Текст книги "Боевое снабжение русской армии в мировую войну"

Между прочим, ген. – инспектор вызвал тогда недовольство главковерха своим докладом о предстоящем в июле уменьшении подачи пушечных патронов на фронт за израсходованием всех дистанционных трубок и о невозможности усиления в желанный срок производства ружей и гранат.

По этому поводу наштаверх ген. Янушкевич писал Поливанову: «В. князь С. М. обещал уменьшение на июль, так как израсходованы будто бы 22-сек. трубки. С. М. немного упрямо смотрит на усиление производства ружей и гранат. Верховный поручил просить вас взять это в свои руки и непременно приказать сделать (просьба не поможет). Раз задержка с дистанционными трубками – надо давать гранат: они будут срывать немецкие окопы…»

Письмо это характеризует отсутствие понимания не только сложных сторон производства предметов арт-снабжения, но и простой техники применения артиллерии (76-мм граната не может. заменить шрапнель для поражения живых целей, а для срытия окопов мало пригодна).

В мае 1915 г. было создано Особое совещание по обеспечению армии предметами боевого и материального снабжения. По положению совещание подчинялось непосредственно верховной власти и «никакое правительственное место или лицо не могло давать ему предписаний и требовать от него отчетов». Председателем совещания являлся военный министр, которому предоставлялись обширные права «разрешать производство заготовлений всеми способами и на всех признанных им соответствующими условиями без ограничения суммы».[20]20
  Мемуары Поливанова, стр. 161.


[Закрыть]

Членами «Особого совещания по обороне государства» являлись наиболее видные представители Государственного совета и Государственной думы (по 10 человек, во главе е их председателями), старшие представители всех ведомств и от всех общественных организаций (Центрального военно-промышленного комитета, Союза земств и городов, торговых и промышленных кругов) и, кроме того, особо приглашался целый ряд сведущих лиц, могущих быть полезными делу обороны страны.

При таком «блестящем» составе этого полномочного Совещания дело обеспечения армии боевыми припасами все же не только не двинулось тем темпом, на какой рассчитывалось при его образовании, а, напротив, во многих отношениях пошло хуже, чем если бы дело снабжения оставалось в руках самих довольствующих управлений.

Совещание было слишком многоголовым, чтобы быть рабочим и достаточно продуктивным: 50–60 человек, да еще такого разношерстного состава, каким было это Совещание.

В этом огромном составе все же было очень мало людей, действительно понимающих военную технику и причины неудовлетворительности снабжения нашей армии и могущих указать меры, необходимые для его усиления. Зато было много таких, которые видели в этом Совещании, главным образом, орудие политической борьбы и в соответствии с этим и вели линию своего поведения.

Среди персонального состава Совещания не замечалось людей, основательно знавших военную промышленность и понимавших возможность использования частной для военных целей, несмотря на то, что в Совещании заседали два «бывших» министра торговли и промышленности и иногда являлся и третий (Шаховской). И вообще надо признать, что мировая война «героев» не родила; в тылу она не выдвинула из среды участников всех совещаний и их многоголовых комиссий и подкомиссий ни одного действительно крупного государственного деятеля с глубоким пониманием истинного положения вещей и с недюжинным организаторским талантом. Все это были люди по преимуществу слова, кафедры и рисовки, привыкшие по каждому вопросу прежде всего «говорить» и говорить много, красиво, с «надрывом», причем каждый из них совершенно искренне считал, что если он «хорошо сказал» и произвел на слушателей ожидаемое «впечатление», то он свое дело сделал, – и глядел победителем. Каковы же будут дальнейшие результаты его говорения – это его по существу мало заботило.

Если же в Особом совещании по обороне и были люди, понимавшие дело, то это были или совсем мало влиятельные люди, или по Положению должен был руководить снабжением армий «в соответствии с выработанным в мирное время планом «снабжения».

Что касается собственного плана артиллерийского снабжения, то таковой в мирное время для фронтов не был выработан. Оружие и материальная часть артиллерии, предназначаемые для запаса военного времени, сдавались на хранение без всякого определенного плана в ближайшие к изготовлявшим их заводам артиллерийские склады, где было свободное место. Заблаговременно был составлен только план мобилизационной готовности и распределения по армиям местных артиллерийских парков с огнеприпасами, но и этот план был совершенно нарушен с объявлением войны.

