Текст книги "Паутина"

Глава 8

– Куда пойдем? – Камохин посветил сначала налево, потом – направо.

– А почему не прямо? – спросил Брейгель.

– Давайте кинем монетку, – предложил Орсон.

– У монеты только две стороны, а у нас три варианта, куда можно пойти.

– Монета может встать на ребро.

– Маловероятно.

– Зато как необычно!

Держа фонарь перед собой, Камохин заглянул в один из боковых проходов. Осипов заглянул в противоположный проход.

– Каменные плиты с какими-то иероглифами. Дальше снова рисунки.

– У меня то же самое. Ничего примечательного.

– Ты только послушай их, – Орсон локтем толкнул Брейгеля. – Мы находимся в древнем сооружении, о котором нет ни слова в книге «Загадочные и таинственные места планеты Земля». Значит, это самое таинственное и загадочное место из всех существующих. А они говорят – ничего примечательного! Мне даже любопытно, что могло бы возбудить их интерес?

– Давай заглянем чуть подальше, – предложил О сипов.

– Хорошо, – согласился Камохин. – Только не уходи очень далеко.

– Фотографируй все, что видишь. Каждую плиту. – Ладно.

– Ну? – выжидающе посмотрел на фламандца Орсон.

– Может быть, еще один паук? – предположил Брейгель.

Биолог почему-то сразу решил, что стрелок имеет в виду того паука, что бегал по пустыне и топтал «черных» квестеров, а потом нашел безвременную кончину в песчаной воронке.

– Не знаю, откуда появился этот восхитительный гигант, но только не из этого подземелья, – уверенно покачал головой Орсон. – Во-первых, животные непременно оставляют какие-то следы в местах своего обитания. А здесь мы не видим ни паутины, ни экскрементов. Во-вторых, чем бы он здесь питался? Такому здоровяку требуется много еды!

Вообще-то, Брейгель имел в виду еще одного нарисованного паука. Который на этот раз, для разнообразия, мог оказаться на потолке или на полу. Но он не стал объяснять это Орсону, решив, что каждый имеет право на собственное понимание данного вопроса.

Так оно даже лучше.

Первым из левого прохода появился Камохин:

– Ничего нового. Все то же самое, что и здесь. Но метров через тридцать еще два прохода уходят в разные стороны под прямым углом.

– То есть еще один коридор тянется параллельно нашему? – пальцем указал направление Орсон.

Камохин молча пожал плечами. В самом деле, откуда он знал, как и куда тянется обнаруженный им новый проход? А строить безосновательные догадки стрелок не привык.

Из другого прохода появился Осипов.

– Смотрите, что я нашел! – радостно возвестил ученый.

И продемонстрировал собравшимся пустую банку из-под томатного супа «Кэмпбелл».

– Очень любопытно, – Орсон взял банку, осмотрел ее со всех сторон, посветил внутрь фонариком.

– Выходит, кто-то уже побывал здесь до нас? – спросил Брейгель.

– Если даже так, то очень давно, – ответил Орсон. – На банке указан срок годности – апрель тысяча девятьсот четвертого года.

Биолог передал банку Камохину.

– Судя по разрезам, открывали банку широким ножом, – сказал стрелок.

– И тот, кто ел этот суп, скорее всего, никогда не выбрался из этого подземелья, – тихо и мрачно заметил Брейгель.

– Почему? – удивленно вскинул бровь Орсон.

– Будь иначе, Док, об этом лабиринте было бы написано в книге «Загадочные и таинственные места планеты Земля».

Все разом, не сговариваясь, посмотрели в ту сторону, где остался колодец. И каждый подумал, что у них еще есть шанс вернуться. В конце концов, какой интерес лазить по подземельям, где нет ничего, кроме пустых банок из-под супа «Кэмпбелл»?

– Ну… Быть может, у него имелись веские причины для того, чтобы скрыть свое открытие!.. Возможно, он еще собирался сюда вернуться!

– Точно, за спрятанными сокровищами!

– А почему бы и нет? У майя была куча сокровищ!

– Даже если мы их найдем, то не сможем вынести.

– Ну вот, придется возвращаться!

