Текст книги "Лучшая из лучших"

Настя промолчала, а Фомин, поднеся кофе ко рту, стал украдкой ее рассматривать. Девка как девка. В паспорт не заглядывал, хотя у нотариуса была такая возможность, но на вид в районе тридцатки, может, они даже ровесники.

Худощавая, диетами и прочими самоистязаниями не страдает – на пирожные вон как быстро согласилась. Незамужняя, и сомнительно, что есть хоть какая-то личная жизнь.

За все время, что он с ней тусуется, ни одного звонка на телефон. Вполне миловидная, особенно когда не молчит так напряженно. Отдать ее косметологу и стилисту – через день будет не узнать. Челку эту дурацкую убрать и уксус с лица стереть. «Посылаю на фиг, соблюдая график! С этим нужно строго – претендентов много…» – вспомнился глупый мем из интернета.

Максим заставил себя подождать еще полчаса, в течение которых он, по примеру своей собеседницы, уже и сам лениво отыгрывал затянувшуюся партию их вялотекущего словесного пинг-понга. Шарик фраз едва летал над столом и после каждого вымученного вопроса норовил бессильно упасть в пустой стаканчик. Наконец Максим взял лежавший на столе смартфон, набрал номер Геннадия и, услышав, что транспорт приведен в порядок, с облегчением пригласил Настю в машину. Она стала его подбешивать, да и общение их по итогу почему-то выглядело так, будто это Настя оказала ему услугу, хоть она и рассыпалась на прощание в дежурных благодарностях.

Заехав после обеда в салон проведать своих «некомпетентных» незамужних девочек, Фомин не удержался и спросил стоящую у кассы сотрудницу:

– Кать, а когда клиентки приходят, ты себя с ними ассоциируешь как потенциальная невеста?

– Да нет, наверное.

– А почему? Не представляешь себя в свадебном платье?

– Если честно, нет. Я смотрю на них и понимаю, что эти платья не про любовь.

– А про что?

Девушка задумалась, пытаясь понять, заложен ли в вопросах какой-то скрытый подтекст, а затем пожала плечами и ответила:

– Про несбывшиеся мечты, наверное.

– Так мы и помогаем им сбыться.

– Мне кажется, никакая, даже самая заветная мечта не может воплотиться в куске ткани, пусть и очень дорогом.

– Как знать… Только клиентам об этом не говори.

– Ни за что! Вы же мне проценты с продаж платите…

В кармане у Фомина раздалась знакомая мелодия смартфона. Звонила Оксана.

– Макс, привет. У меня к тебе вопрос. Жарить ли грибы, если они говорят, что не надо? – в трубке послышался нервный смех.

– Если они на тебя смотрят, то не стоит, – Фомин прислушивался к интонациям подруги, пытаясь понять природу веселья. – А у них усики есть?

– Сейчас посмотрю, – неуверенно сказала Оксана. – Да, усики торчат.

– Стесняюсь спросить, в каких лесах ты их насобирала?

– Маринка угостила.

– А ты сейчас с ней?

– Нет, мы обедали у нее, потом вызвали такси. Она попросила таксиста высадить ее у парка, Маринку там парень на машине ждал. А я поехала домой. Вот теперь сижу и думаю, что с ними делать.

– С кем?

– С грибами. Я их боюсь.

Понятно. Маринка насобирала каких-то поганок и случайно отправилась вместе с подругой в сказочный псилоцибиновый мир.

– Вынеси грибы на балкон и закрой дверь, – посоветовал Фомин. – Так они не смогут напасть. И завари себе крепкого чаю.

– А ты сегодня приедешь? – с надеждой спросила Оксана.

– Да. Скоро буду. Чай пей. Крепкий.

Глава 8
Азиатский намек

Системный блок после нажатия кнопки на корпусе негромко загудел, и через несколько секунд послышался голос Владимира Толоконникова в роли Шарикова из фильма «Собачье сердце»:

– О, етить твою мать, профессор. Иди сюда, выпей с нами!

Фомин специально вырезал аудиодорожку из фильма и взял этот фрагмент, чтобы поставить его вместо штатного музыкального сопровождения операционной системы. Так железный ящик компа обретал индивидуальность и, казалось, был уже не слишком равнодушен к своему владельцу.

На мониторе появилась идиллическая картинка домика, занесенного снегом. Щелчок мышки по значку красной рогатки в белом круге открыл на экране окно браузера, где Фомин выбрал в закладках ссылку на электронную доску объявлений с предложениями ремонтно-строительных работ.

