Текст книги "Операция «Фроттер» Приказано внедриться!"

Пока притихшие женщины проставляли в документах свои паспортные данные, Сергеев уселся на койку секретной сотрудницы ФСБ.

– Алевтина Семеновна, – вполне серьезно, без малейшей подначки, тихо начал он и женщина опять зарделась. – Вы нам очень помогли вчера. Что мы могли бы для вас сделать? Может быть, у вас есть какие-нибудь пожелания?

– Н-не знаю, – неуверенно сказала Алевтина Семеновна. – Разве что…

– Говорите, говорите, – подбодрил ее капитан.

– Я ремонт дома затеяла, уже и материалов заготовила… Только вот сделать некому. Муж выпивает, да он и не занимался таким никогда. У него руки не из того места растут.

– Заметано, – легко согласился Сергеев. – Сколько у вас комнат?

– Две.

– Заметано, – повторил капитан. – Ваш адрес у нас имеется, телефон тоже, ждите мастеров. Когда вам будет удобно?

– Да когда сможете! – радостно сказала женщина. Она явно не верила в такое быстрое и простое решение своей проблемы. – Хоть завтра!

– Договорились… – Сергеев пригляделся к изменившемуся вдруг лицу Алевтины Семеновны и тихо спросил: – Что-то не так?

– А я… я их не убила? – не глядя на него, неуверенно спросила женщина.

– Да что вы! – Сергеев негромко, очень искренне рассмеялся. – Тот пистолет был заряжен холостыми патронами… Вы ведь знаете, что такое холостые патроны? – Алевтина Семеновна кивнула. – Просто наш работник… – Он бросил злой взгляд на Костика, пристроившегося на соседней койке, в ногах у другой дородной женщины в годах, и тот моментально вскочил, вытянулся в струнку и застыл, опустив голову. – Наш работник неверно вас информировал, когда сказал, что пистолет – просто муляж. Ну, понимаете, это наш молодой сотрудник… В общем, допустил человек в запарке ошибку.

– Да ничего! – Ожившая Алевтина Семеновна махнула рукой. У нее явно отлегло от сердца. – Я к органам не в претензии.

– Вот и хорошо, – сказал Сергеев и поднялся. Поднялись и остальные. – Ну что ж… Мы тогда пойдем, пожалуй… – Он опять вышел на середину палаты. – Ну, всем привет, бабоньки…

– И вам не хворать! – выкрикнула бойкая женщина с рукой, как у Ванина и Приходько, на перевязи. – Заходите, если что…

– Выбрось сразу эту херню, – сказал Сергеев, когда они вышли с территории больницы. Ванин бросил в подвернувшуюся урну пачку бумаг, и они пошли к машине. – Ответственным за проведение ремонта для Алевтины Семеновны Подоляко назначаю лейтенанта Головко, – сказал Сергеев.

– Есть, – буркнул Костик. Он чувствовал безмерный стыд за свою промашку, которая могла стоить товарищам жизни, и не решался сказать в свое оправдание даже слова. Да и нечего ему было сказать, если честно.

– Не ссы, лейтенант, – сказал Сергеев, открывая свой «Лексус». – Мастеров мы тебе подгоним, есть у нашего отдела кое-какие должнички… Сделают все бесплатно и в лучшем виде. Твое дело будет просто их контролировать.

– Есть, – повторил Костик уже бодрее.

– Блин, взять, что ли, ее в штат… – задумчиво сказал Сергеев, крутанув ключ зажигания. – Вместо кое-кого…

– Больше такого не повторится, – промямлил Костик, и весь путь в отдел мрачно смотрел в окно, не принимая участия в общем разговоре…

– Да, вот еще… Выкинешь к ебене матери свой муляж, – вспомнил Сергеев, когда он уже выехали на улицу, ведущую к стоянке. – Или нет, дай я сам, лично выкину, а то ты… – Он, не глядя, принял пистолет от понурого Костика, примерился, чтобы зашвырнуть его через окно в кусты…

– Стой! – внезапно выкрикнул Костик с заднего сиденья так, что все вздрогнули, а Сергеев от неожиданности притормозил. – Стой, это…

– Твою мать… – только и выдохнул Сергеев, сообразив, в чем дело. На переднем сиденье хихикнул Ванин. – Ты меня когда-нибудь доконаешь, лейтенант… – Он плавно вырулил на стоянку, вернул Костику пистолет и выскочил первым. – Сейчас быстро перессать и через пять минут все сидят в кабинете. Получите у меня разбор полетов, обещаю… Головко, выбросить эту гадость немедленно, прямо здесь, в урну!

