Текст книги "О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера"

Часть вторая
Тренер

Мой путь в профессию

Наверное, не станет преувеличением, если я скажу, что ключевой фигурой на старте моей тренерской карьеры стал папа. Как было написано выше, ещё в пору моего катания мы с ним приобрели сперва любительский киноаппарат «Спорт», затем любительский киноаппарат «Нева». У «Невы», в отличие от «Спорта», уже была турель – поворотная система, на которой закреплены три объектива – обычный, широкоугольный и телеобъектив. Отец снимал мои выступления, сам я снимал прокаты других фигуристов. Со временем это дело меня очень заразило. Когда мы летали на соревнования в Америку, то и там я старался запечатлеть выдающихся фигуристов. В те времена это было не так просто – надо было проявить киноплёнку, смонтировать её. Для просмотра и детального анализа движений у Игоря Борисовича Москвина был специальный столик, купленный за границей. На маленьком экране 10×12 см на наших кинозаписях можно было детально проследить перемещение звеньев тела при выполнении фигуристом того или иного элемента.

Но главная заслуга моего отца, преподавателя теоретической механики, заключается в том, что именно он сформировал моё представление о том, что движения живых и неживых тел, в принципе, описываются одними и теми же законами механики. И знание этих законов резко обостряет понимание деталей техники, от которых зависит успех фигуриста.

В то время было очень сложно применять какие-то инструментальные методики. Применительно к нуждам спорта их практически не существовало. Профессор В. А. Петров, заведующий кафедрой биомеханики, в одном из разговоров произнёс мудрёное слово «стереофотограмметрия». Это метод, которым геологи измеряют объём отработанной руды, а также высоту и уровень отклонения труб от вертикали, объёмную форму памятников архитектуры и скульптуры. Суть его заключается в том, что фотографирование производится с двух точек, соединенных штангой. Съёмка с двух точек давала возможность стереоскопического представления движения объекта. В приборе находились две стеклянные кассеты, которые вставлялись в специальную оптическую систему, а человек смотрел в окуляр и курсором проводил по определённым линиям, которые уже в дальнейшем воспроизводились на чертеже, расшифровывая стереоскопическое фото.

Этим прибором меня снабдили в Институте геодезии и картографии на Васильевском острове, где весь коллектив лаборатории очень тепло отнёсся к моим исследованиям. За что я им сейчас очень благодарен.

Для того, чтобы объединить пространство со временем, перед одной из камер я установил специальный диск с прорезями, который приводился в движение моторчиком. Зная скорость его движения, я мог определить, какую долю секунды объектив открыт, а какую – закрыт. В результате движение точки тела представлялось пунктирной системой. Таким образом я смог определять не только пространственные величины, но и временные характеристики. Этот метод был одним из самых важных в моей работе.

Поскольку в нашей семье все имели университетское образование, то в ней царил высокий интеллектуальный уровень, что давало возможность проявить свои творческие способности. В начале моего тренерского пути, а это был 1969 год, фигурное катание не было настолько ориентировано на многооборотные прыжки, как сейчас. Но тенденцию к увеличению количества оборотов я уловил и стал думать, как её реализовать. Основная идея тренеров того времени состояла в том, что спортсмену нужно прыгать выше и дальше. Это казалось естественным – чем выше прыгнешь, тем дольше время полета и, следовательно, больше времени для совершения большего числа оборотов. Чем дальше прыгнешь, тем более красивым покажется твой прыжок. Но мои наблюдения и измерения показывали, что овладеть тройными прыжками можно было, исполняя их и на относительно небольшой высоте. Я пришёл к выводу, что в прыжке есть два компонента движения – поступательный, от толчка к приземлению, и вращательный, связанный с вращением тела вокруг продольной оси. Причём превалирующим фактором успешного исполнения является второй компонент. Другими словами – вращение, вращение и ещё раз вращение!

Этот вывод сразу поставил передо мной две задачи. Во-первых, повысить продуктивность вращательного компонента. Во-вторых, выяснить, как научить организм спортсмена адекватно переносить вращательные нагрузки. Сформулированные задачи дали толчок для развития двух направлений в работе: усовершенствования приёмов техники создания вращательного движения и разработки упражнений, которые бы подготовили организм фигуриста к быстрому вращению вокруг продольной оси тела.

Начав разрабатывать эти упражнения, я первым делом обратил внимание на способ группировки. В то время техника группировки в многооборотных прыжках базировалась на балетных приёмах. Позиции, копируемые тогда в фигурном катании, можно наблюдать на картинах Дега или на иллюстрациях к учебнику известного балетного педагога Агриппины Яковлевны Вагановой. Эту группировку, когда кисти перекрещиваются на груди, я назвал симметричной.

