Автор книги: Алексей Кобелев
Жанр: Жанр неизвестен
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
СТАРЫНКЕВИЧ Константин Сократович
– томский губернатор (июль 1903 года – ноябрь 1904 года), генерал-майор
.
Константин Старынкевич родился 17 сентября 1858 года, из дворян Московской губернии, православного вероисповедания. Его отец – генерал-лейтенант Сократ Иванович был известной фигурой на политическом небосклоне России. Он окончил Московский дворянский институт, потом Высшую школу артиллеристов, участвовал в нескольких компаниях под командованием фельдмаршала И.Ф. Паскевича, дослужился до генерал-майора. После отставки с военной службы был херсонским губернатором. В 1875 году генерал-губернатор Варшавы граф П.Е. Коцебу предложил ему должность президента города Варшавы, и он согласился. В 1879 году произведен в генерал-лейтенанты. Первый президент города оставался на том посту 17 лет и превратил захолустный город, какой была Варшава того времени, в достойную столицу возрожденного государства. Благодарные поляки в 1909 году поставили Сократу Ивановичу памятник, его именем назвали площадь в самом сердце Варшавы. Во время Второй мировой войны памятник был разрушен, но в 1996 году варшавяне восстановили его.
Константин Старынкевич обучался в 1-й московской гимназии, участвовал в деятельности гимназического кружка, членом которого был видный впоследствии политический деятель и историк П.Н. Милюков. Последний в своих воспоминаниях отмечал, что «Старынкевич не вызывал особых симпатий в кружке». После гимназии окончил университет в Варшаве, юрист по образованию. Летом 1879 года вступил на военную службу, в гвардейскую конную артиллерию. Начинал с подпоручика, последовательно получал чины поручика гвардии, штабс-капитана гвардии, капитана гвардии, в 1896 году на 17-м году службы стал полковником. Занимал должности командира 4-й батареи гвардейской конно-артиллерийской бригады, командира 1-го дивизиона той же бригады и иные.
В апреле 1889 года Константин Сократович был переведен в Министерство внутренних дел и назначен штаб-офицером для особых поручений при министре, но служил в той должности чуть более года. Уже в начале следующего года он был назначен олонецким вице-губернатором, через два года перемещен курляндским вице-губернатором. Там «за отличие по службе» был произведен в генерал-майоры. Из Прибалтики и прибыл Старынкевич в Томскую губернию на должность губернатора.
Ничем тут особо себя проявить не успел. Разве что учредил в губернии конных полицейских стражников, да при нем в ноябре 1904 года Новониколаевский поселок переименован в город без уезда (ныне Новосибирск). Еще – Томскую губернию посетил министр внутренних дел и шеф Корпуса жандармов В.К. Плеве, а в июле 1904 года он был убит студентом-бомбистом близ Варшавского вокзала Петербурга.
В ноябре 1904 года генерал-майор Старынкевич был перемещен харьковским губернатором, но там оставался всего лишь год. Он слыл сторонником жестких мер против всякой крамолы, тем не менее, в период октябрьских событий 1905 года был признан недостаточно энергичным. Харьков был объявлен на военном положении, вся власть перешла в руки временного генерал-губернатора. 2 января 1906 года Старынкевич был отстранен от должности и несколько месяцев состоял при МВД России, пока не получил назначение на должность симбирского губернатора. В августе 1906 года он прибыл к новому месту службы, а в сентябре того же года погиб.
