Текст книги "Начальные люди Томской губернии. Исторические портреты 1804-1917"

ЛЕРХЕ Герман Густавович

– томский гражданский губернатор (январь 1864 года – ноябрь 1866 года), действительный статский советник.

Герман Лерхе остался в истории Томской губернии, как самый скандальный правитель, о нем с негативной стороны много писали прежде, пишут и сейчас. Однако это вовсе не помешало ему достичь больших высот в государственной службе.

Его отец Густав Густавович, всю жизнь проживший в России, но так и не научившийся говорить по-русски, сделал много для России в азиатских походах, дослужился до генерала. Сын его Герман Лерхе 28 мая 1846 года был выпущен IX классом (титулярным советником) из Императорского училища правоведения. Это был седьмой выпуск, судя по присвоенному чину, Герман окончил его с отличием. Выпускники его направлялись в ведомства Министерства юстиции.

Служебная поступь Германа Лерхе шла все время по восходящей линии. По данным «Памятной книжки Российской империи» на 1854 год он в чине надворного советника исправлял должность управляющего «Конторою Двора Ее Императорского Высочества Государыни Великой Княгини Елены Павловны». 20 марта 1859 года – через 13 лет с начала службы, он в чине статского советника уже был назначен вице-губернатором Владимирской губернии. Находился там ровно три года, а потом по непроверенным сведениям пребывал в Сибирском комитете, занимавшимся рассмотрением отчетов генерал-губернаторов и губернаторов, мерами по управлению государственным имуществом, горной промышленностью и прочими вопросами Сибири. Там получил чин действительного статского советника – гражданского генерала. Служил членом общего присутствия Контрольного департамента морских отчетов.

17 января 1864 года Герман Лерхе был направлен исполнять дела томского губернатора. Судя по всему, его назначение оказалось неожиданным для Правительствующего сената, министра внутренних дел, Государственного контролера, генерал-губернатора Западной Сибири и уж тем более, для томского губернского правления. В Томском областном архиве сохранился документ, касающийся его назначения:

«Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского, из Правительствующего Сената, Томскому Губернскому Правлению. По именному Его Императорского Величества Высочайшему указу, данному Правительствующему Сенату сего января в 17 день за собственноручным Его Величества подписанием в котором изображено: «Члену Общего Присутствия Контрольного Департамента Морских Отчетов, Действительному Статскому Советнику г. Лерхе Всемилостивейше повелеваем быть Исправляющим должность Томского Гражданского Губернатора».

А далее Правительствующий сенат «приказали о таковом повелении… уведомить указом, каковым поставить в известность Министра Внутренних Дел, Исправляющего должность Государственного Контролера и Генерал Губернатора Западной Сибири и дать знать Томскому Губернскому Правлению».

Так состоялось назначение Лерхе, в должности он был утвержден 27 ноября того же года.

В целом ряде публикаций, начиная с 1912 года, утверждается, что новому губернатору было всего лет 27, а то и 21. Но это не так.

В училище правоведения принимались юноши с 12 до 17 лет, срок обучения в нем составлял семь лет. Если допустить, что Герман Лерхе поступил в 12 лет, то к выпуску ему было 19 лет. Окончил училище, как уже говорилось, в 1846 году, это значит, что он родился не позднее 1827 года. Ко времени назначения томским губернатором ему никак не могло быть меньше 37 годов.

Губернатор Лерхе разогнал многих чиновников, следуя давнему принципу новой метлы, но оставил председателя губернского правления статского советника П.И. Фризеля. Как-никак, а однокашники, окончили одно училище, правда, Павел Фризель на год раньше.

Каждый губернатор начинал свою деятельность с ознакомительной поездки по губернии, не явился исключением и Герман Густавович. О его отъезде и свите рассказал писатель, почетный гражданин города Томска Борис Климычев в историко-приключенческом романе «Корона скифа». Вот что он писал в 16-й главе «Время собирать»: «Отъезжал с помпой. Это стоило посмотреть. Сорок экипажей. Челядь, повара, две польские красавицы, жительницы гостиницы Кроули, совершенно одинаковые, с одинаковыми родинками на щеках. Им-то что в экспедиции делать?

Ехал с губернатором князь Костров, ехал в качестве хроникера Олимпий Павлов. Вот кому повезло-то, губернатор не только не сократил его с должности в управлении, но и приблизил к себе.

