Текст книги "Запрещенная победа. Заговор против Руси и России"

«В борьбе за Порт-Артур японцы потеряли 110 тыс. человек и 15 кораблей, а 16 кораблей получили серьезные повреждения» [15] (с. 82).

Война, по сути, была Россией к тому времени уже выиграна. Куропаткин писал Витте:

«…на фронте мы стоим тверже, чем стояли когда-либо, и имеем много шансов выйти победителями. Японцы. дошли до кульминационного пункта”» [17] (с. 304).

«…русские перемололи в Ляодуне все японские войска. У Японии не было больше сил вести войну. Крепость же могла сражаться год и больше. И все-таки крепость обманом и хитростью сдали. Русской реакционной интеллигенции и масонам необходимо было поражение России» [18] (с. 96).

Но сдачей крепости, за обладание которой, собственно, и велась эта война, предательства, обрушившиеся в ту пору на ничего не подозревающего Николая II, не заканчивались. Граф Витте, отправленный Николаем II для ведения переговоров, предал Царя и Россию, заключив такой мир, который отдавал победу в войне Японии.

И, вновь, вот какова причина такого предательства, которое совершил обличенный самой большой властью в стране вельможа:

«…Витте являлся председателем одной из лож, заседавших в Петрограде.» [20] (с. 13–14); [19] (с. 218).

Что на сегодня выясняется, председательствовал не только в одной из многочисленных лож в России, но именно он возглавлял эту организацию, уже однажды попытавшуюся совершить в Петербурге, на Сенатской площади, дворцовый переворот.

Причем, и в следующей войне, 1-й мировой, такими же полномочиями, как Адашев с Сильвестром, были наделены уже иные связанные с масонскими кругами предатели Отечества: Николай Николаевич, первый год войны командующий Русской армией, и начальник штаба – Алексеев.

«О масонстве вел. князя Николая Николаевича и его увлечении оккультизмом хорошо известно по многим источникам» [21] (с. 455).

Вот что сообщает об Алексееве Гальперн:

«Последние перед революцией месяцы в Верховном Совете очень много разговоров о всякого рода военных и дворцовых заговорах. Помню, разные члены Верховного Совета, главным образом Некрасов, делали целый ряд сообщений – о переговорах Г.Е. Львова с генералом Алексеевым в ставке относительно ареста царя. Настроение офицерства в это время вообще было интересно. Я присматривался к нему и сам; многое слышал от других, и основное, что меня поразило, это полное отсутствие преторианских чувств. Полный индифферентизм по отношению к Царской Семье. Политической активности в офицерских кругах было немного – преобладало пассивное ожидание неизбежного» [22] (с. 69).

В эти планы был посвящен и Милюков:

«Кн. Львов рассказывал Милюкову, что вел переговоры с Алексеевым осенью 1916 г. У Алексеева был план ареста царицы в ставке и заточения» [22] (с. 92).

А ведь Алексеев, напомним, занимал пост начальника штаба Русской армии! И это именно он – главное лицо заговора против Государя Императора и членов Царской Семьи. А Николай Николаевич, что выясняется – также масон, занимал – пост главнокомандующего…

В лице же изменника Курбского, при Иване Грозном вошедшего в преступный сговор с такими же врагами Русской государственности, что и Николай Николаевич с Алексеевым при Николае II, мы видим, и вновь – во время ведения нашей страной военных действий, ну ничуть не меньшей властью обладающую фигуру:

«в недавнем прошлом видного деятеля Избранной Рады, ставшего главнокомандующим русскими войсками в Ливонии и наместником ее» [9] (с. 639).

Перед переходом в стан неприятеля Курбский обменивается письмами с Радзивиллом, договаривается о получении им финансовой компенсации за предательство. Причем, напоследок выдает врагу секреты предстоящего русского наступления. В январе 1564 г.:

«Сильная московская армия вторглась в пределы Литвы, но гетман Н. Радзивилл, располагающий точной информацией о ее движении, устроил засаду и наголову разгромил царских воевод. Через три месяца Курбский бежал в Литву» [23] (с. 59).