Все обратилось в шутку, и на душе сразу потеплело.

Камохин кинул банку в ту сторону, куда тянулся основной проход. Жестянка ударилась о каменную плиту пола, подпрыгнула, снова упала и с грохотом покатилась. И вдруг удары жестянки о камень сделались очень частыми и сильными. Камохин и Брейгель одновременно направили фонари во тьму. Банка с грохотом летала между двумя противоположными стенами туннеля, как теннисный мяч, выпущенный из пушки. С силой ударялась об одну стену, отлетала к противоположной и тут же летела обратно.

– Что за черт? – скорее растерянно, чем испуганно произнес Камохин.

– Ты разве не в курсе? – Орсон, пожалуй, единственный остался невозмутимо спокойным. – В древних подземельях частенько встречаются потайные ловушки. В особенности там, где спрятаны сокровища.

Грохот банки, эхом раскатывающийся в узком замкнутом пространстве становился нестерпимым. Казалось, это не банка прыгает сама собой, а какой-то дрянной раздавленный бубенчик бряцает в черепной коробке.

– Бамалама!

Брейгель сунул фонарь за пояс, двумя руками, как следует, перехватил автомат и одним точным выстрелом сбил консервную банку с траектории. Жестянка подскочила вверх, ударилась о потолок, упала на пол, подпрыгнула, жалобно звякнула и затихла.

– Ты убил ее, – зловещим полушепотом произнес Орсон.

– Подумаешь, – Брейгель безразлично дернул плечом, поставил автомат на предохранитель и кинул за спину.

– Док! – не оборачиваясь, строго произнес Камохин. – Ты полагаешь, сейчас подходящее время для шуток?

– А почему нет? – удивленно вскинул брови Орсон.

– Мы чуть было не вляпались.

– Чуть было – не считается.

– Док-Вик, твое мнение?

– О чем?

– Что это могло быть?

– Ну, поскольку банка была жестяная, по всей видимости, это магнитная ловушка. Или гравитационная.

Второй вариант мне кажется маловероятным.

– Почему?

– Потому что с помощью современных технологий создать гравитационную ловушку таких размеров, – Осипов обвел пальцем периметр коридора, – невозможно.

– А магнитные ловушки индейцы, выходит, могли создать без проблем?

– Из двух возможных вариантов я выбрал наиболее, на мой взгляд, реальный… Хотя и он, конечно… – Док-Вик, ты прикалываешься?

– Почему? Если строители этого подземелья могли освещать коридор, не используя открытого огня, почему бы им не создать магнитную ловушку?

– Создать-то они, допустим, могли, вопрос только зачем? – под иным углом решил взглянуть на проблему Брейгель.

– Чтобы таким образом оставить без оружия тех, кто вторгся сюда без спроса, – предположил Орсон. – Или просто напугать.

– А не проще камень на голову скинуть?

– Камень можно сбросить только один раз. Потом его нужно снова поднимать.

– А электромагниты, насколько мне известно, нуждаются в постоянной подзарядке. Или есть природные магниты, способные вытворять такие штуки с банками? – Я про такие не слышал, – покачал головой Осипов.

– Все, идем назад, – подвел итог Камохин.

– Как это назад? – возмущенно вскинулся Орсон.

– Дальше мы не пойдем, – твердо заявил Камохин.

– Из-за пустой консервной банки?

– Не прикидывайся, Док.

– Но я действительно не понимаю! Почему мы должны идти назад?

Голос Орсона раскатывался по пустому коридору подобно божьему гласу – устрашающе и увещевающе одновременно.

– Из-за ловушки, Док, – повернулся к нему Камохин.

– Но это же магнитная ловушка! Она не опасна для людей! Ведь так, Вик? Она рассчитана лишь на то, чтобы вселить страх в суеверные души!

Осипов ничего не успел ответить.

– Даже если так, – опередил его Камохин, – там, где есть одна ловушка, могут оказаться и другие. Куда более опасные!

– Мы будем идти осторожно!

– Подберем консервную банку и станем кидать ее вперед, – не то в шутку, не то всерьез сказал Брейгель.

Но Камохин был не настроен шутить. Он вообще не собирался обсуждать эту тему.