– Есть.

– Это приказ.

– Есть! – четко повторил Костик.

– Эх, Костян… – сочувствующе вздохнул Ванин и хлопнул его по плечу. – Выкинь ты, действительно, эту фигню, а то, не ровен час…

Костик огляделся и, поколебавшись, сунул пистолет в карман.

– После смены, обязательно, – пообещал он. – Здесь и негде. Еще достанет кто из урны, да использует так, что нам работы подвалит…

– Нет, все равно не понимаю, – устало сказал Сергеев. Он сидел в расстегнутой едва не до пупа рубахе, и все равно его лицо было покрыто непрерывно проступающим потом. Остальные имели такой же измученный вид. Разбор полетов продолжался уже час, а конца ему не было видно. – То есть ты уже целый месяц носишь вместо табельного пистолета эту китайскую болванку?

– Да нет же! – вскинулся Костик. – Не вместо него, а… Ну, по вечерам, в основном. Утром кладу его в сейф, вечером достаю. Ну, все время меняю настоящий и этот местами.

– Твою мать… – Сергеев в раздражении забарабанил пальцами по столу. – Значит, так… Головко теперь молчит. Все равно я не понимаю, что он тут плетет… Ванин, Приходько, попробуйте кто-нибудь расшифровать все это, если кто-то что-то понял.

– Ну, лично я понял так… – начал Приходько. – Костяну до того не хотелось расставаться в конце каждого рабочего дня с пистолетом, что он купил китайскую подделку, чтобы чувствовать себя… ну, уверенней, что ли.

– Ну, просто не наигрался еще парень с оружием, – вступил в разговор Ванин и посмотрел на покрасневшего Костика с усмешкой. – Ну, недавно из училища человек, ну, хочется ему, чтобы все как в кино, чтобы ни на минуту с пистолетом не расставаться, чтобы и под подушку его класть. А тут правило – в сейф его после смены запирать, поскольку оружейная комната уже полгода не работает за отсутствием прапорщика-оружейника… Мне, кстати, тоже не очень-то нравится голым ходить.

– А, ну хоть что-то ясно теперь, – промокнув пот на лбу носовым платком, – выдохнул Сергеев. – Только зачем его на задержание-то было брать?

– Да просто… – Костик собрался с духом. – Просто все так быстро закрутилось, что я как-то… В общем, автоматически схватил его из сейфа. И еще подумалось как-то: а вдруг пригодится. Ну, показать задерживаемому, к примеру, что ты с двух рук можешь стрелять.

– Ну-ну. – Сергеев хмыкнул.

– Между прочим, – рот Приходько растянулся до ушей, – может, оно и неплохо, что все так получилось. Еще неизвестно, что бы Костян там наворотил, а Алевтина Семеновна очень даже неплохо со всем управилась.

Невольно улыбнулся даже Сергеев. А Ванин, хихикнув, сказал уже вполне серьезно:

– Между прочим, не согласен. Костян в деле показал себя неплохо. Ну, в целом. Когда он понял, что пистолет его не стреляет, он на этих троих с голыми руками бросился. А на такое не каждый способен.

– Ну, разве что, – одобрительно сказал Сергеев. – Однако так просто бросаться – тоже не тема. Пристрелили бы, и что тогда толку в твоем геройстве… Ладно, не боись, мы тебя еще поднатаскаем, как в таких ситуациях себя вести.

Все поняли, что разбор полетов закончен, и выдохнули с облегчением.

– Ну что, по пиву? – предложил Приходько.

Сергеев пожал плечами.

– Да можно, вообще-то. Говорят, для мозга жидкость нужна. А тут такая жарища, да мы еще и по головам получили… Короче, пиво для головы сейчас в самый раз будет.

– А как вы нарвались-то? – решился осторожно спросить Костик.

