Текст книги "Степные волки"

В общем, не в то время мы решили пересидеть в Старой гавани. Однако деваться некуда. Никто нас силой сюда не загонял, сами пришли. Поэтому обсудили сложившуюся ситуацию, меж собой посовещались, и я отправился к столу, за которым сидели местные авторитеты.

– Чего тебе, малой? – Первым меня заметил Дори Краб, и его глаза тут же зашарили по мне.

– Пламен, кажется?! – весело выкрикнул хмельной Одноглазый. – Я вам денег обещал, но это позже, при себе нет ничего. Вот папашу Бро кончим, и отдарюсь, моё слово крепкое.

– Нет, я не за деньгами. Мы с парнями хотим вам помочь. Вы к нам как к людям отнеслись, и если наша помощь нужна, то мы готовы.

В разговор встрял Кривой Руг, который, не отрывая взгляда от расстеленной на столе грубой карты района, бросил:

– Хорошо! Дори, дай парням арбалеты и научи пользоваться. Пусть в таверне на охране останутся.

– Слышал? – спросил меня Дори и, увидев мой кивок, велел: – Отдыхайте, а завтра с утра Гонзо будет ждать вас во внутреннем дворе.

Проведя ночь в одной из комнат, ранним утром мы вышли на просторный внутренний двор. Местный вышибала Гонзо в самом деле уже ждал нас и проворчал:

– Долго спите.

Хмурый, он подвёл нас к деревянному столу у стены. Первым делом он дал нам пояса из старой плохо обработанной кожи, к каждому крепился уродливый металлический рычаг. Пояса были большие и неудобные, кожа и заклёпки рассохлись. Но сообща мы их подтянули и смогли подогнать. Потом Гонзо откинул в сторону холстину, и мы увидели своё оружие, три устройства, в которых не сразу определили арбалеты.

Что такое арбалет и как он выглядит, мы знали. Довелось видеть, ибо, когда в Штангорде праздник или происходило важное событие, вместе с городскими стражниками на патрулирование всегда выходили солдаты. Однако солдатские арбалеты, аккуратные, сверкающие металлом и тускло отблескивающие лаком, на уродцев, которые нам дал Гонзо, походили мало. Это были три куска плохо обработанного дерева, на которые крепились стальные, слегка проржавевшие луки с сопутствующим механизмом.

– Это чего? – возмутился Звенислав и тут же заработал от вышибалы лёгкий шлепок по голове.

– Берите, что дают, – отрезал он. – Нет больше ничего, всё парням Одноглазого отдали. – И с какой-то затаённой тоской пробурчал, ни к кому конкретно не обращаясь: – Копишь оружие, собираешь, бережёшь, а тут нате вам, вынь да положь. А кто отчёт даст, куда потом оружие делось?

– Так что арбалеты? – напомнил я.

Здоровяк повернулся, взял один арбалет и начал инструктаж:

– Вот это ложе, на него крепится всё остальное. Внутри спусковой механизм с предохранителем – вроде всё работает исправно, недавно смотрел. Он состоит из шайбы, зацепа для тетивы и фиксирующего механизма. Поверх ложа идёт всё остальное. Желобок посередине для того, чтобы болты в сторону не уходили. Далее сам лук, к нему крепится тетива. Под низом идёт металлическая пятка. Упираетесь одной ногой в неё, а тетиву цепляете крюком. – Громила указал на металлический крюк на поясе. – А затем, разгибаясь, тянете до тех пор, пока тетива на стопор не встанет.

Он достал из чехла короткую стрелу, положил её на стол и протянул арбалет мне:

– Пробуй.

Я попробовал сделать всё, как сказал Гонзо. Упёрся левой ногой в пятку и накинул на тетиву крюк. А потом, резко разгибаясь всем телом, потянул крюк на себя. Механизм затрещал, как бы не лопнула тетива или не сломался механизм, но всё получилось. Ура! Потом аккуратно вставил короткую стрелу-болт в паз – и арбалет к бою готов.

– Сойдёт, – буркнул Гонзо и указал на брёвна, лежащие на другой стороне двора. – Забавляйтесь до обеда.

