Текст книги "Линкор «Дасоку»"

– Проблема в том, что я, – Нори ткнул пальцем себя в грудь, – бортинженер правого края линкора императорского флота, понятия не имею, как выставлять конфигурацию ХД-двигателей. А вы, – указал он на Васина, – криогенщик, можете сделать это…

Нори щелкнул пальцами, подыскивая нужное слово.

– С полпинка, – подсказал ему Гарик.

– Верно! – еще раз щелкнул пальцами Нори. – Именно что с полпинка!

– Это не проблема, – беспечно махнул рукой русский. – Если хотите, я вас тоже научу. Тут больших-то мозгов иметь не надо… Простите, я вовсе не вас имел в виду, Нори-сан.

– Понимаю, – рассеянно кивнул бортинженер правого края и, подумав, добавил: – Япона мать!

– Эт-точно, – радостно улыбнулся Васин. – У вас, Нори-сан, непременно получится. Потому что у вас кураж есть. А без куража в нашем деле, – Гарик развел руками, – никак!

Нори ничего не ответил русскому, но про себя решил, что это конец, последняя черта, переступить через которую истинный самурай уже не может. Не имеет права!

Но и это ему удалось пережить. Правда, никому, кроме него самого, не известно, какой ценой.

Апофеоз наступил, когда в один прекрасный день, придя в столовую, бортинженер правого края Нори сел за отдельный столик вахтенного офицера, каковым он в тот день являлся, снял теплоизоляционный колпак, прикрывавший оставленный для него обед, и увидел тарелку с густым варевом малинового цвета.

В растерянности Нори посмотрел на виртуальный дисплей ПДА, высвеченный поверх рукава форменной офицерской куртки. Он сам утверждал меню на сегодняшний день и не помнил, чтобы в нем значилось незнакомое ему блюдо. Так и не выяснив, как называется то, что было подано на первое, Нори нажал кнопку вызова дежурного повара.

Каково же было его удивление, когда, одетый в белую куртку и брюки, которые носят на флоте повара, в высоком белом колпаке, натянутом на голову, с каким-то странным механизмом, напоминающим допотопную кофемолку, в руках, в обеденном зале появился русский криогенщик. Нори не видел Сергея Горбатова с того самого дня, как «Дасоку» благополучно ушел из Куанского котла. И это была главная причина, по которой бортинженер правого края считал Горбатова лучшим из всей оставшейся на борту линкора команды криогенщиков. И вот же, на тебе!..

– Добрый день, Нори-сан! – радостно приветствовал вахтенного офицера русский.

У Нори настроение было отнюдь не радостное.

– Что вы тут делаете, господин Горбатов?

– Как это что? – крайне удивился русский. – Работаю!

Нори сделал отчаянную попытку найти выход из охватывающего его безумия.

– На кухне сломался холодильник?

– Нет! – Горбатов рассмеялся так, будто вахтенный офицер сказал нечто чрезвычайно забавное. – Я тут кухарю понемножку.

– Что вы тут делаете? – переспросил Нори.

– Кухарю, – Горбатов показал бортинженеру правого края похожий на кофемолку механизм.

– Что это? – недоумевающе посмотрел на коробку с длинной изогнутой ручкой первый бортинженер.

– Шкварница, – ответил Горбатов.

– Простите? – непонимающе наклонил голову Нори.

Бортинженер правого края вообще ничего не понимал, а потому чувствовал себя неуверенно. Почему русский находится в офицерской столовой, да еще в поварской форме? Что за странный агрегат у него в руках? Что означает странное слово «шкварница»? Что за странное варево подали вахтенному офицеру в качестве первого блюда на обед? Каждый из этих вопросов сам по себе был не так уж странен. Более того, постаравшись и как следует пораскинув мозгами, можно было даже попытаться найти на него ответ. Но вместе они превращались в некий странный конгломерат, обволакивающий первого бортинженера Нори со всех сторон и заставляющий его чувствовать себя мухой, увязшей в меду.

