Текст книги "Тьма"

Глава 7

Отчего происходит так, что лишь столкнувшись лицом к лицу со смертью, почувствовав холод небытия, человек понимает, насколько прекрасен этот бренный мир? Почему красота зорь и сверкающая сокровищница звезд открываются во все полноте свое красы лишь человек, перенесшему множество страданий?.. Мир познается в сравнении?.. А, может, просто теряется в суете?!. Может быть, за судорожным мельканием каждодневных проблем и недовольным урчанием желудка нам просто не остается времени, чтобы понять, насколько хрупок этот мир?..

Остановись, человек! Оглянись вокруг… Прислушайся к пению птиц, оцени полет облаков и вглядись в красоту заката. Присмотрись к своим близким и, может быть, ты изменишь этим не только свою жизнь…

Солнце давно село за высокие холмы, следуя своему извечному пути. Город погрузился в легкую дрему и затих, словно в этот день не случилось ничего необычного. А впрочем, даже необычное город уже давно не тревожило.

Да и могло ли хоть что-то встряхнуть его, пробудить в нем стремление к жизни? Вряд ли! Вся видимость монотонного существования, что еще сохранилась по ночам в полумертвом городе, насквозь была пропитана алкоголем и сумасшествием. Может быть, именно из-за безумности всего происходящего, Игорь с Ольгой и Вячеслав с Татьяной поминали в эту ночь погибших друзей в одном из самых сумасшедших мест городка – в единственном ночном ресторане «Гранада».

Игорь откупил самый дальний на втором этаже кабинет и сейчас, схоронившись за дверью от пьяного шума, друзья сидели за накрытым столом с почти нетронутыми закусками. Вячеслав с Игорем пили одну рюмку за другой, не закусывая и не пьянея. В этой ненормальной попойке не было тостов, не было разговоров, а была лишь тоска. Не стало друзей, и было ясно, что жить по-старому больше не удастся!

Робкой, перепуганной птичкой Ольга жалась к плечу Игоря, словно опасаясь, что тот исчезнет, рассеясь, как утренний туман. Все обиды, взаимные упреки и недомолвки были забыты, отброшены в сторону, как ненужный хлам, перед лицом одной страшной опасности – возможности потерять друг друга.

– Сучество какое-то! – Вячеслав, сидевший напротив Игоря, с силой стукнул кулаком по столу. – Что ты, Игорь, мозги паришь?! Ты же тут каждую собаку знаешь. Поставь на уши весь город, но узнай, какая тварь Кольку убила!

От звука удара Татьяна вздрогнула и заплакала вновь, мелко сотрясаясь всем телом. После смерти Николая она плакала, почти не преставая. Просто, плакала, не говоря ни слова. С укоризной посмотрев на Славку, Ольга отпустила Игоря и бросилась утешать Татьяну, что-то нашептывая ей.

– Дурак ты, Славка! – Игорь поднял на брата воспаленные глаза. – Не было там никого, кроме нас. Не убивали Кольку. Произошел несчастный случай.

– И ты веришь в отмазки наших бестолковых ментов? Э-эх, – Славка безнадежно махнул рукой.

Игорь ему не ответил. Он смотрел на Татьяну, словно пытаясь постичь всю глубину ее горя, вспоминая, как все началось. Они познакомились год назад…

– Можно?! – полуутверждением прозвучал из раскрытых дверей офиса девичий голосок.

Игорь оторвался от клавиатуры компьютера, на которой неуклюже, двумя пальцами, пытался отпечатать текст договора. Совсем недавно организовав свое дело, они с Николаем всеми правдами и неправдами выбили у государства льготный кредит под создание рабочих мест, и с первых же дней работы поняли, что без секретаря им не обойтись. Неделю назад Николай разместил в местной газетке объявление о найме, и теперь к ним в офис стекались женщины и девушки всех возрастов и специальностей, в надежде получить хоть какую-то работу в этом городе повсеместной ненужности.