21 сентября (по старому стилю) он был взорван бомбой. Ульяновский архивист Антон Шабалкин в своей публикации «Кто убил губернатора?» поведал о разыгравшейся трагедии и следствии по тому делу. Приводит он и слова тяжело раненного бывшего томского губернатора, записанные следователем по особо важным делам:
– Когда я сегодня шел из своего казенного дома в губернское присутствие, то заметил, что… меня догоняет, направляясь мне наперерез, неизвестный мне довольно молодой человек, одетый в темное, со светло-русыми волосами… также светло-русой бородой и небольшими усами; лицо у него было не русского типа, не интеллигентное и очень злое, на мой взгляд, он был выше среднего роста. Когда я вступил на тротуар перед крыльцом в присутствие, неизвестный взбежал с улицы также на тротуар… и, находясь шагах в десяти от меня, бросил мне под ноги бомбу; раздался взрыв, дым которого, так он произошел близко от меня, сфотографировался у меня в глазах. Раненный этим взрывом я упал. Я настолько хорошо заметил лицо преступника, что при предъявлении его мне, признаю.
Тогда же он заявил: «Рад пострадать за Царя». Допрос пришлось прекратить – генералу мешала говорить боль. Опознать преступника ему было не суждено, 23 сентября губернатор умер от паралича сердца на почве заражения крови. Вдова увезла его тело в Петербург и похоронила в Александро-Невской лавре.
«Харьковские губернские ведомости» напечатали патриотические стихи Старобельского: «Рад пострадать за Царя»… «Эти слова золотые, жаркой любовью горя, будят в нас чувства святые…».
Генерал Старынкевич был награжден орденами Св. Анны II и III степеней, Св. Владимира IV степени, Св. Станислава II и III степеней и командорским крестом румынского ордена Звезды.
Правительство Ульяновской области в рамках концепции областной целевой программы «Увековечение памяти знаменитых земляков» планирует установку скульптурной композиции, посвященной симбирским губернаторам. В том ряду должно стоять и имя Константина Сократовича Старынкевича.
Плеве и Старынкевич были далеко не единственными жертвами террора. Особенно возросло число убийств чиновников различного ранга с началом революции 1905 года. Толчком к массовым выступлениям под политическими лозунгами стало «Кровавое воскресенье» – 9 января 1905 года. Тогда мирное шествие 140 тысяч петербургских рабочих к Зимнему дворцу с петициями и хоругвями было встречено ружейными залпами, саблями и нагайками. Более одной тысячи демонстрантов были убиты, около пяти тысяч ранено. После того дня Николая II иначе, как Николай-кровавый, народ не называл.
Буря гнева покатилась по всей стране, против монархии выступали рабочие, крестьяне, интеллигенция, студенты, отдельные части армии и флота. Там и сям вспыхивали забастовки, вооруженные восстания, на улицах городов возводились баррикады. Вот тогда и возрос революционный терроризм.
Были убиты генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович, московский градоначальник граф П.П. Шувалов, бывший военный министр генерал-адъютант В.В. Сахаров, тверской губернатор П.А. Слепцов, самарский губернатор И.Л. Блок, пензенский губернатор С.А. Хвостов, бывший киевский генерал-губернатор граф А.П. Игнатьев, губернатор Акмолинской области, генерал-майор Н.М. Литвинов, петербургский градоначальник фон дер В.Ф. Лауниц, пензенский губернатор С.В. Александровский, тамбовский вице-губернатор Н.Е. Богданович, прокурор Ташкентской судебной палаты М.М. Шарыгин, главный военный прокурор В.П. Павлов, начальник Главного тюремного управления А.М. Максимовский, одесский генерал-губернатор, генерал-майор К.А. Карангозов. С февраля 1905 года по май 1906 года было убито 8 генерал-губернаторов и градоначальников, 21 полицмейстер и уездный исправник, 8 жандармских офицеров, более 70 жандармских нижних чинов и агентов охраны, свыше 500 надзирателей, городовых и урядников. Бомбисты долго охотились за министром внутренних дел, одновременно председателем Совета министров П.А. Столыпиным – пока не рассчитались с ним 6 сентября 1911 года за беспощадное подавление революции.
Народная кровь воскресенья 9 января породила кровь вельмож, сановников и слуг царского престола.