«Становится ясно, что князь Андрей оказывал услуги врагам России уже во время переговоров с ними, причем не безплатно. Он продал свое Отечество, получив за предательство немалые деньги. Русско-литовскую границу беглец перешел с мешком золота, в котором звенели 300 золотых, 30 дукатов, 500 немецких талеров и 44 московских рубля» [9] (с. 638).

История, если в ней никто так и не утрудил себя разобраться, обычно повторяется. Так и случилось, в чем теперь в очередной раз и убеждаемся.

А вот что говорит о Курбском Фроянов:

«Перед нами, так сказать, продавший душу мамоне первый феодальный демократ на Руси – исторический предтеча нынешних российских демократов» [9] (с. 641).

Но на сильнейшую по тем временам армию мира, каковой являлась, безусловно, Русская армия, посыпался в ту пору целый каскад предательств и не позволил ей в считанные месяцы победоносно завершить начатую военную кампанию. Вот как высвечиваются предательства представителей Избранной Рады, когда военные действия в Ливонии еще только начинались:

«военные действия 1560 г. в целом нельзя признать неудачными. Главным результатом их был полный разгром Ордена как военной силы» [24] (с. 48).

И все же время было упущено: тайные враги сделали свое черное дело – Русь была втянута в войну сразу на несколько фронтов. Но закончился век правления Сильвестра и Адашева в качестве представителей высшей власти на Руси в эпоху Избранной Рады:

«Созванный на Москве собор осудил их как “ведомых” злодеев» [14] (с. 69).

«Но оставшиеся при власти члены упраздненной Избранной Рады. вынуждены были перейти от легальной борьбы к борьбе нелегальной, воплотившейся в разного рода изменах» [9] (с. 627).

Измены представляли собой не только тайный, но и явный вид ведения войны против Грозного Царя.

Если Адашев и Сильвестр были уличены и посажены в темницы, то третий видный деятель Избранной Рады, князь Курбский, бежал за границу:

«Предварительно договорившись с Сигизмундом о награде за предательство, Курбский бежал в апреле 1564 года к врагу, оставив в руках “тирана” жену и девятилетнего сына. “Жестокий царь” и на этот раз проявил благородство и отпустил семью изменника вслед за ним в Литву. Более того, после смерти Курбского его потомки вновь были приняты в российское подданство (Валишевский К. Указ соч. с. 259). Таков был ответ “кровожадного” Иоанна на измену “благородного” Курбского.

В Литве предатель был встречен прекрасно и получил во владение от польского короля город Ковель с замком, Кревскую старостию, 10 сел, 4 тысячи десятин земли в Литве и 28 сел на Волыни (там же, с. 258). Все это надо было отрабатывать и “благородный” рыцарь сел за сочинение “обличительных” писем» [2] (с. 50).

Все вышесказанное подтверждено документально:

«После того, как условия измены были оговорены, Радзивилл отправил Курбскому в г. Дерпт (Юрьев) заверенную грамоту с печатью и обещанием хорошего вознаграждения за измену. Более того, сохранилось письмо польского короля Сигизмунда II Августа, из которого явствует, что Курбский вступил в преступную переписку с поляками еще в 1562 году – за полтора года до побега, когда он пользовался полным доверием царя Иоанна и возглавлял сторожевой полк во время полоцкого похода» [3] (с. 84).

Однако войска Ивана Грозного штурмуют Полоцк. Поляки понимают, что защищаться они больше не в состоянии, а потому предлагают мир. И вновь это странное наше пацифистски настроенное боярство подготавливает очередную измену:

«В этом плане, видимо, нет принципиальной разницы между перемирием с Ливонским орденом в 1559 году, заключенным стараниями Алексея Адашева, и перемирием 1563 года, предоставленном Литве благодаря усилиям бояр и старицкого князя. Оба дипломатических акта являлись предательством русских государственных и национальных интересов. Поэтому их творцов должно и нужно считать изменниками и предателями Святорусского царства» [9] (с. 652).

