Текст книги "Артиллерия Ивана Грозного"

5. Сентябрь 1490 г. 1353 мм и массой 87 кг. «Пищаль московского литья мерою дву аршин бес полуторы вершков, весу в ней пять пуд осмнатцать гривенок в ложи на походном станку на вертлюгу к ней тритцать ядер весом полторы гривенки ядро, на ней вылита от запалу «Повелением благоверного и христолюбиваго великого князя Василья Ивановича[113]113
  В описи ошибка имени государя, должно быть: «Ивана Васильевича».


[Закрыть] гсдря всеа Русии зделана бысть сия пищаль в лета 6999 месяца сентебря в 29 день гпдартва а делал Яков а прозвание той пищали никакова нет» [114]114
  РГАДА. Ф. 210. Кн. Белгородского стола. № 97 (1676/77 г.). Л. 411 об. – 412.


[Закрыть].

6. Март 1490 г., 90 кг (5 пуд. 26 фунт.). Отлитое под руководством Якова его учениками. Надпись: «Повелением благоверного и христолюбивого князя Ивана Васильевича, господаря всея Руси, сделана бысть сия пищаль в лето 6999 месяца марта 29 лета господарства его, а делали Яковлевы ученики Ваня да Васюк».

7. 1490 г., «Пищаль московского литья мерою дву аршин без вершка весу в ней восмь пуд шесть гривенаков, в ложи на походном станку на вертлюгу к ней тритцать ядер весом по полуторы гривенки ядро, на ней вылито потпись от запалу: «Повелением благоверного и христалюбиваго великого князя Ивана Васильевича гпдря всеа Русии зделана бысть сия пищаль в лета 6999 месяца майя в 29 лето гпдства его а делал Яковлевы ученики Ваня[115]115
  В тексте ошибочно: «Заня».


[Закрыть] да Васюк» [116]116
  РГАДА. Ф. 210. Кн. Белгородского стола. № 97 (1676/77 г.). Л. 412.


[Закрыть].

8. Орудие 1492 (?). Диаметр канала ствола 66 мм, длина 1370 мм, без цапф и дельфинов, масса 76 кг, на стволе надпись вязью в

4 строки: «По велению благоверного и христолюбивого великого князя Ивана Васильевича, господаря всея Роуси, зделана бысть сия пищаль в лето 7000 месяца сентября 30 лето господарьства его 30 а делал Яков»[117]117
  Лебедянская А.П. Очерки из истории пушечного производства в Московской Руси. С. 62–67.


[Закрыть]. Это единственное сохранившееся бронзовое орудие XV в. (ВИМАИВ и ВС. Инв. № 9/37).

Помимо этих орудий, существуют описания других стволов, отлитых иноземными мастерами.

Пищаль Кондрата 1492 г. В Смоленске в 1670-х гг. на вооружении стояла старое орудие длиной 1400 мм с надписью «Князь и великий Иоанн всеа России, лил мастер Кондрат лета в 7000-м году». К сожалению, неизвестно, кто по происхождению был этот мастер и какие еще орудия он отлил. Упоминается в описи Смоленска 1670-х гг.

Пищаль Петра Фрязина Пушечника 1500–1501 гг.: калибр

5 фунтов, длина ствола 4 аршина без ½ вершка, надпись на казенной части: «Иоанн, Божией милостию г(осу)д(а)рь всея Руси и великий князь, делал Петр, семь тысяч девятого». Упоминается в описи Смоленска 1670-х гг.

Пищаль неизвестного мастера. В собрании ГИМ сохранилось одно орудие (Инв. ОР № 16407, масса 48 кг, длина ствола 145 см), отлитое, скорее всего, на рубеже XV–XVI вв. Оно не имеет цапф, а по форме похоже на колонну с капителями дорического ордера, что сближает ее с изделиями итальянских оружейников.

Чертеж пищали учеников Вани и Васюка, 1490 г.

В русских описях и итальянские, и русские орудия обозначены просто термином «пищали». Легкая артиллерия, использовавшаяся для быстрого маневрирования на поле сражения и для защиты городских стен, была достаточно разнообразной.