– Мы не готовы к исследованию этого лабиринта, – заявил он непреклонно. – Мы возвращаемся к колодцу. И ждем там, когда закончится песчаная буря.

– Бред какой-то! – Орсон вскинул руки и сжал их в кулаки, как будто собирался кого-то ударить. – В конце концов, есть ведь два других прохода!

– Кто сказал, что они безопаснее этого?

– Нужно проверить! – Мы возвращаемся.

Камохин повесил автомат на плечо и зашагал к выходу. Ясно было, что продолжать разговор он не намерен.

– А ты что об этом думаешь? – упавшим голосом спросил Орсон у Брейгеля.

Фламандец извиняющеся улыбнулся:

– Игорь прав. Продолжать идти вперед, не зная, что нас там ждет, слишком опасно. Мне кажется, это не просто подземный ход.

– Конечно! – в отчаянии всплеснул руками Орсон. – Но ведь это как раз и интересно! Тебе что, совсем не хочется узнать, кто и зачем устроил здесь эту магнитную ловушку?

– Не сейчас, – быстро качнул головой фламандец и поспешил следом за Камохиным.

– Быть может, мы всего в одном шаге от величайшего открытия, – продолжил Орсон, обращаясь к последнему оставшемуся. – Ведь не просто так стоит здесь эта ловушка?.. А, Вик?.. За ней что-то есть!

Осипов улыбнулся, осторожно взял англичанина под локоток и, подсвечивая фонариком, повел его следом за остальными.

– В подобных местах случаются очень странные и неприятные вещи, – говорил он при этом тихим увещевательным голосом. – Вот, например, пирамиды.

Ты же наверняка слышал про проклятие фараонов.

– Это все магия! – уверенно заявил Орсон. – Вуду! – Ну почему сразу магия?

– Я называю магией все, чему не могу найти объяснение.

– Раньше ты это так не называл.

– Не мог найти подходящего слова. Русский язык не так прост, как кажется.

– Ну а почему вуду?

– Во-первых, мне нравится слово, во-вторых, это самая сильная и зловещая магия из существующих по сей день, в-третьих… – Орсон ненадолго задумался. – Ты же видел кровь у колодца? В магии вуду постоянно используется кровь!

– Ацтеки кровью тоже не пренебрегали и даже практиковали человеческие жертвоприношения.

– Верно, – подумав, согласился Орсон. – Возможно, наемники использовали индейскую магию… И все же чертовски жаль, что мы возвращаемся! Вот просто так! С пустыми руками!

Биолог показал коллеге ладони, должно быть, чтобы тот смог убедиться, что у него действительно ничего нет.

Признаться, Осипову тоже было жаль, что исследование загадочного подземелья закончилось, едва успев начаться. Рисунки и надписи на стенах – это, конечно, жутко интересно, но, наверно, все они ожидали чего-то иного. Чего-то, что могло дать ответы хотя бы на часть из имеющихся у них вопросов. Но в то же время он был согласен с Камохиным – двигаться дальше по темным коридорам, зная, что их могут поджидать хитроумные ловушки, было бы слишком опасно. Оставалось надеяться на то, что узнав об этом удивительном открытии, Кирсанов решит незамедлительно отправить в Шамо новую, хорошо оснащенную группу. Естественно, в том же самом составе. И к тому времени Зона 41 все еще будет существовать. И загадочный колодец никуда не исчезнет… Конечно, слишком много неопределенностей, но иначе нельзя. Это лучше, чем лезть на рожон.

Внезапно шедшие чуть впереди стрелки остановились. Свет их фонарей с пола переместился на стену.

– Что они еще там нашли? – с показным недовольством буркнул Орсон. – Еще одну банку из-под супа?

Или пакет чипсов?

– Эй, кто-нибудь помнит, что тут было нарисовано? – громко крикнул Камохин.

– Мы не в лесу, а в подземелье, – язвительно ответил ему англичанин. – Поэтому не фига так орать!

Ученые подошли к стрелкам.

На каменной плите, освещенной теперь уже четырьмя фонарями, был вырезан крокодил, свернувшийся кольцом и пытающийся укусить свой собственный хвост. Рисунок был выполнен все в том же псевдоиндейском стиле, как и те, что они видели прежде.

