Текст книги "Вперед, по жизни"

– Конечно, понятно, – недовольные её решением пробурчали ребята.

Но у Светы, видать столько злости накопилось за последние дни, что она не выдержала и спустила её на Борисов:

– Мало того, что вы сами жрёте её проклятую, как свинья помои, да друг друга убиваете, так они ещё и ребят собрались развращать! – выкрикнула она помятым Борисам, подойдя к углу комнаты, где те валялись.

– Да ты что, Света… – старший Борис смотрел на неё с извинениями. – Да мы же их вообще не касаемся, – он кивнул на мальчишек. – Мы это… – при этих словах он замялся, подыскивая подходящее оправдание, – сами только употребляем.

– Да уж, – невесело усмехнулась Света, – доупотреблялись уже. Один в тюрьме, другой на кладбище. Куда только вас дорожка эта заведет? Но, ничего, – она многозначительно покачала головой, – вот когда Лёнькин отец разберётся во всём этом, то вам вся ментовка покажется раем.

Она подождала, пока мальчишки доедят суп, соберут вещи и вышла с ними из дома, оставив там только двух страдающих Борисов.

Вечером мальчишки удрали из-под зоркого ока Светы и пробрались на двор к Ритке.

Сашка смешно прокукарекал, и через некоторое время из дома осторожно выскользнула Ритка.

– Чего это вы тут сидите, да кукарекаете? – она подошла к мальчишкам, которые сидели за изгородью.

– Тебя ждём, ведь завтра же уезжаем, – замялся Сашка. – Пошли в дом, посидим…

– А что? – Ритку не пришлось долго уговаривать. – Я согласна. Мамка меня всё равно не хватиться. У неё и своих дел хватает.

Борисов в доме не было. Ритка тут же взяла веник и принялась выметать грязь из всех углов, а мальчишки принесли дров и, растопив печку, поставили на неё чайник.

Хорошо им было втроем возле горящей печки, у которой из поддувала несся жар, а внутри зло потрескивали яркие угли.

Ритка даже чуть-чуть слезу не пустила, настолько ей стало грустно, что они расстаются.

– Вы мне письма то пишите, – жалобно попросила она мальчишек.

– Так ты же в школе не хочешь учиться, откуда же ты грамоту будешь знать? Мы тебе письма будем писать, а ты в школе не будешь учиться. Как же ты читать будешь то, письма наши? – с иронией стал выговаривать ей Сашка.

– Нет. Учиться я буду, – пылко начала заверять его Ритка. – Это я тогда пошутила. Я же знаю, что в книжках много умного написано, поэтому и грамоте надо учиться. А вот, чтобы ваши письма читать, я буду ещё лучше русский язык учить.

Они ещё долго, до самой темноты сидели у печки и вспоминали смешные случаи, которые произошли с ними за последние месяцы.

Но, несмотря на все разговоры, пришлось расходиться. Мальчишки провели Ритку до дома, а сами пошли ночевать к Свете. А то, не дай Бог, она пожалуется Лёнькиному папе и тогда им вообще головы не сносить.

Света подняла мальчишек пораньше, накормила завтраком, посмотрела, как они собрали вещи и вывела их с Ленкой на улицу.

Иван Михайлович с запряженной Рыжухой уже стояли возле дома.

Михалыч, увидев ребят и выпустив облако дыма, слез с телеги:

– А, ребятки! Ну, привет, привет! Давайте, складывайте свои вещички, да садитесь. У нас сейчас всё равно работы нет. Пока начальство не решило, что надо делать. А мне надо документы в Золотую Гору отвезти, поэтому вместе и поедем. Да с Петровичем мне потолковать надо. А уж в Золотой Горе я директору прииска скажу, и он вас посадит на попутку или на автобус. Вот тогда вы уже и поедете по домам, – Михалыч доступно объяснил ребятам предстоящие хлопоты. – Всё, поехали! – Рыжуха, поняв, что от неё хотят, сдвинула телегу с места и покатила её на выезд из прииска.

