Текст книги "Парные юридические категории: теория прав и обязанностей. Монография"

Проблемы системных связей юридических категорий отчасти исследовали советские правоведы (А.М. Васильев, Е.Б. Пашуканис, П.Е. Недбайло, С. С. Алексеев, М.Ф. Орзих, Г.С. Остроумов, Л.И. Спиридонов, Ю.А. Денисов)⁸⁶.

При построении категориальной системы указанные авторы преимущественно используют следующий алгоритм: во-первых, поиск и обоснование базовой (простейшей) категории, а во-вторых, развертывание на основе базовой категории связей и взаимодействий, описывающих все право в целом.

М.Ф. Орзих: «Построение системы категорий основывается на определенных исходных понятиях, являющихся наиболее элементарными и одновременно наиболее всеобщими. Развертывание правовых категорий имеет смысл начать с категории правотворчества, затем перейти к категориям, выражающим сущность и содержание права. Далее к категориям, фиксирующим структуру системы права, а в итоге раскрыть категорию механизма правового регулирования»⁸⁷.

Г.С. Остроумов: «Применительно к правосознанию можно сделать вывод о том, что простейшей и в этом смысле основной элементарной его категорией является категория юридического права (правомочия), которому соответствует юридическая обязанность, или, иначе говоря, категория простейшего правового отношения.

В самом деле из этой простейшей правовой категории, как из зародыша, могут быть развиты все более сложные категории: право в объективном и субъективном смысле, правопорядок, законность и такие понятия, как правомерное и неправомерное, законное и противозаконное, юридическое и неюридическое»⁸⁸.

В.А. Образцов, описывая систему категорий криминалистики, выделил в ней три уровня: «Первый, наиболее общий уровень… представлен категориями, которые имеют общенаучное значение, отражают явления, процессы, предметы, значимые для всех разделов, отраслей, направлений криминалистики, формируют общую характеристику феномена, определяемого как предмет этой науки. К числу таких категорий относятся, например, понятия следа преступления, следа преступника, механизма следообразования…

Второй уровень (уровень особенного) образуют категории отраслевого характера (криминалистическая техника, криминалистическая тактика, криминалистическая методика…

Категории третьего уровня (уровня отдельного)… служат понятия, отражающие объекты, изучаемые и создаваемые в рамках отдельных подразделов и направлений упомянутых отраслей криминалистики: криминалистическая баллистика, криминалистическая трасология, тактическая операция, тактический прием…»⁸⁹.

А.М. Васильев при разработке метода построения системы юридических категорий ссылался на общеметодологическое значение работ материалистов (в первую очередь К. Маркса) и предлагал исходить из следующих посылов:

«Во-первых, необходимо выделить такую основную, фундаментальную правовую категорию, без которой не могут быть осмыслены все другие юридические понятия, существующие как отражение форм бытия и условия развития правовой формы.

Во-вторых, данная категория должна представлять собой как исходный пункт, так и конечный результат, выражаемый теорией права в целом. Исходный пункт – первоначальное абстрактное определение данной категории, а конечный результат – ее конкретное понятийное развертывание через всю совокупность определений юридических категорий.

В-третьих, основным принципом систематизированного изложения правовой теории является принцип восхождения от абстрактного к конкретному. На его основе вырабатывается общая модель логической структуры теории права.

В-четвертых, категориальная система теории права должна представлять собой логическое выражение объективной диалектики правовой формы развитого социалистического общества, являющегося наиболее высокой, передовой и многогранной социальной организацией в условиях существования классов»⁹⁰.

Как видно из приведенных суждений, авторами при постановке вопроса о системе юридических категорий рассматриваются, во-первых, только связи права (вне государства), а во-вторых, только два вида связей: связь общеюридических и отраслевых категорий и структурная связь категорий внутри базовой (основной).

Такое видение системы юридических категорий, на наш взгляд, не раскрывает всего многообразия связей и взаимопереходов явлений и процессов государственно-правовой действительности, а потому недостаточно. Связи между юридическими категориями куда более разносторонние, чем между общеюридическими и отраслевыми или структурные связи категорий внутри базовой (основной). Но даже в рамках предложенных суждений не со всеми из выводов мы можем согласиться.

Почему система юридических категорий должна отражать диалектику правовой формы только социалистического общества? Очевидно, что юридическая наука универсальна и описывает любые проявления государственно-правовой организации общества. А следовательно, в системе категорий должна описывать диалектику развития любого общества.

