Текст книги "Русский патриотизм и советский социализм"

Высадка войск стран Антанты на Севере и Дальнем Востоке России весной 1918 г. стала началом широкомасштабной интервенции против молодой Советской республики. Это событие, а также нарастающее гражданское противостояние привели советское руководство к необходимости провозглашения революционной войны как войны Отечественной. В связи со сложившимся положением был переориентирован и партийно-пропагандистский аппарат. В марте 1918 г., в резолюции VII съезда РКП(б)) отмечалось: «Исторически неизбежны в настоящий период начавшейся эры социалистической революции многократные военные наступления империалистических государств (как с Запада, так и с Востока) против Советской России… Первейшей и основной задачей и нашей партии, и всего авангарда сознательного пролетариата, и Советской власти съезд признает принятие самых энергичных, беспощадно решительных и драконовских мер для повышения самодисциплины и дисциплины рабочих и крестьян России, для разъяснения неизбежности исторического приближения России к освободительной, отечественной, социалистической войне»[148]148
  КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 8-е изд. М., 1970–1972. Т. 2. С. 26.


[Закрыть].

Призыв к защите нового социалистического Отечества звучал не только в документах большевистской партии, но и в решениях местных советских органов. Так, в постановлении V съезда Советов Дальнего Востока (Хабаровск, 25–28 августа 1918 г.), проходившего в условиях начавшегося наступления объединенных войск американо-японских интервентов и белогвардейцев, подчеркивалось: «Мы будем бороться всеми силами, имеющимися в нашем распоряжении. Ни одной пяди своей социалистической родины не уступим без боя. Если же под напором огромных вражеских сил мы должны будем отойти от теперь занятых нами позиций, то сделаем это лишь в последнюю минуту с проклятием в устах и для того, чтобы, собравшись со свежими силами, вновь ринуться на обнаглевших врагов»[149]149
  Героические годы борьбы и побед. С. 80. Курсив источника.


[Закрыть].

Признание социальной борьбы русских трудовых масс как борьбы национально-освободительной, против агрессии западных буржуазных правительств и связанного с ними отечественного капитала – со всей определенностью было обозначено в заявлении наркоминдела Г. В. Чичерина, опубликованного на страницах газеты «Известия» в сентябре 1918 г. В «Ответной ноте Народного комиссара по иностранным делам», предъявленной представителям нейтральных держав, Чичерин подчеркивал: «Подавляющее большинство русского народа в лице Второго съезда рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов отдало власть в руки Рабоче-Крестьянского Правительства. Кучка капиталистов, желавших получить обратно в свои руки фабрики и банки, отнятые у них в пользу всего народа, кучка генералов, желающих снова палкой учить подчинению рабочих и крестьян, не признали этого решения русского народа. Они при помощи денег иностранного капитала мобилизуют контрреволюционные банды, при помощи которых обрезывают Россию от хлеба, дабы костлявая рука голода задушила русскую революцию… Они предали Россию на юге, севере и востоке чужестранным империалистическим государствам, призывая чужие штыки отовсюду, откуда только их могут получить… Эту контрреволюционную клику, пользующуюся поддержкой иностранного капитала и русской буржуазии, желающей набросить на шею русского народа петлю рабства и войны, русский трудовой народ беспощадно подавит»[150]150
  Известия ВЦИК. 1918. 13 сентября.


[Закрыть]. Задачи обороны республики от внешней агрессии и внутренней контрреволюции приобрели для советского руководства первостепенное значение. 29 июля 1918 г. объединенное заседание ВЦИК, Моссовета и представителей рабочих организаций объявило социалистическое Отечество в опасности и призвало трудящихся к его защите. Позднее, в начале сентября 1918 г. – в период, когда положение на фронтах стало наиболее критическим, – ВЦИК объявил Советскую республику единым военным лагерем. Постановление ВЦИК от 2 сентября гласило: «Все силы и средства Социалистической республики ставятся в распоряжение священного дела вооруженной борьбы против насильников»[151]151
  Правда. 1918. 4 сентября.


