Текст книги "Как посмотреть…"

Как посмотреть…
рассказы
Алексей Розанов

© Алексей Розанов, 2015

© Екатерина Панфилова, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бухгалтерская сказка

Служил как-то Вицли-Путсли начальником керамического производства. И случилось ему писать годовой отчет. Всё то он подогнал, всё описал, всё систематезировал. Решил дебет с кредитом свести. Стал сводить и вот те на: не сводятся они никак, то дебет коньки откинет, то кредит смоется. То керамики больше чем глины (по накладной), то наоборот. Мучался он мучался, плюнул на это дело и пошёл спать. С тех пор не боги горшки обжигают.

Декабрь 1996.

Зимний тост

Однажды зимой, у Вицли-Путсли кончились дрова. Стал премудрый замерзать. А так как в округе вообще никогда не было дров, то пришлось ему изучать мироздание, точнее тот параграф, в котором говорится о всемирном тепле.

Долгие холодные дни и ночи корпел Вицли-Путсли над мудрыми книгами. И вкрались знания в его голову, и построил он паровое отопление в виде трубы, один конец которой уходил глубоко в землю, а другой вылезал из крыши, заканчиваясь огромной воронкой. А смысл сего проэкта был основан на движении солнца.

Все мы знаем, что солнце – горячее. Но и горячее тоже может остыть, тем более в мороз, ведь даже костёр зимой греет меньше. Так представьте себе, каково солнцу висеть в морозном зимнем небе целый день. Поэтому оно к вечеру опускается в огромный вулкан по трубе (грея одновременно и дом Вицли-Путсли), отогревается там (в вулкане) за ночь и снова восходит на небо. Ведь даже солнцу надо согреться.

За это и выпьем.

Август-сентябрь 1996.

Глазки

В босоногом детстве был у Вицли-Путсли друг и звали его Маниту (тоже бог). Однажды надоели им все развлечения и игрушки, напала на друзей скука. Думали они гадали, чем бы себя занять. И придумал премудрый Маниту одну игру. Кто больше всех наберёт глаз и втащит их на высокую гору – тот и выиграл.

Полетел Маниту вниз в селение, собрал всех людей вокруг себя, растопырил пальцы на руках и ногах, разбежался и выколол 21 глаз. Довольный, поднялся Маниту с глазами на гору и собрался было уже лететь вниз за другой партией глаз, как увидал на вершине горы друга Вицли-Путсли с мешком картошки и огорчился. Тот выковыривал глазки из картошки и наковырял уже большую кучу. Так прехитро-гуманный Вицли-Путсли победил. А люди теперь вырезают глазки у картошки, подражая богам.

осень 1996.

Всемирное тяготение

Шёл как-то Вицли-Путсли по яблоневому саду. Настроение у него было превосходное.

Он шёл, наслаждаясь окружающей его гармонией, но вдруг увидал, что одно яблоко валяется на земле. Непорядок! Оглянулся он по сторонам и увидел ворона.

– Не ты ли ворон – вездеклюй сгрыз яблочко моё? – вопрошал Вицли-Путсли.

– Нет, не я, хозяин, – отвечал ворон.

Оглянулся он ещё по сторонам и увидел ветер.

– Не ты ли ветер – вездедуй сдул яблочко моё?

– Нет не я, хозяин, – отвечал ветер.

Оглянулся он в третий раз и увидел червячка.

– Не ты ли червячок вездегрыз сгрыз яблочко моё?

– Нет не я, хозяин, – отвечал червячок.

Растерялся тут Вицли-Путсли и пришлось ему придумать закон всемирного тяготения.

лето – осень 1996.

Шланг

Однажды Вицли-Путсли прикинулся обычным шлангом, залёг вдоль забора и потекла через него вода. Лежал он так и размышлял, что есть истина.

