Текст книги "Парные юридические категории: теория прав и обязанностей. Монография"

Представляется, что к обобщенным признакам парных юридических категорий могут быть отнесены следующие.

1. Парные категории имеют общую основу. Они составляют одно сложное целое. Отражаемые ими явления или процессы объединены общими для них свойствами, поскольку относятся к одному и тому же роду. Каждая из парных юридических категорий в отдельности не охватывает и не описывает общее для них обеих родовое явление или процесс. Сформулировать и описать его становится возможным только в результате исследования данных юридических категорий как парных.

2. Парные категории – это крайности. Крайние определения одной сущности. Как крайностей парных категорий всегда две. Это обусловливает отличительные особенности отражаемых парными юридическими категориями явлений и процессов. Такие особенности дают возможность многократных определений каждой из парных категорий, что составляет условие научного понимания отражаемых ими явлений и процессов. Отдельные их признаки противоположны и как противоположности, с одной стороны, отражают самостоятельность явления или процесса, с другой – стремление друг к другу, требование диалектического единства.

3. Взаимодействие парных юридических категорий многогранно, предполагает их взаимообусловленность. Изменение одного влечет за собой непременное изменение другого. Они не могут существовать друг без друга (автономно), поскольку в этом случае утрачивают свою качественную определенность. Каждая из парных юридических категорий носит в себе самой стремление к другой, потребность в ней.

4. Парные юридические категории отражают синергетический эффект, создаваемый парными явлениями или процессами государственно-правовой организации общества. Парные категории не работают друг без друга, либо эффект от их действия многократно снижается. На этом признаке остановимся подробнее.

Что такое синергетический эффект, какова его сущностная сторона?

В философской литературе синергетический эффект определяется как непропорционально большое усиление свойств, имеющихся у элементов системы. То есть здесь главным образом системный эффект связывается с проявлением некоего нового качества системы. При этом речь может идти как об усилении, так и о нивелировании какого-то общего свойства.

В социологической литературе синергетический эффект связан только с возрастанием эффективности деятельности системы, которое обусловлено соединением, интеграцией отдельных частей в единое целое. Как нетрудно видеть, здесь уменьшение эффективности деятельности системы, пусть даже обусловленное интеграцией отдельных ее частей, системным эффектом не является.

Эту особенность в поведении системы заметили еще древние мыслители. Например, Аристотель утверждал, что целое всегда больше суммы входящих в него частей. Намного позднее Богданов сформулировал этот тезис для систем следующим образом: «Система обнаруживает некий прирост качеств, по сравнению с исходными дает некое сверхкачество»¹¹³.

По мнению Д.Ф. Ильясова, «природа происхождения системного эффекта находит выражение в известном нам из философии законе перехода количественных изменений в качественные. При этом любой элемент системы обладает многими свойствами. При формировании связей одни из этих свойств подавляются, другие, напротив, приобретают отчетливое выражение. Другими словами, одни свойства складываются, другие – нейтрализуются»¹¹⁴.

Чтобы точнее определить системный эффект какой-либо системы (или же убедиться в его существовании), можно воспользоваться простым приемом: надо мысленно разделить систему на составные элементы и посмотреть, какое качество (эффект) исчезло. Например, ни одна из составных частей самолета летать не может, как не может выполнить свою функцию и «усеченная система» – самолет без крыла или управления. Разделите какую-либо систему на составные части, и вы увидите, что на каком-то этапе деления она теряет свои главные свойства.

Интересно, на наш взгляд, мнение Д.Ф. Ильясова относительно трех случаев возникновения системного эффекта:

− первый случай касается того, что положительные свойства складываются, взаимоусиливаются, отрицательные – остаются неизменными;

− второй случай связан с тем, что положительные свойства складываются, а отрицательные – взаимно уничтожаются;

− наконец, третий случай предполагает следующее: к сумме положительных свойств добавляются обращенные отрицательные свойства (так называемый вред, обращенный в пользу)¹¹⁵.

В каждом из этих случаев проявляется ключевой признак системного эффекта, а именно возрастание эффективности, действенности системы, появление нового для системы свойства.

Таким образом, парные юридические категории описывают особое системное свойство – способность образовывать новое сверхкачество, увеличивать эффективность, действенность всей системы государственно-правовых явлений. Такое увеличение эффективности происходит в результате прироста определенных качеств (свойств) за счет соединения, интеграции, слияния или нивелирования отдельных частей в единой системе.

