Текст книги "Русская и советская кавалерия. Русско-японская, Первая Мировая, Гражданская"

И напротив, обучение было ключом к слаженным действиям во время боя. П. Н. Краснов, в 1911–1913 гг. являвшийся командиром 1-го Сибирского казачьего полка, вспоминал, как старался, разнообразив маневры, внести в них элемент соответствия жизненной обстановке, создать иллюзию реального боя. Однажды весной он поручил незаметно перетащить из всех сотен чучела для рубки. Ночью учебная команда в беспорядке расставила чучела на большой окраинной площади г. Джаркент. Обильно снабженные холостыми патронами, казаки учебной команды спрятались за стенами садов, окружающих площадь.

4-я сотня была поднята по тревоге и получила вводную, заключавшуюся в том, что к Джаркенту подбираются мятежные дунгане, а возможно, они уже и вошли в город. Задача – порубить противника.

Полетевшая ураганом сотня, оказавшись на площади, попала под холостой огонь. Командир сотни скомандовал: «Строй взводы! 1-й взвод врознь марш!» Выхватив шашки, взяв пики к бою, казаки понеслись по площади – атака вышла великолепная. Командир полка поторопился дать сигнал «отбой» – опасаясь, что в пылу азарта атакующие ударят по казакам учебной команды по-настоящему.

Еженедельные мини-маневры готовили часть к большим маневрам войск Семиреченской области, а последние – к войне. В 1913 г. генерал М. А. Фольбаум наблюдал маневры в Тышканском лагере – и казакам предстояло наступать на 22-й Туркестанский стрелковый полк, окопавшийся лунками на крутом каменистом скате. Сообразив, что стрелкам придется вести огонь круто вниз, а ротные поддержки и батальонный резерв не смогут участвовать в отражении казачьей атаки, П. Н. Краснов на трудной местности развернул все 4 сотни – и эшелонами на полевом галопе в конном строю атаковал пехоту. Атака была грозной. Галька летела из-под копыт, но маленькие лошади-киргизы, сжимаясь как кошки в клубок, несли вверх – на неодолимую на вид кручу. Стрелки встали в своих окопах, а казаки промчались сквозь них – дойдя до полкового резерва. Генерал был недоволен: «Это не решение задачи, хоть и было очень лихо и стремительно. Я не мог себе и представить, что по таким горам конница вообще может ходить. Но – весь ваш полк в реальном бою был бы перебит». П. Н. Краснов получил замечание.

Прошло 1,5 года. И в еще более тяжелой обстановке: по снегу, в гололедицу и по столь же крутым горам – на Кавказском фронте на рассвете 22 декабря 1914 г. полк по обледенелым кручам атаковал под Ардаганом турок. Это было выдающееся дело. 1-й Сибирский казачий полк, двигавшийся в авангарде бригады, увидел позиции турецкой пехоты – на неприступных, покрытых снегом, обледенелых горах. Впереди лежали стрелковые цепи, чуть сзади находилась батарея, и еще дальше стоял в густой колонне батальон резерва со знаменем. И бывший полк П. Н. Краснова ринулся поэшелонно в атаку, как ранее на тышканском маневре. Казаки на две трети были те же, и в авангарде полка шла 4-я сотня есаула Волкова. Ураганом пронесясь по кручам, ермаковцы показали, что «невозможное» на маневре возможно на войне. Был совершен блистательный подвиг, и турецкая пехота сложила оружие. Казаки 4-й сотни взяли знамя одного из лучших полков оттоманской армии. Находившийся на германском фронте П. Н. Краснов получил письмо от комбрига сибирцев П. П. Калитина, в котором генерал сообщил бывшему полковому командиру, что его ермаковцы атаковали как тогда, на маневрах 1913 г., и совершили блестящее дело³⁵.

Наконец, вспомним не просто о конной атаке, а о ночной конной атаке, реализованной нарвскими гусарами.

27 августа 1914 года 13-я кавалерийская дивизия выступила из деревни Камень на поселок Юзефов. За сутки перед этим поселок был захвачен австрийской пехотой. Вперед был выслан авангард – 1-й эскадрон 13-го гусарского Нарвского полка под командованием ротмистра Баранова.