Есть все основания полагать, что русская артиллерия конца XV-начала XVI в. была полностью создана по итальянскому («фряжскому») образцу. В состав итальянской артиллерии в это время, согласно трактатам Франческо ди Джорджо Мартини (1487–1492 гг.), входили тяжелые бомбарды (bombarde, калибр до 300 фунтов, длина до 6100 мм), мортиры (mortaro, калибр до 200–300 фунтов, длина до 1830 мм), comuna и mezzana (калибр до 50 фунтов, длина до 3500 мм), cortana (калибр до 60-100 фунтов, длина до 3660 мм), passa volante (калибр до 16 фунтов, длина до 5500 мм), basilisco (калибр до 20 фунтов, длина до 8750 мм), а также мелкие орудия cerbottana (калибр до 2–3 фунтов, длина до 3500 мм), spingarda (калибр до 10–15 фунтов, длина до 2440 мм)[118]118
  Boeheim Wendelin. Handbuch Der Waffenkunde. Bremen, 2012. S. 441; Контамин Ф. Война в Средние века. С. 161–162.


[Закрыть]. Но в отечественных источниках весь этот огнестрельный парк именовался кратко и просто: «пушки, пищали и тюфяки».

Необходимо отметить и такой вид орудий, как ribaudequin – многоствольные пушки. В России их называли «сороковыми пищалями». Они могли делаться как из обрезков ружейных стволов, так и из соединенных на одном ложе небольших пищальных и пушечных стволов (от двух и более штук). Отсюда вариации названий – «шутихи», «органы», «органки». Есть все основания утверждать, что изготовлять их стали итальянцы с XV в. В городе Муроме в 1639 г. упоминались 6 пищалей «меденых сороковых Фрязины (выделено мной. – А.Л.) с станки и колесы, к ним 2623 ядра железных», сделанных, очевидно, Якобом или Петром Фрязином еще в 1490-1520-е гг.[119]119
  Русская историческая библиотека. М., 1886. Т. 10. С. 134.


[Закрыть].

Артиллерия Василия III Ивановича

К большому сожалению, мы не знаем, какое «артиллерийское наследство» досталось сыну государя Василия III Ивановича (1505–1533). Не сохранилось орудий времен 1505–1533 гг., а из описей XVII в. достоверно известно только об одной пушке, отлитой уже русским мастером Булгаком Новгородовым в 1513 г. [120]120
  Дополнения к Актам историческим (далее – ДАИ). СПб., 1853. Т. V. № 51. С. 304.


[Закрыть].

Иностранцы, побывавшие в России, неоднократно отмечали, что московские государи призвали «из Германии и Италии инженеров и литейщиков пушкарей…а также отлил большое число пушек»[121]121
  Рассуждение о делах московских Франческо Тьеполо // Исторический архив. М., 1940. Т. 3. С. 342.


[Закрыть], и с этого момента московиты «стали искуснее во всех видах войны наступательной и оборонительной, применяют медные орудия, именуемые бомбардами, расставляют удивительной величины строи с обычной [для них] старательностью»[122]122
  Трактат Иоганна Фабри «Религия московитов» // Россия и Германия. М., 1998. Вып. 1. С. 19.


[Закрыть]. Итальянский ученый-путешественник Паоло Иовий в 1520-х гг. видел в Москве множество артиллерийских орудий, отлитых итальянцами[123]123
  «Basilius etiam Sclopettariorum eguitum manu instituit, multaque aenca tormenta Italorum fabrorum artificio coflata, fuisque imposita curribus in arce Moschae uisuntur» (Libellus de legatione Basilii magni principis Moschoviae ad Clementem VII. pontificem max. caeterum ostenditur error Strabonis, Ptolemei, aliorumque Geographiae scriptorum… Basileae 1527. P. 58).


[Закрыть]. Посол Священной Римской империи Сигизмунд Герберштейн позже заметил среди работников военного завода пушечных литейщиков немцев и итальянцев.

По объяснимым причинам в советской историографии иностранным специалистам «огненного дела» уделялось очень мало места[124]124
  Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV – начало XVII в. М., 1955. Т. V. С. 128–129.


[Закрыть]. В некоторых работах тезис об иноземном влиянии выражен в слишком категоричной форме, например: «После 1505 г. в Москву уже не приезжали иностранные мастера пушечного дела. В начале XVI в. русский мастер Петр отлил колокол весом в 350 пудов и крупную пищаль» [125]125
  Муравьев А.В., Сахаров А.М. Очерки истории русской культуры XI–XVII в. М., 1984. С. 170.


