Текст книги "Операция «Фроттер» Приказано внедриться!"

– Пойду-ка, поверю машину. Кажется, сигнализация только что орала.

Он быстро пошел к входной двери, а Сергеев, многозначительно посмотрев на Костика, сказал, тоже обращаясь к понятым:

– Дело затягивается. – И жестом руки не давая возразить вскочившему было в негодовании мужику, добавил: – Поэтому разрешаю понятым продолжить опохмелку прямо здесь.

Обрадовавшийся мужик теперь начал было широко улыбаться, но его улыбка тут же сменилась растерянностью, заставившей лобные складки собраться в озабоченную кучку.

– А мы это… Ну, мы уже допили все давно.

– А это что, не опохмелка? – непринужденно спросил капитан, столь же непринужденно ткнув рукой в сторону бутылки виски, которую на протяжении доброго часа гипнотизировал мужик.

Тот быстро, пока капитан не передумал, пересек комнату и схватил вожделенную бутылку. Поколебавшись, он уже без спросу взял стоящий рядом графин с соком, и вернулся на место. Жена с разрешения капитана столь же быстро сбегала на кухню и вернулась с несколькими разномастными рюмками и стаканами.

– Протокол подписан? – тем временем спросил Сергеев Костика.

– Да.

– Порви.

– Но…

– Порви, начальник тебе сказал. Сейчас будешь писать новый… – И Сергеев, сосредотачиваясь, принялся расхаживать по комнате, в то время как понятые с лихорадочной быстротой, пока он не передумал, разливали по стаканам. – Итак, господа присяжные заседатели, дело происходило следующим образом… Подозреваемый зашел в квартиру, и обнаружил свою жену в объятиях любовника.

– Сука такая… – пробурчал понятой и выразительно посмотрел на жену. Затем он резко запрокинул голову и одним махом влил себе в глотку почти полный стакан.

– Тогда он, пребывая в крайней степени волнения и предельном помрачении чувств, выхватил пистолет, – продолжал, расхаживая по комнате, капитан, – намереваясь застрелить подлую изменщицу вместе с ее… ее…

– Ебарем, – подсказал мужик и быстро опрокинул второй стакан.

– Любовником, – сказал Сергеев, пропустив подсказку мимо ушей. – Но! – Он вскинул руку с выставленным вверх пальцем. – Благопристойный Иван Кириллович вовремя осознал, что таким образом он перейдет из уважаемых бизнесменов в разряд заурядных убийц, и… и…

– Зассал, – подсказал мужик, запивая виски соком прямо из графина.

– Раскаялся, – сказал Сергеев. – «О горе мне!», – закричал этот, несомненно, очень нравственный человек, возможно, будущий отец, гражданин и просто добропорядочный налогоплательщик. «О, горе…». И, схватившись руками за голову, бессильно опустился на пол. Его лицо омывали слезы… – Капитан остановился и окинул внимательно слушающих понятых строгим взглядом. – И тогда Вероника Яковлевна…

– Можно вопрос? – внезапно спросил мужик и даже поднял руку, словно примерный ученик на уроке.

– Да, конечно. Пожалуйста.

– А кто такая Вероника Яковлевна?

Сергеев молча кивнул на покойную и скорбно опустил голову, а мужика ткнула локтем в бок его внимательно слушающая капитана супруга.

– И тогда раскаялась Вероника Яковлевна, – все так же скорбно продолжил капитан. Он снова принялся расхаживать по комнате, иногда косясь на внимательно слушающего Костика. – О горе мне! – закричала теперь несчастная, осознавшая свое грехопадение женщина, и, выхватив у мужа пистолет…

Понятая хватанула стакан и всхлипнула, а мужик выпил молча, только крякнул в конце. Литровая бутылка виски опустела, и Сергеев укоризненно покачал головой. Костик думал, что сейчас он начнет ругать мужика, за то, что тот слишком быстро все выпил, но Сергеев все с той же укоризной сказал:

– Это не дело, когда хорошие люди мучаются с похмелья. Неправильно это как-то… Вон, видишь бар? Поройся в нем, там наверняка должно быть что-то еще.

