Текст книги "Серийные убийства в странах Европы. Хроники подлинных уголовных расследований"

Попытки оценить результаты полицейского расследования и определить, насколько близко лондонские детективы подошли к «Джеку-потрошителю», стали предприниматься еще в 19 столетии. Настоящим фанатиком «дела Джека-потрошителя» оказался новый глава полиции метрополии сэр Мелвилл Макнагтен, сменивший на этой должности сэра Чарлза Уоррена в 1889 г. Макнагтен лично изучил все полицейские материалы, имевшие отношение к расследованию. Именно он создал классическую (или шаблонную) версию событий в Уайтчепеле, очертив их временными рамками августа-ноября 1888 г. и вычленив из сотен подозрительных личностей, попавших в поле зрения полиции, трёх подозреваемых. Если говорить совсем точно, то этих трёх человек следует называть главными подозреваемыми, ибо помимо них существовали и иные.

После официального закрытия расследования сэр Мелвилл Макнагтен позволил себе рассказать журналистам о главных подозреваемых в убийствах 1888 г.

Наиболее серьёзным кандидатом в преступники начальник полиции метрополии называл некоего Монтагью Джона Друитта.

Фотографии Монтагью Джона Друитта, сделанные в разное время.

Этот не лишённый изящества молодой человек родился в 1857 г. в г. Дорсет в семье хирурга. Несмотря на прекрасные внешние данные, Монтагью Друитт имел на редкость плохую наследственность: в его роду на протяжении нескольких поколений отмечались случаи паранойи и суицидов. Мать Друитта покончила с собой в 1887 г. Отец Монтагью скончался, когда мальчику было пять лет. Несмотря на эти неблагоприятные предпосылки, Монтагью Друитт умудрился сделать прекрасную карьеру. В этом ему очень помогли педагогические новации, в которых молодой человек изощрялся в свою бытность преподавателем в интернате в г. Блекхите. Будучи весьма спортивным человеком, Друитт всячески ратовал за введение спортивной подготовки учащихся и разработал физкультурную программу для учащихся разных возрастов. Новации Друитта вызвали немалый интерес к нему как к перспективному педагогу со стороны весьма представительных слоёв английского общества. Полагаясь на свою блестящую репутацию, Монтагью лелеял планы покончить с педагогической работой и заняться юридической практикой. Он смог экстерном сдать на адвоката. Казалось, молодой человек был на взлёте. После самоубийства матери он сделался обладателем хорошего состояния. Это был перспективный жених с блестящей будущностью.

Но в конце ноября 1888 г. Монтагью Джон Друитт исчез из интерната. Его младший брат отыскал записку, оставленную Монтагью. Она гласила: «Начиная с пятницы я чувствую, что собираюсь уподобиться матери, и лучшая вещь для меня состоит в том, чтобы умереть». Розыски тела ни к чему не привели, но совершенно неожиданно труп Друитта извлекли из Темзы 31 декабря 1888 г. Все родственники заявляли в полиции о том, что последний год Монтагью пребывал в тяжёлой, все усиливавшейся депрессии. Этот внешне респектабельный и жизнерадостный молодой человек тяжело переживал самоубийство матери и мучительно страдал. Но самое главное в сообщениях родственников заключалось даже не в этом: некоторые из них сообщили в частной беседе с руководителем полиции, что им доподлинно известно о причастности Монтагью к убийствам проституток в Уайтчепеле. Угроза разоблачения родственниками послужила для молодого человека ещё одним источником депрессии. То отчуждение родных, с которым Друитт столкнулся в ноябре 1888 г., лишило его последних душевных сил; не находя выхода из создавшегося положения и страшась разоблачения, он решился на самоубийство.

Именно самоубийство преступника в конце ноября и объясняло, по версии Макнагтена, то неожиданное прекращение убийств и их невозобновление в дальнейшем, которое не находило никакого иного рационального объяснения.