– Это – шкварница, – Горбатов поставил механизм с ручкой на стол, рядом с тарелкой, в которой Нори рассчитывал обнаружить суп, а нашел… Он пока еще и сам не знал, что было налито в тарелку. – Полумеханический столовый комбайн для быстрого приготовления шкварок. Редкая, между прочим, вещица. Шкварницы только на Старой Одессе производят полукустарным способом. Работает от ручного привода и крошечной плутониевой батарейки, рассчитанной на двадцать три года бесперебойной службы.

Русский достал из кармана завернутый в вощеную бумагу кусок белого свиного жира, освободил его от упаковки, открыл дверцу в торце шкварницы, сунул туда жир и трижды крутанул ручку.

– Готово!

Горбатов поднял шкварницу над тарелкой вахтенного офицера и как следует встряхнул. В ярко-красное варево посыпалось что-то, похожее на обуглившиеся древесные стружки.

– Какой же борщ без шкварок, – русский заговорщицки подмигнул бортинженеру правого края – мол, мы-то с вами в этом деле толк понимаем, – взял со стола соусник и добавил в суп со шкварками изрядное количество сметаны. – Вот теперь то, что надо! – Он взял ложку и протянул ее Нори. – Приятного аппетита, господин вахтенный офицер!

Нори автоматически принял у русского ложку. Растерянно посмотрел на блестящий столовый прибор, на шкварницу с плутониевой батарейкой внутри, на красный суп, украшенный россыпью шкварок и горкой сметаны. Он пытался собрать вместе разбегающиеся мысли, но это у него плохо получалось.

– А?.. – начал было он.

– А на второе гурьевская каша и бефстроганов с грибами, – подсказал Горбатов. – На выбор. Впрочем, лично для вас я могу организовать и то, и другое.

Тут Нори наконец понял, что он должен выяснить в первую очередь.

– Кто распорядился внести изменение в утвержденное вахтенным офицером меню?

– Я, – ответил уверенный в своей компетентности русский.

– Вы выполняли чье-то распоряжение?

– Нет. Мне просто показалось, что меню у вас несколько однообразно, и я решил оживить его. Ребятам понравилось.

– Ребятам?

– Членам экипажа «Дасоку».

Бортинженер правого края Нори с сомнением посмотрел на тарелку со странным красно-белым месивом. В его представлении это вообще нельзя было есть.

– Горбатов-сан, вы знаете, что меню утверждает вахтенный офицер?

– Конечно.

– Вы знаете, кто сегодня вахтенный офицер?

– Вы, Нори-сан.

– Я считаю лишним напоминать вам, Горбатов-сан, что в ваши обязанности не входит внесение изменений в меню, утвержденное вахтенным офицером. – Нори полагал, что, несмотря на всю свою толстокожесть, русский должен был почувствовать заключенный в этой фразе сарказм. – Но, если вам вдруг по какой-то причине захотелось это сделать, почему вы не обратились ко мне, как к вахтенному офицеру?

– Не хотел беспокоить вас по пустякам, – как ни в чем не бывало, ответил Горбатов. – У вас, как у вахтенного офицера, дел и без того, должно быть, выше крыши.

– Вы считаете, что питание личного состава боевого корабля императорского флота – это пустяк?

– Нет, я так не считаю. Поэтому и предложил внести изменения в меню.

Нори задумался. Как следует задумался. В том, что говорил русский, по всей видимости, крылась какая-то своя, в меру извращенная логика. Но бортинженер правого края «Дасоку» не мог ее постичь. Не мог, как ни старался. Это был коан, доступный только русскому.

– Кто это приготовил? – взглядом указал на тарелку с остывающим борщом Нори.

– Я, – ответил Горбатов.

– Вы лично?

– Нет, конечно. Я всего лишь помог старшему повару Хатиро составить программу для кухонного автомата и подобрать соответствующие продукты.

– Понятно, – Нори обратил внимание на то, что до сих пор держит в руке ложку, которую вручил ему русский, и сунул ее в тарелку с борщом. Красивая горка сметаны в центре красноватого озерца начала оплывать. – У вас есть сертификат повара, господин Горбатов?