Мужик радостно вскочил, покачнулся, и неверным шагом пересек комнату. Пока он позвякивал в баре бутылками, Сергеев шагнул к Костику и тихо сказал:

– Чего сидишь? Пиши, говорю, новый протокол. Быстро. Все то же самое, только пистолет находился в руке пострадавшей. – И видя, что Костик застыл в неуверенности, готовясь то ли возразить, то ли задать какой-то вопрос, яростно прошипел: – Быстро, блядь, я сказал!

Мужик вернулся на свое место с целой охапкой разномастных бутылок с красочными этикетками, его жена быстро все рассортировала, и вскоре получился весьма неплохой стол на полу, на котором даже присутствовала закуска в виде найденного под креслом ополовиненного пакета чипсов. Понятой быстро разлил по стаканам и супруги замерли, уставившись на капитана. Они напоминали театральных зрителей, вернувшихся после антракта из буфета хорошо подзаправившимися и в благодушном настроении ожидающих начала второго акта на редкость интересной пьесы.

Сергеев прокашлялся.

– На чем я остановился? – спросил он, с удовлетворением покосившись на быстро что-то пишущего Костика.

– «О горе мне!», – закричала несчастная… – с готовностью подсказал опьяневший, но не потерявший способности соображать мужик, и, замявшись, посмотрел на супругу.

– Осознавшая свое грехопадение женщина, – с не меньшей готовностью подхватила та, и супруги закончили уже в унисон:

– И, выхватив у мужа пистолет…

– И, выхватив у мужа пистолет, выстрелила в своего любовника, – трагическим шепотом завершил капитан. – Затем она надменно вскинула подбородок, приставила пистолет к своей молодой груди, и… – Понятая в голос зарыдала, а мужик поспешно опрокинул стакан, чтобы присутствующие не заметили его повлажневших глаз. – Я искуплю свою вину! – выкрикнула несчастная, и, не успел муж с криком отчаяния броситься к ее руке, выстрелила, оборвав свою короткую, пусть и неправедную, но такую яркую и трагическую жизнь.

Мужик уже хлебал прямо из горлышка, женщина рыдала взахлеб, и даже капитан, расчувствовавшись, подошел к импровизированному столу и, присев на корточки, наполнил небольшую стопку коньяком.

– Написал? – выпив, спросил он у Костика. Тот молча кивнул и поставил последнюю точку. – Дай подписать этим, пока они тут не попадали, – скомандовал Сергеев.

Это было весьма вовремя, потому что мужик сначала вообще не мог понять, чего от него хотят, затем долго примерялся, чтобы попасть в строчку, где держал палец Костик, затем долго чертил свои каракули… Потом то же проделала его жена, а затем к делу приступил появившийся из соседней комнаты эксперт Гильман. Он быстро вложил в руку пострадавшей за прелюбодеяния женщины пистолет, тут же вынул его из мертвых пальцев, и принялся снимать с него отпечатки. В какой-то момент в двери возник и сам пострадавший от близких ему людей частный предприниматель, но Сергеев быстро выпроводил его обратно, и Костик успел только заметить крупную, лоснящуюся от жира физиономию…

Обратный путь они провели в многозначительном молчании. И только заглушив на платной стоянке мотор, Сергеев повернулся к сидящему на переднем сиденье Ванину.

– Доставай, – коротко сказал он.

Ванин с невозмутимым выражением лица извлек из-под сиденья уже знакомый Костику пакет, и качнул его в руке, прикидывая на вес.

– Сколько там? – спросил Приходько.

– Сто тридцать, – сказал Сергеев.

– А не маловато? – спросил Приходько.

– Нормально, – сказал Сергеев. – С учетом обстоятельств. Это все, что он хранил дома. Не ввязываться же было в игры со счетами в банках, конспиративной передаче бабла в назначенном месте в назначенное время, и прочими вредными для правильных ментов ненужностями.

– И как делить будем? – спросил Ванин.

– Пятнадцать эксперту и двадцать пять Бате. Вдруг ему открышевать нас по этому делу придется. Ну, а нам остается три по двадцать и тридцать.

– Тридцать, конечно, тебе?

– А что, есть другие предложения? – спросил Сергеев.

– Мне ничего не надо, – набравшись мужества, буркнул Костик.

Никто и бровью не повел, словно он ничего не говорил.