Сэр Макнагтен обещал родственникам Монтагью Друитта никогда не разглашать деталей сделанных ими признаний, но сам он проникся уверенностью в том, что именно этот человек и был настоящим «Джеком-потрошителем».

Надо сказать, что инспектор Абберлин, человек, принимавший активное участие в розысках «Джека-потрошителя» в пору самых активных следственных мероприятий, выступил в 1903 г. с публичным разоблачением версии сэра Макнагтена о виновности Монтагью Друитта. Абберлин утверждал, что ни в 1888 г., ни в последующие годы полиция Лондона не рассматривала Друитта в качестве подозреваемого в убийствах женщин в Уайтчепеле. Отсутствовали какие-либо улики, которые могли бы связывать Друитта по месту и времени с Уайтчепелом. Убийца женщин выглядел плотным и даже тучным мужчиной. Монтагью таковым не был. Друитт вовсе не был похож на еврея. Кроме того, Абберлин указал на то, что в случае гибели Энни Чэпмен в 05:30 утром 8 сентября Друитт никак не успевал доехать к 11:30 в г. Блекхит и принять там участие в игре в крикет. Между тем, было с абсолютной надёжностью установлено, что Друитт там присутствовал.

Следующим в списке трёх главных подозреваемых следовал польский еврей Аарон Косминский. Было известно, что этот человек ненавидел женщин вообще и проституток в частности. Используя современную терминологию, Косминского можно было бы назвать шизофреником. В 80-х годах 19 столетия такого термина в психиатрической науке не существовало, но факт тяжёлого расстройства психики Аарона ни у кого из врачей того времени сомнений не вызывал. Сэр Макнагтен утверждал, что в марте 1889 г. Косминский попал в психиатрическую лечебницу, из которой более не вышел. Это хорошо объясняло прекращение серии убийств в ноябре 1888 г. В следственных материалах сохранилось официальное заявление некоего Джекоба Кохена, который сообщал полиции об угрозах Косминского в адрес его сестры.

В 1890 г. Аарона Косминского официально опознал один из важнейших свидетелей по делу «убийцы из Уайтчепела» Джозеф Лавенд, упоминавшийся в настоящем очерке.

Сотрудник американского ФБР Джон Дуглас, много и профессионально работавший над раскрытием преступлений современных ему серийных убийц, в своей статье-обзоре «Случаи, которые преследуют нас» («The cases that haunt us») охарактеризовал нападения «Джека-потрошителя» на женщин как «работу дезорганизованного, параноидального насильника». По его мнению, такой человек «не мог бы продолжать жить и взаимодействовать с людьми сколь-нибудь нормально». Под определение такого преступника прекрасно подходил Аарон Косминский. Более того, во время телевизионного расследования, проведённого британскими журналистами в год столетия убийств «Джека-потрошителя» (об этом любопытном мероприятии уже упоминалось в настоящем очерке), Дуглас прямо назвал Косминского наиболее подходящим типажом убийцы: «Расчленение предполагает психическое расстройство, сексуальную неполноценность и накопившуюся против всех без исключения женщин злость. А молниеносный характер нападения выдаёт неуверенного в себе, скованного в присутствии других человека. Такой речами себя не выразит. Обстоятельства преступлений говорили за то, что их совершил убийца, способный слиться с окружающим миром и не испугать проституток. Крадущийся в ночи и возвращающийся на место преступления незаметный одиночка, а не звероподобный мясник. В ходе расследования полиция его, безусловно, допрашивала. Из всех предложенных кандидатур больше всего к нашему портрету подходил Косминский. (…) Я не могу утверждать, что Джек-потрошитель – именно Косминский. Но я с достаточной степенью вероятности могу утверждать, что Джек-потрошитель подобен Косминскому.»

Косминский казался не очень убедителен в роли убийцы. Инспектор Абберлин, лично общавшийся с Аароном, справедливо указывал на его сильный акцент. Между тем, не существовало никаких свидетельств того, что «Джек-потрошитель» говорил с акцентом. И своим астеничным сложением Косминский никак не соответствовал словесному портрету подозреваемого.