Света даже всплакнула:

– Ты, Леночка, смотри, будь осторожнее, держись с ребятами вместе. Вместе-то веселее и надёжнее.

Возле телеги терлась Ритка в ситцевом платьице, висевшем на ней, как на пугале. Тоненькие косички торчали в разные стороны, что мышиные хвостики, на голове повязан несуразный платок, из-под которого на мальчишек смотрели печальные глаза.

Посмотрев на её несчастный вид, Лёньке и самому захотелось чуть ли не слезу пустить, от вида понурой фигурки девчонки.

Было видно, что ей очень не хочется, чтобы мальчишки уезжали и не оставляли её здесь одну.

Грустно было не только ей. Лёньке и Сашке тоже не хотелось покидать этот ставший таким родным и близким прииск Комсомольск на Хугдере.

Но, телега тронулась.

Иван Михайлович ехал на передке, изредка понукая лошадь.

Рыжуха отлично знала дорогу до Золотой Горы, поэтому и понукать её не приходилось, это Михалыч делал уже по привычке, думая о чём-то своём.

Телега, не спеша двигалась по дороге вверх, к перевалу.

Вокруг стоял уже по-настоящему осенний лес.

Осень наступает здесь, на севере, намного раньше, чем в Свободном. Хотя и был конец августа, но здесь она уже являлась полновластной хозяйкой.

Вечера стали прохладнее и в одной рубашке вечером не побегаешь, приходилось надевать под энцефалитку ещё и свитер.

Лес на глазах превращался в разноцветную картину. В основном он ещё оставался зелёным, но уже холода тронули желтизной берёзки, а в некоторых местах красными пятнами горели какие-то кусты. Но эта красота день за днём блекла, листья опадали. И чем желтее и реже становился лес, тем ярче выделялись на этом фоне темно-зелёные кроны пихт и сосен.

Ребята шли за телегой и, переговариваясь о мелочах, восторгались завораживающим зрелищем красок осени.

Впереди их ждала прежняя городская жизнь. Как им не хотелось вновь окунаться в неё…

Июль 2019

Владивосток

Прощай школа

Глава первая

Перестав говорить, Александра Ивановна окинула класс затуманенным взглядом. Даже показалось, что после её слов:

– А сейчас прозвенит ваш последний звонок, – у неё повлажнели глаза.

Она посмотрела на часы, и как будто что-то в них не разглядев, украдкой смахнула слезинку с краешка глаза.

А вот он и зазвенел этот прощальный звонок.

Все повскакивали из-за парт.

Девчонки кинулись к учительскому столу, где в растерянности стояла Александра Ивановна, и принялись с ней обниматься. А мальчишки, да уже и не мальчишки, а юноши, некоторые даже начинали бриться, толпились у них за спиной. Всем хотелось обнять и сказать несколько ласковых слов своему классному руководителю.

Выслушав напутственные слова Александры Ивановны, Лёнька не представлял себе, что это такое, новая жизнь, про которую только что она говорила. Что на самом деле, для каждого из них означает этот последний звонок?

Да, он завершил школьную, беззаботную жизнь. С этим Лёнька согласен. Да, он открывает дорогу в новую, с необъятными просторами возможностей и достижений жизнь. Да, в это жизни они должны добиваться всего сами, на основании знаний, полученных в школе. Но как этого добиваться и как эти просторы будут открываться, Лёнька даже не представлял себе. Да Александра Ивановна об этом и не говорила. Она их только напутствовала.

Но её слова дошли до Лёньки в одном, что он взрослый человек и за него, и вместо него никто ничего не сделает и на хлеб масло само не намажется, да и хлеб сам не появится.

Подойти к Александре Ивановне Лёньке так и не удалось, так же, как и сказать несколько слов благодарности, за те мучения и переживания, которые ей пришлось перенести с ним, заставив учиться.

После минутной слабости Александра Ивановна взяла себя в руки и, обняв девчонок за плечи, скомандовала негромким голосом, который, как всегда, даже через гам, стал слышен всем:

– Так, ребятки! Пошли во двор. Там и сфотографируемся на память, – увидев, как Аверин направляет на неё фотоаппарат.

