Текст книги "Шаман"

Орсон толкнул Камохина локтем и бодренько подмигнул, как будто хотел сказать: «Ну, что я говорил?» Камохин очень неуверенно пожал плечами – он вообще не понимал, зачем англичанин сделал это?

Взмахнув рукой, человек, похожий на Гюнтера Зунна, указал наверх и показал своему подчиненному карточку, на которой, видимо, был написан какой-то приказ. Тот вновь вскинул руку к полям шляпы и кинулся передавать приказ остальным.

Внизу началась непонятная суета. Все бегали и хватались за разные предметы. Что они намеревались сделать, понять было невозможно. Ясно было только то, что руководил этим процессом человек в пробковом шлеме. Он поставил одну ногу на ящик, оперся на нее локтем и взмахами стека, как дирижер, пытался руководить действиями своих подчиненных. Похоже, получалось у него это не очень. Он нервничал и в раздражении бил стеком по ранту своего ботинка.

«Психопат», – заметил Брейгель.

«Людям, привыкшим к вербальному общению и внезапно ставшим глухонемыми, трудно научиться снова понимать друг друга», – возразил Орсон.

«Но у нас-то получается!»

«Может быть, это мы ненормальные?»

В этот момент человек в пробковом шлеме взмахом стека подозвал к себе одного из подчиненных. Достав из нагрудного кармана пачку бумажных карточек, он принялся быстро перебирать их. Найдя нужную, он протянул ее ожидающему приказа служаке. Тот прочитал надпись на карточке и непонимающе пожал плечами. Главный вновь недовольно ударил стеком по ботиночному ранту. Выхватив карточку из рук подчиненного, он перевернул ее и на обратной стороне авторучкой написал несколько слов. Теперь служака кивнул, козырнул и побежал выполнять распоряжение.

«Он не псих, – написал Орсон. – А человек, считающий, что способен все предусмотреть. Он знал, что происходит в зоне, поэтому для общения с подчиненными приготовил карточки, на которые занес все распоряжения, которые, как он полагал, могут ему понадобиться. Мое послание явно не было им предусмотрено, поэтому внесло сумятицу и неразбериху»

Судя по счастливой улыбке, англичанин был чрезвычайно доволен тем, что сотворил.

«А как же подчиненные? У них тоже карточки?»

Орсон усмехнулся:

«Подчиненным карточки не нужны. Подчиненные должны не разговаривать, а четко выполнять приказы».

«Чисто немецкий подход!»

«При чем тут немцы? Немые-подчиненные – мечта любого начальника».

«Немые и безмозглые».

«Безмозглые ничего не смогут делать».

«Я имел в виду, не способные самостоятельно мыслить и принимать ответственные решения».

На секунду Орсон в задумчивости прикусил губу.

«Не обидитесь, если я вас спрошу?»

«Это смотря о чем».

«И кого именно».

«У вас, у русских, что, в генах заложено стремление к тоталитаризму?»

Осипов озадаченно поскреб ногтями щеку, после чего написал:

«Ну, определенная селекция проводилась, начиная с 1917 года».

Орсону явно хотелось продолжить эту тему. Но тут Камохин пару раз беззвучно щелкнул пальцами и указал на дисплей. Внизу двое человек растянули самодельный транспарант, на котором красной краской было написано:

«Ich glaube, wir müssen reden. H. Zunn».

«Ну, и что там написано?»

«Он полагает, что нам нужно поговорить».

«Судя по подписи – он действительно Зунн!»

«Я бы не стал ему безоговорочно верить. Это может оказаться уловкой, чтобы выманить нас».

«Он хочет поговорит с тобой, Док».

«Почему это именно со мной?»

«Ты же передал ему привет».

«Я написал от нашего общего имени».

«Но при этом не заручился нашим согласием!»

«Кончайте! – взмахнул рукой Камохин. – Нашли время!»

«Я думаю, нужно попытаться вступить в переговоры, – высказал свое мнение Осипов. – Иначе нам отсюда не выбраться».

«Послушайте, если это родственник Гюнтера Зунна, нам найдется о чем с ним поговорить!»

«Если он захочет разговаривать».

«Пустое!»

Орсон безнадежно махнул рукой и неожиданно поднялся в полный рост. Навалившись грудью на невысокую каменную стену, за которой они прятались, англичанин свесился вниз и помахал руками.