– Дели, – сказал Сергеев, и Ванин взрезал шнур вытащенным из кармана ножом.

– Я к ним даже не притронусь, – твердо сказал Костик, и Ванину, в соответствии с решительным заявлением коллеги, пришлось засунуть ему долларовые пачки за пазуху.

– Ты мне вот что лучше скажи, – обернувшись к Костику, начал Сергеев. – Ты протокол сегодня писал… Ручку со спецчернилами с собой брал?

– Нет, – сказал Костик. – А надо было? – Он выглядел растерянным.

– Ладно, это мое упущение, – признал Сергеев. – Раньше протоколы Ванин заполнял… Надо будет тебя во всех этих делах поднатаскать.

– Я его научу, – бодро заявил Ванин.

– А в чем там дело? – спросил Костик.

– Ну, когда мы работаем на адресе, где есть что-то ценное, ты должен постоянно следить за Сергеевым. Все происходит как сегодня, он диктует, ты записываешь. Но что-то ты пишешь обычной ручкой, а что-то специальной. Он подает знак, когда какой надо.

– А в чем подвох? – спросил заинтригованный Костик.

– Да никакого подвоха. И вообще ничего сложного. Специальными чернилами, которые потом становятся невидимыми, ты пишешь, когда мы берем на экспертизу деньги, золото, и вообще что-то ценное.

– Так, я, кажется, понял, – сказал, радуясь своей сообразительности, Костик. – Потом опись ценностей исчезает, а подписи понятых в наличии. Если у клиента имеются претензии, можно смело посылать его на хрен… Только вот как быть с пустотами, которые образуются на месте описи ценных вещей?

– Неужели мы не найдем, чем эти пустоты заполнить? – бросил, опять обернувшись к Костику, Сергеев. – Все зависит от клиента. Если он возмущается умеренно, в пределах нормы, мы суем ему документ с подписями понятых, и намекаем, что можем вписать в протокол незарегистрированный «Макаров», к примеру, из которого грохнули пару человек. А если он возмущается особенно бурно, мы говорим, что можем вписать в протокол и килограмм белого порошка, который потом, после экспертизы, окажется героином. И тогда пахать ему на лесоповале, хорошо, если не пожизненно…

– Ясно, – задумчиво сказал Костик. – Потом скажете, где купить такую ручку.

– Да я тебе свою на первое время дам, – пообещал Ванин. – Ладно, с протоколом Костян все понял. Что делаем дальше?

– Сходи, закинь документы в отдел, и подваливай в «Минутку», – сказал Сергеев. – Оттуда разъедемся на такси, а свою тачку я на ночь здесь оставлю, чтобы поддатым за руль не садиться. Обмыть бы сегодняшнее дело надо. И хорошо так обмыть.

– Я пить не буду, – сказал Костик, и был твердо уверен, что выглядит в этот момент очень мужественно…

Вскоре он во всю глотку кричал «Лера, еще по одной, я угощаю!», и запросто пил коньяк ценой в свою месячную зарплату за бутылку, половину проливая себе на рубашку…

– Костик, вы опять не будете завтракать? – поинтересовалась Аделаида Вильгельмовна, недовольно поджав губы.

– Я опаздываю, – буркнул Костик, сказав истинную правду, потому что, проснувшись, все утро перепрятывал небольшой пакет с долларами. – И я не Костик, я Константин. Сколько можно вам повторять.

– Костик, так нельзя, – строго сказала соседка. – Эта ваша работа, она… Вы приходите поздно, уходите рано, и совершенно не едите горячего.

– Кому-то надо и преступников ловить, – буркнул Костик, который и без того едва сдерживался, чтобы не блевануть с похмелья прямо в коридоре, а если представить, что он сейчас еще и что-то съест…

Выдрать бы тебя не по-детски, – уже в который раз подумал он, украдкой рассматривая ноги отвернувшейся Аделаиды. Да ведь все равно не дашь, зараза. Начнешь ломаться, говорить, что я слишком для тебя молод, и прочую муть. Словно, чтобы тебе засадить, мне пятидесяти дождаться нужно. Только подумай, сколько тебе тогда уже будет. Нет, все же нужно будет при случае провести с тобой разъяснительную беседу… И почувствовав, как у него затвердело в паху, Костик поспешил выйти из квартиры.

