Текст книги "Операция «Фроттер» Приказано внедриться!"

– Я говорю, иди домой, старый! – крикнул Костик. – Шляешься тут, блядь, в темноте, как вурдалак… – Он засунул руки в карманы и прибавил ходу. Ему еще предстояла разборка с Аделаидой Вильгельмовной, которая наверняка примется отчитывать его за неподобающее работнику милиции поведение.

А пошло бы оно все к черту…

Глава 11. Рабочие будни.
Дело о передозе

«Сотруднику не следует делать татуировки, носить пирсинг, смешивать предметы форменной и гражданской одежды, держать руки в карманах, ходить в нечищеной и стоптанной обуви, а также в форменной одежде, утратившей надлежащий вид».

Из статьи 18 «Внешний вид и форма одежды».

Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.

Опять Костик шел по коридору и опять исподтишка, но цепко разглядывал ожидающих приема граждан. Так, эта тетка с химической завивкой, словно материализовавшаяся из советских времен продавщица колбасного отдела – свидетельница по делу Петрушевского, телефонного афериста, тут и гадать нечего. Этот, в майке, с квадратными плечами – скинхед, проходит по делу об избиении таджикского дворника. Этот… Тут взгляд Костика наткнулся на старика в ветхом, тщательно выглаженном пиджаке, и он едва не застонал, словно его зубы внезапно пронзила острейшая боль. Он ускорил шаг, но ловкий старик повторил свой недавний маневр, и спустя секунду рукав Костика оказался зажатым в цепких пальцах старого маразматика.

– Никто не собирается вас бить, – опережая старика, сказал Костик вместо приветствия. Он произнес это как можно тише, чтобы не привлечь внимания остальных. – Дождитесь своей очереди и проходите в кабинет. Дадите показания и свободны… – И заметив, что старик раскрыл рот, явно намереваясь что-то возразить, – поспешил выдернуть из его пальцев рукав. – Вы все слышали, – произнес он уже на ходу, через плечо. Но, открывая дверь в кабинет, все же не выдержал, оглянулся. Старик так и стоял посреди коридора, глядя на него. На его морщинистом лице застыло выражение откровенного разочарования.

– Привет-привет, – бросил Сергеев, протянув ему руку. – Чего опять смурной? Не высыпаешься, что ли?

– Зато вы, как я погляжу, бодрые, – пробурчал Костик, направляясь к Ванину. Стол Приходько пока пустовал. Вообще-то его сегодняшнее дурное настроение было связано с тем, что вчера он в очередной раз проявил слабость, хотя неоднократно клялся себе впредь быть твердым. Вчера, забравшись под одеяло, он банально онанировал перед сном, глядя телепередачу «Секс с Анфисой Чеховой»… Опер должен быть твердым, – уже в который раз с раздражением на самого себя подумал Костик, а вслух сказал: – Опять там этот чертов старик…

– Это который мечтает достать от нас по мордасам? – оживился, сразу вклинившись, о чем идет речь, Сергеев. – Так уважь пенсионера, за чем дело-то стало?

– Остроумно… – буркнул Костик, а про себя подумал, что в любом деле нужно уметь находить положительные стороны. Во всяком случае, у него вчера хотя бы стоял, хотя он немало за вечер выпил. У некоторых, говорят, уже после пары рюмок и домкратом не поднимешь, а ему хоть бы что! Мало того, он ведь еще и хотел повторить, потому что после Чеховой как раз стали крутить клип «Виагры», где три девицы неизвестно какого уже по счету состава, но тоже при ногах и грудях, выгибались в прозрачных одеяниях, но тут его сморил сон. Воодушевившись мыслями о своей уникальной потенции, Костик уже совершенно с другим настроением сказал: – Когда мне, наконец, компьютер поставят?

– Чтобы ты с утра до вечера голых девок разглядывал? – изучая какие-то бумаги, пробормотал Сергеев.

– Да почему обязательно девок-то! – возмутился Костик, но тут Сергеев стал что-то писать и выпал из процесса.