АЗАНЧЕВСКИЙ-АЗАНЧЕЕВ Всеволод Николаевич
–
томский губернатор (декабрь 1904 года – ноябрь 1905 года), статский советник, камергер Высочайшего Двора.
Всеволод Николаевич родился 11 апреля 1864 года, из потомственных дворян Тверской губернии.
Его дед Павел Матвеевич поручиком, адъютантом 6-го пехотного полка участвовал в сражениях Отечественной войны 1812 года. Был общественным деятелем Ярославской губернии, с 1884 года – почетный мировой судья по Корчевскому уезду, предводитель дворянства Мологского уезда, в 1879-1883 годах был вице-губернатором Саратовской и Астраханской губерний.
Отец Николай Павлович из фельдфебелей школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров летом 1854 года произведен по экзамену в прапорщики. Служил в лейб-гвардии Преображенском полку, уволен со службы штабс-капитаном в январе 1861 года «по домашним обстоятельствам». Был внесен в VI часть Дворянской родословной книги Московской губернии. В семье Николая Павловича Азанчевского-Азанчеева росло четверо детей: два сына – Всеволод и Николай и две дочери – Венедикта и Елизавета. Всеволод был вторым ребенком в семье.
Всеволод Николаевич окончил юридический факультет Московского университета, служил в Московской судебной палате, в 1890 году избран предводителем дворянства Корчевского уезда Тверской губернии. Убедительно и аргументировано выступал в Твери на собрании от своего уезда, где присутствовал император. В феврале 1901 года возведен в чин статского советника. С декабря 1902 года – саратовский вице-губернатор, двадцать лет назад на этом месте служил дед М.П. Азанчевский. Его торжественно провожали на новую должность, о чем писала газета «Тверские губернские ведомости» в № 9 от 25 января 1903 года. В Саратове возглавлял «Строительный комитет по ремонту и благоукрашению Троицкого (Старого) собора», но в феврале следующего года губернатором пришел П.А. Столыпин и Всеволод Николаевич оставил тот пост. В апреле 1903 года – январе 1905 года – харьковский вице-губернатор, в августе 1904 года причислен в придворный ранг камергера. Владел имением Дмитровское в Ларцевской волости Корчевского уезда, занесен в Дворянскую родословную книгу Рязанской губернии.
Высочайший указ о назначении В.Н. Азанчевского-Азанчеева томским губернатором подписан 23 декабря 1904 года, он заступал на место генерал-майора К.С. Старынкевича, отъехавшего в Харьков. Томские краеведы установили, что в столицу сибирского края он прибыл 7 апреля 1905 года, до его приезда губернией правил вице-губернатор Сергей Иванович Бирюков.
Не удалась у Всеволода Николаевича служба в Сибири то ли в силу своего характера, то ли по стечению обстоятельств.
Шла Первая русская революция, столицы и города губерний империи бурлили в негодовании царским режимом, зверской расправой с мирной демонстрацией 9 января 1905 года в Петербурге, требовали гражданских свобод, неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний, союзов. 18 октября в Томск пришло сообщение о царском Манифесте, которым даровались населению России некоторые свободы. Подписал его император днем раньше. На Соляной площади собрался митинг недовольных Манифестом, в основном гимназистов, но полиция и казаки разогнали его нагайками, а часть людей арестовали.
Жестокость полиции вызвала взрыв негодования родителей и горожан. В тот же вечер состоялось заседание городской думы под председательством Алексея Макушина. Гласные думы потребовали от губернатора немедленно устранить от должности городского полицмейстера П.В. Никольского и предания его суду, а также удаления из города казаков. В случае неудовлетворения требований дума грозила обращением в Петербург, с просьбой об увольнении самого губернатора. Дума также постановила прекратить отчисление городских средств на содержание полиции и начала создавать милицию для охраны и защиты населения города.