Сначала он подумал, что истина – это неоспоримое доказательство всего сущего (некая общая правильность). Потом решил, что не всего (у каждой вещи есть своя истина). Хотя истин несколько не бывает, а есть одна, но она не подходит ко всем вещам сразу. А если подходит, то с какой стороны и зачем? Тут он окончательно запутался и загрустил.

Но в это время, там где-то далеко-далеко, где в шланг – Вицли-Путсли втекала вода, кто-то перепутал краны и пустил вместо воды вино. И понял Вицли-Путсли, что истинное суждение о всех вещах кроется в одном сосуде – кубке вина, положив тем самым начало великой науке – единовиноведению.

04 октября 1998.

Пикантная сказка

В детстве Маниту любил играть на складе зерна. Бывало вырежет из камня фигурки мужчины и женщины и давай имитировать половой акт. Уж имитирует, имитирует, имитирует, имитирует; до тех пор, пока мама обедать не позовёт. Подсмотрел как-то раз эту игру прехитрый Вицли-Путсли. Долго наблюдал он и наблюл – таки одну маленькую, но интересную деталь.

Во время совокупления, между телами каменных фигурок попадает несколько хлебных зёрен, а по окончании акта от зёрен остаётся белый порошок – мука. Подсмотрел это Вицли-Путсли и придумал жернова.

С тех пор люди пекут бублики и рогалики, в память о великом открытии.

Декабрь 1996.

Чемодан с потребностями

Однажды я тащил чемодан с потребностями. Пальцы моей руки задеревенели, пытались разжаться. Ноги запутались сами по себе, и ядовитый товарищ мозг ехидно предложил отдохнуть.

Но тут чемодан выскочил из рук, стукнулся о землю и раскрылся. Все мои потребности, насущные и не очень, разбились, а я стоял – руки в карманы и думал какая-же всё-таки хрупкая вещь – потребность. Мне было легко и спокойно, а от весеннего ветра в голову лезла всякая непотребщина.

12 апреля 1997.

Маленькая трагедия окурка, лежащего в луже

«Быть уже выкуренным и лежать в грязи или ждать своего часа в пачке? Быть или не быть? Гамлет, блин.»

27 февраля 1997.

Знание-сила

Я точно знаю, что далеко-далеко за высокими горами, за широкими морями есть пуп земли. И это именно пуп, а не какая-нибудь другая часть, и он не сам по себе выскочил, просто при рождении земли завязали в узел её ось.

11 апреля 1997.

Обширный район

Однажды, читав энциклопедию мне попалась странная фраза «Обширный район».

Поразмыслив, я подумал, что слова не точны. В своём понимании действительности район может быть каким угодно: «обширным», «обкуренным», «обдолбанным» и просто «обпьянённым».

Главное, в нём должна присутствовать приставка «об».

И тут становится ясно, что от этой приставки зависит суть – произрастает название «область», т.е. «власть» («в» теряется в процессе), которую «об».

А поэтому получается, что в каждом территориальном делении есть свой приход, которого власти не понять.

Январь 1998.

Голубая сказка

Однажды, в голубой стране повесился голубой ослик. Он болтался на голубой верёвочке, а голубой ветерок раскачивал его голубой хвостик.

Вокруг него летали голубые голубки, и в принципе было не важно, отчего он повесился; просто голубое небо смотрело «голубой огонёк»; а в ярко-малиновом закате было видно, как в голубятне жарятся голубцы. А мужеложество тут ни причём, ведь я обычный микроб, попавший изо рта в обычный шарик голубого цвета. А шарик этот купила маленькая девочка, которая и повесила этого ослика.

Вот такая, блин, грусть.

P.S. (по просьбам жалостливых слушателей) Но тут случилось чудо! Ослик ожил – ведь он был Ослик МакКлауд. Выскочив из петли, он затоптал копытами жестокую девочку, отгрыз её косички, громко кричал «иа-иа» и матерился.

Шарик лопнул, и я задохнулся. Прощайте все.

19 марта 1997.