Право непосредственного сношения с министрами главному начальнику снабжений фронта предоставлено не было, но к предметам ведения подчиненных ему управлений относилось, между прочим, «истребование по части снабжения из внутренних областей империи всего, что не может быть заготовлено на месте».

В частности начальник артиллерийского снабжения фронта, согласно общим указаниям главного начальника снабжений, мог «своевременно сноситься с ГАУ о пополнении огнеприпасов и прочих предметов артиллерийского ведомства, указывая, куда, к какому сроку и что именно должно быть доставлено».[21]21
  Положение о полевом управлении войск в военное время 1914 Г., СТ. 16, 144, 149, 297.


[Закрыть] Но взаимоотношения ГАУ с фронтовыми органами арт-снабжения не были определены законом, и на сношение начальника арт-снабжения фронта ГАУ могло, реагировать по своему усмотрению.

Словом, должной связи ГАУ с органами боевого снабжения на фронте не было; связь не была установлена законоположениями, а предоставлялась случаю и произволу.

Особая распорядительная комиссия по артиллерийской части учреждена была в начале 1915 г., главным образом, «для установления действительной связи между действующей армией и органами, ведающими изготовлением и снабжением предметами артиллерийского имущества».[22]22
  Отчет о деятельности Особой распорядительной комиссии по артчасти, стр. 2.


[Закрыть]

Комиссия эта через полгода была упразднена, чтобы не затрудняла «исполнение постановлений Особого совещания»,[23]23
  Мемуары А. А. Поливанова, стр. 161.


[Закрыть] созданного в мае 1915 г. Но Особое совещание не предназначалось для непосредственной связи с действующей армией.

С упразднением Особой распорядительной комиссии вопрос о связи глубокого тыла с фронтом по вопросам боевого снабжения повис в воздухе. «Живая личная связь Петрограда с фронтом и Ставкой по части артиллерии» через бывшего председателя комиссии, о которой писал в июне 1915 г. Янушкевич Поливанову, установлена, конечно, не была.

Одновременно с упразднением Особой распорядительной комиссии начальник ГУГШ ген. Беляев был назначен помощником военного министра. Поливанов возложил на Беляева согласование требований из Ставки с деятельностью довольствующих главных управлений военного министерства, но от этого пользы не могло быть, так как Беляев представлял собою олицетворение канцелярской рутины и бюрократизма

Только с 1916 г., с учреждением в Ставке Упарта, вопрос о связи арт-снабжения на фронте и в тылу, как увидим ниже, был несколько урегулирован, но и то, главным образом, благодаря личным взаимоотношениям начальника Упарта и начальника ГАУ.

В глубоком тылу, вне театра военных действий, кроме военного министра и ГАУ, ответственного за боевое снабжение армии, и временно существовавшей Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, к работе промышленности на нужды войны должно было бы иметь непосредственное отношение министерство торговли и промышленности, на что указывает самое его название.

Но этого министерства во время войны как бы не существовало. В нем не было положительно никаких сведений о промышленности и притом не только о мелкой и средней, но и б самой крупной. Начальник ГАУ, лично, почти год спустя после начала войны, никак не мог добиться от министерства торговли и промышленности, например, таких сведений: на каких заводах, сколько и какой силы прессов состоит в действительности; на каких заводах имеются сильные станки, пригодные для обточки снарядов крупного калибра; на каких заводах (коксовальных) и в каком количестве производится добыча сырого бензола и переделка (разгонка) его на толуол; каковы перспективы министерства по части обеспечения нашей потребности в кислотах – серной и азотной – и в смазочных маслах; где можно достать квалифицированных рабочих таких-то специальностей и т. д., и т. д.

На все эти и им подобные вопросы начальник ГАУ или не получал ответов вовсе, или, что еще хуже, получал совсем неверные. Чем же собственно занимались в этом почтенном министерстве и почему оно носило свое громкое название?

С самого начала войны и до конца ее это министерство, в сущности говоря, не принимало не только видного, как подобало бы ему, но почти никакого участия ни в тягостной мобилизации застигнутой врасплох промышленности, ни в дальнейшей организации необходимых для ведения войны, производств. И эту роль взяло на себя само ГАУ, которому пришлось всюду производить своими техниками: и обследования, и инструктирование, и развитие, и снабжение, и создание новых заводов, – словом, все то, что должно было делаться специально для того существующим министерством.