– Нет.

– В таком случае какое право вы имеете готовить пищу для личного состава боевого корабля императорского флота?

– Я умею готовить, – ничуть не смутился русский.

– Этого недостаточно, – с укоризной покачал головой Нори.

– Разве? – искренне удивился Горбатов.

– Если вы любите готовить, господин Горбатов, вы можете угощать своей стряпней родных и друзей. Но для того, чтобы готовить пищу…

– …для личного состава корабля императорского флота, – продолжил русский.

– Совершенно верно, – кивнул Нори. – Для этого нужно иметь сертификат дипломированного повара.

– Ну если вас только это смущает, господин Нори, то никаких проблем, – улыбнулся Горбатов. – Как прилетим на Старую Одессу, я предоставлю вам сертификат.

При чем тут Старая Одесса, хотел было спросить Нори. Но вместо этого задал другой вопрос:

– Так у вас все же есть сертификат?

– Нет, – Горбатов взял со стола шкварницу и покрутил ручку, чтобы убедиться, что шкварок внутри не осталось. – Но на Старой Одессе у меня есть приятель, который за пару часов любой сертификат нарисует так, что от настоящего не отличишь.

Смысл сказанного не сразу дошел до Нори. А вот когда дошел, тогда Нори и взорвался:

– Да вы сами-то понимаете, что говорите, Горбатов-сан?! Вы собираетесь воспользоваться поддельным документом да еще и меня хотите сделать соучастником преступления!

– Не вижу состава преступления, – невинно удивился русский.

– Любая допущенная вами ошибка могла бы стать причиной тяжелейшего отравления всего экипажа!

– Отравиться борщом? – Горбатов озадаченно почесал затылок. – Нет, ну я еще понимаю, грибами там или рыбой несвежей… Но – борщом?

– Горбатов-сан! – Вахтенный офицер Нори поднялся, одернул куртку и поправил на поясе меч. – Я обязан доложить о вашем самоуправстве капитану.

– Капитану Сакамото? – Лицо Горбатова расплылось в улыбке. – Так он уже обедал. Борща две тарелки съел. Понравилось. Сказал, что на Старой Одессе непременно себе шкварницу купит.

– Все ясно, – мрачно изрек Нори и развернулся на каблуках в направлении выхода.

– Господин вахтенный офицер! – окликнул его русский.

Нори обернулся.

– А как же борщ? – Горбатов указал на нетронутую тарелку. – Вы ж даже не попробовали!

– Спасибо, Горбатов-сан, я не голоден, – сухо ответил бортинженер правого края.

Голода он, и в самом деле, не чувствовал. Должно быть, голод нейтрализовала злость.

– Так это ж только звери едят, когда голодные, – произнес у него за спиной выдававший себя за повара русский. – А мы ж с вами люди разумные. Или как, господин вахтенный офицер?..

Нори вылетел коридор и впервые в жизни пожалел, что дверью сёдзи нельзя хлопнуть, иначе бы он сделал это с превеликим удовольствием.

Нори был недоволен. Крайне недоволен тем, что происходило на «Дасоку». Нори был возмущен… Да что там! Бортинженер правого края Окато Нори был взбешен! Как никогда в жизни! И все из-за того, что он никак не мог понять, как, каким образом четверо русских криогенщиков всего за неделю внесли полный разлад в четко отлаженную, работающую, как часовой механизм, систему несения службы на линкоре императорского флота?

Ответить на этот вопрос вахтенный офицер Нори не мог, но он был обязан обозначить проблему. Поэтому, восстановив дыхание и приведя мысли в относительный порядок, Нори включил персональный коммуникатор.

– Господин капитан, мне необходимо срочно с вами переговорить. Дело крайней важности и не терпит отлагательства.

– Вы уверены в этом, Нори-сан? – Явное сомнение в голосе Сакамото.

– Да, господин капитан! Вопрос касается нашей безопасности.

