Текст книги "Золото Холокоста"

– Что-то не так? – Лилия интуитивно почувствовала его беспокойство. – Я сегодня встречаюсь со своими подругами. Девичник.

– Нет, всё нормально, – ответил Маров, забавляясь в душе. – Что-нибудь выяснили?

Чувствуя себя не слишком уютно под насмешливым взглядом ветерана, постоянно натягивая юбку на колени, директриса стала излагать.

– Мои друзья сообщили мне некоторые мнения и факты, которые заслуживают внимания.

Во-первых, история, которую вы рассказали, действительно произошла. Дневник подлинный. К сожалению, он не может пролить свет на то, где находятся эти монеты сейчас. Есть мнение, что они до сих пор хранятся в катакомбах Москвы. Возможно, есть и более точные координаты «золота Холокоста». По неподтверждённой информации, ещё один человек, который участвовал в налёте, оставил свои записи. Его фамилия Церетели. Он был убит в 1953 году, когда попытался защитить Берию. Но остался его сын, Шота. Живёт в Грузии, в Бакуриани.

Во-вторых, не так давно один бывший бизнесмен (вы должны были слышать о нём), Геннадий Стерлинг, по указанию Лужного искал библиотеку Ивана Грозного. Есть сведения, что искал он не библиотеку, а золотые монеты. Легенда о поисках книгохранилища служила прикрытием. Очевидно, что можно было бы допросить этих людей, однако сначала необходимо точно установить, что они имеют отношение к «золоту Холокоста».

– Ваши друзья – информированные люди, – задумчиво сказал Андрей. – Думаю, они могут и сами выяснить этот вопрос.

– Нет, – продолжила Лилия, – для того чтобы они начали действовать, им необходима стопроцентная уверенность.

– Значит, таскать каштаны из огня – я, а как дойдёт до делёжки пирога, то ваши друзья? Не согласен, – покачал головой Маров.

– Речь идет не о делёжке пирога, не о заслуженной славе, а о взаимопомощи, – возразила Бруднэ. – Теперь учтём ещё один важный фактор, Стерлинг в последний год открыл Антикризисный центр и под этой эгидой начал торговлю золотом.

Маров присвистнул.

Геннадий Стерлинг, по кличке Щенок, был достаточно сочной фигурой российского бизнеса, чтобы не сказать о нём несколько слов. Начинал в 1990 году. Почуяв запах больших денег, он плюнул на образование, ушёл из института и организовал кооператив «Луна», занимавшийся организацией концертов на вокзалах в залах ожидания. Сколотив небольшой капитал (25 000 руб.), открыл первую в Советском Союзе биржу «Алина», уставный фонд которой составил как раз 25 000 рублей. Геннадий превратился в миллионера в первый же день работы биржи. У «Алины» не было конкурентов, она проработала три года, и догадливый читатель может сам посчитать, сколько денег осело в карманах Щенка. Далее кривая вывезла его в похоронный бизнес. Гробовая контора быстро завоевала популярность. Всей России был известен слоган: «Вы поместитесь в наши гробики без диеты и аэробики». Также успешно продавались гробы из дорогих пород дерева оптом за границу. Через какое-то время захотелось власти. Организовал политическую партию, программа которой предусматривала молниеносное наведение порядка («Русский народ пороть надо больше», – разглагольствовал Щенок), запрет абортов, телевидения, Интернета и «американизации сознания». Идеология – православие. Когда ему вспоминали похоронный бизнес, Стерлинг говорил: «Гроб для православного – символ вечной жизни. Нет ничего более жизнеутверждающего, чем гроб». Другим символом стала эмблема партии, где на фоне Библии были изображены топор, кистень, автомат Калашникова и пистолет с глушителем.

Партию разогнали, однако Щенок прочно занял второе место в ряду клоунов российской политики. Клоуна № 1, беспринципного делягу с мёртвой хваткой по кличке Жидоросс, читатели хорошо знают. Однако чего-то недоставало. Сто миллионов долларов, к примеру, много это или мало? Риторический вопрос. На что способны деньги? «На всё», – ответили бы мои читатели. И это было бы неточно.

