Текст книги "Мир-на-Оси"

Глава 13

Двухместный полуспортивный «Гепард-69» с откидным верхом въехал на задний двор ратуши Городского Совета и мягко затормозил возле лесенки, ведущей в полуподвал. Роскошный эксклюзив ручной сборки ярко-малинового цвета. По дверцам и задним крыльям змеились огненно-рыжие и черные разводы, имитирующие языки пламени и дыма – казалось, машина была охвачена огнем.

Выбежавший за минуту до этого на двор Аскольд замер с разинутым ртом. В один момент у шенгена все, что было, вылетело из головы. Как будто его неструганой доской по затылку шарахнули. Край мира! Он даже забыл, зачем выбежал на двор. А ведь не просто так выбежал, а по делу.

Из машины вышел невысокий, коренастый орк в распахнутой кожаной куртке и черных джинсах. На майке под курткой большой вопросительный знак и надпись под ним: «Кто дальше». Сдернув с рук мягкие кожаные перчатки, орк кинул их на водительское сиденье.

– Эй! – кончиками пальцев поманил он к себе Аскольдика. – Ты из местных?

– Я тут работаю, – оробел шенген.

В голове суетливо, тараканами забегали самые разные мысли. По большей части глупые и неуместные. Вроде:

«Клевая тачка!.. Вот сейчас бы прыгнуть на сиденье, дернуть на себя рычаг и угнать!.. Нестись, как ветер!.. Все равно куда… Без разницы… Куда-нибудь… Да хоть в Суч-И… Я ведь никогда не был в Суч-И. И, может, никогда не доведется… А вот на машине, да на такой клеевой, – можно махнуть…» Позавчера Аскольд листал журнал «Вокруг Оси». Там была большая статья про Суч-И. С фотографиями. «Клевые фотки! Беседки, заводи… Лебеди черные в воде плавают… Деревянные драконы раскрашенные по берегам стоят… Говорят, в Суч-И у каждого есть свой дом. Потому что там дома из соломы – вот и не стоят ничего… Еще говорят, там на десять грандов можно целый месяц жить. В свое удовольствие, между прочим… А что такое свое удовольствие, я знаю… А по дороге найду девчонку клевую… Ну, такую, чтобы просто за край свалиться!.. С такой-то машиной наикрутейшей все девчонки будут мои… Пусть даже у меня вся рожа в прыщах…»

– Эй, – приехавший на машине щелкнул пальцами у Аскольдика перед носом.

Шенген вздрогнул, и мысли его, уже почти приобретшие некую упорядоченность, вновь посыпались в разные стороны. Примерно так:

«Зачем приехал этот орк? Что ему надо?.. Не иначе как ищет кого… Ох, быть беде!.. А все Алик с его дурацкими затеями… Рояль… Ну где мы теперь сыщем этот рояль?.. Ох, чует моя селезенка, вышибут нас отсюда!.. Пинком под зад… А место хорошее… Насиженное… Да и работа не пыльная… Мне нравится кино крутить… Я бы хотел стать киномехаником… А потом открыть свой собственный кинотеатр… А потом… Что дальше?.. Почему у него на майке написано: «Кто дальше?..» Ох, не к добру все это…»

– Эй, парень! – Орк в кожаной куртке помахал рукой у Аскольда перед глазами. – Ты, вообще-то, меня слышишь?

– Слышу, – едва слышно вымолвил шенген.

– А с головой у тебя все в порядке?

– Да… – сказал Аскольд. И, как всегда, с запоздалой досадой подумал, что неплохо бы было дураком прикинуться. С дурака ведь какой спрос? – Вроде бы, – на всякий случай добавил он. Не очень-то убедительно, но – все же…

– Значит, ты понимаешь, что я говорю? – гнул свое незнакомый орк.

Аскольд смекнул, что дело, видать, совсем плохо. И, дабы не доводить до беды, сорвался с места и с криком кинулся в подвал.

Приехавший на машине непонимающе посмотрел ему вслед и озадаченно почесал затылок. Он рассчитывал на более спокойную реакцию.

Тем временем Аскольд пробежал через предбанник, в котором были свалены рабочие инструменты, лопаты, метлы и ведра, через комнату, в которой шенгены обедали, а потому называли ее столовой, затем – еще через одну общую комнату, у которой не было своего названия, взлетел вверх по ступеням и оказался под главной лестницей ратуши.

Здесь он ненадолго замер, прислушиваясь.