Наш современник, известный историк криминалистики Филип Сагден (Philip Sugden), автор интереснейших исследований, посвящённых обстоятельствам расследования убийств в Уайтчепеле в 1888 г., сумел отыскать подлинную историю болезни Аарона Косминского.

Сагден установил, что Косминский попал в психлечебницу «Колни хетч» не в марте 1889 г. (как это утверждал сэр Макнагтен), а гораздо позже – в 1891 г. Если считать Аарона Косминского тем самым кровавым «Джеком-потрошителем», убившим за 3 месяца шестерых женщин, то совершенно непонятно, почему после ноября 1888 г. этот человек прекратил свои злодеяния. Он уехал из Лондона в г. Брайтон (именно в Брайтоне было проведено его опознание Джозефом Лавендом), но на новом месте отнюдь не последовало продолжения серии убийств. Между тем, преступники такого рода обыкновенно не останавливаются сами; известно, что после переездов они продолжают убивать. Подобное заключение можно подтвердить ссылками на таких классических серийных убийц 20 столетия, как Теодор Банди, Кеннет Бьянки и т. п.

Кроме того, после заключения Аарона Косминского в лечебницу «Колни хэтч» тот показал себя пациентом тихим и неагрессивным. В течение трёхлетнего пребывания в лечебнице был отмечен всего один приступ ярости пациента, когда он, защищаясь от санитара, схватился за стул. Стул оказался привинчен к полу, поэтому своей выходкой Косминский решительно ничего не добился. В 1894 г. Аарона перевели в больницу «Ливеден», где он оставался еще 25 лет, вплоть до самой смерти. Согласно его истории болезни, Косминский рассказывал лечащим врачам о необыкновенных законах движения планет, развития человечества, инстинктах животного мира, отказывался принимать пищу от посторонних, но всегда норовил полакомиться гнилью из мусорного ведра… Его история болезни – печальный документ, объективно зарегистрировавший процесс необратимого распада личности.

Сагден считал, что миролюбивое поведение Косминского в психлечебницах является еще одним доводом против того, что этот человек мог являться «Джеком-потрошителем». Против этого можно возразить то, что серийные убийцы в местах их изоляции вообще ведут себя хорошо. Зачастую они могут производить впечатление людей жалких и беспомощных. Феномен этот хорошо известен и давно описан криминальными психологами. Поэтому важно подчеркнуть, что само по себе примерное поведение Аарона Косминского отнюдь не свидетельствует о том, что в иных условиях он не мог моментально преобразиться в кровожадного монстра.

Вместе с тем, не особенно обнадёживающе выглядит и опознание Косминского свидетелем. Джозеф Лавенд увидел Аарона практически через 1,5 года после предполагаемой встречи с «Джеком-потрошителем». Учитывая ту обстановку, при которой эта встреча произошла (расстояние около 10 м, ночной сумрак, надвинутый на глаза подозреваемого головной убор), следует с определённым скепсисом расценивать надёжность подобного опознания. Во всяком случае, можно не сомневаться в том, что суд присяжных не посчитал бы подобное опознание достаточным для вынесения вердикта.

Третьим в списке главных подозреваемых сэра Макнагтена следовал Михаил Острог, которого глава английской полиции именовал «Майклом». Это был профессиональный вор-рецидивист, просидевший большую часть своей жизни в тюрьмах. Он представлялся польским дворянином, но был ли таковым на самом деле, доподлинно неизвестно. Это был человек по-своему незаурядный, умный, эрудированный. Достаточно сказать, что свой последний тюремный срок (всего-то 10 лет!) он получил за… кражу книг. Случилось это аж в 1874 г.

В тюрьме Майкл Острог прикинулся сумасшедшим, попал в учреждение соответствующего профиля. Пробыв там до окончания тюремного срока, он признался в симуляции умственного расстройства и объяснил удивлённым докторам, будто сам является врачом и вовсе не польским дворянином, а этническим евреем. Довольно долго Острог бился за свою свободу и, в конце концов, его выпустили из сумасшедшего дома. Михаил-Майкл устроился жить в Уайтчепеле и, быть может, так и прожил бы остаток своей жизни в полной безвестности, но 1888 г. начались убийства проституток, и полиция арестовала его одним из первых.