В сущности говоря, в то трудное время не было ни главы правительства в настоящем значении этого слова, ни военного министра, понимающего что-либо в военной промышленности, ни министра торговли и промышленности.

ПОРЯДОК ЗАГОТОВЛЕНИЯ ПРЕДМЕТОВ АРТИЛЛЕРИЙСКОГО СНАБЖЕНИЯ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

Вмешательство в дела боевого снабжения законодательных учреждений и общественных деятелен; спекуляция на снарядах – Заготовление снарядов организацией Ванкова – Вмешательство союзников; вакханалия заказов снарядов за границей

Выше был рассмотрен вопрос о порядке заготовления предметов артиллерийского снабжения, установленном в довоенное время.

Во время войны порядок этот не подвергался сколько-нибудь существенным изменениям, в особенности в отношении производства заготовления техническими артиллерийскими заведениями и казенными заводами.

По-прежнему дело заготовления предметов арт-снабжения страдало многими глубокими дефектами. Самым существенным из них было то, что казенные заводы работали на основании законоположений мирного времени, тормозящих живое дело и совершенно не отвечающих условиям, созданным войной.

Война потребовала коренного изменения положения и работы всех военных и даже гражданских учреждений, но эти изменения почти не коснулись казенных заводов. Формальности мирного времени, несмотря на чрезвычайную потерю времени, связанную с ними, продолжали исполняться техническими артиллерийскими заведениями.

Оставление казенных заводов в прежних условиях грозило большим ущербом делу боевого снабжения армии. Действия председателя Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, как упоминалось, не должны были выходить из рамок существующих законоположений и постановлений Совета министров. Но проводить в законодательном порядке через Совет министров чрезвычайные меры, необходимые для изменения условий работы казенных заводов, не представлялось возможным, так как эти меры могли иметь смысл только при немедленном их осуществлении. Поэтому председатель Особой распорядительной комиссии, стремясь фактически как можно скорее поставить работу заводов на боевую ногу, решился взять на себя ответственность и развязать руки начальникам технических артиллерийских заведений, послав им 20 февраля (5 марта) 1915 г. телеграмму следующего содержания:

«Ознакомившись с постановкой производства на некоторых заводах артиллерийского ведомства, я усматриваю, что на многих заводах производительность далеко не достигла той величины, которая могла бы быть достигнута за семь месяцев войны. Приписываю этот печальный факт во многих случаях недостаточной энергии и личной инициативе как начальников заводов, так и председателей хозяйственных комитетов. Впредь предписываю прекратить все приемы мирного времени, как-то: торги, представление планов, проектов и т. п. формальностей. Вы обязаны принимать все |меры к усилению производительности вверенного вам завода путем наличной покупки как материалов, так и станков, не спрашивая разрешения ни Главного артиллерийского управления, ни окружных военных советов. По всем выполненным мероприятиям испрашивайте утверждения уже сделанных распоряжений. Если дальнейшая ваша деятельность не даст необходимых результатов, вы будете в самый краткий срок, уволены со службы. Если среди чинов как хозяйственной, так и технической части есть лица, тормозящие ваши мероприятия, предписывал незамедлительно представить к увольнению с немедленным устранением от должности. Уверен, что все чины технической службы проникнутся поставленными требованиями, и мне пе придется прибегнуть к выполнению угрозы».

Телеграмма эта освобождала казенные заводы от исполнения многих хлопотливых формальностей, сильно задерживавших их производство в течение первых 7 месяцев войны. Меры, предложенные телеграммой, представляли серьезное отступление от обычно применяемых правил, требуемых законом. Поэтому приходится отметить, что преследуемая этой телеграммой цель достигнута не была, так как, несмотря на тогдашний высокий авторитет пославшего ее, поверяющие ведомства (министерства финансов и государственного контроля) считали ее недостаточной для изменения действовавших законоположений, что очень скоро почувствовала и администрация заводов, которая, ожегшись на первых же» случаях применения своих новых прав, пользовалась в дальнейшем ими далеко не в полном объеме и то лишь с очень большой осторожностью. Намеченное телеграммой расширение прав, совершенно необходимое при чрезвычайных обстоятельствах войны, должно было быть осуществлено военным министром, но он нисколько об этом не позаботился.