– Эй! Герр Зунн! – прокричал он беззвучно.

Но те, кто находился внизу, и без того уже его заметили.

Глава 5

Двое, державших приглашающий к диалогу транспарант, остались стоять неподвижно. Остальные схватились за автоматы. Но тут Зунн взмахнул своим стеком и что-то беззвучно прокричал. Стволы автоматов опустились вниз. Зунн посмотрел на Орсона и жестом руки с зажатым в кулаке стеком пригласил его спуститься вниз.

Орсон озадаченно поджал губы. То, что в него не стали стрелять – это хорошо. Однако, спустившись вниз, они окажутся под прицелами превосходящих их по численности противников.

Подумав, Орсон улыбнулся и приветственно помахал рукой выжидающе глядящему на него Зунну, после чего быстро набрал несколько слов на ПДА и опустил руку вниз.

«Я спущусь один», – прочитал на дисплее ПДА Орсона Камохин.

«Плохая идея!» – ответил он тут же.

«Есть другие?»

Камохин тяжко вздохнул и посмотрел на Брейгеля. Тот утвердительно кивнул.

«Пойдете вместе с Яном».

«Какой смысл?»

«А я и не говорил о смысле. Я сказал: пойдете вдвоем!»

Брейгель снова кивнул. Проверил, легко ли вынимается пистолет из кобуры на поясе, нож из ножен, второй нож – на голенище. После чего перекинул ремень автомата через шею, подтянул за козырек бейсболку с логотипом Центра Изучения Катастроф и надел каплевидные солнцезащитные очки в тонкой оправе.

Глядя на Орсона, Зунн нетерпеливо взмахнул рукой.

Англичанин ответил ему успокаивающим жестом.

Камохин протянул Орсону автомат.

«Зачем?»

«Правило этикета».

«Не слышал о таком».

«Вы идете не сдаваться, а на переговоры. Если у противника в руках оружие, то и у вас оно должно быть».

«А это не будет неверно истолковано?»

«Это сразу же поднимет планку вашего авторитета?»

«Уверен?»

«На все 100».

«Не сомневайся, Док! – поддержал Камохина Брейгель. – Внизу люди военные, они понимают толк в оружии».

Орсон кивнул, хотя и без особой охоты: «Ну, хорошо!» – взял автомат, просунул руку в ременную петлю и перекинул оружие за спину. Снова глянув вниз, он показал два пальца, давая понять, что их будет двое, и жестом дал понять, что сейчас они начнут спускаться. Зунн согласно кивнул.

Камохин жестом велел Осипову быть наготове. Тот снял автомат с предохранителя, передернул затвор и поставил его прикладом на колено. Камохин сделал то же самое, после чего коротко кивнул Брейгелю с Орсоном.

Резко выдохнув, Брейгель поднялся во весь рост и помахал рукой наблюдавшим за ним снизу. Никаких ответных жестов он не увидел. Ну, разве что только Зунн нетерпеливо ударил себя стеком по коленке. Ладно, не велика честь, хорошо, что на прицел не берут. Брейгель показал Камохину большой палец и перекинул через каменное возвышение моток веревки.

Орсон сделал то же самое.

С внешней стороны каменная стена была почти ровная и имела небольшой уклон. Забраться на нее, находясь под огнем сверху, было практически невозможно. А вот спуститься вниз – проще простого. Тормозя ногами и одной рукой, а другой для страховки придерживаясь за веревку, Орсон с Брейгелем за пятнадцать секунд оказались на сорок метров ниже.

И тут же их обступили люди в серых рубашках и широкополых шляпах.

Брейгель выставил перед собой руку с открытой ладонью: «Спокойно, ребята!» – и как бы невзначай тронул локтем автомат.

Подойдя сзади, Зунн стукнул стеком по плечу одного из своих подчиненных и, когда тот обернулся, жестом велел отойти в сторону. Постукивая стеком по открытой ладони, Зунн внимательно рассмотрел своих гостей. Он действительно был похож на Гюнтера Зунна. То же худое, вытянутое лицо, высокий лоб с глубокими залысинами, острый, загнутый крючком нос, тонкие губы, большие уши, плотно прилегающие к черепу, и большие, чуть прищуренные бледно-голубые, будто выгоревшие на ярком солнце глаза.