«Мы слишком мало знаем о деньгах», – сознался Милтон Фридмен, лауреат Нобелевской премии по экономике. Нас всех учили, что деньги есть товар, при посредстве которого выражается и измеряется стоимость всех остальных товаров, а также совершается их обращение. Известны четыре функции денег: меры стоимости, средства обращения, средства накопления и средства платежа. Всё так, но есть ещё что-то в этих бумажках, особый способ мышления, что ли, некая мистическая сила, с которой почти невозможно бороться.

Вот и Щенок не смог противостоять этой всесокрушающей силе и захотел стать олигархом. На Московском русском соборе он познакомился с Лужным, руководителем Московского региона, человеком, обуреваемым жаждой наживы. Рыбак рыбака видит издалека. После внушительной обработки он решил доверить Стерлингу удивительное дело.

– Понимаешь, немцы выдирали у евреев золотые зубы, плющили и переплавляли. Много чего понаделали из этого золота, в том числе и пять золотых монет диаметром 1,5 метра. Наши ребята в 1945 году захватили монеты в Берлинском банке и привезли в Москву. Сталин приказал поместить их в хранилище Госбанка СССР, на Неглинную, 12. Всё бы хорошо, да Берия взял и спёр их. Был жуткий бой в подземном лабиринте. Монеты исчезли. Есть сведения (ткнул пальцем вверх), что они запрятаны в одном из подземелий Москвы. Нужно организовать поиски. Прикроем. Мой секретарь Ли тебе поможет. Он на выдумки горазд. В деле нас трое (опять ткнул пальцем вверх). Найдёшь монеты, поделим на троих, по-братски. Станешь Алихгархом, – пообещал ему косноязычный Лужный.

– Святое дело, – радостно согласился Щенок.

Существует такая шарашкина контора – Департамент общественных и международных связей при правительстве Москвы. Приставка «при» говорит о том, что это вроде бы как не правительство и позволяет вести свободную деятельность, без строгих рамок. Именно эта организация и есть мозговой центр коррупции в Москве. Здесь разрабатываются и проворачиваются самые сногсшибательные «проекты», дающие «на карман» московским чиновникам суммы, гораздо превышающие нефтяные и газовые доходы Кремля. Одна реконструкция Московской кольцевой автодороги на 50 см эже, чем в проекте, дала несколько сот миллионов долларов неучтённых, криминальных денег. Контора предлагает также и услуги по отмывке денег в зарубежных офшорах. Руководит самой крупной московской прачечной секретарь Лужного китаец Ли. Вот при этом хитром департаменте и был создан Штаб поисков библиотеки Ивана Грозного со Стерлингом во главе. Идеальное прикрытие для розыска золотых монет. По требованию Московского правительства из архивов Федеральной службы безопасности штабу были переданы секретные планы подземелий Москвы, протоколы расследования налёта на хранилище Госбанка СССР в 1947 году, были мобилизованы военные спелеологи, строившие когда-то ракетные шахты под Москвой, а также диггеры, и работа закипела. В СМИ сообщили, что по указанию Лужного Стерлинг ищет библиотеку Ивана Грозного для того, чтобы передать это культурное наследие подрастающему молодому поколению. Для изучения. Современное же поколение принялось быстрыми темпами изучать московские катакомбы на предмет золотых монет.

Кто только не рыл траншей под Москвой! При постройке белокаменного Кремля из каждого собора обязательно проводился подземный ход до Москвы-реки, чтобы быстро ретироваться в случае осады или незаметно принять тайных гостей. Иван Грозный приказал вырыть подземный дворец и выдолбить гроты для пыток и любовных забав. Очевидно, его сексуально возбуждали крики пытуемых людей. Стены и потолки этих гротов были причудливо украшены библейскими сюжетами и сценами адских мук. Во все стороны расходились большие коридоры, которые вели в красивые залы, где, по преданию, царь развлекался со своими наложницами, захваченными для него по всему свету, затем мучил их, убивал, и слуги тут же закапывали трупы. По легенде, в одном из таких залов он и спрятал свою огромную библиотеку и несметные сокровища в придачу.