По поводу заготовления предметов арт-снабжения в частной промышленности приведем следующие слова бывшего помощника начальника ГАУ ген. Смысловского из его показаний Верховной следственной комиссии:

«Весь строй торговых отношений ГАУ с поставщиками, обусловленный существующими законоположениями, и вся формальная сторона их, порождавшая целый ряд затруднений и в мирное время, совершенно не соответствовали условиям заготовлений в военное время и при том для такой важнейшей цели, как оборона страны.

В этих законоположениях красною нитью проходило, во-первых, свободное предложение со стороны поставщиков, а во-вторых, полное недоверие к обеим сторонам со стороны закона. При первых же выстрелах законы эти само собой отчасти рухнули. Так, вместо уменьшения задатков, требуемых на военное время по закону, наоборот, по положению Совета министров они были увеличены до 65 %, а условия получения их облегчены. По указанию помощника военного министра ГАУ начало заключать спешные сделки и давать заказы без тех формальностей, которые требуются законом» входя только затем в Военный совет с представлением об утверждении сделанных распоряжений.

Тем не менее от прежнего порядка к новому перейти было весьма трудно. Десятками лет поставщики были приучены к свободным поставкам и все мои личные усилия обратить на военное время эти поставки в повинность, обязательную для заводчиков в такой же мере, как и воинская, не увенчались успехом».

На той же идее неоднократно настаивал и начальник ГАУ, но почти так же безрезультатно: к отдельным заводам, особенно проштрафившимся, удавалось применять эту меру и то после упорнейшей борьбы в Особом совещании по обороне[24]24
  Достаточно вспомнить ту бурю, которую подняли гг. промышленники и иже с ними, когда, наконец, пришлось взять в руки военного ведомства Путиловский завод, хозяева, которого не хотели знать ничего, кроме своих коммерческих интересов.


[Закрыть], но, как общая мера, она так и не была проведена в жизнь до самого конца войны, несмотря на то, что пример Франции был перед глазами.

Почти с самого начала войны, отчасти под влиянием угрозы «снарядного голода» и связанных с ним неудач на фронте, отчасти из желания разного рода дельцов и спекулянтов «половить рыбку в мутной воде», началось вмешательство в дела боевого снабжения «общественных деятелей», особенно членов Государственной думы, особых совещаний военно-промышленных комитетов, земгоров и прочих организаций, в большом числе возникших во время войны.

Все эти «болевшие за родину» лица считали своим долгом время от времени совершать паломничество на фронт с целью выяснения действительных нужд его и степени их удовлетворения, а также для контроля за деятельностью как органов снабжения, так даже и командного состава армии. В условиях тогдашней действительности эти «осведомители», давая нередко обильный материал разного рода шпионам, вносили немало путаницы и без того в не очень ясное дело снабжения армии.

ГАУ предполагало организовать мощные центры производства снарядов, и это был единственный правильный путь «мобилизации» нашей промышленности, сразу вступив на который мы смогли бы стать действительными ее хозяевами и извлечь из нее все то многое, что она могла дать.

ГАУ настаивало также и на проведении закона о всеобщей промышленной повинности.

Но даже оставляя в стороне такую «решительную» меру, можно было и получить гораздо больше снарядов и выгадать по времени в цене, в техническом и рабочем персонале, в топливе, в металле, в транспорте, – словом, положительно во всем том, в чем мы испытывали колоссальные затруднения с самого начала войны, если бы просто, отбросив всю промышленную мелюзгу, распределить заказы только между действительно мощными и способными к дальнейшему развитию заводами и установить за ними действительный контроль ГАУ, введя в правления этих заводов правительственных директоров.

То же нужно было проделать и всем возникшим во время войны организациям, объединившим вокруг себя более или менее значительное количество заводов, как, например, организациям ген. Байкова, Земгора. Центрального и областных военно-промышленных комитетов.

Но при первых же известиях о крайнем недостатке боевого снабжения на фронте и возможности вследствие этого «хорошо заработать» на предметах столь острой нужды «известную» часть общества бывшей царской России охватил беспримерный ажиотаж.

