Текст книги "Юлия"

Глава 10

Около месяца было тихо. Потом Юлия позвонила опять.

– Саша, – сказала она холодно после приветствия, – я хочу забрать у тебя деньги.

– Какие деньги? – не понял он.

– Которые я тебе давала на поездку в Киев. Такого поворота Филатов никак не ожидал.

– Юля, – осторожно спросил он, – ты в своем уме?

– Более чем. Иначе не звонила бы. «Ах ты зараза!» – подумал Филатов.

– Почему ты хочешь их вернуть? – поинтересовался он, стараясь оставаться спокойным.

– Потому что у меня такое ощущение, будто половину ты прикарманил.

Это было уже оскорбление.

– Деньги потрачены все! – разозлился Филатов. – Мне из своих еще пришлось добавить. Ты думаешь, получить первый протокол допроса подозреваемого ничего не стоило? Да за одну только попытку организации встречи с подозреваемыми я выложился будь здоров! Деньги берут, а ничего не делают. А все встречи у вас, а поездки в другие города? Зал для пресс-конференции опять же. Три моих охранника и еще сопровождающие. Я поднял шум в прессе такой, какой никто другой не поднял бы!

Юля слушала молча. Возразить по существу ей было нечего.

– Тогда отчетик напиши мне, – потребовала она, когда Филатов закончил.

Здесь уже он взорвался, что бывало с ним крайне редко.

– Иди ты в задницу! – с удовольствием сказал он.

Прислушался к себе и не обнаружил никакого сожаления. Наоборот, что-то подсказывало ему, что давно следовало поступить именно так. Потому что невозможно поддерживать отношения с людьми, которым неведомо чувство благодарности и которые считают, что они являются подарком всему человечеству, а посему им должны все, они же не должны никому.

Потом был звонок от Лебедова.

– Слушай, тут Юля кипишует, – сказал он, – у нее какие-то претензии к тебе.

– Пошли ее к такой-то матери! – ответил Филатов все с тем же чувством удовольствия и повторно убедился, что решение было правильным.

Глава 11

Вовчик сменил работу. Больше он не танцевал в клубе «Calls». Он подумал, что если вдруг Юлия приедет в Москву и заглянет в клуб, то он об этом не узнает и не сможет вернуть кольцо. Он, правда, оставил свои координаты охранникам, но вряд ли те кинутся до него дозваниваться, как только увидят Юлию. Забудут, скорее всего, остолопы.

Вовчик решил отвезти кольцо в Киев лично. Взял два отгула, присоединил их к выходным, получилось четыре дня, пять ночей. Должно было хватить при любых раскладах. Позвонил в кассу – билетов на самолет не было на ближайшие три дня. Поездку откладывать не хотелось, и он решил отправиться поездом. Но и купейных билетов, как назло, не оказалось. Только плацкартный вагон. Вовчик вздохнул.

– Давайте плацкарту.

– Нижние боковые или обычные верхние? – спросила кассирша.

На боковом месте ехать не хотелось.

– Обычное верхнее, – сказал он.

В поезде Москва – Киев он сразу же пожалел о своем решении ехать плацкартой. У соседа напротив, возвращающегося домой гастарбайтера, ужасно, до тошноты воняли ноги, и Вовчик мог нормально дышать только тогда, когда тот выходил покурить или в туалет. Он страстно желал, чтобы сосед наконец помыл эти свои босые вонючие ноги, но тот этого не делал. Ему и так было хорошо.

Иногда от окна долетала сквозь щель струйка свежего воздуха, и Вовчик жадно вдыхал ее всю. Он впитывал эти струйки, как песок впитывает воду. В вагоне было еще много гастарбайтеров, все немытые и вонючие, и общая атмосфера от этого не улучшалась.

Вовчик читал детектив, покуда был свет, затем свет выключили, и он попытался уснуть. В вагоне было слишком жарко. А среди ночи всех разбудили таможенники. Один из них заставил карлика открыть сумку и с интересом стал шарить в ней рукой. Найдя трусы, отдернул руку и сделал ему знак, что сумку можно закрывать. «В следующий раз нужно будет купить и положить сверху резиновый член или вагину», – подумал Вовчик.

