Текст книги "Стройотряд"

Взвалив поклажу на плечи, парни быстро помогли рыбакам перенести вещи в грузовик, а вездесущий Борька поинтересовался:

– А ружья-то зачем вам? На медведе́й, что ли, охотиться?

– Да что на них охотиться? – рассмеялся Михаил. – Охотиться на них ещё не сезон. Не набрал мишка ещё жира. Это мы на него попозже пойдём, как первый снежок ляжет. А ружья – это только если мишка сам приставать начнёт. Для этого мы их и взяли. – Он весело посмотрел на Борьку и пояснил: – Чтобы отпугивать косолапых.

Лёнька заметил, что у рыбаков было две двустволки. Одна шестнадцатого калибра, а вторая – двенадцатого. А у Николая – мелкашка, поэтому он иронично спросил:

– А мелкашкой тоже медведя пугать собирались?

– Ну ты и глазастый! – удивился Михаил и тут же пояснил: – Коля у нас отлично стреляет. Вот он и взял её, если рябчик попадётся али голубь какой.

Почуяв симпатию Михаила, Лёнька тут же спросил:

– А нам пострелять можно из неё?

Михаил посмотрел в сторону Николая:

– Коль, а дашь парням по паре раз стрельнуть? Ишь какие они любопытные.

– А чего бы не дать. Пострелять можно, – согласился Николай и, достав из рюкзака коробку с патронами, посмотрел на парней. – Куда стрелять-то будем?

– А я сейчас разложу мишени вон на том бревне. – Борька указал на громадное бревно, лежащее на отмели метрах в пятидесяти, которое, наверное, когда-то паводком вырвало из берегов и оставило здесь, замыв песком. – Бутылок и банок у нас навалом.

– Давай, раскладывай, – согласился Николай. – Только я первым стреляю.

Он сел на один из больших камней, лежащих у костра, и принялся ждать, когда Борька с Лёнькой выставят на бревне собранные банки и бутылки.

Когда ребята вернулись, Николай испытующе посмотрел на них:

– Ну что? Начнём?

– Начинай, – как бы разрешил подошедший Зиновий. – А потом и мы постреляем. Посмотрим, что из этого получится, – и взглядом подвыпившего человека осмотрел собравшихся ребят.

Те довольно загудели, а Николай как сидел на камне, так и, вскинув винтовку, сделал выстрел.

Одна из бутылок на бревне сразу же разбилась. Он иронично посмотрел на примолкших парней.

– Показываю ещё раз, как надо стрелять, – уже надменно заметил он и сделал второй выстрел. Вторая бутылка точно так же была сбита с бревна.

После второго выстрела парни встрепенулись, и кто-то спросил у Николая:

– А нам дашь стрельнуть?

Николай открыл коробку с патронами и, пересчитав их, посмотрел на парней:

– Каждый может сделать по одному выстрелу, а если кто попадёт, то делает второй.

– А если и второй попадёт? – перебил Николая Борька.

– Тогда ещё раз выстрелит, пока не промахнётся или патроны не закончатся, – рассмеялся он своей шутке, но тут же добавил: – Будете стрелять – берите под обрез. Тогда точняк не промахнётесь.

Первым взял в руки винтовку Зиновий, он, как бывалый стрелок, стоя прицелился и выстрелил. Ни одна из бутылок сбита не было. Зиновий в недоумении смотрел то на бревно с мишенями, то на винтовку.

– Наверное, потерял сноровку, – с жалостью пробормотал он, покачав головой, и передал мелкашку Борьке, который в нетерпении вился рядом.

Борька тоже промахнулся. Промахнулись и Женя с Сашей. Но тут приковылял подраненный Черпак.

Когда подошла его очередь, он устроился на одном из валунов, положил винтовку на соседний и выстрелил. Одна бутылка улетела с бревна. Черпак надменно посмотрел на притихших парней.

– Берите пример, молодёжь, – с кривой усмешкой посмотрел он на окруживших его парней и вновь зарядил винтовку. – Ранение в ногу не делает руки кривыми, – пошутил он и, тщательно прицелившись, выстрелил.

Но, к всеобщему сожалению, промахнулся. Все цели на бревне остались невредимыми.

– Что ж, бывает, – негромко выругался он и передал винтовку следующему желающему пострелять.

Парни делали только по одному выстрелу. Кто с колена, кто лёжа, кто устанавливал винтовку на камень, но бутылки на бревне так и оставались на месте, как заколдованные.

Николай, посмотрев в коробочку с патронами и оглядев парней, поинтересовался:

– Ещё есть желающие попытать счастья? Два патрона осталось.

Черпак посмотрел на Лёньку.