У дер. Калинины поступил приказ: 4 пулеметам, под прикрытием 5-го эскадрона нарвских гусар, занять дер. Кольчин для обеспечения правого фланга дивизии.

При подходе к пос. Юзефов от 13-го уланского Владимирского полка было получено донесение о том, что за посадом наблюдается движение неприятельских обозов.

Нарвским гусарам было приказано атаковать и захватить обоз противника.

2-й и 3-й эскадроны полка под командованием полковника С. М. Лемпицкого развернулись в лаву – следовало разведать местность в районе Правно – Нешава – Рыбитвы. Как только эскадроны прошли пос. Юзефов, обойдя его с южной стороны, как по ним австрийскими батареями был открыт шрапнельный огонь – но из-за высоких разрывов урон он наносил незначительный.

К этому времени обозы противника уже отошли настолько далеко, что их захват, да еще под огнем противника, являлся нецелесообразным. Поэтому эскадроны, зайдя в перелесок и выслав разведку, ожидали подхода своей артиллерии и пехоты – частей 3-го стрелкового Его Величества полка.

Разведка 2-го и 3-го эскадронов в это время обнаружила пехоту противника, занявшего окопы у леса.

Подошедшие части лейб-гвардии 3-го стрелкового Его Величества полка начали наступление – с ходу, без разведки и подготовки. Гвардейские стрелки зарвались – и из-за малочисленности их левый фланг стал обходить противник. Правофланговая рота полка пошла в штыковую атаку, но, в ситуации численного перевеса противника, была вынуждена отходить.

Офицеры 13-го гусарского Нарвского полка.

Начало быстро темнеть. В это время послышались крики: «Кавалерия, вперед!» Так как крики доносились с участка, где только что наступали стрелки, то можно было предположить одно из двух: либо австрийцы бегут и кавалерия нужна для преследования, либо стрелки отрезаны противником и от кавалерии требуется помощь.

Командир полка полковник Половцов отправил полковника Лемпицкого для личного доклада обстановки начальнику дивизии. Лемпицкий вернулся с приказом: Нарвскому гусарскому полку при поддержке двух эскадронов 13-го драгунского Военного ордена полка и двух сотен 9-го Донского казачьего полка поддержать гвардейских стрелков.

Но полк уже атаковал неприятельские окопы.

Первым бросился в атаку 3-й эскадрон под командованием штабс-ротмистра Веселова, уступом за ним 2-й эскадрон под командованием ротмистра Михайлова и 6-й эскадрон под командованием поручика Голеновского, а затем шел 4-й эскадрон под командованием ротмистра Кусакова. 1-й эскадрон, оставшийся в распоряжении командира стрелкового полка у дер. Нешава, выдвинулся последним, но был возвращен. Команда связи полка под начальством поручика Байкова 2-го также приняла участие в атаке, в то время как 5-й эскадрон, находившийся с пулеметной командой на фланге полка, в бою не участвовал.

По пересеченной местности в полной темноте полк стремительно шел в атаку, ориентируясь по огонькам неприятельских выстрелов. Противник, засевший в окопах, вел интенсивный винтов очно-пулеметный огонь.

С криком «ура» гусары пронеслись через 3 ряда неприятельских окопов, рубили и кололи засевшего в них врага. Ворвавшись в лес, гусары отбили захваченную ранее австрийцами в плен полуроту гвардейских стрелков. Австрийская пехота, выбитая из окопов, смогла скрыться лишь благодаря темноте – она в беспорядке бежала и укрылась в лесу.

Утром от санитаров стало известно, что неприятельские окопы завалены, в буквальном смысле этого слова, убитыми австрийцами.

Потери нарвских гусар – 8 офицеров и 38 рядовых убито и ранено, еще 11 гусар пропали без вести. Лошадей было убито и ранено 40, пропало без вести – около 20.

В атаку!

