Текст книги "Добравшись до горы"

Юная охотница была права. Пока они спасали друг друга, препирались, знакомились и выясняли, кто есть кто, солнце спустилось к западному створу котловины и теперь простреливало ее холодными красными лучами навылет. Если спутники не поторопятся, ночь застанет их посреди каменной реки, где при всем желании невозможно устроиться на ночлег с удобством. Поэтому Клаус и Клауди прекратили всяческие разговоры и, соблюдая меры предосторожности, направились туда, где зияли базальтовые врата – скала, разорванная надвое древним катаклизмом. Днем они преодолели большую часть пути, и теперь им хватило часа, чтобы добраться до выхода из котловины, но когда вскарабкались к вратам, то обнаружили неприятный сюрприз.

За вратами начинался обрыв. Каменная река превращалась в каменный водопад. Громадные валуны когда-то сорвались вниз и раскатились у подножия горной страны, вторгшись в долину, что незримо простиралась сейчас в сумерках подступающей ночи. Нечего было и думать о том, чтобы спуститься туда при последних лучах заката. Хочешь не хочешь, а придется заночевать здесь, между камней. Рассчитывать на хижину гостеприимной старушки в этом краю наверняка не приходилось. Клаус скинул заплечный мешок и отправился искать топливо для костра, покуда хоть что-нибудь еще можно было разобрать в сгущающейся мгле. Юному дровосеку повезло, он обнаружил довольно густые заросли стланика. Конечно, пришлось изрядно попотеть, срезая упругие, скользкие от вечерней росы ветки, но в итоге Клаус вернулся к своей спутнице с огромной охапкой хвороста.

Клауди встретила его со сдержанной улыбкой, хотя недавно утверждала, что в округе не растет ни кустика. Юноша и не стал попрекать ее этим. Он занялся костром. Наломал мелких веток, привычно сложил шалашиком, сунул под него сухой мох, высек из огнива искру. Когда занялось пламя, добавил несколько веток покрупнее. Огонь затрещал, взвился оранжевым лепестком, мгновенно сгустив ночь вокруг кострища. Клаус дождался, когда он окрепнет, и подложил ветки посырее. Костерок сразу пригас, выбросив в небо сгусток белого дыма. Конечно, ему хотелось сухого дерева, и много, но коварный человек кормил огонь сырой пищей, чтобы костер мог продержаться на этой невкусной жратве как можно дольше. Девушка тоже не осталась без дела. Она вскрыла свой мешок, вынула из него простую холщовую скатерть и расстелила ее на плоском, как стол, валуне.

Дровосек искоса посмотрел на эти приготовления, но ничего не сказал. Его съестные припасы кончились еще днем, а на чужие он не зарился. Уж одну-то ночь он вполне мог провести на голодный желудок, а завтра в долине что-нибудь да отыщет. Клаус поднялся с корточек, шагнул к обрыву, делая вид, что ему приспичило полюбоваться звездным небом. А полюбоваться было чем. Казалось, над темным бархатом неба поработали лучшие мастерицы-золотошвейки. Не жалея ни мелкого речного жемчуга, ни бисера, ни гаруса, расшивали они полотно ночи причудливыми узорами созвездий. Юный ученик мудреца и звездочета Бернара неплохо разбирался в их небесных начертаниях и легко мог указать на Ковш Молочницы и на Матушку Гусыню, на Большого Волколака и на Волколака Малого, на Виночерпия и на Косы Златовласки и на множество других созвездий. Они свободно сияли над спящим миром, ободряюще подмигивая самонадеянному юнцу, который так далеко забрел от родного дома.

Когда созерцателю звезд все-таки стало зябко и неуютно, он поспешил вернуться к костру.

– Ну и где ты шляешься? – накинулась на него Клауди. – Тебе что, особое приглашение нужно? Пожалуйте к столу, господин городской дровосек.

Клаус выбрал рядом с импровизированным столом валун поменьше и уселся. Даже в неверных отсветах костра было видно, что сервировка роскошна. Конечно, посуда была простая, оловянная, но выложенная на ней снедь оказалась выше всяких похвал. Были здесь и пироги с различной начинкой, и окорок, и колбасы, и копченая рыба, и зелень, и сыр. А посреди этого изобилия высился металлический кувшинчик с плотно притертой пробкой. Самое удивительное, что все это казалось безукоризненно свежим, словно хозяйка сих яств только что купила их в обжорной лавке. Похоже, не обошлось без колдовства. Впрочем, дровосек не стал ломать над этим голову. В брюхе у него самым простецким образом заурчало, и он накинулся на угощение.