Именно после этой измены Курбскому пришлось:

«…ехать в Юрьев на воеводскую службу, а не в Москву за наградами и почестями» [9] (с. 653).

Тут же вскрылась и очередная измена: эта законспирированная секта планировала сдать врагу Стародуб. На этот раз Иван IV, понимая, что изменников пора заканчивать увещевать, был с ними достаточно жесток:

«Началось следствие, которое вывело на родственный адашевский клан. В результате. казнены брат Алексея Федоровича Адашева окольничий Даниил Федорович Адашев с сыном Тархом, тесть Даниила костромич Петр Иванович Туров, также “шурья” Алексея Адашева – Алексей и Андрей Сатины. Жестокость наказания была, вероятно, обусловлена не только родственными связями казненных с Алексеем Адашевым, но и тем, что измены приобрели к середине 60-х годов XVI столетия катастрофический для Святорусского царства характер» [9] (с. 654–655).

Это прозрение, когда стало понятным, что нет никакого разгильдяйства, но лишь умышленные предательства своего Царя боярами, пришло после бегства Курбского:

«Царя потрясло бегство (как обнаружилось, заранее и долго планируемое) к Польскому королю князя Андрея Курбского – близкого его друга и одного из лучших военачальников Русии. Что оставалось делать Ивану Грозному? Либо продолжать миловать и прощать предателей, а значит, – погубить в конец великое государство, завещанное ему отцом и дедом, либо сделать смелый шаг и решиться на чрезвычайные меры. Грозный, как истинный государь, сознающий свою ответственность перед Богом и Православным Христианством, избрал второе» [9] (с. 824).

То есть крамолу следовало выжигать каленым железом. Потому как предупреждения уже не действовали и самый, казалось бы, верный и надежный друг, что вскрывало дознание, уже изначально являлся предателем. То же касается и всех иных членов Избранной Рады.

Но последней каплей, переполнившей просто удивительнейшее многолетнее терпение Ивана Грозного, явилось предательство именно им самим и поставленного, после смерти Макария, нового Митрополита Московского и всея Руси:

«На наш взгляд, Грозный особенно был потрясен поведением митрополита Афанасия, на верность которого рассчитывал. Да и как не рассчитывать на человека, которому много лет доверял как своему духовнику, которого долгие годы поддерживал и сделал, наконец, Митрополитом… Те, кто обязан был повиноваться царю, приходят к нему с недовольством и неодобрением его политики, а во главе фрондирующих бояр оказывается Митрополит, пользующийся расположением и доверием Государя. Тут было чему поразиться. И здесь он должен был с неприятным удивлением признать, что впервые за все его царствование на стороне оппозиции выступил Митрополит всея Руси. Оппозиция, таким образом, заметно усиливалась и приобретала новое качество наивысшей опасности. Иван Грозный окончательно понял, что без чрезвычайных мер ему не обойтись» [9] (с. 840).

Но понять происходящее – было слишком мало. Надо было что-то делать. Однако ж собравшиеся в ту пору в Москве враги, в отличие от Ивана IV, знали что делать. И действовали. О чем сообщают в своих мемуарах: А. Шлихтинг, И. Таубе и Э. Крузе. Вот как подытоживает имеющуюся информацию Фроянов:

«В этих сообщениях, как нам кажется, отразилась сверхзадача боярской оппозиции: свергнуть с престола Ивана IV и не допустить передачи царской власти по наследству. Ради решения ее враги самодержавного трона готовы были пойти на открытый мятеж. Не случайно Генрих Штаден писал: “Великий Князь из-за мятежа выехал из Москвы в Александрову слободу – в двух днях пути из Москвы; оцепил эту слободу воинской силой и приказал привести себе из Москвы и других городов тех бояр, кого он потребует” (Штаден Генрих. Записки. С. 44). Видно, противостояние самодержца и боярской оппозиции достигло такой силы, что оставаться далее в Москве становилось для Ивана небезопасно.» [9] (с. 847).