И все равно. Как бы там ни было, не подобает оперу заниматься онанизмом, – подумалось Костику. А с другой стороны, где и когда он может познакомиться с девицей. Будто у него есть такая возможность, если он с утра до ночи борется с преступностью. Может, все же вдуть этой чертовой Винкель? – уже в который раз пришла в его голову мысль, но он в который раз мужественно от нее отказался. Все равно не даст. Костик почувствовал, что у него начал вставать член, и заерзал, бросив быстрый взгляд на все еще что-то пишущего Сергеева.

– Чего ерзаешь? Член, что ли, встал? – не поднимая головы, бросил тот, и Костик густо покраснел.

– И это тоже очень смешно, – сказал он.

Несколько секунд Костик посидел молча, барабаня пальцами по столу, затем посмотрел на настенные часы и сказал: – Восемь уже. Ну что, пойду, запущу первую партию…

И опять выйти в сортир ему удалось только ближе к обеду – день как всегда оказался плотно забитым. Свидетели, задержанные, подозреваемые…

– Если вы схватите меня за руку, я вас… – грозно пообещал Костик, которого буквально перекосило при виде давно вылетевшего из головы старикана.

– Ударите? – с надеждой спросил надоевший ему до смерти старый хрыч. Однако хватать Костика за руку он не рискнул. – Как у вас положено, да?

Костик только зубами скрипнул. Ничего не ответив, он развернулся и быстрым шагом пошел в туалет.

Помочившись в писсуар, он сполоснул руки и принялся сушить их струей горячего воздуха, косясь на свое отражение в зеркале. К сожалению, под таким углом нельзя было полюбоваться пистолетом в наплечной кобуре, ну да ладно. Достаточно было и намекающих на присутствие оружия ремней. В следующий момент он обратил внимание на приоткрытую дверь одной из кабинок, той самой, где недавно был обнаружен депутат Сушко. Костику показалось, что в проеме между полом и дверцей темнеет нечто, похожее на ботинок, как если бы там, на толчке, сидел кто-то, беззаботно вытянув ноги.

Он медленно повернулся, моментально превратившись из Костика в оперуполномоченного уголовного розыска лейтенанта Головко, и на всякий случай тронул не до конца высушенной рукой рукоять пистолета. Сделав несколько бесшумных шагов к подозрительной кабинке, он остановился и негромко спросил:

– Эй, там есть кто-нибудь?

Ему не ответили и Костик, поколебавшись, сделал еще один шаг. На розыгрыш все это похоже не было. Вряд ли кто-то из сотрудников отдела мог шутить таким дешевым образом. А вот ботинок из предполагаемого превратился уже в реальный, зримый, кожаный, с тонким длинным концом – модель, никогда не нравившаяся Костику по причине своей эстетической нелепости.

Решившись, Костик потянул на себя дверь, сделал шаг вперед и…

– …б твою мать! – вырвалось у него непроизвольно.

В кабинке в позе депутата Сушко сидел на захлопнутой крышке унитаза какой-то длинноволосый парень в вылинявшем джинсовом костюме. Левый рукав его куртки был закатан до плеча, руку чуть повыше локтя перетягивал тугой резиновый жгут, в месте локтевого сгиба краснел след от укола, а на полу валялся использованный шприц. Физиономия плохо выбритого парня лет двадцати с закрытыми глазами излучала такое неземное блаженство, что было ясно – клиент либо находится в нирване, либо пребывает в месте, где нирвана земная переходит в вечную, которую не требуется поддерживать с помощью химических препаратов.

Не спуская с наркомана глаз, Костик попятился и тут же наткнулся спиной на кого-то, только что вошедшего в туалет. Он резко повернулся, одновременно вздернув руку к пистолету, но в следующий миг узнал старшего лейтенанта Гореликова, из второй бригады оперов.

– Костян, привет! – радостно поздоровался тот, и в следующий момент разглядел выражение лица коллеги. – Что-то случилось? – спросил старлей, а его рука неуверенно замерла возле наплечной кобуры – полного близнеца кобуры коллеги.

Вместо ответа Костик молча мотнул головой, указав назад, себе за спину, и беззвучно сглотнул. Ничего больше не спрашивая, старлей сдвинул Костика в сторону, сделал пару шагов к злосчастной кабинке и…

– …б твою мать! – раздался удивленный, с оттенком злости, голос. Костик молча стоял на пороге, ожидая дальнейших действий или комментариев старлея. – Ты его знаешь? – наконец прервав созерцание неподвижного наркомана, спросил Гореликов.