– Как-как… – пробурчал Приходько, в то время как Сергеев опять пожал плечами. – Информатор слегка ошибся. Неполные данные выдал. Паленый не один был, это раз. И квартира у них была не одна, это два. Они сразу две хаты на одной лестничной площадке снимали. Едва мы к нужной подошли, сзади неожиданно другая открылась, и нас по полной программе приложили. Хитрые, суки. Видно, сначала из окна нас отследили, потом через глазок… Ладно, пойдем, что ли?

– Подождите, – сказал Сергеев. – Сейчас один клиент должен подойти.

– А, это тот отморозок, по делу об ограблении инкассаторов? – вспомнил Ванин.

– Точно, – подтвердил Сергеев. – Наводчик. Он как раз на вечер вызван. Не знает еще, шакаленок, что мы доказательства против него получили. Сейчас припрется на допрос, а мы его без базаров просто в браслеты упакуем, и сунем на ночь в «обезьянник». А оформим утром.

– Кстати, – вспомнил Ванин. – Надо же еще с Паленым и его корешами на тему их задержания перетереть. Пообещать им что-нибудь, чтобы ребятишки чего лишнего не брякнули.

– Это точно, – озабоченно подтвердил Приходько. – Прикиньте, расскажут на следствии, как их местная дворничиха брала… Или на суде брякнут. Тогда нам лучше сразу увольняться. Это ж такая хохма, что над нами до пенсии везде ржать будут…

Тут раздался стук в дверь и Сергеев неохотно бросил, доставая из выдвижного ящика стола пачку бумаг:

– Не занято!

В кабинет вошел худосочный парень лет двадцати, в спортивном костюме, с нездоровым цветом лица. Поднаторевший в подобных делах Костик сразу определил, что это явный наркоман, а его костюм, не очень уместный в такую жару, но позволяющий скрыть локтевые сгибы, лишь подтверждал этот вывод.

Парень с вытянутым лошадиным лицом уверенно прошел к столу Сергеева и без приглашения брякнулся на стул.

– Иди сюда, – позвал Ванин изучающего клиента Костика. – Ничего там интересного не будет. И ты, Приходько, тоже. Покажу, каких я девок нарыл…

Костик и Приходько взгромоздились на стол Ванина и принялись внимательно изучать демонстрируемые им картинки. Пока Сергеев вполголоса втолковывал что-то парню, еще не знающему, что он проведет ночь в клетке для задержанных, опера, стараясь не шуметь, обсуждали достоинства девиц с сайта для любителей двойного проникновения. Иногда они поглядывали в сторону Сергеева, недоумевая, чего он там тянет, но тут же опять увлекались разглядыванием очередной атакуемой с двух сторон красотки.

– Меня? – внезапно истерично вскрикнул наркоман, нарушив установившуюся идиллию. – Я не ослышался? Вы хотите меня повязать? Прямо здесь и сейчас?

Он вскочил и выбежал на середину кабинета. Приходько потихоньку перебрался обратно за свой стол, и уселся, нашаривая в выдвижном ящике резиновую дубинку. В какой-то момент он вопросительно посмотрел на Сергеева, но тот отрицательно мотнул головой, видимо, не считая клиента до такой степени опасным.

– Сядь! – требовательно сказал он. – Сейчас подпишешь эту бумагу и…

– И что? – заламывая руки, прокричал парень, словно выступал не меньше, чем на театральной сцене, перед полным залом поклонников его таланта. Одновременно он плавно и словно бы невзначай сместился к столу Ванина и оказался возле сидящего на столешнице и с недоумением пялящегося на него Костика. – И что еще придумаете вы, рыцари застенка и цепей, чьи руки кровью обагрены по локоть? – Он, глядя на устало усмехающегося Сергеева, выкрикнул еще несколько гротескно-пафосных фраз, которые, возможно, почерпнул из какого-нибудь фильма, и вдруг, метнувшись к Костику, быстрым, но на удивление точным и сильным движением вырвал из его наплечной кобуры пистолет. – Что, менты, доигрались? – совсем другим тоном злорадно выкрикнул он, и, глядя на побледневшее лицо Сергеева, Костик только сейчас с запозданием сообразил, что это не розыгрыш, что дело очень серьезное – сейчас этот чертов наркоман будет реально стрелять.