Ребята высыпали во двор с криками и смехом. Девчонки не отпускали от себя Александру Ивановну, и она постоянно находилась в их окружении, отвечая на многочисленные вопросы и шутки. Чтобы прекратить эту сутолоку, Аверин скомандовал:

– Хватит лобызаться! Давайте хоть фото сделаем! – его командный голос тут же услышали и ребята выстроились в полукруг.

Отец Аверы служил офицером в одном из военных гарнизонов, окружающих город. Наверное, этот красивый, статный блондин с голубыми глазами и аккуратной прической впитал от него чувство команды, поэтому, иногда в классе его решение являлось для всех обязательным.

Александра Ивановна тут же поддержала Аверина:

– Ребята! Вы что так раскричались? Все слушаем фотографа и становимся в полукруг.

Её приказы всегда безоговорочно выполнялись, поэтому, прекратив суету, парни и девчонки выстроились полукругом.

Авера, посмотрев в объектив фотоаппарата, скомандовал:

– Поплотнее, поплотнее встали, а то не все помещаются в кадре, – и начал показывать рукой, как лучше встать.

Девчонки, как всегда, нарядные, стараясь не помять свои платья, поплотнее прижались к Александре Ивановне, а парни, встали за ними плотной стеной.

Лёнька с Черпаком встали рядом. Черпак был выше Лёньки на полголовы, поэтому позволил ему встать перед собой.

Авера прицелившись, сделал первый снимок, а Черпак в это время поставил Галке рожки. Его веселая и неунывающая физиономия от такой шутки расплылась в улыбке. Все знали, что Черпак всегда готов на любую шутку.

Но Авера, увидев такую пакость, тут же отреагировал:

– Черпак! Ты чего Галке рожки строишь? Это ведь на память! Убери руки!

Галка обернулась и незлобно шлепнула Черпака по рукам:

– Саша! Ты что вообще, что ли?

– Извини, Галь, – со смехом ответил Черпак, но хитрая улыбка так и не сходила с его лица.

Авера вновь прицелился и сделал ещё один снимок.

Потом ом поманил пальцем Бугрова:

– Витя! Возьми фотик. Я тоже хочу быть со всеми.

Бугров вышел из полукруга и принял из рук Аверы фотоаппарат.

– На эту кнопочку нажимай, – показав на какую именно кнопку нажимать, Авера быстро встал в освободившееся место в полукруге.

Бугор нажал на кнопку затвора фотоаппарата и вопросительно посмотрел на Аверу:

– Чё дальше то делать?

Выбежав из полкруга и, забрав фотоаппарат из рук Бугра, Авера задорно предложил:

– Кто хочет остаться юным на всю жизнь?

– Мы! – тут же послышалось многоголосие девчонок.

И они принялись фотографироваться, то вместе с Александрой Ивановной, то группкам, пока пленка в фотоаппарате Аверы не закончилась.

Пришло время расходиться. Крики и возбужденность ребят поутихли. Наверное, всем стало понятно, что беззаботное время безвозвратно уходит, а впереди очень много важных дел. Впереди экзамены!

Неожиданно, Черпак подошёл к Лёньке:

– Слышь, Макар, сегодня у нас будет последняя тренировка перед экзаменами. Ты пойдёшь на неё?

Лёнька повернулся к Черпаку и уверенно ответил:

– Конечно, пойду.

– Но, там же спарринги будут. Помнишь, что Митя обещал? – не отставал от Лёньки Черпак.

Конечно, он помнил обещание тренера, что на последней тренировке у них будут спарринги.

– Будешь участвовать? – продолжил Черпак, ехидно заглядывая Лёньке в глаза.

Лёнька знал такой его взгляд. Частенько он ничего хорошего не предвещал. Но, чтобы развеять сомнения Черпака, уверенно ответил:

– А чего бы и не поучаствовать? Конечно, буду!

– А со мной будешь? – не отставал Черпак.