Николай не давал уставшему от печатанья бумаг и оформления документов Игорю принять хоть кого-то. Он утверждал, что «если секретарь – лицо фирмы, то самое перспективная фирма в городе должна быть с самым прекрасным лицом». Игорь страшно ругался и обещал, что Николай «довыкобенивается», и он самостоятельно примет на работу самую старую, страшную, сморщенную и беззубую ведьму, которую только сможет отыскать. Впрочем, Игорь уступал Николаю в его претензиях только из-за одного – его самого не устраивал объем знаний кандидаток. Вот и сейчас, услышав девичий голос, Мошкарев решил, что пришла очередная малолетка, едва успевшая закончить ПТУ.

Действительно, девушка, пришедшая в офис, выглядела очень юной. Казалось, ей было чуть больше шестнадцати лет, но это только на первый взгляд! Грация движений, интонации голоса и необыкновенно проникновенная глубина глаз выдавали в ней созревшую женщину и очень тонкую натуру. К тому же, она была очень красивой!

– Я по объявлению, – констатировала девушка, без приглашения усаживаясь на стул. – Меня зовут Татьяна, а вот мои документы об образовании.

Игорь взял протянутые бумаги, бегло пробежал их взгляд, и удивленно поднял на девушку глаза: курсы делопроизводства и программирования и, самое главное – красный диплом Экономической академии! Девушка, казалось, не замечала его удивления.

– Да, запустили вы делопроизводство, – она по-хозяйски окинула взглядом захламленный офис. – Порядок помочь навести? А то, я за метлой схожу…

От такого нахальства Игорь даже рассмеялся. Ее непосредственность, сочетающаяся с чувством собственного достоинства, могла подкупить кого бы угодно, но Игорь не был бы самим собой… Он уже собирался сказать что-то язвительное в ответ на предложение девушки, но в этот момент открылась дверь, и на порог шагнул Николай. Татьяна грациозно повернулась к нему, вопросительно вскинув свою прелестную головку, и Николай застыл, удивленно рассматривая посетительницу. Это замешательство длилось доли секунды. Но выглядело настолько комично, что Мошкарев снова рассмеялся.

– Угу! – выдавил из себя Николай, словно постиг некий, глубинный смысл происходящего, скрытый от всех остальных. – Никому не расходиться. Сейчас вернусь!

Он исчез так же быстро, как и появился. Игорь едва успел объяснить Татьяне, что это был его деловой партнер, а в вопросах набора персонала решение они принимают вместе, как Николай вернулся вновь. В его руках появились невесть откуда взявшиеся букет тюльпанов и коробка конфет. Он торжественно вручил свою ношу Татьяне и безапелляционно заявил:

– Вы приняты, девушка!

Вот так и началась работа Татьяны в фирме, а вместе с ней и ее бурный и прекрасный роман с Николаем. Их вместе видели везде – в кафе и кинотеатре, на банкетах и деловых встречах, несущими покупки из магазина, или прогуливающимися по Волжской дамбе…

Впоследствии компаньоны неоднократно предлагали Татьяне перейти на работу в бухгалтерию, но она всегда отказывалась.

– Мне чудесно рядом с вами! – говорила она и, хитро улыбаясь, добавляла: – К тому же, за вами глаз да глаз нужен!..

В ту весну Николай приобрел неплохую квартиру и обстоятельно занялся ее ремонтом. К их свадьбе с Татьяной, которая должна была состояться в августе, квартира была бы уже отремонтирована. Потом Танюшка должна была оставить работу, как хотел Николай, если бы…

В бессильной ярости Игорь заскрипел зубами…

– Игорь, ну, пожалуйста!.. – на секунду отвлеклась от Татьяны Ольга. В ее глазах тоже стояли слезы.

– Ладно, Славка, наливай! – Мошкарев тяжело вздохнул.