Губернатор Азанчевский-Азанчеев, имея телеграфное распоряжение министра внутренних дел империи о подавлении всяких выступлений, обещал отстранить Никольского. Манифест обсуждали кучками, каждый понимал его по-своему, рождались и ползли самые невероятные слухи. Обстановка в городе обострилась до предела и в это время губернатор принял решение снять полицейские посты.
20 октября защитники «Веры, Царя и Отечества», с портретами царя и царицы, вооруженные палками и дубинами, заручившись благословением епископа барнаульского и томского Макария, двинулись к городской управе. По пути били окна зданий, избивали всех, кто был в ученической форме или походил на студента. Пролилась первая кровь, «то и дело с площади несли раненых».
Озверевшая толпа решила расправиться со служащими железнодорожниками, устраивающие забастовки, «чтобы не пустить домой солдат, возвращающихся с войны» и направилась к зданию управления Сибирской железной дороги. В этот день там было особенно многолюдно – выдавалось жалование. Всех выходящих из управления толпа в 250-300 человек жестоко избивала, а потом подожгла здание. Прибывших пожарных толпа не подпускала, пожарные рукава перерубала. Подожгли рядом расположенный театр Е.И. Королева, где намечался революционный митинг. «Два громадных здания пылали, и огромное море огня заливало большую площадь».
Были забиты насмерть или сгорели заживо не менее 66 человек, не менее 129 – ранено. Погромы продолжались и в следующие дни, но теперь преобладали не убийства, а грабежи домов и магазинов. Среди прочих был разгромлен дом городского головы А.И. Макушина, а самому ему пришлось скрываться. По воспоминаниям очевидцев, «для того, чтобы быть убитым, достаточно было обладать приличным костюмом или интеллигентной физиономией. Студенческая фуражка, похожая на нее папаха и еврейский тип лица были вернейшими смертными приговорами».
Порядок в городе был наведен войсками 23 октября. Губернатора обвиняли в нерешительности, в бездействии, в сговоре с епископом Макарием, городское общественное собрание немедленно исключило его из своих рядов. В редакционной статье «Сибирского вестника» «К суду» четко формулировались три претензии к губернатору:
1. Мы обвиняем губернатора Азанчевского-Азанчеева в том, что размундировав кадры городской полиции, он… сознательно подготовил избиение интеллигенции и студентов.
2. Мы обвиняем губернатора Азанчевского-Азанчеева в преступном бездействии во время двухдневного погрома и не верим в легенду о малочисленности войск…
3. Мы обвиняем губернатора Азанчевского-Азанчеева как преступника против свободы народа и ждем суда. В организации погромных настроений сыграло свою роль епархиальное руководство РПЦ, поэтому мы ненавидим всех архиереев, благословляющих темные силы на убийства.
Позже тот погром назвали черносотенным, полицмейстер Никольский был освобожден от должности «согласно прошению», епископа Макария очистили от вины, «ибо благословил народ, не зная ни намерений сборища, ни о совершенных уже убийствах». В.Н. Азанчевский-Азанчеев, пробыв в Сибири лишь полгода, бесславно освободил кресло губернатора. 25 декабря Николай II подписал указ о введении военного положения в городах и уездах вдоль Сибирской железнодорожной линии, в том числе в Томске, а давить недовольства Манифестом приехал посланец шефа жандармерии империи барон К.С. Нолькен.
*
Людей из горящего здания театра, ломая двери и ворота, выводил через двор Сергей Костриков, член подпольного комитета РСДРП, будущий видный государственный и партийный деятель Советского государства Сергей Миронович Киров. С револьвером в руках он прокладывал путь через беснующуюся толпу защитников «Веры, Царя и Отечества». И вывел, иначе жертв было бы гораздо больше.
На станции Тайга он организовал забастовку железнодорожников. Когда поезд с отъезжающим экс-губернатором Азанчевским-Азанчеевым прибыл на станцию, во главе группы рабочих он вошел в вагон. Охрана не рискнула протестовать.