Что касается выделения основной, фундаментальной юридической категории, без которой не могут быть осмыслены все другие юридические понятия, то в целом такой подход, на наш взгляд, представляет научный интерес, особенно с точки зрения описания структурных связей между юридическими категориями. Хотя, справедливости ради, нужно отметить, что идея в качестве метода построения системы категорий выделять какую-то базовую, основную, не бесспорна. Любая предложенная категория будет носить мировоззренческий характер (что и подтверждается плюрализмом высказанных по этому поводу мнений), поскольку выделена в рамках определенной мировоззренческой системы, не говоря уже о предпочтениях конкретных авторов. Сейчас в юридической науке присутствует не только множество определений права, но и выделяются разные сущности права. Значит, со временем базовая категория может меняться.

В рамках предложенного метода основным вопросом остается вопрос о том, какую категорию брать за основу. Сам А.М. Васильев в качестве базовой выделяет категорию «государственная воля господствующего класса». Это, по его мнению, логично следует из определения права как государственной воли господствующего класса.

Данная базовая категория предложена в рамках материалистической мировоззренческой системы, обусловлена классовым подходом к пониманию государства и права. Актуальность выделения данной юридической категории в рамках обозначенного классового подхода не вызывает сомнения (работа А.М. Васильева была написана в 1976 году). Но сегодня, с признанием научной ценности, обоснованности иных подходов к пониманию государства и права, их сущности, социальной миссии, могут быть изменены и представления о базовой юридической категории, опосредующей диалектику развития государства и права.

На указанное обстоятельство уже обращалось внимание в современной юридической литературе. Так, Л.П. Ануфриева отмечает невозможность использования в международном праве понятия государства, основанного на категории «государственная воля господствующего класса»: «При изучении основных понятий международного публичного права и международного частного права весьма не редки ситуации, когда выясняется, что некоторые понятия, разработанные общей теорией государства и права, не обладают той всеобъемлющей общностью, чтобы быть применимыми к ним так же, как это происходит в отраслях системы национального права.

Конструкция права как системы социальных регуляторов, поддерживаемой в национальной сфере с помощью властных функций государства, не может быть приспособлена к международно-правовой действительности, поскольку государства хотя и выступают носителями суверенной власти, по отношению друг к другу или иным субъектам международного права являются равными, не подчиняющимися, независимыми и пользующимися создаваемыми ими самими правовыми предписаниями… Указанное содержание понятия права влечет за собой невозможность его использования в международном праве, поскольку в международно-правовых нормах сконцентрировано выражение не преобладающей, а согласованной воли двух или более субъектов международного права»⁹¹.

Кроме того, позиция А.М. Васильева критиковалась и за неточное следование методу восхождения от абстрактного к конкретному. В.В. Нырков отмечает: «Следует согласиться с мнением В.М. Сырых, Л.И. Спиридонова и Ю.А. Денисова о том, что у А.М. Васильева логическая структура теории представляет собой дедуктивное «развертывание» категории «сущность права» в понятиях менее общего плана⁹². Следовательно, нельзя признавать сконструированную таким путем систему категорий в качестве органической, построенной с соблюдением всех требований метода восхождения от абстрактного к конкретному. В этом случае нарушен принцип определения исходного начала «восхождения» – требование исходить из простейшего, неразложимого отношения»⁹³.

Категория «государственная воля господствующего класса» действительно не может использоваться в качестве универсальной основы построения системы категорий юриспруденции, особенно для характеристики ее структурных связей, поскольку недостаточно полно, на наш взгляд, обобщает все структурные элементы государственно-правовой действительности.

Однако нельзя не признать логичность и обоснованность утверждения А.М. Васильева о том, что базовая категория должна представлять собой «как исходный пункт, так и конечный результат, выражаемый теорией права в целом». Ведь познание происходит именно от абстрактного к конкретному, а уже затем от конкретного к абстрактному, но никак не наоборот. Нельзя, на наш взгляд, в поиске «первоклеточек» права (простейших понятий, связей, взаимодействий) забывать об исходной абстракции. Начальный пункт – это абстракция, отражающая весь объект, подлежащий исследованию, а конечный результат – «ее конкретное понятийное развертывание через всю совокупность определений юридических категорий»⁹⁴. Значит, и развертывание системы юридических категорий следует начинать не с простейших связей и взаимодействий, а с исходной абстракции – с категории, отражающей весь объект исследования.