– Впервые вижу, – севшим голосом ответил Костик. – В коридоре утром его не было. Наши его не вызывали.

– Влипли, короче, – мученически поморщившись, подытожил старлей. – Второй жмур за неделю, просто не верится… Ладно, ты стой здесь, не впускай никого, а я Бате доложу и за экспертами сгоняю.

– А мочиться уже расхотел? – желая показать, что хорошо владеет собой, спросил Костик.

– Мочиться? – тупо переспросил Гореликов, явно забыв, зачем сюда пришел. На секунду он замер с сосредоточенным лицом, словно прислушиваясь к внутренним ощущениям, затем его лицо разгладилось и он негромко хохотнул. – А ведь ты прав, Костян, не хочется уже… Ладно, я пошел.

– Сергееву сначала скажи! – крикнул ему в спину Костик.

Через пару минут в коридоре возле сортира было не протолкнуться. Офицеры возбужденно переговаривались, в туалете работали эксперты, а Чердынцев на входе едва сдерживал толпу неизвестно как пронюхавших все журналистов.

Сергеев, зацепив Костика пальцем за ремень подвески кобуры, потянул его в сторону.

– Ты обнаружил?

– Я. Поссать зашел, и… А это хорошо или плохо, что я? – внезапно заволновался Костик, но Сергеев пожал плечами.

– А хрен его знает, – честно сказал он. – Знаешь, непохоже, что это работа… – он покосился на Гореликова с коллегами и понизил голос, – наших смежников. Сдается мне, что все так и есть. Забрел какой-то наркоша, ширнулся, и…

– Просто в голове не укладывается, – тихо сказал подошедший Приходько. – Как он вообще сюда проник? Его, оказывается, никто не вызывал, повестки у него не было…

– Чердынцев! – словно подслушав старлея, громыхнул, выходя из сортира, полковник Бугаев. Сила его рявканья оказалась такой, что майор, разбирающийся на входе с журналистами, реально его услышал.

– Не могу, товарищ полковник! – жалобно отозвался вдалеке его едва слышный голос. – Товарищ полковник, честное слово, я тут зашиваюсь просто…

Тяжело, с присвистом легких дышащий полковник подумал секунду, и его взгляд остановился на старшем лейтенанте Гореликове.

– Старлей, возьми кого-то из своих, подмени на пару минут Чердынцева, – глухо сказал он. Гореликов мгновенно метнулся по коридору, а тяжелый взгляд Бугаева остановился теперь на Сергееве. Тот смело смотрел на полковника едва ли не с нарочитой беззаботностью. Бугаев на миг побагровел еще больше. Казалось, он сейчас взорвется от избыточного внутреннего давления подобно распираемому водяными парами котлу, но внезапно его лицо перекосила вымученная усмешка. – А тебе как будто все по барабану, капитан, – пробурчал он. – И ничего не боишься вроде.

Сергеев фыркнул.

– А чего мне бояться, товарищ полковник, – сказал он, запросто глядя в прищуренные глаза Бугаева. – Моя совесть чиста.

Тут подбежал взмокший Чердынцев. Пот буквально градом катил с его лица, а рубашку, расплывшуюся в районе подмышек огромными темными пятнами, впору было выжимать.

– Товарищ полковник! – еще на ходу плаксиво начал он, видимо, в надежде упредить неминуемый в этой ситуации наезд. – Товарищ полковник, почему опять Чердынцев, если я верой и правдой…

Полковник оборвал его жестом. Как ни странно, короткий разговор с наглым капитаном каким-то образом словно бы успокоил его.

– Майор, – спокойно, хотя и с нездоровой одышкой, начал он. – Объясните, пожалуйста, каким образом этот вот… – Бугаев вдруг запнулся. Чувствовалось, что по каким-то причинам он передумал отпустить крепкое словцо, но и сказать слово нормальное оказалось свыше его сил. – Этот вот… – он махнул рукой в сторону туалета, – субъект, не имея пропуска, оказался в нашем сортире.