– Нравится? – спросила Клауди, с усмешкой наблюдая, как спутник уплетает за обе щеки.

– Угум, – промычал Клаус, не в состоянии сейчас выразить свои восторги яснее.

– Ну, лопай, господин дровосек, – снисходительно проговорила девушка, выдергивая из кувшина пробку и наполняя два оловянных кубка.

Дровосек сразу уловил аромат тонкого вина и с трудом проглотил то, чем успел уже набить рот. Схватив свой кубок, он хотел было отхлебнуть из него, но опомнился и произнес:

– Ваше здоровье, охотница Клауди!

– Благодарю, дровосек Клаус! – откликнулась та.

Они выпили, и юному дровосеку стало совсем хорошо. Он словно ужинал в компании прелестной и скромной девушки на уютной кухне старого дома, у горящего очага, красноватые отблески тлеющих в нем углей золотили оловянные кубки. Иллюзия была настолько сильной, что, почувствовав себя сытым, Клаус с удовольствием откинулся на спинку несуществующего стула и свалился с… жесткого валуна. Падение его не осталось незамеченным. Уже знакомый смех прозвучал в ночи, вернув неудачника к реальности. Вместо стен его окружали дикие скалы, вместо очага тлел догорающий костер, а за столом, который на самом деле был уродливым замшелым валуном, сидела не хозяйственная и скромная простолюдинка, а вспыльчивая и насмешливая охотница из знатных господ, которая считала, что ей можно хохотать над городским дровосеком, а ему над ней – нет. Клаус поднялся, низко, разведя руки в стороны, поклонился, как это обычно делают уличные жонглеры, и вернулся к костру. Несколько веток, подброшенных в огонь, вспыхнули, окончательно рассеяв очарование ночи, которого на самом деле и не было.

Глава шестая. Запах измены

Сказать, что во дворце началась паника, когда обнаружилось исчезновение чистой принцессы, значит ничего не сказать. Дворцовая стража была поднята по тревоге. С пристрастием были допрошены все слуги, служанки, фрейлины и приближенные. Не тревожили только короля, да достигнет он Блаженного Брега. Главнокомандующий королевскими войсками Брендан распорядился запереть ворота замка и не выпускать ни одной живой души, включая почтовых голубей. Сгоряча он хотел было отдать приказ прочесать весь город и всю маленькую страну, но верховный старейшина Дома Светлых Сил Рудгер остановил его. Он пригласил поседевшего в битвах ветерана в свою келью, продемонстрировав этим свое расположение к главнокомандующему, ибо в маленькую комнату с камином волшебник пускал только самых близких друзей. Беседа состоялась за кувшинчиком дорогущего бризандийского вина, что само по себе подчеркивало серьезность предстоящего разговора.

– Я должен, дорогой Брендан, сообщить вам важную государственную тайну, – начал старый волшебник, когда они отдали должное тонкому вкусу напитка.

– Я весь внимание, мудрейший, – пробасил вояка, утирая обвисшие седые усы.

– Наша будущая королева исчезла вовсе не бесследно, мой друг, – огорошил его Рудгер.

– Куда же она запропастилась?! – рявкнул Брендан.

– Тише-тише, дружище! – зашикал на него верховный старейшина. – Государственная тайна, как опороченная дева, стыдится огласки.

– Хорошо-хорошо, я буду молчать! – заверил его главнокомандующий. – Только ответьте!

– Чистая принцесса просто ушла.

– Что вы такое говорите, верховный старейшина?! Как это – ушла? Куда?!

– Куда – не скажу, но, по моим подсчетам, она должна была уже покинуть пределы королевства. Так что искать ее в наших краях бесполезно.

– Иными словами, вы знали, что она уходит, и молчали!

– Не просто знал и молчал, – откликнулся Рудгер. – Я способствовал ее уходу, хотя и не просил ее об этом.

– Простите старого солдата, – растерянно пробурчал Брендан. – Я ничего не понимаю… Если вы способствовали уходу чистой принцессы из королевства, значит, вы государственный преступник. А если наша будущая повелительница сама решила уйти, то вы… Тогда и в этом случае вы государственный преступник. Хотя бы потому, что не помешали ей.