Видимо, осмотр гостей удовлетворил Зунна. Он раздвинул губы в едва заметной улыбке и слегка наклонил голову. После чего указал стеком наверх. Быть может, он хотел узнать, сколько еще человек осталось наверху, а может, интересовался, почему они все не спустились. Орсон сделал отрицательный жест рукой, затем указал на себя и Брейгеля и, будто Черчилль, вскинул вверх два растопыренных пальца. Зунн озадаченно сдвинул брови. Что и неудивительно – трактовать жесты англичанина можно было весьма многозначно. Например, так: «Помощь нам не потребуется, мы и вдвоем запросто с вами всеми справимся!» Одним словом, язык жестов плохо подходил для переговоров.

Орсон поднял руку и двумя сложенными вместе пальцами постучал по дисплею ПДА.

Зунн одобрительно кивнул и сложил руки на груди.

Прикинув в уме, на каком языке лучше к нему обратиться, Орсон решил, что русским Зунн, по всей видимости, не владеет, а по-немецки он сам знает всего-то пару-тройку расхожих фраз. Переключив раскладку клавиатуры на английский, Орсон принялся набирать сообщение. Не торопясь, он тщательно подбирал слова, поскольку прекрасно отдавал себе отчет, насколько важно в подобной ситуации первое впечатление.

Брейгель тем временем внимательно наблюдал за подручными Зунна, также стараясь составить о них наиболее полное впечатление. Среди них не было никого моложе тридцати. По всей видимости, это были наемники, когда-то проходившие службу в регулярных частях армии и полиции. Но было это давно, поскольку армейская выправка была едва заметна. А Брейгель по себе знал, насколько непросто избавиться от последствий ежедневной армейской муштры, когда все стандартные действия совершаешь уже не задумываясь, на автомате. Оружие у них у всех было разное. Помимо автоматов, почти у каждого на поясе имелась кобура с пистолетом, а у некоторых – две. В наличии были ножи и кастеты. А у одного Брейгель приметил нунчаки, заткнутые сзади за пояс. То есть боевая подготовка у них была хорошая, толк в оружии они понимали и пользоваться им умели.

Закончив набирать текст, Орсон с улыбкой продемонстрировал результаты своих трудов Зунну:

«How do you do? My name is Chris Orson. I biologist».

Прочитав это, Зунн озадаченно коснулся пальцем кончика носа. Это было всего лишь привычное, непроизвольное движение, не несущее никакой смысловой нагрузки. Затем он одобрительно кивнул и жестом предложил гостям пройти к ящику, на которых были разложены его бумаги. Повернувшись к гостям спиной, он первым проследовал в указанном направлении.

Брейгеля несколько озадачило то, что их даже не попытались обезоружить. Четверо подручных Зунна неотрывно наблюдали за чужаками. Но в принципе Брейгель был почти уверен, что, если бы на месте Орсона находился Камохин, они вдвоем имели бы совсем неплохой шанс разнести этот лагерь к чертям собачьим. То есть либо Зунн был до глупости самоуверен, либо он таким образом хотел подчеркнуть, что они не пленники, а гости. Вот только на фиг ему это было нужно?

Орсон на ходу показал Брейгелю свой ПДА:

«Он понимает по-английски!»

Ну, разумеется! Для англичанина человек, знающий его родной язык, был образцом цивилизации! И это несмотря на то, что сам Орсон по-русски мог запросто уделать девятерых из десяти выпускников Литинститута. Причем не нынешнего, а советского, когда культуру русского языка еще не сменила культура поп-номенклатуры, телеведущие знали, как правильно произносить слова и ставить в них ударения, а президент, ну, то есть тогда еще генсек, хоть и говорил с трудом, но все же не изъяснялся на языке уркаганов.

Они уселись вокруг большого квадратного ящика, игравшего роль стола. Брейгелю с Орсоном в качестве сидений достались ящики размером поменьше, а вот у Зунна имелся персональный походный раскладной стульчик. Бросив взгляд на стол, Брейгель сразу обратил внимание на то, что все бумаги на нем перевернуты текстовой стороной вниз. Что свидетельствовало о том, что младший Зунн тоже не простой кабинетный работник и даже не свихнувшийся ученый – Брейгель никогда не замечал ни за Орсоном, ни за Осиповым подобной привычки. Напротив, им все время приходилось напоминать о соблюдении хотя бы самых элементарных правил осторожности. Странно даже, сколько раз уже эта парочка ученых попадала в разные передряги, а они все еще продолжали в каждом незнакомом человеке видеть друга, до тех пор, пока он не доказывал обратного.