Чердынцев, застывший в стойке «смирно», тоже тяжело дышал и преданно смотрел на Бугаева, не зная, что ответить.

– Товарищ полковник… – в итоге все же проблеял он. – Товарищ полковник…

– Ладно, проваливай, – рявкнул Бугаев, и майора словно ветром сдуло. – Черт… – пожаловался полковник Сергееву, словно тот в одночасье, благодаря той своей наглости, стал ему если не другом, то, по крайней мере, советником. – Волосюк еще, как на грех, в отпуске… Мне, что ли, – он опять махнул рукой в сторону сортира, – с этим вот всем разгребаться… Ну вот как этот крендель мог проникнуть в отдел?

– Тоже мне, проблема… – Сергеев фыркнул. – Мало ли. Чердынцев, допустим, отвлекся. Ну, по телефону, к примеру, говорил… А бывает, кто-то пристраивается к тому, кто с повесткой, вроде как сопровождает. Может, он старика какого вел… Да не мне же вам, товарищ полковник, объяснять.

Как ни странно, но этот ответ не разозлил Бугаева, а словно еще больше успокоил. На всякий случай посмотрев на Сергеева строго, он перевел взгляд на Костика и неожиданно ему подмигнул.

– Как дела, медалист? – уже совсем по-свойски поинтересовался он, покосившись на крепких небритых мужиков в зеленой униформе, выносивших из туалета на носилках что-то, покрытое брезентом.

– Отлично, товарищ полковник! – вытянувшись, отрапортовал Костик, глядя на Бугаева с обожанием.

– Ну-ну… – пробурчал тот и снова повернулся к Сергееву. – Ты хочешь сказать что-то еще, капитан?

– Тут такое дело, товарищ полковник… Боюсь, как бы…

– Да ты-то что мямлишь! Не Чердынцев ведь… Говори уже.

– Знаете, – начал издалека Сергеев, – в мире есть такие места, которые неизвестно по каким причинам вдруг становятся популярными среди определенного рода личностей. – Полковник покосился на него странным взглядом, закряхтел, но ничего не сказал. – Таких мест насчитывается немало. Одно из наиболее известных – мост в Сан-Франциско. – Полковник тяжело задышал. – Называется «Золотые ворота», относится к типу висячих мостов… Когда-то долгое время занимал первое место в списке крупнейших мостов мира, а за семьдесят лет, прошедшие с момента его открытия, стал одним из самых узнаваемых символов Сан-Франциско. – Глаза полковника стали красными. – Еще он печально известен как «мост самоубийц» – в среднем каждые две недели кто-то совершает суицид, спрыгнув с него в воду.

– Ты что, хочешь сказать, что теперь в нашем сортире… – хрипло начал полковник.

Сергеев пожал плечами.

– Не хотелось бы заранее нагнетать панику, но, судя по всему… Понимаете, главное, неизвестно, по каким причинам подобные места приобретают популярность. К примеру, взять тот же мост. Ну хорошо, в свое время он был самым крупным. Допустим. Но ведь имеется множество других примеров, когда ничем на первый взгляд не примечательное место становится…

– Я тебе дам золотой мост! – внезапно заорал Бугаев так, что присутствующие инстинктивно шарахнулись в стороны. Перед этим на некоторое время в коридоре воцарилась относительная тишина, к которой все успели привыкнуть, и многие решили, что взрыв ярости полковника остался позади. Теперь же оказалось, что все совсем не так. – Я тебе дам Сан-Франциско! – Он попытался ухватить Сергеева за грудки, но опер ловко отпрыгнул, и лапа полковника вхолостую махнула по воздуху. – Ты хочешь сказать, что теперь в наш сортир будут съезжаться нарики со всей Москвы, чтобы замастырить себе тут последний передозняк?

Он сделал шаг вперед, но капитан опять ловко отскочил и бросился по коридору наутек. За ним, поколебавшись секунду, со всех ног рванул Костик.

– Я вам, блядь, еще покажу Чикаго! – успел услышать он крик в противоположном конце коридора, когда захлопывал дверь кабинета…

– Ты что, действительно думаешь, наш сортир станет «Золотыми воротами»? – с интересом спросил Костик, на что Сергеев пожал плечами.

