Текст книги "Меняю совесть на шоколадку"

В общем, отъехав с километр от райцентра, Шамиль притормозил в подходящем месте, вытянул из-под сиденья монтировку, и любовно погладил побелевший от долгого использования металл. Хорошая монтировка, надежная. Сколько раз уже Шамиля выручала в разных ситуациях. Колесо ли разбортовать, утихомирить ли охамевшего «чайника», прыгнувшего на своей иномарке прямо под колеса, – на все годится. Универсальная вещь. Чуть подумав, обмотал один конец ветошью, и обвязал шнурком от подменных ботинок. Убивать козлов все же не хотелось. Еще сидеть за такое г… но.

Выпрыгнув из кабины, Шамиль подошел к заднему борту, поднялся на подножку, заглянул в кузов. Мда… Дело дрянь, похоже. Вовремя он остановился. А ведь хотел еще с километр отъехать. Как чувствовал…

Мальчики шустрее оказались, чем подумал. Гульсияр они уже зажали с обеих сторон. И слюнявый Мугаш бесстыже лапал по открытой груди девушки, чуть ли не разрывая синий лифчик. Землячка едва не закричала в полный голос, безуспешно пытаясь стянуть на груди распахнутую клетчатую рубашку-«ковбойку». У Шамиля в глазах от гнева потемнело, но сдержался, не рискуя кидаться на обоих сразу. Все же молодые жеребцы, едва ли удастся обоих разом уложить в поленницу. Насколько смог, нейтрально сообщил:

– Ну, что, пассажиры? Остановка пять минут. Мальчики налево, девочки направо. До Светлого больше тормозить не стану. Время, поджимает. Лесок рядом, кому приспичило.

Мерзкий Мугаш злобно зыркнул на водилу, недовольный, что прервал. Таир напротив весело отозвался, как ни в чем не бывало:

– А что? Пожалуй. А то портвейн уже в горле плещется.

И полез наружу. Шамиль, обращаясь к Гульсияр, спросил:

– Ну а ты, кызым? Не желаешь?

Вместо нее ответил Мугаш, впервые подав голос. И голос то у него омерзительный, жабий какой-то.

– Девочка не желает. Она другого чего желает.

И заржал похабно, подонок. Шамиль уточнил:

– Ну а сам то?

Вместо него ответил спрыгнувший на асфальт Таир. Похлопав Шамиля по плечу, широко улыбнулся:

– А он потом. У нас груз важный, без присмотра оставлять нельзя.

И пошел поперек трассы к лесу. А до него метров тридцать от обочины. Шамиль опасался, что решит, свин, на колесо отлить, и уже приготовился стойкий отпор дать. Дескать, нечего его «ласточку» оскорблять. Однако Таир с водительской привычкой был не особо знаком. Шамиль равнодушно пробормотал «Ну, потом, так потом…» И подумал «Сами напросились, хлопчики, вы уж извиняйте». И уж так хотелось врезать этому липкому Мугашу, что Шамиль решил себе в удовольствии не отказывать. Дождавшись, пока Таир отойдет подальше, для вида подергал тюки с кожей, и попросил, как бы, между прочим:

– Слышь, малой, подтяни-ка мне вон тот тюк. Ага, вот этот, с белой полоской. Там у меня, понимаешь, заначка.

Дурачок ничего не заподозрил, видать, недалекого ума, и послушно потянул тюк поближе к заднему борту. И тут же получил сокрушительный удар монтировкой по круглой башке. Даже не пикнул, только по-скотски икнул, и немного портвейна выплеснул наружу из поганой глотки. Шамиль резко велел дернувшейся Гульсияр «Сиди!», перевалил бесчувственное тело через борт, и оттащил в кювет. Таира еще не было видно. Похоже, порядком накачался, алкаш, все еще не может облегчиться. Пощупав пульс у Мугаша, Шамиль с легким сожалением убедился что зас… нец жив. А так хотелось наповал, чтоб не плодился, сволочь, словами ну просто не передать!

Похлопал насильника по макушке:

– Повезло тебе, сучонок. Не в настроении я нынче убивать. А следовало бы…

И бегом бросился в кабину, еще раз крикнув девушке «Сиди там!». Некогда было ее переводить в кабину. Пока будут передислоцироваться, тут как раз и второй подоспеет. А он не так туп, и покрепче будет. Нет гарантии, что с ним удастся справиться.