Не давая милиционерам опомниться, парень резко вскинул руку, снимая пистолет с предохранителя и направляя его на Сергеева, и не успел тот хотя бы шарахнуться в сторону, нажал на спуск. Раздался сухой щелчок, наркоман с изумлением опустил руку, уставился на оружие, и в этот момент пришедший в себя Приходько, быстро подскочив, так огрел его дубинкой по хребтине, что бунтарь без единого звука рухнул на пол лицом вниз, словно сраженный на поле боя воин.

– Ну, ребята… – тяжело дыша, словно только что разгрузил вагон с углем, сипло сказал Приходько, и смахнул с лица пот ладонью. – С вами не соскучишься, короче.

– Все поняли, что произошло? – На лицо Сергеева постепенно возвращалась краска. Он поднялся и, обогнув стол, вышел на середину кабинета. – Все, спрашиваю, все поняли? – остановившись над наркоманом, повторил он и, не удержавшись, пнул его в ребра.

– А чего тут понимать? – Пришедший в себя Ванин пожал плечами. – Просто в кульминационный момент пистолет Костяна заклинило. Повезло нам, вот и все. Такая удача, наверное, раз на миллион и бывает.

– Повезло, говоришь… – Сергеев не спеша прошел по кабинету дальше и остановился перед Костиком – тот, ошалевший от произошедшего, так и продолжал сидеть на столе Ванина. – Удача, говоришь… – Костику внезапно показалось, что Сергеев сейчас врежет ему так, что он кувыркнется с этого стола и не соберет костей. Опомнившись, он поспешно вскочил и замер по стойке «смирно». – А знаете, ребята, почему у этого наркоши пистолет лейтенанта Головко вдруг заклинило? – нехорошо улыбаясь, спросил Сергеев.

Первым врубился Приходько. Он даже скрючился от смеха, и так и остался стоять, согнувшись, упершись в колени ладонями. Из его руки едва не выпала дубинка. Через секунду к его смеху присовокупилось ржание Ванина, а потом не выдержал и сам Сергеев. Наверное, сказался только что пережитый острейший стресс, потому что трое смеялись и не могли остановиться. Лишь Костик продолжал стоять по стойке «смирно». Он покраснел как вареный рак и мрачно молчал.

– Лейтенант Головко! – наконец как-то заставив себя успокоиться, сказал Сергеев.

– Я… – не глядя на него, промычал Костик.

– Вы почему не выполнили мой приказ?

– Не успел, – буркнул Костик. – Виноват, товарищ капитан.

– Да уж виноват… А настоящий где? – Костик молча полез в карман и выложил на стол Ванина пистолет. – Нет, ты уж его убери от греха подальше, – сказал Сергеев. – Запри в сейф. А этот… – Он подошел к наркоману, который по-прежнему лежал без движения, и, нагнувшись, вытащил из его безвольных пальцев муляж пистолета Макарова. – А этот… – повторил он, разглядывая китайскую поделку, и, не удержавшись, пнул наркомана еще разок, – этот мы, пожалуй, выбрасывать теперь не станем. Он уже второй раз нам жизнь спасает. Его место в музее, пожалуй.

– А что, есть такой музей? – поинтересовался Ванин.

– Откроем, – пообещал Сергеев. – А сейчас подберите эту падаль и пошли. У меня уже мозги ссохлись, до того им пива хочется…

– О, коллеги! – радостно воскликнул встретившийся им в коридоре старлей Гореликов. Он за руку поздоровался с Сергеевым и Приходько, а Ванину и Костику, которые тащили так и не пришедшего в себя бунтаря в спортивном костюме, просто кивнул. – Я думал, вы уже давно в «Минутке» сидите… А это кто?

– Да доходяга один… Ты чего лыбишься-то?

– Да так, спросить кое-что хотел.

– Ну так спрашивай… – Они продвигались по коридору неспешно – скорость определялась физическими возможностями Костика и Ванина, тащивших безжизненное тело. Сергеев слегка напрягся, не ожидая ничего хорошего – уж слишком хитрой была физиономия Гореликова. – Чего умолк?

– Я слышал, вам в штат нового сотрудника зачислили? – с таким невинным видом спросил старлей, что было ясно – это какая-то подколка.

– Что за сотрудник? – нехотя спросил, подчиняясь правилам игры, Сергеев.

– Да вроде дворничиха какая-то… – Гореликов оглушительно заржал и, обведя коллег довольным взглядом, быстро пошел вперед. – Извините, ребята, спешу! – крикнул он уже издалека.