– Если Митя скажет, то буду, – Лёньке очень не хотелось, чтобы Черпак заподозрил его в трусости.

Ведь Черпак чемпион области по юношам в своей весовой категории, хотя и Лёнька тоже был чемпионом и по городу, и по области, только в меньшей весовой категории.

Черпак выше Лёньки на полголовы, да и руки у него длиннее. Это всегда давало ему преимущество перед соперником. Черпак трудный противник, но Лёнька нашёл ключик к его тактике боя и Черпака он не опасался.

– Скажет, скажет, – оскалился Черпак. – Готовься, – и вразвалочку отошёл к группе девчонок.

Лёнька же, выбрав момент, когда около Александры Ивановны никого не было, подошёл к ней.

Увидев его рядом, она, как всегда, доброжелательно улыбнулась и переворошила короткие волосы его прически:

– Вот так то, Лёня. Не буду я тебя больше гонять на уроки и родителям о твоих отметках не буду звонить. Нет, конечно, родителям звонить буду, – поправилась она. – Мне же будет интересно узнать, где ты находишься и как твои дела. Не передумал поступать в мореходку? – она пытливо посмотрела на Лёньку.

– Нет, – он отрицательно покачал головой. – В Ленинград поеду.

– Ну, смотри. Твоя жизнь – теперь ты её хозяин. Так что распоряжайся ей сам, как тебе захочется. А если чувствуешь свои силы и уверен в своих поступках и делах, то делай всё, как считаешь нужным. Только далеко отсюда-то Ленинград, – вздохнула она. – Вон, все наши ребята в основном в Благовещенск или Хабаровск едут. А Костя даже во Владивосток нацелился. Может быть, и ты во Владивосток поедешь? Там же тоже есть мореходка?

– Нет, я решил в Ленинград. Там мой дед учился. И я туда хочу.

– Ну, что ж, – пожала она плечами. – Если решил, то я тебе желаю только успехов. Но, не забывай нас. Заходи. Я всегда буду рада тебя видеть.

– Хорошо, Александра Ивановна, обязательно дам Вам знать о своих делах, а на каникулах уж точно зайду, – тут Лёнька спохватился. – Если, конечно, поступлю.

Александра Ивановна рассмеялась:

– Ты не меняешься. Такой же упрямый и самоуверенный, – она обняла Лёньку за плечи и ещё раз потрепала по голове. – Поступишь, поступишь, не переживай. С твоими знаниями и желанием – обязательно поступишь, – и, вздохнув, добавила: – Иди, иди к ребятам. Поговори с ними. А то потом будет не до этого.

В благодарность за её слова Лёнька пожал ей руки и отошёл к ребятам.

Черпак громче всех рассказывал о своих планах:

– Сдадим экзамены, и я сразу поеду в Благ, к тётке. Там и буду готовиться в мед.

– Ты сначала биологию выучи, – перебила его со смехом Галка, – а то уже размечтался – в мед. Да кому ты там нужен? Там знаешь, какой конкурс?

– Да знаю я всё, – не сдавался Черпак. – Там парней мало, одни девчонки. Парням льгота из-за этого, – и хитро улыбнулся. – Неофициально, конечно.

Ребята дружно рассмеялись над мечтами Черпака.

Конечно, каждый мечтал о своём и хотел, чтобы его мечта обязательно исполнилась.

Галка решила ехать в Харьков в какой-то химический институт. Обе Ольги – в Хабаровск, в физкультурный. Они на первенстве России выступали по гандболу и оказались в призовой тройке, поэтому хотели посвятить себя спорту.

Филька, как всегда, молчал, но все знали, что он хочет поступать на юридический.

Костя – в политехнический, на горный факультет.

Адам с Бугром в военное училище в Благе.

Каждый старался поделиться своими мечтами, поэтому в кругу компании стоял гвалт и, иной раз, было трудно разобрать, кто и что говорит.

Лёнька не стал встревать в общий разговор, а послушав одноклассников, подошёл к Черпаку.