Зунн взял с угла стола два обломка камня, сложил их вместе и протянул Орсону. Затем он взял листок бумаги и, аккуратно выводя каждую букву, написал:

«We first met?»

Орсон коротко кивнул.

Зунн снова взял бумагу и принялся писать.

Англичанин решил, что при таком способе общения они еще долго ни до чего не договорятся. Он решительно взял Брейгеля за руку, несмотря на некоторое сопротивление со стороны стрелка, ловко снял с его запястья ПДА и положил гаджет перед Зунном.

Зунн тронул уголок сенсорного экрана пальцем и удивленно вскинул брови.

«Русский?» – напечатал он.

Орсон тут же переключил раскладку своей клавиатуры на русский язык.

«Вы говорите по-русски?»

«Может быть, не так хорошо, как хотелось бы… Моя мама русская. Она из старообрядческой общины. Ее предки перебрались в Боливию еще в XVIII веке».

Показывая Орсону с Брейгелем то, что он написал, Зунн невольно с гордостью улыбнулся. Ему определенно доставляло удовольствие общение на русском языке, пусть даже эпистолярное.

Орсон представил Зунну Брейгеля, не забыв сообщить, что он тоже русский, хотя и носит столь странное для русского имя. По счастью, англичанин не стал вдаваться в подробности того, как Ян обрел свое новое имя, иначе это заняло бы много времени.

«Откуда вам известно мое имя?» – перешел к делу Зунн.

«Вы очень похожи на отца».

«Многие так говорят. Мое имя Генрих. Генрих Зунн. Так вы знали моего отца?»

«Мы познакомились с ним незадолго до его смерти».

Брейгель подивился дипломатичности англичанина – вот ведь, если надо, умеет найти нужный оборот речи! И впервые порадовался тому, что они находятся в мире, лишенном звуков, иначе бы он непременно саркастически хмыкнул, прочитав последнюю запись Орсона.

«Где это произошло?» – поинтересовался Генрих Зунн.

Вроде бы вполне обычный вопрос. Однако, на самом деле, он таким образом проверял своих гостей.

«Шамо. Монгольская часть Гоби».

«Как вы там оказались?»

«Полагаю, тем же образом, что и ваш отец», – весьма ловко ушел от прямого ответа англичанин.

«Мой отец был удивительным человеком!»

«Не сомневаюсь».

«Вы видели, как он умер?»

«Да. Мы находились рядом. Ян пытался ему помочь, но было слишком поздно».

«Что произошло?»

«Он угодил во внезапно разверзшуюся у него под ногами песчаную воронку. Это одна из особенностей аномалии зоны 41».

«Значит, он погребен в песках пустыни?»

«Полагаю, что да».

«Полагаете?»

«Мы оставили его тело… – Орсон ненадолго запнулся, вспомнив о том, что им удалось вытащить из воронки только верхнюю часть туловища Гюнтера Зунна. Но, решив, что сыну знать такие подробности совсем необязательно, продолжил: – На том месте, где он погиб».

«При нем что-то было?.. Я имею в виду что-то действительно важное?»

Орсон бросил взгляд на Брейгеля. Тот понял, о чем хотел бы спросить его англичанин, и коротко кивнул.

«Камень Ики с изображением паука».

Генрих Зунн плотно сжал губы и чуть наклонил голову.

«Все верно. Где сейчас этот камень?»

Орсон указал на эмблему на тулье своей кепи.

«Так это не маскарад? Вы действительно работаете на господина Кирсанова?»

Брейгель схватил англичанина за руку, положил его руку перед собой и начал набирать ответ. В конце концов, он тоже хотел принять участие в беседе.

«Я бы сказал иначе: мы работаем вместе с господином Кирсановым, – тут он просто был обязан внести ясность. – У вас есть причина в этом сомневаться?»