Именно 76-мм (3-дм) снаряд и был тем первым лакомым куском, на который оскалились зубы всех шакалов, жаждущих только легкой наживы и у которых оказывалось подчас немало сильных покровителей…

Под давлением крайне возбужденного общественного мнения, требовавшего усиления артиллерийских заказов без всяких рассуждений, ГАУ пришлось отступить от намеченной программы и заказывать снаряды не только совершенно ничтожным заводам, но иногда даже пе заслуживающим доверия аферистам, обещавшим быстро оборудовать новые предприятия.

Конечно, при таких условиях заводское оборудование, которое можно было достать, главным образом, за границей, и притом в очень ограниченном количестве, перекупалось по бешеным ценам спекулянтами и вырывалось у солидных заводов; точно так же переманивался личный состав, по части которого заводы бедствовали с самого начала войны; наконец, началась злостная спекуляция с валютой, бороться с чем было очень трудно и военному ведомству, и Кредитной канцелярии министерства финансов.

Словом, началась та бешеная спекуляция на снарядах, подобной которой еще не видел свет и в результате которой расплодилась масса мелких, немощных в техническом отношении п просто дутых предприятий, поглощающих с поразительной прожорливостью и с ничтожной производительностью всякого рода оборудование, инструментальную сталь, металлы, топливо, транспорт, рабочие руки и технические силы, а также валюту.

Таким образом, вместо разумного и наиболее продуктивного концентрирования всех средств производства – их как будто нарочно распыляли по мелочам, вследствие чего почти все действительно солидные и мощные предприятия оказались лишенными возможности получить все им необходимое, а потому и вынуждены были значительно замедлить теми своего развития.

Здесь небезынтересно отметить, что первый толчок к этой спекулятивной горячке был дай самими высшими чинами военного ведомства – тогдашним военным министром и начальником Генерального штаба.

Вот как описывает это в своем показании Верховной следственной комиссии ген. Смысловский:

«9 (22) сентября (1914 г.) по приказанию ген. Сухомлинова у него на квартире были собраны представители тех заводов, которые могли бы изготовлять снаряды. Собрание это было довольно случайного характера, так как, получив, накануне приказание о вызове представителей, я мог только наскоро по телефону приказать пригласить их из числа тех, которые имели уже заказы. На собрании присутствовал министр торговли п промышленности. Собрание и совещание имело довольно поверхностный характер, причем ген. Сухомлинов предложил для более детального обсуждения вопроса собраться через день у помощника военного министра. Однако, во всяком случае на этом собрании из обращения ген. Сухомлинова к заводчикам, да и самого необычного факта подобного совещания, для заводчиков стало ясно, что государство очень нуждается в снарядах. Тут же, насколько помню, было отмечено, что вопрос о цене имеет второстепенное значение.

11 (24) сентября подобное же совещание состоялось на квартире у ген. Вернандера. Па него заводчики явились в большем числе, причем присутствовал и небезызвестны Шпан[25]25
  Представитель немецких и шведских фирм то; поставке станков и механизмов, инструментальной стали, биноклей п гор.


[Закрыть], впоследствии высланный в Сибирь. В течение целого, вечера велось обсуждение вопроса и подсчет возможного выхода снарядов в месяц, который, насколько припомню, определялся при полном развитии производительности до 500 000 в месяц (вместо требовавшихся уже в то время 1 500 000).

К концу вечера на совещание прибыл и. д. начальника Генерального штаба ген. Беляев с последнею телеграммою о требованиях на снаряды, полученной недавно из Ставки, и, ознакомившись с результатами подсчетов, стал чуть ли не кричать с пафосом и негодованием на мизерность предполагаемых поставок по сравнению с требованием армии и заявил о критической необходимости получать снарядов втрое больше, какою угодно ценою.

На меня, да, полагаю, и на всех представителей военного министерства, присутствовавших на заседании, это выступление ген. Беляева произвело удручающее впечатление. Я понимал прекрасно к тому же, что, несмотря на всю неутешительность определенного на заседании предварительного числа ежемесячной поставки, есть полная надежда ее дальнейшего увеличения, так как было ясно, что в такой короткий срок всех средств исчерпать и выяснить было нельзя. Это мое мнение и нашло себе подтверждение в дальнейшем. Полное раскрытие тайны ген. Беляева только ухудшило дело, так как окончательно поставило поставщиков в положение хозяев, диктующих условия и цены, не говоря уже о колоссальном значении раскрытия истины о недостатке снарядив в стратегическом отношении.