За кортежем тянулись телеги и возы с продуктами, оружием, предметами быта. Скакали впереди и сзади кортежа до зубов вооруженные казаки. Возле Белого озера епископ Порфирий Соколовский прочел напутственную молитву, кортеж освятили.

Трубач протрубил в золотую трубу. Кони зацокали копытами. И губернатора след простыл».

Так ли было на самом деле, судить сложно. Скорее всего, автор в чем-то преувеличил, ведь это художественное произведение, а роман – поле воображения и творческой свободы. Одно лишь точно известно, Лерхе любил пышные поездки.

Всюду побывал губернатор, даже далекими горами Алтая любовался. Но, отдавая должное, нельзя не сказать, что Лерхе первый из губернаторов проехал по опасной вьючной, веками отоптанной тропе от Онгудая до Китайской границы. Приехал в селение Кош-Агач, там застал до 500 китайцев и монголов, торговавших с русскими купцами, велел им немедленно удалиться на том основании, что у них не было паспортов.

Русские купцы везли туда сукна, юфть, железные вещи, обменивая их на чай, сурковые шкурки и прочий товар, требовавшийся на Ирбитскую ярмарку. Летом 1864 года побывал Лерхе и в заграничном городе Кобдо, улаживая торговые отношения с китайцами.

Писатель Борис Климычев в своем романе представил и портрет Лерхе: «Жгучий брюнет, с очень белым и чистым лицом, темными, вьющимися волосами, губы и брови его были словно нарисованы, а когда он улыбался в уголках губ возникали смешливые ямочки». Но это, опять же, в романе, современники рисовали его иной портрет.

Губернатор Лерхе отличился в раскрытии заговора сибирских крамольников – в мае 1865 года полицмейстер Сержпинский арестовал целую группу. Отправляя донесение генерал-губернатору в Омск, Герман Густавович чувствовал себя спасителем Отечества, героем времени. Дело так и озаглавили «О злоумышленниках, возымевших намерение отделить Сибирь от России и основать в ней республику на манер Северо-Американских Штатов». А организаторами заговора оказались известный публицист, писатель и общественный деятель Н.М. Ядринцев, преподаватель ботаники Г.Н. Потанин, их единомышленники Е.Я Колосов, А.П. Щапов и другие. Да, они выступали с политическими прокламациями, где впервые в российской истории говорили о «колониальном положении» Сибири, что край стал местом ссылки и каторги, что люди Сибири имеют право на самостоятельное развитие, на пользование природными богатствами. Их арестовали как государственных преступников, этапом отправили в омскую тюрьму. Был суд, «за разведение крамолы» Потанин получил 15 лет каторги, правда, потом срок сократили до пяти. Остальные получили ссылку и поселение.

Лерхе наверняка был отмечен наградой государя.

В 1912 году в бесплатном приложении к газете «Сибирская жизнь» «Город Томск» А.В. Адрианов напечатал небольшую главу «Лерхе и Шершпинский», ее он построил на воспоминаниях старожилов губернского города. Память, как известно, инструмент не надежный, отсюда и проистекают ошибки. Ну, хотя бы в том, что полицмейстером был не Шершпинский, а Сержпинский. Но именно на эту публикацию опираются многие историки и литераторы. Так что же поведал Адрианов?

Г.Г. Лерхе, молодой правовед, лет 26-27, очень красивый человек. Как-то, приехав в Петербург, он встретился в фешенебельном публичном доме с директором Сибирского комитета Бутковым и пожаловался ему на недостаток дельных людей, ловких и энергичных сотрудников. Бутков порекомендовал ему Шершпинского, содержателя того публичного дома, в котором они находились. Лерхе внял доброму совету, и содержатель борделя стал томским полицмейстером, губернатор был им доволен чрезвычайно. Для такого ненасытного любителя женского тела, каким был Лерхе, новый полицмейстер оказался умелым поставщиком постоянно свежего и разнообразного товара. Доставлялись не только взрослые мещанские девицы и купеческие жены, а и гимназистки, даже девочки-подростки.

В то же время в городе началось воровство, постепенно усилившееся и перешедшее в грабежи. По улицам появились грабители в кошевках и стали крючьями стаскивать шубы и платье с прохожих, выворачивать карманы. В октябре или ноябре 1864 года в течение только одного месяца были ограблены около 40 лошадей у водовозов. Жители стали выходить на улицу по вечерам не иначе как с оружием, у кого какое находилось – с пистолетами, топорами, кухонными ножами, дубинами и т.п. Сама администрация оказалась вынужденной организовать патрули из солдат по улицам. Дело дошло до того, что по вечерам уже не решались выходить из домов, крепко запирались. По окраинам города каждую ночь раздавалась стрельба, слышались крики «караул».