[Закрыть]. Обращает внимание использование здесь нехарактерной для коммунистов терминологии – борьба против классовых врагов впервые объявлялась «священной». Были приняты меры по организации централизованного руководства фронтами и военными учреждениями, б сентября 1918 г. был создан Революционный военный совет республики (РВСР) – орган, призванный осуществлять в условиях войны непосредственное руководство армией и флотом. Его председателем был назначен Л. Д. Троцкий. Постановлением ВЦИК от 30 ноября 1918 г. образовывается чрезвычайный орган Советского государства – Совет рабочей и крестьянской обороны. Его возглавил В. И. Ленин, в первоначальный состав Совета были включены И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий, Л. Б. Красин и другие партийные и советские руководители. На протяжении 1918 г. шёл процесс формирования Рабоче-Крестьянской Красной Армии, организации ее военных и политических структур.

Придерживаясь принципиальной установки на неизбежность скорой европейской революции, которая произойдёт лишь в случае удержания коммунистами власти в России, В. И. Ленин и большевики рассматривали вопрос о защите Отечества также в общем контексте решения задач мировой революции. В своем докладе на объединённом заседании ВЦИК и Моссовета 14 мая 1918 г. глава советского правительства подчеркивал: «Мы оборонцы после 25 октября 1917 года, мы завоевали право на то, чтобы защищать отечество… Мы защищаем отечество от империалистов… Мы защищаем не великодержавность: от России ничего не осталось, кроме Великороссии, – не национальные интересы, мы утверждаем, что интересы социализма, интересы мирового социализма выше интересов национальных, выше интересов государства. Мы оборонцы социалистического отечества… Это маленький островок среди окружающей империалистический мир войны, но на этом островке мы показали и доказали все, что может сделать рабочий класс»[152]152
  Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 341–342.


[Закрыть]. Классовое отношение к идее патриотизма проявлялась и в более поздних высказываниях В. И. Ленина. Патриотизм в своем дореволюционном «исконном» значении рассматривался как идеология буржуазии, идеология, мешающая сплочению интернациональных масс, замыкающая себя в национально-государственных границах. В ноябре 1918 г. Ленин констатировал: «Наша революция боролась с патриотизмом. Нам пришлось в эпоху Брестского мира идти против патриотизма (имеется в виду признание большевиками тяжелых и унизительных для России условий Брестского мира с Германией – А. К.). Мы говорили: если ты социалист, такты должен все свои патриотические чувства принести в жертву во имя международной революции»[153]153
  Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 37. С. 213.


[Закрыть]. Вместе с этим новая политическая обстановка, военное положение, в котором с весны 1918 г. оказалась Советская республика, объективно способствовали утверждению патриотической идеи как важного элемента пропаганды революционного оборончества.

Первые значительные победы Красной Армии над войсками белогвардейцев и чехословаков в Поволжье осенью 1918 г. укрепили позиции большевиков и способствовали переходу на их сторону значительной части среднего крестьянства. В ноябре 1918 г. В. И. Ленин отмечал: «Неизбежно наступил поворот в положении мелкобуржуазной демократии… Это поворот не случайный, не личный. Он касается миллионов и миллионов людей, которые поставлены в России в положение среднего крестьянства… Поворот касается всей мелкобуржуазной демократии. Она шла против нас с озлоблением, доходящим до бешенства, потому что мы должны были ломать все ее патриотические чувства. А история сделала так, что патриотизм теперь поворачивает в нашу сторону. Ведь ясно, что нельзя свергнуть большевиков иначе как иностранными штыками»[154]154
  Там же. С. 215–216.


[Закрыть].

В те же ноябрьские дни происходят революции в Германии и Австро-Венгрии. Эти события явились для большевиков не только подтверждением правоты их стратегии в отношении Брестского мира, но и укрепили уверенность в начале общеевропейской революции, в которой Советской России предстоит сыграть ведущую роль. 13 ноября 1918 г. ВЦИК аннулирует Брестский договор. Выступления В. И. Ленина того времени проникнуты идеями революционно-патриотического мессианства. Так, в своей речи на III съезде рабочей кооперации 9 декабря 1918 г. он подчеркивал: «Раньше западные народы рассматривали нас и все наше революционное движение, как курьез. Они говорили: пускай себе побалуется народ, а мы посмотрим, что из всего этого выйдет… Чудной русский народ!.. И вот этот «чудной русский народ» показал всему миру, что значит его «баловство»». В настоящий момент, когда подошло начало немецкой революции, один из иностранных консулов говорил Зиновьеву: «Да еще не известно, кто больше использовал Брестский мир, вы или мы». Это говорил он потому, что все говорят то же самое. Все увидали, что это только начало всемирной великой революции. И это начало великой революции положили мы, отсталый русский «чудной» народ… Нужно сказать, что история идет странными путями: на долю страны отсталой выпала честь идти во главе великого мирового движения. Это движение видит и понимает буржуазия всего мира»[155]155
  Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 37. С. 347–348.