Вслед за таможенниками пошли менялы. Вовчик слышал разговоры внизу за перегородкой, что в поездах менять не надо, потому что суют фальшивки. Однако не придал им значения и решил поменять здесь. Он подозвал одного из них. Подкатился малый, похожий одновременно на колобка и на уголовника. В другое время его внешность Вовчика насторожила бы, но теперь, одурев от тяжелого духа соседа, он протянул ему тысячу рублей. Меняла схватил ее и быстро надергал разномастных гривен из толстой, сантиметров восемь, не меньше, пачки. Спросил, не надо ли еще. Вовчик отказался, тот ушел. Следом прохромал еще один меняла, совсем уж уголовной наружности – высокий, сутулый, с перекошенной харей и безумными глазами наркомана. Одет он был в затертую кожаную куртку. «Ну и менялы на этой станции», – подумал карлик. Мелькнула мысль позвать «своего» и еще раз проверить деньги. Но то, что менялы появились сразу же после таможенников, успокоило его – не могли же мошенники так беспечно следовать за стражами порядка. Он прогнал сомнения и уснул.

На вокзале в Киеве он с удовольствием вдохнул свежего воздуха, а затем достал свои гривны и рассмотрел их при утреннем свете. Сомнений быть не могло – сотня поддельная, причем подделка довольно грубая. Всучить такую можно было только в ночном поезде. Остальные три бумажки – пятьдесят, двадцать и пять гривен, – кажется, были настоящими.

«Сейчас расплачусь этой сотней в буфете, – подумал он, – и решу проблему».

Держа сотню в руке, он заказал кофе и бутерброды.

– А она у вас не фальшивая? – спросила буфетчица, глядя на его купюру.

– Не знаю, – ответил он. – В поезде поменял. Она взяла бумажку и сунула под ультрафиолетовую лампу.

– Фальшивая, – заключила она, поворачивая лампу так, чтобы он мог видеть. – Вот видите – волокна не светятся.

Она взяла настоящую сотню и продемонстрировала, как та должна светиться в ультрафиолетовых лучах.

– Вот черт! – пробормотал Вовчик, изображая изумление и возмущение. – В поезде ночью сунули.

Она сочувственно улыбнулась.

– Не меняйте в поездах.

Он отошел без кофе. Стало ясно, что сбыть фальшивку будет не так легко. Он решил сделать это в центре. Настроение испортилось. Начавшаяся неудачно поездка продолжала приносить разочарования.

На Крещатике он подошел к лоточнику, торгующему мобильной лабудой, попросил сим-карту за сорок гривен и протянул свою сотню. Тот стал ее рассматривать, а затем вернул обратно.

– Я ее не возьму.

– А что с ней не так? – стал допытываться Вовчик. – Фальшивая, что ли?

– Не знаю, фальшивая или нет, – как-то нерешительно ответил тот, – а не возьму.

Карлик сунул сотню в бумажник, достал пятьдесят гривен и протянул ему.

– И эти не возьму, – отказался лоточник.

Вовчик был потрясен, поскольку считал, что эти-то деньги настоящие.

– Как, и эти тоже? – воскликнул он. – А эти?

И протянул двадцать гривен. Здесь он допустил ошибку. Вместо ответа лоточник схватил его за рукав. Белесое лицо недобро скривилось.

– Уважаемый, а может, мне милицию позвать? – угрожающе спросил он. – Она и решит все ваши трудности.

Такого поворота Вовчик не ожидал. Впереди замаячили проблемы, по сравнению с которыми все предыдущие были только мелкими неприятностями. Он знал милицейские нравы и не питал иллюзий на этот счет, отлично понимая, что если его сейчас заберут, то выйдет он из милиции через несколько дней сильно побитым, абсолютно без денег и, главное, без Юлиного кольца.

– Какую милицию, что вы? – сказал он, пятясь к подземному переходу и стараясь не делать резких движений. – Мне в поезде так поменяли. Я из России и в ваших деньгах не разбираюсь.

– Не знаю, где вы их взяли, – бормотал малый. – Появляетесь тут с пачкой фальшивых денег и начинаете махать передо мной! В милиции разберутся!

Он шел за карликом и руку не отпускал. Лоточник, несмотря на рост, был явно слабоват против Вовчика, но все козыри лежали на его стороне. Он мог закричать и позвать на помощь. Неизвестно, почему он этого не сделал до сих пор. Наверное, от растерянности.