Заскочив в кабину, Шамиль с места рванул так, что покрышки завизжали. Благо, движок предусмотрительно не глушил. И уже в зеркало увидел бегущего к дороге Таира, с перекошенным от злобы лицом. Давай, родной, беги. На трассе пусто. Пока дождешься кого… Да и не каждый возьмет такого попутчика, да еще с хмельным душком. Да дружка надо в чувство привести. В общем, полчаса как минимум у Шамиля есть. А за полчаса он далеко будет…

Километра через три остановил машину, торопливо выскочил из кабины и вприпрыжку побежал к заднему борту. Гульсияр уже выбиралась наружу, поняв, что пришло время пересаживаться. Увидев Шамиля, бросилась на шею, как отцу родному. И забилась в рыданиях, не в силах справиться с перенесенным испугом и позором. Шамиль, прижимая девчушку к себе, гладил по голове, и утешал:

– Ну, все, все. Успокойся, дочка. Прости меня, дурака. Позарился на тысячу, подобрал козлов. Хотел на бензин, боялся, что до гаража не хватит. Дурак старый!

Гульсияр, сквозь слезы пробормотала:

– Ну что вы, Шамиль-ага? Вы то в чем виноваты? Кто ж знал, что такие скоты? Просто я испугалась очень.

– Ну, еще бы? Кто хочешь, испугается. Ты что же, глупенькая, думала я тебя брошу в беде? Ну, ну, ну… Успокойся, дочка. Все хорошо, все позади. Забудь. Не было ничего.

Гульсияр, улыбаясь сквозь слезы, успокоила:

– Нет, я знала, что не оставите с ними. Вы когда про гульчонка сказали, я сразу поняла.

Бедолажка. Она еще и утешает… У Шамиля аж слезы на глаза навернулись.

– Умница. Хорошо, что ты понятливая. Вот видишь, как здорово, что мама с папой тебя Гульчонком зовут? Не будешь больше на них за это обижаться?

– Неа. Не буду.

– Ну, давай, дочка поедем. Только посмотрим, что за груз такой ценный эти с-су… Ох, прости, дочка. Эти пассажиры везли.

Рывком выдернув из кузова обе сумки, Шамиль расстегнул молнии, и заглянул внутрь. В обеих лежали по четыре бутылки портвейна, еще не початые. Пустые, видимо, где-то в кузове катаются. Хорошо затарились, надолго. Под бутылками были какие-то пакеты и мешки. Вытащив один мешок, Шамиль вспорол боковину карманным ножом-выкидушкой, взял щепотку липкой смеси, вроде пластилина, растер в пальцах, и понюхал. Нахмурившись, лизнул языком, и, сморщившись, брезгливо сплюнул.

– Однако… И впрямь ценный груз.

Гульсияр поинтересовалась:

– Что это, Шамиль-ага?

– А это, дочка, насвай. Наркотическая травка, намешанная со всякой дрянью. Ее в Азии с детских лет употребляет чуть ли не поголовно все мужское население. Ну, как молдаване молодое вино, вместо сока.

– Ой, Шамиль-ага! А вы то откуда знаете?

Усмехнувшись испугу девушки, Шамиль успокоил:

– Не бойся, дочка. Я не наркоман со стажем. Служил я в Туркмении, насмотрелся там. Ну, пробовал пару раз по глупости. Штука гадкая. Но это еще полбеды. А вот эти пакеты мне совсем уж не нравятся.

Вытащив из сумки пакет с белым порошком, Шамиль подкинул его на ладони:

– Килограмма три. И мне почему-то кажется, что этот порошок совсем даже не «Зифа» и не «Лотос».

У Гульсияр глаза стали как два полтинника.

– Неужели героин?

– Похоже на то. Я не специалист, но вместе с насом, что еще может быть? Влип я, девочка. Здесь килограммов двенадцать только героина. А это огромные деньги. Похоже, мальчики то не простые работяги, а наркокурьеры. Только почему вот так, внаглую, почти открыто везут? Совсем страх потеряли? Или крыша у них на трассе имеется? Или собственная поехала? Если так, то дело дрянь. В наш век мобильной связи…

– А у них нет мобильников.

– Ты откуда знаешь?

– А они при мне говорили по-таджикски, думали, я не пойму ничего. А в основе таджикского фарси лежит. Я же изучаю немножко… Словом, общий смысл я уловила. Говорили, что с каким-то Кириллом связаться нельзя, а он их с другого конца ждет. Ну а «мобильник» они просто по-русски говорили.

– Что значит, с другого конца? Кто такой Кирилл?

Гульсияр виновато развела руками:

– Не знаю. Я только общий смысл уловила, без деталей. Я же еще только учу восточные языки.