[Закрыть].

Показательно, что выдвинутый В. И. Лениным тезис о ведущей роли русского народа в деле социального освобождения человечества нашел отклик и у представителей интеллигенции, ранее оппозиционно настроенной к новой власти. Недавний идейный оппонент большевизма А. М. Горький в своем выступлении на I конгрессе Коммунистического Интернационала в марте 1919 г. отмечал: «Сегодня началась великая работа освобождения людей из крепкой, железной паутины прошлого… Случилось так, что впереди народов идут на решительный бой русские люди… Сегодня они идут к победе или на смерть пламенно и мужественно, как старые, привычные бойцы… То, что творится сейчас на Руси, должно быть понято, как гигантская попытка претворить в жизнь, в дело великие идеи и слова, сказанные учителями человечества, мудрецами Европы… И если честные русские революционеры, окруженные врагами, измученные голодом, будут побеждены, то последствия этого страшного несчастия тяжко лягут на плечи всех революционеров Европы, всего ее рабочего класса… Русский рабочий верит, что его братья в Европе не дадут задушить Россию»[156]156
  Цит. по: Бунин И. А. Окаянные дни. М., 1990. С. 111.


[Закрыть].

Несмотря на следование марксистской установке на «мировую революцию» и учреждение для этих целей Коммунистического Интернационала, расчеты большевистских руководителей на скорую поддержку Советской России европейским (прежде всего, германским) пролетариатом не оправдались. Революции 1919 года в Баварии и Венгрии были подавлены интервентами и внутренней контрреволюцией. «Нас блокирует Европа, мы лишены ожидавшейся помощи европейского пролетариата, на нас со всех сторон… лезет контрреволюция», – констатировал В. И. Ленин[157]157
  См.: Горький А. М. Поли. собр. соч. Т. 19. С. 36.


[Закрыть]. Однако, надежды на возможную поддержку Советской России со стороны пролетариата Европы (а с начала 1920-х гг. – и трудящихся Азии, прежде всего Китая) оставались у части большевистского руководства вплоть до начала 1930-х гг.

Продолжавшаяся Гражданская война, усиление иностранной интервенции, блокада центральных районов России, реальная угроза гибели Советского государства и коммунистической власти – все эти факторы объективно подводили большевистское руководство к более широкому использованию идей русского патриотизма в пропаганде революционного оборончества. В причудливом сочетании с идеями интернационализма и всемирной пролетарской революции русский патриотизм, в большевистской интерпретации (позднее названной философом Н. В. Устряловым «национал-большевизмом»), становился одним из элементов раннесоветской идеологии. Задача защиты революционного Отечества и «освободительная миссия» русского пролетариата по отношению к угнетенным других стран и народов требовали воспитания у красноармейцев качеств интернационалиста и патриота. Этому способствовал ряд факторов. К концу гражданской войны в пятимиллионной РККА русские составляли абсолютное численное большинство – 77,6 %, украинцы – 13,7 %, белорусы – 4 %, татары, башкиры, латыши и другие национальности – 4,7 % (кроме того, в частях Красной Армии в разное время служили около 200 тыс. зарубежных интернационалистов)[158]158
  Самойленко В. Ф. Народ и армия едины. М., 1974. С. 10; Гражданская война и военная интервенция в СССР. С. 236.


[Закрыть]. Другим немаловажным фактором являлась деятельность белогвардейских диверсионно-пропагандистских органов (прежде всего, колчаковского РОПД и деникинского ОСВАГ)[159]159
  РОПД – Русское общество печатного дела (май-декабрь 1919 г.); ОСВАГ – Осведомительное агентство (август 1919 г. – март 1920 г.).


[Закрыть], направленная на дискредитацию большевизма как «антинационального» движения, на идеологический подрыв Красной Армии и советского тыла. Широко практиковалась публикация и переброска в части РККА материалов об «антипатриотической» политике коммунистов (в частности, о «германо-большевистском заговоре» – фрагменты из так называемых «документов Сиссона»), фальшивых номеров партийных и советских газет («Правда», «Беднота» и др.), поддельные декреты Советского правительства и приказы по Красной Армии[160]160
  Гражданская война и иностранная интервенция в СССР. С. 423–424.