Особенно досаждала москвичам речка Неглинка, которая в весеннее половодье заливала весь центр города и первые этажи домов и магазинов. При Екатерине II она была заключена в огромные деревянные коробы с каменным сводом. Русло реки углубили на два метра, а Кузнецкий Мост и Неглинную улицу подняли на один метр. Таким образом, не считая каменных перекрытий, внизу образовались подземные тоннели высотой свыше двух метров, где бурлил поток и куда через уличные колодцы стекали дождевые и прочие воды.

Что за прочие воды? Москвичи быстро соображают, когда дело касается денег. Городские золотари[20]20
  Золотарь (или парашник) – работник, убирающий выгребные ямы.


[Закрыть] со своими вонючими бочками брали очень дорого за чистку отхожих мест. И, чтобы не платить деньги, большинство богатых горожан провело под домами свои тайные стоки в городские тоннели для слива нечистот. Москва-река впервые зацвела и запахла дерьмом. Где были защитники окружающей среды? В трактирах! Полицейские прекрасно знали о стоках, но, получив «красненькую» на праздник, успешно пропивали её в кабаках.

Ещё об одних лабиринтах следует сказать особо. Крепостное право развратило дворян. Абсолютная власть над людьми выродилась в насилие и садизм. Пример Салтычихи, замучившей несколько сот красивых девушек, самый известный. Однако как мы мало знаем об этом времени. Очевидно, стыдимся его. Было чего стыдиться. Почти под каждым (!) домом дворянина была вырыта собственная подземная тюрьма, где хозяева зачастую сами пороли, мучили и пытали беззащитных людей. Некоторые тюрьмы были соединены между собой глубокими галереями, по ним господа ходили друг к другу в гости, устраивая совместные «пыточные увеселения». Об этом тяжело писать, да и не тот случай, поэтому читайте подлинные документы в открытом Городском архиве, который расположен у метро «Калужская».

Много было и государственных подземных каменных застенков. Самый страшный из них принадлежал Тайной канцелярии и находился на Лубянке. Так что чекистам осталось только расширить подземную тюрьму. Состав в узилищах был переменным. Так, Павел I приказал выпустить всех узников Екатерины II. Александр I распорядился сломать пыточные дыбы и освободить заключённых Павла I. Александр II даровал свободу узникам Николая I и т. д.

Конечно, внесла своё своеобразие и советская власть. Коммунисты построили метро, секретное метро (метро-II), подземные штабы, бункеры, бомбоубежища, шахты с ракетными установками и тайные командные пункты. Всё это было запрятано глубоко под землёй. В 1941 году многие объекты в подземелье были заминированы. В 1945 году мины сняли, но не все и не везде. В 1992 году бункеры, штабы и шахты были законсервированы, бомбоубежища – сданы в аренду коммерсантам под склады. Те быстро поняли выгоду и открыли под ними ещё помещения, за которые уже не платили. Во всей этой каше и хаосе и пришлось разбираться команде Стерлинга.

Поиск продолжался около двух лет. Были изучены все документы, составлены подробные карты лабиринтов и сделан наконец полный план подземелий Москвы. Неожиданно Лужный охладел к этому проекту (частично из-за того, что пошли вверх цены на нефть и он обогатился более привычным способом, чем поиск кладов; частично из-за предупреждения, которое ему в недвусмысленной форме сделал новый президент). Однако, несмотря на возникшие трудности, а также потерю двух взорвавшихся диггеров, Щенок продолжал работы. Успел ли он что-то обнаружить или нет, но три покушения на его жизнь заставили упаковать манатки. Это были, скорее, предварительные меры, устранявшие близкого к успеху соперника. Один раз взорвали пустую машину Стерлинга, во второй – дверь его дома, в третий раз был взорван лифт, как только Геннадий его вызвал. Непосредственной опасности для жизни не было. Это была демонстрация могущества. Предупредители приказывали ему немедленно оставить проект.