– Буду поздно! – крикнул он, уже начав спускаться по лестнице.

Сзади с негромким стуком захлопнулась дверь…

Глава 13. Рабочие будни.
Задержание Паленого

«При размещении в служебном кабинете грамот, благодарностей, дипломов и других свидетельств личных заслуг и достижений сотрудника рекомендуется соблюдать скромность и чувство меры».

Из статьи 21 «Оформление и содержание служебных помещений».

Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.

Слова Сергеева оказались пророческими. Не реже одного, а то и двух раз в неделю в сортире ОВД находили неизвестно как просочившихся мимо дежурного наркоманов, пришедших сделать последний – или «золотой» на их сленге – укол. Благодаря прессе это место моментально стало культовым. Едва ли не все решившие свести счеты с жизнью наркоманы Москвы мечтали кольнуться в последний раз непременно в ставшей в одночасье знаменитой кабинке. Полковник Бугаев уже давно сорвал голос и устал прятаться от осаждающих отдел представителей СМИ, а у распекаемого через день Чердынцева с лица не сходили красные пятна. Майор даже осунулся, потерял аппетит, и не жевал своих обычных бутербродов. А в день, когда на имя Бугаева пришло письмо из секретариата Союза кинематографистов России, в котором его просили встретиться с режиссером Федором Бондарчуком для обсуждения возможности начала производства в отделе съемок фильма «Укол», у Бати случился нервный срыв. Выразился он в том, что полковник набил морду особенно наглому журналисту, заперся у себя в кабинете, отключил телефоны, и в течение трех дней беспробудно пил с утра до вечера, иногда появляясь в коридоре небритым, в помятой форме, чтобы выловить первого попавшегося опера и послать его в магазин за спиртным…

Сослуживцы как раз обсуждали очередного, вынесенного вчера из сортира вперед ногами наркошу, когда раздался телефонный звонок. Внимательно выслушавший кого-то Сергеев положил трубку и обвел коллег загоревшимся взглядом.

– Паленый в городе, – сказал он.

Приходько и Ванин подобрались.

– Будем брать? – спросил Ванин.

– А то, – сказал Сергеев. – Неизвестно, когда он в следующий раз у нас всплывет.

– Сведения надежные? – деловито спросил Приходько.

На сей раз Сергеев ничего не ответил, только посмотрел на него снисходительно. Костик почувствовал, как по его спине начали бегать мурашки. Такие, не противные, а будоражащие кровь. Сейчас, кажется, он, наконец, примет участие в настоящем деле. Словно в ступоре он смотрел, как розыскники проверяют оружие, прячут в сейфы папки с документами, делают что-то еще…

– Спишь, что ли?

Костик вскочил. Схватив со стола папки с делами, он бросился к своему сейфу, завозился с ключами…

– Быстрее! – рявкнул Сергеев, и Костик, справившись, наконец, с замком, не глядя бросил документы на свободную полку. Затем он машинально схватил спрятанный под бумагами китайский муляж «Макарова», и так же машинально сунул его в карман куртки. Мало ли что, возможно, пригодится и муляж… – Помчались! – крикнул Сергеев, и они действительно помчались по коридору подобно вырвавшимся на перемену первоклашкам. – Чердынцев, мы на выезде! – на ходу прокричал он что-то жующему майору, и в глазах пробежавшего мимо дежурки Костика запечатлелось сонное лицо, напоминающее морду рыбы, пускающей за стеклом аквариума свои пузыри.

– Подкрепление вызывать будем? – спросил Ванин, ловко лавируя в потоке мчащихся куда-то автомобилей. То ли Лужков каким-то чудом справился, наконец, с пробками, то ли это было стечением обстоятельств, но заторов не было, все действительно мчались с такой скоростью, как будто, как один, сговорившись, ехали на какие-нибудь задержания.

– Не успеем, – подумав не более секунды, сказал Сергеев. – Своими силами возьмем. Источник сказал, Паленый на адресе сейчас один. А нас, в конце концов, четверо… Быстрей, Ванин, быстрей! Информатор сказал, он в любой момент может слинять…

На сей раз в гараж они даже не заглядывали – все забились в машину Ванина, старенькую «БМВ-шку», которая скрипела на каждом резком повороте, но обеспечивала вполне сносную скорость.