[Закрыть].

Все это заставляло руководство республики усилить пропагандистскую работу в РККА. В 1919 г. в Красной Армии и на Флоте окончательно сложилась структура партийно-политического аппарата: партячейки, институт военных комиссаров, политотделы во главе с Политуправлением Реввоенсовета Республики (РВСР). Кроме политучебы, разъяснения политики партии и Советского государства предпринимались первые шаги по патриотическому воспитанию красноармейцев. Для этого понадобилось обращение к армейским традициям и военному теоретическому наследию дореволюционной России.

Показательно в этом отношении введение в октябре 1918 г. обязательной для всей Красной Армии «Служебной книжки красноармейца» – первого кодекса военной этики и учебника политграмоты советских вооруженных сил. Она была утверждена и издана за подписями В. И. Ленина и Я. М. Свердлова. Вместе с обозначением срока прохождения службы, перечислением выданного красноармейцу оружия, снаряжения и обмундирования в «Книжку» были включены основные положения Конституции РСФСР, некоторые декреты Советского правительства, рассказывалось о предназначении РККА, о военном долге красноармейца перед Советской республикой. «Книжка» призывала к отваге, мужеству, воинской доблести и преданности своей социалистической Родине. Свое новое содержание получило и понятие «воинской чести»: «Революционная воинская честь есть сознание собственного достоинства, как воина-революционера Рабоче-Крестьянской Красной Армии и гражданина свободной страны, исполняющего по совести свой долг»[161]161
  Гражданская война и иностранная интервенция в СССР. С. 266; Суворовский сборник. М., 1951. С. 275–276. Курсив источника.


[Закрыть]. Характерным «новшеством» стала публикация в «Служебной книжке красноармейца» цитат из книги А. В. Суворова «Наука побеждать» (были включены 10 наиболее важных воинских правил великого русского полководца)[162]162
  Там же.


[Закрыть]. В 1919 г. Политуправлением РВСР была издана листовка «Наказ красноармейцу», которая призывала к бережному отношению к военному имуществу и учила правилам поведения в бою. Листовка включала в себя нескольких правил, составленных на основе русских народных пословиц и поговорок[163]163
  Листовки гражданской войны в СССР 1918–1922 гг. М., 1942. С. 19.


[Закрыть].

Эти факты свидетельствовали о стремлении большевистского партийного руководства и подчиненных ему политорганов РККА возродить некоторые, необходимые в военных условиях традиции русской армии, патриотическое воспитание военнослужащих. Политорганы Красной Армии (с 1946 г. – Советской Армии) на протяжении всей советской истории будут выполнять функцию «пропагандиста» политики Коммунистической партии в Вооруженных Силах, станут для армии главным проводником официальной линии, направленной на сочетание идей «пролетарского интернационализма» и русского патриотизма, получившего в 1930-е гг. наименование «советский патриотизм».

Следование русским военным традициям нашло отражение и во введении новой формы для военнослужащих РККА. В апреле 1918 г. приказом наркома по военным и морским делам Л. Д. Троцкого была учреждена комиссия по разработке формы обмундирования красноармейцев, а в мае объявлено положение о конкурсе по установлению форм одежды. В конкурсной разработке приняли участие известные русские художники того времени: В. М. Васнецов, Б. М. Кустодиев, М. Д. Езучевский и др. 16 января 1919 г. приказом РВСР был утвержден головной убор красноармейца – шлем из сукна со звездой, получивший неофициальное название «богатырка». Действительно, по своей форме новый головной убор напоминал древнерусскую «ерихонку» или шелом с бармицей. Позднее он получит название «фрунзевка» (по имени командующего войсками Восточного фронта М. В. Фрунзе), а затем и свое наиболее известное название – «буденовка» (по имени командующего 1-й Конной Армии С. М. Буденного). Различные модификации этого головного убора использовались в Красной Армии вплоть до начала Великой Отечественной войны[164]164
  Вопрос о времени и мотивах создания формы остается дискуссионным. По мнению одних исследователей, она была изготовлена по эскизам В. М. Васнецова и К. А. Коровина еще в годы Первой мировой войны и предназначалась для предполагавшегося победного парада русских войск в Берлине. Невостребованная для этой цели она в 1918 г. была взята со складов для обмундирования Красной Армии. Другие исследователи считают, что форма была разработана в 1918 г. русскими художниками после соответствующего приказа Наркомвоенмора Л. Д. Троцкого. См.: Гражданская война и военная интервенция в СССР. С. 637–638; Дерябин А. И. Гражданская война в России 1917–1922. Красная Армия. М., 1998. С. 3–5; Сопельняк Б. Буденовка – любимый головной убор красноармейцев // Вечерняя Москва. 2010. № 27.


