Текст книги "Деятельный ум"

Здесь возникает интересный парадокс. Если внимательно читать цитированную книгу Юдина (или его статьи, например, Юдин, 1976), мы обнаружим, что у самого Юдина такого противопоставления нет! Да, он различает эти два подхода к деятельности (и, кстати, выделяет еще несколько подходов в том же ряду – деятельность как предмет управления, как предмет проектирования, как культуроспецифичная ценность). Но пафос рассуждений Э.Г.Юдина не в противопоставлении двух подходов к деятельности, а как раз в обратном – в построении такой теории, где оба эти подхода согласуются и взаимопроникают друг в друга. По его мысли, методологическая функция понятия деятельности как объяснительного принципа по-разному реализуется в философии и в конкретных науках о человеке, в частности в психологии. В философии это, пользуясь термином М.К.Мамардашвили, своего рода «предельная абстракция»; «выводя мышление на точку предела, идеализация позволяет отсечь эмпирическое многообразие и создать теоретический предмет, назначение которого в том как раз и состоит, чтобы выявить законосообразность реальности, непосредственно мышлению не данную…» (Юдин, 1978. С. 275). Внутри множества возможных идеализаций выделяются предельные понятия, лежащие в основе универсальных объяснительных схем. «Их универсальность предполагает, что они характеризуют в точном смысле некий универсум – весь мыслимый мир, взятый как целое благодаря приведению его к единому “масштабу”» (Там же).

На предшествующем этапе развития знания такой предельной абстракцией была природа, начиная с Нового времени – деятельность. «Объяснительный потенциал этого понятия оказался существенно бóльшим, чем у понятия природы: во-первых, ориентация на деятельность позволила глубже и точнее понять характер открываемых человеком законов мироздания, поскольку она раскрыла зависимость познания от его наличных форм, а не только от самого объекта; во-вторых, через понятие деятельности был отчетливо выявлен исторический и, более широко, диалектический характер совершающихся в реальности процессов…» (С. 286). Понятие деятельности «задает такой взгляд на социальную реальность, при котором из множества ее разнообразных напластований вычленяется то и только то, что объединяется в определенное целое как мир деятельности, ее продуктов, условий и форм организации» (С. 295).

При этом есть такие психологические задачи, для решения которых достаточно именно деятельности как объяснительного принципа, например, по Э.Г.Юдину, понятие деятельности «открыло путь к объяснению происхождения и развития психики: эти два процесса предстали как прямой продукт и результат развития предметной деятельности» (С. 298). Но «эффективность деятельности как объяснительного принципа не может считаться абсолютной, она существенно зависит от того, насколько удалось раскрыть содержание этого понятия в предмете соответствующей дисциплины, то есть от того, насколько конструктивно с его помощью выделена, ограничена и структурирована соответствующая предметная реальность <…>. Содержание, которое позволяло успешно строить объяснение происхождения и формирования психики, оказывается малоэффективным, когда предметом изучения выступает сформировавшаяся деятельность…» (С. 302–303).

При решении таких задач, где «деятельность исследуется как особая психологическая реальность» (С. 304), понятие деятельности как бы утрачивает свой предельный характер, возникает другой идеальный объект, хотя оба они обозначаются единым термином «деятельность». «Деятельность как объяснительный принцип может описывать всю реальность <…>, тогда как любой конкретный предмет всегда есть особая проекция этой реальности…» (С. 305). Соответственно в психологии «общепсихологическому понятию деятельности, выступающему в качестве объяснительного принципа, могут соответствовать различные предметные конструкции – личность, сознание, высшие психические функции и т. д.» (С. 305). Но именно деятельность как объяснительный принцип формирует своего рода структурный каркас понятийной системы психологии. Важно лишь, чтобы не производился неконтролируемый перенос одного в другое и обратно, чтобы не происходило редукции конкретного предмета исследования до абстрактного объяснительного принципа.