Орсон достал из кармана фотоаппарат и запечатлел рисунок.

– Так был тут этот крокодил или нет? – еще раз спросил Камохин.

И похоже было, что стрелок нервничает.

– Я такого рисунка не помню, – ответил Орсон, убирая фотоаппарат.

– Я тоже его не видел, – подтвердил Осипов.

– Ясно, – произнес многозначительно Камохин.

И посмотрел на ученых так, будто если и не был уверен, то небезосновательно подозревал, что это они приложили руки к появлению рисунка, которого не должно быть.

– А в Южной Америке крокодилы, вообще-то, водятся? – спросил вдруг Брейгель.

– Оринокские крокодилы одни из самых крупных, – ответил Орсон. – А вплоть до миоцена там встречались и сухопутные крокодилы – мезозухии.

– Это когда уже появились люди?

– Нет, чуть раньше. Люди не могли их видеть.

– Но я сейчас вижу крокодила, – голосом с угрожающе повышающимися тональностями, произнес Камохин. – Которого, как все мы помним, здесь не было!

– Ну, и что? – усмехнулся Орсон. – Тогда – не было, сейчас – появился. Подумаешь, делов-то!

– Откуда он здесь появился?

– Плита могла повернуться.

Камохин прикусил губу. Почему-то столь простое объяснение самому ему в голову не пришло. Он сунул фонарь за пояс, подошел к стене и попытался надавить на край плиты. Плита даже не шелохнулась. Камохин попытался надавить на другой ее край – с тем же результатом. Тогда он попробовал подцепить край плиты пальцами, но даже ноготь не смог просунуть в щель.

– Черт! – Камохин со злости саданул по плите кулаком и тут же взвыл от боли в разбитых костяшках. – Как она могла повернуться? С чего вдруг?

– Это магия, – с невозмутимым спокойствием ответствовал Орсон. – Обычная индейская магия на крови.

– Плиты могли повернуться, когда сработала магнитная ловушка, – дал более рациональное объяснение случившемуся Осипов. И тут же, не дожидаясь новых вопросов, добавил: – Зачем это было нужно, я не знаю.

Брейгель посветил на пол у основания плиты.

– Если бы плита повернулась, в пыли остались бы следы.

Фламандец был прав. На слое пыли и мелкого песка, лежавшем на полу возле стены, видны были только следы камохинских ботинок.

Осипов посветил фонарем на соседнюю плиту. На ней три равнобедренных треугольника были вписанных друг в друга, как матрешки.

– Такого рисунка тоже прежде не было, – сказал Осипов. – Но я точно видел его на доске пакалей у Кирсанова.

– Позволь, я сфотографирую, – отодвинул его в сторону Орсон.

– И этого тоже не было.

По другую сторону от крокодила на плите был изображен петух.

– Идем к выходу! – решительно скомандовал Камохин. – Не нравится мне эта чертовщина!

– Только будь осторожен! – предостерег его Орсон.

– В каком смысле? – буркнул Камохин.

– Ловушки, – напомнил ученый.

– Какие еще ловушки? Мы здесь уже проходили!

– Ты уверен, что именно здесь?

– А где же еще?

– Не знаю. Но там, где мы проходили, на стенах не было ни крокодилов, ни треугольников, ни петухов.

Камохин как будто заколебался. Но лишь ненадолго.

– Идем! – снова скомандовал он и быстро зашагал вперед.

– Похоже, он уверен, что мы движемся в нужном направлении, – сказал, обращаясь к Осипову, англичанин.

– А ты нет?

– Если бы мы двигались к выходу, то уже должны были увидеть свет, проникающий через колодец, – совершенно спокойно заметил Орсон. – Разве не так?

– Песчаная буря усилилась, – ответил Камохин. – Из-за этого и стемнело.

– Ну да, конечно, – на ходу кивнул Орсон.

Хотя по всему был ясно, что он не согласен с выводом стрелка. Категорически не согласен. Похоже даже было, что англичанин о чем-то догадывался. Но пока предпочитал помалкивать, напустив на себя таинственный вид.