Полагаем, что избежать «мировоззренческих кренов» в выборе исходной системообразующей юридической категории, позволит подход, в рамках которого должна быть выбрана научная категория, максимально полно и обобщенно фиксирующая бытие не только права, но и государства, их связи и взаимодействие с иными явлениями, их внутренние противоречия и переходы. Такая юридическая категория должна включать в свой объем объемы иных категорий и понятий, раскрывающих ее содержание. Более предпочтительно, на наш взгляд, использовать в качестве фундаментальной и обобщающей категорию «государственно-правовая организация общества» или «государственно-правовая система». Эти научные категории максимальны для государства и права, отражают их бытие. В то же время они фиксируют внутренние и внешние связи и взаимодействия государства, права и иных явлений окружающей нас действительности.

При этом механизм (алгоритм) развертывания системы юридических категорий, т. е. выявления связей между ними, представляется нам так: за исходной категорией следуют основные правовые категории, которые в той или иной степени подходят к любому государству и праву, ко всем этапам их развития. Далее располагаются связанные с основным те категории, которые раскрывают их структуру, функции, форму, генезис и т. д. Наконец, отражаются и менее общие подсистемы правовых понятий.

Критической оценке, на наш взгляд, должен быть подвергнут подход Г.С. Остроумова, предложившего за исходный элемент системы взять не максимальную, а минимальную по объему категорию – «простейшего правового отношения»⁹⁵. Проблема здесь заключается в том, что для каждого характера (вида) связей государства и права существует своя простейшая категория (уже само словосочетание «простейшая категория» вызывает сомнения, поскольку научная категория предполагает максимальное обобщение, предельность. Уместнее, на наш взгляд, говорить о простейшем понятии). Более того, каждый раз разворачивая систему юридических категорий от простейшей к более сложной, мы будем упираться в категорию, максимально обобщающую все связи, зависимости и взаимопереходы государства и права, – в категорию «государственно-правовая организация общества».

Необходимо также учитывать, что выделяемые системы и подсистемы юридических категорий не параллельны друг другу, а взаимно перекрещиваются и в какой-то степени даже совпадают. Определенная часть правовых категорий и понятий включается как в одну, так и в несколько подсистем, отражая взаимосвязи, переходы и развитие государственно-правовых явлений и процессов.

Это, в свою очередь, ставит перед исследователем вопрос о возможности наличия в системе юридических категорий определенной иерархии.

Иерархия обычно связывается с системным подходом: «…Иерархия мыслима только в рамках определенной многоуровневой − как минимум, двухуровневой − системы, что методологически обусловливает необходимость использования в изучении вопросов иерархии системного подхода…»⁹⁶.

В системе юридических категорий иерархия обусловлена наличием фундаментальной обобщающей категории и проявляется как последовательное развертывание иных категорий, раскрывающих ее сущность, содержание, форму, генезис, функции и т. д.

В качестве базовой характеристики иерархии в научной литературе предлагается понятие «уровень», то есть мера качественной общности или различности подсистем данной системы в вертикальном срезе⁹⁷

Таким образом, в самом общем виде иерархию можно определить как особую связь, отношение неравенства, подчинения между элементами, находящимися на разных уровнях системы. Для системных объектов такая связь имеет устойчивый характер, повторяема и распространяется на все элементы их структуры.

Очевидно, что иерархия может возникать только между категориями, находящимися на разных уровнях системы. И здесь возникает необходимость определиться с тем, что представляет собой уровень системы юридических категорий. На наш взгляд, это элемент системы, определяющий логические связи между включенными в него юридическими категориями и фиксирующий их единство, взаимодействие и взаимопереходы.

Уровни системы категорий определяются характером (видами) системных связей. Для каждого вида они свои и фиксируют связи, взаимодействие и взаимопереходы категорий, объединенных по общему для данного уровня основанию.

А.М. Васильев предлагал использовать термин «понятийный ряд правовых категорий»: «При разрешении вопроса о категориальных структурах теории права, возникает необходимость выделения какого-то отправного понятия, фиксирующего определенную логическую общность данных структур. Таковым является понятие «понятийный ряд правовых категорий». Понятийный ряд включает в себя определенное число категорий и выражает их группировку по установленному основанию. Потребность в подобной группировке обусловлена тем, что глубинная сущность права, выражаемая основой, фундаментальной правовой категорией, как и основные проявления правовой действительности, может быть раскрыта только путем конкретизации, через определения ряда других юридических понятий и категорий»⁹⁸.

