Текст книги "Выбор"

Алексей Исаев
Выбор

Я – учитель географии в одной из средних школ небольшого городка на Волге. За десять лет работы настолько привязываешься к своим ученикам, наблюдая за процессом их поминутного взросления, что невольно начинаешь проявлять живой интерес к ходу их мыслей, к поступкам и последствиям. Как часто люди ошибаются, хотя, казалось бы, истина лежит на поверхности: просто иногда им не хватает времени или желания надо всем поразмыслить. А зачастую наши проступки являются следствием отсутствия богатого жизненного опыта. Вот и захотелось мне внести хоть какой-то вклад в формирование жизненных взглядов и принципов моих учеников, заставить их не просто созерцать происходящее вокруг, но и уметь анализировать ситуации, выносить из них что-то полезное для себя и даже предугадывать возможные последствия. Так у меня возникла идея создать факультатив.

Поначалу желающих оставаться в школе после уроков (а именно на это время приходилось проведение факультативного занятия) было ничтожно мало: в основном я видел перед собой отличников, которые либо действительно хотели расширить свой кругозор, либо просто пытались заработать себе репутацию интересующихся, надеясь, что впоследствии это благоприятным образом отразится на оценке по моему предмету (я достаточно строг в этом плане). Я подошел к своему делу с достаточной долей серьезности тщательно готовился к каждому занятию, использовал всевозможные методы, чтобы их заинтересовать. Вскоре эта тактика принесла ощутимые результаты: класс был наполнен до отказа, и с каждым разом аудитория пополнялась все новыми и новыми слушателями.

Трудно назвать тему, которая не была вынесена мной и моими учениками на обсуждение это и любовь, и секс, и деньги, и экологические катастрофы… Каждый высказывал свою точку зрения, из-за чего происходили столкновения различных сторон, и тогда мы все вместе старались подкрепить наши мысли реальными фактами и прийти к общему выводу. Нередко дело доходило до ожесточенных споров, особенно если тема отражала не абстрактные события, а конкретные, касающиеся отдельных лиц. Но, тем не менее, в нашем коллективе всегда царила дружелюбная атмосфера, и это вызывало безмерное удивление и даже, наверное, зависть многих моих коллег, не понимавших, чем же мне удается заинтересовать даже отъявленных сорванцов.

На одном из наших, как выражаются ученики, «глобальных заседаний», присутствовавшая девушка подняла тему о влиянии выбора на дальнейшую судьбу. Она рассказала историю из жизни своей старшей сестры, которая после окончания института с подружкой искала работу. В итоге одна фирма предложила им потрудиться в Москве в качестве моделей. Подруга сестры, недолго думая, согласилась и в результате стала зарабатывать неплохие деньги, удачно вышла замуж. Сестра же просто-напросто отказалась, о чем жалеет до сих пор. В данной ситуации на месте сестры я бы также отказался от поездки, ведь все могло закончиться весьма плачевно. В столице был шанс остаться вообще без средств существования: аферистов под личиной солидных компаний у нас всегда хватало. Конечно, есть и порядочные фирмы, однако отличить негодяев от честных людей не так-то просто. У девушки, что устроила себе приличную жизнь, была вполне реальная возможность оказаться на панели.

Ученица считала по-другому, в ее понятии прочно утвердился принцип «кто не рискует…» И поэтому симпатии были полностью на стороне подруги, она не струсила в отличие от сестры.

Мне так и не удалось переубедить ее: возможно, отчасти ученица и права – у каждого своя судьба. Чтобы ребята думали тщательным образом, прежде чем сделать выбор, я рассказал им историю, связанную с моим другом. Некоторые нюансы пришлось прибавить от себя, так как все события мой приятель рассказал в письменной форме, а на бумаге всех чувств не передашь.