– Не спешите вынести мне приговор, Брендан, тем более что это не в вашей власти, – спокойно прервал его путаное словоизвержение волшебник. – Только наш добрый король, да достигнет он Блаженного Брега, может снять с меня обязанности главного судьи королевства. А я в своих действиях, равно как и в бездействии, вины не усматриваю. Во всяком случае, моя вина не может быть доказана земным судом. Чистая принцесса должна была уйти, и она сделала это. Неужели вы думаете, что, будь моя воля, я отпустил бы будущую королеву?!

– Послушайте, уважаемый Рудгер! – взмолился совершенно сбитый с толку главнокомандующий. – Будьте любезны, выражайтесь яснее. Мой казарменный ум не поспевает за вашей мудростью.

– Хорошо, Брендан, слушайте, – вздохнул верховный старейшина. – Много лет стране угрожает опасность. Нет-нет, не хватайтесь за меч, он нам в этой беде не поможет. Опасность исходит от злых чар, которые опутали не только наше, но и все соседние королевства. Вы не спрашивали себя, Брендан, почему наши воинственные соседи вдруг утихомирились?

– Думаю, они просто трусы! – по-солдатски отрезал его собеседник.

– С чего бы им трусить? Вы же сами, когда были молодым капралом, участвовали в битве Пяти Королей. Разве ваши противники вели себя тогда как трусы?

– О нет! – покачал седой головой старый ветеран. – Они дрались как львы! А наш славный король, да достигнет он Блаженного Брега, парил над битвой, словно молодой орел. Никогда не забуду, как он подхватил знамя, выпавшее из рук убитого знаменосца, и врезался в гущу самой кровавой драки из всех, в каких я когда-либо участвовал.

– Да, а теперь он ведет в битву игрушечных солдатиков, – пробурчал старый волшебник.

– К сожалению, вы правы.

– А почему так случилось? Потому что Прόклятые Силы проникли в его сердце, лишили его былой отваги и государственной мудрости.

– Мне не нравятся ваши слова, – нахмурился Брендан. – Они пахнут государственной изменой.

– Оставьте эти глупости, мой старый друг! – отмахнулся мудрец. – Вы не хуже меня понимаете, что это так и есть. И то же самое я могу сказать о наших соседях. Дело не в словах, а в том, как нам следует поступить перед лицом такой угрозы.

– Вы же чародей, Рудгер, – напомнил главнокомандующий. – Вот и колдуйте!

– Чародейство никогда не победить чародейством, уж поверьте мне.

– Чем же его победить, если ни меч, ни чары здесь не годятся?

– Мужеством, душевной чистотой, верностью…

– Хорошо! – нетерпеливо перебил его Брендан. – Вы меня убедили. Я только не пойму, при чем здесь наша будущая повелительница?

– При том, что она полностью обладает этими качествами.

– Не сомневаюсь. Но как вы могли отправить ее одну?!

– Вы, верно, запамятовали, мой друг, что однажды мы уже снаряжали ТУДА целый отряд.

– Ах да! Помнится, эта вылазка позорно провалилась…

– Вот поэтому туда нельзя идти скопом. Один, много – двое. И каждый должен пойти по зову собственного сердца.

– Двое?! – воодушевился вояка. – Это все-таки лучше, чем одна маленькая девочка. Кто же второй? Надеюсь, он надежный парень?

– Прости, старый друг, но ни имени, ни рода его занятий я тебе не назову, – откликнулся волшебник, перейдя на «ты». – Ради безопасности одной маленькой девочки. Что касается его надежности… В ней я не сомневаюсь. Я не уверен в другом… В том, что они поладят.

– Ну, в этом я тебе не помощник, – вздохнул главнокомандующий. – А, кстати, зачем ты мне все это рассказал? Чем я могу помочь?

«Он спрашивает меня об этом совсем как старина Бернар», – мельком подумал Рудгер, а вслух сказал:

– А вот чем… Необходимо погасить панику и прекратить распространение нежелательных слухов.

– Согласен, – кивнул Брендан. – Однако на чужой роток не накинешь платок.

– Этого от тебя и не требуется, – проговорил верховный старейшина. – Если слухи нельзя пресечь, надо распустить другие…

– Найми для этого посудомоек на дворцовой кухне, – с иронией посоветовал главнокомандующий. – Руки у них заняты, а языки свободны. Вот они и чешут ими почем зря.