Итак, опираясь на изложенные признаки, можно сформулировать определение парных юридических категорий. К последним, на наш взгляд, относятся развитые формы абстрактного мышления человека в виде содержательных образов, предельно отражающих и обобщающих существенные свойства и связи взаимообусловленных и стремящихся друг к другу крайних явлений и процессов объективной государственно-правовой реальности, имеющих общую основу и образующих синергетический эффект.

Полагаем, такое определение позволит распознавать и более точно описывать явления и процессы, обладающие парным характером.

Теперь обратимся к алгоритму исследования правовых категорий в качестве парных. Вопрос этот представляется нам важным, поскольку данный алгоритм может выступить методологически отправной точкой в познании парных явлений. Так как же становится возможным познание парных юридических категорий?

Учеными пока не выработан единый подход к решению этого вопроса. Так, А.М. Васильев пишет, что «при включении соотносимых понятий в число парных правовых категорий необходимо установить их предметное единство (родовую основу) и раскрыть его через различия, тождества и переходы»¹¹⁶.

Схожей позиции придерживается Н.И. Матузов, который на примере соотношения государства и права выделяет три аспекта рассмотрения данной проблемы, а именно: единство, различие и взаимодействие данных категорий¹¹⁷.

В.В. Нырков условно разбивает весь процесс рассмотрения парных категорий на несколько этапов: «Во-первых, необходимо осуществить анализ каждого из противоположных правовых явлений в качестве относительно самостоятельного феномена. С этой целью следует установить их специфику, виды и т. д., особое внимание стоит обратить на внутренние связи.

Во-вторых, путем сравнения следует выявить общие признаки и различия между исследуемыми явлениями.

Первые два этапа являются предварительными, обеспечивающими непосредственный процесс рассмотрения единства и взаимодействия противоположностей в праве.

В-третьих, следует начать раскрытие единства данных явлений в различных аспектах. Другими словами, задача этой стадии – на основе установленных ранее общих черт противоположностей выяснить моменты их единства (в рамках одной и той же сущности) в правовой сфере. Это позволит приступить к исследованию их сложного взаимодействия в данных аспектах.

В-четвертых, исходя из установленных специфических различий, необходимо рассмотреть особенности взаимовлияния, взаимодействия одного явления на другое, в рамках всех выявленных моментов единства, т. к. каждая из противоположностей по-своему отрицает другую.

В-пятых, надлежит представить раскрытое взаимодействие как источник их самодвижения, функционирования и развития, чем будет установлена внутренняя связь данной пары, взаимосвязь между указанными явлениями, их элементами (видами).

В-шестых, следует выявить качественно-количественную неравноценность противоположных правовых явлений в ходе взаимодействия, исследовать доминирование одного из них на определенных этапах развития.

В-седьмых, установив сложно внутреннее взаимодействие пары явлений, необходимо включить ее во взаимосвязь более высокого уровня. При этом раскрывается их единство в рамках одной и той же сущности, которая взаимодействует с другой, противоположной себе системой. Так, при рассмотрении пары «правоотношение – норма права» последнюю необходимо включить в рамках сущности права во взаимодействие с государством»¹¹⁸.

Как видно из приведенных положений, между авторами прослеживается близость позиций по поводу того, как именно становится возможным познать пары юридических категорий. Однако мы не можем не обратить внимание и на уязвимость некоторых утверждений. Так, А.М. Васильев и Н.И. Матузов отмечают необходимость выявления единства, отличий и взаимодействий категорий, опуская установление качественной определенности каждого из элементов пары.

В этом смысле нам ближе позиция В.В. Ныркова, предлагающего начать с анализа каждого из противоположных правовых явлений в качестве относительно самостоятельного феномена. Процесс познания движется по спирали. И, очевидно, такой анализ отдельно взятого явления или процесса позволит лишь познакомиться с ним, познать его в первом приближении. Но именно такое первичное знание необходимо нам для проведения более глубокого и всестороннего исследования. Этот этап может быть рассмотрен как первый виток спирали познания.