В школьные годы я дружил с Пашей. Мы жили недалеко друг от друга, были почти неразлучны. Отца своего Павел никогда не видел, весь груз ответственности за судьбу сына лежала на плечах матери. Он не знал, что такое карманные деньги, поддержка отца в трудные минуты. Даже с едой у моего друга были проблемы. Тайком от своих я брал из дома продукты, чтобы лучший товарищ не мучился от голода. Мои родители были против нашей дружбы, но, несмотря ни на что, мы были всегда вместе: хулиганили, бегали за девчонками и воровали яблоки в городском саду. После окончания школы я поступил в институт, а Павел – в профессиональное училище. В школе он учился в школе не хуже меня, но отсутствие денег и блата преградило путь к высшему образованию. Пашка переживал по этому поводу, только ничего не мог поделать. А после Нового Года у него началась полоса неудач: сначала скончалась мать от рака крови, затем дядя обманным путем завладел их квартирой, после продажи, которой исчез с крупной суммой денег. С Пашей он, естественно, поделиться забыл. В конце концов, на время учебы Павлу предоставили комнату в общежитии училища. Единственное, что осталось у моего друга – это домик в деревне. Пашка жил там с матерью, как только они переехали в Россию из Киргизстана. Ему тогда было годика два. Через некоторое время им дали квартиру в городе, а домик так и не продали. Пашка говорил, что недвижимость в деревне – одно название, и применительно к домику употреблял одно лишь слово – «сарай». Однако за этот «сарай» он выручил кое-какую сумму, которой хватило на несколько месяцев. Моему другу было очень тяжело, но держался он молодцом: в пьянку не ударился, дурные компании обходил стороной. Помогала выжить вера в силы и в удачу, которая когда-нибудь должна была ему улыбнуться, ведь не может же всегда быть плохо.

С тех пор, как Пашка поселился в общежитии, мы виделись гораздо реже: у него появились новые друзья, подруги, да и мой круг знакомых с поступлением в вуз тоже сильно расширился. Тем не менее, контакт мы не теряли и продолжали оставаться лучшими друзьями.

Как-то он заявился ко мне в гости. Вид у него был довольно потрепанный, под глазами мешки. Объяснил простой бессонницей. На вопрос, что могло ее вызвать, он поведал мне причину.

В столовой училища, где учится Пашка, работает повар Юра. Добродушный мужичок, упитанный, на вид ему лет тридцать пять, пользуется уважением у студентов. Во-первых, Юра был общительный малым, с чувством юмора, а во-вторых, его блюда являлись отменными, и в добавке он никому не отказывал. С Павлом повар частенько откровенничал. Юра сочувствовал тяжелой судьбе парня. Сам он воспитывался в детдоме, поэтому ему были знакомы все тяготы и невзгоды сиротской жизни. Можно сказать, что между ними существовала дружба родственных душ.

Как-то во время ужина повар подозвал Павла и предложил:

– Ко мне один человек серьезный заглянул. Мы в детдоме приятелями были. У него сейчас свое дело, и он нуждается в надежном человеке. Я бы сам пошел, но понимаешь, не в том уже возрасте. А ты молодой и вполне сможешь справиться.

– Юра, не тяни резину, что за дело? – поинтересовался Павел.

– Ты лучше часов в семь вечера завтра зайди и узнаешь подробности. Можешь не стучаться, дверь будет открыта.

Следующий день прошел в ожидании вечера. Как назло время беседы совпало с назначенным девушке свиданием. Подруга сильно огорчилась, узнав, что кроме нее могут быть какие-то дела. Вдобавок ко всему в пять к нему в комнату зашли друзья, уже принявшие на грудь, и предложили вместе с ними продолжить веселье. Уговоры, что он занят и сегодня не может, на пьяных товарищей не подействовали. Павлу так и пришлось под предлогом «сходить в туалет» покинуть комнату, надеясь, что подгулявшая компания в его отсутствие не набедокурит.

Блуждая по общежитию, он решил раньше времени заглянуть в столовую. Дверь оказалась не запертой, а в окошке, откуда подавалась еда, горел свет. Павел направился к двери в поварскую и, не дойдя до окошка, вдруг остановился, услышав разговор внутри. Один голос он узнал сразу: Юра говорил негромко, картавя некоторые слова, а второй, грубоватый, Паша слышал впервые.

– Не волнуйся, я почти уверен, что он согласится, – настаивал на своем повар.

– Надеюсь, но есть сомнения, будет ли этот Пашок держать язык за зубами? – пробасил незнакомый голос.

– Уж поверь мне, я парня знаю. Он не из таких. Понимаешь, из всех пацанов смышленей его вряд ли сыщешь, – продолжал убеждать собеседника Юра.

– Хорошо, посмотрим, что за отрок, базарить с ним будешь ты, я только наблюдать. Глаз у меня наметанный.

Время подходило к семи, и Пашка, потоптавшись немного на месте, двинулся к заветной двери. Юра, пригладив редеющие волосы, поприветствовал вошедшего. Человек в зеленом костюме, сидящий в углу, лишь мельком взглянул на парня. Своим видом незнакомец напоминал кавказца, тем не менее, в случайно услышанном разговоре говорил без какого-либо акцента. Может он был русским, хотя Паша в этом явно сомневался. Пока шел диалог с поваром, странный тип насквозь буравил взглядом молодого парня.