За эту лихую ночную атаку 13-й гусарский Нарвский полк удостоился особой благодарности командования, а командиры 3-го эскадрона штабс-ротмистр Веселов и 2-го эскадрона ротмистр Михайлов получили боевые награды.

Содействовавшие атаке казаки также понесли потери.

Казаки на разведке.

В Описании военных действий 9-го донского казачьего генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова полка записано: «27 августа полку с нарвскими гусарами приказано атаковать позицию противника у дер. Почесля. Двигаясь на указанную деревню и пройдя пос. Юзефов по колонне стали передаваться крики «кавалерия вперед»: просили о помощи гвардейские стрелки (3 гв. стр. п.), которые увлеклись преследованием противника, около 6 рот были окружены и почти отрезаны подоспевшими к противнику подкреплениями. Было уже около 9 часов вечера и уже совершенно стемнело, когда полк бросился с гиком на выручку пехоте и атаковал противника; ошеломленного грозным могучим гиком и неожиданностью удара в темноте. Австрийцы были сбиты и начали отходить. Стрелки были освобождены. В этот день полк потерял убитыми 3 казаков, без вести пропавшими: 1 офицера; ранеными: 1 офицера и 7 казаков; лошадей убито 19, ранено 9. Австрийцам это дело обошлось много дороже, так как на другой день только убитыми было найдено на месте боя более 30 человек»³⁶.

Русская кавалерия в ходе всей войны выручала другие рода войск и блестяще действовала в самых разнообразных условиях тактической обстановки.

Безмерны заслуги русской конницы в Первую мировую войну. Она с честью вышла из тяжелого испытания, во многом оправдав надежды, на нее возлагавшиеся. Очень часто, можно сказать, что в 9 из 10 случаев ей приходилось действовать пешком – причем не только штыком, но и лопатой. Кавалерия научилась окапываться.

Захват германских автомобилей.

То, что ее посадили в окопы (пусть и временно), было для русской конницы несчастьем – хотя бы потому, что прекрасные кони гибли от недостатка движения и плохого ухода.

Но нет ничего более постоянного, чем временное, и конницу держали в окопах не неделями, а и месяцами. Некоторые кавалерийские дивизии с осени 1915 г. и до осени 1916 г. безвылазно сидели в окопах. Причин, почему конницу оставляли в окопах без крайней на то необходимости, было много. Так, коннице верили больше, нежели пехоте, в чем, правда, ни один военачальник явно не признавался. Ну а как же иначе, когда на позицию, занимаемую батальоном в 800 штыков, сажали два эскадрона в 120 человек и считали положение прочным.

Переправа казачьего отряда.

Такова была общая тенденция – ведь германцы, австрийцы, англичане и французы также посадили свою конницу в окопы. Но для германцев и австрийцев это оправдывалось неспособностью их конницы работать самостоятельно, а у союзников – отсутствием подходящих театров военных действий, где конница могла развернуться и проявить себя. И то английская конница ухитрилась уже в 1918 г. вылезти из окопов – и атаковать в конном строю.

Держали конницу в окопах и для того, чтобы конница не бездействовала в тылу в то время, как пехота несла тяжелую окопную службу, – забывая, что свойства и назначение конницы отличны от таковых пехоты.

И большая часть доблестной русской кавалерии большую часть второй половины войны просидела в окопах. Период сидения в окопах привел к появлению в офицерской среде множества прапорщиков, которые никогда не готовились к военной и особенно кавалерийской службе, получив недостаточные военное образование и навыки кавалерийской службы.

Кавалерия переправляется через речку в Прибалтике.

Невозможность во время войны вести регулярное и правильное обучение людей и лошадей, падение качества конского состава подорвали боеспособность конницы во второй половине войны (что также было общей тенденцией для конницы всех воюющих сторон). Но, несмотря ни на что, русская императорская кавалерия сохранилась как активный и высокобоеспособный, мобильный и многофункциональный род войск, не потеряв навыков проведения эффективных конных атак – даже в период позиционной войны, свидетельством чего является история кампаний 1916–1917 годов.