[Закрыть].

Задача создания новых вооруженных сил Республики Советов требовала привлечения в их ряды опытных командных кадров царской армии. 10 июля 1918 г. Пятый Всероссийский съезд Советов вынес постановление о мобилизации в Красную Армию офицеров старой армии. 29 июля был принят Декрет СНК РСФСР об обязательном призыве на службу в Красную Армию бывших офицеров, чиновников, врачей. Показательно, что еще до принятия Декрета, к июню 1918 г. около 9 тыс. офицеров добровольно вступили в Красную Армию[165]165
  Гражданская война и иностранная интервенция в СССР. С. 107.


[Закрыть]. К августу 1920 г. на службе в Красной Армии состояло 48 тыс. бывших генералов и офицеров царской армии, более 10 тыс. военных чиновников, 14 тыс. военных врачей. К концу Гражданской войны они составляли треть комсостава Красной Армии и Красного флота[166]166
  Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. 1917–1920 гг. М., 1988. С. 167.


[Закрыть]. Поскольку количество бывших царских офицеров, служивших красным, пополнялось незначительно, на службу в РККА за период войны было взято более 14 тыс. пленных белых офицеров. К 1920 г. среди командного состава РККА бывшие белые офицеры составляли 92,3 % командующих фронтами, 100 % начальников штабов фронтов, 91,3 % командующих армиями, 97,4 % начальников штабов армий, 88,9 % начальников дивизий и 97 % начальников штабов дивизий[167]167
  Волков С. В. Трагедия русского офицерства. М., 2002. С. 316.


[Закрыть]. За весь период войны в Красной Армии служило 775 бывших генералов и адмиралов – более половины состава генералитета (1263 человека на 1 января 1914 г.)[168]168
  Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. С. 22.


[Закрыть]. Среди кадровых военных царской армии, перешедших на службу к Советской власти в годы Гражданской войны можно назвать имена генерал-лейтенантов К. И. Величко и М. Д. Бонч-Бруевича, генерал-майоров Ф. Ф. Новицкого, А. А. Самойло, П. П. Лебедева, адмирала А. В. Немитца, контр-адмирала В. С. Альтфатера, полковников Б. М. Шапошникова, С. С. Каменева, И. И. Вацетиса, подполковника Д. М. Карбышева и др. Особое место в этом списке принадлежит знаменитому русскому военачальнику Первой мировой войны А. А. Брусилову. В 1916 г. он являлся главнокомандующим Юго-Западного фронта (войска которого осуществили прорыв австро-венгерского фронта), в мае-июле 1917 г. – верховным главнокомандующим. Когда весной 1918 г. представители белого командования обратились к Брусилову с письмом-предложением возглавить «добровольческие» силы на Дону, он ответил подателю этого письма: «Никуда не поеду. Пора нам забыть о трехцветном знамени и соединиться под красным»[169]169
  См.: Нестерович-Берг М. Л. В борьбе с большевиками. Париж, 1931. С. 100.


[Закрыть]. С мая 1920 г. прославленный полководец был назначен председателем Особого совещания при главнокомандующем всех Вооруженных Сил Республики. Многие представители старой русской армии, принявшие Советскую власть, рассматривали службу в РККА как исполнение своего патриотического долга. Так, контр-адмирал В. С. Альтфатер, перешедший к большевикам еще в начале революции, говорил К. Б. Радеку в 1918 г.: «Я вам не верил, теперь буду помогать и делать свое дело, как никогда я этого не делал – в глубоком убеждении, что служу родине»[170]170
  См.: Агурский М. С. Идеология национал-большевизма. М., 2003. С. 62.


[Закрыть].