– Ну, ладно. Главное знаем, что связи у них нет, и подельнику сообщить не могут, где бы он ни был. Значит, опасаться нам нечего. Похоже, мобильниками не пользуются из-за конспирации, чтоб не светиться лишний раз. Все заранее обговорено, вот и прут по маршруту.

– Ну, как же нечего, Шамиль-ага? Они же номер машины вашей наверняка запомнили.

– И что? У нас в гараже эта машина подменная, больше простаивает. Она за ворота раз в месяц выезжает. И потом, откуда им знать, что я именно из Уфы? В Башкирии городов и райцентров много, пусть ищут. Логотипа предприятия на дверце нет. Я ж говорю, машина подменная. По номеру пробить, конечно, можно. Но для этого связи в ГИБДД нужны. А это вряд ли. Эти двое сошки, курьеры. Но даже если своим хозяевам сообщат, найти меня совсем не просто. В крайнем случае, у меня родственник в милиции служит, в вытрезвителе, помощи попрошу. А тебе и вовсе бояться нечего. Сойдешь в Стерлитамаке, и забудь все как дурной сон. Только вот что с сумками делать?

– Так давайте в милицию сдадим!

– Кхм… Не такого я высоко мнения о нашей милиции. Я о родственнике… Нет, в целом, конечно, там мужики честные служат. А где гарантия, что на оборотня не нарвемся? Возьмет он у нас наркотики, и сам же в продажу и пустит. Или сообщит, кому следует, за вознаграждение. Вот тогда мне точно кирдык. Нет уж, девонька, вот что мы сделаем…

Вспоров все мешки и пакеты, Шамиль откупорил бутылки, и обильно полил порошок и насвай вином. Показалось мало. Не пожалел топлива, слил пару литров из бака, и сверху залил еще и пахучим бензином. Черт с ним, лишь бы до границы области добраться, а дома не пропадет, стрельнет у кого на трассе. Закончив, закинул сумки в траву на обочине, и довольно потер руки:

– Вот теперь точно ни на что негодная смесь. Считай, дочка, сотни две человеческих жизней, как минимум, мы с тобой спасли сегодня.

Гульсияр только руками всплеснула:

– Ой, Шамиль-ага, боюсь я. Как бы беды не вышло! Может, все же лучше в милицию было сдать?

– Да сдать то можно. Есть у нас и милиция, и прокуратура, и наркоконтроль. Только что-то наркоманов от этого, и торгашей смертью вразвес, меньше не становится. Если только на государство всю ответственность перекладывать, то не скоро мы с этой чумой справимся. Если вообще справимся. Надо и самим что-то делать. Вот мы с тобой конкретное дело и сделали. У меня, понимаешь, дочка, и двое сынишек подрастают. Не хочу, чтобы однажды их эта зараза коснулась. Или тебя. Ваши молодые жизни для полезного дела сгодятся…

В кабине Шамиль напомнил:

– Ты ведь так и не поела, девонька. Давай-ка, перекуси, и постарайся поспать. Ехать еще долго, тебе отдохнуть не помешает.

Гульсияр только носик сморщила:

– Ой, нет. Спасибо. Не хочу есть. Как вспомню этого слюнявого Мугаша… Попробую поспать. Может, когда проснусь, не так противно будет. Как будто к слизняку прикоснулась…

Свернувшись калачиком, привалившись головой на выступающий в салон кожух двигателя, она очень скоро уснула. Шамиль, косясь на девушку, подумал, что это и к лучшему. Хорошо, организм молодой, и психика уже устойчивая. В истерики не впадает девочка. Дай бог поспит, и в самом деле будет вспоминать все как дурной сон…

Проснулась Гульсияр от ругани Шамиля, визга покрышек, и трехэтажного мата, доносившегося откуда-то снаружи. Мгновенно придя в себя, увидела, как Шамиль яростно ворочает баранкой, словно фигурным вождением на трассе занимается. И, все поняв, похолодела. Отчаянно выкрикнула:

– Это они?!!

Шамиль злобно рыкнул:

– Они, гады. Нагнали все-таки!

– Шамиль-ага, что же делать?

– Пока к себе не подпускать, не позволить остановить. А там решим. Надо бы оторваться. Я их попробую в кювет… ЛОЖИСЬ!!!

Гульсияр инстинктивно рухнула на коврик, под сиденье, и тут же грохнуло, боковое стекло со стороны водителя с треском разлетелось, осыпав тоже пригнувшегося к рулю Шамиля градом осколков. Шамиль, выпрямляясь, покосился влево, и выругался:

– … мать, мать, мать!!! У них обрез! Двустволка. Пока перезаряжает. Ты не поднимайся, сиди тихо как мышка. А я им сейчас мастер класс водительский покажу.