В моих первых учебниках можно увидеть рисунок фигуриста, выполняющего такой симметричный способ группировки. Он тогда был единственным, применяемым на практике. Я опасался недопонимания и поэтому дал к рисунку название: способ группировки, заимствованный из классической хореографии. Однако уже в то время я экспериментировал с этой деталью техники. Олег Татауров и Алексей Урманов не дадут соврать: я искал новый, прогрессивный способ, позволяющий создать в толчке большое количество начального вращения.

У меня сохранилась кассета с записью, которой не меньше 25 лет, где Алексей и Олег, выполняя группировку, создавали начальное вращение мощным круговым движением правой руки вокруг шеи. Левая рука при этом быстро прижималась к телу. Я назвал этот способ асинхронным. Сейчас он является, пожалуй, наиболее распространённым для спортсменов, достигших успехов в многооборотных прыжках. Поэтому, когда вы видите, что спортсмен на разминке на льду или вне его резко вращает правую руку вокруг, то это движение он делает по методу, который был предложен нами в начале 70-х годов.

Постоянные мысли о повышении эффективности вращательного компонента привели меня на репетиции цирковых артистов во Дворце спорта «Юбилейный». У них была специальная лонжа, закреплённая на потолке. Это навело меня на мысль соорудить похожую лонжу для тренировок и фигуристов. Когда её впервые увидели, меня подняли на смех: «Смотрите, у Мишина фигуристы болтаются на верёвках, он, видимо, с ума сошёл». А теперь такие лонжи висят на всех катках мира.

Так как я знал, что чем плотнее группировка, тем выше скорость вращения в полёте, меня осенила идея. В мастерских института мне сделали специальный жилет, в котором были два примитивных контакта. Если на них нажимали, то контакт замыкался и раздавался звук. Эти пружинные контакты располагались в тех точках, куда надо было прижимать руки во время группировки. Сейчас я понимаю, что в те времена такая штуковина вообще носила революционный характер: с её помощью можно было научить плотной и правильной группировке.

На Востоке есть пословица: «Можно сто раз сказать «халва», но во рту слаще не станет». Тренер может хоть голос сорвать, постоянно повторяя о необходимости держать руки плотнее. Но пока не прозвучал звуковой сигнал – цель не достигнута. Жилет позволил спортсмену самостоятельно контролировать качество своего движения.

Сегодня многие, особенно молодые, спортсмены выполняют многооборотные прыжки с одной или двумя поднятыми руками (Их ещё иногда называют «тано» и «риппон» – в честь первых исполнителей, американских фигуристов Брайана Бойтано и Адама Риппона. – Прим. ред.). В моей группе прыжки с поднятыми руками входили в тренировочный комплекс ещё со времен Алексея Урманова.

Если фигурист поднял руку – это всё равно, что он её «проглотил». С точки зрения момента инерции не имеет значения, где конкретно расположена рука. Важно, насколько далеко она отстоит от продольной оси вращения.

По своей природе все тренеры очень разные, и это проявляется в их работе. У одних во главу угла ставится дисциплина в тренировочном процессе, у других – объём проделанной работы, третьи делают акцент на хореографию, четвертые – превосходные организаторы, пятые – дипломатичны, хорошо умеют построить отношения с сообществом фигурного катания. Моя система базировалась на знании механики скольжения и вращения, способности применить их на практике, создать на этой основе упражнения, позволяющие делать сложное простым.

В физическом воспитании есть два метода обучения. Первый – метод проб и ошибок. Второй, который стараюсь использовать я, – метод обучения с помощью подготовительных упражнений. В период разучивания спортсменом элемента я стараюсь не идти по пути его многократного повторения. Если я вижу, что у спортсмена не идёт какой-то элемент, прыжок или движение, я придумываю упражнение, помогающее ему избежать в дальнейшем ошибки, которая препятствует успешному исполнению. Сейчас на все существующие в фигурном катании прыжки, а также прыжки во вращении у меня есть специальный комплекс упражнений, при использовании которого 8 из 10 учеников в итоге будут выполнять элемент правильно. Безусловно, всегда найдётся 2–3 ученика, которые даже при правильном обучении не смогут достичь высокого уровня мастерства, но в целом такая система позволяет значительно повысить эффективность овладения элементом. Первый упомянутый мной метод – проб и ошибок – чреват перегрузками и травмами. Однако применять исключительно второй метод тоже нельзя. Эти два подхода нужно применять в комплексе. В первую очередь необходимо дать общее представление об элементе, показав его в целом. В том случае, если видишь, что он у фигуриста не получается, необходимо переходить к его тренировке через упражнения.