Глава 9

Какое-то время они шли молча. Стрелки – впереди, ученые – в двух шагах позади них. Осипов наблюдал за светом фонарей, что держали в руках стрелки. Лучи то и дело метались от центра прохода к краям. Но, едва коснувшись стен, тут же будто соскальзывали вниз.

– Их так и тянет взглянуть на рисунки, – тихо произнес Орсон. – Но они боятся это сделать.

– Почему?

Осипов посветил на стену. В том месте, где они проходили, на плите было изображено чудное трехногое существо с выпученными глазами, воронкой вместо рта и странной загогулиной на затылке.

– Секундочку! – Орсон поднял фотоаппарат и сделал снимок. – Все это нужно документировать. Иначе нам просто никто не поверит.

– Ты сказал, что ребята боятся смотреть на стены, – напомнил Осипов.

– Именно, – уверенно кивнул Орсон. – Они все еще тешат себя надеждой, что мы идем в нужную сторону и скоро дойдем до колодца, которого не видим только из-за застилающей свет песчаной бури. Рисунки на стенах, которых не должно там быть, мешают им сконцентрироваться на мысли, что все в порядке, что ничего необычного не произошло. Когда же они наконец поймут, что все совсем не так, как они себе представляют, это может стать для них шоком.

– А ты?

– Я не исключаю возможности того, что может произойти все, что угодно. Поэтому мне бояться нечего. – Что же, по-твоему, произошло?

– Понятия не имею. Это ты у нас специалист по теории хаоса и прочим космогоническим штучкам. Я этого не понимаю, да мне до этого и дела нет.

– При этом ты уверен, что мы сейчас идем не в сторону колодца?

– Если ты имеешь в виду колодец, через который мы сюда попали, то, разумеется, нет.

– Почему?

– Что – почему? Почему мы идем не в ту сторону?

– Почему ты в этом уверен?

– Ну, во-первых, если бы мы шли в правильном направлении, то уже давно дошли бы до цели.

– Значит, нам нужно повернуть назад?

– Не думаю, что это поможет. Мы же не настолько глупы, чтобы перепутать направление. Что-то произошло с самим этим местом. Оно изменилось, стало другим.

– Магия?

– Ну, если у тебя нет других идей, можно называть это так.

– И эти изменения произошли в тот момент, когда сработала магнитная ловушка?

– Не знаю. Может быть, раньше. Когда вы с Камохиным обследовали боковые проходы. Помнишь плиты, испещренные письменами возле самого входа? Возможно, это была инструкция, объясняющая, как пользоваться этим странным сооружением. А может быть, свод правил или предостережений. К сожалению, никто из нас не владеет языком майя. Вот и напоролись.

Шедшие впереди стрелки остановились.

– Уже пришли? – насмешливо поинтересовался Орсон.

– Колодца нет, – уныло констатировал Камохин факт, который и без того уже был очевиден.

– Не может быть! – с показным удивлением вскинул брови англичанин. – И что же нам теперь делать?

– Док, – оглянулся на него Камохин. – Юродствовать не надоело?

– В самом деле, – поддержал приятеля Брейгель, – момент неподходящий.

– Ну, извините, – развел руками Орсон. – Хотя вы сами виноваты – не слушали, когда я вам говорил.

– Про магию, что ли?

– И про магию тоже… Или у кого-то есть другое объяснение тому, что произошло?

– Может быть, для начала определимся с тем, что именно произошло?

Осипов сделал пару шагов вперед и посветил фонариком в ту сторону, куда они направлялись. Там был все такой же бесконечно длинный темный коридор. Возможно, где-то там имелись боковые ответвления, но в неясном рассеянном свете фонаря их было не разглядеть.

Осипов повернулся к остальным:

– Когда мы с Игорем вошли в боковые проходы, вы, – он указал фонарем на Орсона с Брейгелем, – оставались на месте?

– Конечно, – уверенно кивнул Брейгель.

– И за то время, что нас не было, ничего необычного не происходило?

– Абсолютно.

– Ни странных звуков, ни вспышек света?

– Нет.

– Внезапного головокружения или приступов тошноты у вас тоже, как я понимаю, не было?