– Ну, что ж… Я у себя в каюте, заходите.

– Да, господин капитан.

Нори выключил коммуникатор и не пошел, а побежал к лифту – так ему не терпелось выложить перед капитаном все, что накипело.

Только на подходе к каюте капитана Нори замедлил шаг – негоже являться на глаза старшему по званию офицеру запыхавшимся.

Возле двери капитанской каюты Нори сделал глубокий вдох, медленно сосчитал до десяти и нажал кнопку зуммера.

Дверь беззвучно откатилась в сторону.

Нито кайса Сакамото не имел привычки допускать сослуживцев в свой внутренний мир, поэтому мало кто из офицеров «Дасоку» мог похвастаться тем, что бывал у него в гостях. Бортинженеру правого края Нори по служебной необходимости доводилось дважды заходить в каюту капитана. И всякий раз он восхищался аскетизмом и гармонией того маленького мира, что создал для себя в каюте Сакамото. Свернутая кровать в углу, рядом – портативный домашний коммуникатор и стопка информационных чипов. Нори не знал, что на них записано, но полагал, что это любимые книги капитана, среди которых непременно должны быть Ямамото и Кавабата. Чуть в стороне – низкий восьмиугольный столик, на котором можно и чай попить, и партию в сугороку оставить недоигранной, в дальнем углу – контрольный пульт, воспроизводящий показания наиболее значимых приборов из установленных на мостике. Из украшений – узкая полочка с прямоугольным кашпо, в котором зеленеет сосна-бонсай, рядом – старинный свиток с выписанным искусным каллиграфом иероглифом «кан» со слегка размазанными концами вертикальных линий.

Так было прежде. Но на сей раз, едва ступив на порог капитанской каюты, Нори почувствовал, как на лбу у него выступает холодный пот, а язык прилипает к внезапно сделавшемуся сухим небу. Бортинженер правого края увидел в каюте капитана то, что никогда не думал здесь увидеть. У него даже мысли не возникало, что подобное возможно. Нори понял, что это катастрофа. Мир потерял опору и катился в пропасть.

– Вам плохо, Нори-сан? – с тревогой посмотрел на вахтенного офицера Сакамото.

Поднявшись с пола, нито кайса поправил рукава темно-коричневого кимоно с символом клана, вышитым на левой стороне груди.

– Да заходите же. – Он взял бортинженера за локоть, помог ему войти в каюту и попытался усадить.

Нори выдернул локоть из рук нито кайса и протестующе тряхнул головой.

– Сакамото-сан, – прижав руки к бедрам, бортинженер правого края поклонился капитану. – Прошу извинить меня за то, что я побеспокоил вас в час отдыха.

– Нори-сан, – слегка наклонил голову в ответ Сакамото. – Я не сомневаюсь, что у вас на то имелась веская причина.

– Да, Сакамото-сан, – снова поклонился Нори.

– Уверен в том, – кивнул в ответ Сакамото.

По мнению Николая Бутова, сидевшего на полу возле столика с расстеленным на нем полимерным экраном, японцы были похожи на танцующих журавлей.

– Итак? – вопросительно посмотрел на вахтенного офицера Сакамото.

– Господин капитан, – Нори бросил весьма выразительный взгляд на русского, одетого в ярко-красный – ну точно, как борщ, которым другой русский пытался накормить вахтенного офицера в столовой, – расшитый золотыми драконами, шелковый китайский халат. – Вопрос касается безопасности, поэтому я хотел бы переговорить с вами наедине.

– Я пошел, – поднялся на ноги Бутов.

– Нет! – жестом остановил его Сакамото. – Нори-сан, я полагаю, что все вопросы, имеющие отношение к «Дасоку», мы можем обсуждать в присутствии Бутова-сана. Он такой же член экипажа, как и мы с вами.

– При всем моем уважении, – бортинженер правого края отвесил криогенщику быстрый поклон, больше похожий на кивок, – Бутов-сан не является подданным Императора.

– Бутов-сан оказал империи неоценимую услугу.

