Текст книги "Ангелами не рождаются. Книга 1"

Сквозь круглые окна аудитории виднелись облака. Создавалось впечатление полного погружения в густой молочный кисель. Утонуть в нем не давали только уверенные голоса преподавателей.

Игорь все еще не верил, что снова сидит за партой. В аудитории их было десять. Не парт, ангелов. И у каждого – своя история.

Егора Теребникова, розовощекого петербуржца, из потерпевшего крушение поезда «подняли». Вытащил Егор из покореженного купе уцелевших пассажиров, а затем полез за выпавшим из разбитого окна младенцем, прямо под опасно накренившийся вагон. Даже успел на руки родителям малыша передать, а через две секунды обрушился тот вагон на Егора всей своей немалой железной массой…

Симона Кюаре, парижанина, большого любителя путешествий, доставили из Атлантического океана. Круизный лайнер тонул, шлюпки заклинило. Симон не растерялся, разобрался с креплениями одной из них, детишек с мамами в шлюпку посадил, а самому места не хватило…

Дэвид Керник, американский пожарный из города Орландо, «прибыл» с места работы. Вывел он из горящих квартир двадцать человек, а когда покидал здание сам, попал под сорвавшуюся потолочную балку…

Леньку Моха, каменного на вид пермяка, с войны сюда принесло. Гранату телом накрыл, но бойцам своим вторые дни рождения подарил…

У других ангелов что-то похожее, за исключением Диего Карденаса – дрессировщика из Каталонии. Он тоже спасал из огня, но… цирковых животных. Когда конкуренты подожгли цирк, клоуны, акробаты и прочие сотрудники сбежали, а животные остались. Помог Диего львам и тиграм, слонам и мартышкам, а сам надышался угарным газом и навсегда остался в одной из клеток. Выходит, и гибель за братьев меньших на Небесах засчитывается.

И всегда одной жизнью оплачивается несколько. И каждый кого-то уже опекает: женщин, детей, пожилых дядечек и вполне еще молодых. И кто-то хочет учиться, а кто-то не стремится – и так «умный и начитанный». С неохотой учился Ленька Мох, с которым сдружился Игорь. Ленька считал, что свои «институты» он прошел в горячих точках, а здесь – что-то странное, непонятное и необязательное; защитить же от хулиганов своего Петю Фролова из седьмого класса он сможет и без премудрых небесных наук. Не понимал только Ленька, почему раньше взрослых мужиков в бою прикрывал, а сейчас школьника поручили? Перспективного математика.

Игорь посоветовал Моху воспринимать все спокойно: ведь Ленька не знает всех планов руководства, а Петя может стать впоследствии великим ученым, совершить великое открытие. Надо не задавать лишних вопросов и хорошо делать свою работу.

Воистину везде все устроено одинаково. И тут, на верхнем верху, так же ходят между рядами занудные преподы, заставляя скрупулезно конспектировать каждое умное и важное изречение. Самое обидное, после первого прочтения материал волшебно не усваивается, его, как и раньше в институте, надо вдумчиво поглощать…

Игорю вспомнились фокусы Михаэля при первом знакомстве. Когда, не заметив быстрых движений архангела, Игорь «сам» и подпись представил, и тут же воспроизвел, и «сам же» в первый полет отправился. Что поделать – начинающего ангела страховали при первичной адаптации. Всем премудростям и эффектным приемчикам надо долго и упорно учиться. Иначе – никак.

Особенно тягостной оказалась «История Небесных миров» от момента сотворения до появления первых небесных Владык, с их сложной иерархией и войнами с Нижним миром. Возможно, предмет и мог оказаться интересным, не будь его преподавателем старый Кастэль. Маленький, сморщенный и вечно брюзжащий. Он настолько монотонно вещал об архангелах и демонах каждому в ухо, что сознание отключалось, пряталось в вынужденную дрему, совсем не желая впитывать знания.

Среди других зануд-«коучей» выделялся Коринэль – преподаватель по «Безопасному перемещению в пространствах». «Вы видели себя со стороны, молодой человек? – с раздражением спрашивал он Игоря. – Летаете, как подбитый истребитель, разве можно на таких шикарных крыльях в такое позорное пике входить?» – «А я не вижу себя со стороны, – отвечал Игорь. – Просто лечу к цели, тоже шикарно». – «Не паясничайте, молодой ангел, – грозил пальцем Коринэль. – И тонкое тело можно серьезно потрепать…» – «И как с таким спорить? – расстраивался Игорь. – „Можно“ у него означает „нельзя“. – И тут же коротко себя подбадривал: – Учись, пернатый!»