– Не получится быстрей, – спокойно ответил прекрасно владеющий собой старлей. – Мы, в конце концов, не на спецтранспорте с трафаретами.

– А мигалка есть? – внезапно вспомнил Приходько. – Леха, у тебя же была мигалка!

– Была да сплыла, – все так же спокойно ответил Ванин. – Сломалась мигалка. Я ее в нашу мастерскую сдал. Синее ведро только есть, вон, там, сзади. И еще сирена в бардачке валяется.

– Какое ведро? – с недоумением спросил Сергеев.

– Ну, акция недавно была, – охотно пояснил, закладывая крутой вираж, Ванин. – Граждане города против спецтранспорта с мигалками… Ну, не нашего, милицейского, или какого там еще, а депутатского и прочего. Ну, против тех, короче, кого я бы и сам с удовольствием таких льгот лишил. Чиновников, в общем.

– Так ведра-то здесь при чем? – встрял Костик.

– Ну, автомобилисты выставили на крыши синие ведра, и так по городу колесили, или в пикетах стояли, – сказал Ванин. – Ну, имитация мигалок. Хохма как бы такая.

– И ты участвовал в этой акции? – недоверчиво спросил Приходько.

– Нет, я это ведро у одного пикетчика отобрал, когда он по городу так поехал. Они все детские ведрышки использовали, а этот остряк обычное, садовое, на крышу прилепил. А я вспомнил, что мой тесть давно себе на дачу такое хотел…

– Головко, ставь на крышу ведро! – скомандовал Сергеев, и все вытаращились на него, как на сумасшедшего. Даже Ванин, оторвав взгляд от дороги, повернул к нему голову. – Ставь, ставь! – рявкнул Сергеев. Он не глядя нашарил за спиной ведро из синей пластмассы и протянул его Костику. – Будешь держать его над крышей. И врубайте сирену…

Как ни странно, все прошло как нельзя лучше. Костик держал над крышей синее, внушительных размеров ведро, истошно орала сирена, и автомобили послушно, как положено, расступались. Лишь несколько водителей разобрали, что здесь что-то не так, один из которых, глядя на оперов, выразительно покрутил у виска пальцем, но был последними высокомерно проигнорирован.

– Так, сейчас налево и вырубай сирену. А ты снимай мигалку, – скомандовал Сергеев. – Так, так, сюда, теперь между домами… Все, глуши мотор!

Пока доехали, уже изрядно стемнело. И сейчас, стоя в темном арочном проезде между домами, – они напоминали совещающихся перед делом криминалов. Видимо, вид их и повадки были настолько подозрительны, что к ним настороженно приглядывалась подметающая неподалеку асфальт дворничиха.

– Короче, запоминайте, – говорил Сергеев, а трое внимательно его слушали. – Вон тот подъезд в старом доме, третий этаж. Черного хода нет, мой источник специально проверил.

– Оружие у него имеется? – деловито спросил Приходько.

– Источник утверждает, что нет. Вроде Паленый прибыл в город налегке. Но такие вещи, сам знаешь… Вчера не было, а сегодня достал. Короче. Мы с Приходько поднимаемся по лестнице, Ванин страхует под окном. В принципе, с третьего этажа он может сигануть запросто. Там, кстати, и балконы есть, так что…

– А я? – не выдержал Костик.

– А ты стоишь здесь, где стоишь. Прикрываешь путь отхода.

– Какого еще отхода! – простонал Костик, понимая, что его, как неумелого щенка, опять оставляют на подхвате.

– Ну, если его упустим мы, потом Ванин, тогда и наступит твоя очередь блеснуть мастерством, – пояснил Сергеев, усмехнувшись. И заметив, что Костик раскрыл рот, жестко сказал: – Это не обсуждается. Все, по коням…

Костик уныло смотрел, как удаляются его товарищи, и готов был завыть от отчаяния. Ну когда, наконец, к нему начнут относиться как к равному… Ну да, он пока не участвовал в настоящих задержаниях, но ведь если всегда действовать подобным образом, он никогда и не примет в них участия! Это же просто замкнутый круг какой-то получается… Ясное дело, что сторожить этот дурацкий проезд не имело никакого смысла – все произойдет там, в квартире. Или, в крайнем случае, во дворе, под окнами задерживаемого.