Белое командование расценивало многочисленные факты сотрудничества генералитета и офицерства с советскими властями как измену «русскому делу». 14 ноября 1918 г. выходит приказ Главнокомандующего Добровольческой армии А. И. Деникина. В нем говорилось: «К стыду и позору русского офицерства много офицеров, даже в высоких чинах, служат в рядах красной армии[171]171
  Так в тексте – А. К.


[Закрыть]… Объявляю, что никакие мотивы не будут служить оправданием этого поступка. Ведя смертный бой с большевизмом, мы в провокаторах не нуждаемся… Всех, кто не оставит безотлагательно ряды красной армии, ждет проклятие народное и полевой суд Русской Армии – суровый и беспощадный»[172]172
  Цит. по: Шевоцуков П. А. Страницы истории гражданской войны. М., 1992. С. 162.


[Закрыть]. Измена «белому делу» сурово каралась – многие служившие в Красной Армии бывшие царские генералы и офицеры, оказавшиеся в плену у белогвардейцев, за отказ перейти на их сторону были казнены. В их числе: генерал-лейтенант А. А. Таубе, генерал-майор А. В. Станкевич, генерал-майор А. П. Николаев, генерал-лейтенант А. П. Востросаблин и другие.

В Циркулярном письме ЦК РКП(б) об укреплении Красной Армии от 14 июля 1919 г. отмечалось: «Из числа офицеров за полтора года путём естественного отбора выделилась группа военных деятелей по большей части, которые с преданностью и самоотверженностью служат делу рабоче-крестьянской России. Сотни и сотни этих офицеров погибли в первых рядах, сражаясь бок о бок с нами против белогвардейцев. Сотни и сотни таких офицеров остаются в рядах нашей Красной Армии и служат ей верой и правдой. Само собой понятно, что эта часть офицерства заслуживает величайшего уважения со стороны рабочих»[173]173
  КПСС в резолюциях. Т. 2. С. 113.


[Закрыть]. Вместе с этим в письме ЦК РКП(б) обращалось внимание на факты предательства со стороны военспецов и содержался призыв к усилению роли армейских политкомиссаров[174]174
  Там же.


[Закрыть]. Это было определено решениями VIII съезда партии (март 1919 г.), осудившего политическую линию Л. Д. Троцкого в армии, выразившуюся в чрезмерном преклонении перед авторитетом военспецов и сведении к минимуму роли партийных организаций.

Усиление иностранной интервенции, продвижение белогвардейских войск к центральным районам страны требовали от советского правительства не только экстренных мер по созданию новой армии, но и налаживания эффективной политико-пропагандистской работы внутри республики, на фронте и на территории, занятой противником. Эта работа осуществлялась под руководством ЦК РКП(б), ВЦИК и СНК РСФСР – Наркоматом просвещения, Политуправлением Реввоенсовета Республики (ПУР), советскими издательствами, культотделами Советов, Российским телеграфным агентством при ВЦИК (РОСТА) и др. Наряду с призывами к мировой революции и к сплочению интернациональных сил в борьбе с международным капиталом, в советских пропагандистских документах 1918–1919 гг. (материалах периодической печати, воззваниях, листовках, агитплакатах и т. д.) все чаще обращались к идеям социалистического патриотизма, защиты территориальной целостности России.

Так, в листовке «Чего хотят англичане, французы, идущие против нас войной?», выпущенной в 1918 г. издательством ВЦИК, подчеркивалось: «Они (интервенты – А. К.) захватили дорогу на Мурманск, весь берег Белого моря, Онегу, Архангельск. Нашлись предатели, которые им помогли. Они пушками с крейсеров громили мирное население – за что, что мы им сделали?… Чего же хотите вы, король, президент, лорды и герцоги, купцы и банкиры, помещики Америки, Англии, Франции, Японии?». Далее в листовке приводятся их слова: «Мы хотим сожрать вас, мы хотим захватить ваши леса на севере, ваши гавани, ваши дороги. Мы хотим, чтобы лен и пенька, лес и хлеб, все, чем богата ваша страна, медь и железо, свинец, серебро, платина, золото, – все мы хотим захватить… Мы хотим захватить и север, и Волгу, и Урал, и Кавказ. Нам нужны ваши источники нефти, ваши рудники и шахты, ваши рыбныя[175]175
  Так в тексте – А. К.