Включение Острога в список сэра Макнагтена представляется несколько надуманным. Никаких особых улик, бросавших тень на него, просто не существовало. При аресте Острога полиция руководствовалась весьма банальным стремлением изолировать всех лиц с плохой репутацией. При сверке списков лиц с психическими отклонениями, преступников и докторов детективы обнаружили, что Михаил Острог фигурировал во всех трёх списках. Строго говоря, его арест имел характер профилактической работы: загребли человека в кутузку без причины, так, на всякий случай.

Инспектор Абберлин, комментируя «список подозреваемых Макнагтена», совершенно справедливо указывал на то, что Острог явно не соответствовал словесному портрету «Джека-потрошителя». Во-первых, он был гораздо выше ростом (1,78 м против 1,63—1,65 м согласно описаниям свидетелей), во-вторых, заметно старше предполагаемого убийцы (в 1888 г. ему уже исполнилось 58 лет, в то время как возраст «убийцы из Уайтчепела» обычно определялся свидетелями в 35 лет). Трудно поверить в то, что люди, видевшие предполагаемого убийцу в разное время и в разной обстановке, так сильно могли ошибаться при определении его возраста и роста.

Нельзя не признать, что из всей троицы «Друитт-Косминский-Острог» последний представляется наименее вероятным кандидатом в убийцы.

Абберлин довольно иронично высказался относительно правдоподобности «списка Макнагтена». Он с большим скепсисом рассматривал краеугольный камень предположений шефа английской полиции, а именно – версию о том, что убийства в Уайтчепеле прекратились из-за гибели «Джека-потрошителя». В одном из своих газетных интервью в ноябре 1903 г. Фредерик Джордж Абберлин такими словами охарактеризовал своё отношение к подобному предположению: «… мы (детективы лондонской полиции) никогда не верили всем этим россказням о смерти Потрошителя или о его лунатизме, или о чём-то подобном». Опытный сыщик, не понаслышке знавший о нюансах полицейской работы, совершенно справедливо указывал на то, что могли существовать иные причины прекращения серии убийств, никак не связанные с гибелью преступника. Например, такой причиной могло оказаться его заключение в тюрьму по обвинению, никак не связанному с убийствами. Либо переезд к другому месту жительства, причём не в соседний английский город (как в случае с Аароном Косминским), а гораздо дальше – туда, где проследить действия подозреваемого было гораздо труднее, например, в Америку или Индию.

Бывший инспектор рассказал о собственных предположениях относительно личности «Джека-потрошителя». Он считал, что гораздо более перспективным подозреваемым, нежели троица из «списка Макнагтена», являлся человек, о котором шеф полиции даже не упомянул – некто Джордж Чэпмен. Настоящее имя этого человека звучало на редкость непривычно для англичан – Северин Антонович Клозовский, и именно этим можно объяснить тот факт, что, в конце концов, Клозовский принял вполне благозвучную фамилию одной из своих английских сожительниц – «Чэпмен». Родился Северин Антонович в Варшаве в 1865 г., там же он изучал медицину, но так и не получив диплома, эмигрировал в Великобританию в 1887 г. Пять месяцев молодой человек работал помощником парикмахера в Уайтчепеле, пока, наконец, в апреле 1888 г. не открыл собственный салон стрижки и бритья по адресу: Кэбл-стрит, д. 126. Проживал он в том же самом доме этажом выше.

Во время серии убийств «Джека-потрошителя» Клозовский оставался в Уайтчепеле. Через полтора года заведение его обанкротилось, и он устроился в парикмахерскую на углу Найт-стрит и Джордж-Ярд, вход в которую по странному совпадению находился буквально на том самом месте, где в ночь на 6 августа 1888 г. упала окровавленная Марта Тэбрем.