Запрятав документы и планы подземелий, Стерлинг уехал в Ивановскую область и занялся разведением животных. На визитке Геннадий обозначил себя как «овцевод, гусевод, кроликовод». А недавно любитель зверей организовал Антикризисный центр и открыл торговлю золотом. Всё это было настолько переплетено с властями, причём самого высокого уровня, с организованной преступностью, с политикой, с коррупцией бюрократов, с незакрытыми проблемами по первой бирже «Алина», что соваться в этот кипящий котёл можно было только, точно (на все 100 %) зная, что Щенок искал «золото Холокоста», а не старые книги. И Маров совместно с директрисой начали действовать исподволь, собирая все возможные сведения о нынешней жизни «овцевода», осторожно, по крупицам узнавая его привычки, образ жизни, состояние бизнеса, интересы, связи и т. д. Выяснилось, что Стерлинг тратит на дорогу от своей избы в 100 км от Москвы до офиса, расположенного в самом дорогом месте Москва-Сити, 2 часа почти каждый день. Сопровождают его два телохранителя. Больше охраны нет. За 300 000 долларов в год он арендовал этаж в бизнес-центре, в башне Б. Недавно объявил об учреждении им Московской биржи золота («этом эквиваленте Гохрана» (!), по словам Геннадия). Планирует открыть аналогичные биржи в Париже, Лондоне, Брюсселе, Гонконге. По неподтверждённым данным, Щенок вложил в проект более 15 миллионов евро. Однако, несмотря на занятость, продолжает вместе с женой закупать и разводить животных. Мечтает завести тонкорунных овец. Его дом стоит посреди собственного леса, купленного им в кредит. Подъезд к нему завален брёвнами (охрана каждый день утром растаскивает деревья, освобождая дорогу, а проехав, забрасывает её снова). Изба отапливается дровами, электричества нет (работает иногда электрогенератор), пользуются свечами. Пятеро детей в школу не ходят, а изучают только Евангелие. Естественно, нет ни телевизора, ни Интернета. Мобильным телефоном Геннадий пользуется только в Москве. Такова была предварительная безрадостная информация.

Маров за своё бытиё понял, что нет такого дела в жизни, которое нельзя было сделать одной рукой. Однако у него всегда был наготове протез, изготовленный по спецзаказу, который служил неожиданным и могучим оружием. В частности, в протез были вмонтированы выкидной нож, нарезной ствол с одним патроном, электрошокер и много чего ещё. Александр очень гордился своим изобретением, которое не раз спасало ему жизнь в лихие девяностые. Всё это хорошо, но как добыть доказательства, что Стерлинг искал золотые монеты? Ситуация казалась тупиковой, когда ветеран приступил к решению непростой задачи. Вот что об этом рассказал сам Маров:

– Где Щенок мог хранить важные документы? Месяц поездив за ним на машине дирекрисы, мы установили два наиболее посещаемых адреса (кроме офиса). Одним был жилой восьмиэтажный дом на Ленинградском проспекте. Заезжал он туда один-два раза в неделю, всего на пару часов. Выходил из машины с пакетами, возвращался пустой, но с довольной рожей. Я сделал вывод, что он навещает любовницу. Вторым адресом было причудливое пирамидальное здание из стекла и бетона под названием «Плаза» в Уланском переулке, в центре – самый крутой в Москве деловой центр с большим депозитарием, фитнес-клубом, массажным салоном, бассейном, рестораном и небольшим банком. Всё для своих. Частота пребываний была также один-два раза в неделю. Почти всё остальное время «овцевод» торчал у себя в офисе в Сити, за исключением посещений московского правительства, Думы и немногочисленных презентаций, связанных с организацией «золотых» бирж. Конечно, документы могли храниться где угодно, тем не менее по здравому рассуждению я отмёл лесной дом и квартиру любовницы как маловероятные. Может быть, документы лежат в депозитарии делового центра? С большим трудом я узнал, что фактическим хозяином «Плазы» была Федеральная служба безопасности, которая, напихав повсюду жучки, камеры слежения и прочую фиксирующую аппаратуру, с комфортом собирала данные о своих будущих подследственных. Через своего приятеля (это стоило мне ящика коньяка и трёхдневного запоя. Платила Лилия) я выяснил, что съёмки ведутся не только в раздевалках, но и в так называемых массажных кабинетах, где расслабляются состоятельные людишки, военные в высоких званиях и министры-капиталисты. Сразу вспомнились дела Ковалёва, бывшего министра юстиции, и Скуратова, бывшего Генерального прокурора, завсегдатаев «Плазы». Плёнку об их сексуальных подвигах с группой проституток неделю крутили по российскому телевидению. После пятой бутылки под большим секретом мне поведали также и о регулярных ночных обысках ячеек депозитария.