Все говорит о том, что против Ивана Грозного был подготовлен мятеж. Он это понял и предупредил заговорщиков – выехал из Москвы.

Причем, судя по всему, армия мятежников росла и крепла не только внутри Руси, но и за ее пределами. О том сообщает С.О. Шмидт:

«многие знатные вельможи собрали в Литве и Польше немалую партию и хотели с оружием идти против Царя своего» [25] (с. 349).

«В организацию и подготовку этого государственного мятежа внесли свой вклад, как видим, и наши западные соседи, испытывавшие по отношению к Русии и ее Самодержцу великий страх и жгучую ненависть. Можно сказать, что нити подготовляемого мятежа не обрывались в боярских дворах, а тянулись дальше, на запад, сходясь в Ватикане, во дворцах правителей западноевропейских государств и в руководящих центрах тайных обществ стран Западной Европы. Оно и понятно, ибо Московская Русь, неожиданно появившаяся в конце XV века на восточных рубежах западного мира, поразила европейцев своей мощью и пространством, приверженностью к Православной вере – схизме, по разумению католиков, протестантов и всевозможных сектантов. С тех пор Запад ведет войну с Россией, явную и скрытую, прибегая к военной силе, интригам и диверсиям. В качестве одной из таких интриг и следует, по нашему мнению, рассматривать участие Литвы и Польши в подготовке антигосударственного мятежа 1564 года в Москве» [9] (с. 848).

Но заговор, повторимся, провалился. Царь опередил предателей и уехал на расстояние, совершенно недосягаемое для неожиданного скоротечного нападения кучки негодяев. А войну против законного Государя – кто же это рискнет начинать в Православной России? Ведь и собиравшиеся на Западе негодяи были способны напасть лишь после неожиданной смерти Монарха, поддержать кандидатуру какого-нибудь ставленника Запада, что-то вроде похода Лжедмитрия. Нападать же на здравствующего Монарха – это верх риска.

Вот теперь, после ухода Царя аж за Троице Сергиеву Лавру, на чьи святыни уж в России русский человек посягнуть никогда бы не решился, и можно было приступать к очищению верхних государственных слоев общества от заговорщиков. При этом:

«Иван Грозный не стремился обзавестись “согласием народных масс на террор”, не выпрашивал “полицейскую диктатуру”, не хотел искать свою власть или “испытать ее силу в народе”. Он потребовал для себя право налагать опалу и казнить “изменников”, подвергавших большой опасности не только его с семьей, но и государство. И исходя именно из государственных интересов, московские посадские люди поддержали Царя Ивана и принудили правящее сословие принять поставленные им условия своего возвращения в Москву» [9] (с. 867).

«Царь не отрекался от престола, сознавая ответственность за народ и страну» [26] (с. 149).

«Перед ним стояла другая задача: окончательно стряхнуть с Самодержавия боярские притязания на власть, бывшие наследием не столько “старины глубокой”, сколько политики Избранной Рады, приложившей много стараний, чтобы переделать русское самодержавство по типу польско-литовской ограниченной монархии»» [9] (с. 875).

Ересь «жидовствующих»

Итак, что же собою представляет тайная организация, столько лет к ряду покушающаяся на законную Богом установленную власть в России? И, главное, почему мы об этой организации не знаем ничего?

Историки не любят затрагивать эту тему. Но вот что сообщает очевидец и один из главных участников тех событий, когда ересь «жидовствующих» была близка к захвату государственной власти на Святой Руси, – Иосиф Волоцкий:

«Бысть убо в та времена жидовин именим Схариа, и сея бяше дьяволов сосуд, и изучен всякого злодейства изобретению, чародейству же и чернокнижию, звездозаконию же и астрологи, живый в граде Киеве, знаем сый тогда сущему князю, нарицаемому Михаилу. Сей убо князь Михаил в лето 6 979 [1 470 – А.М.] прииде в Великый Новгород. и с ним прииде жидовин Схариа. И той прежде прелсти попа Дениса, и в жидовство отведе. Денис же приведе к нему протопопа Алексеа. Потом же приидоша из Литвы инии жидове, им же имена Иосиф Шмойло Скарявей Моисей Хануш» [27] (с. 468–469, 478–479).