С преподавателем «Пространственной и подпространственной геометрии» Тавакаэлем было немного проще, но и он иногда назидательно вещал: «Хорошенько подумайте, как спасаемый субъект или объект для спасения субъекта впишете в координаты спасательного объема! Структуру объема учитывайте! Возможности ее преобразования. Иначе перемешаются одни с другими при перемещении…» «Вот так! – чесал затылок Игорь. – Как хочешь, так и понимай. Иными словами, ангел сквозь дом пройдет, а подшефный субъект в кирпичной кладке всеми атомами и молекулами застрянет…»

Преподавательнице «Ангельского музыкального воспитания», Вите-Анэль, можно в Голливуде сниматься: глаз не оторвешь. «С такой красавицей никто не откажется денно и нощно исполнять арии и гимны», – благоговейно задерживал дыхание Игорь.

Их хор смотрелся довольно колоритно: потрепанные жизнью молодые люди в белых одеждах, такие разные по воспитанию и менталитету, характеру и настроению, выражению лиц и отношению к происходящему, но честно надрывающие голоса. Особенно старался Дэвид Керник, пытавшийся воспроизвести свое «сладкое пение» на мессах в графстве Ланкашир в далеком английском детстве. Диего тоже не отставал от пожарного, начиная очень тихо, а потом сотрясая стены. Симон же считал, что поет лучше всех и может выступать под Рождество не где-нибудь, а в соборе Парижской Богоматери. Но после его восстановления…

Понимая, что качество вокала оставляет желать лучшего, Вита-Анэль терпеливо занималась с каждым «певцом», ставя голос и требуя повторять песнь снова и снова.

«Эти старания необходимы для повышения умиротворяющего влияния на пространство и приобщения к музыке Небесных Сфер», – говорила она своим чудесным хрустальным голоском.

«Посмотреть бы вблизи на эти сферы!» – вспыхивал Игорь, постоянно срываясь на фальцет. Но однажды и он запел чисто, отпустив голос под свод храма и приятно удивив необычным тембром не только Виту-Анэль, но и остальных хористов.

«Браво! – похвалила Игоря преподавательница. – Теперь и ты можешь вносить свою лепту в поддержание стабильности щита».

«А мы?» – спросили другие певцы.

«Рекомендую взять у Игоря несколько дополнительных уроков…» – безапелляционно ответила Вита-Анэль приунывшему хору.

Что тут скажешь? Всегда приятно осознавать свою полезность обществу, а не просто мотыляться с одного конца города на другой, пробуя силу «перемещателей».

Слова Виты-Анэль хористы без внимания не оставили: заходили в келью Игоря с ироничной мольбой «подтянуть по всем нотам»… Особенно зачастили Егор и Ленька. Игорь говорил, что всегда открыт к сотрудничеству, но дальше мягкого подтрунивания дело не заходило.

Интереснее всего проходили уроки Гиранэля. На «Боевом оперировании» никто никогда не скучал. Взлетит Гиранэль над доской и всем скомандует: «Нападайте!» И вот он, рядом, а приблизишься, исчезнет, а затем ка-а-к протянет по спине раскаленной ладонью! Или просто скажет: «Виси!» – и безвольно висишь-болтаешься, примагнитившись к воздуху пятками.

Забавным было создание энергетических двойников: вместо десяти ангелов в аудитории появлялись сразу пятьдесят, удивленно смотревших друг на друга и не сразу способных вычислить подделку.

Гиранэль мог попросить всех незаметно собраться на отдаленном облаке с заданными координатами. Кого вычислит, незачет. Поначалу невидимость Игоря не выдерживала и минуты, но потом он научился быстро определять самого Гиранэля во внутренних слоях пространства и вежливо предлагал ему занять место на лавочке, крепко принайтованной к облаку.

Гиранэль обучил их многим методам защиты: «зонтику» или «пелене» – созданию силового поля вокруг субъекта, «солнечному щиту» – генерированию безопасного объема, одновременно ослепляющего врага, «подушке» – компенсации падения субъекта с большой высоты, «вееру» – распределению сил сразу на несколько субъектов, «иголочкам» – болезненным энергетическим уколам для поглотителей.

Оказалось, что в Китае Игорь интуитивно применил «липкую сеть», выполнив прием правильно: в полмига развернул смазанную особым удерживающим составом «сетку» и повесил ее между небоскребами. И случайно поймал заморского ангела…

В перерывах между лекциями они играли в «Соседские перья». Добровольно менялись крыльями. Они же у каждого были разных уровней и полетных возможностей. Выигрывал тот, кто правильно определял расстояние, преодолеваемое в заданное время на крыле соседа.