Юра начал издалека:

– Паша, я тебя знаю неплохо, и успел к тебе привыкнуть. По соображениям ты однозначно взрослее своих сверстников. Терять тебе нечего, на белом свете ты один.

– Что-то не ясно выражаешься. Сам знаешь, я не люблю вокруг да около, говори конкретней, – перешел в наступление Павел.

– Я говорю о твоем будущем, – уточнил Юра.

– Я в состоянии позаботиться сам о будущем!

– Все не так просто, мой юный друг. Ты говоришь в состоянии позаботиться, а в чем это выражается или будет выражаться, сам еще не знаешь. Шмотки, обувка, жратва слишком дорогие. На хорошие вещи, на заводе не заработаешь. Опять же, где будешь жить? Ни кола, ни двора у тебя нет. Общежитие на время, а потом? – гнул свою линию Юра.

– Прямо отец родной, можно подумать, ты мне все это обеспечишь. Убрать что ли кого надо? – в упор спросил Пашка, посмотрев Юре глубоко в глаза.

В углу комнатенки заерзал человек в зеленом костюме.

Немного откашлявшись, повар продолжил:

– Загнул ты, однако. По сравнению с этим мое предложение – цветочки. Поверь, все не так страшно, но риск присутствует. Дело очень деликатное.

– Ну, что за дело? Не тяни время, – поторопил Пашка.

– Во-первых, хочу взять с тебя слово, согласишься или откажешься – все останется между нами. Я-то тебе верю, а вот этому господину в углу важно во всем удостовериться, – Юра на минуту замолчал и уставился на Пашу.

Павел повернулся к «кавказцу» и произнес, подняв правую руку:

– Клянусь памятью матери, все останется между нами.

– Ну, а во-вторых, – продолжил Юра, – дело обстоит так. В Душанбе мы наладили канал поставки «белого» из Афганистана. Первая партия товара уже поступила в Таджикистан. Твоя задача доставить груз в наш город.

– А кто доставит следующие партии? И какими образом я пересеку таможню? И, кстати, меня интересует вес? – поинтересовался Павел, делая вид, что он вовсе не является профаном в этой операции.

Юра ответил не сразу, обдумывая каждое слово, иногда поглядывая на гостя, и, если тот одобрительно кивал, его голос приобретал нотки неподдельной уверенности.

– Что касается остальных партии, не твоя забота. К ним ты отношения иметь не будешь. Вес товара шесть килограмм. Поскольку ты таджик, подозрений к тебе меньше, чем русскому. Границу России пересечешь беспрепятственно, там все давно куплены, вплоть до генералов. Сложнее с чурками, ой, извини, с таджиками…

Незнакомец с лицом кавказца неодобрительно хмыкнул. Повар, еще раз извинившись, продолжил:

– «Белый» из Таджикистана тебе придется перевозить на свой страх и риск. Поедешь на поезде – так безопаснее. Если все пройдет удачно, как прибудешь, получишь десять тысяч баксов. Согласись деньги немалые? Плюс ко всему в Душанбе от наших людей тебе перепадет еще два куска зеленых, разумеется, на непредвиденные расходы. Имея такие деньги можно устроить себе жизнь, или развернуться. Уж, поверь, в люди выбьешься; не сможешь своими силами – мы поможем. Решайся. На раздумье три дня; если согласишься, на четвертый выезд.

– Хорошо, я подумаю, но у меня еще пару вопросов. Сколько времени займет поездка? И что меня ждет, если поймают?

Тут неожиданно подал голос незнакомец:

– На поездку в целом уйдет неделя. Не дай Бог, если тебя поймают. Законы там жесткие. За провозку такого груза и в таком количестве там, как минимум, дадут лет десять, а максимум – нетрудно догадаться. Дело рисковое, это и верблюду понятно, но смотри, попадешься ты, и нам с Юрцом тоже хана.

– Все ясно. Я подумаю, – подытожил Павел.

На этом разговор окончился.