[Закрыть]. Парадокс в том, что как раз с начала XVI в. в Россию прибывает большое количество европейских мастеров, желавших послужить «Московиту», а «русский мастер» Петр имел прозвище… Фрязин («Петр Фрязин»).

Тем не менее в годы правления великого князя Василия III происходит постепенное замещение итальянских специалистов мастерами немецкими. Уже с 1510-х гг. в связи с ослаблением русско-итальянских связей и началом активных русско-имперских контактов в Россию приезжают мастера из Германии и Империи. На место «фрязов» Аристотеля Фиораванти, Джиакомо, Паоло де Боссо, Петра Фрязина и Александро к 1520-м гг. приходят немцы Стефан, Николай Оберакер, Иоганн Иордан и др. В свете вышеизложенного несколько категоричным звучит вывод историка Ю. Кивимяэ о том, что в период между 1480 и 1530 гг. итальянцы почти полностью монополизировали рабочие места и укрепили военную промышленность в России. О доминировании итальянских мастеров можно говорить только до начала 1520-х гг.

Вербовка и прием на службу опытнейших зарубежных специалистов активно применялись и в начале XVI столетия. Помимо итальянцев и немцев, приезжают также и датские мастера. В письме датскому королю Василий III Иоаннович писал: «Которые будут у тебя мастеры в твоей земли Фрязове архитектоны… и которые мастеры горазды каменого дела делать и литцы, которые умели бы лить пушки и пищали, и ты б тех мастеров к нам прислал»[126]126
  Казакова Н.А. Русско-датские торговые отношения в к. XV – н. XVI вв. // Исторические связи Скандинавии и России IX–XX вв. Л., 1970. С. 93–94; Русская Историческая Библиотека. СПб., 1895. Т. XVI. Стб. 31.


[Закрыть].

В 1507 г. король Дании Иоганн, выполняя условия заключенного с «московитским» правителем договора[127]127
  Подробнее см.: Лобин А.Н. Оборона Опочки 1517 г. «Бесова деревня» против армии К.И. Острожского. М., 2017. С. 18–20.


[Закрыть], направил в Россию корабли с артиллерийским мастером, медью, оловом, свинцом, порохом, ядрами и пушками [128]128
  Казакова Н.А. Русско-датские торговые отношения в к. XV – н. XVI в. С. 93–94.


[Закрыть].10 апреля 1508 г. шведам стало известно, что король Дании направил в Россию корабль с 4 пушечными мастерами, груженный 30 ластами военного снаряжения[129]129
  «kopper, thyn, blygh, lode unde bussenpulver unde formen, dar men halv e unde hele slangen aver geten plecht und gethen sail, unde 4 trefflike meiister, to dusdanen Helen unde halven slangen to geten vorvarenheit hebben, uth Schotlanth» (Hanserecesse von 1477–1530. Band 5. Leipzig, 1894. S. 470 № 363; Хорошкевич А.Л. Россия в системе международных отношений конца XV – первой половины XVI в. М., 1980. С. 303).


[Закрыть]. Позже, на переговорах 1521 г., через датское посольство были обговорены вопросы взаимной помощи, при этом Василий III Иванович просил Христиана II в помощи специалистами: «которые будут у тебя мастеры в твоей земле фрязове архитектоны и зеньядуры, и которые мастеры горазди каменого дела делати, и литцы, которые бы умели лити пушки и пищали, и ты б тех мастеров к нам прислал»[130]130
  Там же. С. 31.


[Закрыть].

В то же время и император Максимилиан I помогал Василию Ивановичу в поисках мастеров. В 1513 г. из Любека император Священной Римской империи приказал направить в «Московию» «пехоту и орудия и несколько мастеров осадного дела, итальянцев и германцев, из Любека до Московии»[131]131
  «peditum et machinas oppugnan darum que arcium homines peritos atque artefices, Italos ac Germanos, ex Lubeca per mare ad Moscoviam transmisit» (Acta Tomiciana. Posnanie, 1852. T. II. № CXLIII. P. 142).


[Закрыть]. Это привело к тому, что крепость Смоленск была обложена и обстреляна 140 бомбардами[132]132
  Sigismundus, Rex – Vladislao, Regi Hungarie etc. // AT. T. II. № CCXVIII. P. 183. Письмо не датировано, но находится между письмами 26 и 30 марта.


[Закрыть].

