Текст книги "Резюме по факсу"

«Ночной взрыв унёс жизнь мудрого педагога, память о котором навсегда останется в сердцах тех, кто с ним работал…»

От строчек у меня зарябило в глазах, я чуть не свалился со стула.

– Так кто вы теперь, Лев Митрофаныч? Или… как вас там?

– Узнаешь со временем, не гони телегу, – уклончиво ответил бывший тренер. – Главное сейчас, чтобы ты понял и осознал… судьбоносность случившегося. И проникся, так сказать. Возврата к прошлому нет, мосты сожжены. Всё, аллес!

Впервые за последние дни я увидел своего тренера как бы со стороны. Его уверенности, взвешенности суждений позавидовал бы самый маститый из адвокатов. Его непоколебимость обезоруживала, путала карты…

– А чьи же это кости… покоятся на Иркутском кладбище, – заинтересовался я.

– Твоего бывшего тренера, Паскаря, тебе не ясно?

Глава 5

Проследовав за ним на тесную кухню хрущёвских времён, я увидел треногу с подзорной трубой. Паскарь прильнул глазом к окуляру.

– Они, разумеется, профессионалы, шторки задёрнули, – подкручивая объектив, меняя угол наклона, пробормотал он. – Но и я не так прост, каким кажусь на первый взгляд, знаю, куда смотреть. Вот, полюбуйся, как тебе это?

Я осторожно взглянул в оптический прибор и увидел… собственную спальню, где неделю назад мы с Алинкой занимались любовью.

В кресле, на моей мятой рубашке кто-то сидел. Я видел лишь его руку с наколкой между большим и указательным пальцами в виде розы ветров… Мне всё стало ясно. Та самая рука, которая прожгла мне сигаретой ухо. У меня в квартире – засада. Меня поджидали.

– Убедился? – не без злорадства спросил Паскарь. – В том, что я на твоей стороне! Заруби себе это на носу. Они у тебя в квартире наверняка всё вверх дном переворачивают, роют носом землю, чтобы побыстрее на твой след выйти. Ты же цел и невредим, да ещё и огрызаешься!

– Спасибо, мистер Икс, – картинно поклонившись своему «спасителю», я зааплодировал, а потом резанул ребром ладони себе по горлу. – Только вас об этом никто не просил.

– И если в данной ситуации, – пропустив мою последнюю фразу мимо ушей, продолжал, как ни в чём не бывало, бывший тренер, – им попадётся твоя… деваха, то не знаю…

– Что? – встрепенулся я. – Что они с ней сделают?

– Будто ты не догадываешься! – усмехнулся Паскарь так, словно я не знал строение автомата Калашникова. – Приложат все усилия, чтобы выпытать места твоего вероятного пребывания! А уж развязывать языки они умеют, в этом ты убедился на собственном опыте.

Я представил, как братки Хана пытают Алинку, и мне сделалось не по себе.

– Но, думаю, к ним в руки она не попадёт, – начал размышлять вслух Паскарь, направляясь в комнату. – Я тебе уже неоднократно повторял, она сейчас занята другим делом.

– Ах, ты, сволочь, – я кинулся на своего бывшего тренера с кулаками. – Ты опять за своё!

Паскарь легко перехватил мою руку, заломил её за спину и подтолкнул меня в направлении небольшого, видавшего виды диванчика. Я плюхнулся в мягкую подушку.

– До чего же ты упёртый, Фёдор!

Я кое-как уселся на диване.

– А как это вы не боитесь маячить своим легендарным лицом здесь, в городе, где работали столько лет? – спросил я, чтобы сменить тему разговора. – Неужели не боитесь наткнуться на того, кто читал этот некролог, и в состоянии узнать вас.

– Представь себе, не боюсь! В городе я всего шестой день. До этого лет двенадцать здесь не был. Кроме твоей больницы нигде не светился, так что уверен в своей безопасности. К тому же у меня грим, маски на все случаи жизни. Тебе я показал своё истинное лицо лишь для того, чтобы облегчить контакт. Могу продемонстрировать свои возможности, если хочешь.