Однако, судя по биографии, Геннадий был не простым человеком, а человеком Лужного. Это говорило о многом. Зная абсолютную осведомлённость Лужного в московских делах, я сделал вывод, что тот наверняка предупредил Щенка о ловушке в «Плазе», и Стерлинг ездит туда для отвода глаз, действительно тренироваться на тренажёрах. Значит, скорее всего, документов там быть не должно. Оставалось одно место – офис в Сити, в башне Б, на тринадцатом этаже. Пробраться туда было архисложно. Покумекав два дня, я составил план и приступил к его реализации. Под видом сыщика одной известной частной охранной структуры за две тысячи долларов (платила Лилия), врученных коменданту здания, мне удалось раздобыть схемы коммуникаций, пожарной сигнализации и охранной системы башни Б в целом и тринадцатого этажа, в частности. Посидев с тем же спецом-приятелем денёк над схемами, мы наконец сообразили, что включить пожарную сигнализацию тринадцатого этажа можно было на следующем, четырнадцатом. Для этого нужно было расковырять кафель в полу любого туалета верхнего этажа, вытащить датчик и замкнуть цепь. Сирена обещала быть оглушительной. Более того, если не найти этого датчика, то через три минуты включалась основная сигнализация всей башни.

Приятель за пятьсот долларов (платила Лилия) согласился выполнить этот трюк. Что случается при неожиданном пожаре? Люди, захватив с собой деньги, драгоценности, важные документы и забыв любимых, дорогих своему сердцу людей и животных, быстрее бегут прочь из опасного места. На это и был расчёт. Деньги и драгоценности были у Щенка явно в других местах (на карточке и в том же депозитарии), а вот документы он обязательно должен был прихватить с собой при поспешном бегстве. Моя задача была, отключив Геннадия на несколько минут, успеть просмотреть и изъять его бумаги. Ещё, конечно, мешались телохранители, но это было преодолимое препятствие. Неожиданно Лилия отказалась отпустить меня одного и исполнять только функцию водителя. «Мы пойдём вместе, или никто не пойдёт», – безапелляционно заявила она, пригрозив прекратить финансирование. Конечно, можно было выгнать служащих из башни более простым способом, например, сообщив о якобы заложенной бомбе. Однако, во-первых, это сработало бы не внезапно, а через 15–20 минут, что дало бы возможность фигуранту спокойно улизнуть, а во-вторых, грозило бы возможным разоблачением, чего нельзя было допустить. Поэтому вариант с пожарной сигнализацией представлялся предпочтительнее. Осталось на всякий случай вооружить Лилию. Купив на рынке здоровенную булку (платил я), выпотрошил её, вставив вместо хлебного мякиша железную трубку, на один конец которой навинтил газовый баллончик. Затем зарядил получившийся механизм с дула маленьким десятимиллиметровым цилиндриком с чёрной краской – и самодельный обрез готов к действию. Достаточно было надавить на баллончик, как газ, сжатый под давлением, вылетал в трубку, выбивая из неё цилиндрик с краской. Прицельную стрельбу метров на пять я гарантировал, а больше было не нужно. К тому же в случае промаха второго выстрела директриса сделать уже не успевала. Оставалось надеяться, что обрез ей не понадобится и я справлюсь один.