За истекшую после визита к нотариусу неделю Фомин успел посетить несколько госинстанций, отстояв практически в каждой солидную очередь, и объехать окрестные строительные рынки, чтобы понять разброс цен на материалы для ремонта будущего салона. Еще и обзвонил не меньше десятка бригад в поисках адекватного подрядчика, а в результате едва не разругался с Оксаной: из-за своей перманентной занятости он не мог уделять любимой женщине достаточно внимания.

Отчасти ее упреки были обоснованными и справедливыми, что еще больше раздражало Фомина, который и без того в условиях внезапного цейтнота неэкономно расходовал рабочее и личное время. Это, однако, не мешало ему проявлять интерес к бывшей хозяйке купленной им квартиры и наводить о ней справки.

Зачем, Фомин и сам не понимал. Не сказать, что Настя его чем-то зацепила, он и внятного представления о ней толком не смог составить по причине ее отстраненного молчания. Об азарте или каком-то спортивном интересе тоже речи не шло – в его системе координат действовало правило, согласно которому мужчина бегает за женщиной до тех пор, пока она его не поймает. В эту игру он играет уже много лет, и с каждым годом время на догонялки только сокращается. А может, причина именно в том, что он научился безошибочно определять типажи женщин, которые гарантированно будут соблюдать его правила? Все предыдущие избранницы Фомина по большому счету были похожи друг на друга – и по характеру, и даже внешне. Исключение составляла разве что Оксана, которая выбивалась из общего ряда, потому у них и сложились особые отношения. Она не знала правил игры, но он научил ее играть, и теперь она об этом жалеет, а он злится. Вот только что именно его злит? Что она плохо играет или то, что играет вообще?

Пробежав взглядом по электронной доске объявлений, Фомин выписал новые контакты и, секунду помедлив, открыл файл с базой данных загса. Когда много лет занимаешься бизнесом, обрастаешь крайне полезными связями. Вот и в городском архиве была у него ценная знакомая.

Имея указанные в договоре купли-продажи паспортные данные Насти, не составило труда собрать о ней дополнительную информацию. Максим проверял, не состоит ли девушка в браке и, соответственно, нет ли скрытых претендентов на квартиру. Разумеется, нотариальная контора делает то же самое, обеспечивая чистоту сделки, но подстраховка никогда не бывает лишней. Как только выяснилось, что в архиве хранится заявление о регистрации брака, но нет выданного свидетельства, все встало на свои места, и неприветливый настрой барышни получил понятное объяснение: свадьбу запланировали, но она не состоялась. А в каких случаях такое бывает? Невеста передумала выходить замуж, несостоявшиеся молодожены рассорились вдрызг накануне торжества, или… кого-то бросили на пороге Дворца бракосочетаний. Белое платье оказалось выкрашено в цвета несбывшихся надежд, а сама идея замужества стала ассоциироваться с растоптанной мечтой. Попутно проверив второго указанного в заявлении фигуранта и обнаружив, что тот спустя полгода заключил брак с другой девушкой, Фомин укрепился в своих дедуктивных выводах, отчего немного успокоился. Не было никакой личной неприязни, он всего лишь пробудил в Насте грустные воспоминания. Как знать, может, она даже была клиенткой его салона…

Максим откинулся на спинку высокого кожаного кресла, допил кофе и стал собираться к нотариусу, чей секретарь утром оповестил его по телефону о том, что все документы готовы. Кажется, круговерть с оформлением помещения подошла к концу, и теперь оставалось лишь подписать несколько бумажек, тем самым закрыв сделку и юридически утвердив себя новым собственником, единственным и неповторимым.

Подъехав к свежеокрашенному зданию, непривычно сиявшему в свете весеннего солнца, Фомин припарковался, краем глаза отметив, что чуть поодаль по соседству стоит автомобиль, похожий на Настину колымагу. Присмотревшись, Фомин опознал машину по характерной вмятине на заднем крыле.

Бывает же такое: всего час назад он вспоминал эту девушку, прокручивая в памяти их неловкое общение, и на тебе.

Но больше он не подпишется ни на какую помощь и изображать интерес при полном отсутствии ответной реакции не станет. Баб, что ли, мало вокруг…

Дверь офиса распахнулась, из конторы вышла Настя.

Не летящей походкой, а неуклюже зацепившись тонким каблучком за выступающий порог. Увидев Фомина, она улыбнулась, издали поздоровалась и, подняв папку с только что полученными документами, сообщила:

– Все готово. Моя часть сделки закончена.

– Надеюсь, моя тоже, – отозвался Фомин. – Как ваша машина себя чувствует?