– Да хрен его знает. Просто Батю решил подразнить.

– А откуда ты про все это знаешь?

– Да как раз за день до этого в интернете прочитал.

– А-а-а… – протянул Костик…

Досидев до конца смены, опера потянулись на выход.

– Догонишь нас, – бросил Сергеев Костику, который завозился с заевшим замком сейфа, в который только что с сожалением положил пистолет. – И свет не забудь погасить!

Костик обвел взглядом кабинет, убедился, что никто не забыл мобильного телефона или еще какой мелочи, и направился к выходу. Открыв дверь, он нос к носу столкнулся с сумасшедшим стариком, о существовании которого за сегодняшний насыщенный событиями день уже давно успел забыть, и даже отшатнулся от неожиданности.

– Вы? – ошалело спросил он. – Вы что же, так с самого утра здесь и торчите?

– Я уходил домой, потом вернулся, – пояснил старик.

– И что вы сейчас хотите? – хмуро спросил Костик. Он сделал шаг вперед, заставив старика попятиться. – Рабочий день закончен. Завтра теперь приходите.

– И меня будут бить? – спросил старик.

Костик почувствовал, как в его голове зашумело, а к лицу прилила кровь. Наверное, такое вот чувство испытывает Бугаев, когда трет ежеминутно виски.

– С чего вы взяли… – хрипло спросил он, с запозданием вспомнив, что уже задавал этот вопрос, и задавал именно таким вот хриплым голосом.

– Ну как же… В милиции ведь… В газетах ведь…

Костик размахнулся и, движением человека, забивающего в стену гвоздь, так врезал старику мякотью кулака прямехонько в его морщинистый лоб, что тот с грохотом опрокинулся спиной на седалища возле стены, на которые когда-то упал сам Костик, в свой первый рабочий день. Даже не посмотрев на барахтающегося в креслах сумасшедшего старика, Костик запер дверь и, не оборачиваясь, побрел по коридору. Старик, кажется, затих, но Костику это не было интересно, мыслями он уже был в «Минутке», в обществе друзей, водки, и красивой барменши Леры.

– Чердынцев! – позвал он, как это делали все опера, обращаясь к майору по фамилии и с некоторой снисходительностью, если не с пренебрежением, как фронтовики традиционно относились к работникам тыла. – Там у нас старый хрен один в коридоре завис. Упал, что ли… – Чердынцев молча смотрел на него, замерев с недоеденным бутербродом в руке, ожидая продолжения. – Короче, как очухается, ты выпусти его. А если начнет качать права, запри в «обезьяннике» до завтра. Хорошо?

– Договорились, – ответил майор, глядя на Костика, как показалось последнему, с опаской. Возможно, он боялся очередных вопросов об оплате киносъемочного дня и о голой Екатерине Климовой.

– Вот и лады, – сказал Костик. – Давай, Чердынцев. Приятного тебе сна.

Майор только отмахнулся от него тем самым недоеденным, вкусным на вид бутербродом…

Глава 12. Рабочие будни.
Дело о самоубийстве жены бизнесмена

«В случае предложения ненадлежащей выгоды сотруднику следует отказаться от нее, доложить непосредственному начальнику в письменной форме о фактах и обстоятельствах ее предложения, в дальнейшем избегать любых контактов, прямо или косвенно связанных с ненадлежащей выгодой.

В случае, если материальные средства, приносящие ненадлежащую выгоду, нельзя ни отклонить, ни возвратить, сотрудник должен принять все меры для обращения ее в доход государству».

Из статьи 26 «Отношение к ненадлежащей выгоде».

Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.

– Что, опять на троллейбусе? – мрачно сказал Костик. – Словно бомжи какие-то, честное слово. Милиции, вообще-то, спецтранспорт положен.

Выяснилось, что микроавтобус опять стоит на кирпичиках, а начальник несуществующего автопарка опять отсутствует. Сейчас они стояли на крыльце отдела и размышляли, что делать дальше.

– Это тебя в училище так подковали? – насмешливо спросил Ванин.

– Ага, там, – буркнул Костик.

– Ладно, поедем на моей, – подумав, сказал Сергеев.