– Не надо, верю, – замахал я руками, словно испугавшись увидеть его в гриме. – Если я правильно понял, эту квартиру вы сняли, а настоящее жильё находится где-то очень далеко, в другом городе?

– Ты правильно понял, но теперь нам надо подумать о тебе. Твои контакты, внешний вид, траектория передвижения по городу. Всё должно стать в принципе иным, понимаешь? – Тут он категорично поднял руку, видя, что я готов задать кучу вопросов. – Прими это как аксиому, без доказательств, так сказать. Это в интересах нашего общего дела. Мы несколько форсируем события, это сложно переварить сразу, но ты способный малый, должен быстро адаптироваться.

– Вот, значит, как это называется… Адаптироваться… Ну-ну.

Он неожиданно выхватил из кармана пистолет и нацелил мне в лоб.

– Надеюсь, ты понимаешь, что деваху свою… её, кажется, Алиной кличут, – ты должен выбросить из башки раз и навсегда.

– Во-первых, она не деваха, – с трудом преодолевая страх от смотрящего мне в лоб дула, выдал я. – И забывать её я не собираюсь.

– Ну-ну, – усмехнулся он, пряча пистолет, дескать, хорохорься, если тебе нравится, рогоносец хренов. – Это, конечно, здорово замедлит процесс адаптации, а обратного пути всё равно нет. Сейчас важно, чтобы ты не искал с ней встречи ни под каким предлогом.

– Но мы собирались в Болгарию! – опять вспылил я на грани отчаяния. – До тех пор, пока у меня не украли машину, бумажник и мобильник… А теперь выясняется, что и в квартиру свою я не могу попасть.

Он с минуту смотрел мне в глаза, которые я всячески пытался отвести, потом отошёл к окну, кашлянул в кулак и начал неторопливо и назидательно, как учитель в школе при объяснении нового сложного материала:

– Болгария, машина, квартира… Из всего, по поводу чего ты так слёзно сокрушаешься, только деньги заслуживают того, чтобы по ним скорбить. Тем более, какая-то жалкая пара тысяч евро, что была у тебя на карте! Тьфу, говорить противно…

– Вы и об этом знаете?

– Если есть деньги, то машина, квартира, дача – всё это без проблем, не говоря уж про баб. На любой вкус и скильки хошь, как гутарят на мове… Да, да, мне и в Киеве пришлось побывать, и в Лос-Анжелесе. Весь земной шар объездил, пока ты тут животы потрошил. – Он вдруг развернулся вокруг своей оси подобно балерине, исполняющей фуэте, потом демонстративно развёл руками. – Ну, разумеется, сгорая сам, служу другим, или как там у вас? Массовое зомбирование населения, тотальное закабаление мозгов! Ты ещё молод и не понимаешь, что любая собственность, зарегистрированная на твоё имя, делает тебя уязвимым. Начиная с сотового телефона и заканчивая местом на кладбище.

– Медицина здесь бессильна, – констатировал я, но Паскарь меня не слышал. Он продолжал, словно оратор на трибуне:

– Впрочем, есть одна условность, заслуживающая внимания и позволяющая сохранить ту степень свободы, которой достойна настоящая личность: Интернет называется. А имя, фамилия, телефон, марка и госномер машины, ИНН, адрес – всё это координаты, по которым тебя легко найти в случае чего… Вот куда сейчас тебе деться, малыш? Тебя обложили, как медведя в берлоге, ты скован по рукам и ногам.

– У Вас, я так понял, ничего этого нет?

– Нет, представь себе. Только деньги! Всё остальное арендуется, снимается, покупается.

– Как же вы летаете на самолёте?

– У меня несколько подлинных, подчёркиваю, паспортов с моей фотографией… Точнее, с тем лицом, с которым я буду садиться в самолёт. Хочешь, тебе сделаю: физия будет твоей, а звать будут Альфред Нобель.