– Вроде не жалуется, ваш механик ее вылечил.

– Гена может, у меня все знакомые к нему обслуживаться ездят. Берите на заметку.

– Кстати, с меня благодарность. Вы на меня в прошлый раз столько времени потратили.

– Хотите, чтобы теперь мой автомобиль сломался, а вы меня повезли в автосервис?

– Боюсь, от меня в этих вопросах мало толку. Давайте просто угощу вас кофе?

Неожиданно, вот прямо совсем. В прошлый раз из нее и слова не вытянуть было. А сегодня она даже выглядит по-другому, как-то ярче. Стрижка новая, и челка эта дурацкая не висит. «Наша Отелла потеплела», – вспомнилась фразочка из старого фильма.

– А давайте, – согласился Фомин, прикидывая, сколько у него свободного времени. – Только документы заберу.

Маленькая кофейня встречала гостей ламповым уютом домашних интерьеров. Воздух заведения пропитался запахами капучино, корицы и свежей выпечки. В отличие от пластиковых стаканчиков, запомнившихся с первой встречи, керамические чашки приятно лежали в руке, а молодые девушки-официантки улыбались хоть и немного вымученно, но в целом искренне. Как же мало нужно для создания правильной атмосферы!

– Так действительно вкуснее? – спросила Настя, наблюдая, как Фомин сделал глоток эспрессо и запил его холодной водой, стакан которой ему подали вместе с кофе.

– Что-то в этом есть, – неопределенно ответил он.

– А в чем вообще прикол?

– Считается, что так усиливается вкус, становится более насыщенным. Хотя, как по мне, вода только маскирует дешевый горький кофе и плохую обжарку.

– Зато модно.

– Мода циклична. Этому рецепту триста лет в обед.

Меня научил так пить друг в Азии, когда я там жил.

– Прикольно. Для меня Азия – вообще другая планета. А где именно жили?

– Тай.

– Дауншифтинг? Поиски себя? – с интересом спросила Настя.

– Я, в общем-то, и не терялся, – усмехнулся Фомин. – Появились идеи замутить бизнес на побережье.

А для этого там нужно было пожить, хотя бы недолго.

– Свадебный салон?

– Нет, салон появился позже. В Таиланде пришла мысль вложиться в детский сад.

Настя сделала глоток из чашки и удивленно посмотрела на Фомина, который рассказывал о своих хождениях за три моря так буднично, словно летал в дальние края каждую неделю.

– Детский сад? – переспросила она.

– Ну да, – невозмутимо ответил он. – Там это весьма прибыльное дело, особенно в туристический сезон. Многие приезжают на отдых с детьми и хотят на время оставить их под присмотром.

– Логично. А почему не получилось?

– Нужно было оформлять лицензию, а у моего товарища в тот момент, как назло, возникли небольшие проблемы с законом, и я понял, что он ненадежный компаньон.

Да и мне оставаться там не хотелось – вечное лето быстро надоедает. Я больше зиму люблю.

– Я тоже жару плохо переношу.

– Зато всяким змеям-жучкам-паучкам она очень нравится. Выхожу как-то утром на веранду, а у меня под крыльцом кобра спит. Вот это было стремно…

Они помолчали, и Настя, рассеянно разглядывавшая остатки сливочной пенки в своей чашке, задумчиво подытожила:

– Азия, швейная мастерская, платья… Необычная жизнь, насыщенная. А мне вот и рассказать особо нечего.

– Для интересной беседы вовсе не обязательно иметь за плечами длинный список происшествий, – философски заметил Фомин и пристально посмотрел на Настю, сфокусировав взгляд на уровне ее переносицы.

Что-то в ней есть. Не изюминка, а скорее какое-то не сразу уловимое обаяние. Как дорогой парфюм – не шибает в нос всеми достижениями косметической промышленности по примеру «Тройного одеколона», надолго сбивая настройки рецепторов, а раскрывается постепенно, деликатно заполняя собой небольшое пространство.

– Швейная мастерская, кстати, тоже не сразу появилась. Сначала я занимался ремонтом обуви, – продолжил Фомин. – Хорошее дело, всегда востребовано, – признала Настя.

– Хорошее, – согласился Максим. – Но этим нужно очень-очень долго заниматься. Вот вы обычно куда идете обувь чинить? – У меня сапожник рядом с домом, к нему и обращаюсь.

– И сидит он там уже лет десять, да? – Даже больше, наверное. – И весь район ботинки ему носит. Если рядом с ним открыть еще пять мастерских – все равно будут к нему ходить. Привычка. – А вы сами умеете обувь ремонтировать? – Умел когда-то. Но это же чисто механические навыки, если постоянно их не используешь – они уходят.