Полетели доносы и жалобы генерал-губернатору в Омск, с объяснениями и рассказами о проходивших в Томске событиях и их виновниках. От Дюгамеля, бывшего в то время генерал-губернатором, стали поступать запросы к губернатору. Лерхе забеспокоился. Чтоб сколько-нибудь обезопасить себя от нападений со стороны представителей высшей в крае власти, он обратился к городскому голове Тецкову с просьбой избрать его почетным гражданином Томска за введение им в городе порядка. Тецков собрал думу и внес на ее обсуждение вопрос. После долгих и горячих прений бурное заседание кончилось тем, что вопрос был провален – большинством голосов вынесено отрицательное решение. После заседания, когда весть об этом разнеслась по городу, одного из гласных, Федора Акулова, больше всех других горячившегося на заседании и способствовавшему провалу, подвергают аресту и сажают в тюрьму. Тецков собирает новое заседание думы, но на этот раз, разослав повестки только избранным гласным, на покладливость которых можно было положиться. В это заседание у города народился новый почетный гражданин. Избрание это, впрочем, делу не помогло. Так как в городе продолжали твориться прежние безобразия, дававшие постоянно новый материал для жалоб с прямыми указаниями на Шершпинского, как главного виновника всех краж и грабежей в городе, как прямого их соучастника. Но Лерхе, в ответ на запросы к нему и предложения удалить Шершпинского, ни за что не хотел с ним расстаться и постоянно его отстаивал.

Сам Лерхе через меру зарвался. Заметив как-то на улице понравившуюся ему девочку-подростка, Лерхе приказал доставить ее к нему. Желание было выполнено. Возмущенные родители подали жалобу, доведенную до сведения прокурора Гусева. Он написал об изнасиловании девочки временному заместителю Дюгамеля семипалатинскому губернатору Панову.

Местное предание помнит еще один эпизод из лерховских похождений. Очень настойчиво он ухаживал за одной местной купчихой, желая овладеть ею, что, может быть, при нравах того времени и не представляло бы чего-либо невероятного. Но муж этой купчихи, раздраженный покушениями на его жену со стороны Лерхе, как-то зазвал его к себе на обед и, при помощи своих молодцов, выпорол его на конюшне.

Из Омска приезжал чиновник особых поручений Лещов для производства дознания и следствия. Он повидался с девочкой и ее отцом и удостоверился как в факте преступления, так и в обстановке, в какой оно совершилось. Лещов донес генерал-губернатору о положении дела и вскоре Лерхе получил эстафету с приказом об удалении Шершпинского, после чего следствие быстро двинулось вперед и раскрыло всю ту трагедию, какую переживал Томск. Тут же выяснилось, что Шершпинский никто иной, как беглый каторжанин, ловко маскировавший свое прошлое.

Лерхе помчался в Омск просить замять это из ряда вон грязное дело. Рассказывают, что он был до того жалок и унижен, что стоял перед Пановым на коленях, плакал и умолял не погубить его. Любопытно то, что Панов бранил Лерхе не за то, что он лишил невинности десяток или больше девственниц, а за то, что он ослушался его приказа уволить Шершпинского. Рассказывают, что Лерхе, выскочив от Панова, красный, весь в слезах и не разглядев советника Главного управления Пелино, подал руку курьеру или кому-то в этом роде.

Дело это было до такой степени грязное, так шокировало всю администрацию края, что ему не дали никакого движения и лишь уволили в отставку Лерхе вместе с достойным его сподвижником.

Адрианов добавлял, что рассказанный эпизод был описан Ядринцевым в «Искре», где Лерхе был выведен им под фамилией Жаворонкова (лерхе в переводе с немецкого языка – жаворонок).

Издательство Томского университета в 1999 году выпустило книгу Н.С. Ларькова и И.В. Черновой «Полицмейстеры, комиссары, начальники», есть в ней и страницы, посвященные томскому полицмейстеру времен Лерхе Роману Станиславовичу Сержпинскому. Это не воспоминания, а книга, созданная на основе архивных документов. В связи с этим есть возможность уточнить несколько моментов. Полицмейстер не был беглым каторжанином. Сержпинский в свое время служил унтер-офицером Люблинского гусарского полка, участвовал в подавлении польского восстания 1831 года, был ранен, награжден орденом. С военной службы ушел поручиком по ранению, с 1841 года занимал должности полицмейстера в городах Стародуб и Чернигов, потом находился по Министерству государственных имуществ. С 1858 года вновь в отставке, в Томске, где никогда не бывал, появился несколько месяцев спустя после вступления в должность Лерхе. Некоторое время пребывал в губернском правлении, а 5 декабря 1864 года получил пост полицмейстера. Служил около девяти месяцев и был отправлен уж который раз в отставку.