Игорь не ожидал, что крылья Моха окажутся такими тяжелыми и закрутят подобно волчку. Игорь продырявил собой десяток туч, совершенно забыв о названном Моху времени. Мох, напротив, остался доволен «семимильными движками» Игоря, преодолев дистанцию вдвое быстрее спрогнозированных секунд. «Отдавая» крылья обратно, он вздохнул: «Н-да, Игорян… Красиво жить не запретишь».

* * *

После нескольких месяцев занятий Игорь понял, что теперь умеет гораздо больше, чем раньше: может планировать свои действия и правильно «дозировать» степень влияния на реальность. Но ему хотелось поскорее опробовать полученные знания на практике. Ленька Мох советовал немного придержать «крылатых коней», а по поводу новых «ангельских возможностей» шутил, что он и раньше мало чего боялся, а сейчас ему вообще никакие хулиганы и отморозки не страшны, поэтому «Петя может быть абсолютно спокоен».

А еще Мох хорошо пел и играл на гитаре. Упросил кого-то из оперативников принести ему инструмент с Земли. Просьбу его выполнили, потому что руководство в лице Гиранэля не возражало: «Пусть играет, разворачивает и сворачивает душу».

Пел Ленька в основном армейские песни, но была в его репертуаре одна вне военной тематики – об ангеле, преданно опекающем своего подшефного. Называлась песня «Если с ангелом повезло», и услышал ее Игорь, зайдя как-то после занятий в келью Моха. Песенка Игорю понравилась. Она имела следующее содержание:

 
За плечами – там крылья отбитые,
Оперенье удар смягчило.
Мы вдвоем, моей кровью умытые:
Ангел, я. «Тачка» вдрызг – случилось…
 
 
Он ворчит, что права-то куплены.
Говорит: «Вдруг когда не успею?
Ты был весел? Теперь насупленный.
Всё спасаю тебя, уж лысею…»
 
 
Да, у каждого есть свой «приставленный»
И счастливое есть число.
От глобальных проблем вы избавлены,
Если с ангелом повезло.
 
 
И до дома, плечо подставляя,
Залепив мою рану пером,
Тащит ангел, от смерти спасая,
Ободряя: «Сейчас не умрем!»
 
 
Он спокойный и очень скромный,
В снежно-белом таком прикиде,
К людям мчится сквозь мир огромный,
Чтоб никто-никто не обидел.
 

Куплеты вполне в духе Леньки. Парня серьезного, конкретного, но не утратившего способности шутить, несмотря на все пережитое и трагический финал…

* * *

Мысли о Соне занимали во внутреннем мире Игоря все больше места. Молодой ангел чувствовал серьезную ответственность за девушку и что-то еще… Странное, едва распознаваемое притяжение. Чувства, которых не было раньше. «Почему я не замечал Соню в институте? – удивлялся Игорь. – Почему не рассмотрел тогда веселых карих глаз, приятной улыбки, красивых волос, не пригласил на свидание? Почему раньше Игоря Соню встретил другой? Иван, кажется? Потому что отвлекали другие проблемы? Учеба – спорт – учеба? Или излишняя скромность? Что постоянно мешало строить свое счастье? Какие отговорки? „Все еще придет?“ А если не успеет прийти и произойдет что-то? Как произошло со мной…»

Игорь решил, что попытается снова сосредоточиться на учебе и выбросить из головы навязчивые фантазии! Разве можно думать о чувствах, если он и Соня находятся на разных жизненных планах? Да и правильно люди говорят: «Работу с личной жизнью не смешивают». Но Игорь сомневался, применимо ли к нему в текущих обстоятельствах понятие «личная жизнь»? Сомневался и снова тянулся к конспектам, бесконечно повторяя мантру: «Учить, учить, учить…» Но все равно постоянно прерывался и думал: «Жаль, что нельзя вниз до конца обучения. Вдруг Соне на самом деле опасность угрожает, а я здесь, макаю в чернильницу бледный нос!»

«Старшие товарищи», заметив душевные муки ангела, пообещали присматривать за девушкой на время его отсутствия. Но Игорь снова переживал: «А если не справятся? Хотя что это я о себе вообразил? Один разок крылья широко расправил – и все? Звезда? Как бы „звезде“ оземь не грохнуться, с такой-то высоты! Тонкое тельце не трепануть…»

Во время отмены одной из лекций Игорь проходил мимо кабинета Михаэля. Дверь была приоткрыта, из-за нее доносился разговор архангела с Гиранэлем.