Вячеслав послушно взял бутылку водки со стола и занес ее над рюмками, да так и застыл, повернувшись на шорох открывающейся двери. Войдя без стука, без приглашения, на пороге кабинета стояла Виктория. Сейчас, хотя она и была в том же наряде, что и утром, она уже не казалась той скорбящей женщиной, потерявшей любимого человека. Теперь она была воплощением самой Смерти – жутко красивая, отрешенная и неприступная. Вместе с ней в кабинет словно ворвался морозный ветер.

– Здравствуйте, – сказала Вика, глядя на застывшую компанию, и в ее словах прозвучала неподдельная боль. – Я ищу вас весь день, как только узнала, что произошло с Николаем. Поверьте, мне тоже очень больно!..

Интонация ее голоса показалась Игорю необычной. Словно раскаивалась Виктория в чем-то, и горько сожалела о содеянном. Может быть, до нее наконец дошло, насколько отвратительно она вела себя вчера и сегодня? Своим поведением она едва не подтолкнула лучших друзей к разрыву и, может быть, теперь раскаивалась в этом? А потому и смерти Сергея и Никлая потрясли ее не меньше, чем других?.. Крупица жалости шевельнулась в душе Игоря, и он готов был принять извинения и простить Викторию.

Игорь, но не Татьяна!

Услышав Викин голос, Танюшка словно очнулась от сна. Она перестала плакать и резко подняла голову. В этот миг ее лицо, покрытое мертвенной бледностью, казалось лишь выцветшим пятном, на котором лишь глаза горели яростным огнем безумства.

– Ах ты, ведьма, – произнесла Татьяна, поднимаясь из-за стола. – Получается, кто к тебе прикоснется, тот умирает? А теперь за чьей кровью ты пришла? Кто тебе еще жить мешает?!.

Поза Виктории мгновенно изменилась. Если в ее душе и были какие-то крупицы раскаяния и сожаления, то теперь они исчезли, словно пар от дыхания в морозную ночь. В одно мгновение Виктория стала тигрицей, готовой к броску. Страшный огонь зажегся в ее глазах. И Игорь вдруг понял, что это и есть сама Смерть, если только Смерть вообще похожа на женщину!

– И ты туда же?! – словно в удивлении проговорила Виктория. – Вот уж от тебя, трусливая корова, я такого не ожидала!

Татьяна не дала ей договорить. Она рванулась вперед, стараясь вцепиться ногтями в красивое до безобразия лицо Вики. Да, нет, не бросилась… Так, смертельно раненная куропатка, вне себя от страха, пытается атаковать лису, чтобы постараться спасти хотя бы своих бестолковых птенцов.

Вика, сохранив кривую усмешку на лице, легко увернулась от ее рук, и толкнула Татьяну прямо на косяк. Раздалось глухое чмоканье разрываемой кожи, переплетенное с тупым звуком удара, и Татьяна сползла на пол, закрыв лицо руками и, по собачьи, заскулив от боли.

Все произошло в считанные секунды так, что остальные даже не успели пошевелиться. Происшедшее оказалось новым шоком, каким-то невероятным потрясением для уже измотанных переживаниями людей. Все застыли, не в силах пошевелиться, словно и вовсе отсутствовали в комнате. Угол закрывающейся двери ударил упавшую Танюшу по голове с тупым, отвратительным звуком. От новой пронзительной боли Татьяна вскрикнула, и этот звук, заставил всех собравшихся вздрогнуть. Кроме Вики. Она даже не посмотрела на Татьяну.

– Так, вот значит, вы как?! Свиньи! – ядовитой змеей прошипела она. – Что ж, сами напросились!..

Вика развернулась, и гордо вышла из кабинета, хлопнув на прощание дверью, и едва снова не попав Татьяне по голове.

Игорь рванулся со стула вслед за ушедшей Викторией. Его, перекошенное злобой, лицо, казалось, утратило все признаки человеческого, а в разъяренных глазах читалось только одно желание – убить! Не дав ему добраться до двери, Ольга вцепилась в мужа мертвой хваткой. Игорь, пролетев, по инерции, небольшое расстояние, потащил ее за собой, но Ольга, с недюжинной силой, задержала мужа у самой двери.