Бывший тренер расхохотался так, что мне захотелось схватить кухонный табурет и разломать о его супергениальную голову. Непостижимо, с какой лёгкостью он находил ответы на серьёзные, я бы сказал, философские, вопросы. Видимо, размышлял над ними не день, не два.

– Думаю, отступлений достаточно? – смех прервался так же внезапно, как прерывается жизнь, если человеку отрубают голову. – Ты, вероятно, голоден. Я схожу, что-нибудь раздобуду, мы отпразднуем начало твоей новой жизни… и нашей совместной деятельности. А ты пока понаблюдай за своей квартирой, понаблюдай… Может, чего интересное почерпнёшь и поумнеешь заодно. Эту хату не покидать ни под каким предлогом, дождаться меня любой ценой… Впрочем, думаю, ты не круглый идиот. Кстати, можешь позвонить к себе в ординаторскую и справиться, что там происходит. Не бойся, этот телефон надёжный.

С этими словами он протянул мне трубку сотового. Я какое-то время размышлял: брать или не брать, но в конце концов любопытство пересилило. Трубку на том конце долго не снимали, я уже собрался отключаться, как вдруг услышал:

– Да, ординаторская хирургии…

Голос заведующего, Олега Анатольевича Яркова, я узнал с трудом.

– Это Чеклецов, – сообщил я бодрым голосом, – вы там меня ещё не потеряли? А то я ушёл, не оставив никаких координат.

Возникла неприятная пауза, во время которой я не слышал ни звука. Видимо, заведующий прикрыл трубку ладонью. По спине пробежался холодок, лишь расслабленный вид Паскаря убедил меня, что бояться абсолютно нечего.

– Почему ты покинул палату? Срочно возвращайся! Саныч, тут такое, – начал полушёпотом Ярков. – Думаю, тебе не след…

Внезапно в трубке раздался шум, удары и «знакомый» мне голос осчастливил:

– Ты где, кадило? Найдём и на ремни порежем, – зашипел он. Я даже представил, как дёргается щека у Хана, когда он это произносит. – Лично займусь тобой, так и знай! За Роху ответишь передо мной, за Гамбита – перед братаном его. Жить тебе осталось – до ближайшего туалета. Не скучай!

Связь мгновенно прервалась. Я передал трубку зевавшему на банкетке Паскарю. После разговора с Ханом меня начал колотить озноб.

– Ну что, убедился? Нужны ещё какие-нибудь разъяснения?

– Нужны, – категорично заявил я, остановив бывшего тренера в самых дверях. – Кто на самом деле пырнул Гамбита ножом в живот?

– Вопрос, конечно, интересный, – он замешкался у дверей, повернувшись ко мне спиной. – Я подумаю на досуге. Обещаю.

– Не на досуге, а сейчас бы желательно, – строго напомнил я, тотчас осёкся и пожалел о своей строгости.

Меня кольнуло странное предчувствие: словно я длинным багром залез в медвежью берлогу зимой и наткнулся на что-то мягкое. Вот, сейчас Потапыч проснётся, выскочит наружу и популярно разжуёт мне, тупому от рождения лесорубу, некоторые спорные моменты теоремы Ферма. Объяснение не заставило себя долго ждать:

– Да неужели?! – обернулся он ко мне, и я всхрапнул от неожиданности. На меня смотрел совершенно другой человек. Другие глаза, другие черты, овал лица. Было в облике что-то зловещее, почерпнутое из фильмов ужасов. Я поёжился, поскольку не заметил, когда он успел нацепить свою латексную маску. Задавать вопросы мне тотчас расхотелось.

Едва за ним закрылась дверь, и ключ дважды повернулся в замке, внутренний голос отчётливо произнёс: «Тикай отсюда, Фёдор! Добром это не кончится!»