Личная жизнь господина Клозовского столь любопытна, что о ней следовало бы рассказать подробнее. Первую свою жену он оставил в Польше. Вторично Северин Антонович женился весной 1890 г. Его вторую супругу звали Люси Бадерски. От этого брака родился сын, скончавшийся в марте 1891 г. Чета переехала в Северо-Американские Соединенные Штаты (так тогда именовали США), где и обосновалась в штате Нью-Джерси. Там Клозовский напал на супругу, пытаясь задушить её подушкой. Люси спасло то обстоятельство, что в магазинчик на первом этаже, в котором работал Северин Антонович, явились покупатели. Мужу пришлось отвлечься от супруги и спуститься вниз. Рядом с подушкой Люси увидела страшного вида нож; когда она поинтересовалась у мужа, что всё это означает, тот безо всякого конфуза объяснил, что намеревался её убить и спрятать тело в потолочном перекрытии. В домах той эпохи такие перекрытия имели толщину до полуметра и для лучшей звукоизоляции засыпались шлаком.

Люси Бадерски достаточно серьёзно отнеслась к словам супруга и вскоре бежала от него. В мае 1892 г. она появилась в Лондоне. Через месяц там же объявился и Клозовский. Впрочем, беглянку он не пытался искать, уверенный в том, что на его век дурочек хватит. В 1893 г. Северин сожительствовал с Энни Чэпмен (не путать с женщиной – жертвой «Джека-потрошителя» – это не родственницы!), а в 1894 г. он отыскал ещё одну любовницу.

В 1894 г. он официально сменил имя и фамилию и превратился в настоящего англичанина Джорджа Чэпмена. Во второй половине этого года он пережил весьма бурный роман с Мэри Спинк, которая без раздумий завещала ему 500 фунтов-стерлингов. Парочка открыла совместный бизнес – парикмахерскую с тапёром. Чэпмен брил и стриг, а Мэри Спинк развлекала клиентов игрой на фортепиано. Бизнес давал неплохой доход, но Чэпмен быстро пресытился скучной жизнью парикмахера. Периодически он бивал Мэри Спинк, и в 1897 г. женщина умерла от болей в животе. Каким был диагноз, догадаться совсем нетрудно, разумеется, это был… туберкулёз.

Очень скоро симпатичный и весьма экспансивный поляк стал сожительствовать с Бесси Тейлор.

Клозовский-Чэпмен и Бесси Тейлор: пока все живы и здоровы.

Пылкая любовь длилась недолго, и скоро начались привычные для Чэпмена избиения и угрозы оружием. Со временем Тейлор стала худеть и, в конце концов, скончалась в 1901 г. с сильнейшей диареей. И в этом случае диагноз врача был очевиден: холера. Поскольку трупы таких больных хоронили без вскрытия, Чэпмен благополучно избавился и от этого тела.

Аппетит, как известно, приходит во время еды. И уже в 1901 г. одиночество горячего мужчины стала разделять Мод Мэри. Впрочем, с этой женщиной Чэпмен явно промахнулся: его подруга имела живую и притом весьма деятельную мамашу, которая с первого же взгляда невзлюбила горячего польского мачо. Почувствовала, видимо, прощелыгу. Когда Мод стала жаловаться на частые колики в желудке, мама встревожилась и пригласила двух врачей, которые кардинально разошлись в определении причины заболевания. Это несогласие лишь усилило подозрения матери, а когда через два дня Мод скончалась, женщина немедленно отправилась в полицию.

Вскрытие показало присутствие в организме большого количества минерального яда – сурьмы, во многом аналогичного мышьяку. Когда полиция произвела эксгумации тел Спинк и Тейлор, то выяснилось, что тела обеих женщин прекрасно сохранились – а это почти всегда свидетельствует о насыщенности тканей минеральным ядом. Лабораторные анализы подтвердили это предположение: обе женщины действительно скончались в результате хронического отравления сурьмой.

