена подобное поведение расценивалось как проявление вампиризма. Поэтому альтеров преследовали и убивали самым жестоким образом. Богатые семьи, чьи дети, чаще сыновья, проявляли склонность к вампиризму, предпочитали не распространяться об этом. В периоды приступов они держали своих наследников взаперти, подкармливая их крестьянами и слугами. То, что порция крови приводит вампира в чувство, после чего он на долгое время избавляется от своей зависимости, было замечено давно. Что странно, мало кто догадывался поднести вампиру стакан крови, взятой на бойне. Считалось, что для того, чтобы утолить свою жажду, вампир непременно должен разодрать кому-нибудь горло и выпить хлещущую из него теплую кровь. Дикие времена!

Вера подняла чашку и сделала глоток чая.

– Вас это не шокирует? – поинтересовался Соломон Юрьевич.

– Ничуть. – Вера сделала еще глоток и поставила чашку на блюдце. – Продолжайте, прошу вас.

– Первое более или менее научное и беспристрастное описание феномена вампиризма было сделано только в середине шестнадцатого века монахом Йеронимусом Дормером из аббатства Сен-Клод. Он пишет, что однажды в ворота их обители постучался одетый в грязные лохмотья юноша, выглядевший страшно истощенным и напуганным. Он попросил у святых отцов убежища, заявив, что родственники намереваются его убить. Поскольку отец Йеронимус выполнял в монастыре обязанности лекаря, парень был отдан на его попечение. Немного оправившись и придя в себя, парень рассказал отцу Йеронимусу свою историю, а тот ее тщательно запротоколировал. Парня звали Жан Феррен. Семья его жила в небольшом селении Отрашан, примерно в двухстах лигах от монастыря. В тринадцать лет Жан Феррен начал испытывать, как он сам считал, недомогание. Потеря аппетита, тошнота, головокружение, обонятельные и слуховые галлюцинации – все то, через что проходит любой потенциальный альтер. Затем появилась жажда. И Феррен перегрыз горло одному из кроликов, которых разводило его семейство. Разумеется, парень боялся рассказать кому бы то ни было о своих странностях. Кстати, сам себя он вампиром не считал, но, тем не менее, полагал, что у него какая-то очень нехорошая болезнь. Какое-то время ему удавалось скрывать свое болезненное пристрастие к кроличьей крови, но в конце концов отец застал его за этим занятием. Естественно, все семейство единогласно пришло к выводу, что Жан – вампир. И решило тут же его прикончить. Дабы не подвергать себя риску и не выносить сор из избы. Что скажут соседи, если узнают, что средний сын Ферренов – вампир? А что скажет пастор? В общем, безвременная кончина Жана виделась всем наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Кроме самого Жана, разумеется. Поэтому, пока родственнички решали вопрос, как сподручнее его прикончить, Жан дал деру из родного дома. После чего около года скрывался в окрестных лесах, питаясь тем, что удавалось найти или добыть. Как он сам признался, чаще всего он воровал добычу из силков браконьеров. Когда же совсем отощал и обессилил, то решил податься в монастырь, под покровительство и милость святых братьев.

Следует отдать должное отцу Йеронимусу. Несмотря на соответствующую времени ограниченность своих возможностей, он подошел к вопросу изучения странного недуга Жана Феррена со всей основательностью естествоиспытателя. Прежде всего он проверил на Жане все традиционные способы распознания вампиров – святую воду, распятие и чеснок. Он даже заставил Феррена прикоснуться к хранившимся в монастыре мощам Святого Гуго-Тугодума и уколол его палец щепкой от Креста Господня. На Жана это никак не подействовало. Из чего отец Йеронимус сделал вполне закономерный вывод, что Феррен является не слугой Сатаны, продавшим тому свою душу в обмен на вечную жизнь, а всего лишь больным человеком. Как видите, попы в то время были вполне здравомыслящими людьми.

Отец Йеронимус тщательнейшим образом описывал все симптомы и стадии заболевания Жана Феррена, который по его же настоянию был оставлен в монастыре, где с радостью и прилежанием выполнял любую необходимую работу, от садовника до кровельщика. Отец Йеронимус отмечает, что Феррен был весьма искусен в ремеслах, а также, несмотря на отнюдь не атлетичное телосложение, отличался редкостной ловкостью и силой. И, хотя он даже не умел читать, но обладал живым и сообразительным умом. Большую часть времени Жан был тихим, спокойным и исполнительным молодым человеком. Но время от времени его одолевала неудержимая жажда крови. Если Жан не получал крови, состояние его резко ухудшалось. Высокая температура, озноб, потливость, диарея – симптоматика, весьма напоминающая наркотическую ломку. В меру своих знаний отец Йеронимус пытался облегчить страдания Феррена. Он использовал все традиционные для того времени методы – различные отвары вкупе с кровопусканием, пиявки, обкладывание сырой глиной. Как он отмечает в своих записях, наилучший эффект давали ледяные ванны. И все же полная ремиссия наступала лишь после того, как Жан Феррен получал необходимую ему кровь. Которую Отец Йеронимус получал от забитых животных или птиц. Кстати, он также отмечает, что животворный эффект на Феррена оказывала кровь любого теплокровного животного или птицы, вне зависимости от вида. А вот кровь рыб и лягушек не оказывала на него никакого действия.

Исходя из своих наблюдений, отец Йеронимус делает совершенно правильный вывод, что Жан Феррен страдает неким врожденным заболеванием, не представляющим опасности для окружающих. Вы не поверите, но, дабы удостовериться в истинности своих выводов, святой отец потребовал от Феррена, чтобы тот укусил его до крови! Он хотел убедиться, что сам после этого не превратится в вампира. Однако определить истинную причину болезни Феррена отец Йеронимус, разумеется, не смог. Он высказал предположение, что причиной болезни Феррена является малокровие. По его мнению, больной восполняет недостаток собственной крови через питье чужой.