Далее следует переходить ко второму витку спирали, а именно к установлению наличия или отсутствия парности юридических категорий, для чего следует обнаружить некоторое тождество свойств (признаков) исследуемых феноменов с признаками парных юридических категорий (наличие общей родовой основы, крайнего характера, взаимообусловленность и образование синергетического эффекта). Почему после анализа отдельных категорий не начать сразу с выявления их общих черт и отличий, как это предлагают А.М. Васильев, Н.И. Матузов и В.В. Нырков? Во-первых, в процессе исследования может оказаться, что общих черт или отличий будет недостаточно для того, чтобы признать категории парными. Ведь многие явления и процессы не имеют своих пар. Тогда нецелесообразно до обнаружения в них признаков парных категорий применять в процессе их исследования соответствующую методологию. Во-вторых, обнаружение в исследуемых категориях указанных признаков парности позволит обозначить границы дальнейшего поиска, дабы исследователь, увлеченный своей темой, не искал черную кошку в темной комнате, если ее там нет. Это совсем не означает, что поиск общих и особенных черт парных явлений и процессов, путей их взаимодействия не должен входить в сферу научных интересов исследователей парных юридических категорий.

Напротив, это следующий виток спирали. Признав две юридические категории парой, мы получаем целый арсенал приемов их познания и, вооружившись ими, приступаем к глубокому и всестороннему изучению отдельных аспектов их соотношения (общего, особенного, абсолютизации, внутреннего и внешнего взаимодействия). Только познав данные нюансы, мы обретем целостное знание о паре юридических категорий.

Каждый из указанных нами этапов познания парных юридических категорий может быть условно поделен на несколько меньших по объему стадий. Например, на первом этапе в рамках анализа государственно-правового явления как самостоятельного могут быть выделены такие стадии, как описание свойств (признаков) явления, выявление его формы и содержания, значения, видов и т. д. В рамках второго этапа могут быть выделены стадии обнаружения отдельных признаков парности юридических категорий. На третьем этапе возможно выделение таких стадий, как исследование общих черт парных явлений или процессов, их особенностей, проблем внутреннего и внешнего взаимодействия, абсолютизации и т. д.

Однако более важным нам представляется не столько следование предложенным нами стадиям познания парных юридических категорий, сколько само использование обозначенного нами системного подхода в исследовании явлений и процессов государственно-правовой организации общества.

К сожалению, как ранее, так и сегодня парные объекты исследований чаще всего рассматриваются учеными в отдельности, не отражая в полной степени особенностей их диалектического взаимодействия (в том числе и в силу неосознания парных свойств исследуемых явлений). Надеемся, что подготовка теоретико-методологической базы исследования парных юридических категорий позволит изменить эту негативную тенденцию. Ведь, как справедливо отмечает В.В. Нырков, «парные юридические категории позволяют преодолеть ограниченность формально-логического подхода в построении понятий, делают возможным непротиворечивое отражение в теоретическом мышлении конкретных диалектических связей правовой формы общества»¹¹⁹.

В настоящей работе мы обосновываем преимущество рассмотрения в качестве парных категорий прав и юридических обязанностей. Исследуя их свойства (и как явлений окружающей нас действительности, и как субъективных качеств личности), мы формулируем и описываем отражающие их в юриспруденции категории, обосновываем их парный характер.

Нами уже неоднократно подчеркивалась важность совместного исследования прав и обязанностей как парных юридических категорий не только в общетеоретическом и методологическом плане, но и в практической области эффективного регулирования общественных отношений.

Парный характер прав и юридических обязанностей раскрывается в настоящей работе последовательно: описываются существенные признаки прав и обязанностей, характеризующие их как объективно-субъективные явления; содержание прав и обязанностей в объективном праве, а также субъективных прав и обязанностей; освещается роль прав и обязанностей в системе правового регулирования; их видовые характеристики; обосновывается их парность; анализируются проблемы соотношения (общего, особенного, абсолютизации, внутреннего и внешнего взаимодействия) прав и обязанностей как парных юридических категорий.

Глава вторая
Права как юридическая категория

§ 1. Права в объективном и субъективном смыслах

Представления о правах, их социальной миссии складывались на протяжении длительного времени и в целом соответствовали историческому движению этого явления. Первые размышления о правах появляются в связи с осознанием определенных естественных притязаний человека, обеспечивающих его жизнедеятельность. Еще древнегреческие мыслители Ликофрон и Антифон в V–IV вв. до н. э. утверждали о существовании равных для всех людей возможностей, обусловленных самой природой. Некоторые идеи, близкие к современной концепции прав человека, высказывались Аристотелем, считавшим, что право частной собственности обусловлено естеством человека и основывается на его любви к самому себе¹²⁰.

Особый вклад в распространение ценностей, лежащих в основе концепции прав человека, внесли религиозные учения. В них права человека соединяются с религиозно-нравственными ценностями, способствующими развитию человеческой индивидуальности.