Официально Чэпмен был обвинён только в одном убийстве – Мэри Мод. Суд признал его вину доказанной и осудил на смертную казнь. Убийца был повешен 7 апреля 1903 г.

К тому моменту, когда Фредерик Абберлин давал своё интервью газете «Pall Mall gazette», преступления Чэпмена-Клозовского уже были хорошо известны правоохранительным органам Великобритании, а сам убийца – казнён. Отставной полицейский обратил внимание публики на то, что Клозовский не раз допрашивался как свидетель по делу «убийцы из Уайтчепела». Хотя его никогда официально ни в чём не обвиняли и даже не подозревали при жизни, ретроспективный анализ позволяет всерьёз рассматривать его как потенциального «Джека-потрошителя». Можно привести ряд доводов в пользу такого рода предположения:

а) Клозовский проживал в Уайтчепеле во время совершения там серии убийств женщин в августе-ноябре 1888 г.;

б) в это время он был одинок, т. е. не находился под контролем жены или любовницы, способной удостоверить его alibi на моменты совершения преступлений; он располагал свободным временем по своему усмотрению и никому в этом не давал отчёта;

в) он имел работу, которая оставляла ему свободное время по вечерам и ночью, а также week-end’ы. Напомним, что все преступления «Джека-потрошителя» приходились на конец недели;

г) медицинские знания, полученные до эмиграции из Варшавы, позволяли Клозовскому действовать с хладнокровием и должными хирургическими навыками, обладание которыми не раз демонстрировал «Джек-потрошитель»;

д) во время пребывания Клозовского в Нью-Джерси там произошло убийство Кэри Броун. Эта женщина 24 апреля 1891 г. была задушена, а затем изуродована ножевыми ударами.

Существовали и определённые соображения, работавшие против изложенной версии:

а) к моменту убийств женщин в Уайтчепеле Клозовский был ещё слишком молод – 23 года. Напомним, что предполагаемый преступник имел возраст 30—40 лет. Но вполне возможно, что подобная ошибка в определении возраста происходила из-за того, что Клозовский казался мужественнее и держался увереннее своих сверстников. В том, что иной мужчина кажется старше своего возраста на 5—10 лет, нет ничего удивительного;

б) Клозовский совершал убийства своих любовниц путём отравления сурьмой. Хотя он нередко и пускал в ход кулаки и грозил ножами, холодное оружие не использовалось им для умерщвления жертв [во всяком случае в известных случаях]. Полицейская практика свидетельствует, что обычно серийные преступники остаются привержены однажды выработанной манере действия, всё более оттачивая её от одного преступного эпизода к другому. Вместе с тем не существует абсолютных правил, и в истории криминалистики можно найти случаи, когда серийные преступники пробовали различные варианты убийств своих жертв (например, «Хиллсайдские душители» или Роберт Берделла). Поэтому с известной натяжкой можно допустить, что и Клозовский пробовал различные способы убийств, пока не остановился на оптимальном для него «тихом» убийстве посредством отравления.

в) Психологический портрет Северина Клозовского заметно отличается от профиля личности «Джека-потрошителя», выработанного Джоном Дугласом на основании материалов следствия 1888 г. Убийца проституток был социопатом, человеком, с трудом контролировавшим взрывы собственного мортидо, социальная адаптация этого преступника должна была быть очень низкой. Это означает, что он едва мог заставить себя разговаривать с женщинами. Очевидно, что Клозовский плохо соответствует этому описанию. Он использовал для совершения преступлений яд, что означает способность перспективно мыслить и заблаговременно готовить желаемый ход событий. Клозовский умел располагать к себе женщин, чем искусно пользовался; он добивался полного доверия жертв, которое простиралось вплоть до оформления завещаний на его имя. Несоответствие психологических портретов Клозовского и «Джека-потрошителя» представляется самым серьёзным доводом против того, что это одно и то же лицо.