Погони слышно не было.

Аскольд перевел дух и выглянул из-под лестницы.

В холле было пусто.

Аскольд шмыгнул за угол и по узенькой черной лесенке взбежал на второй этаж.

Из настежь распахнутых дверей зала для заседаний доносились громкие голоса.

– Куда понес?.. Куда, я тебя спрашиваю?..

– Туда!

– Куда это – туда?

– В президиум!

– Зачем?

– Чтобы красиво было!

– Ты что, совсем дурной? Кто ставит фикус в президиум? В президиуме первые лица страны сидят! А ты им – фикус!

– Ну и что?

– А то, что это может быть расценено как злонамеренная провокация!

– Какая еще провокация? Это ж цветок!

– Да какой это, край тебя, цветок? Это ж – фикус! Вот ежели б розовый куст, тогда определенно цветок!

– А так что?

– А так – фикус!

– Где ты вообще взял этот фикус?

– В кабинете!

– В каком кабинете?

– На третьем этаже!

– Чей это кабинет?

– Да почем мне-то знать? Уж точно не мой!

– Вот и тащи этот фикус обратно!

– Так я уже не помню, где взял…

Шенгены готовили зал для очередного заседания Городского Совета.

Ратманы собирались еженедельно по пятницам после обеда, чтобы провести пленарное заседание. Так они это называли. Что это означало на самом деле, шенгены не понимали. Да и, сказать по чести, не было им до этого никакого дела. Их задача – подготовить зал перед заседанием и убрать его после того, как ратманы разойдутся. В смысле, разойдутся по домам. То, как они расходятся во время заседания, к делу никакого отношения не имеет. Орать друг на друга, топать ногами и размахивать руками – это их работа. Их для этого граждане Централя наняли и деньги им за это платят. Временами, подглядывая за разошедшимися ратманами сквозь щелку в дверях, Жора с Геной с досадой думали: ну почему они не стали ратманами? Это ж не работа, а мечта! В представлении орков, все, что требовалось от ратмана, – это делать все то же самое, что и всегда. Только с особым смаком и мыслями о народе. И, надо сказать, в своих выводах орки были недалеки от истины. С унылой неизбежностью Жору с Геной примиряло лишь одно – мысль о том, что, если бы эта их мечта осуществилась, им больше не о чем было бы мечтать.

А чего стоит орк без мечты?

Вот именно!

Орк – это вам не ратман.

Орк без мечты и в петлю сунуться может.

Или, того хуже, булимию где на стороне подхватить.

Аскольд кинулся в зал и чуть не столкнулся в дверях с Геной, шедшим в обнимку с деревянной кадкой, в которой торчал двухметровый развесистый фикус.

– Видал!

Гена с гордостью продемонстрировал Аскольду цветок. Как будто сам его вырастил.

Аскольд в ответ всполошенно взмахнул руками.

– Беда, Гена! Беда!..

– Что за беда?

– Беда!.. Где дядя Алик?

– В зале.

Аскольд оттолкнул Гену, да так, что тот едва фикус не выронил, и кинулся в зал.

Кресла в зале были сдвинуты к стенам. Жора с Жанной надраивали пол. Мара чистила занавеси в президиуме. Алик сидел на краю председательского стола, скрестив ноги. И чувствовал себя самой важной фигурой.

Вот кому бы быть ратманом, едва взглянув на дядю, подумал Аскольд. А я бы согласился стать при нем помощником. Помощник ратмана – хорошая должность. Все девчонки были бы мои! Даже несмотря на то, что вся рожа у меня в прыщах…

– Где тебя носило, неслух? А?

– Дядя Алик!..

– Я тебя за чем посылал? А?

– Дядя Алик!..

– Где ящики под мусор? А?

– Да послушайте же, наконец, дядя Алик!

Аскольд провопил это так, что все шенгены прекратили работать и воззрились на него. И даже Гена вернулся вместе с фикусом и заглянул в зал. Чтобы быть в курсе происходящего. На всякий случай. Мало ли что.

– Чего орешь как оглашенный? – сурово, из-под бровей глянул на родственника Алик. – Дом, что ль, горит?

– Какой дом? – растерялся Аскольдик.

– А! – махнул на него рукой Алик. – Излагай, что случилось? Только так, чтобы понятно было. В смысле, спокойно, не торопясь то есть, и по порядку. Усек?

Аскольдик судорожно кивнул.

– Ну так давай, не тяни!