Вряд ли самый искусный шпион в то время мог оказать такую громадную услугу нашим противникам, обнаружив им истинное положение вещей, как это сделало выступление начальника русского Генерального штаба…

На другой день после заседания явился ко мне директор Петроградского металлического завода К. П. Федоров, бледный и взволнованный (к слову сказать, по всем моим впечатлениям один, если только не единственный, из наиболее честных директоров, с которыми мне только приходилось иметь дело)…

«Ведь поймите, – сказал Федоров, – что ведь немедленно после заседания во все концы мира полетели телеграммы о том, что Россия так нуждается в снарядах. Ведь теперь цены на все немедленно возрастут, и мы даже вовсе, может быть, не купим тех станков и прессов за границей, о покупке которых вчера толковали, так как они будут перекуплены».

Указанные два совещания и дача заказов по несообразно высоким ценам послужили как бы сигналом для повышения цен вообще, а вместе с тем к целому потоку различных предпринимателей, наводнявших ГАУ, с многочисленными предложениями на поставку всевозможных предметов, в особенности же на поставку снарядов; но при ближайшем ознакомлении со всеми этими предложениями в огромном большинстве случаев определенно вылепилось прежде всего явное стремление к легкой и скорой наживе, получению значительных авансов, но никак не желание помочь государству. Неоднократно начальник управления рекомендовал мне прекратить вовсе прием всех этих поставщиков, но я понимал, что этим я только вызвал бы протест, жалобы, давления свыше и тому подобные меры, почему в огромном числе случаев имел терпение выслушивать каждого посетителя и затем разъяснить ему несостоятельность или непригодность его предложения; к уважительных же случаях принимал предложения».

Военное ведомство само сыпало в ненасытную и бездонную утробу промышленников и спекулянтов сотни миллионов народного достояния, получая от них за это лишь ничтожную помощь в деле обороны…

При незнакомстве с делом заготовления предметов арт-снабжения и при отсутствии организаторских способностей у лиц, возглавлявших военное ведомство, проистекала полная беспомощность этого ведомства настоять на действительно целесообразном решении, хотя и непонятном для тех широких кругов общества, которые, не зная всех сложных технических сторон производства, склонны были видеть залог успеха лишь в выдаче как можно больше заманчивых с виду заказов.

Неудивительно поэтому, что при таких министрах, какими были в то время военный и торговли и промышленности, трудно было делу изготовления предметов боевого снабжения попасть сразу на верный путь. Чуть ли не всякий проходимец мог тогда своим наглым, явно безграмотным предложением, рассчитанным именно па невежество и царившую панику, сбить с толку главу ведомства и заставить его оказать давление на управление, выдающее заказы.

Подобные дела не прекратились и с образованием Особого совещания по обороне государства.

После создания этого совещания ГАУ оказалось еще более бессильным бороться с нахрапом тех алчных предпринимателей, которые организовали крестовый поход на казенный сундук под видом спаснтельных для армии предложений на поставку 76-мм снарядов, так как получившие отказ знали, нуда теперь апеллировать: они являлись к Родзянко (или к Гучкову, или еще к кому-либо из членов Особого совещания), проливали несколько «гражданских» слез и заявляли жалобу на ГАУ. В ближайшее же заседание Особого совещания Родзянко или Гучков разражались филиппикой против ГАУ, громили рутину, косность п предательство чинов его и требовали немедленной выдачи заказа, хотя и по несообразно высокой цене и с выдачей крупного аванса, хотя и без надежных гарантий со стороны подрядчика.

Правда, скоро Особое совещание ввело для обеспечения интересов казны такой корректив: впредь выдавать аванс (до 65 % от суммы заказа – это вместо залога, который должен был вносить сам подрядчик по законам, действовавшим до войны) подрядчикам, не имевшим законного обеспеченна, только под гарантию банка. Бот откуда началось полное закабаление промышленности банками, которые, выдавая свои гарантии, конечно, не за маленькие проценты, преследовали исключительно своп ростовщические цели, нисколько пе считаясь ни с состоянием попавших к ним в сети заводов, ни с интересами обороны. При таких условиях ни одно промышленное предприятие не могло развиваться сколько-нибудь нормально, так как заботы о предстоящем платеже в банк висели над ним дамокловым мечом и при этом, конечно, было уже не до правильной постановки и усовершенствования производства, всегда требующих лишней затраты, а, напротив, приходилось выжимать все, что только можно было выжать, хотя бы ценой понижения качества работы и явно вредной для дела перегрузки производства.