Либеральное переосмысление и развитие представлений о многообразии прав человека нашло свое отражение в XVII–XVIII вв. в трудах виднейших мыслителей эпохи Просвещения Д. Локка, Ш. Монтескье, Ж. Руссо, Э. Канта и др.

Особое внимание проблематика прав получила в связи с их официальным юридическим признанием (Вирджинская декларация 1776 г., французская Декларация прав человека и гражданина 1789 г., Билль о правах Конституции США 1791 г., Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. и многие другие документы).

Отечественная юридическая наука также пошла по пути исследования категории прав в контексте прав человека и гражданина, в некоторой степени упуская то общее, объединяющее любые возможности, обличенные в правовую форму (права государства, органов местного самоуправления, юридических лиц, социальных общностей и т. д.)¹²¹.

Формирование научного знания о правах происходило и происходит до сих пор под воздействием разных подходов к правопониманию (научных школ). При этом в рамках каждого подхода используется своя методология, формулируются особенности прав, которые соотносятся с основными постулатами данного подхода. Поэтому, полагаем, анализ категории прав в качестве относительно самостоятельного феномена следует начинать с обоснования использования того научного подхода к правопониманию (и соответственно той методологии), который позволит в наибольшей степени раскрыть общие признаки категории прав, ее содержание, значение, внутренние и внешние связи и переходы. В данном случае подход к правопониманию уточняет, конкретизирует используемый нами всеобщий универсальный метод диалектики применительно к государственно-правовой организации общества.

В современной юридической науке выделяется несколько подходов к правопониманию, в которых в наибольшей степени просматриваются полярные ценностные характеристики государственно-правовых явлений, а именно государствоцентристский (социоцентристский) и человекоцентристский (персоноцентристский)¹²².

Распространенные повсеместно в советской юриспруденции и используемые в современной литературе характеристики права как системы формально определенных и общеобязательных норм подразумевают преобладание внешнего (государственного) воздействия на общественные отношения при помощи формальных источников права. Идея примата государства над правом существует в рамках так называемого государствоцентристского подхода к правопониманию.

Современными исследователями разрабатывается и другой подход к правопониманию, получивший название человекоцентристского. В рамках этого подхода право понимается как общая мера свободы и справедливости поведения, обеспеченная обществом и государством. Это предполагает, что государство не может быть выше права, господствовать над ним. Миссия государства по отношению к праву состоит в том, чтобы «сообщить определенным принципам, положениям особое юридическое качество»¹²³.

Наметившаяся тенденция переоценки значения в обществе и государстве автономной независимой личности, признание ее прав и свобод в качестве высшей ценности побуждает заново, уже с позиций человекоцентристского (персоноцентристского) подхода к правопониманию, взглянуть на категории прав и обязанностей.

«Идея высшей ценности человека, его достоинства, прав и свобод, независимо от каких-либо различий, эффективная работа российского государства по защите и обеспечению этих прав и свобод должны стать мировоззренческой основой общественного согласия, залогом гражданского мира, внутриполитической стабильности, главным цементирующим компонентом российского просвещенного патриотизма»¹²⁴.

Научное обоснование ведущей роли самого человека в процессе функционирования государственно-правовой организации общества позволяет «говорить о праве как свойстве личности; выделять правовую сторону личности, содержание которой составляют права и свободы»¹²⁵.

В рамках человекоцентристского подхода к правопониманию свойства прав, их содержание, значение, внутренние и внешние связи и взаимодействия раскрываются наиболее ярко и полно.

Кроме того, этот подход раскрывает существующую в том или ином виде на протяжении веков и близкую нам в качестве современной общественной и государственной парадигмы идею о том, что общее благо в определенной степени зависит от блага каждого конкретного человека.

Диалектическому переосмыслению категории прав с позиций человеческого измерения и будет посвящена настоящая глава. И начать исследование, полагаем, нужно с уяснения тех смыслов, которые включаются в это слово, т. е. с установления значения термина «права».

Термин «права» не всегда употребляется в юридическом смысле и может использоваться при указании на моральные возможности (например, поступить по совести, самостоятельно решать, что есть добро, а что зло), эстетические возможности (например, изменять свой внешний вид), корпоративные возможности (например, осуществлять права члена неформальной молодежной группы) и т. д. Такие возможности вытекают из правил этики, эстетики, традиций, привычек, обычаев и поддерживаются общественным мнением.

В юридическом смысле значение термина «права» сложнее. Права рассматриваются учеными разнопланово: как часть объективного права и как субъективные права (здесь и далее по тексту речь будет идти о правах в юридическом смысле).