Однако мы занимались стрельбой не до полудня, а до самого вечера, с коротким перерывом на обед, и устали, словно ездовые собаки. Это поначалу было смешно и интересно болтами в брёвна пулять. Однако потом болты следовало из этого дерева вытащить. Причём аккуратно. А когда после третьего-четвёртого выстрела наконечники стали выпадать, их по новой на деревянную стрелу насаживать нужно было. И монотонное упражнение согнись-разогнись – тяжкая нагрузка на всё тело, особенно на спину. Короче, ощущения такие, как если бы весь день мешки тягали.

Наконец день прошёл, и мы, спрятав оружие и стрелы в чехлы, отправились на ужин. Готовили здесь просто отлично. Ключница Марта прониклась к нам сочувствием. Поэтому кормила как родных. Ну, дай ей боги счастья за её доброту.

С нами за столом находился вор по кличке Лысый, и как-то так получилось, что мы с ним разговорились. В конце ужина он пообещал свести нас с одним купчиной из дромов. Не то чтобы мы так уж горели желанием увидеть бывшего земляка. Но мало ли, вдруг этот купец знал наших родителей? Ведь сами мы только имена помним. Жаль, прервали нас и разговора не получилось, интересный человек этот Лысый. Ну ничего. Может, ещё встретимся с ним.

Тем временем наёмники и пираты вооружались. У каждого бойца если не доспех или кольчуга, так хоть какие-то элементы защиты имелись, щит или шлем, на худой конец – толстая войлочная куртка или плотная шубейка с меховой шапкой. За полчаса здоровенные жизнерадостные мужики, весело попивающие пивко и знаменитые взвары толстушки Марты, превратились в дисциплинированный отряд из восьми десятков обвешанных оружием головорезов и под командованием своих авторитетов направились вниз по улице к морю, на противоположный конец Старой гавани.

Таверна «Отличный улов» опустела, и остались в ней только пять молодых девчат во главе с Мартой, готовившиеся к приёму раненых, вышибала Гонзо, засевший в центре зала с двумя хорошими арбалетами, Ну и мы, отправившиеся со своими стрелковыми механизмами, которые трудно назвать арбалетами, на второй этаж.

Мы расположились в угловых комнатах и через открытые двери могли перекликаться друг с другом. Нам помогли, теперь наш черёд ответить услугой за услугу. Правда, напасть на таверну вряд ли кто-то решится, и бойцы Бро рядом с ним. Однако всё возможно, расслабляться нельзя.

Неказистый, но достаточно надёжный и пристрелянный арбалет лежал на подоконнике. А я разместился на табуретке, сидел в полной темноте. Осматривал освещаемую луной улицу и чувствовал себя пусть не воином, который защищает свой дом, но что-то очень близкое к этому в душе было.

Прошло два часа. Ничего не происходило. Время от времени я окликал друзей и продолжал наблюдать за окрестностями. Казалось, что вся Старая гавань замерла, в ожидании чего-то затаилась. Ни звука, ни шороха, ни теней.

Хлоп! Я только на миг прикрыл тяжелеющие веки и тут же встряхнулся. Где-то возле самого моря вспыхнули сполохи огня. Взметнулись к тёмному небу длинные языки пламени, и мне показалось, что я даже расслышал звон металла о металл, яростные крики и стоны умирающих людей. Нет. Конечно же мне это только показалось. Харчевня «Щедрый Бро» загорелась – это да, есть такое. А вот крики я слышать не мог, далековато.

Фьюить! – где-то совсем рядом, в полной тишине кто-то громко свистнул.

Курбат и Звенислав это тоже услышали. Перебежали к окнам с моей стороны и напряглись. Слышно, как они заёрзали на своих постах, и мы, насторожившись, взяли уже взведённые арбалеты на изготовку, как наставлял Гонзо. Вдоль улицы мелькнула тень, за ней другая. И вот уже полтора десятка человек бегут к таверне. Папаша Бро всё-таки решил нанести превентивный удар. А может, это чья-то самодеятельность, и шакалы решили поживиться, пока хозяина дома нет?