– Всерьез полагаете, изменения линии судьбы – это новый риск? – уточнил Михаэль.

– Риск присутствует, – подтвердил Гиранэль. – Мы фиксируем резкие колебания фона: нижние «коллеги» беспокоятся – скорее всего, они снова предпримут в отношении Сони нежелательную акцию.

– Они всегда в беспокойстве, – сказал Михаэль. – Вектор развития Сони не оставляет им выбора. Кто заинтересован в сильном противнике, пусть и в будущем?

– Нужно срочно принимать меры, – добавил Гиранэль. – Иначе проявлять свои возможности девушке придется в подземных приделах…

– Кого направим вниз? – спросил Михаэль.

– Колю Белова предлагаю, но он для другого задания запланирован. Не только оперативный функционал на нем…

– Зачем тогда предлагаешь?

– Все заняты, – задумался Гиранэль. – Хорошо бы Игоря, но он в учебном процессе, да и Правила…

– Несмотря на способности, Игорь пока не оперативник, – строго произнес Михаэль. – И я временно запретил ему посещать Землю: учеба не завершена, и шанхайские кульбиты еще не все забыли… У Игоря ограничены действия по курируемому субъекту.

– Какой тогда выход из ситуации? – не сдавался Гиранэль.

– Выход? – Михаэль понял, что безопасник не отстанет. – Ладно, пусть Белов подстрахует. По возможности…

Игорь неподвижно застыл у двери. Выходящий из кабинета Гиранэль едва не ударил его в живот массивной дверной ручкой в форме трубящего ангелочка.

– Игорь? Ты почему не на занятиях?

– У нас «окно» – Коринэль на Поверхности.

– Ты все слышал?

– Ничего я не слышал…

– Не вздумай!

– А никто и не собирается…

– Смотри, добьешься полного отлучения!

Игорь промолчал. Гиранэль хмыкнул и ушел. В этот момент Игорь вспомнил, где слышал фамилию Белов, – в пионерском лагере. Санька Чижевский, ровесник Игоря, упоминал некоего Николая Белова, с которым познакомился при непростых жизненных обстоятельствах.

* * *

Спать после отбоя не хотелось. Особенно бодры были обитатели второго корпуса барачного типа. Несмотря на утомительную уборку территории, когда вожатые снова скинули на пионеров часть обязанностей, и непростую игру в городки до этого. Лучше поговорить о чем-нибудь…

Например, о добавке, которой в столовке перепадает все меньше и меньше. Или о Варьке-поварихе, сводящей с ума своими аппетитными формами и никому, кроме своего Юрасика, до этих форм дотрагиваться не позволяющей. Или о Маринке-медсестре и ее романе с вожатым седьмого отряда. Или о главруке Борисе Борисовиче в роли Нептуна, которого разыгравшиеся детишки неосторожно «утопили», скинув с хлипкого плота вместе с закрепленным на палке от швабры трезубцем. Уборщица Марь Ванна накануне целое расследование проводила, куда исчезла та швабра.

Но об этом говорить не стали.

Серега Аракчеев опять завел пластинку о своем обожаемом Цое, а лежащий на соседней койке Санька Чижевский сначала спорил с ним о смысле песен «Генерал» и «Бездельник», а потом умолк, повернувшись к Игорю. Загрустил. Посмотрел на стены, выкрашенные дешевой синевой, на паучка, карабкающегося на грязный потолок по занавескам, вылетевшим за окно от внезапного ветра. Санька отдернул их, стряхнув паучка. Потом придвинулся ближе и произнес полушепотом:

– Я завтра на турнире в настольный теннис играю.

– Играй, что мешает? – не понял Саньку Игорь.

– Женька Каракин пригрозил: если выиграю, побьет за елками… Ты знаешь, там всегда отношения выясняют. Каракин вообще спит и видит грамоту и медаль, они победителю турнира полагаются. А еще требует отдать ему сухой паек, что к отъезду нам отпускают…

– Что? – возмутился Игорь. – Каракин из первого отряда? Он с ума сошел?

– Не кричи… – разволновался Санька, оглядываясь на примолкшего и «греющего уши» Серегу. – Я… опасаюсь.

– Дай в нос разок.

Санька критически посмотрел на свои тонкие руки и вздохнул.