К вопросу о воспитании

На чём, к примеру, воспитывается наше подрастающее поколение, с младых, так сказать, ногтей?

Вот всем известное, безобидное с виду, произведение в стихах «Жили у бабуси два весёлых гуся».

Как жили эти особи семейства пернатых – с пропиской или без, и если жили, то с кем? Друг с другом?

Тогда они были бы «петухами», но тут говорится, что всё же гуси; выходит с бабусей, что ещё аморальнее. Далее по тексту – «один белый, другой серый – два весёлых гуся». Опустим их политические пристрастия и, обратив внимание на повторение оборота два «весёлых гуся», подумаем, а почему собственно «весёлых»? Что они, пьяные что ли были, или ещё чего похуже?

Следующая строка гласит: «Говорит бабуся: где же мои гуси?» Выходит дело, их нет? Что же получается – промотав бабкину пенсию, сии домашние питомцы скрылись в неизвестном направлении.

Ан-нет!

На этот вопрос нам поможет ответить другой детский стишок про ту же бабусю. «Жил-был у бабушки серенький козлик. Раз-два-три, раз-два-три, серенький козлик». (Сколько на самом деле этих самых козликов, один или шесть – непонятно.) Так вот: пропустим, как он жил; ведь это милое создание не могло, наверное, устраивать пьяные вакханалии, как вышеупомянутые гуси.

Козлик любил гулять в лесу. В результате этой пагубной привычки он поплатился жизнью: «Напали на козлика серые волки, остались от козлика рожки да ножки.» Закроем глаза на безалаберность старой женщины, отпустившей бедное животное одно в тёмный лес, а также не будем концентрировать внимание на легкомысленности самой жертвы. Остаётся факт: какие-то личности «серого цвета» растерзали доверчивую зверушку, утащив при этом филе, окорок, грудинку и тому подобные части туши, оставив только «рожки да ножки».

Если сопоставить два этих стихотворения возникает вопрос, а не эти ли два негодяя из семейства пернатых, именуемые выше «гусями» (причём «дикими гусями» называют наёмников в странах капитала). Не они ли, нацепив белому гусю камуфляж, растерзали козлика, пытаясь тем самым ещё более досадить несчастной пенсионерке, у которой они якобы жили.

И тут, не побоюсь этого слова, встаёт большой, прямо-таки вопрос: чем пичкают наших детей писаки? А вот чем – сексуальными триллерами о забытых государством пенсионерах и кровожадно-разгульных животных. И не пора ли кинуть клич: ВСЕ НА БОРЬБУ С ЛИТЕРАТУРОЙ!

Март 1997.

И о погоде

Почему снежинки мохнатые, а дождевые капли лысые?

Потому, что зимой холодно и снежинки одеваются в шубы, а летом жарко, и капли лысые, чтобы не потеть.

А вот у меня на голове редколесье, и весь волос ушёл вниз; выходит, что я – демисезонный. Этим-то и отличаются атмосферные осадки от человека.

12 апреля 1997.

Вопрос

Спросите хотя бы у крота.

Под подкоп не подкопаешься.

09 февраля 1998.

Дерево

На обочине дороги росло красивое дерево. Все говорили: сим-па-тя-га! А оно росло себе и росло. Пообвыклось, и привычным шелестом листвы отвечало на комплименты: «Да уж, что тут, такое я.»

Ни кокетства, ни зазнайства.

Обычный сюжет. И дальше не случится ничего «но вдруг» или «однажды», и тому подобное.

Просто оно росло в зоне АЭС. Одно единственное нормальное дерево. Никакой аномалии. Чему тут удивляться?

Никто и не удивляется, потому что сам жил в аномалии чувств, и красота для него была не более, чем интересная безделушка. Поэтому к дереву так и относились как к безделушке, и даже кто-то пытался пересадить его на свой участок; но потом говорил, что слышал в ушах шелест листьев: «Не пытайся забрать красоту с собой, позволь ей забрать тебя.»

04 февраля 1998.