– Само собой, – не принял его тона волшебник. – И посудомоек, и прачек, и горничных, и фрейлин… И все они будут день-деньской судачить об одном…

– О чем же?

– О том, что этот старый дурак Брендан потащил бедную девочку на маневры вместе со своими отборными головорезами.

– Как?! – вспыхнул, словно красна девица, старый вояка. – Кто посмеет меня, героя Аскольского сражения, называть старым дураком?!

– Они, – с иронией ответил Рудгер. – Посудомойки, прачки, горничные, фрейлины… А ты, мой старый и преданный друг, и в самом деле срочно отправишь на маневры своих отборных головорезов. И отправишься с ними сам. И будешь проводить эти маневры, покуда я не пришлю герольда с известием, что можно возвращаться.

Главнокомандующий тяжело поднялся и поклонился.

– Я немедленно займусь этим, мудрейший!

Чеканя шаг, хотя – после бризандийского – и не слишком твердо, седой ветеран давно отгремевших войн удалился. «Обиделся, – подумал Рудгер, оставшись один. – Не понимает старый вояка, что вот уже который день я чувствую себя словно подвешенный на дыбе злодей. Никто из них не понимает, какая тяжесть лежит на мне столько лет, а теперь она удвоилась, если не утроилась. И если девочка не вернется, эта тяжесть раздавит меня. Видят Светлые Силы, я бы сам побежал на дыбу, если бы это могло спасти ее». Верховный старейшина резко поднялся. Жалость к себе могут позволить только старые вдовы, а он – фактический глава государства – не имеет на нее права. Нужно действовать, и самым решительным образом. Запахнув темную мантию, волшебник покинул свои покои. Первым делом он отыскал Грезу – старшую служанку. Завидев самого могущественного человека в королевстве, пожилая женщина присела в глубоком поклоне и с трудом выпрямилась. Рудгер поманил ее пальцем.

– Чем могу услужить, мудрейший? – пролепетала Греза.

– Твоя госпожа отправляется на маневры!

– Моя госпожа? – изумилась старуха. – Но ведь она…

– Чистая принцесса лишь слегка прихворнула, – с нажимом произнес Рудгер. – Теперь с нею все в порядке. Исполни свой долг, женщина, помоги ей собраться в дорогу.

– Слушаюсь, мудрейший, – совсем уж еле слышно проговорила старшая служанка.

– И запомни: чистая принцесса не желает никого видеть, – продолжал он. – Она требует сократить все обычные ритуалы. Собирать ее в дорогу будешь только ты. Когда госпожа выйдет из дворца и сядет на коня, на ней будет мешковатая дорожная одежда и плотная вуаль. Все ли ты поняла, Греза?

– Все! – уже твердо произнесла старуха. – Когда я смогу начать ухаживать за моей госпожой?

Вопрос был с двойным дном, но опытный царедворец не попался на крючок.

– Скоро! – пообещал он. – А пока что подыщи всей своре своих помощниц какое-нибудь занятие, но в пределах дворца. Сама же запрись в покоях чистой принцессы и не выходи из них, покуда не проводишь госпожу на маневры.

– А если меня станут спрашивать?

– Говори всем, что чистая принцесса прихворнула и теперь выздоравливает. А также о том, что госпоже угодно отправиться с отважным Бренданом на военные учения, где она пробудет ровно столько, сколько это необходимо. Полагаю, ты помнишь, что наша будущая повелительница привыкла обходиться в походах без служанок, как обходятся рядовые воины без денщиков.

Старшая служанка лишь вздохнула и утвердительно поклонилась. Отослав ее, Рудгер почувствовал, как ничтожная часть неподъемной ноши свалилась с его плеч. Он корил себя за то, что не продумал все заранее и теперь был вынужден импровизировать. А вообще, он даже не предполагал, что будущая королева поймает его на недомолвках и вынудит рассказать обо всем. И когда она узнала всю правду, то мгновенно собралась в дорогу и тайком ночью покинула замок. У верховного старейшины просто не осталось времени на то, чтобы организовать операцию прикрытия, и теперь он вынужден был придумывать ее на ходу. В преданности и исполнительности старой Грезы Рудгер не сомневался. Он рассчитывал на ее способность распускать нужные слухи. Теперь осталось найти ту, кто возьмет на себя роль чистой принцессы. И волшебник знал, где ему найти такую девушку.