Я столь внимательно отнесся к случаю Жана Феррена не только потому, что трактат отца Йеронимуса «О неодолимой тяге некоторых людей к питью крови, о причинах ее порождающих, о том, как следует к этому относиться и что думает по этому поводу Святая Церковь» является интереснейшим и очень важным историческим документом, но еще и потому, что это едва ли не единственный случай честного и беспристрастного отношения исследователя к проблеме альтеров. Поначалу люди просто не понимали, что представляют собой альтеры. А потом началось откровенное шельмование.

– Зачем? Кому это нужно?

– Мы уже вплотную подошли к этим вопросам. Но для начала вам следует усвоить, что существует три типа альтеров. Потенциальный альтер – это тот, в чьем геноме присутствует соответствующая мутация, которая пока что проявила себя в весьма незначительной степени. К этому типу альтеров относится сейчас ваш брат. Истинный альтер – это тот, кто испил крови. После этого кровь ему требуется регулярно. Но не часто, примерно раз в месяц. Ну и наконец, воплощенный альтер – это тот, кто постоянно пьет кровь. Делает он это, как правило, ради максимального раскрытия всех уникальных способностей альтера. А их у нас, можете поверить, немало.

– Вы, как я понимаю, воплощенный альтер? – спросила Вера, будучи уверена в том, что угадала.

– Нет, – улыбнувшись, качнул головой Соломон Юрьевич. – Я всего лишь истинный альтер. Воплощенный – это Димон.

Вера молча кивнула. Еще когда Димон уводил их от ловчих, она подумала, что обычному человеку не под силу то, что проделывал он. Но тогда эта мысль мелькнула и исчезла – не до того было.

– Середина сентября. А тепло, как летом. Того и гляди одуванчики снова зацветут.

Шток посмотрел за окно. На деревьях не было ни одного желтого листа.

– Морозы ударят внезапно, – ответила Вера. – Так всегда бывает после теплой осени.

– Зачем же вы сажаете цветы?

– Они перезимуют под снегом.

– И вы надеетесь увидеть, как весной они расцветут? Иначе зачем сажать?

Соломон Юрьевич смотрел на Веру пристально, не отводя глаз. Взгляд его нельзя было назвать тяжелым или гипнотизирующим. Но было в нем что-то такое, от чего голова начинала приятно кружиться, как от бокала хорошего вина. Хотелось улыбнуться и сказать что-нибудь хорошее. Про теплую осень, которая никогда не кончится, и про цветы, которые непременно расцветут.

Вера отвела взгляд в сторону.

– Вам нужны новые люди для вашей колонии?

– Я не хочу, чтобы вы попали в руки ловчих.

– Какое вам до нас дело?

– Ну, дорогуша! – закатил глаза Соломон Юрьевич. – Если бы никому ни до чего не было дела, человечество так никогда бы и не выбралось из пещер. А может, и с деревьев не спустилось бы. История цивилизации началась в тот самый момент, когда один примат протянул руку помощи другому.

– Почему же тогда до сих пор идет охота на альтеров? – спросила Вера. – Сейчас ведь не Средневековье.

Соломон Юрьевич приподнял подбородок, оттянул воротник и провел пальцами по горлу, как будто ему вдруг стало душно.

– Говорить об этом не имеет смысла, если вы не поверили ни единому слову из тех, что я уже произнес.

– Ну… – Вера постучала пальцами по столу, выигрывая время для того, чтобы подобрать нужные слова. – Местами вы были весьма убедительны.

– Да? И в каких же именно местах?

– Мне понравилась история Жана Феррена.

– Значит, я могу продолжать?

Вера чуть улыбнулась и сделала приглашающий жест рукой.

– Будьте столь любезны.

– Хорошо. Но только, когда вам захочется замахать руками и закричать, что все это параноидальный бред, пожалуйста, вспомните, что вы сами меня об этом попросили. Договорились?

Вера утвердительно наклонила голову.

– Тогда перенесемся в Китай! – Соломон Юрьевич взял стул за спинку, одним движением вытянул на середину комнаты, красиво опустился на него, закинул ногу на ногу и сцепил пальцы рук на коленке. – Испокон веков китайские императоры мечтали о вечной жизни. Само собой, подобные мечты одолевают не только китайских, но и любых других правителей. В особенности таких, чья власть не ограничена никакими законами. Со временем от безграничной власти все они сходят с ума и начинают считать себя богоравными. С той только разницей, что в отличие от богов они все же смертны. И чем более старым и дряхлым становится правитель, тем больше усилий он прилагает к тому, чтобы продлить свои утекающие, как песок сквозь пальцы, годы. В ход идут самые разные средства, от новейших научных открытий до колдунов и знахарей. И, вы знаете, я их понимаю! Ну в самом деле, зло берет от одной только мысли о том, что ты способен повелевать судьбами миллионов подданных, но при этом не властен над своей собственной.

В Китае культ Бессмертного Властелина уходит корнями в глубины истории. Император там именуется Сыном Неба, что уже подразумевает некое мистическое начало. Поэтому все придворные лекари денно и нощно были заняты поисками средств укрепления здоровья и продления жизни. Ради обретения вечной молодости китайские императоры глотали золотой порошок и толченый опал, принимали ванны из женского молока и мочи диких жеребцов, позволяли обкладывать себя чудодейственной синей глиной, вдыхали ароматы экзотических цветов, натирались змеиным жиром, ели сердца жаворонков, слушали пенье цикад… Разумеется, в большинстве своем все эти чудодейственные средства были не более чем обычным шарлатанством. В лучшем случае они действовали как плацебо. Но могли и нанести серьезный вред здоровью.