Существенна мысль Юдина о том, что «любая схема в конечном счете выполняет функции объяснения, независимо от того, выступает ли она в роли структурного каркаса предмета изучения или на правах объяснительного принципа. И если это функциональное различие все-таки фиксируется, то его суть состоит в том, чтобы выявить разницу в способах жизни и развития соответствующих предметных конструкций. Объяснительный принцип <…> обладает чрезвычайно широким диапазоном действия <…>. От него требуется лишь, чтобы он обеспечивал способ понимания и организации реальности в границах некоторого предмета <…>. Что же касается схемы предмета изучения, то она <…> сохраняет универсальное значение только в рамках своего предмета и может давать достоверные ответы только на те вопросы, которые законны в этих рамках…» (С. 306–307). Отталкиваясь от этой схемы, мы должны построить (мы бы уточнили – «достроить») предмет изучения (например, в психологии).

Что значит построить предмет изучения? По Э.Г.Юдину, это означает: а) «определенным образом задать, то есть выделить и ограничить на основе некоего объяснительного принципа реальность»; б) «структурировать эту реальность, то есть задать ее элементы и связи, повторяющиеся, типологически однородные отношения и узлы отношений»; в) «привязать предмет исследования к какому-либо принципу объяснения»; г) «построить единицу анализа, такое минимальное образование, “клеточку”, в котором непосредственно представлены существенные связи и параметры объекта…» (С. 308).

Эти функции применительно к предмету психологии и выполняет психологическая теория деятельности. Или, вернее, – построенная А.Н.Леонтьевым психологическая теория «деятельности – сознания – личности». Кстати, критика Э.Г.Юдиным психологической теории деятельности и, в частности, взглядов Леонтьева на «трехчленную» структуру деятельности коренится как раз в том, что Юдин рассматривает психологическую теорию деятельности как чисто деятельностную объяснительную схему, просто опрокинутую в конкретный психологический материал.

Три уровня психологической теории деятельности и ее исходные предпосылки. Психологическая теория деятельности может быть представлена (или, вернее, должна быть представлена) как единство трех уровней. Во-первых, это исходные теоретико-методологические предпосылки, развиваемые при помощи различных более частных концептуальных схем и обеспечивающие единство психологической теории деятельности как особой научной школы (школы Выготского). Во-вторых, это собственно психологический концептуальный аппарат, используемый в психологической теории деятельности и испытывающий развитие и преобразование в связи с появлением новых исследовательских задач и расширением исследования на новые предметные области. И, в-третьих, это система конкретных интерпретаций фактического материала.

В качестве исходных теоретико-методологических (мы говорим сейчас о предельно абстрактном уровне теории) предпосылок психологической теории деятельности можно рассматривать следующие (см. Леонтьев А.А., 1979 а).

Преодоление «постулата непосредственности» путем введения категории предметной деятельности, определяемой как «специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет целесообразное изменение и преобразование этого мира на основе освоения и развития наличных форм культуры» (Юдин, 1978. С. 268).

Идея деятельности как единства процессов преобразования и отражения действительности.

Идея единства «внешних» и «внутренних» форм деятельности и формирования «внутреннего» через интериоризацию «внешнего».

Идея единства субъективного и объективного, индивидуального и социального в деятельности и через деятельность.

Историко-генетический принцип анализа, реализующий системный подход в смысле К.Маркса.

А.Н.Леонтьев как методолог деятельностного подхода. Остановимся на том, как видел эти исходные предпосылки своей теории сам А.Н.Леонтьев. Мы располагаем двумя его публикациями философско-методологического содержания, причем обе они, как ни странно, очень мало известны. Это тезисы доклада «О системном анализе в психологии» (1973 г., впервые опубликованы в 1991 году) и вводная глава в коллективную работу «Основы теории речевой деятельности», вышедшую в 1974 году. Эта глава носит название «Общее понятие о деятельности». Хотя она писалась одновременно с известнейшей монографией «Деятельность. Сознание. Личность» и, естественно, на ее основе (есть много текстовых пересечений), эта работа Леонтьева во многом оригинальна.

Главная идея тезисов заключается в том, что «существуют переходы одних форм движения материи в другие, высшие ее формы, характеризующиеся новыми зависимостями, связями, отношениями. Эти переходы осуществляются через продукт.

Физиологическое ® психологическое = индивидуально-психическое.

Индивидуально-психическое ® общественное сознание.

И обратное движение: низшие формы – реализаторы высших (механизмы). Мозг реализует мысль, логику; логика задает работу мозга. В более общем виде: мозг кристаллизует функцию = деятельность = образ жизни (и только через образ жизни – внешнюю среду)» (Леонтьев А.Н., 1991. С. 119).