В 1517 г. в имперском Инсбруке были приглашены пять мастеров, из которых один, итальянец, ослеп и вернулся до 1526 г., двое умерли, а еще двое успешно работали в России[133]133
  Герберштейн С. Записки о Московии / пер. А.В. Назаренко. М., 1988. С. 255.


[Закрыть].

Многим мастерам приходилось пробираться через земли Ягеллонов, которые всячески препятствовали проникновению к враждебному соседу военных инженеров. В условиях продолжающихся войн 1500–1503, 1507–1508, 1512–1522 гг. и коротких перемирий европейцам было практически невозможно проехать через земли Польши и Великого княжества Литовского. Так, например, 18 мая 1511 г., по приграничным городам Короны польским королем Сигизмундом I были посланы инструкции, в которых комендантам Й. Голавинскому и Я. Росновскому в Мариенбурге (Мальборке) специальной инструкцией предписывалось следить за новыми приезжающими людьми и не допускать проезда в Московию военных специалистов[134]134
  Acta Tomiciana. Posnanie, 1851. Т. I. № CCXXXIV. P. 188–189.


[Закрыть].

В истории русско-литовских отношений описаны случаи, когда мастера уходили от одного правителя к другому. Рассмотрим это явление на примере истории с упоминаемым ранее итальянцем «Петром Фрязином», который прибыл в Москву в 1494 г. из Италии вместе с посольством Эммануила Ангела и Данилы Мамырева [135]135
  Полное собрание русских летописей. Т. XII. СПб., 1907. С. 238.


[Закрыть]. Спустя некоторое время, очевидно недовольный московитскими порядками, Петр Фрязин бежал в Литву. Но заказов в том масштабе, который был в Москве, у мастера не было, так как вся бронзовая артиллерия импортировалась из Польши. В Литве литейщик пушек Петр Фрязин оказался невостребованным, и при первой возможности он стал искать возможность вернуться в «Московию».

В 1510 г. торговый человек Микула Айдаров, приехав из Литвы, заявил в Москве, что захотел «ехать на государево имя Петр Молодой Пушечников Фрязин, да без опасные грамоты ехать не смеет для того, что он от государя с Москвы збежал безвестно». Так как великий князь Василий III нуждался в военных специалистах, опальный мастер был прощен: «И государь ему опасную грамоту послал…»[136]136
  Выписка из Посольских книг о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487–1572 гг. // Памятники истории Восточной Европы. Т. 2. М., 1997. С. 110–111.


[Закрыть]. Отношение к мастерам «огнестрельного дела» здесь как нельзя кстати иллюстрируют переданные С. Герберштейном слова

Василия III: «…He орудия важны для меня, а люди, которые умеют лить их и обращаться с ними»[137]137
  Герберштейн С. Записки о Московии / пер. А.В. Назаренко. М., 1988. С. 172.


[Закрыть].

История «творческих исканий» итальянского мастера перекликается с побегом другого «Петра Фрязина» – итальянца Петра ди Аннибале. В 1528 г. посольству Шарапа Лодыгина и Еремея Трусова в Риме удалось завербовать артиллерийского специалиста. В дневниках сенатора Марино Сануто за февраль 1528 г. отмечено, что русским дипломатам в Равенне приглянулся один бомбардир, и «папа разрешил им взять его с собою»[138]138
  I diarii di Marino Sanuto: (MCCCCXCVI-MDXXXIII) dal! autografo Marciano ital. Venezia, 1897. T. XLVII. P. 8.


[Закрыть]. Так в Москву прибыл еще один «Петр Фрязин» по прозвищу «Малый» – флорентиец Pietro di Annibale[139]139
  Kivimäe J., Petr Frjazin or Peter Hannibal? An Italian Architect in Late 11. Medieval Russia and Livonia // Forschungen zur Osteuropäischen Geschichte. Historische Veröffentlichungen, Nr 52 [1996]. Wiesbaden 1996. S. 21–26.


[Закрыть]. Однако спустя десять лет работы в Москве Петр Аннибале сбежал в Ливонию. Сохранилось дело о побеге Петра Фрязина 1538 г., из которого можно заключить, что итальянца «к великому князю прислал папа римский послужити года три или четыре, а служил… одиннадцать лет, а держал его князь великий силою (выделено нами. – А.Л.)». Между тем, из того же дела известно, что работая в Москве, он получал «жалованье великое»[140]140
  Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссией. СПб., 1841. Т. 1. № 140. С. 203–204.