«Давайте, – промелькнула у меня мысль, – нам есть чем вас встретить».

Щёлк! Щёлк! Щёлк! – наши арбалеты ударили вразнобой.

Промазать было трудно, с восьми – десяти метров не промахнешься. Тем более на входе нападавшие скучились в толпу. Две тени с криком упали на мостовую, и ещё одна, громко выругавшись, откатилась в сторону. На ощупь, освещаемые лишь луной и далёким отсветом набирающего силу пожара, мы перезарядили корявые пародии на арбалеты и, не видя внизу целей для стрельбы, помчались в общий зал.

Нападавшие уже здесь. Их восемь человек, и это не парни папаши Бро. Скорее, они похожи на залётных ночных ухорезов из Гратры. Только у них и степняков принято носить в ушах тяжёлые серьги – символ почёта и показатель авторитетности. Рыцари ножа и топора. Шакалы, как есть шакалы приблудные. Пять пришлых окружили со всех сторон Гонзо, зажали его в угол. А ещё трое орудовали за стойкой, пытаясь выломать дверь на кухню и достать спрятавшихся там девчонок и Марту. Видимо, они надеялись, что ключница знает, где Кривой Руг прячет своё золото.

Осматриваться некогда. Но я заметил, что у входа валялись три тела и весь пол густо заляпан кровавыми отпечатками сапог. Гонзо молодец, проредил врагов.

Щёлк! – над моим ухом пронеслась чёрная короткая стрела, и один из атакующих Гонзо ухорезов с силой влип в стенку. Ещё один готов. Пора и мне в бой вступить. Поэтому я крепко прижал к плечу арбалет, надавил на спуск, и мой болт ударил ещё одного противника. А следом Звенислав выстрелил. Однако он промазал, его стрела, только слегка ранив бандита, унеслась к выходу.

Нападавшие были так увлечены дракой, что сначала даже не заметили нас. А может, причина иная. Лестница в полумраке, а в зале от света масляных светильников светло словно днём. Сразу и не понять, откуда смерть прилетела.

Вынув свой нож, вместе с Курбатом я помчался на выручку Гонзо, который, ловко отмахиваясь от гратрийцев коротким мечом, наподобие фергонского гладиуса, ловким выпадом свалил очередного врага. Правда, и сам не уберёгся. Один из шакалов, прыгнув вперёд, достал его ножом в левое плечо. Вышибала ещё держался, но если ему не помочь, он истечёт кровью.

Мы с разгону, словно клин, вбились между двух гратрийцев, одновременно атакующих Гонзо, и от удара они подались в стороны. Эти не штангордцы и не дромы. Гратры по природе своей мелковаты, ростом и весом с подростками схожи. Так что противник не самый страшный.

Наотмашь, от груди, я ударил ближайшего врага. Но мой нож встретился с его кинжалом и со звоном отскочил. И мой противник, оттолкнувшись от стены, ударил меня в грудь ногами. Шерстяная безрукавка удар смягчила, переломов быть не должно. Однако воздух застыл в грудной клетке. Дышать стало нечем, и я упал на грязный пол.

Дальше пару минут все было как в тумане. Но я отчётливо запомнил нависшего надо мной врага с подпиленными для пущего страха зубами и заносящего для удара кинжал. А потом что-то тёмное сбило его с ног и стало яростно топтать ногами.

Когда я снова смог дышать и приподнялся, всё уже было кончено. Двух гратрийцев, оставшихся в живых, держал на прицеле Звенислав, а Курбат их вязал, облокотившийся же на стойку Гонзо кричал в сторону кухни:

– Мама! Тяни бинты и горячую воду. А то помрёт твой сын в расцвете сил! Быстрей давай, если внуков увидеть хочешь!

Нормально, все живы и почти здоровы. Теперь оставалось только дождаться наших победителей, разбирающихся с папашей Бро. Хм! Или наоборот. Но такой вариант меня не устраивал, хотелось думать, что победителем будет Кривой Руг.

10. Фриге Нойм

Бесконечные холмы северного графства Норгенгорд простирались на несколько десятков километров вокруг. Места безлюдные и неприветливые. Люди здесь появлялись редко, и только Северный тракт оживлял пейзаж.