По результатам многолетней практической работы я написал диссертацию. Меня назначили заведующим кафедрой, и я очень рьяно взялся за дело, покруче, чем оно обстояло до этого. В результате образовалась группа преподавателей, желавших меня столкнуть с этой должности. В принципе причиной всему было жесткое поведение моего заместителя В. А. Апарина. Тем не менее я не мог его принести в жертву, потому что этот человек оказывал мне существенную помощь в проведении образовательного процесса. Может быть, моим противникам и удалось бы реализовать в итоге задуманное, но дело в том, что однажды ректор института Владимир Ульянович Агеевец был с визитом в НИИ физкультуры города Кёльна в ФРГ и неожиданно увидел там мою книжку «Биомеханика движений фигуриста».

Без ложного стеснения могу констатировать, что сегодня работа по моей системе подводящих упражнений прослеживается среди многих спортсменов на любой предстартовой разминке к соревнованиям самого различного уровня. Их используют не только одиночники, но и представители парного катания и даже танцев на льду. К примеру, в своё время ими активно пользовалась олимпийская чемпионка Елена Бережная. Включают их в свой арсенал и зарубежные спортсмены, например знаменитый испанский фигурист, двукратный чемпион мира Хавьер Фернандес. Как-то на одном из турниров я в шутку сказал американскому тренеру Энн Эйдсон: «Смотри, они все делают эти упражнения, а нигде даже упоминания нет о том, кто их автор». На что она мне резонно ответила: «Не расстраивайся. Ты можешь этим гордиться».

Могу с уверенностью сказать, что даже лучшие тренеры использовали в учебном процессе разработанные нами методики. Однажды в Америке я случайно заглянул на тренировку Саши Коэн, которую в то время тренировала Татьяна Тарасова. И увидел, как Алексей Ягудин показывает Саше упражнения, на которых он сам был воспитан.

Как-то позже мы с Татьяной вели телепередачу. И я напомнил ей о широком использовании наших упражнений в России и за рубежом. На что Тарасова резонно заметила: «Ульрих Сальхов первым выполнил прыжок, названный потом его именем. Что же теперь, никому его не прыгать?»

В связи с этой историей можно привести следующую аналогию из жизни. На афишах выступлений Аркадия Райкина фамилия автора его миниатюр – а им был не кто иной, как Михаил Жванецкий – часто писалась в самом низу мелкими буквами рядом с именами организаторов концерта. Так же и у меня, когда ко мне подошёл один из руководителей Федерации фигурного катания Петербурга и спросил: «А где же ваши ученики?», я невозмутимо ответил: «Да посмотрите на любого – каждого можно назвать в той или иной степени моим учеником, они и их тренеры делают упражнения, которые мы с супругой придумывали». И так же, как Аркадий Исаакович не подчеркивал авторство произносимых им со сцены текстов, тренеры не спешат обнаруживать тот факт, что многое в своей работе почерпнули из методик, разработанных командой Мишина.

Заканчивая эту главу, хочу поделиться некоторыми соображениями, связанными с ситуацией в спорте в целом. О советской системе физического воспитания и спорта принято высказываться комплементарно. Она, действительно, заслуживает много добрых слов. Достаточно обратиться к науке о спорте. Сейчас выходит крайне мало трудов, посвящённых теории спорта, а в те годы существовала целая плеяда очень сильных учёных – Матвеев, Богин, Верхошанский, Кузнецов…

Что же касается фигурного катания, то первое, что дала миру советская школа, – это систематизация тренировочного процесса. Понятие «тренировка» включило в себя понятия ледовой, специальной и общей внеледовой, а также психологической подготовки. Была сформирована система медицинского обеспечения, активно развивалась фармакология в её лучших проявлениях.