Синяя «девятка», за рулем которой сидел Таир, резко выстрелила вперед, как торпеда, норовя встать поперек дороги, принуждая остановиться. Однако Шамиль не зевал, крутанул баранку влево, ударил мощным колесом «ладу» в левое крыло, отчего она ушла в сторону, и добавил скорости. Весело щерясь, Шамиль выкрикнул:

– Что, чурки, не по вкусу! Так то! Суки, и ведь с машиной подсуетились! Не иначе, как угнали. Хотя, скорее всего хозяин сейчас где-нибудь спеленатым в лесочке лежит, чтоб не заявил о краже. Если вообще жив. В общем, девонька, влипли мы не по детски! Но ты не бойся, я и не в таких переделках бывал. Плохо, что обрез у них. Ох, ё…!!!

Снаружи снова грохнуло дуплетом, но в этот раз не по кабине. Коротко глянув в зеркало, Шамиль рассмеялся:

– Вот клоун, по колесам стреляет! Ну, баран! Разве ж из дробовика такие покрышки пробьешь? Нет, этот в армии точно не служил, ни хрена в оружии не петрит… Ого! А вот это уже серьезно. Что, решили на абордаж взять?

И в самом деле. За стеклом видно было, как Таир отвесил подельнику внушительную плюху, видимо за то, что бездарно истратил два патрона на пустое дело. Похоже, с боеприпасами у них не ахти. И тут же «девятка» почти вплотную приклеилась сбоку к заднему борту «ГАЗа». Стекло на передней правой дверце опустилось до упора, и мерзкий Мугаш, скалясь, то ли от ненависти, то ли от страха, по пояс высунулся из салона, норовя руками зацепиться за свисающий полог тента. Пара попыток оказалась безрезультатной. Шамиль вилял, добавлял скорость, в самый ответственный момент, и Мугаш едва не вывалился наружу, не придержи его одной рукой за ноги поганец Таир. В какой то момент ублюдку все же удалось надежно уцепиться за полог, но и Шамиль был начеку. Пока полтуловища Мугаша еще находилось в салоне «девятки» Шамиль вдруг резко ударил по тормозам. Недоноска Мугаша буквально снесло на асфальт на предельной скорости, и он закувыркался вдогонку удаляющимся автомобилям. А Шамиль тут же рванул рычаг на первую передачу и пошел на таран, сметая с трассы выскочившую вперед «девятку». От удара тряхнуло так, что на Шамиля посыпались остатки разбитого стекла, а Гульсияр полетела плечом вперед, прикрывая голову руками. «Девятка» вылетела за обочину метров на пять, тут же завязнув в рыхлой земле всеми колесами. Шамиль выровнял «ГАЗ», издевательски свистнул выскочившему из салона Таиру с обрезом в руках, и втопил педаль в пол. Все. Теперь уж точно надолго застряли, если придурок Мугаш вообще жив. Ну, сам виноват, второй раз за день напросился. А у Шамиля душа щедрая, если очень просят, он всегда просьбу удовлетворит…

И ведь как по заказу ни одной машины на трассе! Жаль, никто не заснял все действо на видеокамеру. Готовый эпизод для боевика, и каскадерам корячиться не надо.

Утирая пот со лба, Шамиль окликнул:

– Цела, дочка? Вылезай, все уже.

Гульсияр забралась на сиденье, поджав под себя ноги, и потерла солидную шишку на лбу:

– Ага. Цела. Вот только такой шишкан себе набила!!! Что мама скажет, когда увидит?

– Ах ты, Господи! Нашла о чем думать? Моли Аллаха, что живы остались. Придумаешь что-нибудь для мамы. Только правду ей не говори. У нее сердце то, поди, не железное. Все, теперь до первого поста, и заявим. Это уже чересчур. Если снова нагонят, боюсь, что сами уже не отобьемся. Все обрез, это обрез. А ты молодец, дочка. Думал, визжать начнешь, маму с папой звать.

Гульсияр улыбнулась, хотя губы и впрямь предательски подрагивали:

– Ну что вы, Шамиль-ага? Я вообще то отчаянная, все детство с мальчишками провела. Все заборы и деревья в округе облазила.

– Ну, это не одно и то же. Но все равно ты молодец… Гульчонок.