§ 4. Конница в боевых операциях 1914–1916 гг.

Огромное значение имели действия русской конницы в период стратегического развертывания.

Юго-Западный (Галицийский) театр военных действий в кампании 1914 г. на Русском фронте Первой мировой войны являлся главным. На этом ТВД было собрано почти ²/₃ русских вооруженных сил и ⁴/₅ австро-венгерских вооруженных сил. На Галицийском ТВД русские сосредоточили 20 кавалерийских дивизий, а вместе с казачьими частями второй очереди – более 85 000 сабель. Австровенгры сосредоточили 10 кавалерийских дивизий, а вместе с войсковой конницей – более 40 000 сабель. Действия этих масс конницы могли определить судьбу всей кампании.

После объявления войны кавалерия обеих сторон развернулась вдоль границы – от Люблина до р. Днестр – в целом равномерно по всему ТВД, в виде завесы общим протяжением более 400 км – с задачей прикрыть сосредоточение и развертывание своих армий. При этом каждая из развертывавшихся армий получала: у русских – 4 армии по 4–5 кавалерийских (казачьих) дивизий, у австровенгров – 4 армии по 2–3 кавалерийских дивизии. После объявления войны 1 австро-венгерская и 8 русских дивизий на ТВД еще отсутствовали (находясь на пути к нему или отмобилизовываясь, – в частности, второочередные казачьи дивизии).

Ознакомление со схемой № 1 показывает, что при формировании своих кавалерийских группировок стороны выказали недостаточное понимание природы и характера этого рода войск. Это было первым экзаменом русскому и австро-венгерскому Генеральным штабам по курсу использования конницы – на ТВД, допускавшем применение крупных кавалерийских масс.

Казаки в Галиции.

Кордон из разъездов, полевых караулов и застав, выставленных и высланных кавалерией, по существу и по форме был похож на своеобразную смену пограничной стражи или вторую линию пограничного кордона, предназначенного ловить контрабандистов. Этот кордон мог быть прорван в любом месте.

Выставив кордон, кавалерия организовала разведку, выслав положенные по уставам отдельные разъезды и разведывательные эскадроны – призванные вскрыть группировку противника. Эти разъезды и эскадроны, естественно, не могли серьезно углубиться на вражескую территорию – как вследствие количественной слабости, так и потому, что уставы устанавливали определенную норму удаления разъезда от главных сил. А так как главные силы сосредоточившихся и развертывавшихся армий находились в А—6 переходах от границы, то, естественно, разъезды и разведывательные эскадроны добраться до них не смогли – тем более что по дорогам и ключевым направлениям стояли заставы и караулы противника. Кстати говоря, австро-венгры вооружили и лояльных им местных жителей – и последние встречали огнем русских кавалеристов, прибывавших в пограничные деревни за разведывательной информацией.

29 июля 1914 г. австро-венгерская кавалерия получила задачу на производство оперативной разведки – она должна была выявить расположение и группировку русских войск.

Выполняя поставленную задачу, австрийская кавалерия перешла русскую границу и в пограничной зоне вошла в соприкосновение с кавалерийской завесой русской конницы, которая к этому времени также получила задачу на производство глубокой разведки.

Действовавшая на крайнем правом фланге Юго-Западного фронта 14-я кавдивизия, проводя разведку западнее Радома, установила, что в непосредственной близости к границе никаких крупных сил противника нет. В этом районе соединение столкнулось с 7-й кавдивизией австрийцев, но столкновение носило нерешительный характер – обе дивизии ограничились наблюдением. 4 августа австрийская 7-я кавдивизия при поддержке пехоты заняла Кельцы – также установив отсутствие в данном районе крупных сил противника.

3—4 августа 5-я пехотная дивизия австрийского 1-го корпуса начала наступление с целью установить русскую группировку – встретив в этом районе 13-ю кавдивизию, Гвардейскую кавбригаду, бригаду 18-й пехотной дивизии и 2-ю стрелковую бригаду. Последние отразили наступление и заставили австрийцев вернуться восвояси. 13-я кавдивизия и Гвардейская кавбригада активности не проявили, ограничившись отражением наступления противника.