– Лёнь, так ты ещё не стрелял. Хочешь?

– Хотеть-то я хочу, только вот что-то рука дрожит, – поморщился Лёнька. – Выпили же все сегодня, потому и мажете.

Но Николай не отставал:

– Стрельни. Чего в позу встал? Все сегодня выпивали, не только ты тут такой один.

Его слова задели Лёньку, и он, взяв винтовку, присел на небольшой валун и, оперев локоть о колено, прицелился.

Выбранная бутылка почему-то не попадала на мушку. Дуло в руках ходило кругами. Цель то появлялась на мушке, то пропадала ещё до того, как Лёнька прикасался к курку, потому что локоть руки, которой он держал цевьё, всё время соскальзывал с колена.

Тогда он выдохнул, прочнее упёрся локтем в колено, задержал дыхание и, совместив прорезь прицела с мушкой на цели, плавно нажал на спусковой крючок. Он сделал всё так, как когда-то учил его Анатолий Павлович.

После хлёсткого выстрела бутылка на бревне рассыпалась в мелкие брызги. Тут сразу же раздались восторженные крики парней.

– Молодец, Лёнька! Во даёт! – наперебой кричали они.

А Николай в недоумении посмотрел на Лёньку.

– Ну ты даёшь! Не думал, что попадёшь. Вон как руки ходуном ходили. – И, слегка покачав головой, протянул Лёньке патрон. – Последний, – тут же напомнил ему.

Передёрнув затвор и вложив в патронник новый патрон, Лёнька вновь прицелился.

То ли похвала Николая, то ли восторг ребят придали ему силы и способность сосредоточиться. Руки уже не тряслись, локоть перестал соскальзывать с колена. Он вновь выдохнул, сосредоточился на цели, поймал центр бутылки на мушку и, взяв её под обрез, так же плавно нажал спусковой крючок.

Не успел он увидеть, что и эта бутылка разлетелась на осколки, как о его победе возвестили дружные вопли болельщиков:

– Ну Лёнька! Во даёт!

Черпак повернулся к Лёньке:

– А я думал, что ты промажешь. Вон дуло-то круги выписывало. Как ты только цель поймал?

– Сам не знаю. – Лёнька пожал плечами. – Наверное, сильно хотел попасть. – Он подошёл к Николаю и, отдав ему мелкашку, вернулся костру, у которого парни начали собирать вещи в грузовик.

Что-то когда-то всё равно заканчивается. И хорошее, и плохое. Закончился и этот день у костра, с купанием и песнями.

Настроение было отличное, поэтому почти до самого прииска парни то горланили песни, то со смехом вспоминали события сегодняшнего дня.

Глава пятая

Утром Зиновий вновь поднял весь барак зычным голосом:

– Подъём!!! Руки с приборов, ноги в сапоги! Нас ждут великие дела!

– Какие это ещё великие дела? – за всех недовольно спросил Саша-бригадир.

– Едем на трассу! Забыли, что ли? ЛЭП будем тянуть! Директор дал добро.

Услышав такую новость, парни мигом покинули тёплые койки и помчались умываться.

Они ещё не успели завершить завтрак, как к столовой подъехал грузовик, из которого вышел прораб.

Он отошёл с Зиновием в сторону и что-то энергично начал объяснять ему.

Спокойно выслушав прораба, Зиновий вернулся к парням, доедавшим завтрак.

– Так, парни, – войдя в столовую, важно начал он, – сейчас заедем за инструментом на склад и двинемся на трассу. В прошлом году работы по прокладке ЛЭП были не закончены, так что мы будем продолжать их.

– Чё делать-то надо? – как всегда спокойно посмотрев на Зиновия, поинтересовался Саша-бригадир.

– Разделимся на две бригады. Одна бригада будет копать ямы под столбы, а другая заливать бетоном эти ямы и устанавливать в них столбы. Столбы лежат тут неподалёку. Да вы их и сами, наверное, видели, эти штабеля. Они на въезде на прииск ещё с прошлого года там лежат.

– Что? Так вручную и будем их таскать? – раздалось из толпы. – Пупы надорвём.

– Зачем вручную? – недоумённо посмотрел Зиновий на недовольного. – Для этих целей нам выделен кран на 130-м ЗИЛе, он вчера из Зеи на месяц приехал нам в помощь, да пара грузовиков. Один чтобы людей возить, а другой для перевозки столбов и бетономешалки.

– Опять эта долбаная мешалка, – уже зло сплюнул Василий. – Как она уже всех задолбала!

– Вот ты, Вася, и возглавишь бригаду по заливке ям бетоном. У тебя это отлично получалось, – тут же сделал заключение Зиновий.