* * *

Пару раз взглянув в окуляр подзорной трубы, я не увидел руки с татуировкой, но по малейшим деталям чувствовалось, что в квартире меня ждали. Я уселся за кухонный стол и обхватил голову руками.

Итак, западня… выходов не видно. Попал я в неё из-за одного человека, сволочи, проще говоря. Умело расставив силки, он заполучил меня с потрохами, и сейчас преследует какие-то свои цели, мне неведомые. В этих целях манипулирует мной, как марионеткой. Предлагает безопасность, а что взамен – не говорит, постоянно акцентируя внимание на том, что для меня начинается новый этап в жизни.

Эти его разглагольствования относительно всего земного – бред сивой кобылы, голубая мечта мизантропа. Да по нему психушка плачет!!!

Может, кому-то это по душе, но только не мне. И пока он полностью меня не опутал своими ремнями, не пристегнул к себе окончательно, я должен бежать… Но как и куда?

Я вышел на балкон. Безусловно, рисковал: меня могли заметить братки, засевшие в моей квартире. Пригибаясь, поискал какой-нибудь инструмент, но всё тщетно. Уже собрался вернуться в комнату, когда увидел Алинку. Ни о чём не подозревая, она брела, раскачивая сумочкой, по тротуару, направляясь туда, где засели братки. Вот она поравнялась с подъездом, вот повернула…

Мобильника у меня не было. Как её остановить?

Я не нашёл ничего другого, как крикнуть:

– Алин, не ходи туда!

Она обернулась, увидела меня, свесившегося с балкона, и приложила ладонь к губам. Я отчаянно махал руками, показывая ей, что надо срочно сматываться, пока её не обнаружили.

– Федь, ты что там делаешь? – её звонкий голосок был слышен, по-моему, в соседних домах. – Как ты там оказался? Ну, даёшь!

Наконец моя усиленная жестикуляция возымела своё действие: она кинулась обегать дом, в котором Паскарь снимал жильё. А я бросил мимолётный взгляд на окна своей квартиры и похолодел от ужаса: шторки были раздвинуты, на меня глядел браток и что-то говорил по сотовому.

Вскоре на лестнице застучали каблучки, в дверь позвонили, потом ещё и ещё раз. Я подошёл к двери и посмотрел в замочную скважину, благо глазока Паскарь врезать не догадался. Увидев её джинсы, выдал скороговоркой:

– Алина, быстро уходи, прячься где-нибудь. Если тебя схватят, я не прощу себе. Нас заметили, засекли!

– Да что стряслось, в конце концов? – звонко раздалось из-за дверей.

– Исчезни, я приказываю! Прошу, умоляю!!!

Она ничего не успела ответить. Внизу загрохотали шаги, Алинка пронзительно завизжала. Через мгновение сокрушительный удар вышиб дверь, и всё было закончено.

Нас посадили в два джипа: её – в первый, меня – во второй, и повезли на аудиенцию к Ригелю. Мы и двух слов друг другу не успели сказать.

Как и вчера, братки сели по бокам, пристегнув меня наручниками.

– Сейчас ты, кадило, так просто не отделаешься. За Роху ответишь по полной, – свистел одышкой браток справа. – Это мой кореш, в натуре, был. Говори спасибо Ригелю, а то я тебя бы сейчас порешил.

– Усохни, Ваниль, – укоротил его сидящий слева, кашлянув в кулак. Рукав его при этом задрался и я увидел татуировку, ту самую. – Роха тоже побазарить любил, вот и поплатился. И ты схлопочешь по тому же месту!

– Не, ты в натуре считаешь, что… Ума не приложу, как такой жупел умудрился Рохе козвонки сломать! – не унимался «Ваниль». – Сунь ему в дыхальник, он и скокарится. Нет, тут чтой-то нечисто.

На этот раз глаза мне никто не завязывал, отчего всю дорогу я зафиксировал в памяти: фешенебельный посёлок около Яйвы, что недалеко от Березников. Когда джипы въехали за забор охраняемой территории, я смог рассмотреть во всей красе коттедж.