Устав держать кадку с фикусом, Гена поставил ее на пол.

Аскольд сделал глубокий вдох.

– Там орк на машине приехал!

– Где это – там?

– На заднем дворе!

– И что ему нужно?

Аскольд задумался. В самом деле, орк не сказал, зачем приехал. И кто ему нужен, тоже не сказал. Он лишь спросил у Аскольда, не из местных ли он?.. Да, точно, именно так и спросил!

– Дядя Алик! Он про тебя спрашивал!

Ну а про кого же еще? Если бы незнакомому орку требовался кто-то из Городского Совета, он не стал бы искать ратмана на заднем дворе.

Наконец-то у Аскольда в голове все сложилось как надо.

– Чего ему нужно, сказал?

Алик тоже почувствовал некоторое беспокойство. Среди его знакомых орков ни один не ездил на собственной машине. События же последних дней заставляли думать о самом плохом.

– Нет! – затряс головой Аскольдик. – Ничегошеньки не сказал… Но…

Он вдруг запнулся и посмотрел на Алика так, будто в последний раз. Даже слезы в глазах блеснули.

– Что, край тебя? – уже не на шутку встревожился Аркадий. – Ну же, говори!

– Дядя Алик, это ассасин! – выпалил Аскольд.

Алик от неожиданности потерял дар речи. Стоял, смотрел на племянника и не мог ничего сказать.

Мара поняла, что пора ей вмешаться.

– С чего ты это взял? – строго спросила она у Аскольдика.

– Не знаю, – честно признался тот.

– Так и нечего тогда без толку языком-то болтать!

– Похож он на ассасина!

– И как же, по-твоему, выглядить ассасин?

Все обернулись на голос.

А Гена, оказавшийся ближе всех к незнакомому орку, присел на корточки и попытался спрятаться за фикусом.

Взглянув на чужака, Аскольдик непонятно с чего вдруг почувствовал прилив безудержной удали. В голове мелькнуло: «Двум смертям не бывать, а от одной можно сбежать!» – ну, или что-то вроде того. И выпалил:

– В точности как ты!

Незнакомый орк усмехнулся.

Алик почувствовал, как внутри у него все оборвалось. Все, до последней струнки. Ну племянничек! Ну и удружил! Это ж надо – заявить такое в лицо самому почтенному орку Централя!

– Да что ты несешь, олух! – Мара в сердцах кинула в Аскольдика мокрой тряпкой. Точно в шею попала. – Это же господин Кроули!

Все облегченно вздохнули.

То, что чужак оказался Алистером Кроули, совершенно меняло ситуацию! Алистер Кроули был почтенным и состоятельным орком. И, если бы ему понадобилось кого-то убить, не стал бы делать это сам. Определенно – не стал бы! Тем не менее все равно оставался вопрос: зачем Алистер Кроули пожаловал в Желтый Дом с черного хода?

– Мара, мы с тобой договаривались!..

– Да помню я, помню!

Одернув фартук, Мара поспешила навстречу гостю. По дороге не забыв, однако, еще и подзатыльник отвесить непутевому родственничку.

– Ну, что встали! – прикрикнул на остальных Алик. – Продолжаем работу! Продолжаем!

Алику очень хотелось, чтобы Кроули видел в нем орка, ответственно и с умом относящегося к своей работе. У него в голове уже сложилось собственное видение текущих событий. Кроули, конечно же, приехал не просто так, чтобы в домино с ним сыграть или пивка тяпнуть. Нет! Он собирается предложить Алику новую работу! Куда как интереснее той, которой ему приходится заниматься. И, кто знает, ежели все пойдет как надо, так, может быть, вскорости Алик и сам станет разъезжать по Централю на красивом быстром автомобиле…

– Алистер, я думала, ты сначала позвонишь.

– Вчера мы с тобой обо всем уже договорились. Дело срочное, не терпящее отлагательства – вот я и приехал.

– Спасибо, Алистер.

– Спасибо? Мара, ты не представляешь, насколько мне самому это интересно!

Алик слушал разговор жены с гостем и пытался понять – о чем это они? Попытки, одна за другой, оказывались тщетными. Настолько тщетными, что даже и вспоминать о них не хотелось. И еще. Если Мара так уверенно называет всеми уважаемого господина Кроули просто Алистером, дозволено ли и ему, Алику, обращаться к нему так же? Несмотря на всю присущую ему от рождения самоуверенность, в последнем Алик почему-то сильно сомневался.