Когда Паша рассказал мне о предложенном, я тут же принялся его отговаривать, ведь риск был слишком велик. Пытался друга убедить, что после училища вполне реально найти неплохую работу, зарабатывая пусть не такие большие, но честные деньги, завести семью и радоваться простой жизни. Павел считал по-другому, и мне трудно было что-либо ему противопоставить. Он намекнул, что у меня есть родители, которые помогут, если что-то не будет складываться, а кто ему поможет в трудную минуту?! Советы давать легко, когда дело не касается непосредственно тебя. Все мои уговоры ни к чему не привели, скорее наоборот, еще больше укрепили в нем решимость, наконец, чего-то добиться.

Утром раздался телефонный звонок, и я услышал знакомый голос друга:

– Витек вот, решил попрощаться. Через два часа у меня поезд. Если все будет удачно, жди в гости, загудим на всю, а если нет, то не поминай лихом. Представляешь, мне только на дорогу дали сто долларов, хотя поеду пустой. Говорят, бери на всякий случай, мало ли что произойдет. Пожелай удачи, друг, авось прорвемся.

– Пахан, чует мое сердце, отложи поездку. Откажись если еще не поздно. К черту деньги – жизнь дороже. Ты еще молодой, будут и другие шансы, – как мог, пытался я заставить его отказаться от рискованного мероприятия.

Но Паша вынес окончательное решение: «Отказаться нельзя, на мне большая ответственность. На меня рассчитывают, да и ты сам знаешь, что я надуманное никогда не меняю».

Мне ничего не оставалось, как только пожелать ему успеха. На душе «кошки скребли», но кто знает, может быть это плохое предчувствие – просто плод моего воображения?

Пашка уехал, и я на время я забыл о нем. Прошла неделя, а он не появлялся. Сначала, чтобы успокоиться, я уверял себя, что получилось задержка в пути. Но дни проходили, и я начал всерьез волноваться. Похоже, сбывались все мои самые жуткие предположения. И я, не выдержав, направился в его общежитие, с целью расспросить повара. Каково было мое удивление, когда выяснилось, уже четыре дня назад Юра уволился. Ребята мне сказали, что Пашку давно никто не видел, он будто сквозь землю провалился. Тут меня обуял самый настоящий страх за друга. По ночам стала мучить бессонница. Родители уговаривали сильно не расстраиваться и терпеливо ждать, вдруг что-то прояснится. И вот, наконец, поступило известие, после которого окончательно угасли все мои надежды увидеть друга. В сводках новостей по телевизору сообщили сведения об убийстве, произошедшем в одной из квартир города. Жертвой оказался мужчина тридцать шести лет Юрий Степанович Шалов, безработный, ранее работавший в ПТУ № 25 поваром. Был убит двумя ножевыми ранениями в грудь…

Выслушав диктора, я встал как вкопанный, не в силах сразу переварить такое сообщение. Значит, провал, Пашка не довез. Не исключено, что его нет в живых.

Первое время я никак не мог оправиться, но потом стал постепенно привыкать, и смирился с потерей Павла. Шли годы: я окончил институт, устроился работать в школу, затем женился, спустя некоторое время родилась дочь. О друге почти не вспоминал, заботы одна за другой наваливались, тосковать было некогда. Лишь иногда в день рождения Пашки выпивал за упокой его души, если мертв, и за крепкое здоровье, если жив. И вот десять месяцев назад пришло письмо из Душанбе от моего пропавшего приятеля. Он писал: «Здравствуй, Виктор! Что я могу сказать – ты оказался прав. Правда, от этого никому не легче. Ты многого не знаешь, поэтому начну с самого начала. В столице Таджикистана на вокзале меня встретили два человека, а по виду они напоминали китайцев или корейцев и выглядели вполне респектабельно. Меня отвезли на окраину города в один особняк, больше похожий на дворец персидских шахов. Там я познакомился с хозяином, который на ломаном русском языке объяснял, что моя комната находится на третьем этаже, и что к делам приступим не раньше, чем через два дня, а пока мне предстоит отдых. Эти сорок восемь часов я провел, как в сказке… Короче, простого курьера встречали, как короля.

Особняк охранялся вооруженными людьми, с которыми я пытался заговорить, но они или отмалчивались, или делали вид, что не понимают по-таджикски, не говоря уже о русском. Хотя многие были среднеазиаты. На третий день я вновь встретился с хозяином дома. Он в кратких чертах пояснил суть дела. По его словам, все было предельно просто. Моя задача заключалась в том, чтобы провезти шесть килограммов «белого» в Россию в чемодане с двойным дном. На границе Таджикистана, таможня осматривает все вагоны полностью. Багаж от глаз контролирующих, никак не спрячешь, поэтому следует немножко заплатить. Если таможенник свой человек, он должен сказать: «Будьте осторожны с чемоданом, могут украсть». После этих слов ему следует незаметно передать деньги. Риск провала был минимальным, но на всякий случай мне дали таблеточку «вечного сна». Действует сразу, без боли и мучений.