Пассажирская карета следовала по старой дороге маршрутом Штангорд – Эльмайнор и везла только одного пассажира, достопочтенного Фриге Нойма. Надо сказать, что путешествия жрец переносил тяжело, его чрезвычайно утомляло вынужденное бездействие. Можно было поспать, но он уже выспался. Почитать, но стёкла кареты пропускали недостаточно света. Думать, но думы были далеко не самые весёлые, и главным образом оттого, что Фриге Нойм не любил эти места. Куда ни брось взгляд – холмы, и всё напоминало о прошлом. О том времени, когда он был молод…

Фриге Нойм закрыл глаза. Карета мягко покачивалась на ухабах, и жрец впал в полудрёму. Ему вспомнилось детство, то благостное время, когда весь мир не имел полутонов и делился только на чёрное зло и белое добро.

Родился он в семье обычного портного, в самом крупном городе окрестных мест, Норгенгорде. И в день его рождения к ним в домик пришёл жрец Белгора, принеся его родителям радостную весть, что их сын обладает даром. Сказать, что родители были счастливы, значило не сказать ничего. Поскольку в любой семье на территории герцогства рождение ребёнка, отмеченного даром творить волшбу и магию, было благом для родственников и праздником для всей улицы.

Прошёл год, и кроху Фриге Нойма забрали на воспитание в местный храм, естественно, с разрешения и благословения родителей, которые считали, что теперь их сын будет счастлив и никогда не познает нужды. Однако так ли это? Ведь в то время, как обычные люди мира Тельхор, руководствуясь насущными проблемами, жили привычным укладом, жреческая каста вела непрерывную войну с тем, что она называла злом.

Кто-то несведущий может подумать, что иметь дар равносильно обретению счастья. Только благополучие божьих служителей – фасад и не более того. В первую же очередь это великая ответственность и готовность к самопожертвованию во имя других людей, которые верят в бога и надеются на тебя. Для жрецов Белгора это аксиома существования, и именно такие мысли закладывались с первых же осознанных помыслов в пытливую голову малыша Фриге.

– Что есть магия, Фриге? – вспомнились ему слова первого наставника, жреца Хайме Трограна.

– Магия – это действие, направленное на достижение какой-либо цели путём применения своего дара к природным или божественным силам, – бодро отчеканил Фриге.

– Так написано в наших книгах, но они не всегда точны, – поднял указательный палец величественный седобородый жрец. – Многое было утеряно во времена смут и многое позабыто. Мы, жрецы, есть носители маленькой толики божественной сути, дошедшей к нам через тысячелетия, через кровь наших предков. Поэтому можем призывать в помощь божественные силы. Есть другие обладающие даром люди, которым способности даёт природа, и они не зло или добро. Ведь природа не может оперировать такими терминами, и её силы изначально не враждебны человеку. Это ведуны и ведуньи, друиды, природные знахарки, и с такими людьми у нас мир. Мы отвечаем за души людей, а они за всё остальное. Мы не можем использовать драгоценную силу бога для исцеления или уничтожения обычных людей, ибо не имеем права расходовать её на житейское и бытовое. Запомни это и пойми, что подобное делается нами только в самом крайнем случае. Наше дело – борьба с силами зла и просвещение народа. – Жрец прервался, подумал и продолжил: – Есть малоизвестные стороны дара, которые наши предки в мудрости своей отринули – и они чистое зло. Хаос, Порядок, Смерть, Жизнь, Свет, Тьма – основные великие силы. Они имеют своё влияние на всё вокруг, но всегда стремятся к тому, чтобы расширить его. Они соперничают друг с другом, а между ними мы, люди. И эти силы дают дар своим избранникам, а уже через них распространяют на нас свои законы. Поэтому наша задача – уничтожать таких избранников там, где только мы с ними столкнёмся. Ты улавливаешь мою мысль, малыш?

– Да, достопочтенный Хайме.