«…Апории: дух и материя, мышление и протяжение.

Снятие этого – в категории предметной деятельности.

(Но это – не только психологическая категория!)

Для психологии человека – это категория предметной деятельности, осуществляющей жизнь человека в обществе, то есть систему объективных общественных отношений» (Там же).

Предметная деятельность опосредствована образом (Леонтьев употребляет здесь прописную букву: «Образом»). Дальнейшая мысль касается интериоризации. Наконец, «проблема Образа (внутренней деятельности) – есть проблема идеального, то есть преобразованных форм» (Там же). Имеется в виду превращенная форма (см. об этом выше в Части 4). Примеры: жизнь товара в деньгах; жизнь объекта «в значении = в теле слова!». «Образ предмета, значение живет в теле мозга.

Пример системного анализа значения: объективное движение значения – движение в голове: возвращение к чувственности, воплощение эмоционального смысла» (Там же).

Орудие и значение «вклинивается», «раскалывает» первоначальную чувственность. Вообще психика – «сверхчувственное свойство» (Там же. С. 120).

Итоговая формулировка: «Системный анализ есть анализ движения, порождающего явления, составляющие предмет познания, то есть раскрытие субстанции этих явлений (их сущности), которое включает в себя и сами эти явления [ «явления существенны» – А.Л.]. Порождаемые явления имеют свою реальную функцию, реальное существование. (За стоимостью, ценой раскрывается обмен, но “рынок” – действующая причина!)» (Там же. С. 119).

Теперь обратимся к указанной выше главе о деятельности.

«…Либо мы встаем на ту позицию, что сознание непосредственно определяется окружающими вещами, явлениями, либо на позицию, утверждающую, что сознание определяется бытием, которое, по словам Маркса, и есть не что иное, как процесс реальной жизни людей.

Но что такое “реальная жизнь людей”?» (Леонтьев А.Н., 1974. С. 7). Ответ: система, иерархия сменяющих друг друга деятельностей, в которых и происходят взаимопереходы между субъектом и объектом.

«При всем своем своеобразии, при всех своих особенностях деятельность, отношения человеческого индивида, реализуемые в его деятельности, представляют собой лишь инфраструктуру в системе отношений общества; а это значит, что вне системы этих отношений деятельность индивидуального человека не может существовать и что она определяется тем конкретным местом, которое данный индивид занимает внутри этой системы» (Там же. С. 8).

Что же такое сама эта деятельность?

«Если иметь в виду деятельность человека, то можно сказать, что деятельность есть как бы молярная единица его индивидуального бытия, осуществляющая то или иное жизненное его отношение; подчеркнем: не элемент бытия, а именно единица, то есть целостная, не аддитивная система, обладающая многоуровневой организацией» (Там же. С. 9). В процессе деятельности порождается психическое отражение мира в голове человека – но и сама она управляется психическим отражением.

Можно было бы считать, что внешняя предметная деятельность лишь обнаруживает внутренний психический процесс, управляющий ею. Но это возможно лишь в том случае, «если мы допустим однозначную зависимость предметного действия от управляющего им представления или от его мысленной психической схемы <…>. Но ведь это – не так. Предметная деятельность наталкивается на сопротивляющиеся человеку внешние предметы, которые отклоняют, изменяют и обогащают ее. Иными словами, в деятельности происходит как бы размыкание круга внутренних психических процессов – навстречу, так сказать, объективному предметному миру, властно врывающемуся в этот круг, который, как мы видим, вовсе не замыкается» (Там же. С. 10).

Дальнейшее рассуждение Леонтьева в этой работе касается хорошо известных положений об общности строения внешней и внутренней деятельности и происхождения второй из первой; о том, что и внутренняя деятельность не может быть выключена из общественного процесса; о природе единиц психологического (и вообще научного) анализа деятельности – мы еще вернемся к этой проблеме специально; наконец, о том, что «люди в своей общественной по природе деятельности производят и свое сознание. Оно кристаллизуется в ее продуктах, в мире человеческих предметов, присваиваемых индивидами <…>. За субъективными явлениями сознания лежит действительность человеческой жизни, предметность человеческой деятельности». Конечно, «впоследствии, в связи с выделением и развитием духовного производства, обогащением и технизацией языка, сознание людей освобождается от своей прямой связи с их производственной деятельностью. Круг сознаваемого все более расширяется, так что сознание становится у человека всеобщей, универсальной формой психического отражения» (Там же. С. 20).