Вовчик продолжал медленно пятиться, а тот – тормозить его. Лоточник оглянулся назад, надеясь увидеть напарника, но того не было. Наверное, отошел облегчиться, и это было первое везение карлика за день.

Малый оглянулся еще раз, потом еще. Напарника все не было, они уже отошли довольно далеко от его лотка, который оказался у него за спиной и теперь с лотка могли что-нибудь стащить. Между ними и лотком постоянно проходили люди. Это сильно беспокоило малого. Наконец беспокойство за судьбу товара перевесило жажду справедливости, он отпустил карлика и рванул к лотку, на ходу вытягивая руку к выдвижному ящику. «За телефоном, будет звонить», – понял Вовчик и нырнул в переход. Наверное, малому уже приходилось пострадать из-за фальшивок и сейчас ему хотелось отыграться на Вовчике за пережитую досаду и бессильную ярость одураченного. Вовчик мог его понять – всего лишь полчаса назад он чувствовал то же самое, да и сейчас еще продолжал чувствовать.

Переход был очень длинным и разветвленным. По пути он несколько раз оглянулся. Никто за ним не бежал.

На другой стороне Крещатика он вздохнул с облегчением и пошел по направлению к площади Независимости. Он прошел уже метров двести, как вдруг до него дошло – ведь если этот придурок позвонит в милицию, а он не сомневался, что позвонит, то скоро здесь будет несколько патрульных машин, которые станут высматривать его среди прохожих. Лоточник опишет им внешность Вовчика, а поскольку она весьма приметная, то менты достаточно быстро смогут его засечь.

Фальшивомонетничество – серьезное преступление, и менты не жалеют сил на борьбу с ним. Недавно он смотрел передачу о фальшивомонетчиках в России и знал, что тут все очень серьезно. С Крещатика нужно было убираться поскорее. Он повернул назад и быстрыми шагами пошел к переходу, из которого только что вышел. Там был вход в метро.

Зайдя в вестибюль станции, он вспомнил, что на каждой из них есть отделения милиции. Правда, это не настоящие менты, а всего лишь охрана метрополитена. Теоретически при каких-нибудь крупных облавах их могли задействовать в связке с наземными стражами порядка, но сейчас это выглядело маловероятно. И все же…

Подходя к кассе за жетоном, он обратил внимание, как пристально смотрит на него кассирша. Или это ему только показалось? Идя к эскалатору, он поискал боковым зрением дверь милицейской каптерки. Вот она, справа от турникетов, такая же неприметная, как и в Москве. Из нее никто не вышел. Вовчик опустил в щель жетон и встал на эскалатор. «Половина дела сделана», – подумал он, опускаясь вместе со всеми вниз.

Платформы киевского метро не такие длинные, как в Москве, да и сами поезда значительно короче. От этого кажется, что на станциях людей больше. Он сел на первый же поезд, идущий из центра, и, только проехав две-три станции, почувствовал себя в относительной безопасности. Он не паниковал, просто осознавал неприятные перспективы своего возможного задержания и как бы наблюдал за собой со стороны, просчитывая следующие шаги. Пока что он все делал правильно.

Вовчик вышел на конечной станции и поднялся наверх. Это был спальный район, построенный в восьмидесятые годы, без особых излишеств. Вряд ли кому-нибудь пришло бы голову искать его здесь. Но фальшивые бумажки все еще лежали у него в кармане, а это была улика. Сама по себе она ничего не значила, но вместе с показаниями малого с Крещатика могла доставить немало неприятностей. Следовало от них избавиться. Он опасался не за себя, а за сохранность кольца.

Вовчик отошел от станции довольно далеко, зашел во двор жилого дома, сел на лавочку и еще раз рассмотрел злополучные бумажки. При дневном свете было отчетливо видно, как грубо они сляпаны. Напечатаны на обычной бумаге, на цветном принтере, без защитных волокон и водяных знаков, с криво наклеенными полосками фольги. Нечего было и думать сбросить их где-нибудь на рынке или в магазине. Всучить такое можно только ночью, только в поезде и только россиянину. При этом россиянин должен ехать в плацкартном вагоне и глаза его должны слезиться от вони соседских ног. Все эти условия и сошлись воедино в его лице.