– Ну, что? До вечера? – он хлопнул Черпака по плечу. – Там и встретимся. Я сам попрошу Митю поставить нас в пару.

Черпак, не ожидавший такой реакции на предложение о спарринге, прервал шуточный разговор с девчонками и заверил Лёньку:

– Конечно, Макар. Бывай здоров! Только ты хорошенько подготовься, – и рассмеялся Лёньке в лицо.

– Не переживай, подготовлюсь, – также задорно ответил тот и, подняв руку, попрощался со всеми. – Пока, ребята!

В ответ, кое-кто и ответил на его прощание, но, в основном, все занимались только собой и своими переживаниями. Так что, отряд не заметил потери бойца.

И Лёнька пошёл домой.

Войдя в дом, он сразу увидел маму, вышедшую ему навстречу. Мама подошла к сыну, ласково посмотрела на него и погладила по голове.

– Да, сынок, вот и школа закончилась. Надо сдавать экзамены. Ты готов к этому?

– Конечно готов, мам, – бодро ответил Лёнька и, отстранившись, прошёл к себе в комнату.

На пороге комнаты он оглянулся и ответил на её немой вопрос:

– Ко всему, что будет впереди, надо готовиться. Ну а сегодня я пока не буду готовиться. Тренировка у нас, – поспешил он ответить на вопрос, появившийся в глазах у мамы. – Пойду на тренировку схожу. Спарринги сегодня, – уже добавил он бодро, – расслабляться нельзя! Надо всегда быть в форме.

Но мама, как будто не расслышав его слов, спросила:

– Как последний звонок прошёл?

– Нормально прошёл. Александра Ивановна нас напутствовала.

– Да ты что? – удивилась мама. – А ты хоть поблагодарил её, за то, что она для тебя сделала? – принялась расспрашивать мама.

Зная, что эти вопросы могут продлиться до бесконечности, Лёнька прервал её:

– Ну, мам. Мне с Тайгой погулять надо, да к тренировке готовиться…

– Ну ладно, хорошо, хорошо. Давай, готовься, – и ушла на кухню.

Она сегодня решила сделать торжественный ужин по поводу последнего звонка старшего сына.

Лёнька зашёл к себе в комнату и, переодевшись вышел во двор. Там в вольере крутилась Тайга, его восточно-европейская овчарка. Она понимала, что сейчас с ней пойдут гулять и нервно поскуливала.

Лёнька прицепил короткий поводок к ошейнику, и они вместе выбежали со двора.

Тайга засиделась в вольере. Ей требовалось разрядиться, поэтому она сразу набрала темп, и они быстро побежали по пустым улицам через овраг, железную дорогу в сторону городского парка.

Поиграв с Тайгой на аллеях парка, Лёнька вернулся домой.

Мама уже приготовила всё к ужину и, увидев сына, крикнула:

– Тайге еду забери!

Лёнька зашёл на кухню и, взяв котелок с собачьей едой, прошёл в вольер.

Там собака радостно встретила его, как будто сто лет не видела, пытаясь положить лапы на грудь хозяина.

Лёнька чуть не расплескал кастрюлю с едой и, чтобы уменьшить радость собаки, которую она проявила при виде еды, скомандовал:

– Сидеть!

Тайга моментально выполнила команду и уселась в углу вольера, нервно виляя хвостом.

Наполнив её миску, Лёнька вновь скомандовал:

– Кушать!

Собака, а кто бы сомневался, тут же выполнила долгожданную команду и жадно начала поглощать содержимое миски.

Посмотрев, как она ест, Лёнька закрыл вольер и, войдя в дом, прошёл к папе в комнату. Там стоял радиоприемник, на котором были короткие, длинные и ультракороткие волны.

Сев возле него, он нашёл на одной из коротких волн свою любимую станцию и найдя концерт, посвящённый последнему звонку, приготовился слушать его.