– Может пройти вся твоя жизнь, Фриге, а ты так и не встретишь ни одного колдуна, с которым сразишься в битве. Однако всегда будь к этому готов, и избранник чуждой силы не застанет тебя врасплох. Есть боги, их много. И только они могут повелевать нами. Так как именно они дали нам душу, нашу кровь и мы их потомки. Есть природа, которая равна богам, ибо для нас она есть другая неотъемлемая часть нашего существования и подательница жизни. А всё остальное – бездушное и бездуховное. Следовательно, почти всегда злое. Главное – душа. Это общеизвестно, и народы, живущие в нашем мире, используют только клерикальную магию, то есть силу богов, и природную во всём множестве её вариантов.

– Понимаю, достопочтенный Хайме. Однако как может быть злом сама Жизнь?

– Ты можешь представить себе мир, в котором ничто не умирает, Фриге?! – вскрикнул жрец. – Сомневаюсь в этом. Всё живёт вечно, оно не умирает, а смешивается, сплетается, размножается и расширяется. И этого живого становится всё больше и больше. И так будет происходить до тех пор, пока всё не станет единой живой биомассой, готовой расти дальше, как только появится куда. Человека не будет, малыш. Вдумайся в это – одна огромная живая неразумная клякса, пожравшая планету. Жизнь есть что-то неосознанное, вне чувств и разума, только инстинкты, которые велят расширяться и поглощать. То же самое можно сказать и про остальные великие силы. Всё хорошо в меру. Когда оно имеет ограничение, как с тем питьём, которое принимает наш садовник. Сто грамм – весело, а три литра – смерть.

– Благодарю за разъяснения, учитель. – Фриге склонил в поклоне голову. – Разрешите вопрос?

– Да, малыш Фриге, спрашивай.

– Как я смогу призвать силу нашего бога-прародителя и бороться с проводниками других сил?

– Всё просто, – улыбнулся жрец. – Тебя всему научат, когда придёт время, но я поясню. Мы имеем артефакты, так называемые поисковики, амулеты, заряженные силой Белгора и чувствующие носителя враждебной силы. А ещё есть молитвы, тождественные заклятиям природы, в которых посредством призыва мы просим бога о помощи, и он нам не отказывает, ведь мы его потомки.

– И потому, что он не хочет отдавать свой народ под власть великих сил?

– Очень умный мальчик, – сказал в задумчивости старик. – Суть уловил сразу. Да, Фриге, это так. И это называется симбиоз. Бог-прародитель даёт нам силу, а мы посредством наших благодарственных молений и жертвоприношений возвращаем её обратно. Без него мы никто, но и бог без нас умрёт.

– Учитель, а разве нельзя найти всех, через кого могут приходить в наш мир враждебные великие силы… – Фриге замялся, но после короткого раздумья уверенно продолжил: – И уничтожить их?

– Нет, Фриге. Во-первых, мы не сможем найти всех. А во-вторых, надо будет половину населения нашего мира вырезать. Это не путь для жреца Белгора, мы только защищаем своё. И в редких случаях, а таких было два за последнюю тысячу лет, приходим на помощь нашим собратьям в других государствах и племенах…

Всю свою юность Фриге Нойм готовился к служению. Ведь жрецов было не так уж и много, и кроме борьбы с избранниками – носителями чуждых великих сил – было ещё много дел, которыми следовало заниматься истинному служителю своего бога. И вот настал день, когда он, окрылённый мечтами о подвигах, вышел в большой мир. Начинался первый этап его пути, и в течение одного года, не как жрец, а как обычный паломник, он должен был пройти по всем святым местам герцогства Штангорд. Ему было запрещено применять силу своего дара и раскрывать кому бы то ни было, кто он. И разрешалось жить только подаянием добрых людей.

Молодой жрец, все годы своей жизни не покидавший храмовых стен, знал и умел многое. Но к реальности всё это отношения практически не имело. Словно щенка в воду, его бросили в жизнь и наблюдали – выплывет он или нет.

Нойм выплыл и научился понимать другую сторону жизни, где люди, за которых он был готов пойти на смерть, оказывались далеки от идеала. И он прошёл через многое: холод, голод, презрение к себе как к бродяге, насмешки и поношения. Однако Фриге Нойм выдержал назначенное ему испытание, не сломался и понял логику учителей, а потом оценил и принял это как должное.