– Вылезайте! – грозно сказал Костриков. – Поезд вас не повезет.
– Как так, почему? – возмутился чиновник.
– Вылезайте, не задерживайте поезд. Убийцу железнодорожники не повезут! – решительно отрезал Сергей.
Пришлось бывшему губернатору ехать в Новониколаевск в простой мужицкой телеге, нанятой в деревне.
О судьбе неудавшегося томского губернатора установлено не многое. Кое-что прояснить помогли Интернет-пользователи, в частности, форумчане «Дубна, которой больше нет» и «Генеалогический форум ВГД». Уникальные документы и материалы выставляют знатоки истории. Это они разместили семейные фотографии В.Н. Азанчевского-Азанчеева, воспроизведенные в настоящем издании, они составили солидный перечень событий, связанных с именем бывшего томского губернатора со ссылками на источники.
30 мая 1906 года «Тверские губернские ведомости» (№ 39) печатали объявление о том, что В.Н. Азанчевский выставил на торги часть имения, а 16 февраля 1907 года те же «Ведомости» (№ 13) печатали объявление о продаже всего имения в сельце Дмитровское Корчевского уезда, но продал не все. В отдельных материалах Всеволод Николаевич упоминается как действительный статский советник. В списке гражданских чинов I-IV классов Российской империи (5623 человека), составленном на 1 сентября 1914 года, он отсутствует. Из этого следуют два вывода: либо он не бывал гражданским генералом, либо к тому времени его не было в живых.
В 1912 году Всеволод Николаевич состоял действительным членом Общества потомков участников Отечественной войны 1812 года, и сам был включен в список потомков. Его местом жительства указана Москва.
Фотофрагмент из «Алфавитного списка жителей С.-Петербурга. 1917 год» доказывает, что В.Н. Азанчевский-Азанчеев жил в столице на улице Сергиевская, в доме 42. К тому времени он пребывал в чине статского советника. Значит, после отъезда из Томска в чинах он не повышался. В том же списке указана его должность – член особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования.
Дальнейшая судьба Всеволода Николаевича не просматривается, но остались его следы.
Один современный знаток старины пишет, что в имении Азанчевских-Азанчеевых в Ларцевской волости в апреле 1918 года оставалась Анна Александровна Азанчевская, других жильцов там уже не было. Когда пришли красные проводить экспроприацию, то хозяйка просила оставить ей корову, лошадь и землю под огород, но ей отказали.
Несколько Азанчевских-Азанчеевых участвовало в Белом движении, один из них Игорь – офицер Преображенского полка, служивший у барона Врангеля, является, чуть ли не главным героем детективной повести Анатолия Безуглова и Юрия Кларова «В полосе отчуждения».
Дача Азанчевских упоминается в книге Сергея Гора «Канал. 1937-2007», рассказывающая о строительстве канала Москва-Волга. Строительство вели заключенные, и автор пишет: «Когда осенью 1933 года привезли лесорубов, то выяснилось, что им негде жить. Но в четырех километрах от деревни Иваньково стояла дача бывшего дворянина Азанчеева. Дачу эту разгромили, к счастью для лесорубов, не до основания в 1917 году. Постройки наскоро отремонтировали и поселили туда прибывших лесозаготовителей». Так что возведенные помещиком некогда постройки послужили каналоармейцам, а значит и москвичам в решении проблемы с водой.
Место это потом было затоплено водохранилищем, и рыбаки до сих пор видят фундаменты построек, а бывает, моторные лодки цепляют их винтами.
*
К 65-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне вышел очередной номер газеты старшеклассников Екатеринбургской гимназии № 35, и там любопытную историю рассказала Яна Рязанова.