Одной из песен прозвучала песня о школьных годах. Лёнька знал эту песню. Она ему нравилась из-за понятных ему слов и мелодичности. Иногда он напевал её сам себе, особо не вникая в смысл слов. Но тут как-то каждое слово песни проникли в его сознание:

 
Школьные годы чудесные,
С дружбою, с книгою, с песнею,
Как они быстро летят!
Их не воротишь назад.
Разве они пролетят без следа?
Нет, не забудет никто никогда
Школьные годы.
 

От этих слов как-то стало грустно на душе. И в самом деле: а что же ждёт его впереди? Неизведанность будущего как-то пугала и, вместе с тем манила к себе, но, отбросив минутную грусть, Лёнька посмотрел на часы.

До начала тренировки оставалось совсем немного времени.

Быстро собрав спортивную сумку, он, уже выбегая из дома, крикнул маме:

– Мам! Я ушёл.

Что ответила мама, Лёнька уже не слышал, потому что нёсся на тренировки.

Тренировочный зал находился в здании техникума, который находился напротив школы.

Если быстро идти, то это расстояние Лёнька всегда преодолевал за десять – пятнадцать минут.

Вот и сейчас, он пришёл как раз вὸвремя. В раздевалке уже собрались все ребята и, весело переговариваясь между собой, переодевались.

Черпак полностью готовый к тренировке, с забинтованными руками сразу накинулся на Лёньку:

– Ну что, Макар, давай попросим Митю, чтобы он нас вдвоём поставил в спарринг.

– Давай. Я что? Против, что ли? Я тебе сам об этом говорил, – посмотрел Лёнька на возбуждённого Черпака.

Наверное, Лёнькин взгляд чем-то не понравился Черпаку, и он отвел глаза:

– Тогда давай, переодевайся и пошли к Мите, – добавил он миролюбиво.

Лёнька быстро переоделся, забинтовал руки эластичными бинтами, и они вышли в небольшой зал, половину которого занимал ринг.

В дальнем углу зала находилась небольшая комнатка, в которой тренер устроил склад для перчаток и различного инвентаря. В ней уместился даже столик, на котором он всегда делал какие-то записи в толстые журналы.

Подойдя к комнатке, Лёнька заглянул в неё.

Митя, как всегда, что-то сосредоточенно записывал в очередной журнал и, увидев Лёньку с Черпаком, приветливо улыбнулся:

– А, ребятки! Рад вас видеть. Что, распрощались со школой? Как настроение? – как всегда на ребят посыпался град вопросов, но которые, порой, они затруднялись ответить. – Чего это вы такие довольные? Или чего надо?

Ухватившись за последний вопрос, Лёнька без предисловий начал:

– Дмитрий Иванович, мы бы с Сашей хотели сегодня в одной паре на спарринге работать.

– Как в одной? – Митя удивлено поднял глаза. – У вас же разные категории.

Предвидев такой вопрос, Лёнька тут же выдал заготовленный ответ:

– Да они только на соревнованиях разные. А разница в весе у нас Сашкой всего-то около двух килограмм.

– Да, да, – тут же подтвердил Черпак. – Мы же недавно взвешивались.

Хоть Черпак и выступал в более тяжелой весовой категории, но Лёнька не боялся предстоящего спарринга с ним, хотя и знал, что его ждёт серьёзное лупцевание, а не отработка приёмов, как на обычных тренировках.

Предстоящего спарринга Лёнька не боялся. Им даже овладел какой-то азарт, желание испытать свои силы с более сильным соперником.

Тренер с интересом посмотрел на честные физиономии своих подопечных.

– Ну, что ж, если это обоюдное согласие, то я не против, – дал он разрешение. – Давайте, разминайтесь и готовьтесь. Будете следующими за мухачами.

Получив согласие тренера, Лёнька посмотрел на Черпака, по виду которого заметил, что тот доволен решением тренера. И ребята, хлопнув друг друга по ладоням, разошлись по разным углам зала для разминки.

Сначала вышли мухачи. Лёнька за ними не наблюдал. Он хотел сосредоточиться на предстоящем спарринге.