– Нет. Я отлично себя чувствую.

– Я тоже, – кивнул Орсон.

– Вам не показалось, что время вдруг остановилось?

Или – странно замедлилось?

– К чему все эти вопросы, Док-Вик? – непонимающе пожал плечами Камохин. – Ты что, думаешь, мы могли заблудиться?

– Я думаю, произошло изменение пространственной структуры подземелья.

– То есть это тоже своего рода ловушка? – Брейгель решил уточнить, правильно ли он понял идею Осипова. – Мы наступили на какой-то камень, и коридоры этого подземного лабиринта поменялись местами? Тот, который вел к колодцу в пустыне, свернул куда-то в сторону, а его место занял другой проход, ведущий черт знает куда?

Брейгель без особого труда мог представить себе гигантский, похожий на безразмерную паутину, подземный лабиринт с множеством тянущихся в разные стороны переходов. Кто и зачем его построил – другой вопрос. Вообразить, каким образом и без того запутанная система подземных ходов вдруг начинает менять свою пространственную структуру, было несколько труднее. Вроде того, как садишься в поезд метро, идущий в одном направлении, а выходишь на совсем другой ветке. Как будто за то время, что ты ехал, кто-то соединил станции, находящиеся на разных концах карты, новым, прежде не существовавшим туннелем. Но все-таки это было похоже хоть на какое-то объяснение. Причем вполне научное. Ученые нередко используют понятия, совершенно неуместные и даже противоестественные с точки зрения здравого смысла. Так, например, Брейгель, как ни старался, не мог представить себе черную дыру – некую пространственную структуру, в которую все проваливается на веки вечные. А бозон Хиггса так и вовсе был для него чем-то запредельным. Едва он только слышал это название, как его охватывал священный трепет. И, в принципе, в такие минуты он готов был согласиться с Орсоном – в этом было что-то от магии.

– Не совсем так, – сказал Осипов.

И Брейгелю стало ясно, что сейчас он узнает о чем-то покруче, чем какой-то там бозон Хиггса. И, может быть, после он будет вспоминать о бозоне Хиггса с нежностью и тоской, как о потерянной мечте.

– Я думаю, все дело в многомерной планировке этого подземелья.

– То есть?..

– То есть мы сейчас уже не в третьем измерении.

– Ну, здорово!

Все! Прощай, бозон Хиггса!

– Это какая-то аллегория, Док-Вик?

– Нет. Мы сейчас действительно находимся в ином измерении. Пространственном, а может быть, и временном.

– Я полагал, что в другом измерении все должно выглядеть иначе.

– Как именно?

– Ну, какие-нибудь странные пространственные структуры, изломанные линии и углы… Психоделические разводы по стенам и шахматные клетки на полу… Уродливые карлики с огромными носами, в малиновых пиджаках с золотыми пуговицами… Ну, в общем, что-нибудь необычное.

– Это шаблоны масскульта. На самом деле другое измерение выглядит необычно только для стороннего наблюдателя. Для того же, кто сам в нем находится, там все нормально. Ну, разве что какие-то мелочи… – Например?

– Ну, если бы мы оказались во втором измерении, ты бы не смог перепрыгнуть через линию, нарисованную перед тобой на полу.

– Серьезно?

– Да.

Брейгель наклонился, провел пальцем линию в пыли, а затем легко через нее перепрыгнул.

– Мы не во втором измерении!

– В каком же тогда?

– Трудно сказать, что будет происходить с пространственной структурой в измерениях более высокого порядка, чем привычное нам третье… Возможно, там удается увидеть, что находится за углом, не заглядывая за него. Или, стоя лицом к стене, увидеть то, что происходит у тебя за спиной.

Брейгель тут же сделал шаг к стене, чтобы проверить сделанные Осиповым предположения.

– Док-Вик, я так понимаю, это чисто умозрительные выводы? То есть ты говоришь о том, что в принципе могло бы быть?..