Аккуратно подстриженный газон, резная беседка с медвежатами, мраморное крыльцо, витражи. Яркая зелень сквозь застеклённую лоджию, – от всего веяло роскошью.

«Бог мой, куда тебя привезли, Саныч! – сказал я себе. – Уж не на дачу ли к губернатору?!» Однако напрасно я лелеял надежду, что меня пустят внутрь: как настоящего пленника, меня быстро провели к гаражу, который к тому времени «любезно» распахнул свои ворота. Я несколько раз оглянулся, но напрасно: джипы стояли так, что тот, в котором привезли Алину, мне не был виден.

На этот раз запирать гараж не стали, просто братки пристегнули меня к металлическому крюку, торчавшему из стены (уж не для этих ли целей вбитого!) и отошли на несколько минут. Насколько я понял из разговоров, все ждали приезда Ригеля с Ханом.

Наконец раздался звук подъезжающей иномарки, и прямо к гаражу вырулил серребристый «лексус». Из него вышли уже знакомый мне Хан с невысоким квадратным очкариком и направились в мою сторону. Подойдя, очкарик взглянул на меня глубоко посаженными глазами, усмехнулся:

– Вы хотите сказать, – он огляделся кругом, прыснул со смеху, потом присел на корточки, – что эта жимолость зарезала моего брата? Ханум, я правильно понял?

– Не только твоего брата, Рига, – скривился Хан, глядя мне в глаза. – Но и нашему Рохе эта, как ты выражаешься, жимолость, сломала шейные позвонки.

Очкарик подошёл ко мне близко, спросил:

– Ты действительно такой крутой, что можешь браткам ломать позвонки? Вот этому сломаешь? – с этими словами очкарик указал на того, кто возмущался в джипе. – Э, Ваниль, кажется, подь сюды!

– Я никого не убивал, – вложив в голос всю твёрдость, на которую был способен, сказал я. – И этому, конечно же, не смогу сломать при всём желании. Я врач, а не убийца! Тут произошла какая-то ошибка!

– Тогда скажи, как ты избавился от Рохи? – спросил Хан.

Я набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы сказать, что мне помогли, но в этот момент у Ригеля в кармане запищал мобильник. Он отошёл в сторону и начал что-то бормотать в трубку. Все, как по команде, прекратили допрос, словно Ригель здесь был зрителем, ради которого разыгрывалось представление.

– Что?! – крикнул очкарик в трубку. – Ты мне угрожаешь, ля? Ты знаешь, кто я? Сколько? Минуту? Захребетник, чушок-говнюшок, ля! Пошёл ты знаешь куда! Забудь мой номер, чмо! Если ещё раз позвонишь…

В этот момент собеседник, видимо, отключился, так как Ригель зло плюнул и засунул трубку в карман.

– Ты прикинь, ля, – вернувшись к гаражу, он развёл руками: – какой-то пыж мне будет указывать, чтобы я убирался из города, где замочили моего брата, нет, ты прикинь, Ханум! Иначе он меня пристрелит, как тебе, а? Дал минуту, заметь, чтобы я освободил эту жимолость, ля! – Очкарик ткнул в меня толстым пальцем. – Да у нас в Сибири за такие слова…

Было видно, что угроза анонима не прошла даром: Ригель явно занервничал, даже покраснел. Уперев руки в бока, он начал курсировать от одной стены гаража к другой. Хан тотчас достал свой мобильник и, набрав короткий номер, начал давать указания. Ему, как местному авторитету, было не по себе от того, что в его городе кто-то посмел угрожать Ригелю.

– Как он мог узнать мой номер, Ханум? – выдал наконец приезжий, взглянув на часы. – Ведь я в вашем городе всего сутки! Чёрт знает что!

– А что он ещё сказал? – прозвучало из-за стены. Я узнал голос брюнетки. – Только вспомни досконально, это важно.