Приказ главнокомандующего все еще оставался в силе, но охрана дворца не посмела остановить верховного старейшину, когда тот пожелал покинуть замок. В повседневной мантии, без всяких знаков своего ремесла и положения, глубоко надвинув капюшон, Рудгер покинул замок и направился в Нижний город, где обычно ошивались бродячие жонглеры и комедианты. Это было самое веселое место в королевстве. Утром на базарной площади перед шатрами и подмостками толпились зеваки, глазея на ужимки и прыжки лицедеев, покатываясь со смеху над их топорными остротами, а по вечерам здесь сыпали жаркими искрами фейерверки, печальные, хохочущие, зловещие маски мелькали в толпе, гадалки пророчили удачное замужество и дальнюю дорогу, а девицы сомнительного поведения предлагали за умеренную плату мимолетную любовь.

Солнце перевалило за полдень. Утренние представления давно закончились, а для вечерних было еще слишком рано. Верховный старейшина сразу прошел в шатер старины Бруха – вожака труппы комедиантов, почтенного гнома, мастера самых изысканных фокусов, которые тот проделывал с помощью тончайших механизмов собственного изготовления. Рудгер, хотя и сам был волшебником, любил дивное искусство Бруха, ведь оно приносило людям радость, в отличие от настоящего чародейства, чаще всего только осложняющего жизнь. Однако сейчас волшебнику нужна была от фокусника не ловкость рук, а добрый совет. Старый гном хорошо знал артистов всех бродячих трупп и мог подсказать своему другу, где найти подходящую лицедейку.

– Входи-входи, дружище! – приветствовал он верховного старейшину, поднимаясь с походной кушетки, на которой любил после обеденной трапезы сделать затяжку-другую трубочного зелья. – Ты кстати, дорогой Рудгер! Моя Тианин как раз приготовила кафу – это напиток магрибских колдунов. Весьма бодрит.

– Спасибо, дружище! – искренне поблагодарил его волшебник. – Бодрость – это как раз то, чего мне не хватает.

– Понимаю, – качнул длинной седой бородой гном. – Груз государственных забот тяжек. Мне тем более приятно, что в столь нелегкое время ты выбрал минуточку, чтобы посетить шатер бродячего артиста. Вот кресло. Садись. Отдохни.

Верховный старейшина осторожно опустился в продавленное кресло, которое было частью сценического реквизита.

– Позволь узнать, уважаемый Брух, почему ты считаешь нынешние времена нелегкими? – подозрительно осведомился Рудгер.

– Я прожил уже сто тридцать лет и помню времена получше, – откликнулся гном. – К тому же во дворце с утра была суматоха, из чего я сделал вывод, что на твои плечи, дорогой друг, легли новые заботы. Молчи-молчи! Я не собираюсь выпытывать у тебя государственные тайны и тем самым ставить перед щекотливой проблемой, что тебе делать с одним старым болтливым гномом.

– Это правильно, милый Брух, – произнес волшебник. – Я весьма ценю твою скромность, но тем не менее полагаюсь на твою же мудрость.

Полог шатра распахнулся, и вошла невысокая хрупкая девушка, которая с легкостью держала тяжелый серебряный поднос, уставленный изящными сосудами. Не обращая внимания на пристальный взгляд верховного старейшины, она скользнула к столику, инкрустированному пластинками янтаря и малахита.

Поставила на него поднос, взяла кувшинчик и разлила по двум чашкам черный ароматный напиток.

– Благодарю, девочка, – ласково проговорил гном. – Ты можешь идти.

Девушка низко поклонилась и покинула шатер.

– Кто это? – спросил Рудгер.

– Тианин, – ответил Брух. – Моя воспитанница. Плод трагической любви прекрасной эльфийки Ириэль и могучего витязя Гелена.

– Я слышал эту историю, но не знал, что девочка у тебя.

– Да, я приютил ее. Нет места лучше, чем бродячая труппа, если хочешь спрятаться от бабьих сплетен и злых чародеев. Однако мы заболтались и не вкусили кафы, которую следует пить горячей.

Верховный старейшина взял крохотную чашечку и пригубил. Напиток магрибских колдунов оказался густым и горьким, но гном не солгал, он и в самом деле бодрил.