– Игорь, Игорек, Игорюшенька! – твердила она, непереставая. – Не надо. Остановись! Не ходи за ней!..

– Сядь, идиот! – зарычал на него Славка, выскакивая из-за стола, и Игорь обмяк. – Завтра во всем разберемся!

Славка подбежал к Татьяне и поднял ее с пола. Красивое лицо девушки было обезображено багровой полосой, тянувшейся от левого виска, наискосок, к подбородку. Кожа на губах лопнула, и из уголков рта тонкой струйкой сочилась кровь. Татьяна уже не плакала. Она лишь удивленно и непонимающе смотрела на свои руки, обагренные густой сукровицей.

– Ведьма. Она – ведьма! – вдруг, со всхлипом, выговорила Татьяна. С ней начиналась истерика. – Я знаю, это она убила мальчиков. Она и нас всех убьет, если мы не защитимся!

– Ну, успокойся! – нежно проговорил Славка, поглаживая ее по голове. – Ведьма, это точно. Только, мы таких ведьм видели в гробу и в белых тапочках.

А Ольга смотрела на Татьяну широко раскрытыми глазами. В них была вера и прозрение!..

Глава 8

Утро началось с головной боли. Голова болела так, что казалось, она вот-вот лопнет, как переспелый арбуз. Боль стучала в висках, и скручивала судорогой челюсти. Татьяна застонала, с трудом подняв руки к отяжелевшей голове. Сначала девушка не воспринимала ничего, кроме боли, не в силах понять, откуда она взялась. Но вот ее руки коснулись набухшего на лице безобразного рубца, и воспоминания о вчерашнем дне взрывной волной ворвались в сознание. Они были столь ярки и реальны, что Танюшка разревелась навзрыд, забившись в спазмах.

Она вспомнила весь вчерашний день, и горько пожалела, что это был не сон. Сейчас, проспавшись и протрезвев, Татьяна еще более уверилась в своих подозрениях, за которые ухватилась вчера, словно за соломинку. Визит Вики в ночной ресторан будто раскрыл ей глаза. И после него Татьяна, со страстью фанатички, со слезами на глазах, принялась доказывать друзьям, что бывшая Сережкина подружка – ведьма. Она кричала, что единственный способ защититься от ее колдовства – обратиться к сильной знахарке. Татьяну слушали, даже поддакивали, но она так и не поняла вчера, воспринял ли ее кто-нибудь всерьез, или нет. Впрочем, их доверие ей сегодня не было нужно. Татьяна твердо решила выполнить то, к чему призывала вчера. И она убедила себя, что сделать это должна ЗА ВСЕХ!

Лучи солнца, пробиваясь сквозь плотные зеленые занавески, придавали спальне Татьяны вид подводного грота. Вся обстановка комнаты, как выражалась сама Танюшка, была выполнена в «русалочьем стиле». Яркие, зелено-голубые обои, множество вьющихся растений, огромное количество зеркал и пушистый желто-коричневый ковер придавали комнате иллюзию морского дна. Сама же обстановка – трюмо в виде раковины с округлым пуфиком около него, шкаф ручной работы, словно принесенный с пиратского парусника и резная кровать кораллового цвета, красиво задрапированная изумрудной тюлью – здорово подчеркивала требуемый эффект. Татьяна всегда любила моменты утреннего пробуждения, когда ночные сны сливаются с реальностью, и антураж спальни усиливает этот эффект, но сегодня ей это было безразлично. Она приготовилась к войне.

С трудом встав с постели, Татьяна присела на пуфик перед трюмо, критически осматривая себя в зеркале. Безобразный рубец на лице было невозможно загримировать, как было невозможно и исправить распухшие губы. В бессильной досаде Татьяна заплакала снова. Она не могла представить, как в таком виде выйдет в город, но сидеть дома было выше ее сил. Каждая секунда промедления казалась ей смертельно опасной, словно некий могущественный враг уже начал выискивать пути к ее дому.