Через год он вернулся в родной для себя храм Норгенгорда. Ему вручили амулет-поисковик, знак того, что он стал настоящим жрецом, а затем направили в одну из школ города сеять среди подрастающего молодого поколения доброе, вечное и разумное. Он был неплохим учителем и старался донести до своих учеников хотя бы что-то из того, что умел и знал сам. Однако молодой жрец всегда чувствовал, что это не его стезя, ибо он – воин божий, а не проповедник и учитель. Годы текли, словно вода сквозь пальцы, и когда Фриге Нойм стал думать, что вся его жизнь пройдёт вдалеке от битвы между великими силами, пришло его время.

В одном из отдалённых селений в холмах погиб жрец Белгора, и смерть его была необычной. Всё тело жреца было опалено огнём, даже амулет-поисковик на его шее от сильнейшего жара вплавился в тело. Следовало разобраться, в чём дело, и в тот же час в составе группы из пяти жрецов Нойм отправился в ту деревеньку, где и было проведено расследование.

Местные жители хором утверждали, что жрец что-то не поделил с магом-стихийником, путешествующим из Эльмайнора в Штангорд. Именно треклятый маг во всём виноват, а селяне – в стороне, и задерживаться жрецам в деревне не стоит. Однако пограничная стража не видела никакого мага. Молодому жрецу показалось странным, что все жители говорят о произошедших событиях слово в слово, без сбоев и вариаций. А кроме того, было шестое чувство, которое говорило жрецу, что дело здесь нечисто.

Удовлетворившись объяснениями крестьян и их лорда, жившего в замке неподалеку, группа жрецов вернулась обратно в Норгенгорд, а Фриге Нойм остался. Он затаился в холмах и стал следить за деревней, где, как он думал, творится что-то странное. Дни сменялись днями. Вот и неделя прошла. Но всё было как обычно. Крестьяне работали, веселились и вели привычную для себя жизнь. Всё было в порядке. Можно уезжать в Норгенгорд.

«В порядке», – подумал тогда Фриге, и его осенило.

Вот та самая странность, которую он всё время чувствовал. Вот нестыковка. Не важно, есть ветер или нет, а мельник шёл на мельницу. Не важно, дождь или солнце, но в одно время крестьяне выходили на поля. Всё было однообразно, и один день походил на другой. А песни, которые молодые крестьянские парни и девушки пели, собравшись вечером на околице села, были теми же, что и вчера. Шутки не менялись и даже, как прикинул жрец, говорились в одной последовательности. И чем больше Фриге наблюдал за деревней, тем больше странностей замечал. Порядок – в этом месте объявился проводник одной из великих сил, и окрестности всё сильней попадали под его влияние. Враждебная сила не была сосредоточена в одном человеке, или этот человек был хорошо спрятан. Поэтому поисковик её не чувствовал. По крайней мере, пока не почувствовал.

Настоящий носитель чуждой силы появлялся не часто. Однако если появлялся, то бедствия, которые он нёс, были неисчислимы. И чем больше времени такой носитель находился в одном месте, тем сильней он становился.

Следовало торопиться, и Фриге Нойм быстрым шагом направился в замок местного лорда. Необходимо было как можно скорей известить других жрецов, собраться в кулак, и, как бы ему ни хотелось стать героем-одиночкой, рисковать жрец не мог. По всем правилам так. Определение и блокирование проводника великой силы производится несколькими жрецами, а потом очищение людей, попавших под волну чуждой энергетики, и только после этого уничтожение носителя. По-другому никак, ибо придётся губить всех окрестных жителей. Так как сила противника растечётся среди уже ставших невольными адептами великой силы и носителей станет больше.

В открытые ворота замка он почти вбежал и тут же кинулся к хозяину здешних земель виконту Карагасу, который как раз находился в замковом дворе.

– Здравствуйте, лорд Карагас, – выдохнул он, успокаивая дыхание. – Я жрец Фриге Нойм из Норгенгорда. Мне срочно нужна лошадь.