[Закрыть].

Интересен пример с другим артиллерийским специалистом – Николаем Оберакером. Ученик литейщика Йорга из Шпайера Николай Оберакер с 1498 г. стал известен в Империи как выдающийся мастер, который делал превосходные орудия и колокола. Так, по заказу городских властей Аугсбурга в 1502 г. отлил для арсенала 35 красивых больших орудий из латуни («35 schöne große Stück Geschütz aus Messing»), в том числе очень большие стволы калибром в 65 фунтов, два орудия 26-фунтовых, несколько длинных «шлангов», а также большую мортиру[141]141
  Chronica Der Weitberuempten Keyserlichen Freyen vnd deß H. Reichs Statt Augspurg in Schwaben. Franckfort-am-Mayn, 1595. S. 261–262.


[Закрыть].

Известны несколько работ мастера, колоколов и орудий, в Европе, датированных 1499, 1502, 1508, 1510, 1512, 1514, 1515, 1517, 1518 гг.[142]142
  Knoepfli, А. Kunstgeschichte des Bodenseeraumes. Teil: 2. Vom späten 14. bis zum frühen 17. Jahrhundert (=Bodenseebibliothek, Bd. 7). Frankfurt, Leipzig, 1969. S. 269.


[Закрыть]. В Россию Оберакер приехал не позднее 1518 г. (его колокол 1518 г. с автографом «а делалъ Николай Иванов сынъ Обракръ от града Шпаера» ныне экспонируется в Нарвском замке).

Некоторые подробности о деятельности в России Николая Оберакера содержатся в книге С. Герберштейна, где мастер назван «пушкарем» и «оружейным мастером», «родившимся на Рейне, недалеко от немецкого имперского города Шпайера». Посол отмечал, что в 1526 г. вместе с тремя другими мастерами Оберакер хотел уехать, «согласно их охранным грамотам. Государь отвечал, что помнит об этих грамотах и отпустит их, но не сейчас, ибо они ему нужны» [143]143
  Герберштейн С. Записки о Московии / пер. А.В. Назаренко. М., 1988. С. 255.


[Закрыть]. К жалованью Оберакеру было добавлено еще 10 золотых, лишь бы мастер перестал напоминать об окончании контракта.

В 1532–1533 гг. в Москве Николай Оберакер отлил два колокола в 445 и 1000 пудов. На первом колоколе, который носил имя «Лебедь», имелась надпись: «Nikolas Obraker 1532 а делалъ Николай»[144]144
  Кавельмахер В.В. Большие благовестники Москвы XVI – первой половины XVII в. // Колокола: История и современность. М., 1993. С. 88, 116.


[Закрыть]. После 1533 г. его отпустили домой. Известно, что в 1534 г. в Констанце он отлил колокол[145]145
  Deutscher Glockenatlas Bd. II. Bayerisch-Schwaben, bearb. von S. Thurm. Herausg. von Günther Grundmann, Deutscher Kunstverlag München Berlin 1959. S. 536.


[Закрыть]. По замечанию немецких и австрийских кампанологов, четыре неподписанных колокола 1549–1570 гг., выдержанные в индивидуальной стилистике Оберакера, указывают на то, что у него были ученики[146]146
  Thurm S. Die ersten vier Bände des Deutschen Glockenatlas. Persönliche Erinnerungen und Ergebnisse einer vierzigjährigen Glockenforschung // Jahrbuch für Glockenkunde. Bd. 1–2 (1989/90). 1989. S. 11-112.


[Закрыть].

Таким образом, мастера «отъезжали» из Вильны и Москвы по разным причинам, установить которые мы на сегодняшний день не можем. Кто-то бежал из-за религиозного или уголовного преследования, кто-то из-за ущемления своих прав, кто-то из-за несоблюдения заказчиком контракта. В первой трети XVI в. в Литве основной проблемой пушкаря была задержка выплаты жалованья из-за финансовых трудностей, которые периодически испытывала литовская казна. Даже высококлассный европейский литейный мастер был мало востребован в Литве по причине отсутствия государственной «людвисарни». В России же такого мастера ожидало достаточно высокое по европейским меркам жалованье, но в то же время он был ограничен в свободе передвижения, и даже после истечения срока контракта ему было сложно покинуть страну.