Ее прабабушка Александра Андреевна Фенина в 18 лет добровольно ушла на фронт, была телефонисткой в разведывательной роте. Однажды она пошла в разведку и попала в плен. Ее допрашивали в избе, там уже была одна истерзанная, залитая кровью девушка, пообещали, что сделают с ней то же самое, а пока втолкнули в амбар. В нем уже сидели пленные. Часовой, видимо, продрог, ушел в избу, и пленные решили делать подкоп. Рыли руками, щепочками, камнем – ремни и ложки немцы отобрали. Вдруг посреди ночи они услышали, что кто-то помогает рыть с внешней стороны амбара. Пролаз сделали, пленные бежали, вдогонку гитлеровцы стреляли, но было поздно.
Подкоп помогал сделать с товарищами прадедушка Яны Рязановой Азанчевский Всеволод Николаевич! Полный тезка томского губернатора! Не внук ли его? Вполне возможно.
Отважный воин, смелый разведчик В.Н. Азанчевский погиб за три дня до Победы – 6 мая 1945 года на территории Польши.
Барон фон НОЛЬКЕН Карл Станиславович
– томский губернатор и временный генерал-губернатор (ноябрь 1905 года – сентябрь 1908 года), генерал-майор.
Памятная книжка Томской губернии на 1908 год на первых страницах так представила его своим читателям:
«Томский губернатор и временный генерал-губернатор, генерал-майор барон Карл Станиславович фон Нолькен.
Почетный член С.-Петербургского совета детских приютов ведомства императрицы Марии.
Почетный мировой судья округа Томского окружного суда.
Действительный член императорского православного Палестинского общества.
Почетный член и председатель местного управления Красного Креста.
Пожизненный почетный член Николаевского благотворительного общества (Колтовская – Петербург).
Почетный член Общества защиты женщин (Пчельник) в Томске.
Действительный член Общества защиты женщин в Петербурге.
Председатель Томского губернского комитета попечительства – о народной трезвости.
Вице-президент Томского губернского комитета попечительного о тюрьмах общества.
Президент Томского общества поощрения рысистого коннозаводства».
Не остался он в памяти потомков ни по одной из множества должностей, кроме генерал-губернаторской. Тут он проявил себя беспощадным и жестким властелином, душителем свобод и всякой общественной мысли, усмирителем народного гнева в отдельно взятой губернии.
Карл Нолькен происходил из старинного баронского рода, его предки в XVII веке переселились из Германии в Швецию, потом на остров Эзель в Балтийском море. Род Нолькена был внесен в дворянские матрикулы Курляндской и Лифляндской губерний, острова Эзель и Рыцарского дома Великого Княжества Финляндского.
Карл Станиславович родился 19 марта 1859 года, отец его Станислав Иванович дослужился до генерал-майора. В раннем возрасте Карл, будучи прикомандированным к военно-торговому флоту, участвовал в нескольких исследовательских экспедициях к побережью Североамериканского континента, о чем с удовольствием потом вспоминал. В 1880 году будущий правитель Томской губернии окончил Николаевское инженерное училище, был определен подпоручиком в 6-ю артиллерийскую бригаду, но вскоре был переведен в 16-ю артиллерийскую бригаду. Два года исполнял должность бригадного адъютанта, а осенью 1883 года поступил учиться в Николаевскую академию Генерального штаба. Но учился лишь до мая следующего года, был прикомандирован к 4-й батарее, потом стал личным адъютантом командира корпуса. Летом 1888 года вновь поступил в академию Генерального штаба, через три года окончил ее. После выпуска из академии направлен в распоряжение штаба Виленского военного округа, однако, служба не пошла, и был уволен из армии с чином титулярного советника.
Приняли его в Министерство иностранных дел России, был назначен консулом в Кенигсберг. Работал почти два года, в марте 1895 года снова захотел вернуться в армию. Переименован в штабс-капитаны, направлен в Генеральный штаб, получил назначение старшим адъютантом 14-й пехотной дивизии. Но и тут долго не служил, пошел в полицию.