Предложенный автором термин «понятийный ряд правовых категорий» представляется нам не совсем точным, поскольку предполагает линейные связи между категориями. Тогда как связи эти могут быть весьма разносторонними. Так, в рамках структурной связи недостаточно указания на связь категорий «правовая система», «формальные источники права», «нормативно-правовой акт», поскольку каждое из них находится на своем структурном уровне и образует целую подсистему, включающую связи с иными понятиями. Так, наряду с нормативно-правовым актом существуют иные формальные источники права: судебный прецедент, нормативный договор, правовой обычай, юридическая доктрина.

Автор и сам в какой то мере приходит к этому выводу, отмечая: «Понятийный ряд – не конгломерат таких категорий. Его составляют правовые категории одного логического уровня, в смысле выражаемых ими сущностных моментов, иначе говоря, раскрывающие характеристику существенного в праве либо первого, либо второго, либо третьего и т. д. порядка»⁹⁹.

Уровень системы юридических категорий в целом соотнесен с одной (или несколькими) из категорий более высокого уровня и через определения включенных в него юридических понятий развертывает, конкретизирует эту категорию. Один уровень объединяет правовые категории, фиксируя в отношениях между ними необходимое, устойчивое и специфическое.

В целом же особенности государства и права как социальных явлений могут быть выражены только через всю систему юридических категорий, которая развертывается как восхождение сначала от конкретного к абстрактному, а затем от абстрактного к конкретному. Особенности определенного уровня системы юридических категорий зависят не только от состава включенных в него категорий, но и от его местоположения в общей категориальной системе юриспруденции. Поэтому при определении того или иного уровня системы юридических категорий прежде всего следует установить, каково отношение между составляющими его правовыми категориями, с какой категорией более высокого порядка и как они соотнесены. Значит, при исследовании уровней системы юридических категорий нужно найти верное соотношение, субординацию, порядок расположения правовых категорий данного уровня – аналог реальных связей явлений или процессов государственно-правовой организации общества.

«Категориальная сеть» юриспруденции должна, на наш взгляд, включать все уровни системы юридических категорий и выстраиваться с учетом характера всех (видов) связей, опосредующих взаимодействие явлений и процессов государственно-правовой организации общества.

По этой причине мы не можем согласиться с мнением тех авторов, которые в построении целостной системы государственно-правовых явлений и соответствующей ей системы юридических категорий опираются только на какой-то один вид связи. Так, например, В.В. Нырков отмечает: «Анализ процессов функционирования и развития объектов природы и общества становится более конструктивным при рассмотрении их как сложно– и высокоорганизованных систем с иерархической динамикой противоречий. Данный подход представляется необходимым и к правовой системе»¹⁰⁰ – справедливое, на наш взгляд утверждение. Но далее автор делает вывод, с которым сложно согласиться: «Следовательно, в гносеологическом плане всегда необходимо исходить из наличия множества пар противоположных научных понятий, отражающих указанные реальные связи и находящихся в отношениях подчинения и соподчинения. <…>

Соответственно правовая система есть не что иное, как совокупность множества взаимодействующих пар противоположных юридических явлений, характеризующаяся иерархической организованностью…

Построенная методом восхождения от абстрактного к конкретному общая теория права как целостная система должна представлять собой в результате совокупность диалектических пар – противоположных понятий, приведенную в состояние органического взаимодействия посредством множества операций их (пар) определения. Причем указанные мысленные логические связи должны выражать объективные взаимодействия реальных пар противоположных правовых феноменов, служить их верным теоретическим отражением»¹⁰¹.

Такой методологический посыл, полагаем, способен обеднить юридическую науку. Сама по себе важность исследования парных категорий нами только поддерживается. Но нужно учитывать, что системность государства и права и, следовательно, системность юридических категорий, которые их отражают, не исчерпывается парностью. Есть и не парные (одиночные) явления и процессы и, соответственно, категории. Парность – только одна из связей в системе.

Наряду с названными связями, в литературе предлагалось выделять также иные виды связей, а именно исторические и функциональные. А.М. Васильев так описывает исторические связи юридических категорий: «Право – явление историческое. Это не может не отразиться на категориальной структуре правовой теории. Она раскрывает причины происхождения права, показывает обобщенно ступени и перспективу его развития. При историческом подходе на первый план выступают процессы возникновения и развития правовой формы, ее изменения во времени. Логика правовых категорий определяется историческими изменениями в объекте познания. Развертывание правовых категорий происходит как отражение исторического посредством абстракций, позволяющих выявить основную линию действительного процесса возникновения и развития правовой формы общественной жизни, иными словами, логически воспроизвести реальную историю права»¹⁰².