Московская деньга, чеканенная Аристотелем. Коллекция автора

Крайне скупы сведения о пушечных мастерах Варфоломее и Александро. О первом известно из сообщения барона С. Герберштейна, где сообщается, что этот «bombardarius» был обласкан московским князем и позже принял русскую веру[147]147
  Герберштейн С. Записки о московитских делах. С. 172.


[Закрыть]. По русским данным, в 1509 г. Варфоломей строил деревянную крепость в Дорогобуже[148]148
  Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 43.


[Закрыть]. Пушки мастера Александро упоминаются в документах XVI в. – до 8 александровских мортир входили в состав осадного наряда, направляемого в Ливонию в 1577 г. В XVII в. «3 пушки олександровских верховых» упоминаются в Белгороде в 1640-х гг.[149]149
  Описная книга пушек и пищалей… // Сборник исследований и материалов артиллерийского исторического музея. Вып. 4. Л., 1959. С. 299.


[Закрыть]. По описи 1670-х гг. там числились уже не три, а четыре «огнестрельных» орудия, «от стрельбы попорчаны, впредь стрелять из них не мочно, признаки на них: по конец кружал кресты, в клеймах к запалу орлы двоеглавые, подписи на них немецкие». Подпись латиницей – это, скорее всего, автограф мастера Александро, но что было написано, сейчас уже не узнаем. Впрочем, мортиры (в описи 1670-х гг. обозначены как «пищали огнестрельные») описаны кратко: «две пищали в станках, станки окованы железом, мерою по поларшину без трех вершков, по весу адна адинатцать пуд, другая десять пуд без четверти». Другие мортиры были без станков, одна из которых была достаточно крупной: «третья мерою аршина шти вершков, в ней по весу пятьдесят три пуда без пяти гривенок». Несмотря на то что мортира была небоеспособна, к ней имелось в запасе «ядер трехпудовых девяносто ядер, да нарядных оплетеных трех же пудовых восьм ядер». Четвертая мортира была «мерою аршина без четверти, по весу девять пуд дватцать гривенок». Для мортир весом в 9-11 пудов имелся комплект снарядов: «дву пудовых четыре ядра, по семнатцать гривенок шестьсот шестьдесят три ядра»[150]150
  РГАДА. Ф. 210. Кн. Белгородского стола. № 97 (1676/1677 гг.). Л. 70 об. Выражаю признательность Р.А. Сапелину из Белгорода, предоставившему этот документ из РГАДА.


[Закрыть]. Благодаря таким описаниям мы можем примерно очертить размеры мортир мастера Александро.

Московская деньга, чеканенная Александро. Коллекция автора

Надо заметить, что Александро, как и его коллеги, чеканил деньги для Ивана III (в нумизматической литературе существует мнение, что автором штемпелей монет с именем «ORNISTOTELES» был Аристотель Фиораванти[151]151
  Впрочем, историк В.В. Зайцев отмечает: «…не следует полагать, что надписями на монетах второй половины XV – первой трети XVI в. могут скрываться имена денежных мастеров, работавших над изготовлением штемпелей. Скорее эти надписи, как и единичные буквы… указывают на имена владельцев денежных откупов, а также представителей администрации, ответственных за выпуск монет» (Зайцев В.В. Русские монеты времени Ивана III и Василия III. Киев, 2006. № 9).


[Закрыть]). Нумизматам знакома монета конца XV – начала XVI в. с надписью «мастер Александро».

Помимо пушечных изб итальянцами были созданы и зелейные мастерские – пороховые заводы. В 1531 г. Москву потряс сильнейший взрыв, и на месте «зелейного двора» Алевиза Фрязина вырос пороховой «гриб»: «Загореся внезапу зелье пушечное… делали бо его на том дворе градские люди, и згореша делателей тех от зелья того в един час более двоюсот человек»[152]152
  ПСРЛ. Т. XIII. Ч. 1. М., 2000. С. 58.


[Закрыть].

Можно констатировать: именно с приездом в Москву итальянцев с конца XV столетия отмечается значительный рост московского военного производства, который никак не ослабевал. Уже к 1550-м гг. иностранцы, побывавшие в Москве, сообщали, что русская артиллерия «в достаточном количестве снабжена бомбардирами, превосходно устроена, обучена и постоянно упражняется» [153]153
  Огородников В. Донесение о Московии второй половины XVI века // Чтения в Обществе истории и древностей Российских. 1913. Кн. 2. С. 15.