Вася, видя, что влип по самые уши из-за своей инициативы, встал из-за стола и пошёл в сторону домика, где жили девчонки.

– Пошёл жалиться Катьке, – негромко заметил кто-то, и парни, услышав такое замечание, весело загоготали.

Их смех на Василия не подействовал, и он со своего пути не свернул.

– Распереживался Вася, – сочувственно заметил Черпак, сидевший с какой-то суковатой палкой за столом. – Ничего, ничего, пусть идёт. Его там Катюха успокоит перед трудовыми буднями, и будет у нас, мужики, отличный бригадир, – и тут же поинтересовался у Зиновия: – А как кормить на трассе будут? Или с собой обеды брать пацанам?

– А ты, Саня, – зло посмотрел на него Зиновий, – здорово губу не раскатывай, что тут отсидишься, – и он кивнул в сторону барака, – да об обедах только думать будешь. Пару деньков полечишь свои пяточки. Я сам буду контролировать их состояние, а потом уже со своим дружбаном Лёнькой будешь соревнование устраивать, кто больше накопает.

Над этой шуткой парни весело расхохотались, хлопая и Лёньку, и Черпака по плечам.

Видя, что настроение бойцов приподнялось, Зиновий тут же разъяснил:

– А обеды будут привозить на место работы в термосах, так что голодными вас там никто не оставит, – и скомандовал отработанным голосом: – Всем в машину! Время идёт! – и, видя, что никто уезжать не собирается, шутливо подбодрил парней: – ЛЭП ждёт вас, господа заседатели! Она по вам соскучилась!

Парни со смехом дружно начали забраться в кузов грузовика, который тут же тронулся, везя бойцов на новые трудовые подвиги.

Грузовик выехал на трассу, идущую к Дамбукам, и не спеша двигался по ней. По левой стороне попадались какие-то ямки, рядом с которыми лежали столбы.

Зиновий, стараясь перекричать шум работающего мотора грузовика, указывал на эти ямки:

– Это в прошлом году так накопали ямы. Они кое-где завалились уже. Так что второй бригаде придётся их расчищать перед установкой столбов, а вы будете копать новые ямы.

Лёнька вполуха слушал, что говорит Зиновий. Его больше интересовала тайга, разрезанная дорогой, по обе стороны которой возвышались высокие пихты и лиственницы, кое-где разбавленные березняком.

В кузове едущего грузовика было хоть и прохладно, но комфортно. Тёплый утренний ветер овевал лицо, хотя стояла безветренная погода. На бездонном синем небе не было ни единого облачка, что предвещало жаркий день. Придорожную траву и листочки на деревьях не шевелил ни единый порыв даже слабого ветерка.

«Да, – разглядывая их, подумал Лёнька, – придётся сегодня попотеть».

Ему вспомнилась работа в тайге, когда они рубили профили на прииске Комсомольском. При такой погоде да при такой работе, когда некогда отмахнуться от мошки́, удовольствия работать особого не было.

«Если накинуть капюшон, то мошкá шею не сожрёт, – невольно подумалось ему, – а с лица я её сгоню».

Вскоре грузовик остановился, и ребята спрыгнули на край дороги.

– Вот отсюда и начнём копать. Здесь заканчивается последняя прошлогодняя яма, а там, – Зиновий указал рукой в сторону Дамбуков, – через тридцать метров будет наш первый столб.

Он сошёл с трассы, срубил небольшую осинку и, воткнув её в землю, обратился к примолкшим парням:

– Ну что? Начали работу? – и, взяв рулетку, принялся её разматывать.

Когда были отмерены первые тридцать метров, там был оставлен первый «копатель».

– Смотри, если самородок найдёшь, то не забудь поделиться, – пошутил кто-то из парней, и они, рассмеявшись этой шутке, пошли к месту следующего столба.

Третью яму застолбил Лёнька.

Ребята двинулись дальше, а он, посмотрев им вслед, нанёс первый удар кайлом в место будущей ямы.

Земля легко разошлась от удара, и кайло по самую рукоять увязло в земле. Легко вытащив его, Лёнька нанёс второй удар, потом ещё несколько, таким образом обозначив размер будущей ямы, и, взяв лопату, углубился на целый штык.

Яма должно была быть полтора метра в длину и глубину, а в ширину полметра. Но если она будет такой ширины, то плечи будут застревать в ней, когда придётся копать глубже метра, поэтому Лёнька решил сделать ширину ямы чуть более шестидесяти сантиметров.