– Ну, что я говорил! – воскликнул Брух и окутался медвяным дымом из трубки.

– Благодарю за угощение, – откликнулся волшебник. – Я нашел что искал.

– Ты о чем, дружище? – удивился гном. – Кажется, ты хотел о чем-то посоветоваться со мною.

– Хотел, – признался Рудгер, – но теперь мои намерения изменились. Я нашел что искал и теперь прошу тебя помочь мне.

– Ты же знаешь, я готов ради тебя на что угодно, дружище. Ведь, если бы не ты, моя труппа сгинула бы в ту достопамятную снежную бурю.

– К сожалению, вынужден воспользоваться твоей признательностью, Брух, – проговорил верховный старейшина. – Разреши Тианин отправиться со мною во дворец.

– Ты хочешь, чтобы она выступила там? – оживился гном. – Перед двором?

– Что-то в этом роде… – пробормотал волшебник. – Только учти: представление это может продлиться неопределенно долго.

– Я тебе полностью доверяю, дружище, – отозвался Брух, – но подобное предложение мне кажется довольно странным…

– Это не предложение, – отрезал Рудгер, – это нижайшая просьба. А если тебя интересует гонорар…

– И гонорар тоже. Пойми, мы артисты. Лицедейство – наш хлеб, и за неопределенно долгое представление…

– Можешь не продолжать. Два серебряных имперских талера в час. И аванс в пятьсот.

– Щедро, – покачал головой фокусник. – Однако меня в первую очередь интересует безопасность моей приемной дочери.

– Об этом можешь не беспокоиться, – отмахнулся верховный старейшина. – Ее будет охранять вся королевская гвардия во главе с самим Бренданом.

– Этого-то я и боюсь, – вздохнул Брух и пояснил: – Я имею в виду не только телесную безопасность.

– За остальное я ручаюсь своей головой.

– Тогда я почти спокоен, – откликнулся гном. – Но коль уж ты возложил на меня обязанности импресарио моей воспитанницы и ученицы, не мог бы ты сказать что-нибудь касательно роли, которую ей предстоит исполнить?

– Приходилось ли ей играть королевских особ?

– Даже так… – изумился Брух. – Приходилось. Тианин превосходно играет Унывающую принцессу в «Злокозненной королеве».

– Так это ее я видел в представлении, которое твоя труппа разыгрывала месяц назад?

– Верно!

– Тогда Тианин – та актриса, которая мне нужна.

– Считай, что мое согласие у тебя в кармане, – подвел итог разговору гном. – И если тебе удастся заручиться согласием самой Тианин, тогда, не мешкая, кликнем крючкотвора стряпчего и подмахнем договор.

– Разве одного твоего согласия мало?

Брух пожал плечами.

– Артисты народ вольный, – проговорил он. – Нас можно бросить в темницу, даже отправить на виселицу, но нельзя заставить играть. По крайней мере, играть так, чтобы зритель поверил в предлагаемые обстоятельства.

– Хорошо, – вздохнул Рудгер, плечи которого поникли. – Я поговорю с ней. И надеюсь, она согласится.

– Тогда я ее позову! – с воодушевлением воскликнул фокусник, слезая с кушетки, на которой возлежал во время разговора.

Когда он вышел из шатра, верховный старейшина допил магрибскую кафу, дабы голова его прояснилась. «Ну почему я должен всех уговаривать? Хотя кто же, если не я? Моя затея, мне и ответ держать. Только бы эта девчонка дала согласие. Я осыплю ее серебром. Да что там серебром… Сапфирами, смарагдами, агатами, рубинами… Любыми побрякушками, какие только найдутся в королевстве».

Раздался шорох отодвигаемого полога. В шатре вновь появилась эльфийка-полукровка.

– Отец сказал мне, что вы хотите поговорить со мною, господин, – потупив взор, пролепетала она.

– Да, Тианин. Садись!

– Я выслушаю вас стоя.

Рудгер против воли хмыкнул: «А у этой крошки есть характер».

– Как пожелаешь, Тианин, – сказал он. – Я хочу предложить тебе роль. Роль сложную, ибо придется играть ныне существующего человека, которого хорошо знает его окружение. Все, что тебе нужно знать об этом человеке, я расскажу, но вполне могу упустить что-нибудь важное. Поэтому тебе придется импровизировать.

– Я согласна! – быстро сказала полукровка.

Слишком быстро.