Если термин «права» употребляется без всяких оговорок, то под ним чаще всего подразумеваются возможности в объективном смысле, или дозволения, закрепленные в нормативно-регулятивных средствах объективного права. Объективное здесь обычно понимается как относительно отделенное от человека, существующее самостоятельно вне привязки к конкретному субъекту.

Существует и иной, более важный, на наш взгляд, аспект объективного в правах. Права фиксируют, формализуют определенные существующие объективно закономерности природного и общественного развития. Еще К. Маркс справедливо утверждал, что люди не пишут законы, а лишь открывают и фиксируют их. Права, зафиксированные в формальных источниках, отражают то естественное и закономерное, что опосредует общественные отношения. Такой подход разделяется многими современными учеными. В.В. Лазарев: «Система естественных законов должна отражаться в системе юридических законов»; В.В. Ершов: «Право рождается из объективных общественных отношений»; В.А. Сапун: «Право – это объективно-субъективное явление»; А.В. Аверин: «Если мы познаем законы природы, то можем создать соответствующую им систему нормативного правового регулирования»¹²⁶.

Поддерживается этот подход и практикой нормативного закрепления прав. Так, например, формулирование и закрепление в Конституции РФ права на жизнь, достоинство, личную неприкосновенность и т. д. является следствием наличия некоторых естественных потребностей человека, без которых он не сможет существовать как биосоциальный организм.

В этой связи представляется недопустимым юридическое закрепление возможностей, противоречащих естественным закономерностям общественного и государственного развития (противоестественных возможностей), поскольку эти закономерности отражают необходимые, устойчивые, объективные, повторяющиеся связи общественного развития, игнорирование которых влечет за собой общественный и государственный регресс, вплоть до их полного разрушения. Негативным примером формализации таких возможностей может служить закрепление в позитивном праве некоторых государств права на создание однополого брака. Такая возможность, безусловно, обладает деструктивным, разрушающим воздействием на общественные отношения, поскольку препятствует продолжению рода и, соответственно, противоречит такой закономерности общественного развития, как общественное самовоспроизводство.

Дабы избежать терминологической путаницы, необходимо разграничивать два явления – объективное право и объективные права, т. е. возможности, содержащиеся в объективном праве, являющиеся его частью.

В понятие «объективное право» исследователями вкладывается разное содержание.

Ю.К. Толстой полагал, что «едва ли могут быть методологические препятствия к образованию общего понятия права, которым были бы охвачены как объективное право, так и субъективное право, т. е. правоотношения»¹²⁷.

Л.С. Явич, писал, что «собственно правом является объективное и субъективное право…». По его мнению, право проявляет себя не только «в общих государственно-обязательных установлениях, но и в закрепленных ими личных правах субъектов общественных отношений, характер и содержание которых объективно обусловлены»¹²⁸.

С.С. Алексеев включал в содержание объективного права юридические нормы, субъективные права, обязанности, юридическую ответственность, правовые гарантии и другие юридические явления¹²⁹.

Многие авторы, отстаивающие широкую концепцию правопонимания, включают в объективное право правосознание, акты реализации права, правопорядок, субъективные права, правоотношения в целом¹³⁰; а некоторые даже отождествляют объективное право с правовой системой общества в целом или отдельными ее элементами¹³¹.

В узком понимании объективное право определяется учеными как система общеобязательных, формально-определенных норм¹³². Право в объективном смысле, пишет Н.И. Матузов, это «совокупность юридических норм, выраженных (внешне объективированных) в соответствующих актах государства»¹³³.

Такое понимание связывает объективное право лишь с нормами, содержащимися в формальных источниках, и требует, на наш взгляд, некоторого уточнения.

Во-первых, объективное право по своему назначению – это регулятор общественных отношений. В этом заключается его основная функция. Реализация этого назначения происходит посредством установления меры возможного и должного поведения. Норма – это лишь оболочка (элемент внутренней формы объективного права), регулятивное средство, содержащее указанную меру поведения. А значит, более важным является не сам факт наличия нормы, а закрепляемая нормой мера возможного и должного поведения.

Во-вторых, помимо нормы существуют и иные нормативно-регулятивные средства. Речь идет о целях права, правовых принципах, презумпциях и т. д. Эти средства, так же как и нормы, являются оболочкой для меры возможного и должного поведения, способны самостоятельно, без обязательного участия норм, воздействовать на общественные отношения.