Космонавт

По полю шёл человек без обуви. Он был сильный и умный, светился здоровьем, трудолюбием и химико-медико-биолого-математически-астрономическими формулами. Он шлёпал босыми ногами на космодром, заходил в центр управления полётами и говорил, что хочет быть космонавтом. Его брали, но посмотрев на босые ноги, отказывали. Он возвращался назад через поле и не замечал, как в небе реактивный самолёт чертил: «Если хочешь быть Гагариным, не будь Львом Толстым.»

09 февраля 1998.

Закускин и Стаканский

– Я Стаканский! – кричал Стаканский.

– А я Закускин, – парировал Закускин.

Они крепко поругались друг с другом и разошлись.

Потом Стаканский долго болел, а у Закускина случилась крупная моральная травма.

Отсюда вывод: доброе партнёрство – залог здоровья.

10 февраля 1998.

Про камни

Закатили как-то Вицли-Путсли и Маниту на гору штук 7—8 бочонков пива. Напились и давай швыряться камнями направо-налево. От этого наросли вокруг них горы камней – до самого неба. Решили друзья пойти за добавкой, а спьяну выхода найти не могут (так всё вокруг завалено камнями). Разобрать камни не могут – сил нет.

Тут премудрый Вицли-Путсли вспомнил пословицу: «Вода камень точит.» А так как пива было много выпито, решили они прописать дырочку в камнях и через неё выйти. Писали-писали – ничего не получается. Думали, что пословица не работает, но вдруг прехитрый Маниту вспомнил другую пословицу: «Под лежачий камень вода не течёт». Глянули – и точно – не течёт. Пришлось им все камни поставить (чтобы не лежали), и потекла вода, и всё получилось. Вышли друзья и поняли, что если хочешь разбрасывать камни и потом их собирать, то кидай их в чужой огород.

06 февраля 19

Любовь и пиво

Однажды, когда пришло время, Вицли-Путсли нашёл себе девушку, и, как полагается, влюбился. А влюблившись и походя влюблённым несколько дней, подумал, что ему чего-то не хватает. Того, чего в подобной ситуации должно быть у всех.

Для начала он начал страдать. Он страдал долго и мучительно, но ему это начало надоедать, и как раз пришло время обедать. Ага! Подумал Вицли-Путсли. Обедать я пойду, но есть не стану, ну чтоб как положено. Он так и сделал; и даже ночью не стал спать, а начал, как полагается, пописывать стишки.

Такую жизнь он вёл недели три. Сильно похудел и имел бледно-ужасный цвет лица. И вот в один из дней с ним случилась беда.

При покупке цветов объекту любви порывом ветра Вицли-Путсли унесло вместе с букетом. И, наверное, он довольно долго бы болтался в воздухе, но ветер швырнул его в мягкое пузо раздувшегося от пива Маниту.

– Здорово, брат Вицли-Путсли, – рыгнул Маниту. – Ты чего это, по воздуху летаешь?

– Да вот, понимаешь… – еле шептал от истощения Вицли-Путсли.

– Ага, крылья любви, – парировал Маниту, и влил в друга пол-литра пива.

Вицли-Путсли сразу же прижало к земле, и он перестал порхать.

– Понимаешь, – продолжал Маниту, вливая в друга ещё одну кружку пива, – ведь всегда какая-то несчастная кружка пива лучше несчастной любви! Икара вон вчера в реанимацию с ожогами увезли, долетался. А если бы ему бочонок пива, он бы его вмиг на вершине горы бы и выхлестал. Или Персей, вместо головы медузы Горгоны, показал бы морскому чудовищу кружку пива, и были бы они друзьями. Да и Прометей, если б побольше пил, никто бы ему печень не клевал – противно было бы.

– Эх ты, – и Маниту влил в Вицли-Путсли ещё кружку, – пойдём, хочешь, к дядьке моему, уж он толк в этом деле знает – сам в бочке живёт. Поначалу-то у него тоже зазноба была, но он её в сторону, а сам в бочку – теперь философ. Любви говорит все возрасты покорны, так что время ещё есть. Может ещё по кружечке?

Пятки

Как-то раз Вицли-Путсли и Маниту искали подарки к 8 марта. Всем известно, что эта процедура очень мучительная и требует выносливости и стальных нервов. Всё это было у друзей, да ещё вдобавок немного денег и смекалки, а замешав в это удачи по вкусу, они всё-таки сумели купить подарки. Но так убегались по магазинам, что пятки стёрли.

Ну как тут идти на праздник без пяток? Срамота! Что делать ума не приложат. (Да и зачем его прикладывать – что он компресс что ли?)

А тут как раз за соседней горой, Деда Мороза домой провожали. Измучились с ним все. Уже зима давно кончилась, а дед всё домой не уезжает. Пошли Вицли-Путсли с Маниту на проводы Деда Мороза и поспели как раз вовремя. Там всем за отъезд деда наливали, ну и самому Морозу на посошок налили. Потом ещё раз на посошок и ещё, и ещё, вобщем деда в сани погрузили, а посошок остался. Ну, самый взаправдашный дедморозовский посох.

Увидели Вицли-Путсли и Маниту этот посох, схватили и пустились бежать, так, что пятки засверкали. Но убежать не смогли (пяток то нет, нечему сверкать). Что делать? Беда? Еле плетутся, того гляди схватят их, уже преследователи на пятки наступают.

И наступили, и поймали бы, но пяток не нашли и отстали.

Чудом спаслись Вицли-Путсли и Маниту, да ещё и посох прихватили. Решили с помощью посоха пятки себе вернуть. Стукнули о землю раз, два, три! Получилось! Вот они, новенькие родные пяточки, с запашком, да кругленькие – просто заглядение!

Почесали Вицли-Путсли и Маниту пятки и подумали, что если их (пятки) вовремя не протирать спиртом, то можно и заржаветь.

К 200-летию великого поэта

Как известно – Пушкин любил кидаться камнями. Во время этого занятия он не замечал ничего вокруг и однажды залепил камнем в лоб Вицли-Путсли. «Ужо отомщу я тебе, друг Пушкин», -подумал Вицли-Путсли и устроил ему двухсотлетний юбилей в России.

19 мая 1999.

Лётчик

«А ты не лётчик…» – неслось из репродуктора.

Я проснулся и решил, что быть лётчиком очень хорошо, а потому сразу же поступил в лётное училище. Теперь я – лётчик, но «она», вопреки обещаниям песни, всё равно была не рада. Ну и летал. И, вот, однажды, я отправился в полёт под Новый Год.

Поставили мы, значит, ёлку вместе с другими лётчиками в кабине. Включили автопилот, и давай плясать вокруг неё – ёлки, то бишь. Ну веселились, выпили, конечно, за праздник. Всё бы хорошо, да тут, как на грех, летающая тарелка в иллюминаторе маячит. Мы её и так, и сяк, мол, кыш отсюда! Она ни в какую, да ещё и говорит металлическим таким голосом: «Я, дескать, инопланетный беспилотный корабль. Давайте, говорит, сдавайтесь, и всё тут! Иначе всех трансклюкирую.»

Ну куда тут деваться, ёлка, опять же, Новый Год, да ещё и пассажиры на борту – беда, одним словом. Но бортмеханик, догадливый, чёрт, говорит: «Давайте выпьем напоследок.» Нам, значит, налил, и автопилоту не забыл.

Не помню, как приземлились, но вроде всё нормально – целы. Видимо, автопилот с тарелкой договорились, ведь за бутылочкой и разговором и механизмы добреют – я так думаю!

Автобус

Вчера, в полупустом вечернем автобусе я встретил инопланетянина. Он сидел около окна и шевелил антеннами в такт пробегавшим мимо фонарным столбам.

За окном автобуса было сыро и неуютно, а желтый свет и тепло салона убаюкивало, тихо жужжало и покачивало. Я почти было задремал, смотря на расслабленную позу пришельца, но вдруг заметил, что его пальцы отстукивают по перилам сиденья какую-то мелодию. Мне захотелось с ним заговорить, и я не нашёл ничего лучше, чем сказать: «Добрый вечер!»

– Слишком много их, – ответил он.

– Кого? – спросил я.

– Да этих вот, самых, фонарей, – снова произнёс гость Земли, постукивая пальцами.

Я чувствовал, что надо сказать что-то умное, главное, воспользоваться моментом, ведь это всё-таки был представитель другой цивилизации. Но в голову ничего не лезло. «Да, зима скоро,» – сказал я, выходя из автобуса, и вслед услышал: «Прилетай как-нибудь к нам – поболтаем!»

Автобус укатил в темноту, а мне подумалось, что должно быть приятно, наверное, иногда поболтать ни о чём.

14 декабря 1999.

Репортаж с дерьмом в кармане

Общеизвестно, что у каждого человека есть хотя бы один карман, пусть даже самый никчёмный. И если порыться в нём, то в пальцы неизменно попадёт какая-нибудь дрянь в виде мусора. Заметим, что в момент, когда рука опускается в это прибежище вещей за каким-нибудь нужным предметом, навстречу ей, руке, лезет некая пакость и норовит остаться зажатой между пальцами. Можно сколько угодно бороться с этой бедой – стирать карман, постоянно его вытряхивать – всё напрасно. Есть один выход и, по-моему, очень действенный. Надо проковырять в кармане дырочку. Тогда ненужные предметы будут сами собой вываливаться. Примечательно, что такой метод с успехом можно применять во время копания в тайнике души.

Ведь, в сущности, это такой же карман.

04 апреля 2000.

Ответ

Человек открыл глаза и увидел перед собой тысячи лиц. Они переливались волнами красок и, казалось, подмигивали ему.

Зажмурившись, он решил не смотреть в эти лица, он боялся их узнать, но вопреки всему, они всплывали в памяти совершенно произвольно и метались в голове безумными летучими мышами. Оставался единственный выход – умереть. Но, как только эта мысль пришла ему в голову, вместо летучих мышей мозг заполнил огненно-ледяной шар. Подпрыгивая на извилинах измученного сознания, он высекал искры, из которых складывалась страшная в своей простоте догадка – я не могу умереть, я уже мёртв, и так будет всегда.

лето 2000.

Бабочка

Однажды, я поймал красивую бабочку, настолько красивую, что мне захотелось взять её с собой. Мне говорили – затея не стоит того, в конце концов ты разберёшься, кто такие бабочки.

Я не верил, я пытался понять, почему это создание настолько прекрасно, и кто же оно. Но как-то раз, я заглянул ей в глаза и понял, что если не брать в расчёт красивые крылья, то выходит, что она обыкновенный червяк.

лето 2000.

Туалет

Вицли-Путсли, как и все, ходил в туалет по серьёзному 1 раз в день. Но какая же это мука, посещать сие заведение в неурочный час и к тому же, если оно находится во дворе.

Надо было что-то делать. Почесав затылок Вицли-Путсли придумал запор. Не тот, который на дверь, а тот, который в нижней части тела. Опустим кишечно-техническую сторону дела: он был счастлив, никуда выбегать не надо, уйма свободного времени, красота. Но месяца через 2—3 ему стало скучно, к тому же входную дверь завалило снегом и пришлось ждать весны.

Во время вынужденного безделья ему в голову пришла простая догадка. Ведь если отхожее место вовремя не посещать по серьёзному, то как же тогда найдешь приключений на свою пятую точку?

За окном шумела капель Вицли-Путсли встал, потянулся и достал валявшуюся в углу газетку. В животе что-то приятно бурчало и шевелилось, там зарождалось движение – а любое движение – это жизнь.

лето 2000.