Запятых в ту пору еще не ставилось. По этой причине и по сию пору не известно – сколько этих вероучителей тогда прибыло на помощь Схарии: два, три или пять. Однако ж обучение привнесенной на Русь этой заразы как и обычно с Запада, происходило тайно:

«Аще увидят сие христиане, и восхотят видети, и буде обличени. Но держите тайно жидовство, явственно же христианство!» [27] (с. 478).

Вот как объясняется столь странное на первый взгляд внедрение, казалось бы, иудаизма на Святой Руси.

Прохоров Г.М., памятуя исследования Ф. Бруна, называет Схарию:

«Захарья евреянин», «Захарья Скарья жидовин», «черкасин», «фрязин», «таманский князь» [28] (с. 353).

Он был отпрыском:

«старой аристократической, традиционно католической генуэзской фамилии, с XIII в. Обитавшей в Тамани (Матреге)» [29] (с. 353–354).

«…его дед Симоне де Гизольфи был знатным и богатым генуэзцем, занимавшимся крупной, как сказали бы теперь, “коммерческой деятельностью” на Таманском полуострове. Гизольфи устроил брак своего сына Винченцо с черкесской княжной, и сын последнего, полуитальянец-получеркес, стал князем Таманским» [219] (с. 448).

Тамань же эта представляла собой в ту пору не что иное, как русское княжество Тмутараканское (черкесы – это не национальность, а, скорее, воинствующий образ жизни: так называли и запорожцев и, одновременно, жителей предгорий Кавказа; по сию пору черкеска, как национальная одежда, сохранилась и на Северном Кавказе у горцев, и на Кубани у казаков). О данной местности турецкий писатель времен Михаила Федоровича Романова, Эвлия Челеби, со слов Демир-оглу-паши, сообщает следующее. До присоединения к Турции:

«…Анапа была резиденция “воеводы” санджака таманского кафинской области… что порт анапский считался лучшим на Черном море и что Русские часто к нему приставали для ловли жемчужных раковин, действительно тут добываемых, почему и крепость была прозвана “Кеверган” (копь алмазов)» [230] (прим. 1 к с. 162).

«И ныне русы каждый год бросают в этой гавани якоря и без страха и боязни занимаются водолазным делом, добывают жемчужные раковины» [232] (с. 27).

Вот и еще достаточно специфическое место отмечается турецким рассказчиком. Дело в том, что в Азов черноморские суда входить не могли из-за мелководья. А потому перегружали все свое имущество и экипажи в Белосарайском порту. И вновь слышим, судя по всему, совершенно естественное для Тамани:

«…Эвлия-эфенди помещает “Balisira” в число зависящих от кафинского округа санджакств, прибавляя, что оно, подобно прочим, было управляемо воеводою. Поэтому должно думать, что в числе тамошних жителей уже тогда преобладали Русские» [230] (прим. 6 к с. 163).

«По Гаджи-Халфе, приведенном Березиным (Нашествие Батыя и пр. в Ж. М. Н. Просв. 1855, V. р. 101) Черкесы были подвластны 11 кабкам, или князьям, из коих впрочем трое не имели ничего общего с Отоманскою Портою, а именно: Тамань, Темрюк и Джегаки, исповедовавшие христианскую веру» [230] (прим. 9 к с. 163).

«Достоверно только то, что турки овладели Анапою в 1475 и что жители города были тогда христиане. Ибо мы узнаем от Гаджи Хальфа, что даже в его время Джегаки или Шегаки принадлежали к христианским черкесам, между тем как так еще называются обитатели Анапы, для различения их от их соседей» [231] (с. 187).