– Так что за дела привели вас к нам, господин Кроули? – улыбаясь, как и подобает радушному хозяину, спросил Алик у гостя.

– Дела, говоришь? – Кроули засунул руки в карманы куртки. Алику сделалось не по себе от того, что взгляд Алистера прятался за темными стеклами солнцезащитных очков. – Да вот, захотелось у тебя спросить, когда дурковать перестанешь?

Такой вопрос Алику совсем не понравился. Главным образом потому, что он не мог понять, о чем, собственно, спрашивает его Кроули? Алик воспринимал только конкретные смысловые фигуры. Все прочее он относил к категориям «в общем» или «ни о чем» – то бишь не заслуживающим внимания. Поэтому, прикинув и так и эдак, как бы половчее ответить на каверзный вопрос, Алик выдал следующее:

– Видите ли, господин Кроули, у нас тут сейчас уборка идет. – Он бросил крайне недовольный взгляд на Гену, который все еще топтался на месте, не в силах решить, что ему делать с фикусом. – Так что, ежель вы поговорить желаете, могу пригласить вас пройти к нам в столовую. Там вас Мара и чайком заодно побалует.

Кроули как стоял, засунув руки в карманы, так и не двинулся с места. Пропало красноречие Алика втуне.

Алику это, конечно же, было обидно. Он не считал себя великим оратором, но все же полагал, что врожденное чувство прекрасного позволяет ему изъясняться красиво и грамотно, а если требуется, так еще и витиевато.

– Что ты предпринял для того, чтобы найти сбежавшего кадавра? – спросил Кроули.

После этого Алику стало ясно, что ни о какой новой работе речь не идет.

– А что я могу сделать? – беспомощно развел он руками. – Что потеряно – того уж не вернешь. Такова моя философия.

– С такой философией тебе нужно было бы оставаться в Шенгене. Забиться там в самый темный угол и даже кончика носа на свет не показывать. Понятно?

Кроули произнес все это спокойным, ровным голосом, без малейших признаков недовольства или агрессии. Но Алику это почему-то все равно не понравилось. Он на всякий случай потрогал свой нос и сказал:

– Понятно.

Хотя на самом деле совершенно не понял, что хотел сказать Кроули.

– Эй! – Чтобы привлечь к себе внимание всех присутствующих, Кроули хлопнул в ладоши над головой. – Давайте-ка заканчивайте работу!

– Нам нужно подготовить зал для вечернего заседания, – попытался было возразить гостю Алик.

Он все же был здесь старшим. По крайней мере, считал себя таким.

– И – что? – посмотрел на него сквозь темные очки Кроули.

– У меня есть определенные обязательства, – отвел взгляд в сторону Алик.

– Перед кем?

– Перед Бургомистром.

– У которого ты рояль украл?

Алик от изумления рот раскрыл. Да так и остался стоять – молча, с открытым ртом. Такого коварства со стороны соотечественника он никак не ожидал.

– А что ты на меня так смотришь? – усмехнулся Кроули. – Кадавра кто создал? Ты. Кто велел ему рояль унести? Снова ты. Так что у нас получается? Кто умыкнул инструмент?

Алик пару раз быстро моргнул.

– Рояль пропал бесследно. Хотя имеется подозрение, что к этому делу причастен ратман Студнев.

– Согласен, со Студневым мысль была неплохая.

– Это я придумал! – радостно поднял руку Аскольд.

Алик скрипнул зубами – ну, кто, спрашивается, его за язык тянул?

– Так, значит, – ухмыльнулся Кроули. – Ну а что дальше, Алик? Когда выяснится, что Студнев здесь ни при чем?

– Да почем мне знать? – с показным безразличием Алик пожал плечами. – Само все как-нибудь утрясется. Подумаешь, рояль. Велико дело. На нем и не играл никто.

– Само, говоришь?..

На этот раз в голосе Кроули явственно прозвучали зловещие нотки.

И Мара поняла, что пора вмешаться.

– Что делать, Алистер? Ты что-нибудь придумал?

Медленно, как бы с неохотой, Кроули кивнул.

– Но для начала… – он сделал шаг к Алику и ткнул его пальцем в грудь. – Ты. Расскажешь. Мне. Все.

– Я готов, – согласился Алик.