Действовавшие по соседству с 5-й пехотной дивизией австрийские 3-я и 9-я кавдивизии также перешли границу, но, встретив 3-ю Донскую и 8-ю кавалерийскую дивизии русских, после незначительных перестрелок отошли. В свою очередь 3-я Донская и 8-я кавалерийская дивизии не стали атаковать австрийцев, ограничившись наблюдением. Характерно, что австрийские 3-я и 9-я кавдивизии действовали не только вне связи с 5-й пехотной дивизией, но и без взаимодействия между собой. Аналогично действовали и русские кавдивизии.

1 августа 1-я Донская казачья дивизия переходит австрийскую границу, занимает район Бельз и Нараль, где встречает разведывательные подразделения австрийской 6-й кавдивизии. И здесь и донцы, и австрийцы ограничились взаимным наблюдением.

Исключение составляли действия Сводной кавдивизии (2-я и 3-я отдельные кавбригады). 7 августа эта дивизия прорвалась через границу у Равы-Русской, продвинулась до Каменка, а 8 августа разрушила мост через р. Буг, разогнала мелкие части и тылы австрийских 2-й и 11-й кавдивизий. Но, повернув на северо-восток от Каменка, она натолкнулась на 2 батальона егерей и пограничные части и, потерпев неудачу, отошла. В результате этих действий было установлено, что северо-восточнее Львова крупные силы австрийцев отсутствуют.

3 августа австрийская 2-я кавдивизия, усиленная 2 батальонами егерей, произвела набег на Владимир-Волынский, потрепав пехотный полк, и, удовлетворившись этим успехом, вернулась на свою территорию. Днем раньше из Владимира-Волынского на Сокаль произвела набег русская 7-я кавдивизия – имела стычку с ротой австрийской пехоты, захватила несколько брошенных повозок и вернулась назад.

Русская 11-я кавдивизия, направленная на Буск, не смогла прорвать австрийскую завесу и никаких данных о противнике не раздобыла. Аналогично работала 9-я кавдивизия.

Находившаяся в районе Кременец русская 10-я кавдивизия в ходе боя в районе Тарнополя установила присутствие австрийского 11-го корпуса.

На Волочиском направлении русская 12-я и австрийская 8-я кавдивизии взаимно сковывали друг друга и, как и другие дивизии, не решались вести серьезных атак.

В направлении на Городок австрийцы бросили 5-ю кавдивизию, которая встретилась у Городка со 2-й Сводной казачьей дивизией, поддержанной пехотой. Произошел серьезный бой, в ходе которого австрийцы потерпели поражение и отошли, а казаки остались у Городка.

Австро-венгерское командование особенно интересовал южный фланг русского Юго-Западного фронта. Выполнение разведывательной задачи возлагалось им на 1-ю кавдивизию, брошенную через Каменец-Подольск на Дунаевцы. Прорвав кордон пограничной стражи Каменец-Подольска, австрийцы добрались до Дунаевцы – не встретив здесь значительных русских сил и, следовательно, не нащупав левого фланга русской 8-й армии.

Таким образом завершилась деятельность кавалерии в Галиции на этапе развертывания и сосредоточения армий противников. Конницы обоих противников, хоть и трудились много, полностью выложиться не смогли.

Австро-венгерский главком, вследствие плохой работы 1, 5 и 8-й кавдивизий, имел ложное представление о диспозиции русских войск в Подолии – что впоследствии привело к получению внезапного удара от 8-й армии. Развертывание последней австрийцы проморгали.

Как известно, в 1912 г. полковник австрийского Генерального штаба Редль продал русским за 50 000 крон план стратегического развертывания австро-венгерских армий. В соответствии с последним австрийцы развертывались непосредственно у русско-австрийской границы. Но, узнав об утечке, австрийцы отнесли район сосредоточения в глубь страны, удлинив свой северный фланг до Кракова.