– Ага, как со стрижками, – согласилась Настя и уточнила: – Я ведь парикмахер. – Судя по всему, отличный, – сделал Фомин комплимент ее прическе и решил, что неопрятная челка в прошлый раз все-таки была результатом неудачного дня и плохого настроения ее носительницы. – Спасибо, – улыбнулась Настя и классическим жестом, присущим, наверное, всем девушкам, поправила волосы. Да, определенно, обаяние есть. Улыбка хорошая, не выученная и не наигранная. В последнее время из-за навязанного делового этикета людей с улыбкой воспринимаешь настороженно, издали пытаясь понять, что это – маркетинговый оскал или японское «не могу, но надо». А здесь даже похоже на искренность. Не старается всем понравиться, предлагает миру принимать ее такой, как она есть.

– А вы в парикмахеры пошли по призванию или по зарплате, если не секрет?

– По зарплате. Я, вообще-то, в школе мечтала модельером стать, шить одежду, ездить на показы мод… Не сложилось.

– А чего так?

– Папа хотел, чтобы я стала врачом, он сам травматологом был. Говорил, что врач всегда нужен, самая стабильная в мире профессия. А мне не нравилось. Но пришлось поступать в медицинский, чтобы папу не расстраивать. В итоге осилила два курса и забрала документы – окончательно поняла, что это не мое.

– Папа огорчился?

– Немного. Но к тому моменту он уже и сам понял, что коллеги из меня не получится. Как говорили у нас в институте, «врач ошибается один раз – когда поступает в мед».

– Надо было учиться на синоптика: они ошибаются один раз, но каждый день.

– А бизнесмены?

– Бизнесмены ошибаются дважды: когда думают, что вроде все работает, и когда соглашаются на оплату потом.

– Я бы точно не смогла работать в бизнесе. У меня с математикой со школы беда, я абсолютный гуманитарий.

– Открою секрет: в бизнесе на фиг не нужна математика. У людей есть нужды и проблемы, а чтобы их решить, нужны деньги. Если ты можешь предложить людям простое решение их проблем, они заплатят. А вообще-то, я тоже гуманитарий. В школе по алгебре была твердая двойка. Ненавидел всей душой. До сих пор кошмары по ночам снятся.

– Я тоже школу не любила, училась только потому, что надо было. Особенно не переносила химию… Из-за химички, она меня пугала. С ней случилась какая-то жуткая автокатастрофа, в которой ей чуть не оторвало руку. На месте травмы у нее просвечивала кожа, я всякий раз боялась, что рука упадет. Очень неприятные воспоминания.

– Я, наверное, так и не узнаю, для чего мне логарифмические тождества и неравенства и зачем ради них надо было шесть лет мотать мне нервы. Вам химия хотя бы в мединституте пригодилась.

– Кстати, не сказала бы. Настоящая химия имеет очень мало общего со школьной. Но школа вообще слабо соотносится с реальной жизнью.

Они немного посидели, ожидая заказанный десерт, и Фомин с удовольствием для себя отметил, что из их беседы ушла неловкость, присущая первому этапу любого знакомства, когда нужно внимательно следить за реакцией собеседника на твои слова, чтобы понять, как выглядишь в его глазах. Настя с легкостью подхватывала любые темы, без лишних пояснений и уточнений понимала шутки Максима.

Они общались как два человека, которые знают друг друга уже достаточно долго для того, чтобы непринужденно подкалывать собеседника, поскольку уверены, что тот не обидится, а ответит еще более ехидно и вместе с тем тепло.

– Было приятно поговорить, – сказал Фомин, остановив автомобиль рядом с машиной Насти, припаркованной у нотариальной конторы. – Созвонимся как-нибудь?

– Возможно, – уклончиво ответила она. – Если вы расскажете еще о своих путешествиях.

– Расскажу. Перейдем на «ты» на прощание?

– Давай. Запиши мой номер.