[Закрыть] ловли, все заберем!.. Мы хотим посадить вам на шею царя, потому что и в нашей стране (имеется ввиду Великобритании – А. К.) король Георг, – родственник Романова, потому что наша буржуазия – родная вашей, наши помещики – родные вашим…». Завершается листовка словами: «Вот чего хотят эти люди. Гоните их вон!»[176]176
  Цит. по: Гражданская война и иностранная интервенция в СССР. С. 515.


[Закрыть]. Примечательно, что в данном документе представители русских эксплуататорских классов фактически отождествляются с иностранными захватчиками. Подобным образом обозначался антинациональный характер всего контрреволюционного движения. В одном из выпусков агитационного плаката – «Окон сатиры РОСТА» за 1919 г. генерал Деникин был представлен в образе свиньи, а противостоящий ему красноармеец – как страж новой России. Под рисунком был приведен текст В. В. Маяковского: «Русь – свинье не товарищ»[177]177
  Маяковский В. В. Собр. соч.: В 12 тт. М., 1978. Т. 7. С. 37.


[Закрыть]. Борьба против иностранной интервенции заставляла большевиков-интернационалистов все чаще апеллировать к патриотическим чувствам русских, к их героическому прошлому. Например, в марте 1919 г., в оккупированной французскими войсками Одессе коммунистическим подпольем распространялась листовка с обращением к белогвардейцам: «Как вам не стыдно идти вместе с французами? Разве вы забыли 12-й год?»[178]178
  Цит. по: Агурский М. С. Идеология национал-большевизма. С. 159.


[Закрыть].

Использование большевиками идей русского патриотизма, обращение к национальным военным традициям в годы Гражданской войны еще не превратилось в определенную идеологическую линию, но являлось необходимым элементом политической пропаганды в условиях иностранной агрессии и гражданского противостояния. Публицист М. С. Агурский в своей работе «Идеология национал-большевизма», вышедшей в Париже в 1980 г., выдвигал гипотезу о том, что главным «теоретиком красного патриотизма и едва ли не его вождем оказывается Лев Троцкий»[179]179
  Там же. С. 150.


[Закрыть]. В доказательство этого приводятся характерные цитаты Л. Д. Троцкого из его книги «Литература и революция», окрашенные в русско-патриотические тона. В частности, Троцкий утверждал, что «Октябрьская революция глубоко национальна»[180]180
  Там же. С. 151.


[Закрыть]. Проводя параллель между деятельностью большевиков и радикальными реформами Петра I, противопоставляя русских революционеров государственному патриотизму эпохи Николая I, партийный лидер указывал на то, что «варвар Петр был национальнее всего бородатого и разузоренного прошлого», декабристы национальнее официальной государственности Николая I, большевизм национальнее Врангеля и всей русской эмиграции[181]181
  См.: Троцкий Л. Д. Литература и революция. М.,1991. С. 82.


[Закрыть]. Бездоказательность подобного утверждения М. С. Агурского подтверждается уже тем, что приведенные цитаты Л. Д. Троцкого содержатся в книге, написанной им в 1923 г., т. е. уже после окончания Гражданской войны. Книга отражала личные взгляды автора на вопросы отечественной истории и культуры и директивного характера не носила. Нет конкретных фактов, подтверждающих роль Троцкого в проведении патриотической пропаганды в РККА. Как отмечалось выше, к идеям патриотизма большевики обратились еще задолго до Октября 1917 г., и инициатива исходила непосредственно от В. И. Ленина. После VI съезда РСДРП(б) в августе 1917 г., когда Троцкий и группа «межрайонцев» были приняты в ряды партии, и в период гражданской войны – уже в должностях наркомвоенмора и председателя РВС республики новый партийный лидер не обозначил своей принадлежности к какой-либо национальности и не являлся пропагандистом патриотической идеи. Будучи убежденным интернационалистом, он постоянно это подчеркивал. В своих мемуарах «Моя жизнь», написанных в период эмиграции, Л. Д. Троцкий отмечал: «Национальный момент, столь важный в жизни России, не играл в моей личной жизни почти никакой роли. Уже в ранней молодости национальные пристрастия или предубеждения вызывали во мне рационалистическое недоумение, переходившее в известных случаях в брезгливость, даже в нравственную тошноту. Марксистское воспитание углубило эти настроения, превратив их в активный интернационализм»[182]182
  Троцкий Л. Д. Моя жизнь. М., 1990. Т. 2. С. 63.