И получилось у него это легко и непринужденно. Естественно, как птичья трель. Потому что он, в принципе, всегда был готов к тому, чтобы кто-нибудь другой решал его проблемы. А кто именно это будет – жена или самый уважаемый орк Централя, – для Алика это, по большому счету, не имело значения. Главное – есть желающий взяться за дело. И, кто знает, может быть, даже способный довести его до конца. Который непременно должен оказаться счастливым. Иной вариант Алика не устраивал.

– Где ты взял заклинание?

– Нашел.

– Хорошая попытка. Спрашиваю еще раз – где ты взял заклинание, с помощью которого создал кадавра?

– Нашел. Честное слово, нашел!

– Вот просто так, шел по улице и нашел заклинания для создания кадавра Шредингера?

– Какого кадавра? – непонимающе скривился Алик.

Кроули с тоской посмотрел на Мару.

– Он даже не понимает, что сотворил.

Мара безнадежно махнула рукой.

– Где ты нашел заклинание, горемыка?

– Как ты сказала? – насторожился Алик.

Его неприятно задело незнакомое слово.

– Так, еще один вопрос, и ты вылетишь отсюда обратно в Шенген, прежде чем успеешь правильно произнести слово «постмодернизм». – Кроули был настроен крайне серьезно. Ему не нравилось попусту терять время. – Это понятно?

Алик быстро кивнул. На сей счет у него никаких сомнений не было – он понятия не имел, что такое постмодернизм и зачем ему вообще учить это слово?

– Я задаю вопросы, а ты на них отвечаешь. Это понятно?

Алик снова кивнул – а чего тут было не понять-то?

– Где ты нашел заклинание?

– В библиотеке.

– Ой, вот только не надо мне врать! Да еще столь откровенно! Думаешь, я поверю в то, что ты ходишь в библиотеку?

– Библиотека есть здесь, на втором этаже, – сказала негромко Мара. – Мы там убираемся два раза в неделю.

– Ну точно, – подтвердил слова жены Алик. – Там, в смысле, тут, в библиотеке, я и нашел эту бумажку.

– Пошли, – коротко кивнул Кроули.

И все трое – Мара, Алик и Кроули – отправились в библиотеку.

Гена с фикусом увязался было за ними. Но ему велено было остаться.

Глава 14

В гостиной царили умиротворение и покой. Гости закончили трапезу. Они съели почти все, что было на столе. За исключением нескольких листочков кресс-салата, веточки укропа и трех красненьких, ядреных редисочек. Упологи сидели, откинувшись на спинки стульев, зажав в руках бокалы с портвейном. Взгляды их были несколько осоловелыми, зато лица лучились сытой радостью.

Гиньоль посмотрел в угол, чтобы убедиться, что с Мадлоной все в порядке.

Девушка держалась молодцом. Она сидела в кресле, поджав под себя ноги и прикусив зубами кончик карандаша. Но плакать не собиралась. Напротив, с некоторым удивлением Гиньоль отметил, что упологи вызывают у Мадлоны интерес. Должно быть, прежде ей не приходилось встречаться с подобным типом людей.

Гиньоль посмотрел на упологов, вспомнил историю о хвосте фазана и улыбнулся. Пожалуй, Франтишек был прав. Эти двое, называющие себя профессором и доктором, жили наперекор всему. Не потому, что им так хотелось, а потому, что не умели по-другому. Как фазан, который не в силах избавиться от своего длинного, совершенно неуместного в дикой природе хвоста.

– Итак, господа, – Гиньоль занял свое место за столом, – вернемся к нашим проблемам.

– Конечно! – Доктор Вин-Винтовский поднял с пола целлофановый пакет и поставил его перед собой на стол. – Я хочу продемонстрировать вам, господин Гиньоль, несколько артефактов из нашей обширной коллекции.

Пошарив в пакете, уполог достал из него большой серый булыжник и грохнул его на стол. Мадлона тихо ойкнула в углу. А Гиньоль только порадовался, что Туанона этого не видела.

Доктор Вин-Винтовский отхлебнул портвейна из бокала и с видом победителя посмотрел на Гиньоля.

– То, что я собираюсь вам показать, господин Гиньоль, перевернет все ваши представления о мире!

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – попытался возразить Гиньоль.

Ему совсем не хотелось тратить время на рассматривание коллекции булыжников. Которых, судя по всему, было много у доктора в сумке.

– Я настаиваю! – Вин-Винтовский двинул булыжник через стол в сторону хозяина.

Гиньоль натянуто улыбнулся. Не видя иного выхода, он взял булыжник в руку и посмотрел на него с трех разных сторон.