Первый слой земли он выкопал легко и, освободив пространство для намеченного прямоугольника, вновь вонзил кайло в землю. Но не тут-то было. Кайло вошло только на пять сантиметров и, звякнув, соскользнуло вбок. Не придав этому значения, Лёнька нанёс удар рядом, но и тут случилось то же самое, кайло опять отскочило от какого-то камня, находившегося под слоем земли. Лёнька лихорадочно принялся бить вокруг этого места, которое не поддавалось кайлу, но результат везде был тот же самый. Кайло не шло в землю.

В недоумении Лёнька присел, чтобы перевести дыхание.

«Неужели я напоролся на огромный булыжник? – промелькнула мысль. – Надо его окопать».

Встав, он принялся долбить кайлом землю по краям ямы. Кое-где кайло начало свободно входить туда, а в остальных местах раздавался прежний глухой звук металла о камень.

Чтобы выяснить, что же находится под слоем разрыхлённой земли, он взял лопату и принялся расчищать яму.

Картина стала проясняться. Никакого огромного булыжника под ней не было. Поверхность будущей ямы была покрыта огромными плоскими пластинами. Чтобы выкинуть одну из них, приходилось находить её края, окапывать, поддевать кайлом и, поднатужившись, выталкивать из ямы.

Всё бы было ничего, но утренняя прохлада прошла, солнце стало подниматься выше и выше. Воздух начал прогреваться, и откуда ни возьмись появилась мошкá. Она вилась вокруг лица, садилась на него, и для того чтобы она не впилась в кожу, её постоянно приходилось смахивать то рукавом энцефалитки, то рукой, а так как руки были испачканы землёй, Лёнька только предполагал, какого цвета сейчас оно у него.

Капюшон энцефалитки снять было нельзя, потому что тогда бы мошкá принялась и за шею. Пот застилал глаза, и он постоянно смахивал его рукавом, который вскоре полностью промок. Постоянно хотелось пить, но воды поблизости не было, поэтому водой из припасённой фляжки приходилось только смачивать рот, чтобы уничтожить возникавшую в нём сухость.

Но, несмотря на всё это, он углубился и работал, уже стоя в яме по пояс.

Наверное, наступило время обеда, потому что приехал грузовик, из которого Катя прокричала:

– Лёня! Давай свою миску, я тебе борща налью!

Лёнька вылез из ямы и, подойдя к грузовику, охрипшим голосом только попросил:

– Ты мне лучше воды налей во фляжку и чая дай.

– А покушать? – недоумённо спросила Катя.

– Нет, не буду. Я только пить хочу. А поем потом, когда закончу эту долбаную яму.

Катя спрыгнула из грузовика, и вместе с Борькой они, вытащив из кузова канистру с водой, дали Лёньке обмыть лицо и руки, а потом наполнили его фляжку.

Немного придя в себя, Лёнька попросил Катю:

– Налей чаю, да побольше.

Катя, глядя на измочаленного Лёньку, налила ему большую кружку чая и жалостливо смотрела, как он жадно его пил.

– А у других ребят ничего, работа идёт нормально, некоторые уже по одной яме закончили, на вторую переходят, – как бы между прочим проговорил Борька.

– Видать, мне не повезло, – чуть ли не выматерился Лёнька и, зло сплюнув, пошёл долбить камни в своей яме.

Ох! Как он её ненавидел! Как он только не матерился на каждый валун, который он с трудом доставал, царапая и обдирая руки, из глубины этой чёртовой ямы. Как он клял себя за то, что именно ему выпала доля долбить её, когда он увидел, как парни, выкопавшие первые две ямы, прошли мимо него, с интересом глянув на результаты его работы.

Но это только придавало ему силы долбить, долбить, копать и вытаскивать камни, и он вгрызался в землю всё глубже и глубже. Надо было докопаться до полутора метров.

Солнце пошло к закату, жара потихоньку начала спадать, мошкȧ хоть и вилась вокруг, но её становилось меньше и меньше, и стало возможно скинуть капюшон энцефалитки.

Но вот! Последний камень вынут со дна ямы, дно выровнено. Глубина составляла положенные полтора метра. Положив кайло поперёк ямы, Лёнька подтянулся и вылез на бруствер. Сев на него, он до сих пор не мог поверить, что одолел и победил её, эту чёртову яму.

Хоть силы почти и оставили его, но он заставил себя встать и отодвинуть подальше от края ямы выкорчеванные булыжники. Их было намного больше, чем земли, которую он выкопал.

Невольно пролетела мысль: «Это кто-то специально мне их сюда навалил». И, рассмеявшись невесёлым мыслям, он попил воду из фляжки и остатками обмыл лицо. «Да, папа был прав, только так из обезьяны может появиться человек», – иронично подумал он о себе.