Вовчик огляделся. Против Москвы Киев выглядел довольно бедно. Столичный лоск у него был только в центре, пару остановок на метро в сторону – и все пропадало. В Москве такого нет. Жизнь бурлит почти у любой станции, и везде каждый клочок земли застраивается торговыми центрами и жильем.

Он стал вспоминать все детали этой покупки. Менялы прошли сразу за таможенниками, едва за теми закрылась дверь вагона. Таможенники были российскими, значит, и территория была российской. Они сбывали фальшивые украинские деньги на российской территории. Следовательно, действие украинских законов о подделке денег на них не распространялось. Он не знал, что полагалось по российским законам за подделку иностранных денежных знаков, но думал, что гораздо меньше, чем за свои. Интересно, были ли они в сговоре с таможенниками, а если даже и нет, то знали ли таможенники, что менялы впаривают пассажирам фальшивки? Вообще, можно ли заниматься такими делами под носом у милиции без ее ведома? Риторические вопросы, ответ на которые очевиден каждому мало-мальски бывалому человеку.

Местные жители, выходящие из подъездов, стали коситься на необычного чужака, сидящего на детской площадке и пристально разглядывающего деньги. Вовчик вздохнул, свернул свои фантики в трубочку, завернул их в завалявшуюся в кармане рекламную листовку, которую ему сунули у метро, и встал. У ближайшего продуктового магазина, выбрав момент, когда поблизости никого не было, он бросил их в урну и пошел дальше. Бросить фальшивки незавернутыми было нельзя – их могли тут же достать, рассмотреть, понять, что это подделки, вспомнить, кто их бросил, и поднять крик.

Глава 12

Избавившись от фальшивок, Вовчик облегченно вздохнул. Жизнь сразу показалась ему уютной и безопасной. Он купил в киоске местную газету на русском языке и присел в скверике на лавочку.

Главная новость на первой полосе газеты – Юлию арестовали и посадили в следственный изолятор. Ее подозревали в чем-то там таком, во что он не поверил.

Вовчик в волнении вскочил со скамейки. Черт, как же так?! В кои-то веки он собрался и приехал – а тут такое! Казалось, сама судьба препятствовала их встрече. Он пошел к метро. Сердце сжала тревога за Юлию. Как она там, в мрачном бетонном мешке? Совсем одна перед лицом судьбы, такая трепетная и беззащитная. Кто за нее вступится, если тюремное начальство захочет поизмываться над ней или сокамерницы станут обижать?

Но был в произошедшем и один положительный момент – теперь он знал ее точный адрес.

Вовчик купил бананов, апельсинов и поехал в следственный изолятор. По пути он думал, что еще положить в передачу. Одних фруктов явно маловато – не к обезьяне же он едет, в самом деле. Не придумал ничего лучшего, как дополнить набор двумя банками сгущенки и несколькими жестянками пепси-колы.

В женском отделении СИЗО его долго изучала грубая дежурная.

– Кем вы ей приходитесь? – подозрительно спросила она.

– Знакомый, – робко ответил Вовчик.

Она не поверила.

– При каких обстоятельствах вы познакомились?

– При загадочных, – не удержался Вовчик.

– Пошутить захотелось? – угрожающе спросила дежурная.

– Нет, что вы! Просто отдыхали вместе. – Он не сказал, где проходил отдых. – И для меня до сих пор остается загадкой, как она обратила на меня внимание.

– Для меня тоже, – буркнула дежурная. Вовчику показалось, что она успокоилась.

– Ну так как? – спросил он.

– Ничего не выйдет!

– Почему?

– Свидания предоставляются только родственникам и адвокатам. Вы не являетесь ни тем ни другим.

Вовчик дал ей денег. Она подвинула к нему бланк.

– Заполняйте анкету. Печатными буквами.

Казенная бумага была составлена на украинском языке, и он долго ломал голову над значением отдельных слов. Ходил к стенду смотреть на образец. Худо-бедно разобрался.

– Ваше заявление будет рассмотрено в течение двух недель, – сказала дежурная и спрятала заявление в стол.

Вовчик дал денег еще.

– В течение недели, – смягчилась она.