Нацепив свой универсальный протез и скрестив ремни на груди, я вывел два кнопочных пультика управления под мышки. Напрягая плечи, я заставлял протез подниматься горизонтально, под прямым углом к телу. Нажимал кнопку левой подмышкой – из протеза выскакивал нож, нажимая кнопку правой подмышкой, я заставлял выдвигаться штырь электрошокера, а при одновременном сжимании подмышек раздавался выстрел. Сверху надел костюм и набросил военную прорезиненную плащ-палатку. Если особо не приглядываться, то невозможно было определить, что я однорукий. Лилию попросил одеться, как бизнесвумен, в строгий деловой костюм. Приятель получил аванс в двести пятьдесят долларов (дружба дружбой, а ноги врозь, как любили говорить мои циничные начальники) и обещание при хорошо выполненной работе выдать ещё столько же.

Подъехав в Сити, мы остановились метров за двести до башни Б. Я заставил подельников послюнявить туалетную бумагу и в таком виде засунуть её за щёки. Особенно сопротивлялась директриса. Затем приклеил пластырем за ушами комки размокшей газеты. Получились три мордатенькие физиономии с оттопыренными ушами. Если будут потом составлять словесный портрет, то он должен совершенно не походить на нас. Вопрос только в том, сколько времени удастся сохранить подобный маскарад. По моим прикидкам, час у нас имелся. Видок был что надо: Лилия в деловом костюме, с булкой в руке, я в зелёной плащ-палатке с эластичным кастетом на правой кисти и приятель в ослепительной тройке, с молотком, засунутым в брюки и выпиравшим из ширинки. Однако нас совершенно свободно пропустили на 14-й этаж, где было много офисов, поэтому контроль был не так силён. Мы разделились: приятель прошёл по коридору и исчез в туалете, а мы с Лилией спустились на 13-й этаж и затаились в простенке между лифтами, недалеко от бронированного входа в офис Стерлинга. Минут через пять завыла противопожарная сирена и хлынула вода по всему этажу. Первым открыл дверь охранник и сразу получил от меня кастетом по затылку. Оттолкнув обмякшее тело от двери, я увидел, что в открытый проём на меня удивлённо смотрит Щенок. Выставив из-под плаща протез, я скомандовал «Вперед!». Геннадий, явно не понимая ситуации, сделал три шага и коснулся штыря. Нажав кнопку правой подмышкой, я тем самым включил электрошокер. Раздался сухой электрический треск, послышался короткий вскрик, и Стерлинг кулём повалился мне под ноги. «Уж не переборщил ли?» – пронеслось в голове. В это время из-за падающей фигуры «овцевода» появился второй телохранитель и со всей силы врезал мне головой в грудь. Сильный удар сместил ремни, протез опустился, полусполз с плеча и стал не оружием, а обузой. Воспользовавшись замешательством, бугай вдавил меня в стенку, схватил за горло и стал душить. Перед глазами всё поплыло. Сбоку возникла Лилия. «Стреляй, б…ь», – прохрипел я. Она очнулась, медленно, как во сне, подняла булку и нажала баллончик. Выстрел производился почти в упор. Промахнуться было невозможно. Глухо хлопнув, десятимиллиметровый цилиндрик попал точно в лоб и расплылся едкой чёрной жидкостью по лицу и глазам бугая. Отпустив меня, он схватился ладонями за свою морду, и его визг заглушил на миг вой сирены. Изловчившись, я затолкал его обратно в офис, тем самым на некоторое время перекрыв выход.

– Извините… – Голос ещё дрожал. – «Б…ь» – это такая фигура речи.

– Я так и подумала, – приходя в себя, ответила Лилия.

Распахнув пиджак лежащего без сознания Стерлинга, я увидел свёрток бумаг, торчащий из внутреннего кармана. Пары секунд хватило, чтобы понять: передо мной – протоколы допросов Берии (!).