– Не совсем. – Осипов посветил фонариком на стену. – Должно быть, вы заметили, что рисунки сделаны не методом простой гравировки, а так называемого низкого рельефа. Здесь изображение выступает над плоским фоном примерно на половину объема. – На плите была изображена летучая мышь с перепончатыми крыльями, вскинувшая морду с подковообразным носом и яростно оскаленными зубами. Фоном для изображения летучей мыши служило звездное небо. Звезды представляли собой точки, а сумрак меж ними обозначали короткие параллельные горизонтальные росчерки. – Всем нам прекрасно известно, что можно создать модель или рисунок пространства с иной размерностью. Скажем, нарисованная на бумаге линия – это визуализация одномерного пространства. А внешняя поверхность обычного садового шланга – отличная модель двухмерного пространства. Но при этом на листе бумаги, являющемся, если пренебречь его толщиной, двухмерным, мы можем легко изобразить трехмерный куб. А затем, соединив его с еще одним кубом, сделать модель четырехмерной. И так, постоянно усложняя модель, можно продолжать наращивать новые измерения практически бесконечно. Теперь попрошу вас всех выключить фонари. – Когда просьба была исполнена, Осипов встал напротив стены, поднял зажатый в кулаке фонарь к правому плечу и направил его свет прямо на летучую мышь. – Сейчас мы видим плоскостное, двухмерное изображение летучей мыши, как будто она нарисована на бумаге. А теперь… – Осипов сделал шаг в сторону, и всем показалось, что летучая мышь на рисунке взмахнула крыльями и злобно оскалилась. Черты ее тела приобрели объем, как будто внезапно ожившее существо вознамерилось вырваться из камня. – …Изображение стало объемным, то есть трехмерным.

– Бамалама! – восхищенно выдохнул Брейгель.

– Да, впечатляет, – согласился Орсон.

Камохин промолчал. Ему было не по себе, поскольку он чувствовал: это пока еще далеко не все, что хотел показать им Осипов.

– Теперь смотрите, что будет дальше! – Ученый чуть приподнял фонарь и немного изменил угол, под которым свет падал на стену.

И тотчас летучая мышь превратилась в некого совершенно неузнаваемого монстра. Это было уже не животное, а комок мышц, с иглами, вонзенными в него под разными углами. Зрелище был настолько омерзительным, что какое-то время никто не мог даже слова сказать. Те странные чувства, что вызывало небывалое зрелище, невозможно было выразить обычными, привычными, всем хорошо известными словами. Для этого нужен был совершенно иной язык. А может быть, и другой алфавит.

Первым пришел в себя Орсон.

– Я должен это запечатлеть, – сказал биолог, доставая фотоаппарат.

– Не думаю, что из этого что-то выйдет, – с сомнением возразил Осипов. – На плоском изображении, скорее всего, получится обычная летучая мышь.

– Я попробую.

Орсон встал напротив освещенной плиты, поднял фотоаппарат, поймал изображение в кадр и нажал кнопку затвора.

– Ну как?

Орсон посмотрел на дисплей фотоаппарата:

– Как ты и говорил. Обычная летучая мышь.

Осипов улыбнулся и опустил фонарь ниже плеча. Изображение на стене вновь претерпело удивительное изменение. Теперь это был набор изломанных линий и пересекающихся плоскостей, напоминающих одну из поздних картин Брака. Ученый снова изменил угол падения света на стену. И на плите будто закрутились причудливо свитые спирали и зазмеились меж ними плавно изгибающиеся линии. Если присмотреться, можно было заметить, что все линии были не плоскими, а имели множество поверхностей, при взгляде на каждую из которых кривизна линии становилась другой.

– Ты так представлял себе иные измерения? – спросил Осипов у стрелка.

– Что-то в этом духе, – кивнул фламандец. – Как много разных измерений спрятано в этом рисунке?

– Я думаю, продолжать искать их можно до бесконечности.

Осипов вновь немного изменил положение фонаря, и картина на стене будто ощетинилась длинными зазубренными трехгранными пирамидами, направленными на зрителей.

– Отлично. – Камохин включил свой фонарь. И в свете двух пересекающихся лучей рисунок на стене вновь стал обычной летучей мышью. – Вопрос первый, Док-Вик: это что, какой-то аттракцион? Что-то вроде комнаты с кривыми зеркалами?