– Но мне нужно завтра возвращаться в Москву.

– Ничем не могу помочь. Приезжайте еще.

– Не отпустят с работы. Она развела руками.

– Передачу-то хоть примете?

– А что у вас?

– Да так, фрукты там, то-се.

– Покажите.

– Сейчас.

Вовчик под столом снял с пальца кольцо и на ощупь вдавил в мякоть банана, затем положил пакет на обитый жестью стол. «Хоть таким способом передам», – подумал он.

– Бананы и апельсины нельзя, – сразу же отмела дежурная, – карантин у нас. Сгущенку надо перелить в пластиковую тару, пепси-колу в жестяных банках тоже нельзя.

– А что можно-то? – опешил Вовчик. Она ткнула пальцем куда-то в угол.

– Читайте!

Вовчик побрел к дальнему стенду, на котором перечислялись разрешенные к передаче продукты. Там значились:

«1. Сахар (кусковой в полиэтиленовом пакете) – 2 кг

2. Сало (соленое или копченое, но только сало) – 3 кг

3. Колбаса сырокопченая – 3 кг»

и тому подобные радости. Общий вес передачи мог доходить до 30–40 килограммов.

Вовчик старательно переписал все на бумажку и, матеря про себя тюремные порядки, вышел на улицу. Сойдя с крыльца, он понял, что свою-то передачу оставил под стендом. «Кольцо!» – пронзило его. Сердце ушло в пятки.

Сломя голову бросился обратно. На его пакет уже нацелилась какая-то растрепанная тетка пьющего вида. Вовчик опередил ее в последний момент и ухватился за ручку первым. Тетка обиделась.

– Засранец! – бросила она ему в спину.

Он не ответил.

На улице Вовчик достал гроздь бананов, но с первого взгляда не смог определить, в каком из них находится кольцо. Пришлось чистить и есть все подряд. На четвертом он почувствовал на языке долгожданную твердость металла, выплюнул кольцо на ладонь и спрятал в карман.

Теперь следовало заняться покупками. Он понимал, что купить все, что значилось в списке, не успеет, но надо было попытаться приобрести хоть что-нибудь. Никаких магазинов, в которых можно было затариться, поблизости не просматривалось, пришлось ехать в центр, на Бессарабский рынок.

Приступив к закупкам, он вскоре понял, что его хлипкий полиэтиленовый пакет всего не выдержит. Приобрел рюкзак, с ним дело пошло веселее. За хлопотами ему даже и в голову не пришло, что все это кто-то уже мог Юлии передать. В его воображении она была одинокой и нуждалась именно в его помощи.

Набив рюкзак продуктами, он купил ей отличный китайский спортивный костюм, резиновые пляжные тапочки и деревянную ложку. Размеров одежды и обуви он не знал, брал на глазок. Он не сразу сообразил, почему ложка должна быть именно деревянной, но потом до него дошло – чтобы заключенные не сделали из нее нож. Ему стало смешно – нельзя было даже гипотетически представить себе Юлию вытачивающую из ложки финку.

Нижнее белье он покупать не стал – побоялся, что продавщицы посчитают его маньяком, зато приобрел пару простыней и наволочек. «Их тоже можно перекроить на белье, если что», – решил он.

Последними в списке значились фотографии. «Чьи фотографии? – не понял он. – Ее собственные, популярных артистов или виды Киева?» Потом сообразил, что все это ей на фиг не надо, имеются в виду фотографии близких. Из близких Юлии людей он знал только одного – себя. Стал искать срочное фото. Как назло, оно долго не находилось. Те, что попадались на пути, обещали фотографии только через три часа, а ему нужны были немедленно.

Наконец он нашел небольшое ателье, делавшее снимки за час. Поскольку разрешалось передать две фотографии, он снялся во весь рост и до пояса. Промаявшись час, получил карточки. На них он был похож на себя весьма приблизительно, но спорить или требовать деньги обратно уже не было ни сил, ни времени. Он вложил фотографии в посылку, поймал такси и помчался в СИЗО. По пути машина попала в пробку и простояла в ней примерно полчаса.

Когда он добрался наконец до изолятора, оказалось, что уже час, как тот закрылся. Следующий день был выходным, а еще на следующий Вовчику во что бы то ни стало нужно было показаться на работе. Он успел бы с передачей и сегодня, если бы сдуру не потерял час в ателье.