– Давно бы так, – сказал Костик. Он заметил, что сослуживцы уставились на него недоверчиво, и усмехнулся. – А то я не знаю, что у вас у каждого по тачке имеется. Плохо шифруетесь, коллеги. – На него продолжали смотреть вопросительно, и он усмехнулся еще раз, не без гордости за свои сыщицкие способности. – Да видел я, как вы свою рухлядь за квартал отсюда оставляете. Просто смешно, честное слово… Словно обладателей таких развалин можно заподозрить во взяточничестве. Да у нас даже сержанты из ППС на нормальных тачках приезжают.

Коллеги переглянулись. И переглянулись, как показалось Костику, с каким-то непонятным ему облегчением.

– Тогда так надо было, – сказал Приходько. – Мы решили, что на троллейбусе в самый раз будет.

– Кому, интересно, надо было? – с вызовом спросил Костик.

– Чтобы киношный энтузиазм с тебя сбить, – пояснил Ванин. – Ну, приземлить слегка, показать, что в жизни не все так, как в сериалах. Мы ж видели, как ты тогда грезил о лихих погонях и захватах. Это у тебя на физиономии написано было.

– Ладно, хватит базарить, а то так до утра можно простоять, – подытожил Сергеев. И первым решительно направился по прилегающей к отделу улице.

Все двинулись за ним, причем Костик с некоторым недоумением, потому что знал, что капитан оставляет свою добитую «Тойоту», пятнадцатилетней примерно давности, совсем в другой стороне. Когда они зашли на знакомую Костику охраняемую автостоянку в квартале от их конторы, его недоумение усилилось. А когда Сергеев подвел их к серебристому «Lexus GS 430» и достал из кармана ключи, у него отвисла челюсть. Заметившие это старлеи переглянулись с улыбками, а Сергеев подмигнул и спросил:

– Что, лейтенант, нравится?

– Это что, твоя? – пролепетал Костик, вызвав негромкий смех коллег.

– Да брось, откуда мне денег взять на такую, – сказал Сергеев. – Она, хоть и не новая, но штук на пятьдесят потянет. У другана покататься одолжил… Ну, чего застыли? Садитесь, давайте, нас там уже заждались…

Сергеев расхаживал по огромной комнате, где на полу лежали два обведенных мелом трупа, и диктовал Костику, примостившемуся на краешке огромной кровати и старавшемуся на эти трупы не смотреть.

– Осмотр производится в два часа дня, освещение естественное, погода ясная. Комната семь на восемь метров, окно большое, три двойных рамы, обращено на восток…

Он внезапно умолк и нагнулся, рассматривая что-то на полу, рядом с диваном.

– Эй, экспертиза! – Из соседней комнаты вышел Лев Аронович Гильман, рыхлый мужчина лет сорока пяти, с обширными залысинами. В одной руке он держал пробирку с прозрачной жидкостью, в другой – небольшую, расширяющуюся кверху хрустальную вазу. Он молча уставился на капитана, а тот спросил, ткнув пальцем вниз: – Гильзу видел?

– Сейчас посмотрю, – безразлично сказал Гильман, и опять скрылся за дверью.

Сергеев постоял, покачиваясь с носка на пятку, затем продолжил монотонным голосом школьного зубрилы:

– Входная дверь к моменту осмотра была запертой и следов взлома не имеет…

Во время очередной паузы Костик осторожно покосился на два трупа, мужчины и женщины, раскинувшихся на полу посередине комнаты в нелепых позах. Он заставлял себя привыкнуть к виду покойников, но старался делать это дозированно. Совершено голый мужчина лежал спиной кверху. Из-под него расплывалась лужа крови. Женщина в распахнутом шелковом халате белого цвета лежала на боку. Халат не был завязан или застегнут, поэтому одна его половина откинулась на пол, открывая живот, грудь и ноги. Грудь женщины была в крови, которая, стекая, образовала на полу лужицу примерно такой же площади, что и вытекшая из мужчины. Вообще-то, раскрывать здесь было нечего, оставалось только все зафиксировать и увезти убийцу – не вовремя вернувшегося мужа, который сейчас давал показания Ванину в соседней комнате.