И улыбнулся, ожидая, что девушка выпалит что-нибудь по-детски обиженное в ответ. Не стала. Только с широкой улыбкой посмотрела на Шамиля. И Шамиль от ее улыбки поспокойнее стал. Стыдно как-то было трусить перед такой пигалицей. Хотя, если честно, коленки и у самого подрагивали. Не каждый день такое приключается…

Однако успокоился он рано. Минут через пятнадцать по привычке коротко глянул в зеркало, и похолодел. Где-то далеко, километрах в трех, на трассе появилось небольшое синее пятно, очень быстро приобретающее очертания злосчастной «девятки». Похоже, повезло нынче Мугашу, и машину сумели вытолкать. И понятно, что не отцепятся, пока не получат обратно свои сумки со всем содержимым. Ну, и его с девушкой не устранят, как свидетелей. А сумок то и нет. Тю-тю. Пролетели вы их, птенчики. И вообще пролетели…

Гульсияр, еще ничего не подозревая, задумчиво смотрела вперед. Наверное, уже обдумывала, как маме с папой задержку объяснять будет. А, может, думала, как перед подружками будет хвастать дорожным приключением, дуреха. Чтобы не пугать ее раньше времени, Шамиль осторожно окликнул:

– Гульчонок, не спишь с открытыми глазками?

Девушка встрепенулась, повернула голову к Шамилю:

– Неа, не сплю. А что?

– Да такое дело, понимаешь… Кажется, нас пять догоняют. Тихо, тихо, тихо… Не дергайся. Я вот что…

– Шамиль-ага, давайте в милицию позвоним? У меня же мобильник есть. Вот!

Шамиль, бегло глянув на трубку в руке девушки, с досадой ответил:

– Мобильник и у меня есть. Только здесь связи нет, мы в низине. Тем более, я вижу, у тебя «Билайн». А он в первую очередь населенные пункты окучивает. У меня вот МТС, он все больше по дорогам шарит, да и то в этом месте не берет, много раз проверено. Да и пока нас выслушают, пока поверят и приедут, нас уже неизвестно в какой яме искать придется…

Увидев, как девушка побледнела, мысленно выругал себя, и извинился:

– Прости, дочка не хотел тебя пугать. Не так все мрачно. Слушай меня. Мы сейчас на подъем пойдем. Видишь, тягун впереди? Почти километр. У меня будет преимущество, я могу на второй идти с хорошей скоростью. Таир, если не совсем дурак, и в машинах что-то смыслит, постарается хотя бы половину на скорости проскочить. Потом перейдет на первую. Ползти будет медленно. Выскочим на ровное место, какое-то время будем вне поля их зрения. За подъемом дорога петлю делает. Через семь километров по трассе будет поселок Светлый, там КПМ. А если через лес, напрямую, километра полтора. Я немного скину скорость, ты прыгай, и через лес беги на КПМ. Только с направления не сбейся. Молчи! Не перебивай, не время. Смотри, чтобы солнце все время в левый глаз било. Там все объяснишь, и позовешь на помощь. В общем, все будет зависеть от твоих быстрых ножек. Поняла меня?

Гульсияр, до белизны сцепив пальцы, кивнула. И тут же выпалила:

– А как же вы? Они же вас…

– Не переживай за меня. Милиционерам скажешь, чтобы искали меня в карьере. Они поймут.

– В каком карьере?

– Чуть впереди карьер будет. Там щебень добывают. Я туда много раз заезжал… Кхм… В общем, неважно зачем. Заезжал. Местность там хорошо знаю. Там сплошные терриконы и дорога вкругаля петляет. Если человек незнающий, может и заплутать на ровном месте. А они, скорее всего, не знающие. Я их там покружу, и брошу. Пока будут выход из лабиринта искать, я и оторвусь. Поняла меня?

– Да.

– Прыгнуть сможешь?

– Конечно, Шамиль-ага. Я же спортсменка. И пробегу эти полтора километра минуты за три. Ну, по лесу за пять. Вы только продержитесь, ладно?

– Продержусь, дочка. Давай, приготовься…

Как и ожидал Шамиль, «девятка» с покореженным передком половину подъема преодолела лихо, на хорошей скорости. Однако Таира, сидевшего за рулем, Шамиль переоценил. Не такой уж и мастак оказался бандит. При переходе на первую позволил двигателю заглохнуть, баран, и с места стал трогаться очень нервно, рывками, потеряв всякое преимущество. И пополз наверх совсем уж как черепаха, чем и подарил Шамилю еще пару минут.

Выскочив на взгорок, Шамиль кивнул Гульсияр, и крикнул сквозь рев двигателя:

– С богом, дочка. Прыгай!