– Полагаю, что нет, – ответил Осипов, несколько удивленный такой постановкой вопроса.

– Тогда какой в этом смысл? – Луч фонаря Камохина мазнул по стене. – Зачем нужно было создавать эти многомерные изображения? Я ведь правильно понял, здесь все картинки такие?

– Думаю, что так, – коротко кивнул Осипов. – А смысл очень простой и, я бы сказал, правильный. Благодаря сей удивительной технике, в каком бы измерении мы ни находились, мы можем увидеть на стене именно тот образ, который запечатлел художник, а не абстрактную картинку и не бессмысленный набор символов.

– То есть, глядя на рисунок, мы не можем определить, в каком измерении мы сейчас находимся?

– Не можем.

– Ясно, – кивнул Камохин. – Теперь второй вопрос: как нам выбраться из этого многомерья?

– Понятия не имею, – покачал головой Осипов.

– Хорошо, – улыбнулся Камохин с таким видом, как будто услышал именно то, что хотел. – Давайте поставим вопрос иначе: почему исчез колодец, через который мы сюда попали?.. Я готов выслушать любые, даже самые безумные предположения.

– Мы не сказали: «Сезам, откройся!» – первым нашел что ответить Орсон.

– Не настолько безумные, Док, – осадил его Камохин.

– А что, если сказка об Али-Бабе это и не сказка вовсе?

– Все равно нам это не поможет… Док-Вик, ты у нас специалист по другим измерениям. Тебе и карты в руки.

– Ну, поскольку наемники не сразу направились к колодцу, а сначала забрали пакаль, я бы предположил, что пакаль был необходим для того, чтобы открыть колодец. Или чтобы найти путь в лабиринте, который должен был привести их в нужное место.

– Пакаль у нас есть, – биолог достал из сумки металлическую пластину. – А еще – камень с пауком, – он достал черный камень Ики. – Он, наверное, тоже для чего-то нужен. Не зря же «эксперт» прихватил его с собой, когда убегал из лагеря. Теперь все это твое, – он передал камень и пакаль Осипову.

– И что мне с этим делать? – Осипов непонимающе посмотрел на предметы у себя в руках.

– «Серые» используют пакали для того, чтобы изменять пространственно-временную структуру, – сказал Камохин.

– Да, вот только нам они не объяснили, как им это удается.

– Для того чтобы свернуть пространство или остановить время, «серые» используют два, а то и три пакаля, сложенные вместе определенным образом, – сказал Осипов. – Я видел, как они это делают.

– Я тоже видел, – кивнул Орсон. – На болоте, когда получил несколько дополнительных ходов и оказался на сутки впереди вас.

– Может быть, камень можно использовать как пакаль? – предположил Камохин.

– Постойте, – опустил руки Осипов. – Даже если это сработает, мы уверены, что хотим это сделать?

– А почему нет? – пожал плечами Орсон.

– Мы ведь даже не знаем, чего ради затеяли все это «черные» квестеры. Куда они хотели попасть?..

– И откуда взялся гигантский паук, – добавил Брейгель.

– Нам все равно нужно как-то отсюда выбраться, – сказал Камохин.

– Можно просто пойти дальше по коридору, – указал фонарем вперед Осипов.

– Или вернуться назад, – указал в другую сторону Орсон. – Как я понимаю, в данной ситуации это почти одно и то же.

– И куда мы придем? – спросил Камохин.

– Глупый вопрос, – насмешливо хмыкнул Орсон. – Но уж точно не в Канзас.

– Вообще-то, в таких подземельях, как правило, бывают потайные ходы, скрытые двери, спрятанные замки и разные щели и гнезда, куда нужно вставлять имеющиеся у тебя предметы, – сказал Брейгель. – Может, есть смысл поискать?

– Не забывай про ловушки, – напомнил Орсон. – Их искать не надо – они сами нас найдут.

– Наверное, гигантский паук был одной из таких ловушек! – радостно щелкнул пальцами фламандец. – Он был гигантским роботом!

– Я думал, мы уже закрыли эту тему, – недовольно скривился Орсон. – В любом случае, надеюсь, что создатели подземелья не повторяли одно и то же техническое решение несколько раз.