Ну вот зачем было убивать такую, – мрачно думал Костик. Такая красивая… Сколько еще радости могла принести она мужикам… Лучше бы убили ту тетку, что вчера наорала на него в трамвае. У нее и пятки были нескобленые, не то что у этой, и склочная она, и вообще, бесполезная. Однако той тетке хоть бы что, а эта…

Костик внезапно осознал, что давно пялится на обнажившуюся до самого верха женскую ногу в домашней танкетке с помпончиком, а еще у него вовсю пульсирует член!

– Ты что, уснул?

Костик непроизвольно дернулся, поняв, что вопрос Сергеева адресован ему. Черт, как же это он… Интересно, заметил ли Сергеев, что у него…

– Никак нет, – хмуро ответил он, поспешно утыкаясь глазами в протокол осмотра места происшествия.

Сергеев опять начал диктовать, когда внезапно подал голос небритый мужик в линялых спортивных штанах и несвежей майке, сидящий в кресле возле выхода:

– Капитан, когда мы будем свободны?

– Да, – поддакнула сидящая в соседнем кресле женщина с растрепанными волосами, в растоптанных шлепанцах и мятом ситцевом халате. Эту сладкую парочку нашел Ванин, оторвав их от опохмелки. – Сколько можно… Сказали, на пару минут, а сами…

– В конце концов, вы выполняете свой гражданский долг, – сказал Сергеев, строго взглянув на понятых. – Возможно, и вы когда-нибудь будете так вот лежать, – он кивнул на два безжизненных тела, – а ваши соседи… Приятно вам тогда будет осознавать, что ваши соседи спешат к бутылке, вместо того, чтобы отдать последнюю дань своим… – Он понял, что несет дичь, и умолк. – Короче, сидите пока, – совсем просто закончил он. И почувствовав неубедительность такого аргумента, укрепил его строгим: – Иначе вообще в вытрезвитель сейчас сдам.

Мужик что-то проворчал и уставился на почти полную литровую бутылку виски, стоявшую на столике в изголовье кровати, на которой и были застигнуты врасплох двое валяющихся сейчас на полу голубков. С этой бутылки мужик не сводил глаз на протяжении всей процедуры осмотра.

– Интересно, где прокурорские? – в который уже раз спросил Сергеев, и ему в который уже раз вяло ответил сидящий на противоположном от Костика краю кровати Приходько:

– Может, в пробке застряли… Нам-то что? Тем более, дело ясное, может, они и вообще не приедут.

Дело действительно было яснее некуда. Бизнесмен средней по московским меркам руки, Иван Кириллович Проскурин, вернувшийся из командировки в отличном настроении, поскольку подписал чрезвычайно выгодный для своей фирмы контракт, обнаружил свою жену в довольно пикантном положении, созданном не без помощи коммерческого директора той же фирмы, Василия Петровича Гвоздикова, по совместительству его же бывшего школьного товарища и лучшего по жизни друга. Достав из кармана пистолет, который сейчас исследовали эксперты, Иван Кириллович произвел ровно два выстрела, которых хватило, чтобы сложившуюся ситуацию разрешить раз и навсегда, поскольку директор был заядлым охотником и с оружием обращаться умел. Он же, почувствовав затем раскаяние от содеянного, и вызвал милицию.

Сергеев заметил, что Костик хочет ему что-то сказать, но тут прозвучал звонок в дверь и Сергеев сделал ему знак молчать. Он подобрался, прошел в коридор, и вскоре вернулся в комнату, подталкивая перед собой мужчину лет тридцати, в спортивном костюме и шлепанцах на босу ногу. Похоже, это был один из соседей. Даже наверняка, потому что с ним поздоровалась семейная пара понятых. Мужчина же, не заметив этого, остановился как вкопанный. Он во все глаза пялился на два лежащих посередине комнаты трупа и беззвучно открывал рот.

– Может, что-нибудь скажете, гражданин? – сухо поинтересовался Сергеев, когда молчание затянулось. – Вы кто и по какому вопросу?

– Я… я… – У гостя активно задвигался кадык. Он глотал слюну и не мог вымолвить ни слова.

– Где вы были сегодня с девяти до двенадцати утра? – внезапно спросил Сергеев уже жестко, с напором, не сводя с мужика глаз.