Мухачей было две пары. Митя им разрешил провести спарринги два раунда по две минуты. Те попрыгали по рингу, «помазали» друг друга перчатками и разошлись. Ничего интересного. Пацаны абсолютно не хотели лупцеваться на последней тренировке. Ведь впереди каникулы!

После мухачей настал и черёд Лёньки с Черпаком.

Черпак, как всегда, сразу же кинулся бой, нанося массу ударов. Большая часть их не достигала цели, так как Лёнька заранее подготовился к началу такого боя и уклонялся от них или принимал их на перчатки. Но два – три удара в голову всё-таки достигли цели. Уклониться от них не получилось.

Переждав первую атаку, Лёнька перестал обороняться и, перейдя в нападение, начал закруживать Черпака. Затем, выбрав момент, когда Черпак увлекся очередной серией ударов он, пригнувшись, переместил вес тела на правую ногу, провёл боковой удар в печень левой рукой, а затем, вынырнув из-под левой руки Черпака, врезал ему в челюсть справа. Черпак, не ожидая такого удара, осел на пол ринга.

Тренер, увидев осевшего на колени Черпака, сразу же прокричал:

– Всё! Хватит, хватит! Наигрались!

Но Черпак, несколько раз тряхнув головой, тут же поднялся с колен и, оттолкнувшись перчатками от пола, зло посмотрел на тренера и прохрипел:

– Нет, я всё равно буду продолжать. Я ещё не закончил.

Увидев готовность Черпака к бою, тренер, махнув рукой, отошёл в угол ринга. Но тут прозвучал гонг, обозначивший конец первого раунда.

Уже из угла ринга Митя ответил на просьбу Черпака:

– Ладно, отдыхайте, но сегодня у вас будет только два раунда. Третий проводить не будем, потому что это последняя тренировка, – и посмотрел на часы.

По поведению тренера изначально Лёнька понимал, что он сегодня куда-то торопится.

Отдохнув полминуты, сразу после гонга, Лёнька резко повернулся к центру ринга. Черпак вновь кинулся на него в атаку.

Чувствовалось, что он хочет отомстить Лёньке за пропущенный удар. И он этого добился.

На второй минуте Лёнька не заметил один из ударов, который пришёлся ему как раз в правую часть лица.

Пропустив этот удар, он почувствовал, что губа у него лопнула. Вытерев её перчаткой и, сжав поплотнее губы, чтобы кровь не капала на майку, он закончил бой.

После гонга довольный Черпак стукнул своими перчатками по Лёнькиным, со словами:

– Ну что, Макар? Получил?

Потрогав перчаткой разбитую губу, Лёнька хмыкнул:

– Ну и что? Зато ты как получил! На коленочках как ползалось то? Нормально я тебя подловил?!

– Да, – недовольно согласился Черпак. – Всё-таки я прозевал твой удар. Я знал, про этот твой прием, но как-то упустил его из внимания. Увлекся. Ну, ничего бывает, – уже пролезая сквозь канаты, закончил он. – Что ж, упустил, так упустил.

Лёнька остался доволен боем, поэтому они обнялись возле ринга и прошли в душевую.

Увидев разбитую губу сына, мама сразу же забеспокоилась:

– Ой, что это с тобой случилось? – и, осторожно потрогав губу, предложила: – Дай-ка я тебе её обработаю.

Лёньке стало неудобно от чрезмерной заботы мамы, поэтому он отмахнулся:

– Да что её обрабатывать? Я уже зализал языком её, и кровь уже не течёт.

Мама наклонилась к сыну и, подробнее рассмотрев губу, решила:

– Ну, как знаешь. Зря отказываешься, – и ушла в зал, где продолжила смотреть телевизор.

Вернувшись к себе в комнату, Лёнька в зеркале ещё раз осмотрел губу и подумал:

«Ну ладно, сойдет и так. Заживет, что в первый раз что ли?»

Но утром, как назло, губа не зажила, а как-то странно ныла. В ней даже отдавались удары пульса.

Видно, грязь от перчаток Черпака всё-таки попала в ранку. Ведь когда Черпак упал на ринг, то он оттолкнулся руками от пола и не обтёр перчатки.