Полагаясь на данные старого плана развертывания, а также на данные недостаточной разведки своей конницы, которая подтверждала предвзятые взгляды фронтового и Верховного командования, русские обманули сами себя. В итоге 3-я и 8-я армии в первые дни операции ударили по пустому пространству (в котором предполагали главные силы австрийцев), а 4-я и 5-я армии попали под удар нависающего над ними северного фланга противника.

Таким образом, свой первый экзамен конницы обоих противников (без преувеличения – лучшие в Европе) не выдержали, не сумев реализовать базовую задачу – на проведение оперативной разведки. В чем же причины слабой разведывательной деятельности конницы?

Главная причина в том, что ни русские, ни австрийцы не применили конницу в своей массе.

Имея 3 трехдивизионных конных корпуса и бросив их для разведки в направлениях на: а) Тарнополь – Проскуров, б) Броды – Ровно, в) Томашев – Холм, австро-венгерское главное командование получало не только надежные разведывательные данные, но и могло серьезно скомпрометировать сосредоточение русских армий. Если же принять во внимание, что австрийцы боялись вторжения русских кавалерийских масс в Галицию, то тем более следует признать ошибочным распыление имеющейся кавалерии.

В свою очередь и русские также не массировали свою конницу и не бросили ее для разгрома войск прикрытия – чего австрийцы панически боялись. А между тем уже в начале августа русские могли вторгнуться 6 конными корпусами в составе более 50 000 сабель на: а) Радом, Кельцы, Краков; б) Люблин, Красник, Сандомир, Тарнов; в) Холм, Томашев, Ярослав; г) Владимир-Волынский, Сокаль, Львов; д) Тарнополь, Львов; е) Каменец-Подольск, Галич, Стрый.

Особое преимущество приобретало массирование конницы на правом фланге фронта. Из района Радом, Красник конная масса, ворвавшись в долину р. Сан, могла смять части группы Куммера и левый фланг австрийской 1-й армии. Более того, даже пассивное расположение конных масс в районе Кельцы, Радом, Красник поставило бы австрийцев под угрозу флангового удара со стороны русской кавалерии в случае наступления австрийской 1-й армии на восток. При подобном же способе использования кавалерии на левом (южном) фланге фронта конный корпус или 2 корпуса, брошенные южнее Львова, встретили бы подходившие с Сербского фронта войска австрийской 2-й армии и заставили бы их развертываться далеко западнее.

Ход Галицийской битвы стал бы совершенно иным – с более серьезными и решительными стратегическими последствиями.

Вместе с тем заострим внимание на том обстоятельстве, что конница 8-й армии столь удачно прикрыла свое оперативное объединение, что факт сосредоточения брусиловской армии остался для австро-венгерского командования загадкой – что также наложило существенный отпечаток на ход Галицийской битвы.

С точки зрения оперативных аспектов действий конницы в кампании 1914 г. Томашевская операция в ходе Галицийской битвы 1914 г. представляет особый интерес.

В ходе этой операции русский 25-й армейский корпус с приданными 1-й и 4-й Донскими казачьими дивизиями к 17 августа 1914 г. был отброшен австровенграми от Красностава – и отходил к Холму. В это время русские 19, 5 и 17-й армейские корпуса, охваченные с флангов и связанные боем по фронту, находились в критическом положении. 5 австро-венгерских корпусов плотной массой концентрически давили на 3 русских корпуса. Австро-венгерские 2-й корпус с северо-запада от Замостья, а 17-й и 14-й вместе со 2-й кавдивизией с юга и юго-запада готовились выйти на тылы и окружить русских. Казалось – «Канны» были неотвратимы.

Командующий русской 5-й армией генерал от кавалерии П. А. Плеве, желая облегчить положение правого фланга 19-го корпуса, приказал выдвинуть 4-ю и 5-ю Донские казачьи дивизии к правому флангу этого соединения. Но комкор-25, в подчинении которого находились 1-я и 4-я Донские казачьи дивизии, вместо 4-й Донской, имевшей 24 сотни и 12 орудий, предпочел направить на выручку охваченного соседа 1-ю Донскую казачью дивизию, имевшую 10 сотен и 6 орудий.