Остановимся здесь, чтобы вернуться в дальнейших главах к собственно психологическому содержанию и основным этапам развития психологической теории деятельности. Но предварительно нам предстоит решить еще несколько задач.

Во-первых, интересно и важно увидеть, как трактуют основное теоретико-методологическое содержание теории деятельности психологи более молодого поколения. Мы возьмем в качестве примера две работы обобщающего характера: одна из них принадлежит В.В.Давыдову, другая – А.Г.Асмолову.

Во-вторых, представляется существенным показать преемственность между некоторыми направлениями отечественной физиологии высшей нервной деятельности и психологической теорией деятельности. Речь идет прежде всего об И.М.Сеченове и его последователе Николае Александровиче Бернштейне.

И, в-третьих, мы считаем нужным обрисовать тот научный фон, на котором, собственно, и развивалась психологическая теория деятельности. Иными словами, обозначить другие направления разработки проблем деятельности, которые либо предшествовали появлению психологической теории деятельности и в большей или меньшей мере обусловливали это появление, либо сосуществовали с ней. Мы выбрали для этой цели психологию установки, взгляды М.Я.Басова, П.П.Блонского и, конечно, деятельностные идеи Льва Семеновича Выготского. Что касается взглядов на деятельность С.Л.Рубинштейна и их соотношения с психологической теорией деятельности, то этим взглядам будет ниже посвящена специальная глава.

Основные постулаты теории деятельности поВ.В.Давыдову. Сформулируем их по известной статье В.В.Давыдова «Учение А.Н.Леонтьева о взаимосвязи деятельности и психического отражения» (1983).

– Предметом психологии является целостная деятельность субъекта;

– «генетически исходной и основной является внешняя, предметная, чувственно-практическая деятельность, от которой производны все виды внутренней психической деятельности индивидуального сознания; обе эти формы имеют общественноисторическое происхождение и принципиально общее строение» (С. 139);

– основными и взаимно превращающимися единицами (или «составляющими») деятельности являются, с одной стороны, потребность – мотив – цель – условия, с другой – деятельность – действия – операции.

– главные процессы деятельности – интериоризация и экстериоризация ее внутренней формы «как опредмечивание образа, как его переход в объективно идеальное свойство предмета» (Там же).

– «конституирующей характеристикой деятельности является предметность; первоначально деятельность детерминируется предметом, а затем она опосредствуется и регулируется его образом как своим субъективным продуктом» (Там же);

– «предметная детерминация деятельности возможна благодаря ее особому качеству – универсальной пластичности, уподобляемости свойствам, отношениям и связям объективно-предметного мира» (Там же);

– «предметный характер деятельности реализуется через нужду субъекта, переходящую в потребность, и через поисковые, опробывающие действия, имеющие функцию уподобления» (Там же);

– деятельность и ее составляющие дробятся и укрупняются, соответственно ориентирующие их субъективные образы дифференцируются и интегрируются;

– все это альтернативно схеме реактивного поведения;

– и наконец, «метод психологического анализа деятельности человека направлен на выявление ее конкретно-исторической природы, ее строения, предметного содержания и взаимопереходов ее форм и “составляющих”, происходящих в соответствии с их системными связями и отношениями» (Там же).

По Давыдову, ядро теории деятельности – это положение о ее предметности, ее уподобляемости и реализации этих качеств через нужды-потребности и поисково-опробывающие действия.

В другой, более поздней статье Давыдов предельно резко отстаивает монистический принцип построения научной психологической теории на основе понятия деятельности (1990. С. 146–149).

Комментарий к изложенным выше принципам психологической теории деятельности Давыдов дал в одном из своих последних выступлений. Принимая в целом концепцию А.Н.Леонтьева, он вводит понятие нужды как глубинной основы потребности (Давыдов, 1998. С. 8–9) и утверждает, что «у действий как целостного образования могут быть только потребности, зиждущиеся на нуждах, а действия по решению тех или иных задач вытекают из мотивов. Мотивы же – это конкретизация тех или иных потребностей в случае, когда человек поставит перед собой задачу и для ее решения предпринимает определенные действия. Так вот действиям соответствуют мотивы. В основе действий лежат мотивы, действия совершаются при наличии тех или иных материальных или знаково-символических средств» (Там же. С. 10).