Что касается состояния преступности в городе, то Н.С. Ларьков и И.В. Чернова считают, что по ней краски несколько загущены. Не исключено, что в том были заинтересованы бывшие «заговорщики», люди, уволенные губернатором, те, кого обложили новыми налогами, а обложили питейные заведения, торговые бани, публичные дома, с кого требовательно взыскивали денежные штрафы, наложенные судом. Они-то и могли строчить председательствующему в Главном совете по управлению Западной Сибирью.

Ну, а остальные вопросы относятся к категории непроверяемых, тем более по прошествии полутора сотен лет. И все же давно известно, дыма без огня не бывает.

Герман Густавович с должности томского губернатора был смещен Высочайшим указом от 27 ноября 1866 года, вскоре же было отменено решение о присвоении ему звания почетного гражданина города Томска. Но с первого года службы в Сибири он был акционером компании Кнауфских горных заводов на Урале, где имел 225 акций.

Служил в Министерстве внутренних дел и членом консультации при Министерстве юстиции, а Высочайшим указом от 13 марта 1871 года Г.Г. Лерхе был назначен председателем Саратовского окружного суда. Само торжественное открытие новых судебных учреждений в Саратове состоялось 1 июля того же года.

Секретарь суда И.Я. Славин в своих воспоминаниях «Минувшее – пережитое» так писал о Лерхе: «Был уже не молодой, имевший кроме чина действительного статского советника, Станиславскую звезду. Это был небольшого роста сухопарый немец с жиденькими баками, юркий, суетливый, иногда резкий до грубости. В течение двух лет управления и заведывания судом он не сумел наладить дело и установить надлежащие порядки».

В 1864 году император Александр II утвердил ряд новых документов, касающихся судопроизводства, наказаний и судебных установлений. Тот же Славин писал, что Лерхе не усвоил их, не проникся ими. Кроме того, он не имел административных способностей.

В 1873 году Лерхе оставил судейство, стал влиятельным сановником в Министерстве финансов, потом членом совета Государственного банка Российской империи, был произведен в тайные советники.

Умер в 1903 году.

Его сын Герман Германович Лерхе тоже достиг больших высот в государственной службе, стал крупным промышленником. Он родился 16 декабря 1868 года (по другим данным 1869 года), в 1890 году окончил с золотой медалью Александровский лицей. Сначала был причислен к Министерству юстиции, потом служил в Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов. Неоднократно командировался по служебным делам в европейские столицы, в 1894-1895 годах сопровождал члена Совета министра финансов Д.Ф. Кобеко в поездке в Закаспийскую область, Туркестан и Бухару. Служил в Государственном банке, участвовал в его реформе.

С 1901 года – чиновник особых поручений собственной Е.И.В. Канцелярии по делам учреждений императрицы Марии. С началом Русско-японской войны направлен на Дальний Восток, был начальником 6-го летучего отряда Красного Креста, уполномоченным Красного Креста при войсках 1-го Сибирского корпуса. Редко выезжал в тыл, обычно находился на передовых позициях войск. Награжден орденом Св. Владимира III степени «за отличия в делах против японцев».

В марте 1905 года Герман Лерхе-младший занял должность старшего инспектора Государственного банка, имел чин статского советника, со следующего года – камергер Двора Е.И.В. Был гласным Петербургской городской думы и уездного земского собрания. Он являлся одним из основателей партии «Союз 17 октября», был членом ее Центрального комитета.

В 1907-1912 годах – депутат III Государственной думы от Петербурга, занимался налоговыми и банковскими вопросами. Баллотировался в IV Государственную думу, но не был избран. Занимал посты директора Русско-персидского горнопромышленного общества, председателя правления Общества либавских железоделательных и сталелитейных заводов, члена правления Товарищества петербургского вагоностроительного завода.

С победой Октябрьской социалистической революции 1917 года эмигрировал во Францию.

Умер Герман Германович Лерхе 13 октября 1963 года.

Его дом постройки 1905 года стоит до сих пор по адресу: С.-Петербург, Фонтанки набережная, 89. Правда, отреставрированный.