Девушка кивнула в ответ, распахнула дверцу, встала на подножку, и дверцу захлопнула, держась рукой через открытое окно за верхний поручень. Сжавшись, прыгнула вперед, по ходу движения. Молодец, красавица, сама сообразила, что, если поперек, то можно и ноги переломать. Видать и впрямь отчаянная, не в первой каскадировать. Шамиль видел в правое зеркало, как она ловко приземлилась, кувыркнулась через голову, и, пружинисто вскочив на ноги, резво побежала к лесу. Ну, вот и хорошо. Теперь за нее Шамиль спокоен. Пока два гада выберутся наверх, она уже будет в лесу. Правда, Шамиль вынужденно обманул ее, и до КПМ не полтора, а все пять километров. Потому что дорога не петлю делает, а всего лишь небольшой изгиб. И вряд ли девчушка успеет привести помощь. Но сейчас для него главное, чтоб она была в безопасности. Хватит с нее на сегодня приключений. А уж сам то как-нибудь. Авось выручит смекалка и инстинкт самосохранения. Теперь пора и о собственной шкуре подумать…

Выбравшись на ровное место, Шамиль втопил педаль в пол, и понесся на предельной скорости. Поворот на карьер как раз за изгибом, и если удастся вовремя свильнуть, то, может, эти два придурка и не заметят. Решат, что рвет сейчас подметки, в смысле – покрышки, незадачливый водила, желая поскорее убраться от рассерженных кредиторов, блин. А что? Вроде как должник теперь, не свое же взял. Только Шамиль не такой дурак, и душонка не заячья, хоть и профессия совсем не героическая. Только глупый человек удирает без оглядки, думая, что так оно и лучше. А умный, прежде чем тупо улепетывать, подумает хорошенько. Пусть себе рвут дальше по трассе, в надежде догнать, отобрать, и наказать. А Шамиль тихонько отсидится в карьере, как заяц под кустиком, пока бестолковый охотник рысачит по лесу, распутывает петли следов. Заяц не так и труслив, как кажется, и далеко не глуп…

И все бы удалось, как Шамиль задумал. Да старенький «ГАЗ» едва не подвел своего временного владельца. Шамиль уже порядком оторвался, за поворот ушел, и даже к карьеру свернул, до которого рукой подать. А армейский внедорожник вдруг решил характер показать. А может, просто надоело такое издевательство над его железным, порядком изношенным организмом. Едва Шамиль свернул к карьеру, и отъехал от силы метров сто, как движок вдруг заглох, недовольно взрыкнув на предельно высокой ноте. Шамиль аж похолодел. Подумалось: все, кирдык. Минуты через четыре из-за поворота вырулит «девятка», глазастый Таир, подонок, непременно заметит одинокий внедорожник на пустом проселке. И уж так обрадуется, так обрадуется… Как самому бесценному подарку судьбы. Потому что за утерянные по тупости своей наркотики отвечать ему головой. Буквально. Отрежут, и на кол наденут, вместо тотема. И не только он сам ответит. Всю родню вырежут, и на органы продадут, чтобы хоть как-то убытки компенсировать. А еще больше Мугаш, недоносок, обрадуется. У него к Шамилю свой собственный счет имеется. И Шамилю почему-то кажется, что деньги он не возьмет. Мучить будет предельно жестоко, вымещая всю свою садистскую злобу…

Шамиль уж и упрашивал, и хвалил, как мог, своего конька-горбунка, и упрекал, и в предательстве обвинял, и матом крыл – ни в какую. Стартер урчал, фыркал, а движок заводиться не желал. И выйти посмотреть времени не было, каждая секунда на вес не золота даже – жизни…

И когда Шамиль почувствовал, что все, край, и в последний раз в сердцах рыкнув «Гад ты просто, а не солдат!» хлопнул ладонями по баранке, и с замиранием сердца повернул ключ, двигун вдруг схватил, ровно и устойчиво заурчал на малых оборотах. Шамиль, треснув себя кулаком по лбу, вслух сказал:

– Хвала Аллаху! Прости, брат, плохо о тебе подумал. Прости! Не сердись на меня, дурака. Живой в гараж вернусь – здоровьем детей клянусь – лично переберу тебя по винтику, отмою, покрашу, и никому больше тебя мордовать не позволю!