– Присмотритесь! – указал на булыжник тонким, похожим на сучок пальцем доктор Вин-Винтовский. – Вы видите ячеистую структуру внутри этого образования?

– Да, в самом деле. – Гиньоль ничего не видел, но решил не спорить с упологом. – Что-то там такое есть…

– Это споры инопланетной жизни! – вознес палец к потолку доктор Вин-Винтовский.

– Не может быть! – искренне удивился Гиньоль.

– Именно! – заверил его уполог. – Именно так все и говорят, впервые увидев это! Не может быть! Но! – Доктор Вин-Винтовский выхватил из сумки другой камень. – Взгляните!

Он протянул руку, в которой сжимал каменюку.

Гиньоль вытянул шею и посмотрел на артефакт.

– Впечатляет, – кивнул он. – Там, – он покрутил пальцем над камнем, – полным-полно спор!

– Нет, – зловеще оскалился Вин-Винтовский. – Это не споры!

– Да что вы такое говорите? – Гиньоль снова посмотрел на камень. – Как есть – споры!

– Смотрите внимательнее, господин Гиньоль, – навалившись животом на стол, зашептал профессор Хруль. Как будто они были одноклассники, одного из которых зверюга профессор старательно валил на экзамене. – Это уже не споры, а зародыши. Зародыши инопланетной жизни. Присмотритесь – у них видны хвостики.

Гиньоль не имел ни малейшего желания рассматривать хвостики инопланетных зародышей. К тому же обязанные своим существованием лишь не в меру бурному воображению маловменяемых упологов. Поэтому он встал, взял в руку бокал портвейна и торжественно провозгласил:

– Господа! Профессор! Доктор! Я склоняю голову перед вашей самоотверженностью и мужеством в деле борьбы с мировой угрозой панспермии! За вас, господа!

Такой тост доблестные упологи пропустить не могли. Они дружно вскочили на ноги, сдвинули бокалы и затянули некое песнопение, похожее на вой голодных гиен, затерявшихся в ночи.

Гиньоль недоуменно посмотрел на Мадлону, надеясь, что, быть может, она сумеет объяснить ему суть происходящего.

– Это гимн, – едва слышно прошептала Мадлона.

– Гимн? – удивился Гиньоль.

– Неофициальное название «Гимн без слов». Написан более ста лет тому назад патриархом центральной словесности Сержем Мышаковым, положен на музыку Гиви Гигулиным. Поскольку текст Гимна не содержит никаких слов, а лишь бравурные, жизнеутверждающие возгласы, он может исполняться по любому случаю. В свое время Мышаков продал его семи разным правительствам, трем спортивным союзам и Добровольной ассоциации по борьбе с лизоблюдством. Все остались довольны.

Должно быть, упологи являлись большими почитателями творчества Мышакова. Потому что пели они долго. За это время Туанона дважды заглянула в столовую, видимо, обеспокоенная странными звуками. Лишь пропев все десять куплетов Гимна, упологи с чувством глубокого удовлетворения вновь сдвинули бокалы и залпом осушили их.

– Господин Гиньоль! – обратился лицом к хозяину профессор Хруль. – Вы – великий человек!

– Я знаю, – не стал спорить Гиньоль.

– Как правило, общаясь с людьми вашего образа жизни, мы натыкаемся на стену непонимания, – сказал доктор Вин-Винтовский.

– Это очень грустно, – скорбно склонил голову Гиньоль. – Честное слово, мне искренне жаль людей, недооценивающих угрозу инопланетной панспермии.

– Именно! – ввинтил указательный палец в воздух профессор Хруль.

– Я думаю, пришла пора положить этому конец! – торжественно провозгласил Гиньоль.

– Чему именно? – осторожно поинтересовался доктор Вин-Винтовский.

– Непониманию, косности и лицемерию!

Упологи вытаращили глаза на Гиньоля. Они откровенно не понимали того, что говорил Гиньоль. Но им это все равно нравилось.

– Господа! – Гиньоль вновь наполнил бокалы упологов портвейном. – В результате серьезных и кропотливых социологических исследований, которыми на протяжении двух последних лет занималась моя помощница, – Гиньоль указал на затаившуюся в уголке Мадлону, – мы пришли к выводу, что сочувствующих нашим идеям среди населения Мира-На-Оси гораздо больше, чем можно было бы подумать.