Лицо виконта было спокойным, застывшим, как маска, и он нехотя выдавил из себя:

– Зачем?

– В одной из ваших деревень, где недавно погиб жрец, обосновалась некая сила. Мне нужна помощь, – торопливо выговорил Фриге и в тот же миг почувствовал тепло амулета-поисковика на своей груди.

Он ошибся, не деревня была сосредоточением прорывающейся в мир силы Порядка, а замок. И жрец сам пришёл в логово враждебной силы, так же как и его собрат, тело которого нашли в деревне. Не там он погиб, не на сельской улочке. А здесь, на этом самом месте, и потом был перенесён в деревеньку.

Не меняя выражения лица и не дрогнув ни единым мускулом, виконт выкрикнул:

– Стража, взять его!

Фриге успел рывком отскочить в сторону и, выхватив напоённый божественной силой амулет, крепко сжал его в руке.

«Только бы этой силы хватило до того времени, пока я не прочту молитву», – подумал он.

Полупрозрачное облако моментально окружило-окутало его тело, создавая защитный барьер, и пятерых воинов лорда, подскочивших к нему, отбросило назад. А жрец зашептал:

– О, великий наш прародитель и заступник бог Белгор. Отомкни Врата Небесные, помоги потомку твоему одолеть силы враждебные, преступившие древний закон. Напитай тело и душу мои могучей силой. И, выйдя из меня, да разрушат силы эти всё зло, задуманное против меня и бога моего, и сокрушат коварство пришедших отнять нашу душу и разум. И обратится зло против зла, на врагов наших, и да очистится мир от скверны. Славься Белгор, и да не забудем мы предка своего и сохраним верность ему. Слава!

Пока жрец произносил молитву, виконт Карагас, выхватив меч, пытался пробить окружавшую Фриге Нойма защиту. Удары сыпались без остановки, и когда силовое поле было готово лопнуть, жрец почувствовал, как что-то родное, древнее и несравненно могучее входит в него. И до этого случалось, что он чувствовал единение с прародителем. Но это были лишь слабые отголоски сегодняшнего прилива могучих и добрых сил, входивших в него. И в этот момент он был в состоянии сворачивать горы, хотя ему этого не требовалось.

Фриге шагнул вперёд, резко раскинул руки, и ярчайшая вспышка света, хлынувшая мощным потоком из его тела, затопила весь замковый двор. Сила Белгора в виде солнечных лучей испепеляла всё живое в пределах своей огромной мощи. Несколько мгновений продолжалось это, и когда замок покрылся чёрными обугленными телами, жрец сомкнул руки и унял буйство силы, которая только что убила несколько десятков людей. Недоумённо, в лёгком шоке от того, что произошло, Фриге рассматривал замковый двор. А затем послышались шаркающие лёгкие шаги, и его ушей достиг еле слышимый детский плач.

Нойм бросился на звук и на входе в главный донжон замка увидел ребёнка. Девочка лет десяти, низко опустив головку, в некогда нарядном платьице, обгоревшими до костей ладонями пыталась держаться за стену и идти. А на закопчённых стенах оставались следы маленьких ручек, кровь и кусочки отваливающегося мяса.

Жрец подскочил к девчушке, судя по всему, дочери виконта, непонятно как выжившей, и попытался её поддержать. Перед ним стояла дилемма: применить дарованную Белгором силу для исцеления невиновного в поступках своего отца ребёнка и тем самым нарушить закон или же добить её, как того требовал всё тот же суровый закон.

«Плевать, – решил для себя Фриге, – ребёнок есть ребёнок, его надо спасти».

Он развёл руки и попытался вспомнить, как применить формулу преобразования божественной силы в исцеляющий поток. Но тут девочка подняла голову, и жрец увидел её лицо. И даже виконту с его застывшими, словно маска, чертами лица было далеко до того, что разглядел Нойм. Это было не лицо, а вырубленное в скальной породе изваяние с единственным выражением – превращающейся в ужасную гримасу улыбкой.