– Не могу я, как ты: раз – и апперкот… не смотрите, что худой. А Каракин, он большой и грузный, еще и регби занимается – сразу меня сомнет…

– Приедешь в город – обязательно запишись на борьбу или бокс. Попробуй, иначе всю жизнь пинать будут!

– Мать говорит, лучше в теннис играй или на лыжах бегай, а борьба травмоопасна…

– Эх, Санька, так и будешь разных упырей сторониться. Нельзя позволять себя гнуть. Мама, конечно, за тебя правильно боится, на то она и мать, но отсутствие боевых навыков может еще больше навредить. Ладно, постараюсь тебе помочь. Завтра вежливо поговорю с Каракиным, чтобы не мешал спортивным достижениям…

– Получается, я сам не решаю свои вопросы. Вопросы безопасности. За чужую спину прячусь.

– Не переживай, постараюсь сделать все правильно. Трусом тебя никто считать не станет.

– Правда? – Санька облегченно выдохнул.

– Правда.

– А мама… Ты не думай. Это она после того случая за меня слишком бояться стала…

– Какого случая?

– Могу рассказать, если у тебя глаза не слипаются.

– Не слипаются, валяй!

– Отдыхали мы год назад в Крыму. На машине поехали на Ай-Петри. Уже почти на плато были, когда навстречу «козлик» вырулил. Может, он радиус поворота неверно рассчитал, но наша машина, уходя от столкновения, подала вбок так резко, что зависли мы над краем серпантина.

– Ничего себе…

– Представляешь, вниз уже кренимся, еще пара мгновений – и прощальный привет тебе, Ялта… Сердце в пятки уходит, мама белая, как платок, а водитель глаза выпучил, в баранку вцепился и, как рыба, воздух ртом хватает. Растерялся. Да любой растеряется!

– Серьезная ситуация, – согласился Игорь и услышал за плечом нарастающие звуки: Серега успел уплыть в царство Морфея. Раскатистый храп Аракчеева вынудил Саньку продолжить рассказ громче:

– Короче, прощались мы уже с жизнью, когда вдруг капот волшебно вынырнул с края пропасти и снова принял горизонтальное положение.

– Да ладно!

– Слушай дальше. Оглядываюсь назад и вижу коренастого мужика с легкой бородкой, в сером костюме и водолазке, который положил всего одну руку на багажник машины и спокойно замер. А багажник к ладони мужика прилип.

– Вот так, взял и прилип? – не поверил Игорь.

– Представь себе! И этот мужик, без особых усилий, нашу машину обратно на дорогу возвращает. Улыбается почему-то и на маму сквозь окно салона пристально смотрит. А улыбка у него странная, такая бывает, когда человека много лет знаешь и довольно близко. Когда мы с мамой из машины выбрались, мужик подошел к нам, по затылку меня зачем-то потрепал, а маме подмигнул и сказал, что совсем рядом целебный родник расположен, где и освежиться можно, и силы восстановить…

– Восстановили?

– Вода, холодная-холодная, на самом деле вернула к жизни. Но это после было, а до того, мама успела имя нашего спасителя спросить. «К сожалению, Анна, вам мои имя и фамилия в этом времени ничего не скажут, – ответил он, но все же назвался: – Николай. Белов». Улыбнулся еще раз и растворился, как дым. Словно во сне приснился, но только нам с мамой: водитель-то в машине в ступоре находился, пока Белов не улетел. Но так ведь не бывает! И что он имел в виду, сказав ту фразу? Откуда знал, как маму зовут? Она после этой истории долго задумчивой ходила. Говорила, что неспроста этот человек на пути встретился, как будто знает она его. Точно знает, но вспомнить не может. А я почему-то подумал, что он за нами от самого подножия горы поднимался и в нужный момент возник так же, как исчез потом. Мистика?

– Мистика. Но, несмотря на это, вам очень повезло. Ты в Бога веришь?

– Теперь да…

В ту ночь Игорь еще долго ворочался, пытаясь уснуть, а рано утром отправился в корпус первого отряда. Бескровно, но доходчиво объяснил одному зарвавшемуся «регбисту», что в вопросах спорта следует вести себя по-спортивному…

После той смены Саньку (кстати, честно выигравшего турнир), Игорь больше не встречал, но имя Санькиного спасителя почему-то запомнил.

Очнувшись от воспоминаний, Игорь быстро зашагал к противоположному концу коридора. «Вот тебе и „присмотрим за Соней“, – нервно думал он. – Нет, я ждать Белова не стану…» Подумал и полетел. В пике, «подбитым истребителем». Невзирая на правила и запреты.