Сил идти и копать вторую яму у него не было, да и смысла начинать новую тоже не было, поэтому он сидел на горе выкопанных булыжников и ждал грузовик, который вскоре появился со стороны Дамбуков и, подобрав его, вернулся на прииск. Лёнька был последним, кого он подобрал.

Парни ехали в кузове, весело переговариваясь и хвастаясь, кто и сколько сегодня сделал. Женька даже начал копать третью яму. На эти разговоры Лёньке нечего было ответить, и он молча доехал до бараков, а там, взяв полотенце, долго обмывался ледяной водой из умывальника.

После дневной жары было так приятно ощутить её прохладу. Постепенно силы возвращались, усталость почти прошла, и он пошёл перекусить в столовую.

Увидев его, Зина сразу же принесла полную тарелку борща и поставила рядом тарелку с картошкой и мясом.

Парни в недоумении смотрели на эти метаморфозы. Обычно они всегда сами подходили к девчонкам, чтобы попросить первое или второе. А тут! Зинка сама принесла Лёньке обед, хотя он её даже и не просил об этом.

А Лёнька, ничего предосудительного в этом не заметив, умял всё, что поставила перед ним заботливая Зина, и, откинувшись в изнеможении, осмотрел парней, только сейчас заметив их недоумённые взгляды.

А Черпак, прохромав мимо Лёньки, хлопнул его по плечу:

– Ну, Лёнь! Ну ты даёшь! – и иронично рассмеялся.

Лёнька не понял, по какому поводу смеётся Черпак. Ему подумалось, что из-за ямы, которую он копал целый день, но спросить об этом Черпака он не успел, потому что вошёл Зиновий и начал подводить итоги работ сегодняшнего дня.

И, конечно, он прошёлся и по Лёньке, который выкопал всего одну яму.

– Если мы все будем так работать, как Макаров, – возмущённо грохотал он в маленьком помещении столовой, – то мы вообще даже на кусок хлеба себе не заработаем, – закончил возмущённую речь Зиновий.

А что было говорить? Зиновий был прав. Так работать нельзя. Лёнька это знал и молча водил пальцем по отвердевшим мозолям на руках. Сказать ему было нечего. Не будет же он ссылаться на немилость природы. Ну, извиняйте, так получилось. Ведь со всяким могло получиться то же самое, если бы он оказался на месте Лёньки.

Но слова Зиновия задели его. Ему было очень обидно оттого, что его публично выставили слабаком и лентяем, поэтому он был нацелен на завтра, когда он всем докажет, что не сачок и не бездельник.

Выйдя из здания столовой, Лёнька в одиночестве прошёл к бараку. Почему-то почти все студенты сторонились его, и никто с ним не заговорил. Только Черпак, догнавший его у входа в барак, ободрил:

– Не переживай, Лёнь! Всё будет хорошо. Ты всем докажешь, что сегодняшний день – случайность, – и, резко переменив тему, поинтересовался: – А когда это ты с Зинкой успел закадриться?

– С какой Зинкой? – не понял его Лёнька.

– С какой, с какой, – передразнил его Черпак. – С такой, которая вон как за тобой ухаживает, что даже Зиновий на тебя сегодня взъелся.

– Да пошёл ты… – послал Лёнька Черпака подальше. – Ничего у меня с ней нет. А если она сама чего-то хочет, то это её проблемы.

– Чё? Вообще, что ли, не нравится? – У Черпака от удивления даже брови поднялись.

– Почему, нравится, – сознался Лёнька. – Только не до неё мне сейчас. Да и как я к ней подвалю? Здравствуй, Зина. Я без тебя жить не могу. Так, что ли?

– Дурак ты, Лёнька, – не дослушав его, подытожил Черпак. – Я бы ради такой полутатарочки все стены бы пробил. Огонь, а не девка! Никого она к себе не подпускает, а ему тут сразу и первое, и второе, а он нос, балбес, воротит. Пользуйся, пока шанс есть! – Черпак по-дружески приобнял Лёньку за плечи. – Чего тянешь?

– Почему полутатарка? – не понял Лёнька, выделив это слово из всей речи Черпака.

– Да потому, что отец у неё татарин, а мать русская! – отмахнулся Черпак и продолжал рассуждать: – Эх, Лёня, не видишь, какое счастье тебе в руки плывёт. Хватай, пока не увели. Зиновий вон первый, кто на очереди стоит. А она от него нос воротит. Нет, я бы не отказался, – ещё раз мечтательно повторил он и, хлопнув Лёньку по плечу, поковылял к своей койке.

Лёнька тоже прошёл на своё место и, раздевшись, тут же провалился в сон.