То есть мать у Схарии, о чем свидетельствуют практически все источники, была именно русской. А потому он и был назван по – русски же – Захария. А потому нет ничего удивительного в том, что он прекрасно знал язык и обычаи своей матери, что позволило столь легко вписаться в общество, в которое, судя по всему, был направлен определенной организацией с определенным заданием.

Но что за ересь он с собой принес в Новгород?

«То была тайная организация, имеющая характер заговора. Поэтому протоиерей Г. Фроловский сильно, на наш взгляд ошибается, когда говорит: “Всего вернее, что еретического сообщества вообще не было. Были известные настроения, именно «шатание умов», вольнодумство” [30]. Более проницательный масон А.В. Карташев, (см.: [31] (с. 284, 328); [32] (с. 315)) знающий толк в конспирации, наметанным глазом выявил специфические свойства “ереси жидовствующих”. Он писал: “По всем признакам все дело принципиально было поставлено, как секретный заговор. Целых десять лет удалось секте сохранять свой конспиративный быт. Из города секта распространилась по Новгородской области, перекочевав и в Москву, где еще просуществовала в тайне новых семь лет, пока, наконец, не была открыта властями. Такое искусство конспирации не в духе экспансивного славяно-русского темперамента. Напрашивается гипотеза, что секретный характер нового еретического сообщества составлял основную черту его конструкции” ([33] (с. 490). См. также: [35] (с. 184)). О тайной организации “жидовствующих” говорят и новейшие исследователи (См. напр.: [34] (с. 139–140)).

Похоже, что структурно “еретическое сообщество” состояло из малых групп, участники которых знали только сотоварищей по группе. “Что общество было конспиративным, – говорит А.В. Карташев, – видно из того, что поп Наум при всей решительности своего показания не мог никого назвать из сообщников, кроме четырех человек” [33] (с. 492)» [9] (с. 25).

И что же это нам такое напоминает?

Структуру той самой тайной организации, которая уверенно указует на себя – как главного виновника февральской революции 1917 г.:

«Я был принят в масонство, – писал Некрасов, – в 1908 г. ложей под председательством графа А.А. Орлова-Давыдова на квартире профессора М.М. Ковалевского. Ложа эта принадлежала к политической ветви масонства и была первоначально французской ложей “Grand brient de France”… Новая организация была строго конспиративна, она строилась по ложам (10–12 человек), и во главе стоял верховный совет, выбиравшийся на съезде тайным голосованием, состав которого был известен лишь трем особо доверенным счетчикам. Председателям лож был известен только секретарь верховного совета, таким секретарем был я в течение 1910–1916 гг.

Масонство имело устав, даже печатный, но он был зашифрован в особой книжке. За численностью организации не гнались, но подбирали людей. пользующихся политическим влиянием и властью» [20] (с. 230).

Вот что сообщает видный член этой масонской конспирации Е. Кускова в письме к Н.В. Вольскому (Валентинову) 10 ноября 1955 г. про ужесточение конспирации масонсских лож. «Диспозиция № 1» от 8 сентября 1915 г.:

«Форма – ложи по 5 человек и затем конгрессы. Ложи не должны были знать о существовании других лож» [22] (с. 109–110).

То есть круг посвященных, как назрело время проведения государственного переворота, стал строго ограничен. Что исключало провал. Так, по прошествии изрядного количества лет после некогда свершившихся событий, откровенничали созидатели страшных вихрей, пронесшихся над Россией и унесших с собой десятки миллионов жертв.

И все же: что в ту пору произошло и кто конкретно виновен в произошедшем?