Фраза была закручена хитро, витиевато, а потому и не могла не вызвать восторженного приема у упологов, которые, дружно пригубив бокалы, с одобрением закивали.

– Проблема лишь в том, – вдохновенно продолжил Гиньоль, – что идеи, провозглашаемые ЦУПом, не пользуются популярностью. То есть, попросту говоря, открыто провозглашать себя сторонником идеи угрозы панспермии не модно. Вот эту-то нездоровую тенденцию нам и предстоит сломать.

– То есть?.. – начал было доктор Вин-Винтовский и растерянно запнулся.

– Вы хотите сказать… – подхватил было профессор Хруль, но тоже умолк.

– То есть я хочу сказать, что берусь за дело, – прояснил ситуацию Гиньоль. – Мы начнем с массированного выброса материалов в средствах массовой информации. Вам, господа упологи, предстоит подготовить данные. Максимально достоверные, убедительные и непротиворечивые. Читатель должен ощущать нашу правоту не разумом и даже не сердцем, а всем своим естеством. Мы должны не убеждать его в нашей правоте – мы должны помочь ему набраться смелости, чтобы поверить в собственную проницательность. Прочитав статью, он должен – нет! – просто обязан стукнуть ладонью по столу и воскликнуть: «Я так и знал!» Потому что он действительно все это давно уже знал, но не решался поверить! Вы меня понимаете?

Упологи недоумевающе переглянулись.

– Почему? – спросил доктор Вин-Винтовский.

– Что значит «почему»? – удивился Гиньоль. – Вы должны спрашивать не «почему», а «как»?

– Почему он, то бишь читатель, поверит нам, если прежде не решался? – спросил профессор Хруль.

– Все очень просто, господа, – снисходительно улыбнулся Гиньоль. – Потому что за дело берусь я!

– Вы хотите заняться распространением нашего журнала? – с удивительным для его комплекции проворством профессор Хруль нырнул под стол и вылез оттуда, прижимая к груди коричневую папку на молнии.

– Журнала? – не понял, о чем, собственно, речь Гиньоль. – Какого еще журнала?

– «Вестник ЦУПа»! – гордо провозгласил толстяк.

Поставив папку себе на колени, он дернул замок молнии. Замок проехал примерно треть предназначенного ему пути и замер, намертво схваченный зубьями молнии. Стиснув зубы, профессор Хруль рванул замок изо всех сил.

Потом еще раз…

Еще…

Хруль сражался с замком с ожесточением, достойным легендарных героев Первой войны за столбы. Но неподатливая молния оказалась сильнее. Слизнув каплю пота, сползшую по верхней губе, доктор Хруль просунул руку меж зубьев молнии и, скрипя зубами, вытянул из папки нечто, напоминавшее одну из бесплатных брошюр о правилах личной гигиены, стопками разложенных в местах общественного пользования. Именно таким образом – выпуском одноразовых пропагандистских брошюр – решил ответить Городской Совет Централя на многочисленные жалобы сограждан, считающих, что в общественных местах давно пора навести чистоту и порядок, и почему-то уверенных в том, что заниматься этим должны именно ратманы.

– Вот! – Профессор метнул журнал в Гиньоля. Но тот успел уклониться. – Глядите! – второй журнал упал в тарелку Гиньоля. – Нате! – Хруль замахнулся третьим журналом.

– Довольно! – вскинув руку, остановил его Гиньоль.

Толстяк замер с журналом в поднятой руке.

Гиньоль посмотрел на то, что лежало в тарелке. Серая, невыразительная обложка с плохо пропечатанным, невразумительным рисунком, автором которого вполне мог оказаться трехлетний племянник Мадлоны. Как-то раз, когда Мадлона привела его с собой, он изрисовал цветными мелками все стены и пол в прихожей. Гиньоль взял вилку и осторожно приоткрыл ею журнал. Бумага рыхлая, явно неоднократно побывавшая в переработке. Заголовки статей – все равно что строки мышаковского Гимна без слов – набор звуков, из которого не так просто извлечь хоть какой-то смысл.

«Общие тенденции аутентичного подхода к параметрическому феномену с точки зрения парадоксальной иллюзии», – прочитал Гиньоль на первой странице и тут же захлопнул журнал. Будто чего испугался.

– Что это такое? – тихо, едва слышно произнес он.

При этом глаза его, казалось, готовы были начать метать молнии.

Упологи струхнули, сообразив, что совершили какую-то оплошность. Вот только понять, в чем их ошибка, они не могли. Да и не старались.