Татьяна оделась, стараясь придумать, что делать с обезображенным лицом. Ей было ясно, что ни косметика, ни пудра, ни солнечные очки, ни шляпка не скроют уродливых опухолей…

ШЛЯПКА!!!

Таня вдруг поняла, что нашла выход. Стараясь не думать о том, будет ли она «выглядеть дуррой», девушка достала из шкафа черную шляпку с плотной вуалью, которую она купила когда-то, невесть зачем. Она так ни разу и не надевала ее, ожидая подходящего случая. Дождалась!..

Как ни странно, но решение этой проблемы показалось Татьяне добрым знаком, неоспоримым подтверждением правильности выбранного пути. Даже не думая о завтраке, девушка пулей вылетела из дома. Она спешила. Торопилась так, словно от ее расторопности зависело все на свете – ее жизнь, и жизнь ее друзей. Впрочем, может быть, так оно и было…

Уже через несколько минут старый, пыльный, полуразваливающийся автобус второго маршрута вез ее к бабе Глаше – местной знахарке, ведунье и целительнице. В общем, именно к тому человеку, который и был нужен Татьяне.

Несмотря на раскрытые окна и вентиляционные люки, в автобусе стояла страшная духота, и держался невыветриваемый запах человеческих тел, набиваемых в транспорт, словно сельди в бочку. Истошным голосом орала кондуктор, требуя оплатить проезд безбилетников на задней площадке, к которым она была не в силах пробиться. Препирались пассажиры, в давке пытающиеся устроиться поудобнее, но Татьяна словно не видела и не слышала ничего этого. Она, погруженная в свои думы, даже не обращала внимания на толчки и удары. Ей казалось, что автобус слишком медленно едет, и она непременно опоздает, и никого не успеет спасти.

Татьяна выскочила из автобуса на остановке «Поселок Северный», словно пробка из бутылки. То была предпоследняя остановка маршрута, и большинство пассажиров ехали до конечной – «Сельхозавтотранс» – одного из немногих предприятий города, которое еще функционировало. Лишь немногие вместе с ней покинули автобус, направляясь на небольшой продуктовый базарчик за недорогой здесь весенней зеленью – петрушкой, редиской, зеленым луком.

Не обращая на них внимания, Татьяна торопливо перебежала дорогу, прямо перед носом, громыхавшего по асфальту, как пустая консервная банка, старенького «ЗИЛа». Шофер засигналил, нажимая тормоза, и покрутил пальцем у виска вслед сумасшедшей девушке, летевшей куда-то, словно на пожар. А Татьяна видела перед собой лишь маленький домик, утонувший по самый конек крыши в зарослях черемухи.

Дверь на стук Татьяны открыла миниатюрная бабка с лицом, похожим на печеное яблоко. Она была одета в цветастый халат, стянутый на талии тряпичным пояском. Белая косынка скрывала седые волосы, а на старческой впалой груди покоился медны крестик, освященный в самой Печерской лавре. Прикрыв маленькой ладошкой лицо от солнца, старушка спросила тоненьким голосом:

– Тебя чаво, дочушка? Али, бяда кака?..

Увидев бабу Глашу, Татьяна растеряла всю свою решительность и, казалось, ее оставили последние силы. Она беспомощно разрыдалась, закрыв лицо ладонями. Бабке было не впервой видеть подобные слезы. Она умело подхватила Танюшку за талию, и повела ее в сумрак дома. Усадив девушку на старый диван с валиками, баба Глаша залопотала:

– Свят, свят, свят! Богородица, пречистая дева Мария, утоли печали грешнице твоей, ибо она не ведала, что творила.

Старушка мелко перекрестила Татьяну, и протянула ей граненый стакан, который налила из пластиковой бутылки трясущимися руками:

– Испей, девица, водицы крещенской. Сила в ней великая – в миг все твои печали утолит.