Был чиновником особых поручений при Петербургском градоначальнике, исполнял должность полицмейстера Петербургской городской полиции. Весной 1896 года, по предложению министра иностранных дел, был прикомандирован к чрезвычайному Китайскому посольству на период проведения коронации императора Николая II. С января 1898 года – исполняющий должность полицмейстера Петербурга, в мае 1903 года утвержден в этой должности и произведен в полковники. В апреле следующего года назначен исправляющим должность обер-полицмейстера Варшавы. Служил год, пока революционеры чуть не отправили его на тот свет.
В средине марта 1905 года почти все газеты России писали, что 13 марта в 8 часов 15 минут совершено покушение на Варшавского полицмейстера Нолькена. Он спешил к месту происшествия – на дворе пражского участка была взорвана бомба, при этом четыре городовых и два посторонних лица получили ранения. Ранен был и сам «злоумышленник», его задержали. Не доезжая до места происшествия, в Нолькена была брошена другая бомба. Барон получил тяжелые ранения в лицо, правую руку и правую ногу. Бросивший бомбу, под выстрелами городовых, убежал и скрылся. Это была месть барону за беспощадное отношение к проявлениям народной вольницы.
К полицейским делам в Варшаве Нолькен больше не приступал, был судьей, потом его направили в распоряжение шефа жандармов. 6 ноября 1905 года Высочайшим указом наследник рода Нолькенов назначен исполняющим обязанности томского генерал-губернатора, вслед – губернатора.
«7 января 1906 года в Томск прибыл новый губернатор – барон Карл Станиславович фон Нолькен. Новый начальник губернии в сопровождении нескольких лиц проехал к Иверской часовне и, приложившись к иконе, отбыл в губернский дом», – сообщала своим читателям пресса губернского города.
Барон приступил к управлению губернией, когда чуть не половина ее с 23 декабря 1905 года находилась на военном положении. Его и назначили временным генерал-губернатором с вытекающими широкими полномочиями. Посыпались одно за другим обязательные постановления, и всюду воспрещается, воспрещается и воспрещается.
Воспрещались «всякие сборища, в том числе более трех человек, на улицах, площадях, скверах и прочих общественных местах», «всякие митинги и собрания для обсуждения вопросов общественных, экономических и государственных как в помещениях публичного характера, так и в частных домах». Воспрещалось «посторонним лицам, кто бы такие они не были» присутствовать на волостных, инородческих и сельских сходах, воспрещалось «возбуждение к противлению выборам в Государственную думу или к массовому возбуждению от участия в выборах». Воспрещалось владельцам недвижимых имуществ иметь в своих границах устройство тайных сходок, конспиративных квартир, подкопов, тайных типографий, складов оружия и подпольной литературы, воспрещалось ослушание военному караулу, патрулю или разъезду, воспрещалось пение революционных песен. Капитанам частных пароходов, рейсирующих в Нарымском крае, воспрещалось без разрешения полиции принимать пассажиров из числа высланных и находящихся под гласным надзором полиции. За любое нарушение предусматривался штраф, как правило, до 3000 рублей, или тюремное заключение. Передавались военным судам дела о насилии против должностных лиц и учреждений, за убийство, покушение на убийство, нанесение ран, увечий, тяжких побоев или поджогов – смертная казнь в соответствии с воинским уставом о наказании.
Это был настоящий «пес государев», как выражались в советские времена, он огнем и мечом уничтожал любую крамолу и смуту. А ее в то время хватало – по всей стране шли революционные выступления и волнения против царского самодержавия. В Барнауле не было, наверное, ни одного предприятия, где бы не проводились стачки и забастовки, где бы не выдвигались наряду с экономическими политические требования. Дух революции захватил интеллигенцию, учащихся средних учебных заведений, иные слои обществ. В массовых митингах участвовали десятки тысяч людей, крестьяне отказывались платить подати. На Алтай для подавления революционного движения Нолькен из Оренбургских степей призвал 140 казаков, несмотря на военное положение, забастовки, стачки, сходы, массовки и митинги с требованием свержения самодержавия не прекращались.