16 августа 5-я Донская казачья дивизия выдвинулась из Холма к Войславице – имея задачей установить связь между 25-м и 19-м корпусами. На 17 августа дивизии была поставлена задача выбить противника, занимающего переправы на линии Липины, Грабовец, и занять д. Жукова. С аналогичной задачей через Гаевники к д. Жукова выдвигалась и 1-я Донская дивизия.

Обе дивизии выбросили вперед густую сеть мелких разъездов, в общей сложности 6 сотен (2 – от 1-й и 4 – от 5-й Донских дивизий).

Пользуясь лесами и темнотой, а также тем, что в районе разведки австрийцы имели слабую завесу из кавалеристов 9-й кавдивизии и егерей 25-го егерского батальона, на рассвете 17 августа казачьи разъезды пробрались на тылы австро-венгерского 2-го корпуса. Так, разъезд урядника Березова проник в тыл 25-го егерского батальона у дер. Жукова. Разъезд урядника Ивлиева добрался до д. Чесники (в районе огневых позиций артиллерии австрийской 25-й пехотной дивизии, наступавшей на фронт Волица, Снятицкая и Снятыче с северо-запада).

Утром 17 августа штабы дивизий имели многочисленные донесения, в том числе и донесения урядников Березова и Ивлиева, доставленные быстро и благополучно из тылов противника конными ординарцами. Последний факт сам по себе показывал, что в районе действий 1-й и 5-й Донских дивизий нет сколько-нибудь значительных сил австрийцев. Донесения доставлялись с большой скоростью.

1-я Донская подошла к д. Гаевники с северо-запада – и вступила в бой с невыясненными силами австрийской пехоты. 5-я Донская в 5 час. 30 мин. выступила из Войславице: 27-й казачий полк – через д. Осочина на д. Гаевники, а прочие полки и артдивизион – на Грабовец. Дальнейший ход событий протекал так:

«27-й полк при подходе к д. Осочина в 8 часов утра обнаружил австрийскую пехоту, занимающую окопы южнее названной деревни. Спешив 2 сотни войск, старшина Попов начал наступление, наметив главный удар на левый фланг противника, обходя его лесом. При выходе на опушку леса, обращенную к д. Гаевники, спешенные части были встречены сильным ружейным огнем из противоположной рощи и завязали перестрелку. В 9 час. 30 мин. подскакал казак 15-го полка и доложил, что роща занята сотней их полка; огонь немедленно был прекращен, из рощи же стрельба продолжалась по-прежнему. Боясь обстрелять своих, командовавший спешенными частями войсковой старшина Тарасов отвел сотни к коноводам. В это время замечены были на опушке названной рощи австрийцы, которые до того весьма искусно укрывались. Немедленно было начато наступление. Противник не выдержал огня и, бросив окопы, начал отступление к роще. Для преследования его 4-я сотня пошла лавой в конном строю, настигла у леса и порубила 6 человек, остальным удалось укрыться в роще. 3-я сотня немедленно спешилась и в пешем строю выбила противника из рощи при содействии 2 сотен 13-го и 15-го Донских казачьих полков. Преследуя противника, полк выгнал его на части ген. Полякова».

К полудню 17 августа командир 2-й бригады 1-й Донской дивизии генерал-майор К. С. Поляков принудил эту пехоту сдаться. Это была 6-я рота 25-го егерского батальона. В плен сдались 3 офицера и 101 солдат. Достигнув этого успеха, К. С. Поляков решил подтянуть кухни, офицерские вьюки, сварить обед, пообедать и отдохнуть – о чем он донес командирам 25-го и 19-го корпусов и сообщил начдиву 5-й Донской.

Этими событиями ознаменовалось тактическое взаимодействие между 1-й и 5-й Донскими дивизиями и оперативное взаимодействие с 19-м армейским корпусом, истекавшим кровью под ударами австровенгерских 2-го и 9-го корпусов.