«И весьма веская, – улыбнулся Зунн. – На подходе к скале мы столкнулись с тремя людьми в точно такой же форме, как ваша».

Орсон с Брейгелем непонимающе переглянулись. Еще одна группа квестеров из ЦИКа? Такого просто не могло быть! Никому не могло прийти в голову посылать сразу две группы в одну зону! Или все же могло? Но тогда – зачем?

«Где они сейчас?»

«Полагаю, там, где мы их оставили. – Зунн указал пальцем вниз. – Они первыми напали на нас из засады. Поэтому мы и по вам начали стрелять, решив, что вы с ними заодно. Мы нашли только один джип рядом со скалой».

«Люди, которых вы встретили, по всей видимости, самозванцы. Нас доставил вертолет».

«Очень хочется в это верить. Я слышал много хорошего о Центре Изучения Катастроф господина Кирсанова. Было бы весьма неприятно узнать, что он берет к себе на работу негодяев».

«Что они хотели?»

«Понятия не имею! Но они точно собирались нас убить. Один мой человек был даже легко ранен в плечо».

«Я могу осмотреть рану».

«Спасибо, у нас есть свой врач. Как он говорит, рана несерьезная»

«А те трое?..»

«Я же сказал – остались внизу».

«Мертвые?»

«Ну, разумеется! Мы же не могли оставить у себя за спиной трех отъявленных негодяев с оружием».

«Могу я полюбопытствовать, что привело вас сюда?»

Генрих Зунн едва заметно приподнял тонкую правую бровь.

«Полагаю, то же самое, что и вас».

«Вы занимаетесь исследованием аномальной зоны?»

«В какой-то степени».

Ну, вот, улыбнулся про себя Брейгель, началась игра в кошки-мышки. Каждый хочет узнать как можно больше о том, что известно сопернику, не выдавая при этом своих секретов. То, что Зунну нравятся такие игры, это даже хорошо. Это куда лучше, чем игры с огнем и взрывами. Главное, чтобы Док не сболтнул лишнего. Он тоже понимает толк в Игре, но, бывает, увлекается.

«И какова же область ваших научных интересов?»

«Древняя магия».

«О!..» – только и смог написать Орсон.

И тогда Брейгель взялся за его ПДА.

«Это правда, что ваш прадед работал в Аненербе?»

«Да, – ответил Зунн. – Я не вижу в этом ничего дурного. Он не был нацистом. Он был исследователем».

«У него остались какие-то документы тех времен?»

Зунн улыбнулся и покачал головой.

Ну, разумеется, Брейгель не особенно-то и рассчитывал на то, что он станет отвечать на этот вопрос.

«Понимаю. Попробую сформулировать вопрос иначе. Меня давно мучает вопрос, смогли ли нацисты добраться до луны».

Сразу обе брови Генриха Зунна взлетели под пробковый шлем.

«Вы шутите, господин Брейгель?»

«Ну, ходят ведь такие слухи».

«Насколько мне известно, это всего лишь слухи».

«А как насчет военной базы в Антарктиде?»

«Полагаю, вы все же шутите».

«У нас говорят, что в каждой шутке есть доля шутки»

«Интересная мысль. Мне про нацистскую военную базу в Антарктиде ничего не известно. Подумайте сами, сколько времени прошло с тех пор. Если бы такая база и имелась, она давно исчерпала бы все свои ресурсы и погибла».

«Выходит, такое могло быть?»

«Я никогда специально не интересовался этим вопросом. Но если вас интересует лично мое мнение, я отвечу, что нет».

«А в Аненербе что-то знали о том, что случилось сейчас?»

«Вы имеете в виду Сезон Катастроф?»

«Именно».

«Знание о грядущем Сезоне Катастроф гораздо более древнее, чем вы можете себе представить, господин Брейгель».

«Библия? Апокалипсис?»

Зунн усмехнулся, не скрывая скепсиса.

«Библия – это всего лишь компиляции намного более древней информации. Причем в библейских текстах первоначальный смысл либо сильно искажен, либо вовсе утерян».

Отлично! Брейгель почувствовал, что нащупал слабое место Генриха Зунна! Как и всякий исследователь, он готов был без умолку говорить на интересующую его тему. Жаль только, что общаться приходилось при помощи ПДА, иначе бы дело пошло еще веселее.