– При всем моем уважении…

– При всем моем уважении к вам, Нори-сан, – перебил вахтенного офицера капитан. – Я хочу услышать не ваши извинения, а причину, приведшую вас ко мне.

Нори плотно сжал губы так, что уголки побелели.

– Может, я все же пойду, – подал голос Бутов.

– Бутов-сан, – посмотрел на него Сакамото. – Мы с вами еще не закончили. Поэтому я прошу вас остаться.

– Ну что ж…

Бутов улыбнулся, развел руками, сел на пятки возле стола, поерзал, устраиваясь поудобнее, и затих.

– Нори-сан?

– Господин капитан! – резко выдохнул вахтенный офицер. – Я должен довести до вашего сведения, что действия русских ставят под угрозу безопасность вверенного нашим заботам корабля!

– Да? – удивленно поднял бровь Сакамото. – Что же такого ужасного делают русские?

– Они считают своим долгом влезть в любую работу, выполняемую на корабле…

– Так, – наклонил голову нито кайса.

– Они во все привносят хаос…

– Так.

– Они все превращают в балаган!

– Это все? – Сакамото расправил плечи и заложил руки за спину.

– Сегодня в утвержденное мною меню без моего ведома были внесены изменения! Горбатов-сан, самовольно занявший место повара, пытался накормить меня борщом!

– Вы попробовали?

– Конечно, нет!

– Напрасно, борщ был вкусный.

– Сакамото-сан!.. – Вахтенный офицер едва не задохнулся от возмущения.

– Впрочем, я вас не заставляю его есть, Нори-сан.

– Сакамото-сан! Я, как старший офицер и патриот, должен поставить вас в известность, что, если русские будут, как и прежде, делать на корабле все, что им вздумается, это может закончиться катастрофой!

– Я буду иметь это в виду, Нори-сан, – коротко кивнул Сакамото.

– И вы… – бортинженер правого края неуверенно повел рукой в сторону. Он как будто хотел вначале указать на Бутова, но затем передумал, ладонь его сложилась лодочкой, покачивающейся, будто на волнах. – Вы не предпримете никаких действий?

– Не вижу причин что-то предпринимать, Нори-сан. Во-первых, русские на корабле не самовольничают. Любые свои действия они согласовывают со мной либо с кем-то из старших офицеров. Во-вторых… Нори-сан, вы представляете, что сейчас чувствуют ваши подчиненные?

– Сейчас? – растерянно переспросил вахтенный офицер. – В этот самый момент?

– Да нет же, – едва заметно поморщился Сакамото. – Вообще. Что чувствуют люди из экипажа последнего оставшегося в живых корабля императорского флота, зная, что Император находится в плену, а их родные планеты захвачены сайтенами? Что вы сами чувствуете, Нори-сан?

Первый бортинженер приосанился, ладонью прижал рукоятку меча к поясу и щелкнул каблуками.

– Я, как старший офицер императорского флота и патриот, испытываю небывалую гордость за империю и высочайшую ответственность за порученное мне дело!

– Понятно, – махнул рукой нито кайса. – Во-вторых не будет. Я принял к сведению ваш доклад, Нори-сан, и больше вас не задерживаю.

– А как быть с русскими?

– Никак.

– То есть?

– Предоставьте их самим себе.

– Но, если мне снова покажется, что безопасность корабля находится под угрозой?

– Обращайтесь к Бутову-сану, – указал на русского Сакамото. – Надеюсь, он не откажется помочь вам разобраться в ситуации.

– Всегда к вашим услугам, Нори-сан! – рукой отсалютовал вахтенному офицеру Бутов.

– Вам все ясно, Нори-сан?

– Да, господин капитан, – вахтенный офицер поклонился. – Мне все понятно, господин капитан, – он сделал шаг назад и снова поклонился. – Извините, что отнял ваше драгоценное время, господин капитан, – еще шаг назад и еще один поклон. – Я возвращаюсь к исполнению своих обязанностей, господин капитан, – сделав еще шаг назад, Нори спиной уперся в дверь, поэтому и очередной поклон получился смазанным.