– Я… я…

– Вы не поняли вопроса, гражданин?

– Я… я… – Мужчина перевел на него круглые от ужаса глаза и, опомнившись, внезапно часто заморгал. Кажется, до него, наконец, дошел смысл вопроса. – Вы что же, подозреваете, что это я их убил? – внезапно взвизгнул он.

– Стоп! А откуда вы знаете, что они убиты? – вкрадчиво поинтересовался Сергеев, и мужик, после паузы, которая потребовалась ему, чтобы осмыслить вопрос, посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Так они же… – Он поднял руку и принялся тыкать дрожащим пальцем в сторону трупов. – Так мел же… Так кровь же… Так ясно же, что они…

– А может, они померли естественной смертью.

– Да как же естественной… если они…

– Ладно, – поджав губы, процедил Сергеев. – Короче… Сосед, что ли?

– Н-ну так ведь… ну да…

– Это может кто-нибудь подтвердить?

– Н-ну так ведь… ну так они… – Мужчина кивнул на семейную парочку и те тоже синхронно кивнули, подтверждая.

– Зачем пришли к гражданину… – Капитан наморщил лоб, вспоминая фамилию владельца квартиры, и закончил просто: – Зачем сюда пришли?

– Денег перехватить, – пояснил мужик в шлепанцах. У него дрогнул голос. – До получки.

– А с девяти до двенадцати вы сюда за деньгами не приходили? – с вернувшейся в голос вкрадчивостью поинтересовался Сергеев.

– Н-нет…

– А мне кажется, что приходили, – опять жестко сказал Сергеев. – И когда не получили от гражданки… – Он опять наморщил лоб и опять не вспомнил. – Неважно. Когда вы не получили от гражданки ожидаемых денег, то вы ее… А потом убрали свидетеля.

– Да что вы такое говорите! – опять взвизгнул не на шутку перепугавшийся мужик. – Да я…

– Молчать! – рявкнул, оборвав его на полуслове, капитан. Он смерил мужика подозрительным взглядом и процедил сквозь зубы: – Свободен… – Попавший в переплет мужик поспешно, пока милиционер не передумал, бросился к выходу, а когда уже оказался на пороге, Сергеев крикнул ему в спину: – Ты теперь подозреваемый, поэтому из города не выезжать! Считай, с тебя взята подписка о невыезде!

Некоторое время он ходил по комнате, возвращая мысли в рабочее русло. Затем прокашлялся и посмотрел на Костика.

– Готов?

– Так точно.

Теперь некоторое время Сергеев косился на подозрительно ерзающего Костика, который опять уставился на покойницу. Он хотел было что-то ему сказать, но внезапно отворилась дверь соседней комнаты этой скромной, примерно стопятидесятиметровой квартирки, и появившийся в дверном проеме Ванин молча поманил его к себе.

– Чего тебе? – недовольно спросил Сергеев.

– Подозреваемый хочет сделать важное заявление, – многозначительно сказал Ванин.

– Сейчас… – Капитан посмотрел на Костика. – Дай пока понятым подписать протокол, я сейчас вернусь.

– И мы свободны? – радостно спросил небритый.

– Я сейчас, – с нажимом сказал капитан и скрылся в соседней комнате, закрыв за собой дверь.

Сергеев отсутствовал примерно десять минут, и все это время Костик боролся с искушением посмотреть на грудь покойной. Он убеждал себя, что окровавленная женская грудь не является эстетическим зрелищем даже для молодого неженатого мужчины, но аргументы блюстителя нравственности разбивались о железные контраргументы облеченного должностными обязанностями опера – он же смотрит не просто так, а для дела, исключительно в интересах следствия.

Неизвестно чем бы закончился его внутренний поединок, но тут появился Сергеев. В подмышке капитана был зажат немалых размеров тугой пакет, перевязанный тонким капроновым шнуром.

– Вскрылись новые обстоятельства, – внушительно проговорил он и кивком подбородка позвал к себе Приходько. Тот вскочил и быстро подошел к Сергееву, который принялся шептать ему что-то на ухо. Затем старлей принял у него загадочный пакет и сказал громко, обращаясь как бы к ничего не понимающему Костику, но глядя при этом на понятых: