Текст книги "Планета несбывшихся снов"

Джон Гаррисон и Иммануил Баклевски. Ганикармийская орбитальная станция

Через двести семнадцать часов после старта с Земли типовой межпространственный челнок доставил Джона, Брэдли и трех штатных офицеров КМБ на орбитальную карантинную станцию, принадлежавшую Ганикармии и дрейфовавшую по орбите планеты Плева, чей диаметр превосходил диаметр Земли в восемьдесят два раза. Им предстояло здесь прожить трое суток, пока не окажутся соблюдены все необходимые санитарно-гигиенические и таможенные формальности. Имелась и еще одна, гораздо более существенная причина, по которой плевянскому зоологу и четырем землянам предстояло провести на карантинной станции целых трое суток, но о ней Джону Гаррисону не хотелось даже думать.

«Суть проблемы заключалась в том, что после чудесно проведенной прощальной ночи с родителями и возможной будущей женой Мариной Баклевски, ровно в девять утра Джон Гаррисон явился в здание Комитета Межгаллактической Безопасности – организации, какими-то неуловимыми зловещими ухватками своих приемов, напоминавшую печально знаменитую КГБ, канувшую в Лету несколько сот лет назад вместе с СССР.

Никто точно из политаналитиков, свободной от каких-либо намеков на присутствие диктаторских симптомов в общественно-политической жизни Современной Космической России, не мог точно установить причины появления среди определенных слоев населения страны ностальгических настроений, связанных с существованием СССР. Хотя упорно муссировался слух о том, что лет тридцать назад с борта российского карантинного орбитального комплекса, постоянно кружившего по орбите Земли, сразу все восемь членов экипажа с огромным изумлением наблюдали, как на одной шестой части суши, захватывавшей восток Европы, Север, Восток и Центр Азии, а также Кавказ вместе с Закавказьем, вспыхнули потусторонним бледно-золотистым огнем четыре огромные гигантские буквы вместе с восклицательным знаком – «С С С Р!».

Эти странные, неведомо из какого горнила взявшиеся буквы горели около часа, а затем бесследно исчезли. Стационарные телекамеры, работавшие в непрекращающемся автоматическом режиме, ровным счетом ничего не зафиксировали, и о загадочном визуальном явлении остались лишь одни беспочвенные, документально не подтвержденные, слухи. Но самое плохое, что они начали активно распространяться среди самых различных слоев российского населения. Слышал о них и Джон Гарриосон, но никогда особого значения им не придавал, до тех пор, пока лет пять назад Свободным Правительством Народов России вдруг не оказалась созданной странная и зловещая организация под названием Комитет Межгаллактической Безопасности, сокращенно: КМБ.

И в то утро беседовал с Джоном никто иной, как Первый Заместитель Директора КМБ России, пятизвездочный генерал КМБ Иммануил Баклевски – родной отец Марины Баклевски. О связи Джона с дочерью генералу, очевидно, было известно, поэтому встретил он Джона достаточно приветливо, предложив кофе и разных сладостей к нему.

Но деловая часть, ввиду особой важности обсуждаемой темы, началась сразу после первой выпитой чашки – генерал, как видно, не любил терять время на пустые разговоры.

– Скажу сразу тебе, Джон! – начал генерал Баклевски, внимательно и оценивающе глядя прямо в глаза собеседнику. – Ситуация на экзамене у профессора Солонца была спровоцирована специально, чтобы заставить лететь тебя на Плеву.

Джон выразительно вскинул и без того выразительные глаза на генерала.

– Как видишь – я предельно честен с тобой и не только, как с возможным будущим зятем, но и по той немаловажной причине, что ты мне нравишься, как человек и как боец. Я подробнейшим образом изучил все боевые операции, в которых тебе довелось участвовать на Байкотане, изучил все твои личные характеристики, составленные на тебя теми командирами, под начальством которых ты служил и пришел к выводу, что лучшего бойца в составе десантных космических сил Российской Армии нет.

Сам не зная почему, после откровенно льстивых слов генерала, Джон перевел взгляд на висевшую прямо за генеральской спиной политическую карту Земного Мира. Тот проследил за взглядом Джона и понимающе усмехнулся, далее продолжив:

– Ты, очевидно, хорошо осведомлен о том, что за последние восемьсот лет мир сильно, очень сильно, изменился. Изменились к худшему географические очертания многих некогда могучих и процветающих государств. От великой Японии остался лишь кусочек Хоккайдо. От нашего главного политического и космического конкурента Китая откололись и оказались под поверхностью моря огромные куски плодородных лессовых равнин. Я уже не говорю о затопленных низменных прибрежных районах другого нашего главного конкурента – Соединенных Штатов Америки. И в этом плане положение продолжает ухудшаться из десятилетия в десятилетие – лицо Земли постепенно, но неумолимо размывается едкими горько-солеными слезами могучих океанских штормов.

– Ну а при чем тут? … – Джон робко попытался вклиниться в неудержимый генеральский монолог с начавшим мучить его вопросом.

– Планета Плева, ты и тонущая старушка-Земля?!

– Да – что-то вроде этого! – невнятно пробормотал робевший перед Баклевски, не столько, как перед пятизвездочным генералом КМБ, а скорее, как перед отцом Марины, Джон.

– Планета Плева очень стара, гораздо древнее нашей Земли, и скоро, лет через восемьдесят, по наиболее пессимистичным, но, скорее всего, безусловно, верным прогнозам, она может аннигилироваться в мировом пространстве! Новейшие российские спутники, до которым всякой ганикармийской рухляди бесконечно далеко, дали нашей организации огромное количество бесконечно ценной информации практически обо всей планете, и, прежде всего, о так называемых Диких Территориях, и об их настоящей жемчужине – тесно растущей посреди гигантского Болота группе Деревьев-Гигантов, на ветвях которых проживает сообщество интересующих нас гуманоидов.

– То есть бедные плевяне – не более чем несчастные безмозглые пешки в игре земных ферзей, ладей и королей?

– Мне нравится твоя отвага, Джон, твое умение делать правильные выводы и моментально схватывать суть возникающих проблем и ситуаций. Нравится мне и твоя бесконечная душевная доброта. Но пойми, что плевяне, вместе со всей их постоянно расширяющейся гигантской планетой, практически обречены и мы им ничем не сможем помочь, даже если бы попытались эвакуировать все их население поголовно на Землю – они быстро вымрут здесь. Взять, например, того же Брэдли Киннона – здесь в своем обличье он существует лишь благодаря ежедневным инъекциям мощной антимутогенной вакцины. Дикие Территории все ганикармийцы не могут осваивать по той же причине – во время так называемых Весенних Гроз под воздействием супернаиэлектризованности местной атмосферы они превращаются в неприятные с виду жизненные формы и быстро гибнут. У них нет никаких шансов, никаких… Но у нас сейчас с тобой немного времени, чтобы отвлекаться на не особенно нужные рассуждения – сейчас наступил момент, когда я должен рассказать тебе о сути твоего личного задания и той роли, какая предназначена именно тебе в разработанной грандиозной операции по спасению людей на Деревьях. Именно они, аборигены Деревьев, являются золотым генофондом обреченной на вымирание ганикармийской цивилизации.

Слушай меня сейчас внимательно, очень внимательно, Джон! – сам тон генерала странным образом изменился, приобретя прорицательские нотки, и Джон невольно сунулся головой вперед к генералу, словно бы для того, чтобы не допустить самой малейшей возможности пропустить хотя бы слово из сказанного им.

– Это Болото на самом деле не имеет дна – оно пронизывает насквозь всю планету и на противоположной стороне поверхности Плевы прямо пропорционально нашему Болоту имеется аналогичный ему, постоянно увеличивающийся в размерах стационарный водоем. Там, правда, не растут никакие Деревья. Великое Болото и более или менее стабильное пока состояние всей Плевы удерживается, как это ни парадоксально, исключительно за счет феноменальной корневой системы Ракельсфагов. Ядро планеты начинает размягчаться внутренними водами и теми жидкими специфическими субстанциями, из которых на сорок процентов состоит это так называемое Великое Болото, населенное совершенно адскими формами жизни, в чьем существовании не заинтересованы ни ганикармийцы, ни даже мы – земляне. И не нужно быть высококвалифицированным геологом, чтобы понять – насколько фатальны оказываются для любой планеты процессы разжижения ядра. В результате содержимое такой планеты вылетает через саму себя – через свой прогнивший центр или, просто-напросто, сквозь образовавшуюся сквозную дыру, прямиком в космическое пространство. (Джон слушал генерала, не прерывая и затаив дыхание).

Самое невероятное заключается в том, что необычайно мощные корневые системы Ракельсфагов, уходя в глубину на многие сотни, если не тысячи километров, пронизывают мантию Плевы и врезаются, судя по нашим данным в ее размягчающееся ядро, питаясь оттуда ценнейшими минеральными и биологическими микроэлементами, передавая их непосредственно Деревьям, а те, в свою очередь, подпитывают, не могут не подпитывать собственными жизненными соками своих жителей – жителей Рая.

В течение последних восьми лет мы тщательно за ними наблюдали и, в конце-концов, пришли к одному парадоксальному выводу: каждую Весну женские особи Ракельсфагов, причем очень молодые женские особи, выходят на самые края ветвей, нависающих непосредственно над Болотной Бездной, некоторое время стоят на краю пропасти вечности, слегка раскачиваясь, словно ныряльщик перед прыжком с десятиметрового трамплина, и затем, в буквальном смысле этого слова, взрываются жидкой субстанцией красивейшего золотистого цвета. Причем лица у всех этих несчастных женщин перед гибелью выражают неописуемый восторг, как во время дичайшего по накалу оргазма…

– Настолько мощны объективы камер на ваших спутниках? – уточнил Джон.

– Ну, это уже оказалось бы вчерашним днем для далекого двадцатого века, когда человечество впервые выползло в околоземное пространство. И более того, нам удалось выяснить, что какие-то отвратительные болотные твари, отдаленно напоминающие очень уродливых бородатых людей, охотятся за этим жидким золотистым соком, в который превращаются молодые прекрасные жительницы Деревьев. Охотятся с жадностью, не взирая на подстерегающие их со всех сторон смертельные опасности Болота. Причина столь безрассудного поведения этих бородатых монстров могла заключаться лишь в одном – в бесконечной небывалой, с их точки зрения, ценности, падающей с вершин Ракельсфагов золотистой субстанции.

Года три назад одному нашему спутнику удалось сделать очень удачный крупноплановый снимок такой вот только что начавшей падение с вершины Дерева женщины, превратившейся в жидкое золото и вскоре в спецфотолаборатории на Земле в одном из научно-исследовательских институтов, входящих в систему КМБ был сделан подробный спектроанализ таинственной золотой субстанции…, – генерал Баклевски позволил сделать паузу и налить себе, и своему благодарному слушателю по чашечке кофе. Кофе оказалось Джоном стремительно выпито, и он нетерпеливо спросил:

– Ну и каковы оказались результаты анализа?!

Прежде, чем ответить, генерал Баклевски нарочито неторопливо допил кофе и аккуратно поставил чашечку на стол перед собой. Несколько секунд после этого он молча смотрел в глаза Джону, словно бы оценивая – стоит или не стоит доводить до сведения последнего, сугубо конфиденциальную ведомственную информацию. В конце-концов Джон дождался ответа на заданный им вопрос:

– Мы назвали ее «Эликсиром Вечной Жизни». И, прежде всего потому, что «Эликсир Вечной Жизни» содержал в себе мутоген, покрывающий иммунную систему человека нержавеющей титановой броней, непробиваемой ни для каких инфекций, вирусов, брионов, онкоагрессий, активно атакующих сосудистых деградаций. Благодаря совершенно точным компътерным данным выяснилось, что реально полученная экспериментальная пробная партия вакцины из останков погибших плевянских красавиц при первом же своем применении дала бы воистину фантастические результаты – группа безнадежных дряхлых стариков, каждый из которых страдал, по меньшей мере, сотней неизлечимых недугов, включая конечную стадию рака и красной волчанки, встали бы на ноги уже через двое суток после применения плевянской вакцины, совершенно здоровыми и в физиологическом плане помолодевшими примерно лет на двадцать —двадцать пять! Но, как выяснилось, «Эликсир Вечной Жизни» может оказывать столь же могучее оздоравливающее действие не только на человеческий организм, но и на сугубо материальные субстанции, как-то: на проржавевший изношенный металл, разложившиеся дорогостоящие полимеры и на многое-многое другое, даже на починку самой, древней-предревней Земли, если одна из ее систем вдруг ни с того ни с сего засбоит. Ведь за «Эликсиром Вечной Жизни» фактически стоят все минеральные и биологические ресурсы целой планеты – погибающей планеты. Поэтому вскоре «Эликсир Вечной Жизни» был переименован в «Кровь Плевы» и задача нашей экспедиции заключается в том, чтобы достать его оттуда в неограниченном количестве! И мы должны опередить американцев и китайцев, вот откуда такая спешка!

– А они, что – уже наступают нам на пятки?

– Пока нет – но медлить, в данной ситуации, нельзя, согласись!

– Полностью согласен! У меня еще вопрос.

– Спрашивай обо всем, чтобы между нами не осталось никакого непонимания.

– А сами ганикармийцы владеют информацией, касающейся их родной планеты в той же мере, что и российское КМБ?

– Ни в коей мере – им об этом совершенно не нужно даже догадываться! Для них летит только один землянин, это – ты, и с тобой будет еще трое моих помощников, удачно сдавших все необходимые медицинские тесты и анализы, точно так же, как и ты. Вас выбрали из четырнадцати тысяч кандидатов – всего поголовного состава космического спецназа России. И именно вы четверо полетите, чтобы помочь начать осваивать ганикармийцам вожделенные вершины Ракельсфагов. Они понятия не имеют о трех мощных российских космических крейсерах и двух транспортах, которые будут курсировать на расстоянии, недосягаемом для ганикармийских систем дальнего космического слежения.

После подробного ответа генерала Джон понял, что понравившийся ему интеллигентный плевянский зоолог Брэдли Киннон использовался КМБ вслепую, совсем не догадываясь, что играет во время памятного разговора в деканате банальную, но неблаговидную роль вербовщика. Вслух он благоразумно не стал об этом говорить и задал следующий вопрос:

– А я до сих пор не могу взять в толк, господин генерал – почему просто до сих пор никто из той же Ганикармии не удосужился совершить высадку на вершинах Ракельсфагов с помощью каких-либо банальных летательных средств?

– Дело в том, мой мальчик, как я уже тебе объяснял чуть ранее, планета Плева гибнет, и отсюда проистекают многие, творящиеся на ней, аномальные явления, проявляющиеся не только в патологически свирепой фауне и флоре, но и в неадекватных особенностях атмосферы, особенно над Дикими Территориями. Там никто не может летать, кроме местных крылатых представителей фауны!

– А как же тогда…?

– Наши специалисты разработали ряд моделей, копирующих некоторых наиболее мощных местных летающих монстров. Но первым в воздушном пространстве над Дикими Территориями и, в частности, непосредственно над купами Ракельсфагов окажется небольшая команда парашютистов, возглавить которую доверена честь именно тебе, старший сержант Джон Гаррисон! Надеюсь, что ты горд оказанным тебе высоким доверием!

– Я очень, и польщен, и безумно рад, мой генерал! – при всем своем уважительном отношении к военной субординации Джон не мог скрыть в голосе убийственной иронии.

Генерал Баклевски от души расхохотался и потрепал Джона по плечу со словами:

– Ты мне нравишься, Джонни за свою искренность! Но не переживай так – тебя никто не собирается гнать на откровенный убой! Наоборот – тебя отправляют в настоящий Рай, плевянский Ад находится внизу на Великом Болоте и в Джунглях, окружающих его берега! Тебя и троих надежных офицеров КМБ, с которыми ты познакомишься чуть позднее, с борта стационарной карантинной ганикармийской станции заберет специальный челнок, который прилетит с борта головного российского крейсера «Герман Титов». А крейсером «Герман Титов» командовать буду я!

Ваш челнок выйдет на орбите Плевы в заданной точке координат, и там вы катапультируетесь с борта челнока на капсулах-парашютах. Эти капсулы-парашюты прекрасно, не сомневайся в этом, зарекомендуют себя в условиях капризной плевянской атмосферы, и через каких-нибудь несколько десятков минут вы точнехонько окажетесь на вершине самого высокого из Ракельсфагов, того самого, откуда, по данным спутников, наиболее часто падают вниз, рассыпаясь золотыми брызгами, психически неуравновешенные обнаженные плевянские красавицы.

Задача вашей группы имеет чисто разведывательный характер: вы должны установить характер древесного ландшафта, численность и степень враждебности местного населения, характерные особенности местной фауны, опять же с точки зрения безопасности для последующей за вами основной группы десантирования. Вы установите в наиболее удобных местах высадки двадцать маяков наведения. Как только они окажутся в состоянии активации, вслед за вами на вершину избранного Ракельсфага высадится отряд из двухсот отборных космических десантников во главе со мной.

– А что мы будем делать дальше на этом самом Дереве?

– Мы должны будем взять в плен как можно больше местных молодых женщин и погрузить их на специальные космические челноки, являющиеся точными копиями одного из представителей местной фауны – так называемого летающего тарантула «бенкеля». И благодаря им, вместе со своим бесценным грузом, мы должны добраться до борта крейсера «Герман Титов», который всех нас доставит на планету Земля. В случае необходимости и с учетом сложившихся на месте обстоятельств десантные операции на Деревья могут проводитьсья несколько раз, именно для этого случая и задействованы два дополнительных транспорта.

– А зачем во флотилии насчитывается целых три крейсера?

– На случай внезапного появления китайцев или американцев.

– А если население, так сказать, Деревьев окажется абсолютно враждебным, то каким образом моей разведгруппе устанавливать с ними конструктивный рабочий контакт?

– Наши чудо-спутники, Джонни, помимо колоссальных видеовозможностей, обладают также неплохими слуховыми способностями и в течение ряда лет лучшие российские лингвисты расшифровывали язык жителей Деревьев, жителей Болота и даже обитателей прибрежных Джунглей!

– И как – расшифровали?

– Да – и очень успешно. Тебе и твоим разведчикам останется только получить серию информацинных уколов, и вы будете легко владеть всеми тремя необходимыми наречиями погибающей планеты Плева! И я полагаю, что такие симпатичные парни, как ты и твои будущие друзья, легко сумеете найти доброжелательный контакт с местными древесными красавицами – дриадами, русалками или, кто они там есть, на самом деле! – Генерал вновь позволил себе беззаботно рассмеяться. – Ну – все понятно? – и Баклевски выразительно посмотрел на настенные часы.

– Последний вопрос, мой генерал!

– Да, Джон!

– А зачем нужна предварительная группа минимального состава разведчиков – нельзя ли обрушиться на Ракельсфаги сразу всей мощью челночно-десантной флотилии!

– Слишком рискованно с банальной оперативной точки зрения – мы понятия не имеем, несмотря на все наши спутники, что именно представляют собой верхушки Ракельсфагов и массовые десантные группы могут элементарно распороть себе брюхо о многочисленные острые сучки веток и какие-нибудь особенные рогатины местных аборигенов, это – во-первых; а во вторых – с Ганикармией мы поддерживаем официальные дружественные дипломатические отношения, и столь откровенно враждебный, ничем не спровоцированный демарш, может повлечь за собой совершенно непредсказуемые последствия, вплоть до официального обращения Ганикармии за помощью к Китаю или Соединенным Штатам. Ну, а когда мы уже погрузим груз в недра транспортов, мы откроем все карты ганикармийцам, и они узнают всю страшную правду об ожидающей их вскоре судьбе и окажутся полностью деморализованными и не будут пытаться найти себе какого-нибудь другого союзника, кроме России. Теперь тебе, надеюсь, понятно абсолютно все?!

– Да, мой генерал!

– Тогда – до встречи на ветвях Ракельсфага! – и генерал Баклевски, его возможный будущий тесть крепко пожал старшему сержанту десантных космических войск России Джону Гаррисону руку.

Но перед тем как Джон собрался окончательно покинуть кабинет генерала, хозяин кабинета вдруг произнес очень странные слова, поразившие впечатлительного Джона в самое сердце:

– Ты знаешь, среди многих ведущих российских философов в последнее время стало упорно бытовать мнение, что у каждого когда-то существовавшего и затем, соответственно, погибшего могущественного государства, как и у умершего человека, остается бессмертная душа. Так вот, я почему-то подумал, что бессмертная душа Советского Союза восемьсот лет назад переселилась в планету Плева и начала неудержимо разрушать ее! Все – иди, мой друг, и да пребудет с тобой удача!

И аудиенция Джона Гарриссона с пятизвездочным генералом Баклевски на этом закончилась.»

На борту ганикармийской станции Брэдли, Джону и трем его товарищам по будущей совместной разведэкспедиции на ветви Ракельсфага, отвели по уютной одноместной каюте, обставленной в типичной ганикармийской манере, главной составляющей которой являлось обилие самых разнообразных цветочных букетов.

В медицинском пункте станции, примерно через час после прибытия космонавтов, симпатичная словоохотливая медсестра с правильными чертами лица и необычайно умным проницательным взглядом, поставила всем четверым землянам, обещанные генералом Баклевски, информационные уколы, причем уколы оказались очень болезненными. И, между прочим, специально или нет, но создалась такая ситуация, что симпатичный Джон остался последним из всей компании наедине с медсестрой. Она задумчиво перебирала в специальном сейфе ампулы с содержимым многочисленных информационных уколов, бросая не менее задумчивые взгляды на Джона.

– Что-то происходит не так или вы мне хотите о чем-то сообщить? – не мог не поинтересоваться у медсестры наблюдательный Джон.

Вместо ответа загадочная медсестра приложила изящный тоненький пальчик к губам, за тем показала на уши и быстро исписала коротенькую записку, которую не замедлила подовинуть Джону. Тот прочитал:

«Меня зовут Ольга Миллер. Я являюсь майором службы внутренней безопасности Свободной и Независимой России. Наша организация считает деятельность КМБ опасной для России, не говоря уже о независимой и дружественной нам Ганикармии!

Я Вам поставлю три информационных укола, но об этом никто не должен знать, особенно – генерал Баклевски! Второй укол даст Вам возможность улавливать наиболее мощные мысленные позывы и понимать смысл звуковой сигнализации самых развитых представителей местной фауны, что в большей степени повышает Вашу возможность выжить на этой планете.

И, наконец, самый важный – третий укол. Чтобы получить содержавшуюся в нем информацию, погибло семнадцать наших сотрудников. Он обладает пролонгированным действием и начнет активно действовать лишь через трое суток, когда Вы, старший сержант Гаррисон окажетесь на ветвях Ракельсфагов! У меня – все, желаю удачи!»

Прочитав содержание записки, Джон поднял голову и увидел, как Ольга Миллер улыбается ему той бесхитростной откровенной улыбкой, какой женщины со времен седой древности улыбались мужчинам, имевшим счастье им понравиться.

– Вы очень симпатичная девушка, Ольга! – улыбнулся в ответ ей Джон.

– Ну, тогда приступим к процедуре, а то ваши товарищи наверняка уже заждались Вас и могут подумать все, что угодно!

Информация, заложенная в третьей и последней инъекции, действительно, оказалась очень важной, потому что никак не хотела входить в правую ягодичную мышцу Джона. Он буквально скрипел зубами от боли, а может это стенали семнадцать душ офицеров внутренней безопасности России, погибших ради двух миллилитров бесцветной и прозрачной, с виду ничем не отличавшейся от обыкновенной воды, информационной субстанции. Прошло не менее пяти минут, прежде чем Джон коротко рыкнул, и содержимое третьего укола оказалось, наконец, в его кровеносной системе. – Ну, вот и все закончилось, Джон! – с видимым облегчением произнесла уже сама начавшая беспокоиться за успешный ввод важнейшей информации, Ольга Миллер и на прощание еще раз улыбнувшись, добавила:

– Если возникнут осложнения, то милости прошу – всегда рада буду Вас видеть, Джон!

Все происшедшее в медпункте заставило его, естественно, о многом задуматься, в частности, о некоторых деталях достопамятной беседы с генералом Баклевски.

Но все же, после всех этих супермедицинских пертурбаций, ему удалось наконец-то очутиться у себя в каюте, которых насчитывалось по длинному дугоообразному коридору Станции целых пятьсот штук.

В каюте, из-за обилия цветочных букетов напоминавшей миниатюрную оранжерею, Джон сразу принял горячий душ и тут же завалился спать на необъятную упругую кровать. Заснул он мгновенно, так как в челноке за последние двое суток они с Брэдли, Валерием Степченко, Стивом Иогансеном и Пашей Ульяновым (так звали членов его разведгруппы) практически не сомкнули глаз – играли под запись в королевский поккер – неизвестную на Плеве карточную игру. Джон обучил ее Брэдли, а тот оказался на редкость азартным парнем. К тому же у Киннона оказалась с собой двадцатилитровая баклага розового ганикармийского вина, про которую плевянский зоолог по какой-то причине не хотел говорить Джону до тех пор, пока они не сели играть в карты. Брэдли проиграл две тысячи межгаллактических российских рублей и ему ничего не оставалось, как взять и утопить обрушившееся на него финансовое горе в крепком и душистом, словно само забвенье, розовом вине. За двое суток сдружившиеся плевянский зоолог и земные космические десантники прикончили великолепное вино до последней капли, отдав его качествам должное. Из-за великолепного вина Джон простил Киннону долг.

А теперь вот Джон крепко спал. Однако снился ему не очень приятный сон, вернее, не то, чтобы неприятный, а – тревожный. Ему снился ресторан на угрюмой планете под названием Байкотан, в каком-то городишке с длинным и сложным названием – на краю этого городишки. Джона тогда ударили ножом местные бандиты из-за женщины. В этом сне Джон сидел за дальним столиком в пустынном ресторанном зале. Зал освещался скупым желтым светом, бросавшим на столики, стены и пол причудливые тени. Но наиболее причудливо выглядел потолок – его сплошь укутывал непроницаемый ковер белесой паутины. Паутина постоянно колыхалась под волнами холодного воздуха, разгоняемого мощным невидимым вентилятором. Джон достаточно сильно озяб, его не согревала местная водка удивительного фиолетового цвета (перед ним стоял полуопустевший графинчик и блюдце с полуобгрызенной жареной рыбой, имевшей на редкость мерзкий вкус), он чувствовал себя отчаянно одиноким, ему хотелось в теплую уютную комнату и ощущать себя в ласковых женских объятиях. Все эти тоскливые ощущения во сне усиливались во сто крат, а сон выглядел необычайно реалистичным. Худая некрасивая официантка копошилась вдали у стойки бара, бармен рубил тяжелым острым ножом грубые пресные овощи для ресторанного фирменного салата. Порывы холодного ветра развевали черные шторы, прикрывавшие входные двери. Дрессированные пауки ненавязчиво шелестели в паутине под потолком. Большие ступни Джона, обутые в грубые солдатские ботинки, откровенно мерзли под столиком, обдуваемые противным холодным сквозняком, тянувшимся по полу нескончаемым потоком.

Музыка заиграла – байкотанская народная мелодия, напоминавшая вой зимней вьюги, под звуки которой Джону захотелось повеситься. Шторы начали раздвигаться чаще, и зал стал наполняться посетителями – мрачными одноглазыми байкотанами. За год службы здесь Джон привык к их одноглазию, и эта физиологическая особенность местного населения его уже давно перестала шокировать. Он вернулся к графинчику с фиолетовой водкой и своим мрачным размышлениям. Не отрывая взгляда от поверхности стола, он неторопливо допил графинчик до дна, доел рыбу, а когда поднял слегка захмелевшую голову, то увидел, что за столиком он сидит теперь уже не один – по другую сторону столика прямо напротив него сидела она! Восхитительная байкотанка в глубоко декольтированном платье темно-вишневого цвета, с густыми черно-синими кудрями, ниспадавшими ей на обнаженные роскошные плечи. Как и у всех байкотан у ней имелся тоже только один глаз. Но зато какой! Громадных размеров, потрясающей формы, наполненный дрожащим ярко-золотистым сиянием, в далекой глубине которого таинственно мерцали три изумрудных зрачка. Чувственные губы растягивала приветливая улыбка, а высокие белые груди в широком вырезе платья часто поднимались и опускались. Джон пьяно таращился на роскошную байкотанку, не замечая, как за соседним столиком зловеще зашушукались четверо мужчин, искоса и злобно поглядывая на Джона в четыре глаза (на каждого по одному глазу). Джон в своем сне вновь испытал мучительное ощущение нереальности присутствия за его столиком этой странной красавицы, очень реалистично ощущал страх при мысли, что она исчезнет или окажется всего лишь навсего дорогой проституткой, а не лучом искреннего женского тепла и сострадания в океане черной тоски, куда Джон был погружен уже целый год за время службы на этом проклятом Байкотане… Как его ударил ножом кто-то из той четверки местных бандитов, что шушукались за соседним столиком, он уже не увидел – он проснулся, и с удивлением почувствовал, что по щекам его бегут горячие слезы, а на душе осталась острая тоска и, как ни странно – не по одноглазой байкотанке, а – по золотоволосой нимфе, живущей на супер-деревьях Ракельсфагах, хотя и видел он ее мельком всего раз в жизни, да и то – на слайде. В следующую секунду острая тоска прошла, им овладела внезапная ярость при мысли о самоуверенном и не сомневающемся в собственной циничной правоте пятизвездочном генерале Баклевски, собравшимся переработать всех золотоволосых красавиц с ветвей Ракельсфагов на целебное мыло и омолаживающие порошки.

– И-э-э-х!!! – громко и яростно не-то вздохнул, не-то вскрикнул Джон и не в силах сдержать накопившихся эмоций, что есть силушки, грохнул здоровенным кулаком в тонкую пластиковую стену каюты.