Почему, кроме всего прочего, у СССР и ГДР были такие огромные успехи в спорте? Да потому, что когда мы были фигуристами, то государство в нашем лице соревновалось с клубами в лице спортсменов так называемого капиталистического лагеря. Что такое клуб в условной Швейцарии? Это 30 фигуристов и 10 родителей, которые входят в совет клуба; администрация катка, которая собирает с родителей деньги и даёт возможность их детям тренироваться. Если кто-то из членов этого клуба, бывших или действующих фигуристов, обладал талантом постановщика, – он имел дополнительный заработок, ставя соревновательные программы. Мы же для постановок имели возможность пригласить ведущих балетмейстеров из Большого и Мариинского театров. Чувствуете разницу? Если там спортсмены после тренировки самостоятельно бегали где-то вокруг стадиона, то к нам в специально оборудованный спортивный зал приходили лучшие специалисты по общей физической подготовке из легкой атлетики. Когда разучивались сложные поддержки, к нам несколько раз в неделю приходили тренеры по акробатике. Проверить физическую форму? – Пожалуйста, проследуй в лабораторию, где считают все твои показатели. Нужна работа психолога? – Нет проблем! Не все этими услугами пользовались, но если спортсмен желал, то препятствий к этому не возникало. Такой комплексный подход, разумеется, давал совершенно иные результаты. Западные клубы и близко не имели подобных условий. Конечно, топовых спортсменов, звёзд поддерживали спонсоры, крупные организации, рекламными лицами которых становились эти фигуристы. Но их были единицы, и за ними не было резерва.

Когда же и за границей фигурное катание встало на профессиональные рельсы, пусть по названию и оставшись любительским, а фигуристы начали представлять не клубы, а целую страну, нам стало совсем не так просто побеждать. Иначе и быть не могло. Если в некоторых видах человеческой деятельности наша страна сейчас не всегда может конкурировать с лидерами, то почему в спорте автоматически должно быть сохранено прежнее советское доминирование? Поэтому историкам спорта стоит отдать должное тем тренерам, которые и в постсоветское время сохранили новаторские идеи, способные сохранять позиции отечественного фигурного катания на том уровне, на каком они находятся сейчас.

* * *

Евгений Плющенко, двукратный олимпийский чемпион

«Наряду с Урмановым, Татауровым и Ягудиным я был одним из фигуристов, при спортивной жизни которых формировалась тренерская система Алексея Николаевича. Придуманные им оригинальные упражнения с вращениями я начал делать с первых дней занятий в его группе. И сейчас, 20 лет спустя, путешествуя по странам и континентам, наблюдая за работой других специалистов и тренировками спортсменов, я вижу в действии то оружие, которым оснастил мой любимый тренер мировое фигурное катание.

Если вы видите спортсмена, который на разминке работает с резиной, имитируя вращательное движение, – это система Мишина. Если спортсмен перепрыгивает с ноги на ногу, делая так называемые «блинчики» с вращательным движением рук и плеч, – это тоже система Мишина. Если вы на тренировке наблюдаете, как фигурист исполняет прыжок не с классическим выездом, а с твизлом, вращением с продвижением, – и это система Мишина.

Ещё во время своей спортивной карьеры я случайно оказался на тренерском семинаре, который проводил в Америке один знаменитый наставник. По возвращении Алексей Николаевич спросил меня: «Ну, что интересного ты увидел, какие передовые идеи сейчас в американском фигурном катании?» Я ему честно ответил, что «вращательная бацилла» моего тренера поразила и заокеанский мир».

Талант? Труд?

Журналисты, родители юных спортсменов, да и просто люди, интересующиеся фигурным катанием, часто спрашивают меня, что нужно для того, чтобы из ребёнка состоялся будущий чемпион? Считается, что для этого должно совпасть множество факторов. У меня же есть формула, которая сводится к трём позициям. Нужно, чтобы ребёнок, обладающий талантом, оказался в нужное время в нужном месте и попал в нужные руки. В качестве иллюстрации можно привести несколько ярких примеров.

Один из моих бывших студентов по фамилии Шакирзянов прислал мне письмо, в котором говорилось: «Алексей Николаевич, у меня есть очень хороший юный фигурист, отлично исполняет прыжки, причём разные. Возьмите его себе». Но я эту информацию воспринял скептически, ведь спортсмен уже тогда был слишком крупным для одиночного катания, и на его зов не откликнулся. Зато на него откликнулась тренировавшая спортивные пары Тамара Москвина. И что получилось: талантливый спортсмен (а парень был, действительно, талантлив) оказался в правильном месте (то есть в Петербурге, городе с большими традициями парного катания, давшем миру несколько чемпионских пар) и попал в надёжные руки успешного тренера. Совпало три момента, которые и стали решающими в его судьбе. Да, чуть не забыл назвать читателям его имя – этим спортсменом был Артур Дмитриев, первый и до сих пор единственный фигурист, который смог стать олимпийским чемпионом с двумя разными партнёршами.