«После многих лет полного молчания исчерпывающий ответ на этот вопрос был дан иудеем Григорием Аронсоном. В его длинной статье, напечатанной в октябре 1959 года в еврейской газете “НРС”. Аронсон подтвердил: что Февральская революция в России была делом рук русских тайных масонских лож, “дочерних” лож иудейско-французской “Ложи Великого Востока”. Керенский, который был тогда жив, полностью подтвердил тогда слова Аронсона. Он еще добавил, что, будучи под “масонской клятвой”, сам не имел права говорить об этом. Как сообщает Аронсон, все без исключения члены Временного Правительства и сам Керенский были масонами. Иными словами, “победители” имели под руками заранее подготовленные кадры, которые сразу же захватили власть (См. подробнее: [36])» [37] (с. 36).

А вот что сообщает на данную тематику эмигрировавший из России бывший министр Дальневосточного правительства В.Ф. Иванов:

«Революция в России в 1917 году, как это теперь установлено, была подготовлена и устроена масонами. При содействии “Великого Востока Франции” уже в 1911 году везде в России были основаны масонские ложи, в члены которых вступали представители разных слоев населения, в том числе и военные. Масонство захватило различные политические течения – от либералов до большевиков включительно.

К масонам принадлежали: Г. Львов, В.А. Маклаков, князь Долгоруков, Петрункевич, Родичев, Терещенко, Шингарев, Некрасов, Михаил Стахович, Гучков, Милюков, Кокошкин, Обнинский, Ефремов, Коновалов, Винавер и др.

Масонами были и все лидеры социалистов и коммунистов, а именно: Савинков, Аксентьев, Керенский, Бурцев, Апфельбаум (Зиновьев), Радек-Собельсон, Свердлов, Ленин, Троцкий и другие.

Социалисты и революционеры получали всемерную поддержку масонских лож и охотно делались масонами» [38] (с. 384–385).

«Но есть ли документы, подтверждающие принадлежность к масонству вождей Страны Советов? – Есть. В масонской ложе, существовавшей в Дрездене, в 1930 году был прочитан доклад на тему “Россия сегодня”. Вот какие слова звучали в ложе “К Трем Орлам”: “Мы видим в новом государственном образовании там, по ту сторону, людей из наших рядов, из нашего круга, – тех, кого называют каменщиками. Львов, Милюков, Керенский, Гучков, руководители Временного правительства 1917 года, которое свергло царя, были каменщиками. Ленин, Апфельбаум (Зиновьев), Розенфельд (Каменев), Штейнбок, Троцкий (Бронштейн), Радек (Сабельсон), Свердлов – все они принадлежали к ордену «Бнай Брит». В конце концов, членами еврейского ордена «Бнай Брит» являются все без исключения первые и выдающиеся вожди большевизма”.

…Докладчик-масон утверждал, что все явления в Советской России зиждутся на “твердом основании нашего Соломонова Храма” [39].

В Фонде ложи Великого Востока Франции находится еще один любопытный документ [40] – о заседании Совета Великого Востока Франции, которое имело место 20 декабря 1919 года в Париже в штаб-квартире ложи на улице Кадэ, куда в свое время частенько захаживал. Ульянов-Бланк-Ленин» [41] (с. 68).

А вот кто стоит у основания волны масонства в России начала XX века, ушедшего в подполье после неудачи дворцового переворота в 1825 г.:

«…сдвиг всего настроения в пользу общественности при. Витте был обязан тому, что Витте являлся председателем одной из лож, заседавших в Петрограде» [19] (с. 218).

Это подтверждает и стенограмма допроса 15 мая 1917 года С.П. Белецкого – бывшего директора департамента полиции:

«…Витте являлся председателем одной из лож, заседавших в Петрограде.» [20] (с. 13–14).

Премьер министр России – масон!!!

Если сюда же приплюсовать и главного жандарма страны, то тогда станут куда как более ясны масштабы подкопа под нашу государственность, произведенного этой тайной организацией, еще к «первой революции».