Действительно, толи от крещенской воды, толи от бабкиного елейного голоса, а может и от чего-то другого, но Татьяна сразу успокоилась. Слезы высохли на ее воспаленных глазах, и она смогла рассказать знахарке, зачем пришла к ней. Пока Татьяна говорила, она рассматривала старушкин дом, вдыхая сладко-горький аромат сушеных трав, развешенных по стенам. Какой-то неземной покой и благодать опустились на ее израненную душу.

В доме было сумрачно и прохладно. Маленькие окошки, прорезанные в толстых бревенчатых стенах, почти не впускали в дом солнечный свет и майскую жару. Правый угол единственной комнаты занимал огромный иконостас, где почерневшие от времени лики святых рукописной работы соседствовали с дешевыми бумажными иконками.

Все стены были увешаны сушеной травой, по которой вполне можно было составить полноценный травник края, а над самой входной дверь висел большой пучок чертогона. Правый косяк двери был густо усеян дырками, с заколоченными в них обломками спичек. Именно у этого косяка баба Глаша лечила грыжу, грудницу и бог весть что еще. И люди говорят, что еще не было ни одного случая, чтобы не вылечила. Причем, она никогда не просила плату за свою работу. Брала столько, сколько дадут сами. А денег нет – и продукты сгодятся!

– Да-а, велика твоя беда, дочушка, – горестно проговорила старушка, дослушав сбивчивый рассказ Татьяны. – Только, не охально ли ты подружку ведьмачкой называешь?

– Да, нет, бабушка! – со слезами на глазах воскликнула Татьяна. – Ведьма она, ведьма! Я это сердцем чувствую!

Баба Глаша горестно покачала головой, и пошла к образам. Перекрестившись, она достала четыре алюминиевые штампованные иконки Казанской богоматери и небольшой коричневый пузырек. Положив все это на стол, старушка долго бормотала какую-то молитву, крестя иконки и пузырек, а затем подошла к Татьяне.

Девушка невольно вздрогнула, когда сухие пальцы коснулись ее лица. Баба Глаша ощупала рубец и разбитую губу, а затем, смочив пальцы жидкостью из пузырька, бормоча себе под нос еще что-то, помазала раны Татьяны. С настороженностью прислушиваясь к ощущениям, девушка вдруг поняла, что боль уходит. Уходит так, словно ее и не было! И в этот момент несчастная Татьяна почувствовала безграничное доверие к старой знахарке.

– Ну, вот, дочушка, – удовлетворенно сказала баба Глаша, надев иконку на шнурке Татьяне на шею, а остальные сунув в руку. – Эти иконки вас всех сберегут от нечисти. А чтобы и душа очистилась, в воскресенье сходите в церкву на причастие!

Оставив деньги на столе, Татьяна вышла от старушки окрыленная, словно с ее души свалился тяжкий камень. Ей казалось, что все, что есть в мире доброго, встало на ее защиту. И сквозь эту броню ее не достать никакой ведьме! Казалось она могла бы летать, но глубокая печаль по Николаю терзала ее душу, придавливая к земле.

Танюшка перешла дорогу и, лишь увидев перед собой продуктовый базарчик, поняла, насколько была голодна. Прямо у остановки автобуса, на деревянном ящике сидела довольно молодая, опрятная женщина, торгуя калеными семечками и жареным арахисом. Увидев орешки, Татьяна сглотнула слюну, внезапным бурным потоком заполнившую рот. Достав кошелек, она купила большой стакан, и не спеша принялась жевать солоноватое лакомство.