[Закрыть].

Некоторые исследователи весьма прямо толкуют известие С. Герберштейна, согласно которому «у государя есть пушечные литейщики, немцы и итальянцы, которые кроме пищалей и пушек льют также железные ядра, какими пользуются и наши государи, но московиты не умеют и не могут пользоваться этими ядрами в бою, так как у них все основано на быстроте»[154]154
  Герберштейн С. Записки о Московии. С. 116.


[Закрыть]. Неверная трактовка приведенного фрагмента позволила одним считать, что уже в начале XVI в. в России было чугунное производство («льют также железные ядра», скорее всего, казус связан с неправильным переводом – «делают»), а другим – что русские вообще не пользовались артиллерией. Между тем имперский посол говорит о том, что русские не используют артиллерию в битвах, ибо полевое войско, состоящее практически полностью из поместной конницы, представляет собой маневренное, быстро передвигаемое войско, в котором артиллерия могла быть только обузой.

Считается, что с начала правления Василия III появляется применимый к артиллерии термин «наряд» – в 1506 г. во время похода на Казань[155]155
  ПСРЛ. Т. XIII. С. 2, 19.


[Закрыть]. Но скорее всего, термин появился ранее – так, короткая запись среди документов о «наряде на берегу лета 6998» во время весеннего похода в Дикое поле 1491 г.[156]156
  Опись Царского архива XVI в. и архива Посольского приказа 1614 года. М., 1960. С. 33.


[Закрыть]. Существует также среди некоторых историков предположение, что в разрядных записях под 7003 (1495) г. упоминается «наряд»: «послал князь великий воевод своих на свитцкие немцы к Выбору с норядом по полкам» [157]157
  Разрядная книга 1475–1606 гг. Т. 1. Ч. 1. С. 42. См.: Пенской В.В. От лука к мушкету: вооруженные силы Российского Государства во 2-й половине XV–XVII в.: проблемы развития. Белгород, 2008. С. 56.


[Закрыть]. Однако словосочетание «с норядом по полкам», скорее всего, говорит о распределении по войсковым частям, а не артиллерии, ибо старинное слово «наряд» могло означать и порядок, и устройство, и руководство, и распределение, и готовность, и артиллерию, и снаряжение[158]158
  Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 10. М., 1983. С. 227–228.


[Закрыть].

От времени правления Василия III не сохранилось ни одного датированного орудия. В описях артиллерии XVII в. также не упоминаются пушки 1505–1533 гг., за исключением одной большой мортиры, которая участвовала в Смоленском взятии 1514 г. В описи смоленской артиллерии 1670-х гг., в которую пушкарский голова Прохор Шубин скрупулезно заносил все признаки орудий, вплоть до размеров и надписей на стволах, отмечена одна «большая» мортира времен Василия III: «Пищаль медная, гранатная большая… русского литья, длина два аршина с полуторным вершком. На ней подпись руским писмом: «Василия, Божиею милостию государя и самодержца (выделено мной. – А.Л.) всеа Русин и великого князя, повелением слита бысть сия пушка в преименитом и славном граде Москве, в лета семь тысячь двадцать перваго, майя в 8 день, господарства его…[159]159
  В тексте пропуск, очевидно, имелось в виду «господарства его в седьмое лето».


[Закрыть] делал Булгак Ноугородов»[160]160
  Опись Смоленску приему пушкарского головы Прохора Шубина 1671 г. // Дополнения к Актам историческим. Т. V. № 51. С. 304.


[Закрыть]. Большая пушка весом в 83 пуда была отлита в мае 1513 г. по повелению государя. Иначе и не могло быть – все крупные орудия XV–XVI вв. создавались по специальному государеву указу, а текст надписи, содержащий титул правителя, как правило, исходил от высшей инстанции, которая и была главным заказчиком.

Таким образом, нам известны лишь лапидарные сведения об «артиллерийском наследстве», доставшемся сыну Василия III. При Иване

IV Васильевиче мы уже не встречаем пушечных мастеров-«фрязов» (но в сфере инженерного дела «фрязы» упоминаются, например, при осаде Полоцка 1563 г.), с 1530-х по 1560-е гг. в истории русской артиллерии начинается «немецкий» период.