В целом соглашаясь с необходимостью выделения связей, определяющих развитие государственно-правовых явлений во времени, заметим, во-первых, что сам термин «исторические связи», скорее предполагает исследование явлений в определенный исторический момент, в срезе. Для отражения динамики развития, на наш взгляд, больше подходит термин «генетические связи». Во-вторых, генетические связи категорий в рамках юридической науки не могут определять только развитие права (или, как пишет автор, «правовой формы»). Эти связи пронизывают и государство, а следовательно, правильнее было бы говорить о генетических связях явлений и процессов государственно-правовой организации общества.

Что касается функциональных связей, то их выделение, безусловно, необходимо, связано с деятельностью государства и права, их назначением, целями и задачами, которые они реализуют. Государство и право должны непрерывно функционировать, чтобы улавливать изменения и движение общественных отношений и тем самым оказывать на них свое специфическое влияние. Это движение теоретически осмысливается и выражается как определенная система связей и переходов категорий и понятий, разрабатываемых юриспруденцией.

Итак, наиболее важными видами связей юридических категорий выступают структурные, генетические и функциональные.

Структурные связи описывают узловые, ключевые категории в системе явлений, процессов, указывая на ее состав, основные, опорные структурные элементы, на их место в общей системе юридических категорий. Примером структурных связей могут послужить такие категории, как «правовая система», следующий уровень: «право», «правосознание», «юр. практика» и т. д.

Генетические связи описывают взаимодействие и взаимопереходы явлений и процессов государственно-правовой организации общества с точки зрения их возникновения и развития. Примерами здесь могут выступить связи таких понятий, как «монархия» и «республика»; или «род», «племя», «фратрии», «вождество», «государство»; или «рабовладельческий тип государства и права», «феодальный», «буржуазный», «социалистический».

Функциональные связи описывают взаимодействие и взаимопереходы явлений и процессов государственно-правовой организации общества с точки зрения их деятельности, целей и задач, которые они выполняют. Например, функционально связаны и находятся на одном уровне системы такие понятия, как «меры поощрения», «меры принуждения», «организационные меры», поскольку все они направлены на реализацию права. В рамках механизма правового регулирования функционально связаны понятия «юридические нормы», «субъективные права и обязанности», «акты реализации права».

Этим многообразие связей юридических категорий не исчерпывается. Представляется, что система категорий юриспруденции включает также межпредметные, причинно-следственные и парные связи явлений и процессов государственно-правовой действительности.

Межпредметные связи, во-первых, выражают близость, взаимодействие и взаимопереходы категорий юриспруденции и категорий других наук, например «сознание» и «правосознание» или «общественно-экономическая формация» и «государство»; а во-вторых, отражают взаимодействие общеюридических и отраслевых категорий, например «субъект правоотношений» и «истец».

Причинно-следственные связи фиксируют взаимодействие и взаимопереходы взаимообусловленных юридических категорий, например «правонарушение» и «юридическая ответственность».

Полагаем, что внутри системы юридических категорий возможны и иные виды связей.

Значительное место в системе занимают парные юридические категории. Явления и процессы, которые этими категориями отражаются, образовывают особые системные связи, обусловленные их парностью.

Парность – это черта, присущая многим объективным явлениям и процессам. «Материя» и «сознание», «возможное» и «необходимое», «частное» и «публичное» – все это парные категории.

С.И. Ожегов называл парой два объекта (предмета), употребляемые вместе и составляющие одно, сложное целое¹⁰³.

«Рассмотрение в составе понятийного аппарата любой науки определенных категорий и понятий как парных уже само по себе отражает диалектику отношений между выражаемыми и изучаемыми ими соотносимыми явлениями, прокладывает дорогу для выяснения связи между их противоположными сторонами, открывает путь познания закона их взаимодействия и единства. Иначе говоря, это путь выражения диалектики, ее ядра в реальных процессах и явлениях»¹⁰⁴.

Однако указанная методология исследования категориального аппарата юриспруденции сегодня, к сожалению, практически не используется, а работы посвящены в основном анализу отдельных юридических категорий.

Попытки исследовать парный характер юридических категорий делались в разное время. Так, еще Г. Гегель утверждал, что «в сфере явлений право и обязанность коррелятивны прежде всего в том смысле, что некоторому праву с моей стороны соответствует в другом некоторая обязанность. …Обязанность и право через опосредование переходят друг в друга»¹⁰⁵.