Не менее показателен и пример обладателя четырёх олимпийских медалей Евгения Плющенко. 90-е годы были трудными временами для спорта. Дворец спорта в Волгограде, где тренировался юный Женя, был закрыт и превращён в магазин автомобилей. Его тренер, Михаил Хрисанфович Маковеев, сам в прошлом мастер спорта по тяжёлой атлетике, видя, как Женя в своё время катался под началом выпускницы нашего института имени Лесгафта, приехал в Петербург и показал его мне, и я его взял. В то время у меня в группе уже тренировались звёздные спортсмены, в том числе и олимпийский чемпион Алексей Урманов, поэтому у Плющенко всегда был перед глазами пример, за которым он мог тянуться. В случае с Женей снова сработала моя формула: «Талант в нужное время, в нужном месте и в правильных руках».

Ответа на вопрос, чего для становления чемпиона в нашей дисциплине необходимо больше – труда или таланта, не стоит искать в самом фигурном катании. Секрет достижения успеха универсален для любого вида деятельности, требующего экстремального результата. Под экстремальным результатом я понимаю выдающиеся достижения в науке, создание прорывной технологии, великие музыкальные, литературные или художественные произведения.

Наверное, некоторые родители фигуристов, прочитав эти слова, огорчатся. Решат, что раз у их детей нет результатов, то о таланте говорить не приходится, а значит, пора забирать ребёнка из этого вида спорта и заниматься чем-то другим. Однако такой вывод не всегда верен, ибо у разных людей талант проявляется в разное время. И, что не менее важно, его грани могут быть очень разнообразны, о чём мы ещё поговорим.

Если вспомнить Алексея Урманова, то на старте своей карьеры он просто был одарённым мальчиком и из общего ряда не выделялся, долгое время пребывая на юношеских чемпионатах страны во второй половине десятки. А вот у Лизы Туктамышевой яркость её дарования проявилась уже после второго года нашей совместной работы в Петербурге, когда она в 11 лет уже участвовала во взрослом чемпионате страны и заняла на нём второе место в произвольной программе.

Существует так называемый талант фигуриста. Он заключается в способности кататься на коньках: скользить, совершать прыжки, выполнять элементы на высочайшей скорости. Но есть ещё и собственно «талант спортсмена». Талантливый спортсмен наделен умением соревноваться, когда на главном турнире он показывает всё, что умеет делать на тренировках, и даже больше. Этим даром обладал Алексей Ягудин. Однажды на первенстве мира среди юниоров он откатал так, что повергнул в шок всех специалистов, выполнив тройной аксель во второй половине программы. Во время проката Алексей почувствовал, что первая половина программы ему не особо удалась, поэтому он решил усилить впечатление, включив сложнейший элемент во вторую часть, хотя, по старым правилам, исполнение прыжковых элементов в конце программы никаких бонусов не давало.

Евгений Плющенко с ранних лет в первую очередь демонстрировал иную особенность: проявлял художественную выразительность, музыкальность и прирождённый талант танцовщика.

Существуют и иные виды одарённости. К примеру, есть спортсмены, чей организм способен длительное время выдерживать максимальную интенсивность тренировочных нагрузок. Приведённые выше примеры лишний раз доказывают, что соотношение труда и таланта для достижения высоких результатов в спорте в каждом случае решается индивидуально, а ключ к успеху не всегда лежит исключительно в плоскости прямого соответствия выбранной специализации.

Когда меня спрашивают о том, в какой момент нужно начинать планировать спортивное будущее ребёнка, я отвечаю, что делать это надо ещё до его рождения. Для того чтобы иметь возможность стать хорошим спортсменом, ребёнок, прежде всего, должен родиться здоровым. А стиль и образ жизни родителей имеют статистически обоснованную связь со здоровьем их будущего ребёнка. Однако при всём том очень важно не совершить ошибку иного рода. Зачастую родители определяются с выбором занятий для ребёнка ещё до того, как он может сформулировать собственные желания.

Не так давно у меня родился внук, и я вижу, что он двигательно одарённый мальчик. На первый взгляд у меня есть простой выбор между фигурным катанием, которым всю жизнь занимаюсь я, и теннисом, мастером спорта по которому является его отец. Но такой подход я считаю неверным. Мне известно много примеров, когда родители, известные фигуристы, пытались заранее определить своим детям карьеру в том же виде спорта. Однако эти попытки, как правило, особым успехом не увенчивались. Пожалуй, единственный положительный пример, который приходит мне на ум, – это Иван Букин, сын олимпийского чемпиона в танцах на льду Андрея Букина. Вторым, надеюсь, будет Саша Плющенко.