Предположение о возможном переезде «Джека-потрошителя» за океан (в Индию или Америку) следует признать весьма перспективным. Долгое время никто из историков криминалистики не пытался исследовать подобное гипотетическое развитие событий, но 1995 г. американские писатели Эванс и Гейни выпустили сенсационную книгу «Джек-потрошитель: первый американский серийный убийца», в которой представили весьма солидно обоснованную теорию, суть которой сформулирована в самом заглавии.

Американские историки криминалистики отыскали человека, чей психологический портрет весьма точно соответствовал предполагаемому профилю «убийцы из Уайтчепела». Некий Френсис Тамблити был рождён в 1833 г. в Канаде, но с 1849 г. жил в г. Рочестере, штате Нью-Йорк. Там он сбежал от родителей и проехал через все США (тогда эту страну называли САСШ). В 1850 г. он появился в г. Детройте. На жизнь молодой человек зарабатывал тем, что выдавал себя за доктора-гомеопата, хотя таковым не являлся. Другими словами, с младых ногтей Френсис Тамблити промышлял мошенничеством. Кроме того, с самой своей юности этот человек был гомосексуалистом, и материальная помощь от сексуальных партнёров также служила неплохим финансовым подспорьем для молодого проходимца.

Тамблити презирал женщин и, судя по его письмам, никогда не имел с ними половой близости. Его письма, обнародованные Эвансом и Гейни, содержат разного рода уничижительные эпитеты и насмешки в адрес женской половины человечества. Обычно он называл женщин не иначе как «поваленными на спину».

В 1874 г. Френсис Тамблити побывал в Англии, в г. Ливерпуле, где жил в доме своего любовника сэра Генри Хэлла Кейна. Хотя Тамблити уже старел, он выглядел тогда ещё достаточно свежо и казался привлекателен для лиц высшего общества со специфическими наклонностями. Как бы там ни было, эта поездка весьма понравилась Тамблити, кроме того, она способствовала укреплению его финансового благополучия.

Вернувшись в США, он успешно играл на бирже, давал деньги в рост и в последующие годы заметно разбогател.

В 1888 г. он предпринял новый вояж в Великобританию. Теперь он сам искал свежих впечатлений и молодых партнёров; нажитые деньги предоставляли ему прекрасную возможность исполнять мечты. В июне 1888 г. он появился в Лондоне и поселился рядом с Уайтчепелом. Место полностью отвечало его вожделенным мечтаниям: в трущобном районе не составляло большого труда отыскать нужных ему лиц даже в те пуританские времена. Впрочем, удовольствие от развлечений господину Тамблити заметно подпортили лондонские полицейские, арестовавшие американского гостя за нарушение общественной нравственности. Американец приставал к молодым людям, не разделявшим его специфических увлечений, а потому полисменам пришлось вмешаться дабы избавить гостя столицы от угрозы весьма вероятной физической расправы. После ареста Френсис несколько умерил пыл, но из Лондона не уехал, поскольку чувствовал себя в Уайтчепеле медведем на пасеке.

Но в середине ноября 1888 г. его арестовали ещё раз. Некий аноним сообщил в полицию, что находит поведение этого человека весьма странным (полиция сама просила жителей Лондона делать такие сообщения, помните текст листовки?). Полиция вела допросы Френсиса Тамблити с намерением проверить его возможную причастность к убийствам проституток. Пробыв под арестом три дня, американец добился освобождения под залог. Выйдя из полиции, он немедленно нарушил условия освобождения и скрылся от органов охраны правопорядка. Под вымышленным именем он 24 ноября 1888 г. отплыл во Францию и лишь оттуда – в Соединённые Штаты. Видно, сильно перепугали американского педераста английские «бобби»!