– Замечательно, Нори-сан.

Нито кайса открыл дверь, подождал, пока вахтенный офицер, пятясь, вышел в коридор, и щелкнул пальцем по кнопке замка.

– А может быть, он в чем-то прав? – взглядом указал на дверь Бутов. – Может быть, мы действительно раздражаем, мешаем работать… Это, понятное дело, не саботаж, но все же…

– А, – подобрав полы кимоно, Сакамото сел на пол напротив Бутова. – Проблема не в вас, а в самом Нори. Вы видели, чтобы кто-то еще из офицеров носил меч?

– Нет, – покачал головой Бутов.

– Все дело в том, что Окато Нори, в отличие от других старших офицеров, дзосики, то есть «разноцветный».

– Какой? – удивленно сдвинул брови Футов.

– В Древней Японии цвета одежды самураев были строго определены регламентом. Низшие же слуги носили одежды любых цветов, потому их и называли «разноцветными». Окато Нори не принадлежит к самурайскому роду. Но он тщательно скрывает это и старается вести себя, как, в его представлении, положено самураю. Он делает то, что делают самураи в исторических романах и фильмах.

– В Империи Пяти Солнц стать боевым офицером может только потомственный самурай?

– Ну что за бред! – недовольно взмахнул рукой Сакамото. – А как бы тогда Нори стал офицером? Мы чтим традиции предков, но при этом мы люди своего времени. Клановая система давно уже не играет никакой роли в выборе человеком жизненного пути. Она сохраняется только как дань традиции.

– Но, Сакамото-сан, вы сами сказали, что, за исключением Нори, все остальные офицеры «Дасоку» принадлежат к самурайским родам.

– Это тоже результат следования традиции. Так уж принято, что в самурайских родах сыновья идут по военной линии. Вы хотите убедить меня, Бутов-сан, что у русских нет потомственных военных?

– Есть, – кивнул Бутов.

– А слепо следовать традициям пытаются именно те, кто мало что об этом знает. Они уверены, что Древняя Япония была центром мировой цивилизации… Да-да, не смейтесь, Бутов-сан, есть псевдоисторики – одного из них, весьма популярного среди невежд, зовут Футори Ино, – которые на полном серьезе доказывают, что первыми истинными людьми, появившимися на земле, были японцы. И вовсе не эволюция к этому привела, а божественное провидение. Ну а потом, в результате смешения японцев с неандертальцами, на свет появились другие расы и нации.

– Вы будете смеяться, Сакамото-сан, но примерно то же самое я слышал и про русских.

– Выходит, у каждой нации есть свои Футори Ино, – улыбнулся Сакамото.

– Давайте вернемся к нашему вопросу, Сакамото-сан, – Бутов положил ладонь поверх расстеленного на столике полимерного экрана. – Я внимательно просмотрел всю документацию, что вы мне предоставили, и, признаться, я в недоумении. «Дасоку» – серийный линкор одиннадцатого поколения, модификация «К». Я не нашел никаких принципиальных отличий от других кораблей той же серии ни в ходовой части, ни в системе защиты, ни в вооружении. Почему в таком случае сайтены так хотят заполучить его целым и по возможности невредимым? Настолько, что даже во время нашего бегства они стреляли не по кораблю, а по курсу, пытаясь остановить нас.

– Быть может, последний оставшийся в бою корабль имперского боевого флота важен для сайтенов как символ? – предположил капитан «Дасоку».

– Ну что вы, Сакамото-сан! Символы, как и сантименты, не интересуют сайтенов ни в коей мере. Им нужен кто-то или что-то, что находится на вашем корабле.

– Понятия не имею, что бы это могло быть, – пожал плечами Сакамото.

Бутов посмотрел капитану «Дасоку» в глаза. Нет, Сакамото не пытался водить его за нос. Он действительно не знал, для чего сайтенам нужен его корабль. А понять это было необходимо.

– Надо бы с этим разобраться.