– Говорит, какой-то лещ… – выглянув из гаража, уточнил Ригель. – Рыбёшка мелкая, сразу вид…

Договорить очкарику не дали: голова его как-то странно скривилась, потеряла свои формы, изо рта хлынула кровь, одна из линз в очках треснула. Он упал на колени, всхрапнул и ткнулся ничком в траву.

Брюнетка выскочила из-за гаража, напрыгнула на Хана, повалила его рядом с Ригелем, накрыв голову. Братки вытащили стволы, заняли круговую оборону, отовсюду послышался хриплый мат, сквозь который я всё же разобрал крик брюнетки:

– Это не лещ, идиоты, а Клещ. Быстро освобождайте этого сутягу, и его лярву заодно. Ну, чего стоишь, Ваниль! Твою мать!

– Не, я н-не п-понял, – заикаясь, браток подошёл ко мне. – Ты кто такой, чтобы из-за тебя мочили авторитетов? Кто стрелял, ля? Я спрашиваю, кто стрелял?

Внезапно зрачки его округлились, он резко выдохнул и присел. Не сразу я понял, что это брюнетка провела свой коронный удар по его почкам.

– Клещ стрелял, козлина! – прокричала она, оказавшись сзади него. – Говорю же, освобождать докторишку надо… Вместе с бабой, и чтоб видно было, что они на свободе. Иначе мало не покажется!

В этот момент в кармане мёртвого Ригеля «проснулся» мобильник. Все замерли, как парализованные, хоть картину пиши «Звонка не ждали». Первой сориентировалась брюнетка, кое-как вытащила трубку из тугих джинсов покойника, сделала всем знак замолчать:

– Да… да… всё поняли, освобождаем… Больше не надо жертв… Нет, не тронем, не лохи! Базара нет, – отключившись, она выбросила трубку за забор и громко выругалась: – Твою мать!

Когда из джипа кое-как вышла трясущаяся Алинка, на неё больно было смотреть: бледное лицо в тусклом свете вечернего неба свидетельствовало о приближающемся обмороке. Обняв за плечи, я повёл её прочь от этого особняка. Браток в воротах нам не препятствовал.

– Как? Как тебе это удалось, Федь? – недоумевала она. – Ведь нас не собирались отпускать! Я мысленно попрощалась со всеми родными, и вдруг… Такое. Кто убил этого очкарика? Пристрелил, как собаку?

– Если бы знать, Алинушка… Если бы знать.

Честно признаться, я покривил душой. Я догадывался, кто мог убить Ригеля. И кто мог носить жутковатое прозвище «Клещ»… От этой догадки меня немного познабливало, от неё веяло могильным холодом. Мне бы очень хотелось ошибиться, но что-то подсказывало, что так оно и есть.

Я всё ещё был в больничной пижаме и тапках. Разумеется, нас никто не вызвался подвезти, пришлось добираться самостоятельно, на автобусе. Алинка предложила остановиться и отдохнуть у неё, я согласился.

В её квартире мы оказались почти в полночь, вымотанные и голодные. Но, несмотря на голод, я первым делом прошёл к телевизору. На канале «Рифей ТВ» как раз начинался «Криминальный вестник». Диктор, симпатичный мужчина с бородкой и в очках, после нескольких статистических данных о состоянии преступности области, слегка замешкался и, сбиваясь, произнёс:

– И вот буквально минуту назад к нам поступило сообщение об очередном заказном убийстве в Крае, – тут он приложил ладонь к наушнику и начал не очень уверенно. – Убит известный в криминальных кругах… авторитет из Новосибирска… Григорий Игнатов… по кличке Ригель. Тело с простреленной головой обнаружено в лесопарковой зоне микрорайона «Заостровка»… Таким образом, второе по счёту заказное убийство за неделю… Что это: сведение старых счетов? Передел сфер влияния? Возможно, это как-то связано с изменениями в руководстве концерна «Минога»… Так или иначе, ведутся переговоры об эксклюзивном интервью главы Краевого УВД для нашей программы…