– Чего вам? – очнувшись, недовольно спросил Костик у сказавшей что-то дворничихи – дородной бабищи лет пятидесяти в оранжевой жилетке с серыми полосками светоотражателей. Тетка стояла, опираясь на метлу, и ее круглая физиономия с суровыми носогубными складками ясно говорила о ее отношении к таким вот отирающимся по подворотням подозрительным лицам.

– Я сейчас милицию вызову, – пригрозила тетка. – Или вы скажете, из какого вы дома, или…

Костик молча вынул из кармана удостоверение и, не глядя, сунул его под нос блюстительнице порядка. Он не отрываясь смотрел в сторону дома, в котором его товарищи сейчас будут брать опасного рецидивиста Паленого, и остро переживал, что остался, по сути, вне игры, на скамейке запасных… Внезапно его посетила настолько блестящая идея, что он резко дернулся, опять испугав успокоившуюся было тетку.

– Послушайте, – сбивчиво заговорил он, глядя на нее умоляюще, – я могу попросить вас об одной небольшой услуге?

– Смотря о какой, – осторожно ответила тетка.

– Наши сейчас там, – Костик неопределенно махнул рукой, – проводят одну операцию… а меня оставили здесь… но я там нужнее, понимаете…

– Ну, может, и понимаю, – все так же настороженно подтвердила тетка. – А от меня вы чего хотите?

– Вы не могли бы постоять тут вместо меня?

Тетка нахмурилась.

– А зачем?

– Ну… – Костик замялся. Вообще-то, здесь нечего было стоять даже тетке, не то что ему, но… Сейчас ведь уже довольно темно, пусть в проезде на всякий случай маячит какая-то фигура, уж хуже от этого точно не будет. – Вы будете отгонять прохожих, – придумал он. Ну, с улицы. Если кто-то захочет пройти сквозь эту подворотню, вы им скажете, что там сейчас проходит милицейская операция, что туда нельзя.

– Да как же я тебе их отгоню! – едва не засмеялась тетка, впервые открыто проявив какие-то эмоции. – Сейчас ведь не советские времена, сейчас слово дворника – это тьфу. Сейчас любой школьник пошлет меня куда подальше, и пойдет, куда захочет.

– А вот вам! – неожиданно вспомнив про китайскую имитацию «Макарова», радостно воскликнул Костик, извлекая из кармана увесистую машинку. И заметив, как испуганно шарахнулась от пистолета тетка, поспешил ее успокоить: – Это всего лишь подделка. Ну, из китайских. Обычная болванка, не более того.

Тетка осторожно взяла у него «Макаров», прикинула его на вес.

– А он точно не выстрелит?

– Ну, я же сказал! – нетерпеливо выкрикнул Костик. – Ну чего вы тупите, женщина! Сами подумайте, кто ж вам настоящее оружие даст!

– И я должна тут с этим стоять и…

– Ну да! – оптимистично подтвердил Костик. – Десять-пятнадцать минут, не больше! Ну, договорились? – И не дожидаясь ответа, боясь, что тетка не даст своего согласия, быстро пошел в сторону объекта. – От вас и требуется-то всего ничего! – крикнул он уже издалека. – Если что, покажете эту штуку, и все!

Вскоре он уже входил во двор. Ага, вон в кустах притаился Ванин, вон тот подъезд… Дальше все произошло настолько стремительно, что он не успел ничего толком сообразить. Где-то вдруг раздались глухие хлопки, и он отстраненно, каким-то уголком сознания понял, что стреляют в квартире или на лестнице… Затем с грохотом вылетело стекло на лестничной клетке между вторым и третьим этажами, и из окна, словно в замедленной съемке, выпрыгнули, догоняя падающие осколки, одна за другой, почему-то сразу три темных фигуры незнакомых ему людей, двое из которых держали в руках пистолеты… Ванин мгновенно сориентировался, открыл огонь, но, кажется, не попал, зато один из троицы, выстреливший в ответ, кажется, его зацепил, потому что Ванин негромко вскрикнул и грузно, с треском ломая ветки, осел на землю… А Костик стоял, пялясь на происходящее, и повлажневшими от пота пальцами пытался уцепить ускользающую рукоять пистолета. И, кажется, еще заклинило застежку кобуры…

– Сюда! – проорал кто-то, и трое рванулись прямо на оцепеневшего посреди двора Костика. Один из троицы прихрамывал – очевидно, повредил ногу при прыжке. Краешком глаза Костик ухватил, что из подъезда выскочила темная фигура – кажется, это был Сергеев, – и тут мчащиеся почти на него трое приблизились на расстояние десятка метров. Все же выхватив пистолет, он вскинул руку, нажал на спуск и… и у него едва не подкосились ноги – в его руке был китайский муляж.