Но и ко второму действию намечаемого спектакля изменниками являлись сановники, облаченные властью отнюдь не меньшей: Джунковский, исполняющий должность начальника III отделения, как раз и обязанного вылавливать тайных врагов Русской государственности, сам являлся масоном [42] (с. 70)…

Но это были еще только цветочки. Вот в чем причины произошедшего переворота в России начала XX века:

«Мемуаристы рассказывают о миссии тифлисского городского головы Хатисова, беседовавшего с великим князем Николаем Николаевичем о необходимости низвержения Царя”» [22] (с. 162).

Здесь уместно упомянуть и следующего предателя масона из Царской фамилии: «Керенский. ложа особая: Вел. князь Александр Михайлович.» [22] (с. 108).

Но Вел. князья Александр Михайлович и Николай Николаевич являлись вовсе не единственными масонами в семье Романовых. Среди масонов, родственников Царя, числится, например:

«…историк Николай Михайлович, член французских масонских лож самых высоких градусов (Соловьев О.Ф. “Русское масонство”. С. 167, 175, 184, 209)» [21] (с. 455).

Также известно о масонстве вел. князей: Петра Николаевича и Георгия Михайловича [43] (с. 295).

Вот очередной список:

«Из мемуарной литературы известно, что некоторые Великие Князья и Князья Императорской Крови были членами различных масонских лож. Подозреваются как масоны – историк Великий Князь Николай Михайлович, Великий Князь Сергей Михайлович, Великий Князь Павел Александрович и Великий Князь Дмитрий Павлович, один из убийц старца Г.Е. Распутина» [44] (с. 36).

Итак, подытожим. Врагами, предавшими своего брата на расправу братьев уже – иных – масонов, являлись не только облеченные властью высшие сановники государства, но и вел. князья: Николай Михайлович, Александр Михайлович, Сергей Михайлович, Георгий Михайлович, Петр Николаевич, Николай Николаевич, Павел Александрович, Дмитрий Павлович.

Мало того, перед самым переворотом, вкупе с Павлом Александровичем, в предатели записался и Владимир Александрович – второй родной брат Николая II:

«Обличает пристрастность Великого Князя Владимира Александровича к масонам содержание и стиль его проекта тронной речи, поданного в виде записки Государю 12 февраля 1917 года, этот документ совершенно исключает самодеятельное происхождение, и по духу и по смыслу это не есть продукт индивидуального творчества, но – продуманная и согласованная во всех направлениях программа социалистического масонского толка» [44] (с. 36).

Здесь же, среди врагов, должен быть помечен Иудиной петлей и еще очередной краснобантник:

«Великий князь Кирилл Владимирович, приведший в мятежную Государственную Думу гвардейский экипаж – в знак поддержки февральского дела» [44] (с. 48).

Это он «женился» на своей двоюродной сестре и именно его беззаконное наследство от такого вот кровосмесительного «брака» сегодня столь нахально предъявляет свои претензии на Русский престол.

То есть сразу десять (!!!) ближайших родственников Николая II, членов императорской фамилии, входят в число заговорщиков! Многие из них (минимум 8 из 10) состояли в масонстве!

Когда департамент полиции, наконец, напал на их след, что уже выше процитировано, но мы повторим:

«Мартинистов, среди которых было несколько Великих князей (Николай Николаевич, Петр Николаевич, Георгий Михайлович)… не тронули…» [13].

Вот как Великие князья, масоны, предавали своего ближайшего родственника, не ожидающего, в виду своих кровных к ним уз, никакой уж с этой-то стороны, измены. Но нож в спину Николая II ими был воткнут. Вот какие их совещания происходили за его спиной:

«“В Тифлисе во время новогоднего приема Хатисов изложил великому князю «проект Львова». Предложение не вызвало протеста со стороны Николая Николаевича. Одновременно 30 декабря в Тифлис инкогнито прибыл великий князь Николай Михайлович со специальной целью посвятить Николая Николаевича в те суждения, которые перед тем имели 16 великих князей по поводу критического положения и роли Императора.” (С.П. Мельгунов. На путях к дворцовому перевороту)» [38] (с. 390).