Амулет стал даже не тёплым, а нестерпимо горячим, и жрец растерялся. Вновь он ошибся. Не виконт был проводником Порядка, а его дочь. Как это случилось и почему? Ответа не было, но Фриге не мог ударить эту кроху. Просто не мог, ведь он не убийца детей, а их защитник. А девочка, которая только что умирала, вдруг сама набросилась на него. Движения её были резкими и быстрыми, а смертельные раны на теле прямо на глазах заживали. И каждый удар хлипким детским кулачком подкидывал жреца вверх и сопровождался огнём, вырывающимся потоком из её ладоней. А заключительный удар раскрытой пятернёй, подобно острой бритве, прошёлся по лицу и шее Нойма.

Молодой жрец, захлебываясь собственной кровью, упал, и всё, что он смог, – направить оставшуюся при нём немалую силу, дарованную прародителем, прямиком в каменную маску. Свет, сродни солнечному, вновь затопил всё вокруг. Удары по его телу прекратились, и Фриге Нойм в беспамятстве рухнул на камни древнего родового замка, последнего жителя которого он только что уничтожил…

Спасли Фриге Нойма совершенно случайно. По дороге двигались два жреца и, услышав отголоски магической битвы, поспешили к замку. Исцеление пришло сразу, хотя невероятная слабость во всём теле от большой кровопотери давала о себе знать.

Через сутки Нойм сидел на крепостной стене и наблюдал, как методично, один за другим его собратья поджигают деревенские дома. А окружившие поселение солдаты герцога расстреливают разбегающихся людей из луков и арбалетов. Потом, когда на месте деревеньки не осталось уже ничего, кроме углей и обожжённых трупов, проводился обряд очищения. А жрец всё так же сидел на стене и разрывал свою душу на части.

Он был не прав с самого начала, ибо о своих подозрениях был обязан известить более опытных старших жрецов. Второй раз – когда отправился в близлежащий замок, а не оторвался от опасного места на приличное расстояние. Третий раз – когда после смерти виконта Карагаса посчитал, что победил. И, наконец, в четвёртый, не успев вовремя отреагировать на предупреждение амулета-поисковика.

Никто его не корил и не напоминал о промахе. Но он этого не забыл и много позже, спустя несколько лет после этих событий, не переставал терзать себя за ошибки. Да и как тут забудешь? Ведь только подойди к зеркалу и посмотри на своё украшенное ожогами лицо и шею, перечёркнутую застаревшим рваным шрамом, сразу вспомнишь тот день, тех людей, обгоревший замок и девочку.

Впрочем, заниматься самобичеванием и копаниями в душе ему не позволили, и уже через месяц Фриге Нойм был в Штангорде, где стал личным порученцем верховного жреца Хайнтли Дортраса. Чем он занимался все эти годы, можно вспоминать долго. Однако на одном месте никогда долго не задерживался. И свой первый бой с проводником великой силы порой вспоминал как лёгкую прогулку, поскольку вся его жизнь превратилась в борьбу, краткий отдых для лечения и собирания новых знаний, а потом вновь борьба.

Вот и теперь ему поручили новое дело: не более и не менее, как спасение целого народа. Кажется, всё достаточно просто. Есть мальчишки, соединившие в себе природные способности отцов и божественную кровь матерей. И для достижения цели их необходимо направить на путь мести рахам, оказать всевозможную помощь в уничтожении этого племени, поклоняющегося не богу, а искусственному демону, и тем самым снять проклятие с семьи герцога и Штангорда. Просто-то просто. Но как этого добиться в полной мере и без критических потерь? Попробуй разберись…

Карета остановилась на постоялом дворе для смены лошадей, и жрец вышел размять ноги. Кругом, куда ни посмотри, холмы. Дальше по дороге они станут выше и превратятся в предгорные кручи. А уже за ними пойдут горные перевалы, где раскинулся благодатный Эльмайнор, давний союзник и соперник Штангорда. Как его встретят там? Найдёт ли он ведунью Гойну? Сможет ли убедить девушку, что её помощь необходима? Жрец гадать не хотел. Он знал свой путь. Знал, для чего рождён. И если таково его предназначение, он пойдёт именно так, а не иначе.