Образ самодержца был настолько непопулярным, что в барнаульском Народном доме не имелось ни одного его портрета. И лишь после вмешательства барона Нолькена сняли, как он выразился «неизвестных лиц» и вывесили лик государя императора. «Неизвестными лицами» для барона оказались Пушкин, Островский, Чехов, Короленко и Салтыков-Щедрин. То же самое происходило в столице губернии. В феврале 1906 года Нолькен отстранил от должности за либеральное отношение к студенческим беспорядкам директора Томского технологического института профессора Е.Л. Зубашева и профессора Н.М. Кижнера. Потребовал от них в течение 48 часов оставить пределы губернии. Выслан из Томска был присяжный поверенный П.В. Вологодский. Приостановлен выход газеты «Сибирская жизнь» вследствие неугодной властям политической направленности ее редакции. По предложению генерал-губернатора К.С. Нолькена Томская городская дума постановила исключить из числа гласных А.И. Макушина, депутата I Государственной думы, привлеченного к следствию по делу о составлении в городе Выборге воззвания «Народу от народных представителей», призывавшего людей не платить налоги и подати в знак протеста против разгона Думы.
В октябре того же 1906 года к губернатору обратилась госпожа Прасковья Сергеева с прошением об открытии в Томске высших историко-философских курсов. Нолькен отказал. Тогда она обратилась в Министерство народного просвещения и в декабре получила разрешение на открытие курсов. Вступать в конфликт со столичным ведомством барон не стал, но Прасковью запомнил. Жандармы пристально следили за курсами, накапливая компромат. Решающий час настал в январе 1908 года, когда руководство курсов решило принять в число преподавателей бывшего «государственного преступника» областника Г.Н. Потанина. Губернатор не мог упустить возможности расправиться с непокорной Прасковьей, он тут же издал распоряжение выселить историко-философские курсы из занимаемого университетского помещения. А вскоре они были закрыты.
Твердой германской рукой барон душил волнения и смуты, штрафы и заточения в тюрьму раздавались им налево и направо, за то и был в декабре 1907 года произведен в генерал-майоры. В начале следующего года он доложил премьер-министру «о полном успокоении, наступившем в крае, не требующем в данное время ни усиленной, ни чрезвычайной охраны». 22 января 1908 года приказом генерал-лейтенанта Надарова – командующего войсками Омского военного округа, должность временного генерал-губернатора упразднялась.
Два года неустанной службы Нолькена ушло на то, чтобы положить конец революционным выступлениям. Но история показала, что «успокоение» длилось не долго, в новой волне революции, мощной и всепожирающей, сгорел и сам барон.
Реакционные взгляды не мешали барону мнить себя достойным приверженцем Михаила Архангела. Архангел Михаил – архистратиг (по-гречески – верховный военачальник), полководец, воевода верных Богу ангелов, победитель зла. Он же блюститель веры и защитник женщин. К церкви губернатор относился с большим почтением и смирением.
Когда весной 1907 года Торговый дом «Евграф Кухтерин и сыновья» решил построить в томском рабочем поселке храм в память первоверховных апостолов Петра и Павла, то Нолькен не только не чинил проволочек, но и способствовал скорейшему строительству. И строительство храма шло стремительно, за один год вырос красивый и уютный храм, полюбившийся всем местным жителям своими кирпичными узорами. 31 августа следующего года храм был освящен архиепископом Макарием (Невским), а на торжествах по тому случаю присутствовал сам губернатор фон Нолькен с супругой Марией Ивановной. О том событии была установлена мемориальная плита в 1,5 квадратных метра, на которой позолоченными буквами были выгравированы имена священников, губернатора с супругой и даже полицмейстера Августа Михайловича Фукса. Плита сохранилась до наших дней.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