Автобус подошел неожиданно быстро, словно специально ждал на конечно, пока Татьяна выйдет от бабы Глаши. Как обычно, в это время салон был практически пуст, и Татьяна уселась на свое любимое последнее сиденье с правой стороны. Легкий ветерок из раскрытого окна ласково касался кожи, успокаивая и убаюкивая. Подставив ему лицо, Татьяна вдруг поняла, что все неприятности скоро кончатся, и грустно улыбнулась…

За окном автобуса потемнело. Холодный ветер безумным порывом ворвался в салон, растрепав волосы Татьяны и забросив вуаль на поля шляпки. Девушка спешно одернула ее, торопясь скрыть рубец на лице, и неожиданно поняла, что автобус абсолютно пуст. Ветер, ворвавшийся в салон, приподнял в своих холодных ладонях и подбросил к потолку весь мусор, который находился внутри. Клочки бумаги, прошлогодние листья и бог весть что еще, в стремительном хороводе летали вокруг, поднимаясь и падая на пустые сиденья.

– Господи, наверное, я задремала! – удивленно пробормотала Татьяна, и попыталась рассмотреть за окном, где именно она едет.

Только вот, сделать это не удалось! За окном была тьма. Абсолютная и всепоглощающая. Это был не тот мрак, который окутывает мир ночью. То, что стояло за окном, больше всего походило на мертвую темноту подземелья, вырванную из времени и пространства.

Татьяна отшатнулась от помертвевших окон, и в этот момент в автобусе произошла непонятная перемена. Все сиденья салона разом выпустили из себя воздух, принимая очертания каких-то жутко тощих зверей, едва обтянутых кожей. Окна начали втягиваться внутрь, превращаясь в адские лики со злобными горящими глазами. Поручни и стойки вдруг зашевелились, сотнями переплетенных змей заполонив пространство.

Не веря своим глазам, Татьяна с жалобной улыбкой попыталась встать со своемо места, но автобусное сиденье вдруг обрело руки. Множество рук! Холодные, мертвые пальцы вцепились в ее талию, плечи, бедра, сжимая и поглаживая. Татьяна попыталась вырваться, чувствуя, как животный страх сжимает ее сердце. И в этот момент с водительского кресла в салон выбрался Николай. Железный кол торчал в его горле, но это не мешало ему хохотать, изрыгая фонтаны крови. Татьяна побледнела и млеко затряслась, но стойкая вера в бабу Глашу вытеснила из ее души все нарастающую панику.

– Это просто сон. Ничего этого нет! – громко сказала она, подняв перед собой заветные иконки.

И в этот момент поручни-змеи оплели ее шею и полезли в рот. Иконки посыпались на пол из Татьяниной ладони…

На хриплый кашель девушки пассажиры салона сначала не обращали внимания. Автобус остановился, и молодой парень, бросив на нее косой взгляд, спокойно вышел в задние двери. А кашель Татьяны перешел в сдавленные хрипы, а тело стали бить мелкие конвульсии.

– Девушка, что с вами?! – испуганно спросила женщина, заходившая в салон, и, бросив сумки, устремилась к Татьяне.

Все пассажиры обернулись в их сторону.

Женщина с силой разогнула скрючившуюся Татьяну. Лицо девушки выглядело ужасно! Страшный рубец горел багровым пламенем, щеки синели прямо на глазах, приобретая даже какой-то зеленоватый оттенок, а прекрасные некогда глаза закатились, обратив к миру белки, побагровевшие от лопнувших кровеносных прожилок.

– Ой, господи! – закричала женщина, пытаясь разжать Татьяне челюсти и достать изо рта запавший язык. – Помогите! Девушке плохо!..

Кто-то сердобольный бросился к ним, начав стучать ладонью по спине Татьяны. Кто-то подскочил к водителю, требуя «гнать в скорую», но с каждой секундой жизнь уходила из нее. Пассажиры окружили женщину и Татьяну кольцом, стараясь услышать, дышит ли девушка, и давая бестолковые советы. А люди на остановка провожали удивленным взглядом сумасшедший автобус, пролетавший мимо них на предельно скорости.

Кулек с орешками рассыпался по полу, и хрустящее лакомство превращалось в пыль под подошвами башмаков…