Сергеев с Приходько остановились, и товарищи едва не воткнулись в них со своей дурацкой ношей.

– Откуда он знает? – зло спросил Сергеев, глядя почему-то на Костика.

– А я знаю, откуда он знает? – огрызнулся, тяжело дыша, тот, и перехватил наркомана поудобнее. – Слушайте, дайте дорогу, а? Дохлый, а тяжеленный, как сволочь…

– Наверное, кости у этой падлы тяжелые, – отдуваясь, предположил Ванин. – В них, наверное, вся наркота осела. Ну давайте, давайте, вперед…

Открыв решетчатый «обезьянник», опера затащили туда наркомана и бросили его вялое тело прямо на пол. Затем четверо сдали Чердынцеву ключи от камеры, попрощались с ним и направились к выходу, но были остановлены криком спохватившегося майора:

– Эй, Сергеев! – Он, согнувшись, высунул голову из окошечка, и смотрел на оперов с каким-то непонятным выражением на сытом, блестящем от сала или пота лице.

– Чего тебе? – неохотно отозвался капитан, нутром чуя очередной подвох.

– Вы пятый стол в хозчасти уже выписали?

– Какой еще стол? – чувствуя, как его лицо перекашивает яростная гримаса, автоматически спросил Сергеев, хотя уже сообразил, о чем идет речь.

– Ну, для дворничихи, – подтвердил его догадку Чердынцев. – И, довольный, на всякий случай поспешил убрать из амбразуры физиономию.

Трое уставились на Костика. Нависла тяжелая пауза, во время которой он героически боролся с этим энергетическим нападением на сотрудника при исполнении им служебных обязанностей. Прошло еще несколько томительных секунд, и четверо заметили в коридоре мимолетное движение – заинтригованный майор опять высунулся из окошечка.

– Ну, чего на меня вылупились? – не выдержал Костик.

– Откуда все обо всем знают? – нехорошим голосом спросил Сергеев.

– Да почему обязательно я-то? – с раздражением, пустив легкого петуха, выкрикнул Костик.

Какое-то время Сергеев сверлил его испытующим взглядом, затем вздохнул, расслабляясь.

– Ладно, лейтенант, проехали. Извини… Чердынцев, брысь в каморку! – крикнул он, разряжая обстановку, и четверо, наконец, с чувством хорошо выполненного долга покинули осточертевший отдел…

Часть вторая.
Внедрение оперативного сотрудника

Глава 14. Подготовка к операции

Фроттеризм – самое мягкое из существующих отклонений и одновременно самое распространенное. Примерно 25% всех мужчин в тот или иной период своей жизни переживали приступ фроттеризма. Увлечение фроттеризмом может длиться несколько лет. Пик обычно приходится на 22 – 23 года.

Стараясь держаться прямо и по возможности чеканить ослабшими ногами шаг, Костик протопал по просторному кабинету и неуверенно застыл у длинного, мест на восемь, стола, не зная, куда ему присесть. Вспомнив предупреждение сослуживцев, что с полковником следует вести себя осмотрительно, что, пребывая однажды в состоянии, близком к гневу, тот запросто влепил оплеуху какому-то старлею, вздумавшему возражать ему по поводу оценки своей персоны, выразившейся в коротком Батином «козел», Костик решил разместиться вне пределов его досягаемости. Прикинув примерно длину Батиных рук, он отодвинул третий по счету от него стул, но нарвался на строгий, из-под нависших мохнатых бровей, взгляд.

– Ближе садись, лейтенант. Или, боишься, учую перегар?

– Никак нет! – наигранно бойко возразил Костик и сделал робкий шаг, перемещаясь ближе к начальнику. Примостившись на самый краешек первого от него стула, не смея прислониться к спинке, он нарвался на еще один взгляд – теперь оценивающий:

– Что, лейтенант, боишься? Небось, наслушался баек, будто я могу садануть подчиненного по сопатке… – Полковник весело хмыкнул. – А сам-то как думаешь? Могу я, заслуженный ветеран внутренних органов, начальник районного отделения милиции, руководитель коллектива, его, можно сказать, наставник, заниматься рукоприкладством? Бить своих подчиненных, своих, так сказать, – тут лицо полковника почему-то слегка скривилось, – младших товарищей по службе?