В-третьих, мера возможного и должного поведения, будучи закрепленной в указанных нормативно регулятивных средствах, способна оказывать не только позитивное, но и негативное воздействие на общественные отношения. Мы уже отмечали необходимость соотнесения содержания объективного права (меры возможного и должного поведения) с закономерностями общественного развития, поскольку именно последние отражают необходимые, устойчивые, объективные, повторяющиеся внутренние и внешние связи государственно-правовой организации общества, т. е. ее диалектику.

Нельзя не согласиться с тем, что объективным правом в той или иной степени всегда отражается определенный уровень развития общественных отношений. А, следовательно, в той или иной степени отражаются указанные закономерности. Так, например, запрет на инцест существовал даже в ранних государственно-правовых организациях общества. Однако основным вопросом остается, как глубоко и адекватно, полно и точно правом отражены эти закономерности. Ведь содержащееся в праве возможное и должное поведение, недостаточно полно и точно отражающее эти закономерности, способно пагубно повлиять на общественное развитие, оказать разрушающее воздействие на общество и государство. И здесь особое значение приобретает юридическая наука, способная формулировать политико-правовые идеалы, приближающие действующее объективное право к указанным закономерностям.

Таким образом, использование методологии диалектики наряду с человекоцентристским подходом к правопониманию, требует уточнения понятия объективного права. Его определение видится нам так: объективное право – это обеспеченная обществом и государством система нормативно-регулятивных средств, выраженная в формальных источниках, содержащая меру возможного и должного поведения и отражающая закономерности общественного развития.

Центральное место в объективном праве занимают права человека, поскольку обладание правами – это естественное свойство любой личности. Объективные права (мера возможного) являются элементом содержания объективного права. Следовательно, при формулировании нормативно-регулятивных средств, содержащих эту меру возможного, должны учитываться категориальные особенности прав. Каковы они? Какие особенные свойства присущи правам как части объективного права? Позволяют ли эти свойства выделить права из содержания объективного права, отличить их от возможностей, закрепляемых иными социальными регуляторами (моралью, религией, обычаями и т. д.)? На эти вопросы мы можем ответить утвердительно.

Такие свойства, формулируемые наукой как признаки прав, могут обозначить границы, в рамках которых существуют права, отмежевать их от схожих правовых явлений, провести черту между их объективным и субъективным характером.

Итак, объективным правам, т. е. правам как части объективного права, присущи следующие признаки.

1. Права являются центральным элементом содержания объективного права. Большинство общепризнанных прав и свобод человека нашли свое закрепление не только в международных декларациях, пактах и договорах, но и в национальном законодательстве.

Причем объем именно прав, по сравнению с обязанностями и запретами, действительно велик. Например, глава вторая Конституции РФ называется: «Права и свободы человека и гражданина». И хотя должное, обязательное поведение также в ней закрепляется, несомненное предпочтение отдано именно правам. Такая ситуация характерна для большинства отраслей российского законодательства и не может, на наш взгляд, считаться эталоном установления юридической нормативной основы общественных отношений. Проблема преобладания прав над обязанностями и запретами будет рассмотрена нами в главе третьей. Пока мы лишь констатируем такое преобладание.

Для обозначения объективных прав в формальных источниках права чаще всего используется сам термин «права» (имеет право, вправе и т. п.). Например, ст. 41 Конституции России гласит: «Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь». Достаточно часто законодатель для указания на права прибегает к термину «возможность» (может, могут и т. п.). Например, ст. 62 Конституции России закрепляет: «Гражданин Российской Федерации может иметь гражданство иностранного государства (двойное гражданство) в соответствии с федеральным законом или международным договором Российской Федерации». Такая замена терминов вполне уместна, поскольку отражает природу объективных прав, для которых, как будет показано далее, возможность является ключевым, существенным свойством. Иные термины, например «дозволение», «разрешение» и т. п., в формальных источниках права практически не используются.

Одновременно с правами элементом объективного права являются свободы. В юридической литературе между этими явлениями проводятся различия. Так, Л.Д. Воеводин отмечает, что «права – это возможности на получение каких-то социальных благ»¹³⁴, т. е. права на что-то. Свобода же – возможность для человека избежать воздействия со стороны государства, тех или иных ограничений. По мнению Е.А. Лукашевой, свобода призвана подчеркнуть более широкие возможности индивидуального выбора, не очерчивая конкретного его результата. Права, напротив, определяют конкретные действия личности. Эти и другие авторы справедливо соглашаются с тем, что во многом различия между правами и свободами связаны с историей их возникновения, сложившимися традициями.