И рванул с места, чтобы поскорее спрятаться за ближайшими терриконами из щебня. И не успел. Не въехал еще на территорию пустующего уже карьера, а на трассе показалась помятая «девятка», и с ходу зарулила следом, почти не сбавляя скорости и разбрасывая рассыпавшийся по всей дороге щебень из-под колес. Вот теперь все. Теперь уже точно все. Сам себя загнал в ловушку. Выезд из карьера только один. Достаточно поставить «девятку» поперек дороги, и Шамиль как в мешке окажется. А если учесть, что их двое, молодых и крепких, к тому же вооруженных, то шансов практически нет. Даже если Гульсияр добежала уже до КПМ, и сообщила. Пока гаишники раскачаются, пока приедут, эти двое из Шамиля уже всю душу вытрясут, выбьют вместе с жизнью. Хотя, время потянуть, конечно, можно. Сумок с наркотиками они не найдут, можно соврать, что пакеты с героином он схоронил в каком нибудь тайнике, и покажет только лично. Потому что без него все равно не найдут. Да пока поломается, пока помучают, не без этого…

Глупости все это. Сам себя успокоить хотел. Таир не дурак, и сразу сообразит, куда подевалась недавняя попутчица. А, поняв, времени терять не станет ни минуты. Догадается, что Шамиль оговорил с девчонкой, что будет прятаться в карьере, и сразу же затолкает в машину, и увезет отсюда подальше. До ближайшего леса километра три. А там твори, что хочешь. На одной патрульной машине гаишники просто физически не смогут прочесать все ближайшие проселки и лесопосадки. Так что времени у таджиков будет достаточно, чтобы с почестями похоронить упрямого водилу за гражданское мужество. А уж почести будут такие, что подумать страшно. Наверняка, живьем будут кожу сдирать, и собственной печенью глотку заткнут, чтобы не орал на все Оренбуржье…

Решил все же позвонить в милицию, хоть сказать, кого им искать, случись дело об убийстве расследовать. Вытянул мобильник из барсетки, глянул на дисплей, и сплюнул. Аккумулятор, зараза, сдох. А прикуривателей в армейском «ГАЗе» как-то не предусмотрено, не зарядишь. Да и времени уже нет. Его только на предсмертный перекур и осталось…

А вот хрен в сумку! Остервенясь, Шамиль загнул забористый матерок, чтоб себя всколыхнуть, не сдаваться совсем уж безвольно. Если вдуматься, то не все еще и кончилось. Пока жив – надо надеяться… Попытался поточнее припомнить расположение дорог в карьере. Две круговые, большая и малая петля, и четыре радиальных, связывающие их между собой. И все это петляет между терриконами, из-за которых ничего не видно. И всюду стоят экскаваторы. Таскать их ежедневно туда-сюда дело дохлое. Странно, что никогда сторожа здесь не видно было. Хотя, кому в голову придет угонять из такой дыры экскаватор?

Рванув поначалу по большой кольцевой, Шамиль тут же выругал себя за несообразительность. Круг километра в три, не меньше. Догонят. Тут же свернул на первую попавшуюся радиальную, чтобы выехать на малый круг. И запетлял между терриконами, в надежде запутать следы. Вдруг да потеряют на незнакомой местности? Тогда останется только вырваться на трассу, и гнать на максимальной скорости. И до КПМ, без остановки. Вот и кончится все. Но прежде Шамиль заглушил двигатель, высунулся из кабины, и прислушался, пытаясь по звуку мотора определить, где преследователи. И ничего ровным счетом не услышал. Таир все же не дурак, тоже понял, что просто заплутает в терриконах. Сейчас, похоже, заглушил движок, и ушки навострил. Хреново. А если все же решит просто ждать у выхода? Да нет, не станет. Понимает, что время не на него работает. А если Шамиль решит до последнего отсиживаться? Или другой выезд имеется, с противоположной стороны? Надо ждать. Не услышав шума «ГАЗа» Таир обязательно поедет искать, и будет петлять, пока не найдет… Или не заблудится окончательно.

Однако таджик оказался малость смекалистее, чем предположил Шамиль. Он еще свои рассуждения не закончил, как из-за ближайшего террикона показался поганец Мугаш с обрезом в руках. Разведчик, блин. Шел в открытую, вращая тупой башкой во все стороны, чтобы не прозевать. А морда помятая, с явными признаками асфальтовой болезни. И от того еще более отвратительная. Но совсем уж поганой она стала, как только таджик заметил стоящий в тридцати метрах внедорожник. Слюнявые губы расплылись в такой торжествующей ухмылке, что собственный приговор Шамилю стал ясен и без комментариев. Он машинально провернул ключ, стартер при этом четко сработал и двигатель «схватил» без неуместных капризов. И тут же в руках Мугаша сверкнуло, через долю секунды грохнуло, и по правому боковому стеклу расползлась сеточка трещин. Видно, патрон с мелкой дробью, и рассеяло ее порядком на таком расстоянии. Шамиль рванул вперед, заметив боковым зрением как Мугаш в сердцах сплюнул, и побежал назад, что-то вопя на ходу. И почти сразу выскочила «девятка». Мугаш на ходу запрыгнул в салон, Таир прибавил скорости, и дистанция между машинами стала сокращаться с пугающей стремительностью…