– Никак нет! – уже с настоящей бойкостью опять возразил Костик и даже нашел в себе силы улыбнуться в ответ на внезапно появившуюся отеческую улыбку Бугаева. Действительно, чего он слушает вечно разыгрывающих его сослуживцев. Разве может полковник российской милиции заниматься рукоприкладством? Чай, не старорежимная царская армия… – Никак нет, – радостно повторил он.

– И зря, – отбрасывая улыбку за ненадобностью, сказал полковник. – Я ведь могу! Если что, так садану, что желание проказничать пропадет напрочь! Во, видал когда-нибудь такую штуку?

Он сжал ладонь, соорудив из нее массивный кулак, который, по оценке Костика, мог бы, пожалуй, проломить даже череп лося, который он когда-то видел в музее природы, и протянул его в сторону подчиненного. Не зная, как на это реагировать, слегка отпрянувший Костик взял себя в руки и заставил себя приблизить лицо к кулаку.

– Добрая машина, – честно признал он, проведя внимательный, как и подобало профессионалу, осмотр предъявленного. – Не хотел бы я получить такой штуковиной по загривку.

– То-то же, – почти добродушно сказал Батя, к облегчению Костика трансформируя кулак обратно в безопасную ладонь. – У меня не забалуешь… – На его широком лбу вдруг обозначились морщины, и он пожевал губами, словно силился припомнить что-то важное. – Слушай, я не сказал, зачем тебя вызвал?

Костик пожал плечами. Он слегка освоился в кабинете полковника, и тот уже не вызывал у него панического ужаса, как это было в первые минуты разговора. Да нет, он отличный мужик, – подумал Костик, почти не таясь разглядывая своего начальника, – достаточно вспомнить мое новоселье и прочие вещи… Он же, по сути, под опеку тогда меня взял. Да и в дальнейшем придирками не доставал. Просто долго не разговаривали с ним с глазу на глаз. Ну да, все дела, дела, он же начальник, занятой человек… Однако он шевелит губами, а звука почему-то нет…

– Ты слушаешь меня? – вдруг рявкнул Бугаев. – Небось, опять о бабах думаешь?

– Никак нет! – поспешил опровергнуть столь необоснованную, и потому еще более обидную для него инсинуацию, Костик. Он действительно не думал о бабах, он как раз прикидывал, сможет ли полковник в случае чего достать его кулаком, неожиданно и резко перегнувшись через стол, и сумеет ли он, Костик, среагировать, увернуться. Конечно, маловероятно, что полковнику вдруг взбредет в голову ни с того ни с сего бить ни в чем неповинного опера, но как профессионал Костик должен был предусмотреть все, отработать даже самую нелепую версию дальнейшего развития мирного пока разговора, а такой удар ему уже приходилось видеть в исполнении капитана Сергеева – тому показалось, что наглого вида мужик, проходящий свидетелем по какому-то незначительному делу, разговаривает с ним недостаточно почтительно, что переживающему жестокое похмелье человеку терпеть было просто невмоготу. Особенно, если ему в этом состоянии еще и приходилось работать.

– Тогда о чем?

– О службе, – честно ответил Костик. Он, наконец, успокоился, придя к окончательному выводу, что такой опытный служака, некогда лучший розыскник отдела, каковым являлся Бугаев, в случае чего достанет-таки его в своем гипотетическом перегибании через стол, и никакая реакция здесь не поможет. – О службе, – когда пауза затянулась, повторил он.

– Сергеев на выезде?

– На выезде.

– Приходько тоже?

– Да. Они втроем укатили, меня на телефоне оставили.

– Черт бы побрал…

Внезапно Бугаев резко, с шумом сдвигаемого назад кресла встал, и жестом опустил на место испуганно вскочившего Костика. Постоял, задумчиво глядя сквозь него, затем принялся грузными шагами мерить кабинет, а Костик сопровождал его тревожным взглядом. Пройдя от двери к окну в четвертый раз, полковник остановился и принялся глядеть в покрывшееся пылью стекло.

– Товарищ полковник, а может… – решился подать голос Костик, когда молчание опять затянулось.

Бугаев прекратил барабанить пальцами по подоконнику, рассеянно оглянулся.

– Ты что-то сказал?