Разговор этот произошел вечером, а наутро меня проводили на поезд. Вот тут-то и началось самое интересное. На границе, как и положено, таможня приступила к проверке. Через некоторое время они заглянули в мое купе. Контроль прошли сначала мои соседи, очередь дошла до меня. Знаешь, Витек, никогда в жизни мне не было так страшно. Я огромным усилием воли заставил себя держать в руках. Прежде всего, проверили паспорт, ни к чему не придрались. Когда открыли чемодан, мое сердце чуть не остановилось. Вместо ожидаемого мною пароля таможенник произнес: «Так, вещей мало, а он у вас почему-то тяжеловат?…»

Эти слова сломали всю мою жизнь. Спасительной таблеткой я так и не смог воспользоваться, потому что перед тем как ее принять. Я выронил ее из дрожащих рук. Как только потянулся за ней, меня грубо схватили, заломили руки, и повели… Дальше все было как в страшном сне.

Посадили в небольшую камеру с крошечным окошком в решетку, в которой сидели еще двое, так же ждавших своей участи. Я с ними быстро нашел общий язык: оба попались за воровство. Их тела были сплошь покрыты синяками и ссадинами. У одного не работала правая рука, но это, видимо, было еще не самое страшное. Жратву давали один раз в день, а бывало, и вообще сутками ничего не приносили. Представляешь, накормят помоями, которых и свиньям не дашь, и еле живого ведут в так называемую «комнату пыток». Сначала задают вопросы, типа, на кого работаешь? Куда собирался сбыть товар? А потом начинаются истязания. В основном били по ребрам дубинками. Приходилось «целоваться» со столом. Но самое худшее, когда на живую клещами выдергивали зубы – тут уж что угодно расскажешь! Я все, что знал, им поведал. Представляешь, каждый день, словно на казнь приводили и полуживого обратно в камеру затаскивали. Этот кошмар продолжался три месяца. Затем состоялся суд, где мне без лишних обсуждений впаяли четырнадцать лет строгого режима. Вот так я очутился на зоне.

На этот раз в камере было попросторней и заключенных побольше. Всего одиннадцать, если считать и меня, все таджики или узбеки. Как только узнали, что я из России, жизнь моя превратилась в сущий ад. Не спасло даже национальность по паспорту и мусульманская вера. Ко мне относились, как к русскому военнопленному в фашистском лагере. Сокамерники меня постоянно избивали, унижали, отнимали еду и даже сделали такое, что на бумаге не напишешь.

Письмо в Россию я отправить не мог: не было возможности, да и напишешь, все равно не дойдет. Тюремщики относились к нам как к скоту, издевались беспощадно. Я много раз видел, как они испражнялись на потерявших сознание… Сажали в карцер, где запросто можно лишиться рассудка. От жизни за колючкой помогала удалиться только рабская работа. Мы строили дачи, дома, местным богачам и ментовским начальникам. В это время хорошо кормили и даже иногда давали небольшие деньги. Однако этих заработков быстро лишали на зоне. Годы ползли, за примерное поведение и особое рвение на работу мне скостили чуть меньше двух лет. Так что вместо присужденных, отсидел двенадцать с хвостиком. Три недели назад освободился. Сейчас торгую на рынке. Хозяин лотка – татарин, четыре года назад мы вместе сидели. Платит немного, но, тем не менее, через несколько месяцев надеюсь приехать в Россию.

Дальше шли личные пожелания, и письмо закончилось.

Зима сменила осень, и он приехал в феврале. Когда пришел в гости, его было не узнать: лысый, в очках, верхние зубы почти отсутствовали, на всю правую щеку красовался шрам, Павел прихрамывал на левую ногу. У меня даже слезы на глазах выступили: надо же так изуродовать человека. Но то были слезы не столько жалости, как радости: пусть изувеченный, но все-таки живой вернулся…

В нашем городе с работой у него ничего не получилось, и жить было негде. Конечно, я помогал ему деньгами и иногда жильем, но сами понимаете: жена, ребенок. В итоге он начал пить, воровать, бродяжничать. А два месяца назад был найден мертвым в одном из подвалов.

2002 год.