По мнению В.В.Давыдова, некоторые проблемы теории деятельности не имеют пока адекватного решения[12]12
  Ниже, в главе 7, мы еще раз вернемся к взглядам В.В.Давыдова.


[Закрыть]. Это, во-первых, понятие преобразования. По Давыдову, «преобразование – это изменение внутреннего образа объекта, выявление и изменение его сущности» (Давыдов, 1996. С. 24), а не просто изменение объекта. Во-вторых, нуждается в решении проблема соотношения коллективной и индивидуальной деятельности (коллективного и индивидуального субъекта). В-третьих, неясно, как соотносить общую структуру деятельности с привычными психологу психическими процессами вроде восприятия, мышления, воли. Давыдов вполне обоснованно полагает, что неправомерно возводить эти процессы в ранг видов деятельности и говорить о сенсорной, мнемической или мыслительной деятельности. «Эти процессы являются лишь особыми компонентами общей структуры деятельности, обслуживающими осуществление других компонентов» (Там же. С. 28). В-четвертых, проблемой вообще является классификация видов деятельности: ее главным основанием, по Давыдову, должен стать историко-социологический подход. В-пятых, проблемой является соотношение деятельности и общения (здесь Давыдов в основном разделяет наш подход, см. Леонтьев А.А., 1979). В-шестых, необходимо соотнести теорию А.Н.Леонтьева с основными положениями Ж.Пиаже и П.Я.Гальперина (ниже мы специально будем говорить о соотношении позиций Леонтьева и Гальперина). В-седьмых, проблемой остается организация междисциплинарных исследований деятельности. И в-восьмых, проблемой является понимание (под углом зрения деятельности) общей природы человека. К некоторым из этих позиций Давыдова мы еще вернемся позже.

Основные принципы психологического анализа в теории деятельности по А.Г.Асмолову. Им выделяются следующие принципы.

1. Принцип предметности как оппозиция принципу стимульности.

2. Принцип активности как оппозиция принципу реактивности.

3. Принцип неадаптивной природы предметной деятельности человека как оппозиция принципу адаптивности.

4. Принцип опосредования как оппозиция принципу непосредственных ассоциативных связей.

5. Принцип интериоризации – экстериоризации как оппозиция принципу социализации в зарубежной психологии. Здесь вслед за Асмоловым целесообразно выделить три грани интериоризации: индивидуализация, интимизация и производство внутреннего «плана сознания».

6. Принцип психологического анализа «по единицам» как оппозиция принципу анализа «по элементам».

7. Принцип зависимости психического отражения от места отображаемого объекта в структуре деятельности.

Указанные принципы сформулированы настолько сжато и точно, что они не требуют какого-либо дополнительного разъяснения. И в заключение этого раздела, да и главы в целом, хотелось бы только сочувственно процитировать ту часть статьи (книги) А.Г.Асмолова, где он говорит о статусе самих этих – да и любых методологическо-теоретических – принципов.

«Эти принципы, конечно же, нельзя воспринимать, как каноны, от которых последователи Выготского не могут отступить ни на шаг.

Канонизация основных принципов теории несет в себе куда бóльшую опасность, чем внешняя или внутренняя ее критика. Теории никогда не умирают от критики. Они гибнут в руках старательных учеников, спешащих их канонизировать и, тем самым, отправить на заслуженный отдых. При этом на всех этапах истории науки ученики проделывают одну и ту же незамысловатую операцию – операцию возведения исходных принципов в ранг постулатов, не требующих доказательств. Не случайно В.Келер, как вспоминает Б.В.Зейгарник, запретил своим сотрудникам использовать понятие «гештальт» для объяснения тех или иных феноменов; и в этом был абсолютно прав. Если принципы анализа деятельности будут возведены в ранг постулата, то теория деятельности превратится в теорию, достойную внимания лишь для историков психологии. Все те принципы, которые выделены в теории предметной деятельности, представляют собой не что иное, как предпосылки, определяющие ход развития современной психологии, ее будущее» (Асмолов, 1996. С. 53).