– Я говорю, а может, я вместо него, – набравшись храбрости, все-таки закончил Костик. Он нюхом чуял, что полковник хотел поручить капитану Сергееву какое-то невероятной важности дело.

– Вместо Сергеева? – уточнил Бугаев.

– Ну да. Или вместо Приходько.

– А что, пожалуй… – не без сомнений пробормотал полковник. Он отошел, наконец, от окна, направился к своему креслу, а, проходя под едва заметно перекосившимся портретом Путина, висевшим за его спиной, остановился, поправил рамку почти любовно. – Вот с кого нам надо брать пример, – сказал он задушевно. – Знаешь, к чему призывает Владимир Владимирович?

– Мочить? – попробовал угадать Костик.

– Именно, – подтвердил усевшийся на свое место Бугаев. – Именно так! – Он саданул кулаком по столу так, что подпрыгнула лежащая перед ним пухлая папка с бумагами, а дешевая шариковая ручка покатилась в направлении Костика. Устоял только включенный компьютер, но и он моргнул тревожно дисплеем, на мгновение издав повышенной тональности надсадный звук. – Мочить, и еще раз мочить!

– А… а кого? – робко поинтересовался Костик.

– А кого угодно! – Бугаев грохнул по столу еще раз, и ручка выскользнула из пальцев поймавшего ее было Костика. – Кого угодно, когда угодно, где угодно, при каких угодно обстоятельствах! Иначе гидру преступности нам не одолеть. Понял?

– Понял… – неуверенно подтвердил Костик.

– Ни хрена ты не понял, лейтенант, – добродушно сказал полковник. – Преступник, он ведь нынче какой пошел?

Костик помолчал, пытаясь сообразить, вопрос риторический или от него ждут ответа, затем робко подал голос:

– Какой?

– Хитрозадый, – пояснил полковник. – Он и интернетами всякими вооружен, и про якобы полагающиеся ему звонки адвокатам в кино насмотрелся… Чуть что, встает в позу и давай умничать. Про правозащитные организации какие-то талдычит, в общем, изгаляется, сволочь, как может, начитанность свою показывает. Пойман с поличным, а тоже, понимаешь, требует к себе отношения… – Несколько секунд полковник помолчал. – А мы – что?

– А что мы? – осторожно переспросил Костик. – Простите, товарищ полковник, не совсем вас понял.

– Ну, что мы можем противопоставить его вызывающему поведению?

– Ну… – Костик старательно нахмурил лоб для наглядного подтверждения бурного мыслительного процесса, но в итоге пожал плечами. – Н-не знаю.

– А мы ему – по сопатке! – выкрикнул полковник, заставив Костика вздрогнуть. – Тогда все эти его дешевые понты про адвокатов и жалобы в прокуратуру у негодяя на раз отшибает! Он размазывает по щекам красные сопли, вспоминает маму и думает, как бы ему выбраться из наших кабинетов живым. А уж про какие-то мифические правозащитные организации ему уже и подумать страшно – а то как бы после упоминаний об этих организациях ему последние кости не переломали. А ты, лейтенант, говоришь… Ну, понял теперь, насколько прав Владимир Владимирович?

– Понял, – твердо сказал Костик. И на всякий случай опять нахмурил лоб. – Будем мочить… Товарищ полковник, и все же. Как насчет…

– Настоящего дела хочешь, – усмехнулся Бугаев. – А сколько ты уже у нас в отделе?

– Целый год почти, – веско сказал Костик, хотя при других обстоятельствах сказал бы совсем другим голосом: «Ай, да год всего какой-то».

– Год, говоришь… Ладно, лейтенант, уговорил. Будет тебе дело.

При этих словах у Костика непроизвольно растянулся в счастливой улыбке рот, а полковник вдруг, напротив, страдальчески перекосился лицом, словно подавляя стон, и, поднеся к голове руки, осторожно потер седеющие виски.

– Что с вами? – испуганно спросил Костик.

Какое-то время Бугаев, не отвечая, глядел на поверхность стола, массируя толстыми пальцами голову, затем перевел страдальческий взгляд на подчиненного.

– Слушай, не в службу, а… Сходи, открой ту дверцу, там у меня…

– Понял! – Костик бегом припустился к стоящей вдоль стены секции, открыл дверцу с исцарапанным лаком, зазвенел граненым, толстого стекла графином, вынимая пробку, плеснул воды в стакан, схватил лежащую рядом упаковку огромных китайских таблеток. – Вот. – Он поставил перед полковником стакан с пузырящейся, громко шипящей жидкостью и, обогнув стол, вернулся на свое место.