[Закрыть]. Однако, пребывание на посту руководителя военного наркомата и Реввоенсовета республики на протяжении нескольких лет (1918–1925 гг.), и особенно в годы гражданской войны, способствовало формированию мнения о Л. Д. Троцком в среде интеллигенции как о «защитнике революционной Отчизны». Не случайно, в 1918 г. советскими политпропагандистами был выпущен плакат, где наркомвоенмор изображен в виде Георгия Победоносца. Текст плаката гласил: «Троцкий поражает дракона контрреволюции»[183]183
  См.: Емельянов Ю. В. Троцкий: мифы и личность. М., 2003. С. 240 (вкладка).


[Закрыть]. Тем не менее, опираясь на вышеприведенные исторические факты и материалы печати, можно утверждать, что главным инициатором введения элементов патриотической идеологии в советскую и партийную пропаганду тех лет следует считать B. И. Ленина.

Свое новое выражение идеи русского патриотизма как важная компонента пропаганды «революционного оборонничества» получат в период советско-польской войны. 25 апреля 1920 г. Польша, отвергнув мирные предложения советского правительства, вторглась на территорию Украины, б мая польскими войсками был взят Киев. Одновременно польская армия развернула наступление на Белоруссию. Страны Антанты, заинтересованные в создании «санитарного кордона» против большевизма, поддерживая провозглашенную польскими правящими кругами идею «великой Польши от моря до моря» (от Данцига до Одессы), оказали значительную материальную помощь режиму Ю. Пилсудского. По данным, приведенным российским историком М. И. Мельтюховым, «весной 1920 г. Англия, Франция и США поставили Польше 1494 орудия, 2800 пулеметов, 385,5 тыс. винтовок, 42 тыс. револьверов, около 700 самолетов, 200 бронемашин, 800 грузовиков, 4,5 тыс. повозок, 3 млн. комплектов обмундирования, 4 млн. пар обуви, средства связи и медикаменты»[184]184
  Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. М., 2004. C.51-52.


[Закрыть]. О целях, преследуемых польским правительством, красноречиво свидетельствует документ, подготовленный по указанию Ю. Пилсудского 1 марта 1920 г. для командного состава Волынского фронта: «Глава государства и польское правительство стоят на позиции безусловного ослабления России… В настоящее время польское правительство намерено поддержать национальное украинское движение, чтобы создать самостоятельное украинское государство и таким путем значительно ослабить Россию, оторвав от нее самую богатую зерном и природными ископаемыми окраину. Ведущей идеей создания самостоятельной Украины является создание барьера между Польшей и Россией, переход Украины под польское влияние и обеспечение таким путем экспансии Польши, как экономической – для создания себе рынка сбыта, так и политической». В документе также указывалось на необходимость захвата черноморских портов, что позволило бы Польше занять «такое положение в отношении восточноевропейских государств, какое сейчас в отношении Польши занимают западноевропейские государства… Порты на Балтике будут иметь значение, когда Польша одновременно получит порты на Черном море»[185]185
  Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. М., 2004. С. 54 (курсив в тексте).


[Закрыть].

Нападение Польши на советские республики – Украину и Белоруссию было воспринято в Москве как начало новой интервенции стран Антанты против Советской России. 23 мая в советской печати публикуются тезисы ЦК РКП(б) «Польский фронт и наши задачи», в которых война с буржуазной и «шляхетской» Польшей объявлялась «центральной задачей всей рабоче-крестьянской России». Трудящиеся Советской России, как подчеркивалось в этом документе, должны были осознать, что отражение польской агрессии является общенациональным делом: «Рабочий и работница, крестьянин и крестьянка должны понять и почувствовать, что война с Польшей есть их война, есть война за независимость социалистической России». При этом в «Тезисах» указывалось, что эта война ведется за будущий «союз с социалистической Польшей и с пролетариями Европы и всего мира»[186]186
  КПСС в резолюциях. Т. 2. С. 184.


[Закрыть]. События апреля-мая 1920 г. привели, по мнению М. И. Мельтюхова «к определенному национальному сплочению в расколотой гражданской войной стране»[187]187
  Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. С. 70.


[Закрыть]. Призыв к национальному объединению в условиях польской агрессии нашел свое яркое выражение в письме генерала А. А. Брусилова к начальнику Всероссийского главного штаба Н. И. Раттелю и в воззвании к белому офицерству представителей генералитета бывшей царской армии.