Вовчик понял, что его миссия закончилась провалом. «Хорошо еще, если она окажется невиновной, – думал он, – и ее скоро выпустят. А если нет? Припаяют десять-пятнадцать лет, и жди тогда». Но что-то ему подсказывало, что этого не случится.

Вечером он взял обратный билет и со всеми своими припасами выехал в Москву. В этот раз ему досталось нормальное нижнее место в купе.

Почти сразу же по вагонам пошли коробейники. Они несли киевские торты, цепочки из технического серебра и фарфоровые сервизы. Окраска чашек напоминала разошедшуюся на поверхности воды солярку – такая же химическая радуга. Один предлагал красную и черную икру в стеклянных поллитровых банках.

– Откуда икра? – спросил Вовчик.

– Наша, с Азовского моря, – с готовностью объяснил тот.

– А что, там разве водится красная рыба? – удивился карлик.

– Водится, – бодро заверил его коробейник, – там все водится.

– Икра настоящая? – с опаской поинтересовался Вовчик.

– Конечно! Могу открыть, если точно будете брать. Да вы не сомневайтесь, мужчина! Я все время в этом поезде работаю, мне смысла нет врать или там что.

У Вовчика оставались неизрасходованные гривны. Он взял банку черной и банку красной икры. Коробейник уже повернулся уходить, но тут Вовчика кольнули сомнения.

– Эй, подожди! – окликнул он.

– Что? – повернулся тот.

– Открой!

– Добре, сейчас! – согласился тот и с деланным усердием стал шарить по карманам. – От беда, открывачки нема! Звиняй, земляк!

– У меня есть, – Вовчик положил на стол складной нож. – Открывай!

Коробейник переменился в лице.

– Ты если не хочешь брать, то так и скажи – я тебе деньги отдам! А товар нечего мне портить!

– Открывай, говорю!

Тот нехотя открыл, но крышку не поднял, оставил на месте. Не сводя с него глаз, Вовчик сдвинул крышку, сунул в банку палец. К нему прилипло несколько икринок. Он облизал палец и попытался раздавить икринку зубами. Ничего не получилось, она была как резиновая. Все стало понятно.

– Ах ты!

Вовчик вскочил ногами на полку. Левой рукой он вытряхнул «икру» на стол, правой ухватил коробейника за шею и несколько раз ткнул лицом в столешницу. Коробейник попытался сопротивляться, но не смог противостоять накачанному Вовчику, которому приходилось таскать на руках и на плечах стриптизерш. Когда Вовчик затевал драку, приятели сравнивали его с буль-терьером – такой же маленький и мощный. Размазывая по лицу фальшивую икру и кровавые сопли, коробейник взвыл.

– Конец тебе, урод, бля!

– Пошел вон! – Вовчик отвесил ему пинка, и тот со своей сумкой вылетел из купе.

– Зря вы с ним так, – с опаской сказал сосед напротив. – Могут быть неприятности.

– Возможно, – ответил Вовчик. – Но очень хотелось.

Поезд набрал скорость. Колеса стучали на стыках.

– Когда следующая станция? – спросил Вовчик.

– Через полтора часа.

Дверь купе вдруг распахнулась. На пороге стоял бритоголовый амбал в кожаной куртке.

– Это ты тут, чмо, наших пацанов обижаешь? – угрожающе спросил он.

Вовчик не ответил, только сел на полке. Бритоголовый занес кулак. Вовчик уклонился от удара и одновременно двинул ногой тому в пах. Затем врезал коротким прямым снизу в челюсть. И тут же добавил в дыхалку. Ему удобно было драться в тесном купе, стоя на полке, при его небольшом росте. Амбал рухнул на пол, выдохнув густое облако перегара. Карлик вытащил его в коридор и закрыл дверь. Больше их никто не беспокоил.

Много времени спустя сосед осмелел и спросил:

– Что на вас нашло?

– Сам не знаю, – ответил Вовчик. – Украина – страна мошенников.

– Я тоже украинец, – обиженно возразил сосед.

– К присутствующим не относится.

Вечером они пересекли границу, а рано утром поезд прибыл в Москву.