Тем временем главные силы 5-й Донской казачьей дивизии подошли к Грабовец. 1 сотня заняла высоты юго-восточнее д. Гора Салтыс для обеспечения главных сил, а главные силы свернули на запад к д. Чешин (где находился 25-й егерский батальон австрийцев) и при содействии 27-го полка, действовавшего на Чешин с запада от д. Гаевники, серьезно потрепали батальон, остатки которого бежали на Станиславовку.

Разбив 25-й егерский батальон у Чешин, 5-я дивизия вернулась к д. Гора Салтыс. Здесь дивизия стояла до полудня 17 августа. После полудня начдив-5 решает продвинуть дивизию к Миончин и Завалев. Вечером 17 августа деревни были заняты. К вечеру того же дня в Завалев прибыл и К. С. Поляков с частями 1-й Донской дивизии.

Таким образом, вечером 17 августа в д. Завалев сосредоточилось 22 сотни и 12 орудий 5-й Донской и 10 сотен и 6 орудий 1-й Донской дивизий – всего 32 сотни и 18 орудий, то есть конная масса в 4500–4700 сабель.

Появление этой массы в тылах австро-венгерского 2-го корпуса ставило противника в критическое положение: обходивший оказался обойденным. 13-я и 25-я пехотные дивизии этим вынуждались к отходу. Впрочем, австрийцы вечером 17 августа еще не вполне представляли себе, что в их тылах находится крупная конная масса русских – и поэтому на 18 августа командарм-4 генерал пехоты М. Ауффенберг поставил задачу продолжать окружение русских корпусов.

Расположившись в Завалев, начдив-5, бывший за старшего, распорядился: «33-му полку выставить охранение по линии Миончин, Невирков, Котлице». Но, вследствие недоразумения, приказ не дошел до командира 33-го полка. Таким образом, конная масса ночевала в тылу австро-венгерского 2-го корпуса без охранения. Не меньшую беспечность проявили и австрийцы – ничем не потревожив в ночь на 18 августа беспечно спавших казаков. Только на рассвете австрийцы выставили к д. Котлице в качестве заслона отряд полковника Штеера (Босно-герцеговинский егерский батальон, 1-я, 3-я и пулеметная роты 25-го егерского батальона).

В то время, когда в Завалеве 1-я и 5-я Донские дивизии спали без охранения, разъезды продолжали разведку – восполняя отсутствие охранения.

В 24 часа 17 августа урядник Бровченков, находясь в лесах севернее Чесники, обнаружил движение колонн на Миончин. Бровченков открыл огонь по колонне и заставил ее развернуть часть сил, а затем под давлением противника стал отходить на Миончин. В 5 часов 18 августа неприятельская пехота силой в 1 батальон, полк кавалерии и 2 батареи стала наступать с западной стороны на Миончин. «Мы (то есть разъезд Бровченкова) открыли по ним огонь. Он открыл по нам частый пехотный и артиллерийский огонь. Я отступил на д. Завалев и донес в 5-ю дивизию, которая тотчас же открыла по ним артиллерийский огонь и разбила их. Неприятель отступил по направлению на д. Горышев Польский».

Приведенное донесение урядника Бровченкова излагает ход действий 5-й Донской дивизии и частей австро-венгерского 2-го корпуса.

Потревоженные днем 17 августа австрийцы решили заслониться с севера и стали выдвигать разные части, главным образом егерские батальоны и части 9-й кавдивизии, усиленные артиллерией. Одна из таких колонн, двигавшаяся на Миончин, Завалев, в ночь на 18 августа встретилась на лесной дороге севернее Чесники с разъездом урядника Бровченкова. В течение 5 часов (с 12 часов ночи до 5 часов утра) она тянулась за разъездом Бровченкова до Миончин (5 км) и при этом вела по разъезду не только винтовочный, но и артиллерийский огонь. Заняв Миончин, австрийцы подошли к биваку 6-го Донского артдивизиона и частей 5-й Донской дивизии. Так как эта встреча была для австрийцев неожиданной, а казаки же ее ждали, то появившаяся австрийская колонна была немедленно обстреляна и, понеся потери, отошла на Горышев Польский.