Как обидно… Неужели вот так и доведется жизнь закончить? Смерть принять от каких то уродов. Жену с детьми жалко, как они без него?..

И баранкой Шамиль вертел уже машинально, осознавая, что шансов у него практически нет. Долго эта гонка длиться не будет. Еще минута, больше – две – и «девятка» выскочит вперед, перегородит узкую дорогу. Просто расстреляют в упор, через лобовое стекло, не станут больше церемониться. Ведь наверняка уверены, что их сумки с наркотой так и лежат в кузове…

На большой яме, залитой водой, Шамиля ощутимо тряхнуло, едва не швырнув на стоящий справа, вплотную к террикону, мощный гусеничный экскаватор. Машинально вильнув рулем, Шамиль выровнял внедорожник, и проскочил яму на полной скорости. Глянул в зеркало, и радостно заулыбался. Сели, птенчики! Да так хорошо сели, что теперь не выбраться без посторонней помощи. И прямехонько рядом с гусеницами. Таир, идиот, пытался вырваться вперед, вместо того, чтобы сдать назад и объехать по краешку, и только глубже увязал всеми четырьмя колесами. Все же есть Бог на свете! И если Шамиль не использует подаренный ему шанс, то будет он последним идиотом…

Все. Шутки кончились. Теперь либо его, либо он. Это не убийство, не грех. Не грешно свою жизнь защищать…

Швырнув машину влево, Шамиль ушел на радиальную, объехал вкруговую террикон, и зашел к завязнувшей «девятке» сбоку. Таир все еще издевался над машиной, пытаясь выбраться. А Мугаш, видно, по приказу напарника, начал выбираться через открытое окно, чтобы толкнуть. Правую дверцу открыть не было никакой возможности, она почти упиралась в гусеницу японского монстра «Мицубиси». Выжав сцепление, Шамиль притормозил на пару секунд, собираясь с духом, вслух пробормотал «Аллах милостив», врубил первую, и внедорожник буквально прыгнул вперед на предельно возможной скорости. Шамиль отчетливо видел, как перекосилась от ужаса поганая харя Мугаша, выбравшегося наружу по пояс. Как Таир, заметив неотвратимо надвигающуюся громадину «ГАЗа» побледнел, и поднял для выстрела обрез. Потом грохнуло, лобовое стекло разлетелось вдребезги, и лицо Шамилю обожгло то ли осколками, то ли дробью. Но глаза, хвала Аллаху, остались целы. Только почувствовал, как засаднило правую часть головы, и кровь заструилась по лицу, отчего пришлось часто смаргивать. Недолго. Через три секунды (а показалось – вечность!) тупая кабина «ГАЗа» с такой силой врубилась в бок хилой «Ладе», что легковушку с треском шарахнуло о гусеницу экскаватора, и Мугаш, непрерывно орущий в последние секунды своей поганой жизни, подавился криком, шваркнувшись спиной о выбеленный землей металл, и затих, свесив на бок голову. Похоже, смерть ублюдку выпала быстрая, хоть и мучительная. Позвоночник точно сломан. Что было с Таиром Шамиль за покореженной крышей «девятки» не видел, но на всякий случай давил и давил на педаль, стараясь размазать корпус несчастной «Лады» по гусенице, чтобы наверняка, чтобы уже не вылез, подонок, чтоб самому Шамилю не стать жертвой. Потому что жить вдруг захотелось с такой страшной силой, что заповедь «Не убий» показалась написанной для кого-то другого, а не для него, Шамиля. И давил на педаль пока движок отчаянно не зазвенел, грохоча всеми поломанными шестеренками, жалобно и прощально, напоследок выдержав предельный натиск, который, как оказалось, даже машине не под силу. И Шамиль, вцепившись в руль до белизны в руках, давил и давил на газ, стонал, и плакал вместе с умирающей машиной, проклиная себя, и прося прощения, понимая, что старый солдат не вынесет такой нагрузки. Но свой последний бой выдержит, не дрогнет, и победит…