Времени на раздумья не оставалось, и Костик рванул наперерез, даже не подумав, что с ним не будут драться, что в него попросту выстрелят… Он прыгнул, но промахнулся. А в следующий момент, уже в падении, получил такой удар чем-то тяжелым по голове, что земля моментально уплыла из-под ног. За троими, зажимая рукой рану на голове, с окровавленным лицом, пошатываясь, кое-как бежал капитан Сергеев…

– Стой! – заорала дворничиха, увидев, что на нее мчатся какие-то непонятные личности, которые, кажется, только что стреляли на вверенной ей территории. От волнения она забыла, что ее оставили контролировать входящих в подворотню, а не выбегающих из нее. – Стой, стрелять буду! – выкрикнула она вдруг пришедшую на ум фразу из кинофильмов, и высоко вскинула, демонстрируя, пистолет.

Один из троицы сходу пальнул в ее сторону дважды, и пули просвистели прямо над ухом несчастной женщины.

– Ох! – выдохнула, падая и машинально нажимая на спусковой крючок, тетка. Раздался выстрел, который оглушил и ошеломил ее настолько, что она автоматически нажала на спуск еще раз. Один из бегущих вдруг упал, словно наткнулся на невидимую преграду, а остальные снизили скорость и теперь быстро шли, целясь прямо в нее. – Ой! – выкрикнула дворничиха, стремясь избавиться от пистолета, но ее скрюченные пальцы свело судорогой. – Ой, мамочки! – С вытянутыми над головой руками, она неуклюже покатилась, проворачиваясь вокруг своей оси, как это делают в кино спецназовцы, и, не желая того, произвела еще два выстрела подряд, от которых упали остальные двое.

Сергеев, которому, судя по всему, стало совсем худо, упрямо шел вперед, пошатываясь и цепляясь рукой за обшарпанную стену подворотни. Добредя до трех мужчин, один из которых лежал неподвижно, а двое стонали, пытаясь отползти в сторону, он встал над ними, не имея сил отбросить ногой два валяющиеся рядом пистолета. Так он и стоял над бандитами, держа их на мушке дрожащей рукой, пока к нему довольно бодро не подбежал Ванин. Его несильно зацепило в плечо. Он уже наспех обмотал рану, разорвав на лоскуты свою рубашку, и сейчас выглядел вполне работоспособным и готовым к бою.

– Ты как? – не глядя на Сергеева, спросил он, и, нагнувшись, быстро подобрал оружие раненых бандитов.

– Да ничего вроде… – Капитан медленно осел по стене, по-прежнему не отнимая руку от окровавленной головы. – Огнестрела нет… Просто приложили неслабо…

Со стороны двора уже шел, тоже пошатываясь и держась руками за голову, Костик. Сзади, в темноте, замаячила фигура Приходько.

– Кто мне объяснит, что тут произошло? – Сергеев сидел прямо на асфальте, прислонившись спиной к стене, и требовательно смотрел на Костика. Взгляд капитана был вполне осмысленным, чувствовалось только, что он очень слаб. – Эта дворничиха, она что… она четырьмя выстрелами завалила этих троих? А откуда у нее пистолет?

Приходько, вполне целый, если не считать вывихнутой руки, по мере сил помогал Ванину управляться с чертовой троицей. Через несколько минут задержанные уже были в наручниках, а при ближайшем рассмотрении оказалось, что у каждого аккуратно, как в тире, в одном и том же месте прострелена правая икра. Сняв с них ремни, Ванин наскоро перетягивал пострадавшим места повыше ран.