По дороге домой Фомин не мог отделаться от мысли, что давно уже не общался ни с кем так просто, без того чтобы не оценивать человека. Большинство его друзей – люди семейные, и Максиму с каждым годом становилось все труднее поддерживать разговоры о женах и детях. Знакомых девушек психологические загоны Фомина интересовали, конечно же, куда меньше собственных проблем. Оставалась Оксана – такая близкая, понимающая и… постоянная. Не в смысле стабильности отношений, а в плане присутствия – она просто есть. И будет, даже если Фомин этого не захочет. Нет, она не станет предъявлять претензии, устраивать скандалы или заявлять права на Максима. Все проще: она знает, что он ценит те особые связи, возникающие только у родственных по духу людей. Эти связи будто тончайшие нити, которых не видно, но ощутить их можно почти на физическом уровне. И Оксана знает главное: в мире слишком мало тех, кого он подпускает на расстояние непринужденной дружеской беседы, поэтому Фомин не бросает того, кто стал ему действительно близок. И вот это в совокупности заставляло его все чаще чувствовать себя одиноким. Особенно пугало это ощущение, когда он был рядом с Оксаной. Так, стоп. Уж не собирается ли он обвинить ее в манипуляциях? Она знает… Он не бросит… А Максим такой невинный мимокрокодил. Как сказал бы друг Антоха: «Я взрослый, самостоятельный человек, за меня давно должна решать жена, а не мама!» И нечего морочить голову приличной девушке. Обдумывая, что ответить воображаемому собеседнику на справедливые упреки, Фомин доехал до своей высотки, удачно припарковал машину практически у подъезда и пошел навстречу Оксане, ожидавшей его на лавочке. – Здравствуй, рыбка моя, – радостно поприветствовал он девушку. – Давно ждешь?

– Не-а, минут семь, – отозвалась та. – Что у тебя с телефоном? Я тебе звоню-звоню, абонент – не абонент.

– Черт, наверное, забыл с беззвучного снять, – ответил он, доставая из кармана куртки телефон.

– Проводил важные переговоры?

– Да. Подрядчик по строительным работам какой-то не совсем адекватный попался. Вроде все обсудили, а он продолжает названивать каждые полчаса.

Вранье. С этого все и начинается. Особенно если не знаешь, когда придется говорить неправду, и заранее не продумал, что станешь врать. Но можно не сомневаться – это, безусловно, будет заметно. Все сыплются на ерунде, на мелких нестыковках в поведении, на несущественной разнице между привычными интонациями и судорожным придумыванием на ходу отмазок.

А женщины вообще чрезвычайно чувствительны к мужскому вранью. На памяти Фомина знакомая пара, чей брак длился без малого пять лет и со стороны выглядел вполне благополучным, распалась из-за мелочи, на которую в обычной жизни и внимания не обратишь. Муж варил на кухне пельмени и засек время. Жена сидела рядом. Все бы ничего, вот только посмотрел он на ту стену, где часы никогда не висели. На вопрос: «Кто она?» – не стал даже отпираться, но до сих пор не понимает, на чем спалился.

Много таких историй. Женщины тонко улавливают малейшие изменения в поведении и в манере речи, в этом Фомин не раз убеждался. Несколько лет назад ему даже пришлось удалиться изо всех соцсетей, после того как его тогдашняя пассия менее чем за минуту нашла среди полутора тысяч подписчиков его бывшую девушку, зная только ее имя и предполагая, что та увлечена спортом. Неопровержимые доказательства того, что Фомина с бывшей ничего не связывало, в расчет не принимались.

К счастью, Оксана такой фигней страдать не станет.

Но напряжение будет ощущаться. Кажется, отношения уже начали горчить… И водой этот привкус не устранишь. С подачи кого-то из великих азиатов в народ пошла пословица «Влюбленный сыт, имея только воду. Без любви голодаешь, имея еду». А другой узкоглазый остряк ответил на это:

«Любишь меня, люби и мою собаку». Что предлагаете, граждане конфуции? Огласить даме весь список «собак», причем женского пола, и им же под хвост отправить налаженные отношения? Или выставить на защиту полки психологических тараканов во главе с генералом де п’Русаком, покорителем подкорковых земель левого полушария, героически сражавшимся со здравым смыслом близ деревеньки Мозжечок и потерявшим целый ус в битве при непроходимых лесах Теменной доли? Делегировать ему обязанность поиска ходов в любовных лабиринтах, пространства которых становятся все теснее, и надеяться, что вся конструкция не рухнет на голову?

Нет, старый вояка п’Русак знает толк в сражениях, но ни черта не понимает в женщинах. Впрочем, как и Фомин. Ему бы самому для начала разобраться, чтобы хоть себя не обманывать. Можно даже без глубинного психоанализа с уклоном в восточную философию – по-нашему, по-среднеевропейски, чтоб и сытым остаться, и по морде неоправданными надеждами не получить. Иначе можно не только ус потерять, а нечто гораздо более ценное – самого себя. А заодно женщину, которая, кажется, действительно любит это чудовище – Максима Фомина, со всеми тараканами в его голове.