Впрочем, от пристрастного внимания полиции Тамблити скрыться не удалось. Английские детективы были чрезвычайно заинтригованы его поспешным бегством (в Англии существует неписаная норма, согласно которой бегство с места преступления приравнивается к признанию собственной вины). Поэтому из Лондона в американский штат Иллинойс было отправлено официальное уведомление местной полиции о том, что Френсис Тамблити проверялся на возможную причастность к убийствам на территории Англии и скрылся, нарушив условия освобождения под залог. Английские полицейские просили американских коллег провести расследование этого эпизода. Полиция Нью-Йорка разыскала Френсиса, но до экстрадиции в Великобританию дело так и не дошло. Американцы сочли, что нет объективных оснований для выдвижения каких-либо обвинений в адрес Тамблити.

Он вернулся в г. Рочестер, поселился с родной сестрой, прожил остаток жизни в роскоши и довольстве. Скончался Френсис Тамблити в 1903 г.

Авторы гипотезы «Тамблити-потрошитель» сами же указали на её слабые места. Прежде всего, против виновности американца работает тот очевидный довод, что он к лету 1888 г. был слишком стар (55 лет), и по этому критерию не соответствовал словесному портрету убийцы. Другим соображением против этой версии можно считать то, что никаких документальных свидетельств агрессивного поведения Тамблити в отношении женщин авторам найти не удалось.

Оба эти довода могут быть опровергнуты. Понятно, что возраст «убийцы из Уайтчепела» – категория весьма относительная, поскольку неизвестно, красил ли он волосы, использовал ли другие приёмы для изменения внешности. С помощью довольно нехитрых актёрских трюков мужчина может значительно исказить восприятие окружающими своего возраста. Что же касается отсутствия свидетельств его опасного поведения, то это соображение весьма условно – подобные свидетельства за прошедшие сто с лишним лет вполне могли быть утрачены.

В принципе, теория Эванса и Гейни заслуживает самого пристального внимания и дальнейших исследований. Вполне возможно, что в течение ближайших лет появятся новые существенные материалы, способные укрепить доверие к ней.

Вообще, на Западе вокруг преступлений «Джека-потрошителя» сложилась своя мифология. На протяжении последних 30 лет на эту тему появились подробнейшие [и весьма внушительные по объёму] монографии Стивена Найта, Мартина Фидо, Кейт Скиннер, Стюарта Эванса, Джеймса Мейбрика, Ширли Харрисон и др. писателей.

В своё время немалый шум наделала версия преступлений «Джека-потрошителя», выдвинутая историком Филиппом Джуллиеном. В своей книге «Эдуард Седьмой», изданной в 1962 г., он предположил, что к убийствам в Уайтчепеле летом-осенью 1888 г. был причастен принц Алберт Виктор, внук королевы, сын будущего короля Эдуарда Седьмого.

По версии историка, принц имел любовницу Энни Крук, для которой снимал квартирку в Уайтчепеле. Когда Энни забеременела, состоялось её тайное бракосочетание с принцем, проведённое по католическому обряду. Беременность разрешилась родами; Энни родила девочку, которая была названа Элис Маргарет. По версии Джуллиена жертвами «Джека-потрошителя» явились женщины, знавшие о тайне принца.

Подобная картина событий, при всей своей занятности, довольно быстро была опровергнута. Архивные розыски показали, что во время убийств Элизабет Страйд и Кейт Эддоуз принц находился далеко от Лондона – в Шотландии. Уже одно это alibi должно было снять с него все подозрения. Кроме того, существовал ряд серьёзных доводов за то, что принц Алберт был холоден к женщинам, поскольку его сексуальные наклонности были направлены на лиц одного с ним пола. Кроме того, он совершенно не соответствовал предполагаемому психологическому профилю «Джека-потрошителя». Принц несомненно являлся глубоко порочным мужчиной и скончался в 1892 г. от третичного сифилиса, но он явно не был неадекватным человеком. Ему бы ни за что не был присвоен в 1891 г. титул герцога Кларенского, если б он демонстрировал признаки психического заболевания подобные тому, которое должен был бы иметь «убийца из Уайтчепела». Кроме того, принц Алберт не имел абсолютно никаких медицинских знаний и навыков. Казалось очень странным, почему эти соображения не принял во внимание Джуллиен во время работы над своей книгой.