– Я ей дал, – помолчав, насилу выдавил из себя Костик. – Дело в том, что я… В общем, я просто пистолеты перепутал…

На несколько секунд воцарилась тишина. Ванин и Приходько перестали возиться с задержанными, затем трое одновременно рассмеялись, а чуть позже к ним присоединился Костик.

– Нет, я просто не могу… – захлебывался, морщась от боли, Сергеев. – Дворничиха трех вооруженных бандюганов повязала…

– Кстати, – опомнившись первым, сказал Ванин. – Как там она.

Ответом на его вопрос послужило шевеление оранжевой груды, поблескивающей в темноте своими светоотражающими полосками, и жалобные стоны приходящей в себя тетки.

– Ох, сынки… – Сидя массивным задом на асфальте, монотонно повторяла она, сжимая в одной руке пистолет, а второй крепко прижимая к себе метлу. – Ох, сынки… Ох, что деется-то…

Ванин с Приходько осторожно ее подняли, расцепили пальцы, забирая пистолет, но через несколько секунд опять опустили на асфальт – тетку не держали ноги. Внезапно раздались звуки приближающейся милицейской сирены, и подворотня озарилась мелькающими лучами проблескового маячка. Из резко затормозившей машины выскочили ППС-ники с автоматами Калашникова, неуклюжие в своих бронежилетах, но очень грозные на вид.

– Всем лежать, руки за головы! – выкрикнул, становясь за углом машины на колено и направив автомат на подозрительных людей, рослый сержант с украинскими усами подковкой.

– Свои, сержант… – сказал Ванин, подчиняясь. Все легли, как велел сержант, только Сергеев продолжал сидеть, опираясь спиной о стену. – Возьми удостоверение в кармане… Мы тут взяли троих, вон они, в наручниках.

– Вызови «Скорую», сержант, – сказал Сергеев. – А лучше не одну. Давай машины три сразу. У нас тут раненых до хрена. Тетка вон, еще…

Прибывшие так и не поняли, почему их коллеги разразились нервным хохотом и никак не могли успокоиться…

– Ну, как она? – спросил Сергеев.

Опера прибыли в больницу в полном составе. Четверо стояли, накинув на плечи белые халаты, на ногах каждого были синие пластиковые бахилы, у двоих были перебинтованы головы, у двоих левые руки висели на перевязи. Костик держал большой красивый букет, у Приходько был увесистый красочный пакет.

– Нормально, – сказал врач. – Ничего особенного и не было, просто нервный стресс. Сегодня отпускаем… Она что, ваша сотрудница?

– Секретная, – серьезно подтвердил Сергеев. – Вы обследуйте ее получше.

– Обследовали уже. Ладно, если у вас все, я пошел. Очень много больных…

Постучавшись, четверо вошли в палату. Алевтина Семеновна Подоляко сидела на койке, свесив ноги, и громко переговаривалась с такой же дородной теткой в другом конце палаты.

– О, ребята пришли! – обрадовалась она. – А со мной все в порядке, я уже выписываюсь.

– Кто бы сомневался, – уважительно, едва слышно пробормотал Сергеев, подходя к ней первым. – Такую и шпалой не перешибешь.

– Что?

– Да нет, ничего, это я так…

– Это вам. – Костик протянул зардевшейся женщине букет, который она приняла не сразу, видимо, отвыкла от подобных знаков внимания, а может, никогда их и не получала.

– Ой, куда ж я такую красоту поставлю-то…

Женщины, количеством пять единиц, притихли, и во все глаза смотрели на происходящее. Сергеев прошел в центр палаты и многозначительно прокашлялся.

– Товарищи… – он замялся на мгновение. – Товарищи больные женщины… Вчера Алевтина Семеновна Подоляко принимала участие в секретной операции ФСБ. Не знаю, что она тут вам рассказывала, но в любом случае сведения эти являются секретными. И все вы, находящиеся здесь, должны будете дать подписку о неразглашении… – По его сигналу Ванин здоровой рукой извлек из-за пазухи пачку листков формата А 4, на которых было что-то напечатано, и помахал ею в воздухе. – Ну, вот, в общем-то, и все… – По очередному его сигналу Приходько обошел палату, раздавая больным из пакета апельсины, бананы, яблоки и прочие фрукты. Оставшееся он, подойдя к койке Подоляко, положил на ее тумбочку.