Скорее всего, пол был грязный, хотя ребята постоянно делали в зале влажную уборку.

Губу стало раздувать и к обеду она вообще опухла.

Когда мама пришла на обед и, увидев Лёнькину распухшую губу, тут же решила:

– Всё! Хватит испытывать мои нервы! Срочно пошли в поликлинику!

Лёньке так не хотелось туда идти, но пришлось подчиниться.

Поликлиника находилась в двух кварталах от дома.

Мама сразу же провела Лёньку к хирургу. Очереди перед дверью кабинета не было.

Врач, пожилой, полный дядька, осмотрев губу, сразу же сказал маме:

– Пусть таблеточки попьёт. Сейчас я выпишу рецепт. Может быть, успокоится. Хотя вряд ли, – с сомнением пожал он плечами, но, отбросив секундные колебания, жёстко закончил, обратившись к маме: – Но завтра, с утра, пусть он обязательно ко мне придёт.

Врач выписал рецепт, мама зашла в аптеку, и они вместе вернулись домой.

Мама проследила, чтобы Лёнька выпил таблетки и вновь ушла на работу.

Лёнька покорно выпил несколько таблеток и завалился спать, подумав:

«Да пройдет всё это. Ерунда».

Но к вечеру губа ещё больше раздулась. Мама очень переживала, особенно когда она увидела, что опухоль почти закрыла глаз.

На следующий день мама вновь повела Лёньку к хирургу.

Хирург посетовал:

– Да, грязь, всё-таки, попала вовнутрь. Что же ты сразу не обработал ранку? Придётся тебе, мой дорогой, в больничку пойти. Там тебе вскроют этот твой нарыв, выпустят гной и поставят турунду. Полежишь там денька три, а потом ко мне будешь ходить на перевязку.

Мама тут же удивленно воскликнула:

– Какая больница? У него ведь экзамены с первого числа начинаются.

Но хирург её успокоил:

– Да Вы особо не переживайте. Это займет два – три дня и всё пройдет. Главное, чтобы опухоль спала, а там и на экзамены он сможет ходить. Хотя повязку надо будет носить не меньше недели, – он дружески похлопал Лёньку по плечу. – Так что мы с тобой, Лёня, не прощаемся.

Но мама не унималась:

– Но у него же первого июня первый экзамен. Ему надо готовиться.

Но хирург спокойно и вкрадчиво продолжил:

– Успеете, успеете вы подготовиться. Сейчас самое главное, чтобы на глаз ничего не перешло.

А губа и на самом деле уже раздулась так, что и щека на ощупь стала твердой и глаз почти ничего не видел. В одном месте она даже покраснела.

Вернувшись домой, мама позвонила папиному шоферу и попросила его отвезти их в больничку.

Шофер быстро приехал и, увидев Лёнькину перекошенную физиономию, невесело усмехнулся:

– Ну, и угораздило же тебя, Лёнька… – но быстро доставил его с мамой больницу.

Очереди в приёмном покое не было, Лёньку приняли, осмотрели, оформили документы и за ним пришла медсестра, чтобы отвести в палату.

Мама, увидев, что сын собрался уходить с медсестрой, обняла его и прижала к себе. Лёнька видел, что мама сильно переживает из-за случившегося.

Обнимая Лёньку, она громким шепотом попросила его:

– Веди себя здесь нормально. Никуда не убегай. Врача слушайся, выполняй все его предписания.

От таких нежностей Лёньке стало неудобно перед молоденькой медсестрой, которая стояла рядом, поэтому он только грубовато бубнил в ответ:

– Да, что ты, мам! Да, не беспокойся ты, мам. Всё будет хорошо, мам. Я всё буду делать так, как скажут врачи.

Но от его слов, мама ещё больше расстроилась и даже из её глаз потекли слёзы.

Увидев такую печальную картину, шофер взял маму под руку и повёл к выходу из приёмного покоя. А она всё оглядывалась на сына и, чуть ли не рыдала.