– Это журнал! – гордо вскинул подбородок профессор Хруль.

– Я еще раз спрашиваю, что это такое?

На сей раз голос Гиньоля прогрохотал подобно громовому раскату. А в довершение он еще и вилку вонзил в лежавший на тарелке журнал.

Хруль попытался втянуть голову в плечи.

Ничего не вышло. Помешал третий подбородок.

– Мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите, господин Гиньоль, – медленно, вдумчиво начал доктор Вин-Винтовский. – Вам не нравится обложка нашего журнала…

– Нет, вы не понимаете, – не дослушав, перебил Гиньоль. – Дело не в обложке. Мне ничего не нравится. – Гиньоль двумя пальцами приподнял вилку, на которую был насажен злосчастный «Вестник ЦУПа». – Ничего из того, что я вижу.

– Я понял… – снова начал доктор.

– Нет, вы ничего не поняли! – указал на него пальцем Гиньоль. – Вы поймете лишь после того, как я вам все объясню!

– Я понял, – согласился Вин-Винтовский.

Хруль тоже кивнул. На всякий случай. Мол, мне тоже все понятно.

– Господа, – выражение лица Гиньоля вновь сделалось мирным, почти умиротворенным, а голос звучал почти что ласково. – Скажу вам прямо. Подобная продукция, – он кинул нанизанный на вилку журнал на тарелку, – это, извините за выражение, полный отстой. И именно поэтому ваши идеи не идут в массы. Читателям нужна не самиздатовская макулатура, а глянцевые журналы по сходной цене. И не статьи о тенденциях, параметрах и иллюзиях, а зубодробильные истории о похищениях, нападениях и угрозе инопланетного вторжения. Вперебивку со сплетнями из жизни звезд, анонсами телепередач, кулинарными рецептами и болтовней о моде. – Заметив, что Вин-Винтовский собирается ему возразить, Гиньоль чуть повысил голос. – Так, и только так, господа, совместными усилиями, мы сумеем добиться успеха!

– Но у нас нет денег на глянцевый журнал, – уныло развел руками профессор Хруль.

– Подумаешь, велика беда, – ободряюще улыбнулся Гиньоль. – Зато у вас есть я. Я уже обо всем подумал и договорился с кем надо.

– Мы будем издавать новый журнал? – от изумления едва не подпрыгнул на месте Вин-Винтовский.

– Не сразу, – осадил его Гиньоль. – Раскрутить новый журнал не так просто, как кажется. Для начала мы воспользуемся площадями уже выходящих периодических изданий. Мадлона, будь добра, сообщи нашим гостям, с кем нам удалось договориться о публикациях в ближайших номерах.

Мадлона поднялась из кресла, одернула юбку. Поправила очки. Открыла тонкую салатовую папочку, что держала в руках.

Салатовый был ее любимым цветом.

– Короткая информация об угрозе инопланетного вторжения и о фактах замалчивания этой угрозы государственными органами власти будет размещена в утренних номерах всецентральных газет «Вестник Централя», «Центральные новости», «Самобытный централец», «Центральная жизнь» и «Предприниматель». Развернутые статьи будут размещены в газетах «Как бы не так», «С глаз долой», «Совладелец», «Веские аргументы» и «Ужасающие факты». Оппозиционная газета «Сегодняшняя жуть» готова отдать под наши материалы целую полосу. Также в ближайших номерах разместят предложенные нами материалы женские журналы «Аня», «Саша», «Катя», «Аделаида», «Бриджит», «Фёкла», «Юн-Жин Ким», «Алиса» и «Аврора». Журналы по рукоделию – «Спица и крючок» и «Мягкая игрушка». Модные журналы – «Блеск», «Глянец», «Софит», «Отблеск». Мужские журналы – «Господин мускул», «Господин сталь», «Господин пень» и «Орки не сдаются!». Молодежные журналы – «Закат», «Рассвет» и «Последний рассвет». Детские журналы – «Играйте с нами», «Спроси у Вовы», «Кроха», «Первые шаги» и «От двух до пяти». – Мадлона захлопнула папку, перехватила ее обеими руками и бесстрашно посмотрела на пришибленных обрушившимися на них новостями упологов. – Таким образом, мы охватываем около девяноста семи процентов статистического населения. Неохваченными остаются только неграмотные и радикальные маргиналы, вроде бомбастеров и бакуганов.