К. Маркс полагал, что взаимопереходы противоположностей (крайностей) явлений можно логически выразить в опосредствованиях и переходах понятий лишь тогда, когда речь идет о крайних определениях одной сущности, т. е. о противоположностях в рамках единства сущности явлений, но не тогда, когда рассматриваются действительные взаимоисключающие сущности (крайности)¹⁰⁶.

К. Маркс среди черт противоположностей единой сущности отмечал, во-первых, то, что они имеют общую основу, образуют один и тот же род, тяготеют друг к другу и дополняют друг друга; во-вторых, одна крайность носит в себе самой стремление к другой крайности, потребность в ней или ее предвосхищение¹⁰⁷.

Соглашается с К. Марксом и А.М. Васильев: «Можно отметить, что как парные категории, очевидно, следует рассматривать лишь такие соотносимые понятия, которые отражают взятые с точки зрения единой основы противоположные проявления его сущности, позитивные и негативные стороны одного процесса. Через подобные парные категории логически раскрывается развитие, движение сущности и ее проявления. Поэтому они необходимы в категориальном аппарате любой теоретической науки…

О парных категориях нельзя говорить как о соподчиненных понятиях, ибо ни одна из них не входит в объем другой. В то же время каждая из названных пар категорий фиксирует наличие несомненных связей и зависимостей между выражаемыми ими правовыми явлениями. Поэтому и важно установить возможность рассмотрения данных или иных соотносимых юридических категорий в качестве парных, т. е. фиксирующих определенное единство имеющих общую основу противоположных (крайних) проявлений.

Рассмотрение в теории права некоторых понятий не просто как соотносимых, но и как парных категорий открывает возможности для изучения новых связей и взаимодействий в рамках противоположностей данной пары, а следовательно, и для получения новых выводов и характеристики их единой сущности. При такой постановке вопроса возможно выразить в логике юридических понятий противоположности в сущности права, в формах ее проявления, движения и развития. Логическая форма теории права позволяет воспроизвести это единство противоположностей, показав его в структуре и движении парных юридических категорий»¹⁰⁸.

В.В. Нырков предлагает понимать парные категории как такую логическую форму: «…(особая пара понятий), которая имеет целью отразить в общей теории объективное единство и взаимодействие двух противоположных явлений, тенденций, свойств правовой жизни и характеризуется специальным алгоритмом, основанным на логико-философских знаниях своего теоретического рассмотрения»¹⁰⁹.

Не каждая юридическая категория имеет свою пару. В литературе, например, подвергаются критике попытки представить в качестве парных категорий «правонарушение» и «юридическую ответственность». «Они лишь фиксируют определенные причинно-следственные связи, но связи между противоположностями одной сущности не выражают. Это разнородные правовые явления, которые противостоят друг другу как крайности, поэтому их понятийное отражение не может рассматриваться как связь парных правовых категорий»¹¹⁰. Напротив, А.М. Васильев приводит пример парных, по его мнению, юридических категорий: «норма права» и «правоотношение».

«В норме права правоотношение воспроизводится идеально, но в существенных правовых чертах. В этом смысле норма тождественна правоотношению, ибо ее содержание воспроизводит его реальный прообраз и определяет в нем необходимые правовые стороны. Вместе с этим норма права не тождественна правоотношению, противоположна ему, так как в ней правоотношение отражается идеально, воспроизводится субъективно, а потому, конечно, односторонне и неполно. Очевидно следует сказать, что норма права носит в себе стремление к правоотношению, потребность в нем и его предвосхищение. А о правоотношении, видимо, можно говорить… как об «инобытии» нормы права»¹¹¹.

В некоторых научных трудах критерии парности исследуются не обобщенно, а применительно к конкретным категориям. Так, А.В. Малько предлагает следующие критерии парности категорий стимулов и ограничений в праве: 1. Выражают двоичность юридической информации; 2. Внутренне диалектически связаны; 3. Взаимообеспечивают в регулировании друг друга; 4. Обозначают в своей совокупности специфический баланс мотивационных правовых средств; 5. Являются двумя обобщающими категориями, вбирающими основные юридические средства в сфере информационно-психологического действия права¹¹². Безусловно, указанные особенности стимулов и ограничений в праве заслуживают пристального внимания.

Однако до сих пор не предпринимались попытки обобщенно сформулировать особенности юридических категорий, которые позволяли бы идентифицировать отражаемые ими явления или процессы как пару. Эти особенности определяют признаки парных юридических категорий. Ориентируясь на них, исследователи смогут убедиться в парности или ее отсутствии применительно к конкретным государственно-правовым явлениям или процессам, описать их парные свойства.