«О каких источниках идет речь?»

«Ну, из того, что вам наверняка знакомо, могу назвать шумерские мифы о Гильгамеше и «Беовульфа». Читать, разумеется, следует не отредактированные пересказы, а первоисточники».

Орсон выхватил из рук Брейгеля свой ПДА, который тот уже успел снять с запястья англичанина.

«Но позвольте! «Беовульф» был написан в начале VIII века!»

«В варианте, приближенном к тому, который был позднее записан и дошел до наших дней. Однако это интерпретация более древних мифов».

Брейгель снова завладел ПДА.

«Насколько я понимаю, мифы – это сказки».

Зунн хитро посмотрел на Брейгеля и провел пальцами по подбородку.

«Если, говоря о сказках, вы имеете в виду небылицы, тогда вы ошибаетесь. Мифы – это концентрированное знание древних, изложенное в поэтической форме».

«То есть зашифрованное».

«Можно и так сказать».

«Почему нельзя было обо всем сказать открытым текстом?»

«Как вы полагаете, до Эйнштейна многие ли бы смогли понять, что такое черная дыра? Скорее всего, образ был бы воспринят буквально, как некое темное отверстие. Мы же говорим об историях, которые придумывали и рассказывали люди, жившие намного раньше. Отсюда и образность мифов».

«Но ведь и образы можно трактовать по-разному».

«Разумеется. И это, скажу я вам, не столько наука, сколько искусство. Парадокс заключается в том, что чем древнее мифы – тем больше в них полезной информации, но при этом до нее труднее докопаться. В наиболее чистом, неискаженном виде до нас дошли мифы, хранившиеся внутри людских сообществ, которые долгое время были изолированы от цивилизации. Это в первую очередь мифы африканских пигмеев, индейцев Амазонии и австралийских аборигенов. Мой прадед, Герхард Зунн, в последние годы своей жизни занимался тем, что создавал систему смысловой интерпретации мифов. Его работу продолжил мой дед, Ганс Зунн. А затем и отец».

О своем участии в исследованиях Генрих Зунн скромно умолчал.

«Так, значит, в Аненербе этим тоже занимались?» – продолжил гнуть свою линию Брейгель.

Зунн усмехнулся.

«Этим где только не занимались. Почему вы зациклены именно на Аненербе? Только потому, что в этой организации работал мой прадед?»

«Извините, если я вас чем-то обидел».

«Я не обижен. Мне просто не понятна такая постановка вопроса».

«Я пытаюсь понять, что привело вас сюда?»

«Я уже ответил – то же самое, что и вас. То же самое, за чем мой отец отправился в Гоби. Вы знаете, чем он там занимался?»

«Он пытался открыть так называемый Колодец Душ», – ответил Орсон.

Зунн удивленно вскинул бровь. Он явно не ожидал услышать такой ответ. Он даже не предполагал, что квестерам известно так много.

«Более того, – невозмутимо продолжил Орсон. – Ему это удалось».

Глаза Зунна загорелись. Он резко подался вперед.

«Расскажите!»

Англичанин лукаво улыбнулся.

«Qui pro quo, господин Зунн».

«Что вы хотите?»

«Нам было бы очень интересно узнать, чем вы здесь занимаетесь?»

«Я изучаю мифологию аборигенов».

Орсон покосился на подручных Зунна, как и прежде, занимающихся сортировкой ящиков.

«А наемники вам зачем?»

«Любая аномальная зона – не самое безопасное место на Земле. Что, кстати, подтвердила встреча с троицей, одетой в вашу форму. К тому же у меня не совсем обычные методы работы».

«Настолько необычные, что вам требуется усиленная охрана?»

«Именно. Видите ли, я изучаю древнюю мифологию на практике. А это не всегда безопасно. Как я предполагаю, именно из-за этого погиб мой отец?»

«Да».

Зунн ждал продолжения. Его указательный палец легонько постукивал по корпусу ПДА. Но не более того.

«Вы не будете возражать, если к нашей беседе присоединятся двое других наших товарищей?» – осведомился Орсон.

«Буду только рад. Не люблю, когда за мной наблюдают со стороны».

Орсон повернулся в сторону скального выступа, за которым прятались Камохин с Осиповым, помахал им рукой, а затем жестом предложил спуститься.