– Спасибо, лейтенант… – Полковник запрокинул голову, в один затяжной глоток опорожнил почти полный стакан и крякнул, переводя дух. – Спасибо, лейтенант, – слабым голосом повторил он. – Меня, знаешь, иногда прихватывает. Сейчас, кажется, отпустило…

– Я знаю, – сказал Костик, глядя на него сочувственно, – мне ребята рассказывали. Это у вас после ранения?.. – В этот момент ему вдруг остро захотелось быть таким же вот, уставшим от службы и вообще от жизни ветераном, имеющим старое ранение, заставляющее его время от времени морщиться и пить воду с шипящими в ней огромными китайскими таблетками.

– Было, – подтвердил полковник. – Во-о-от здесь рубануло… – Он неопределенно ткнул куда-то в район затылка и вдруг посуровел. – Ладно, хватит о пустом, давай о деле.

– Давайте, – радостно согласился, подобравшись, Костик. Кажется, сейчас он получит первое за все время работы серьезное задание. Как удачно сложилось, что Сергеев и Приходько оказались на выезде…

– Ты меня слушаешь?

Строгий голос вернул его к реальности.

– Так точно! – спохватившись, отчеканил Костик.

Половник открыл папку, полистал бумаги.

– Ага, вот… – Он отомкнул металлический зажим, высвобождая нужный листок, некоторое время изучал, нахмурившись, вырезку из какой-то газеты, затем легонько толкнул, направив ее в сторону внимательно наблюдающего за его действиями лейтенанта.

– «Из рук в руки»? – прищурившись, спросил Костик, узнав знакомый газетный шрифт. Полковник одобрительно кивнул и гордый своей наблюдательностью Костик продолжил изучение документа. Среди множества различных объявлений рубрики «Требуются», одно было обведено жирной линией красного фломастера. «Требуются фроттеры. Срочно. Телефон…» – Что это значит? – с недоумением спросил Костик, поднимая глаза на полковника – тот, оказалось, изучал его самого, в то время как Костик – объявление. – Кто такие фроттеры?

– Что это значит, говоришь? – переспросил Иван Александрович. Он откинулся на спинку кресла, затем пружинисто оттолкнулся от нее мышцами мощной спины, оперся о ладони поставленных локтями на стол рук, и вперился взглядом в Костика. – Именно это нам и предстоит выяснить, лейтенант! Прислал эту вырезку проявивший бдительность гражданин, пенсионер, ветеран и герой соцтруда, некий… – Бугаев бегло заглянул в папку, – Савоськин Константин Петрович. Уважаемый человек просит разобраться и принять меры, а то, мол, по улицам страшно ходить, когда там орудуют какие-то фроттеры… И ведь, что самое интересное… – придавая своим словам еще большую весомость, полковник свел брови, – что эти фроттеры совершенно не шифруются, дают объявления в газеты открытым текстом. Возможно, у них хорошее прикрытие на самом верху… – Теперь он вскинул глаза, Костик проделал то же и вздрогнул, уткнувшись взглядом в портрет мягко улыбающегося президента.

– И вы решили…

Полковник кивнул.

– И я решил внедрить в их банду своего человека.

– А… а телефон этих фроттеров пробивали? – растерянно спросил Костик, у которого неприятно похолодело в животе.

Полковник фыркнул.

– Естественно. С этого и начали. Оказалось, это телефон трамвайно-троллейбусного управления. Мосгортранс.

– Трамвайно-троллейбусного управления? – ошарашенно переспросил Костик.

– А ты думал, все так просто? – усмехнулся Бугаев. – Они, гады, нынче умные, поди, возьми их за рупь за двадцать! Конечно, это телефон бутафорский, подставной, чтобы запутать нас, органы. Сидит на таком телефоне связной, который, скорее всего, даже не в курсе их дел. Какая-нибудь полуглухая бабанька, этакий божий одуванчик, дело которой передать кому надо, что велят. И вот что я еще думаю… – Полковник пожевал губами. – Сделано это для форсу. Вот, мол, мы какие. И телефон в открытую даем, и объявление о наборе киллеров…