Выгодна была такая система только для дутых предприятий, которые заранее знали, на что шли, и которые так изощрялись в подстраивании разных «форс-мажоров» (которых, по правде сказать, было и без того более чем достаточно почти с самого начала войны), что стали по этой части положительно виртуозами, состязаться с которыми было явно не по силам казенным юрисконсультам. Поэтому только в редких сравнительно случаях удавалось поймать этих ловких аферистов, и тогда страдал, конечно, банк, который, однако, в накладе не оставался, ибо математически учитывал вероятность подобных неприятностей соответственной надбавкой процентов на все выдаваемые им «гарантийные письма» и с лихвой компенсировал изредка получавшиеся убытки.

Но кто всегда оставался в накладе от этих афер – это армия, пе получавшая снарядов, несмотря ни на безумные цены на них ни на всякие авансы и прочие льготы для бесстыдных подрядчиков.

Конкретными примерами этих отвратительных вакханалий, особенно с 76-мм снарядами, полны дела как ГАУ, так и наблюдательной н артиллерийской подготовительной комиссий

Особого совещания по обороне; буквально не было ни одного заседания этого совещания без того, чтобы не докладывалось о целом ряде неисправных поставщиков, из коих большинству место было, конечно, на скамье подсудимых. В ГАУ нм велся специальный список.

* * *

Руководить внутри страны весьма трудным и сложным делом снабжения действующей армии должны были министры – военный и торговли и промышленности. Но раз они этого не в состоянии были сделать, то помочь делу можно было пе созданием десятков многолюдных совещаний и комиссий, а введением всеобщей промышленной повинности и решительным разрывом с прежним мертвящим бюрократизмом и формализмом путем надлежащего расширения прав начальников главных снабжающих управлений. Конечно, выбор этих начальников должен был быть сделан в соответствии с возлагавшейся на них задачей, но затем уж им должна была быть предоставлена значительная свобода действий при каком угодно контроле со стороны и прямого начальства, и поверяющих ведомств, и еще кого угодно.

Сделали же как раз наоборот: досадили над начальниками каждого главного управления подготовительную комиссию, междуведомственное совещание, наблюдательную комиссию, особое совещание; все эти инстанции стремились разыгрывать роль пе только опекунов, но и настоящих хозяев положения и вершить все дела, оставляя на долю начальников главных управлений только одну ответственность.¹

В конечном результате начальники главных довольствующих управлений перестали быть хозяевами вверенного им дела и являлись лишь приказчиками Особого совещания по обороне. И, если тем не менее в некоторых областях этого снабжения результаты получались не очень плохие, то надо ответить, что это случилось не «благодаря Особому совещанию», а «несмотря на Особое совещание».

Правда, 76-мм снарядов получили много (хотя и не очень скоро), в то время как по части тяжелых снарядов недостаток, и притом острый, ощущался до самого конца войны. И все это произошло оттого, что само дело снабжения в корне было поставлено неправильно: вместо того чтобы сосредоточить его всецело в руках одного ответственного хозяина – министра снабжения, обеспечив его при этом диктаторскими правами и полномочиями, его обратили в какого-то полномочного только на бумаге председателя Особого совещания по обороне, оказавшегося всецело в руках политических и финансовых дельцов, равнодушных к вопросам обороны. При такой постановке дела начальники. главных снабжающих управлений, в частности и артиллерийского, оказались связанными по рукам и ногам. О расширении их прав против положенных по законам мирного времени и думать было нельзя, ибо Особое совещание считало это не только ненужным, но даже вредным. А каковы были эти «права мирного времени»? У начальника ГАУ хозяйственных прав было меньше, чем у г.-м. Ванкова, чем у председателя какой-либо строительной комиссии, чем у любого начальника завода… Он за всякой мелочью должен был лазить в Военный совет, а потом в Особое совещание по обороне, притом через подготовительную комиссию.